Ада проснулась от дикой боли: голова, казалось, раскалывалась на тысячи мелких осколков, точно железный обруч сдавливал и сжимал виски; открыть глаза было страшно.
Ада судорожно потянулась рукой за таблетками; потом ещё полчаса лежала с закрытыми глазами, с ужасом думая, что надо идти на работу.
«Обруч» под воздействием обезболивающей « кетаноф» исчез, но тошнотворная слабость чувствовалась во всём теле.
Всё в доме- от тиканья часов до храпа мужа- раздражало Аду, а раздражаться как раз и нельзя: мигрень усилится, давление повысится и т.д., и т.п., и пр., и пр.
Кое-как одевшись, Ада пошла на автостоянку, где она работала агентом по страхованию машин.
Женщина приколола к пиджаку табличку с названием фирмы и задумалась о своих отношениях с мужем, измотавшим её нервную систему за двадцать лет совместной жизни до предела.
Взять, к примеру, вчерашнюю ночь.
Вадим хорошо выпил на домашней вечеринке, но не напился и стал у Ады требовать водку. Водка была. И лучше бы она уступила ему, несчастному диабетику, а не жалела его безотчётной любовью.
Вадим матерился, обзывал жену всякими непотребными словами, упрекал её в том, что она хотела продать дом его родителей, обвинял её в несусветном предательстве: как она могла, не посоветовавшись с ним, привести покупателей.
Самым скверным было то, что Вадим унижал Аду в присутствии их общих друзей: Инны и Юры.
Когда гости ушли, Вадим совсем потерял контроль над собой: шёлковый костюм Ады опустил в ведёрко с майонезом.
Прав был Гоголь, когда удивлялся: и до какой гадости, до какой низости сможет дойти близкий человек!
Ада, понимая, что взбесившийся Вадим обрызгает майонезом весь шкаф, плача, собралась на улицу, и долго, часа два, ходила вокруг дома, ждала, когда Вадим уснёт.
А что ей было делать?
Поехать к маме, напугать родителей и дочь- студентку: Катя выходные дни проводила у дедушки и бабушки.
Пойти к подругам- и помешать им выспаться?
… К измученной Аде подъехала иномарка:
- Можно у Вас застраховать машину на год?- спросил у неё, прервав ход её безрадостных мыслей ,интеллигентный мужчина, похожий на Чехова.
Женщина, усевшись на переднее сиденье БМВ, попросила у водителя технический паспорт и старую страховку.
Почти никогда Ада не разговаривала с клиентами на посторонние темы, а тут неожиданно из неё выскочило:
- На улице – холодно, а у Вас тАк тепло!
Ада взглянула на запись в техническом паспорте:
- Егоров Сергей Павлович!
- Егоров! Моя огромная первая любовь!- мощным аккордом пронеслось в подсознании.
У Ады напряглись все мышцы лица, мелко задрожали руки, а лицо бросило в жар, такой жар бывает, когда намёрзнешься на улице, а потом войдёшь в натопленное помещение.
Ада автоматически записывала регистрационный номер и объём двигателя, а сама вспоминала первые дни их острой влюблённости друг в друга, в левом виске, в тонкой жилке, пульсировала одна-единственная мысль:
-Не узнал или не захотел узнать?
Спасибо!- сказал Сергей, как говорят совсем чужой женщине, забрал документы и включил зажигание.
Ада, глядя на отъезжающую машину, вспоминала, как они шли , взявшись за руки, а Вадим, одноклассник Ады, брошенный ею ради Сергея, угрюмо смотрел им вслед…
После школы Ада не поступила в университет и год работала лаборантом в школе, прочитывая по одному билету каждый день.
Почувствовав, что ей не хватит времени подготовиться к повторному поступлению, попросила маму, ВРАЧА ОБЛАСТНОЙ БОЛЬНИЦЫ, СДЕЛАТЬ ЕЙ БОЛЬНИЧНЫЙ ЛИСТ.
-Ада, тебе надо вырезать папиллому на спине, операция пустяковая, минут на пятнадцать, а больничный лист можно будет продлевать до твоего поступления в университет.
Операцию Аде делал Егоров Сергей Павлович, молодой и очень хороший хирург.
В Егорове Аде понравилось всё и с первого взгляда: его уверенность в себе, большие карие глаза, и особенно-нежное и сильное прикосновение его рук к её спине.
То ли это было действие местной анестезии, то ли магнетических глаз хирурга, но никогда Ада не была ещё тАк счастлива: какое-то головокружительное и волшебное опьянение всей души, всего тела!
На перевязки, которых все побаиваются: это же больно, когда бинт отрывают от тела, - Ада ходила как на великий праздник, погружаюсь в высокую радость общения с любимым врачом.
Молодые люди говорили на темы запрещённой тогда литературы и не могли наговориться.
Роман Булгакова «Мастер и Маргарита» Ада только что прочитала и помнила все смешные сатирические моменты, помнила дословно.
Ада выучила наизусть стихи Юрия Живаго из романа Бориса Пастернака «Доктор Живаго».
Какое счастье их было читать Сергею Павловичу, Серёженьке, волнуясь, глядя в его глубокие тёмно-вишнёвые глаза.
- Ну, вот и подошёл день выписки,- сказал Сергей Павлович, сняв швы и наложив повязку.
- Жалко расставаться!- вырвалось, вылетело и промчалось по палате невольное признание 18-летней Ады 28-летнему врачу.
- Зачем расставаться?!- с готовностью подхватил Сергей.- Вечером мы можем встретиться.
И пошли свиданья в семь и в восемь на известный всем мотив: какое счастье жить любя!
Придя со свидания и открыв книгу, Ада видела не любимые формулы , не теоремы и аксиомы, а влюблённые глаза Сергея и слышала его мужественный голос:
-Ты- чудная девочка! Почему тебя раньше я не видел? Ведь ты же приходила к маме на работу?- вековечный вопрос всех влюблённых.
Ада усилием воли, стоившим ей рыданий до полночи, прервала их свидания и поехала в Минск на двухнедельные подготовительные курсы, через месяц поступила на математический факультет Белгосуниверситета и вернулась домой ;до начала занятий оставался целый месяц.
И головокружительные свидания с нарастающей страстью продолжились.
Мать Ады не препятствовала свиданиям дочери: ей Егоров нравился.
Ада вспоминала походы на Юрьеву горку и поцелуи у костра – губы от кофе казались сладкими; их первую поездку на Браславские озёра, ночёвку в палатке, выйдешь ночью- а над тобой нависает звёздное, в белых бусинках, тёмно-чернильное небо; Сергей не трогал Аду, задыхаясь от самых изощрённых поцелуев, бросался в озеро; ночные плавания повторялись всё чаще…
Сергей для Ады был Богом: умный, красивый, сильный.
Вот такой и должна быть всякая настоящая любовь: восторженной, поклоняющейся, обожествляющей,- но редко кто с такими чувствами подходит к финишу. Чувства от неизбежной близости, иногда – невыносимой, начинают мельчать.
…В Минске, отзанимавшись днём, вечером Ада ложилась на кровать и предавалась тоске, тоска по Сергею усиливалась; иногда тоска выливалась в рыдания, тогда душа смягчалась, и под утро Ада засыпала.
Прошло полгода от первых дней учёбы до первой сессии; за это время Ада виделась с Сергеем только два раза: один раз он приезжал в Минск; в другой раз, на зимние каникулы, приезжала Ада.
Уезжая, она думала:
- Связать бы все разлуки и утопить бы их в Двине!
Но… после зимних каникул Серёжа приехал следом за Адой в Минск: решил переехать и быть рядом с любимой.
Днём Сергей искал работу, Ада в это время училась, а вечерами они с Сергеем ходили в гости.
Особенно Аде запомнился один импровизированный вечер, с которого и началась незапланированная трагедия: собрались пять пар врачей с женами и подругами, играли на гитаре, пели песни, шутили, острили, пили вино и коньяк, танцевали.
Ада была юнее и красивее всех; поражала не только красотою, но и интеллектом; мужчины смотрели на Аду и с восхищением, и с вожделением; женщины- с завистью и плохо скрытой ревностью.
Сергей ревновал Аду , печалился и грустил; Ада пришла в состояние ликования: танцевала, пела, шутила под восторженные взгляды друзей.
И вот это-то и было хуже всего: провожая Аду в общежитие, Сергей всю дорогу молчал , о чём-то напряжённо и обиженно думал.
Любовь- садомазохизм , состоящий из ревности, непроизнесённых упрёков, борьбы воли и страсти, когда она не твоя!
И любовь- беспредельное, бесконечное желание добра любимому существу, ответственность за его судьбу, вечное и взаимное самопожертвование, если это, действительно, твоя половина.
Ведь жили когда-то на земле андрогены, существа, вместившие в себе женское и мужское начало; высшая сила их разделила, и каждая инь ищет своего янь. Сергей ли был половиной Ады?
Ада почувствовала: она теряет Сергея.
Он приехал к ней за поддержкой: властная мать Егорова хотела женить сына на очень богатой и знатной девушке, немолодой и хромоногой; сын сопротивлялся; зачем Ада увлеклась глупым флиртом и дешёвыми комплиментами? Зачем оделась так, что все друзья Сергея хотели, жаждали и вожделели её; зачем не повернула ситуацию в свою сторону?
Егоров вернулся в Витебск; писал и звонил всё суше и резче – приостанавливал их отношения.
Во время летней сессии девушка приехала на несколько дней домой: заранее написала Сергею, что пятого июня будет в Витебске.
В изнурительной тоске прошли два дня: Ада вздрагивала ото всех телефонных звонков; непролившиеся слёзы тоски и отчаяния стояли в глазах; на сердце было тяжело; Сергей не звонил!
…Нежным пухом зеленели деревья, белели верхушки цветущих каштанов; поражали изысканной вязью лепестков вишни….
Природа ликовала и пенилась, Ада ничего не замечала!
Глядя, как ослепительно яркое солнце садится в чернильную тучу, Ада приняла глупое решение:
-Позвоню сама!
Она дрожала от унижения; весь организм противился попранной гордости.
Сергей говорил вяло и сухо; Ада- звонко, возбуждённо и гневно.
Её бурный поток возлюбленный остановил убийственными словами:
-Звонить больше не надо!
Не помня себя, идя берегом Двины, Ада думала:
-Всё Кончено! Кончено! Кончено! Ничего хорошего нет в моей жизни и уже не будет
и прыгнула в воду.
Идя ко дну, не думала ни о родителях, ни о Сергее, только мелькнула мысль о том, что надо подплыть ближе к мосту: там её и найдут, возле самого быка.
Страха не было.
Струилась и блестела холодная вода. Приближаясь ко дну, девушка увидела густые, кустистые водоросли. Водоросли до того ей показались неопрятными, что она сразу расхотела там остаться. Ада изо всех сил стала бить по воде хрупкими ладошками – и очутилась на поверхности Двины.
Если человеку надо жить- он будет жить!
Двое юношей, появившиеся ниоткуда и плывшие ей навстречу, взяли её под руки и поволокли на берег.
-Мальчики,- разлепила Ада синеватые губы,- оставьте меня.- Я хочу побыть одна…
Юноши, как по команде, поднялись и уселись поодаль.
…Вечером Ада пришла домой, хотела принять ванну – и не смогла!
Двадцать лет она не плавала: панически боялась воды!
И только в прошлом году, катаясь с двоюродным братом по озеру, решилась: Ада верила брату, и как-то прыжок в воду произошёл сам собою…
А тогда Ада чуть не вылетела из университета, несколько раз чуть не погибла: знакомилась бог знает с кем, чтобы только заглушить чувство боли и тоски, шла на любые авантюры, чтобы не быть одной!
Однажды в парке Челюскинцев познакомилась с каскадёром, как ей казалось, весёлым и решительным человеком; согласилась выпить с ним шампанского, но, когда поняла, что юноша ищет сиюминутных развлечений, сказала:
-Жизнь шампанским пролилась, и брызги в землю просочились, мне уходить пора!
Каскадёр ответил:
- Не пущу!
Спас Аду дяденька, возвращающийся после второй смены.
После этого случая Ада задумалась и задумалась очень серьёзно о своей жизни.
-Мы должны любить тех , кто любит нас, не так ли?- сказал Аде Вадим, случайно встретившийся ей возле её дома.
Через два месяца Ада вышла замуж за Вадима.
Он любил её. Но Ада всегда вела себя тАк, что Вадим постоянно чувствовал: «Она намного лучше меня!»
И он начал пить!
Стоило Аде хотя немного быть поласковее с мужем, как он начинал меняться в лучшую сторону.
Это правда: женщина из мужа делает или настоящего мужчину, или тряпку, которую она в скором времени выбрасывает, или пьяницу, над которым она упражняется в превосходстве.
Придя сегодня с работы, Ада плакала о том, как надёжно, серьёзно и защищенно жилось бы Аде с Егоровым, и о том, как измотала её жизнь с Вадимом, превратившая её из жизнерадостной и весёлой девушки в ироничную и тусклую женщину. Ещё Ада плакала о том, что большая и лучшая часть её жизни прошла с полуалкоголиком Вадимом, что никогда она не будет больше такой счастливой, какой она была с Егоровым, что никогда не будет того безоблачного юношеского счастья, что какой-то небесный часовой сначала убирает родителей, потом – нас!
Ада плакала. Шёл дождь. Асфальт блестел маленькими зеркальцами луж.
Ада машинально подошла к окну: над ярко-зелёными лужайками вставал голубой туман.
И вдруг внутренний голос явственно сказалАде:
-Твой Егоров Сергей чуть не отправил тебя к рыбам на дно, чуть не убил твою семейную жизнь, и ты плачешь?
Когда Ада, успокаиваясь, наблюдала за капельками, растекавшимися по стеклу, зазвонил телефон: дочь Катя сообщила ,что в восемь часов приведёт жениха знакомиться с родителями.
- Почему так неожиданно?
-Специально, мама, чтобы ты не помешала!
Вошёл Вадим.
- Вадим,- Ада нежно и ласково дотронулась до руки мужа,- через четыре часа к нам придут сваты.
Муж сразу, мгновенно, отозвался на её ласку:
- Что нужно сделать?
- Съездить на рынок за продуктами.
-Всегда готов,- весело ответил Вадим и нежно обнял жену.
- Нет, пусть уж всё идёт, как идёт,- думала Ада.- Вадима жалко: он без меня пропадёт! Катя выйдет замуж, родит нам внука или внучку.
Наверно, во внуках я найду совершенную любовь, боготворящую, обожающую, любующуюся и сразу успокоюсь.
Хлопнула дверь. Вошел Вадим с тяжёлой сумкой в одной руке; в другой он что-то прятал за спиной…
- Держи!- и протянул Аде ослепительно-алый, торжествующе-цветущий букет бегоний.- Поставишь в спальне. -Ещё не всё!
Смущённо улыбаясь, из куртки Вадим достал маленький нежный букет ландышей.
То ли от ландышей, то ли от хорошей Катиной вести, то ли от спрятанной нежности мужа на душе стало светло-светло, и Ада ласково поцеловала мужа в щёку.
Поцеловав, почувствовала, как тяжёлая ледяная гора их отношений с Вадимом сдвинулась с места:
- Мы можем любить тех, кто любит нас, не так ли?