Gonzo Fest. Synthetic mystery of Raul Duke
Сидя в одиночестве за столиком в "Харре" - "октагон" уже начинал
всасываться в кровь, ладони вспотели, появилось дикое ощущение, что
все волосы на руках и на груди встали дыбом, - Кейс понял, что с
некоторого времени начал вести игру с самим собой, очень древнюю игру
без названия, что-то типа пасьянса, ставка в котором - жизнь. Он
больше не носил оружия, не принимал обычных мер предосторожности. Все
свои уличные дела Кейс вел быстрейшим и кратчайшим способом, в самой
непринужденной манере, и потому имел репутацию человека, способного
достать все, что угодно.
- Смерть всем глобальным корпорациям! Особенно тем что профанируют Ложную Мечту! - кричал какой-то бунтовщик на экране ретранслятора последних новостей в баре.
Часть его сознания понимала, что это саморазрушение хорошо заметно
постоянным клиентам, которые настораживались все больше и больше, и
упивалась осознанием факта, что это - лишь вопрос времени. Эта часть
его самодовольно ожидала прихода смерти. И она же больше всего
ненавидела мысли о Линде Ли.
My cut-up & "Neuromancer" by William Gibson
Я был там, Господи Иисусе, я был там! Мы с Гонзо пробирались со дня рождения знакомой девушки-киборга по имени Аврора, преследуемый человеческими взглядами и агентами ВКБ (Высшее Космическое Братство). Агенты могли быть в любом из прохожих, как в Твин Пикс, психо-маньяк Боб мог переселяться из одного человека в другого, тем самым, совершая убийства руками таких же пострадавших, как и те, кого они убивали. Агенты установили огромную зону слежки за нами и еще множеством подобных изгоев, способных стать Ноотропиками. Или Древесными Эльфами. До этого на дне рождении Авроры были и те и другие. Одни использовали нейролептики для правильного измерения реальности сквозь призмы Призрачных Очков или Очков-Фантомов, другие были заядлыми алкоголиками и их было всего трое: Барем, Соус и ЧП. Ночка выдалась полная острых ощущений. Но предстоял Гонзо Фестиваль, на который меня пригласили, посвященный Хантеру Стоктону Томпсону.
Добирались мы долго, странный и злобный Учитель Управления хотел было сорвать с меня три шкуры, потому что я задолжал ему некоторую сумму денег и Искусственные Знания, которые он давно просил ему отдать. Пришлось пристрелить его. У меня был с собой огромный магнум сорок пятого, который потом пришлось утилизировать на тайном утилизаторе всех вещей и действий. Вскоре мы были на Вокзале, потом в подземке метро, наполненных чудовищными, клонированными биороботами, которые двигались по гусеничным эскалаторам прямо на движущие шестерни и так же утилизировались в моей памяти, словно моя память была бы этим тайным утилизатором. В электричке было двое агентов ВКБ размером с телят переростков. Они нас не заметили и отправились за накачанным силовиком-радикалом. Не помню, что они ему говорили, нечто такое: «Вы используете нейролиптики и саркоплазмические гиперстимуляторы, мы в праве вас задержать».
Агенты ВКБ были повсюду. Уже выбравшись на Старую Улицу, где должно было, находится кафе «Кабриолет 60s», я увидел одного из ВКБ, лежавшим под таксофоном и нервно жующим кусок хлеба, на нем были ровные очки американского летчика с зеркальной оболочкой линз. Он смотрел на нас с Гонзо и ровно пережевывал свою пищу, возможно, он передавал информацию своим верхам. Мы тем временем, наконец, достигли кафе, и тут я увидел картину, напоминающую рождение нового рая на Земле Обетованной. В кафе, за отдельно забронированными местами, сидели Рауль Дюк и его адвокат Оскар Зета Акоста, Кен Кизи, Джеймс Дин, Берроуз-киборг, Курт Кобейн и Нил Кэссади. В кафе были установлены диванчики и сиденья в стиле старых американских кабриолетов. Все герои веселились, пили пиво. Мы с Гонзо предложили покурить хэша и все с радостью согласились. Рауль кратко проинформировал нас по поводу будущей Международной Организации Гонзо-журналистов. Затем мы вписали свои фамилии, имена и отчества в бланк подачи заявки в местное управление по делам профсоюзов, затем расписались.
Курт был древесным эльфом. Берроуз-киборг большую часть молчал, как и я, всматриваясь в напряжение объектов. Гонзо завел беседу с Большим Кеном. Еще, будучи у Авроры он всех спрашивал о том, как повлияло ЛСД-25 в их жизни. Вопрос был компрометирующий, но Кизи с легкостью ЛСД-гуру рассказал ему об интерсубъективности, понятиях квазимолекулярных миров, где мир мог существовать, рождаясь из молекулы по спирали вверх, создавая проекцию движение и прогресса эволюции. Или заворачивает в трубочку сознание и пускает его плавать по Реке Осириса. Затем Кен достал коллекционную книжку Томпсона и показал всем, там были многие известные фотографии журналиста и писателя. Самое отличное фото из старого выпуска Rolling Stones. Кен рассказал нам, что у него на Родине была когда-то своя лаборатория по созданию нейролептиков и психоделиков, в коллекции числились и безопасные ЛСД, мескалин, экстази и выводящие за двери восприятия, синтетические психотропы Шульгина, такие как 2C-B, 2C-I, DOB, DON, DOM и другие. Я знал, что это было гонзо с его стороны. Но тут все время творилось гонзо.
За окном шел ливень. Но люди продолжали двигаться бесконечным потоком во имя Реки Осириса. С нами в основном разговаривал Нил Кэссади: различные шутки и истории. Вскоре мы пересели внутрь и продолжили гонзо-перестрелки. Вроде бы предложили покурить сильный спайс, но я отказался, Гонзо же наоборот хотел выкурить смеси, но ему тоже пришлось отказаться по странным причинам потери связи с маяком анти-ВКБ и дальнейшей паранойе. Поэтому нам пришлось срочно эвакуироваться из кафе, потому что нас могли преследовать ВКБ, из-за Дена я даже не успел использовать нейролептик, хотя Нил Кэссади сделал вид, что принял его зайдя в туалет. Странные вибрации Нил. Джеймс Дин сидел в костюмчике и потягивал кофе с сигаретой, вслушиваясь в джазовое сопровождение, доносившееся из колонок в кафе. Мы собрались. В подземке метро нам сообщили, что скоро будут известны наши должности в организации. Затем мы разошлись.
Вскоре мы добрались да города Х., там нас ждали полоумные рассказы Геннадия Цукермана. О том, как его вместе с товарищем забрали в вытрезвитель. Макс, как обычно скучает, словно Джеймс Дин вслушивается в ритм баек Гены. Команда Ураган способная вызвать ураганное мышление отдыхает, Аврора уже уехала из Х. Слежка закончилась не надолго. ВКБ бдят своим оком все просторы потусторонней системы МоскваТрона. Осталось только закупить силовые плащи, которые создаются благодаря маленькому гаджету-браслету, скрывающие нас от всех мыслимых радаров, навигаторов и внедрения ВКБ в сознание.
ЧП сбежал оттуда, мы же ушли давно. ЧП говорит, что там бы его все бы избили, потому что Гена неожиданно сошел с ума и показывал ему что бы тот убирался, не то они нападут на ЧП всем скопом. ЧП говорит, что он бы ему врезал бы за это, но действительно побоялся испытывать судьбу, а заодно и кулаки всех недовольных его присутствием. Странным образом я покинул всю это компанию и Гонзо. Не только моего союзника и оператора, но и первый фестиваль гонзо-журналистики в России.
Предстояла еще череда террористических актов, направленных на выявление культа личности, скрывающегося за масками популярности, конформизма и ублюдочного отождествления себя с механизированной цепочкой слежки друг за другом. Миры Замятина и Хаксли перешли на новый уровень: клоны научились, выстраивать систему отслеживания друг друга и никто не мог противостоять государству, иначе бы был бы «заложен» своим соотечественником за награду. Свобода действий? Свобода там, где нет человеческих очей, а есть только Очи Осириса.
***
Кейс поймал себя на том, что стоит перед витриной и тупо смотрит в
стекло. В этой лавочке, клиентами которой были в основном моряки,
продавались разные маленькие блестящие штучки. Часы, выкидные ножички,
зажигалки, карманные видеокамеры, симстимы, тяжелые манкири и
сюрикены. Сюрикены нравились ему больше всего - стальные звездочки с
бритвенно-острыми гранями. Одни хромированные, другие
непроницаемо-черные. Были и подвергнутые специальной обработке, так,
что поверхность приобрела радужную окраску, напоминающую разводы масла
на воде. Внимание Кейса привлекали хромированные звездочки. Отливающие
серебром, они висели на алой замше, удерживаемые почти невидимыми
петлями нейлоновой лески. По центру сюрикенов были вырисованы драконы
и ряды иероглифов. Звездочки ловили неоновый свет, отражая его каждая
по своему разумению, и Кейсу казалось, что это и есть звезды его
странствий; его судьба была записана, но читалась с трудом, в
созвездиях дешевого хрома.
Кейс вошел в магазин. Ему ни разу в жизни не доводилось держать их в руках.
Он купил две пачки "Ехэюань", воспользовавшись кредитной карточкой
"Мицубиси банк", на которой было выбито: "Чарльз Дерек Мей". Это
отличалось от имени Трумен Старр, кем он числился по паспорту.
Японка за кассовым аппаратом выглядела на несколько лет старше
Диана, причем на ее лице не было ни единого следа применения
технических средств. Кейс достал из кармана тощую пачку новых иен и
показал их женщине.
- Я хочу купить оружие.
Японка махнула рукой в сторону прилавка, заваленного ножами.
- Нет, - сказал Кейс. - Мне не нужны ножи.
Женщина достала из-под стойки продолговатую коробку. На картонной
крышке красовалось очень условное изображение кобры с распущенным
капюшоном. Внутри были рядком уложены восемь одинаковых цилиндров,
каждый в тонкой оберточной бумаге. Кейс внимательно следил за тем, как
морщинистые коричневые пальцы извлекли один из этих предметов и
сорвали с него оберточную бумагу. Женщина показала Кейсу товар -
тусклую стальную трубку с кожаной ременной петлей на одном конце и
маленькой бронзовой пирамидкой на другом. Она взяла трубку в одну
руку, зажала пирамидку между большим и указательным пальцами другой
руки и потянула. Из трубки выскользнули три блестящих от смазки
телескопических сегмента, представляющих собой кольцевые пружины, и,
щелкнув, зафиксировались.
- "Кобра", - сказала японка.
Сверкнув в блестяще фиолетовом свете прожектора хромированными бритвенно острыми гранями, металлические звездочки взмыли в пространство информационной пустоты, в котором потрескивали помехи несущего визуальную информацию сигнала, и с безумным свистом прошили его. Он представил, как развеваются в прыжке шелковые пряди волос Линды Ли, там, над пропастью информационного Небытия пустых каналов. Всего один неверный шаг – и ее могло никогда не стать.
Oksana Volkovnickaya, my cut-up & William Gibson's "Neuromancer"