19.06.73
«Наверно нет у человека большей в жизни трагедии, чем тоска и боль по утраченной Родине. День нашего отъезда в Израиль стал для нашей семьи роковым». (Газета «Советская Молдавия». 1973 год. Из письма Розенталь «Запоздалое прозрение».)
В первой половине дня Иосиф старался учить иврит, но не всегда получалось. Мысли наперегонки заполняли голову, сталкиваясь в противоречиях, и тяжёлыми булыжниками останавливались у, казалось бы, непреодолимых барьеров. Утомительной ходьбой, калейдоскопом улиц и домов удавалось, иногда, отвлечь этот навязчивый хоровод. «Иосиф, может быть, ты ошибаешься, бежишь от самого себя? Неудачник в жизни, ты нарисовал идеализированные картинки и стремишься спрятаться за ними? Утихомирься, посмотри, сколько бед вокруг! Люди умирают от голода, их жгут напалмом, расстреливают на стадионах и в аэропортах, бросают в тюрьмы. Ну что тебе стоит раз другой промолчать, многозначительно улыбнуться на скрытые или даже явные антисемитские выпады? Будешь ходить приближённым в почёте с хорошей заработной платой! Иной раз, похлопав тебя по плечу, начальник, хвастаясь, скажет в присутствие другого высшего начальника "Мой еврей"! Ну и что? Упадёт с тебя, что ли? Забейся в щёлочку, покупай автомобиль, путешествуй по своей необъятной и красивой родине. От каких хлопот ты тогда избавишься! Тебя ж никто отсюда не гонит! Кто дал тебе моральное право оставить пожилых родителей? Что будет с твоей дочерью, с женой? Хватит ли у них сил? Да и сам ты, Иосиф, неспособен к иностранным языкам».
Он бродил по центру и по закоулкам мимо раскрытых окон жилых домов и учреждений. Люди жили размеренной привычной жизнью. Иосифу передали слова главного инженера: «Пусть не тратит попусту времени и устраивается на работу. Он слишком много знает, его не выпустят». Если ответ, как показала практика, власти дают через полтора месяца, то осталось ждать целый месяц, сорок пять тысяч минут и каждая – мысли, сомнения. Пытка неизвестностью.
На улице Пушкина Иосиф встретил старого приятеля Борю Кеслера. В 1962 году эхом отзывался год десятилетней давности. Его и Иосифа в 1962 году уволили с завода имени Фрунзе во время очередной кампании по укреплению сельского хозяйства. Начальники отделов кадров (как правило, на эту должность назначались люди, мягко выражаясь, не благосклонные к евреям) чистили промышленные предприятия Кишинёва от евреев, окончивших Институт Сельского Хозяйства. От тех самых евреев, которых в 1952-53 годах не принимали ни в один «приличный» институт из-за очередного навета, так называемого «дела врачей». Толпы дважды гонимых Львов, Давидов, Абрамовичей заполнили улицы Кишинёва в поисках работы с волчьей записью в трудовой книжке: «Уволен в распоряжение министерства Сельского Хозяйства». Непостижимо, но совершенно случайно Иосифу и Борису удалось устроиться в проектный Институт Механизации Сельского Хозяйства в самом центре Кишинёва. Борис привлекал Иосифа эрудицией и критическим складом ума. Его русская жена, рассказывали, евреев не терпела, но мужа любила. Часто после работы Иосиф и Борис заходили в пивнушки, наслаждаясь беседой за бутылкой красного "кабарнэ". Потом пути их разошлись. В 1966 году полегчало с евреями, и Иосиф снова вернулся на завод Фрунзе, виделись редко, и вот, снова встретились.
-Мильон лет не видел тебя, Иосиф.
- Я столько же, привет от старых щиблет.
- Однако ты пополнел. Как дела, как жена, дочка?
Не вдаваясь во все подробности, Иосиф рассказал, что две недели назад подал заявление на выезд в Израиль, с работы уволили. Приветливая улыбка сошла с лица Бориса.
- От кого не ожидал, так это от тебя. Ты же трудяга, что тебе там делать? У нас несколько человек подали на выезд, но это же соплячьё. Они жизни не видели. Окончили школу, институт, работали. Что ещё им нужно? Я хочу услышать причину от серьёзного человека.
Они сидят на скамеечке в парке Пушкина. Говорит Борис. Говорит, как бы прислушиваясь к себе, с паузами. Когда кто-то проходит мимо, замолкает и долго провожает глазами, на Иосифа не смотрит. Раньше за ним такого не водилось.
- Я понимаю людей, которые едут за лёгкой наживой, которые не привыкли работать за заработную плату. Ты вырос здесь. Твой родной язык – русский. Твоя культура – русская, природу, насколько я знаю, ты любишь русскую, у тебя здесь друзья, родные, материально не нуждаешься. Почему ты так легко отдаёшь свою родину? Ведь это твоя земля, на ней жили твои предки. Вы уезжаете, а что делать, остающимся здесь? Нам раньше не очень-то доверяли, а теперь стало ещё хуже. Израиль существует только из-за встречных интересов двух великих держав. А если они договорятся? Территория маленькая, сырьевых запасов нет.
Борис замолчал, пропуская прохожего.
- Придёт время и нас, евреев, туда принимать не будут, а если и будут, то только молодых, с хорошими зубами и сильными мускулами. Вы делаете ошибку, не считаетесь с нами, остающимися. При первой же трудности вы расклеитесь, и будете проситься назад. Каким будет ваше лицо?
Как отвечать Борису? И нужно ли? Старое уважение к нему не прошло, слова разочаровывали. Впрочем, может он и прав? Существуют же американские евреи, и в Израиль они не собираются. Что-то случилось с его взглядом. Раньше он смотрел собеседнику в лицо, а теперь почему-то в сторону. Неужели осуждает на собраниях?
Иосиф говорил не только о личных мотивах, хотя они сыграли немаловажную роль.
- В Советском Союзе нет антиеврейских законов, но правящей партией проводится царская политика ассимиляции, нечто вроде обращения в христианство, приспособленная к социалистическим условиям. Беспрерывное и однобокое муссирование еврейского вопроса воспитывает целые поколения антисемитов. Совсем недавно знакомая учительница показала мне случайно попавшийся ей в руки дневник ученика девятого класса. Среди прочего: «уничтожить евреев в Советском Союзе, уничтожить евреев в Израиле, а землю отдать арабам». Страшные слова! Они выросли не на пустой почве. Через несколько лет он, уже не ученик, захочет претворить слова в дела. Дневник показали директору школы, но тот попросил не поднимать шума. Практически еврей стал существом бесправным. Отработан определённый почерк в поведении с евреями. Выдвигаются на невысокие посты небольшой процент способных, но покорных евреев, и ими же душат остальных. Начальник еврей никогда не повысит в должности подчинённого ему еврея, наоборот. Антисемитизм? Разве он может быть между евреями? Внешне всё благопристойно. Евреи врачи, инженеры, учителя, но национальную культуру, язык у них забрали, точнее – уничтожили. Что мы, рождённые в тридцатых годах, знаем о своей истории и культуре? Тогда зачем нужна запись в паспорте? Всё очень просто и старо: вовремя найти козла отпущения, бросить в толпу испытанный лозунг «бей жидов, спасай Россию», отвлечь этим лозунгом от насущных проблем. Идеологические погромы в печати часто переходят в физические с той лишь разницей, что евреев не отдают на растерзание толпы, пока не отдают, а отлавливают, отсеивают в тюрьмы, ублажая толпу через средства массовой информации, линчуя на собраниях. Мы едем на Родину наших бесконечно далёких предков, там практически не прекращается война. Очень трудно решиться на этот шаг. Я не обольщаю себя мыслию о «манне небесной». Сам факт, что население Израиля беспрерывно растёт, говорит о процессе, об историческом законе, который, возможно, и будет объяснён, но не в ближайшее поколение. Израиль притягивает не только евреев. Я не вижу другого выхода, Борис. Если ты когда-нибудь решишься, я тебя приму.
Борис согласился с Иосифом, что евреи рассчитываются высокой ценой за свою идею сформировать заново родину.
- Я знаю тебя, Иосиф. Ты не спасуешь. Но всё-таки прошу тебя, как бы трудно не было, не просись назад. Тяжело нам, остающимся, читать покаянные письма из Израиля на первых страницах наших газет.
Слова о многом сказали Иосифу. Попрощались, как старые добрые друзья, но уже разделённые, хотя и зрительно не видимой, но границей.
(Продолжение следует)