26. 08. 73
Вся семья в сборе. Учебный год, по всей вероятности, Рае придётся начать здесь. В доме молчаливая напряжённая обстановка. Иосиф должен что-то предпринять, прорвать заколдованный круг, вот только не знает, каким образом это сделать. В письме к начальнику ОВИРа он просил внести ясность в неопределённое положение, если нельзя письмом, то хотя бы телефонным звонком с девяти до одиннадцати утра, начиная с 23 по 26 августа. Вдруг позвонят, несбыточная, но всё-таки надежда…. А вдруг….
За прошлую неделю дали разрешение примерно 200 семьям. У нотариальных контор занимают очередь с ночи. Легализует документы всего один нотариус. Кроме того, предстоит сдать военный билет, освободить квартиру, достать доски для ящиков, получить бесконечное количество справок, сдать вещи в багаж…. Время ограничено 12 днями. Бегайте, просите, платите, пролазьте через иголичье ушко, товарищи евреи.
Гена Гурвиц получил разрешение. Он подал на две недели позже Иосифа. Гена нервничает. Хочет хоть на пару дней заскочить в Одессу к своей слепой матери. Уезжая в Израиль, прощаешься навсегда.
В газетах травят Героя Советского Союза, лауреата Государственной и Сталинской премий, советского теоретика водородной бомбы академика Сахарова, потомков легендарных бойцов революции Якира и Красина, писателя Солженицина, чьи рукописи на папиросной бумаге под большим секретом передаются из рук в руки, и волосы поднимаются дыбом от документальных описаний ужасов советских лагерей уничтожения. Они добиваются демократизации советского общества, в газетах их рисуют врагами народа, тупицами, выжившими из ума. Иосиф представляет их состояние. Вокруг них вакуум, но их неравная борьба находит отклик в сердцах миллионов, пока только отклик. Люди боятся, они ещё не пришли в себя от шокового состояния массовых репрессий со времён Сталина. Удивительно, что их не убивают, как убивали миллионы других, удивительно, что евреям открыли границу. Неужели это - трещины на теле советской власти, которые уже залатать невозможно или некому?
Одиннадцать часов. На запрос Иосифа не ответили ни письмом, ни телефонным звонком. Три месяца ожиданий, шесть с половиной месяцев без работы.