Китайские легенды в большой красивой книге. Такая же большая и красивая со сложным и непонятным названием «Хитопадеша» - о загадочной индийской жизни. «Глина и руки» - в ней тоже можно найти кое-что о Китае, а именно, об изобретении фарфора. «Человек строит дом», благодаря которой решила я стать каменщиком, чтобы собственноручно складывать дома из кирпичей, но мама подрезала крылья мечте, заявив, что каменщик должен есть много манной каши, на такую жертву невозможно было пойти даже ради этой благородной и романтической профессии, к счастью, в той же книге нашлась другая заманчивая профессия - архитектор.
Как приятно было брать в руки красные, с золотым тиснением книжечки «Золотой библиотеки», только ради них стоило научиться читать.
Мне четыре года. Летний день, во дворе частного дома, где живем в ожидании обещанной папе квартиры. Как всегда, собрались подружки. Все они обитают в частных домах, но их участки сплошь заняты огородами, крохотные площадки у входа вытоптаны и загажены курами. У нас же раздолье: качаются в гамаке, носятся в тени старых яблонь, а когда устают от беготни, устраиваются на громадной садовой скамейке, рассказывают весёлые истории, хохочут, поют, Только мне невесело, Сижу на крыльце с книгой на коленях и канючу: «Ну, папочка! Ну, можно мне поиграть с девочками?», Суровый папочка непреклонен: «Пока не дочитаешь, не разрешу». С трудом продираюсь сквозь буквы и слоги. Та книга про девочку и белочку была первой. И единственной, прочитанной без удовольствия.
Дед не верит, что внучка научилась читать, устраивает экзамен. Потихоньку вызывает в кухню и, указав на заголовок газеты «Правда», приказывает: «Читай!». Рассмешил его торжественный вид, а задание показалось до обидного примитивным. Прочитав название газеты, принялась бойко тараторить передовицу. Дед застыл в изумлении.
В пять лет я лихо проглатывала толстые тома, а родители не знали, как отвлечь милое дитя от этого запоя; на моё счастье, в доме и в саду множество укромных мест, куда можно забиться с книгой. Злодейские заросли малины и крапивы превратились в книжный рай, никто не догадается искать в колючках неженку, не способную вынести прикосновения даже самой ласковой шерстяной кофточки.
Отношение к книге почти религиозное, фанатическое; библиотекари, букинисты и библиофилы воспринимаются, как близкие родственники.
Летом детский сад выехал на дачу. Раскладушка юной воспитательницы посреди спальни, изножьем к двери, а вокруг неё, как лепестки цветка, детские кроватки. Однажды поздно вечером пришёл к воспитательнице молодой человек, кудрявый, жизнерадостный блондин. Они перешептывались, хихикали, обнимались. Внезапно она рассердилась и, оттолкнув назойливого гостя, прошипела: «Ты что? Нельзя! Видишь, эта ещё не спит» - и указала на меня. Молодой человек снисходительно посмотрел в мою сторону: «Да что эта шмакозявка понимает?!», на что девушка ответила серьёзно: «Всё понимает. Она даже читать умеет». Юноша раздумывал недолго: «Вот что, малая, иди сядь туда и не оборачивайся, пока не разрешу, иначе голову оторву». Сидеть ночью на крыльце в одних трусиках холодно и страшно, впереди стена чёрного леса, позади за раскрытой дверью в комнате - мерный скрип раскладушки и голоса, но оборачиваться нельзя, жутко даже представить, как будет выглядеть моё туловище без головы. Но вот страшный человек уходит. Сбегая с крыльца и застёгивая на ходу белоснежную рубашку, скалится на меня уважительно-недоверчиво. «Это же надо! Такая маленькая, а уже читать умеет». Мелодия недоверия в голосе обижает. Гораздо менее обидно то, что меня выгнали на крыльцо дрожать в ожидании появления лесных чудовищ. Всё во мне кричит: «Умею, умею! Действительно умею читать!», и страшно становится не от черноты ночного леса, а от мысли, что могла бы и не знать этого таинственного мира книг.