Двадцать второго июня. Дата эта начала свою жизнь в 1941 году. У родителей Иосифа, как и у многих других, она означает границу нового летоисчисления – до войны, во время войны и после войны. До войны Иосиф имел много двоюродных братьев и сестёр, тётушек и дядюшек, дедушек и бабушек, и даже прабабушку. Во время войны их расстреляли германцы. После войны, оставшиеся в живых, начали новую жизнь.
В Тирасполь Иосиф приехал после обеда. Мать просила не приезжать в рабочее время. Решение сына об отъезде в Израиль тщательно скрывается не только родителями, но и властями города. Иосиф понимал родителей. Их жизнь шла в ногу с обществом, в котором они работали и жили. Личное мнение высказывалось в кругу не просто близких, а самих близких.
Отец предложил сыну навестить книжный магазин. Они медленно шли вдоль одноэтажной Коммунистической улицы. Пересекли Карла Маркса, Розы Люксембург, свернули на центральную Покровскую улицу, к ней так и не прижилось среди горожан современное название 25 Октября. Отец опирался на руку Иосифа и рассказывал о послевоенном Тирасполе, о строительстве в городе. Иосифу не надо было рассказывать. Он прекрасно помнит город сразу же, всего через четыре месяца после освобождения от германцев в 1944 году, квартиру под железной лестницей в старом длинном двухэтажном доме Первой Мужской школы по улице Восстания, рядом с пожарной командой; первые автобусы газики, потом красные львовские Зилы и, наконец, троллейбусы; рост консервных гигантов города – заводов Первого Мая и имени Ткаченко, застройку Колокотовой балки и промышленной зоны за железной дорогой.
Ещё когда Иосиф жил с родителями, отец получил из Московского университета письмо, в котором кафедра физики благодарила его за хорошо подготовленных учеников. Письмо это отец берёг и гордился им не менее чем правительственными наградами.
- После войны я начал жизнь в твоём возрасте. Всё объяснялось войной. Мы думали, что тебе будет легче. Я не виню тебя. Если бы можно было начать всё сначала…. Кому я там нужен?.. И вообще, зачем они поменяли идиш на иврит? – отец не мог примириться, что в Израиле не изучают идиш.
Из рассказов отца Иосиф знал и о лютости еврейских комиссаров во время революции, и о расцвете еврейкой личности сразу же после революции, и о периоде, когда за оскорбление еврея словом жид, сажали в тюрьму, и об антифашистском комитете во главе с Михоэлсом, и о страшных жертвах, и глубоком разочаровании в проводимой партийными советскими властями политики насильственной ассимиляции. В пятьдесят третьем году, когда центральные газеты чернели заголовками об «извергах человеческого рода врачах-убийцах в белых халатах», отец с возмущением бессильного человека объяснил Иосифу об очередном навете и преступлении властей против евреев.
Книжный магазин раскинулся в большом на полквартала здании, построенном на месте дома учителя и старой третьей школы, как говорил отец «Асиной школы», то есть школы его жены, матери Иосифа. Иосиф приобрёл небольшой томик зарубежной поэзии в русском переводе и здесь же возле прилавка не удержался и прочёл отцу из Франсуа Вийона в переводе Эренбурга.
От жажды умираю у ручья
Смеюсь сквозь слёзы и тружусь играя.
Куда бы ни пошёл, везде мой дом,
Чужбина мне – страна моя родная.
Вернулись к вечеру. Мать уже пришла из школы и стирала. Сколько в ней энергии! Стиральной машины она не признаёт, стирает в корыте на ребристой доске, как стирали её родители. Вся жизнь её в работе. Хотя и пенсионного возраста, она продолжает быть директором одной из лучших школ в Молдавии. Школу она создала. Сначала в двухэтажном полуподвальном и полуразрушенном здании на углу улиц Покровской и Луначарского рядовым учителем, потом завучем, директором. Добилась финансирования и построила новое многоэтажное здание с большими окнами, широкими лестничными переходами, спортивными залами. Уходя из дому в семь утра, она возвращалась поздно вечером. Когда дети и муж ложились спать, она присаживается к столу, подперев ладонью щеку, закрывает на несколько минут глаза и снова начинает работать, готовясь к новому школьному дню, к следующему уроку русского языка и литературы. Член Городского комитета партии, депутат Городского совета к ней приходили за помощью не только евреи города. Во время торжественных парадов, она идёт во главе школьной колонны рядом с красным знаменем. Её грудь украшают десятки орденов и медалей – вехи военной и послевоенной истории.
Дома мать была совершенно другой. С присущей ей пунктуальностью она сохраняла унаследованные от родителей еврейские традиции, как в пище, так и в соблюдение религиозных праздников. И вот, созданная за много лет жизнь висит на волоске. С одной стороны любимый сын и солидарность с ним, с другой – старость и боязнь завтрашнего дня. Мать хорошо знала крутую руку властей.
Пришли сестра Иосифа с мужем. Как всегда обедать собирались долго. Шумели, приглашали друг друга к столу и в последнюю минуту что-то забывали поставить на стол, и всё начиналось сначала. Наконец-то сели, и каждый старался подложить соседу самые лакомые кусочки. Вечером смотрели по телевизору «Молодые голоса», шумно обменивались мнениями. Отец повернул голову к Иосифу и спросил:
- Ты к этим песням привык с детства. Трудно отказываться от привычного….
- В Израиль выехали знаменитые советские артисты – евреи и не евреи. На мой век хватит…. Моя дочь, может ещё, кто прибавится с божьей помощью, внуки измерят жизнь еврейскими мерками в своей стране….
Сестра возразила брату.
- Я не верю в выезд советских артистов. Они признаны, их слушают сотни тысяч. Там…. Разве можно сравнить с советскими размахами?..
- Дело не только в размахах, артистам, как и другим людям, надоело кривить душой, обогащать чужую культуру…. Райкину кричали из зала «жид»…. Слово оскорбительное для еврея, только для России свойственное со времён царских.
Отец прервал Иосиф пренебрежительным жестом в сторону дочери.
Поздно ночью мать достирывала бельё и тихо разговаривала с сыном.
- В работе я отвлекаюсь от дум о тебе, болезни отца. Прощанье с тобой нам трудно будет перенести. Увидимся ли?.. Да и нужен ли ты там? На что ты намекнул? Мина (жена Иосифа) в положении? Давно пора, не оставляйте дочь одну.
- Я очень надеюсь, мама, что там Мина захочет иметь ещё детей. Там у неё появится уверенность в завтрашнем дне. У нас ещё есть время, дали бы разрешение.
(Продолжение следует)