ИЛИ ВОЯЖ В ГОРОД В ДВЕ С ПОЛОВИНОЙ ТЫСЯЧ ЛЕТ
Из серии "Мои путешествия"
НАЧАЛО ПУТЕШЕСТВИЯ
Я – житель Ташкента и всю жизнь провел в этом городе. Но корнями ухожу в город-сказку – Бухару. Мои родители сами оттуда, и лишь по велению времени переехали в столицу Узбекистана в начале 50-х годов. Но я знаю, что мой отец всегда тосковал по родному городу и часто вечерами писал эссе, стихи о родине. Стыдно признаться, но за 35 лет своей жизни я всего лишь два раза был там и то с коротким деловым визитом. Времени на просмотр достопримечательностей у меня не оставалось, и в Ташкент я возвращался с чувством, что чего-то не хватает, что-то я оставил в Бухаре.
Оставшиеся там родственники всегда звали меня к себе, но никак руки не доходили до того, чтобы в один прекрасный день вылезти из кучи забот, плюнуть на все и рвануть в сказочную Бухару, насладиться ее жизнью и историей. И неизвестно, когда бы это время настало, если ко мне не приехал в гости коллега из Алматы – журналист Руслан Минулин из газеты «Караван». Он и предложил мне совершить экскурсию в Бухару.
- Я хочу увидеть этот город, - сказал он. – Узнать побольше о жизни людей, понять мировоззрение бухарцев.
- Мои родственники покажут и расскажут все, - сказал я. – Они с удовольствием примут нас.
Но Руслан просил не беспокоить их, а лучше найти частный дом, где мы можем остановиться, хорошего гида и полную программу на два дня. Эта идея мне понравилась, и я стал искать. Знакомые в турфирмах, проведав наши капризы, задумались, а затем предложили обратиться в бухарскую фирму «Ориент». «У них отличные индивидуальные программы, - сказали мне, - а Рустам Абдуллаев, руководитель фирмы – это ходячая энциклопедия города Бухары. Более того, он полиглот и в совершенстве знает 16 или 20 языков, среди которых английский, польский, итальянский, испанский, французский, фарси, узбекский, русский и многие другие». С их слов, г-н Абдуллаев – гид Бухары номер один, и с ним мало кто может сравниться не только в знании истории, но и умении ее преподносить туристам. «Выберите его – и вы не пожалеете!» – так рекомендовали нам, и мы решили связаться с бухарской фирмой «Ориент».
С Рустамом Садыковичем мы быстро нашли общий язык. Поняв наши желания, он обещал для нас составить особую программу. «На счет жилья не беспокойтесь, - сказал он. – У меня есть частный номерной фонд, где вы можете разместиться. Регистрацию вашему казахстанскому другу я выдам, поскольку моя фирма имеет лицензию от Национальной компании «Узбектуризм» на право туристской деятельности».
- Вы выбрали не совсем удачное время, - признался Рустам-ака («ака» – по-узбекски, брат, в Узбекистане принято обращение ко старшим с приставкой «ака»). – Поздняя осень характеризуется спадом туристов. Кроме того, события 11 сентября 2001 года в США и начало операции против террористов в соседнем Афганистане оказали свое непосредственное влияние на ситуацию с туризмом в Бухаре. Иностранные посетители решили, что мы расположены так близко с отрядами талибов, что это угрожает их безопасности. Хотя, как вы сами видите, до границы с Афганистаном много и много сотен километров, а у нас все спокойно.
Мы с Русланом заверили его, что ситуация в Афганистане нас не пугает, и мы прибыли осматривать достопримечательности Бухары, не опасаясь за свою жизнь. В свою очередь Рустам-ака пояснил, что дело несколько в другом – многие объекты в этот период года иногда не работают или рано закрываются, поскольку основными потребителями их товаров и услуг являются туристы. Но и это нас не смущало.
В пятницу 9 ноября, взяв билеты на самолет в авиакассе, мы устремились в столичный аэропорт «Ташкент». ЯК-40 был забит под завязку. Нужное отдать должное мастерству пилотов национальной компании «Узбекистон хаво йуллари», лайнер они вели так хорошо, что нас ни разу не тряхнуло, хотя мы пролетали три слоя густых как кисель облачных покрова. Конечно, нас никто не кормил на такое короткое расстояние, но по порции фанты и пепси угостили. Через час и двадцать минут мы совершили мягкую посадку в Бухаре.
Было половина шестого вечера. Город нас встретил порывами холодного ветра. «А ты говорил, что здесь теплее», - укоризненно сказал мне Руслан. Я, честно говоря, растерялся: ведь Бухара южнее Ташкента и здесь гораздо теплее. Но греться нам пришлось в машине – Рустам Садыкович встречал нас на «Нексии». Он отвез нас в свою гостиницу «Ориент», которая располагался в центре города.
Номера были уютными. Фактически – это две квартиры, соединенные в один гостиничный фонд. Все в паласах и коврах. Очень хорошая мебель, везде люстры и бра, санузлы и ванные в хорошем ремонте. Завтрак нам готовили здесь же, а вот обедать и ужинать нас возили в кафе.
Но не успели мы разместиться, как наша программа, оказывается, уже заработала. «Ужинать будем в частном бухарском доме позапрошлого века», - сказал нам гид и поволок в старую часть города. Мы должны были посмотреть, как живут бухарцы сейчас, чем они дышат, чем занимаются и чем, естественно питаются. А питаться нам нужно было с ними. Руслан и я предвкушали плотный ужин и, по-моему, перемечтали.
Семья Гулямовых, к которым мы прибыли, проживала возле водокачки, совсем недалеко от Арка – дворца бухарских эмиров. Нас встретили очень радушно, как родных. Мы сели за стол и тут же подали блюдо под названием «тухум-барак». «Вы просили истинно бухарскую пищу – так получайте ее», - подмигнул нам Рустам Садыкович и пояснил, что данная пища – это мешочки из теста с сырым внутри яйцом, все это варится и подается на стол. Было вкусно. Едва мы управились с «тухум-бараком», как нам подали «каду-бигач» – четырехугольную тыквенную самсу, испеченную в тандыре (печи).
После второго блюда принесли деликатес бухарских евреев – рыба «Фиш». Мне рассказали процесс ее приготовления: с рыбы снимают шкуру, мясо перекручивают через мясорубку, добавляют чеснок, специи, потом обратно засовывают в шкуру, зашивают и варят. О том, насколько это вкусно, свидетельствовало то, что мы пальчики облизывали. Наши животы стали пухнуть. Пришлось даже приспустить ремни на брюках.
Чтобы отметить приезд нам принесли вино из кишмиша (сухого винограда) и «шер хол» – укрепленная водка (70-ти градусная!) с добавлением шафрана и поэтому зеленого цвета. Эти спиртные изделия также приготовлены по рецептам бухарских евреев.
После обильного ужина нас повели по дому и стали показывать достопримечательности. Сам хозяин Олим Гулямов – сундучник, то есть мастер, изготовляющий особые бухарские сундуки по заказу. Он показал нам несколько своих работ, которые делал для невест. «В них обычно складывается приданное», - сказал он нам. Его супруга и дочери – золотошвеи – вышивают золотыми нитками узоры на халатах из парчи. Это весьма дорогая и ценная одежда, которую когда-то носили богатые и влиятельные люди – вельможи, купцы. Сейчас их надевают женихи и невесты.
Мы просмотрели двор, комнаты, кухню. Нам показали сохранившиеся до наших дней кувшины, женские украшения, книги. «Это настоящие раритеты!» – поразился Руслан.
«Все это перешло нам от наших родителей, а те получили от своих родителей», - сказал нам Олим-ака. С его слов, у бухарцев есть традиция ничего не выкидывать и всегда чтить память предков. Все что связано с ними – ценно. Даже сохранились кое-какие вещи из древней одежды, например, нам продемонстрировали «лячак» – белую марлю, которую женщины завязывали от горла до затылка, чтобы покрыть грудь, а на голову надевали «культа кичак» – тюбетейку с хвостиком.
После прогулки по дому нас опять пригласили к столу. К нашему ужасу нас ожидала новая порция блюд. «Но мы сыты!» – взмолились мы, хлопая каждый по своему пузу, который звенел как барабан. Но хозяева настаивали и нам пришлось сквозь силу съесть понемногу «пиеба» – супчик с курагой (сушенным абрикосом) и рисом, «гипо» – блюдо из барана (требуху перекручивают через мясорубку, добавляют туда рис, морковь, горох, специи, все это шьют в мешочки из желудка и варят). М-м, все это вкусно, но перед сном есть в таком количестве…
Мы еле доползли до гостиницы и сразу же уснули. Первый день в Бухаре оказался сложным для нашего организма (точнее, желудков).
ЗДРАВСТВУЙ, БЛАГОРОДНАЯ БУХАРА!
Что такое «Бухара», почему город назвали именно так? Академик Бартгольд говорил, что «Бухоро» - производное от санскрита «Вихоро», что означает «город монастырей». Возможно, это связано с тем, что в древности здесь размещалось множество буддийских храмов, которые были затем разрушены арабами, насаждавшими ислам, а потом и самим ужасным Чингизханом, о котором бухарцы до сих пор не могут говорить без содрогания.
Когда люди говорили об этом городе, то всегда добавляли приставку «Благородная». Вспомните книгу «Повесть о Ходже Насреддине», там герой обращается к народу со словами: «Здравствуйте, жители благородной Бухары!» Вначале я считал это обычным литературным оборотом, а потом узнал, что это официальный статус. Всего на Востоке лишь семь городов имели титул «благородной», это – Мекка, Медина, Багдад, Иерусалим, Мазари-Шариф, Каир и Бухара. Таким образом, Бухара была не просто городом, это был своеобразный региональный центр, который внес свою лепту в истории восточной цивилизации. Стоит сказать, что к 1917 году здесь было 186 медресе и в Бухару приезжали учиться с многих стран Азии. Фактически, за Благородной Бухарой был закреплен символ центра религии и духовности.
Говорят, что вождь мирового пролетариата и председатель советского правительства РСФСР Владимир Ленин не имел никаких правительственных наград. Это не совсем правда. Он был награжден в 1922 году Орденом Красного знамени Бухарской Советской Народной Республики. А поскольку Бухара в тот период была самостоятельным государством (даже не входила в состав Туркестана), то награда считалась иностранной. В годы Советской власти Узбекистан гордился этим историческим фактом, но сейчас власти об этом тщательно скрывают, не желая «марать» себя с советско-имперским режимом. Среди узбекских ученых часто поднимаются вопросы о возвращении культурных ценностей, якобы, вывезенных из республики в те года. Я сам знаю несколько таких фактов, поскольку мне как-то попадали подобные документы. Что касается бухарской сокровищницы, вывезенной Красной Армии из ограбленного ею города в 1920 году, то об этом ходят только слухи. Ни исторических, ни фактических документов этого нигде обнаружить не удалось. Сам Рустам-ака признался, что таких статей в прессе он насчитал не менее пятисот и эта тема уже порядком надоела бухарцам. Зато доподлинно известно, что Председатель Совнаркома Узбекистана Файзулла Ходжаев подарил Коммунистической партии РСФСР, то есть ВКП (б), более 1 млн. золотых монет. Среди них были «сатеры» – 40-граммовые монеты из чистого золота времен Александра Македонского. Три штуки были в коллекции Эмира Бухарского Олимхана (а он являлся страстным коллекционером древности), и монеты, которым насчитывалось более 2300 лет, были переплавлены.
Приехав сюда, я понял, что Бухара по-особому воздействует на романтиков, людей ищущих духовные начала. Сама история, сам народ, все, что есть здесь, окружены какой-то особой аурой, притягательной для путешественников, искателей приключений, творческих личностей. Теперь мне стали ясны многие произведения отца, которые он написал под общей тематикой «Бухарские газели» (но никогда и негде так и не опубликованных). Видимо, на него так действовал этот сказочный город. Да и сами судите, что двигало человека, от души сотворившего следующие строки:
Я знаю, как дышит алый тюльпан,
Как нежен его лепесток.
Я знаю, что хочет несносный Арслан,
Что большее в жизни он смог.
Я знаю, где летает дивный Семург,
Где прячет кувшин Аладдин.
Я знаю извечный тот адовой круг,
И знаю его я один.
Я знаю, что шепчет ветер листве,
А берегу шумный прибой.
Я знаю, что скажешь ты вечером мне,
И что будет завтра со мной.
Я многое знаю - морское где дно,
И что есть под домом твоим.
Но, право, не знаю лишь только одно,
Насколько тобою любим!
Какой-то восточный романтизм особой мелодией так и звучат в этих словах. А вот еще одно произведение, навеянное бухарскими «ветрами»:
Мужчина - женщине:
Какая ты краса!
Я подарю тебе и звезды, небеса.
Она ответила:
Не можешь это ты,
Ведь не подарил земные мне цветы.
Мой отец всю свою жизнь пронес любовь к городу, где он родился и где провел свое детство и юность. Об этом можно судить и по следующим строкам, которые я обнаружил среди бумаг:
Кругом огни, огни золотые
И звезды-светлячки в далекой синеве.
Мой город милый и сыны твои мы,
Тебя мы любим, как никто и нигде.
Не знаю, что мне больше тут дороже,
Твой древний Арк иль минарет Кальян.
От запахов твоих я становлюсь влюбленным,
От глаз любимой становлюсь я пьян.
И небо надо мною сине-сине,
Глаза же твои еще синей.
Но оба мне вы равны-дороги,
И может быть мне небо чуточку милей.
Нужно родиться на Востоке, чтобы думать по-особому. Но нужно быть бухарцем, чтобы писать романтично, в особом стиле. Во всяком случае, это не передается генетически, я, например, таких способностей от отца не получил. Их можно «заработать», прожив в этом сказочном городе.
Но начнем повествование о городе. Бухара делиться на две части – старый город и новый. Исторические памятники здесь как бы находятся на одном месте, в то время как в Самарканде такие объекты как бы в отдельности друг от друга. Но в Бухаре запах старины особенно ярко выражен. Это можно почувствовать, пройдя по улочкам, поговорив с людьми. Здесь все идет медленно, неторопливо. Восток не любит суеты. Вообще, все прекрасное здесь всегда творилось не спеша.
Но новая часть не особенно впечатляет. Большинство домов – советской планировки. Это панельные дома без особых украшений и стиля, просто коробки. Бухарцы не умеют и не хотят жить в секциях, это их угнетает. «Мы мечтаем о земле», - признавались мне знакомые, которые жили в квартирах. Только на своей земле они чувствуют себя свободными и счастливыми.
Конечно, есть и красивые современные дома. В частности, это четырехзвездный отель «Бухоро-Палас», здание областного хокимията (администрации). Сейчас также возводятся спортивные комплексы, магазины, в которых уже есть особый восточный стиль, что делает их привлекательными.
Городским транспортом здесь являются автобусы, троллейбусы и автомобили. Иногда можно встретить арбу, только с современными автомобильными колесами. В городе принята трехязычная речь – таджикская, узбекская и русская. Причем бухарцы свободно владеют ими и при беседе сами не замечают, как переходят с одного языка на другой, а потом на третий. Но общепринятым является все-таки таджикский. Говорят, что в 20-х годах, чтобы оставить Бухару и Самарканд за Узбекистаном, многих таджиков переписывали как узбеков. Те, кто не желал этого, теряли работу, не могли нормально устроиться. Но это уже давняя история.
В Бухаре много базаров. Там вы найдете все, что производится на Востоке. Есть много и импортируемых товаров. При покупке продуктов питания смотрите на срок годности. Здесь на эти условности не смотрят и могут всучить шоколадные конфеты, срок которых истек в 1996 году. Опасайтесь колбасных изделий - они некачественные. Зато сувениров, золотошвейных халатов, посуды, обуви, всякой всячины – море. Торгуйтесь, ибо на Востоке любят торговаться. А бухарцы – тем более.
Бухарцы – отличные кулинары. В этом мы убедились в первый же день прибытия в город. Но в последующие дни нас кормили другими, непохожими друг на друга блюдами. Я успел записать лишь часть из них. Например, мы ели «панир» – брынзу, которую готовят так: в требухе держат козье молоко до тех пор, пока она не превратиться в твердую массу. По утрам нам подавали «шер-чой» – молочный чай (молоко с корнями мяты и грецким орехом) или «каймок-чой» - разведенный чай со сметаной.
Блюдо «халиса» – это отруби, которые варятся целую ночь. «Кочи» – муку кладут в кипящую воду, затем мешают до такой степени, пока она не превратиться в кашу, заливают ее в ляган (металлическое блюдо), сверхукладут топленное масло. «Аттола» – мучной кисель с яйцом (обычно дают женщинам после родов, чтобы у нее было молоко и кишечник хорошо работал). «Оши-софи» – диетический плов. «Угро» – суп-лапша. «Фирин» – молочный кисель. «Шир-бринч» – молоко с рисом. «Фатыр» – слоенная лепешка: если готовится в тандыре – то называется «патыр», если обжаривается – то «катлама». «Чакка» – сцеживают молоко, кладут пряности (анис, укроп).
Мне также понравился мешочный плов по рецепту бухарских евреев. Называется «бахши». Берется куриное мясо, много укропа, куриные гребешки, рис, варят в мешке из ситца. Получается плов зеленого цвета. Еще – лепешка «ноки-токи» – тонкая, похожая на сухарик, печется на горячих камнях. Есть еще одно рыбье блюдо, но его название я запамятовал, зато знаю рецепт: рыба жариться до хрустящего состояния, добавляют чеснок с зеленью, и все замачивается в рассоле.
В Бухаре и свадьбы особенные. Там жениха, одетого как принц, ведут вечером к невесте под факелы. Это очень красивое зрелище, называемое «Домот бари». О том, что суженный идет, невеста узнает по звукам карная (длинной трубы) и сурная (что-то вроде кларнета). Друзья жениха кричат (извините, но это в русской транскрипции нехорошее слово): «*** бали!» и зажигают костер. Жених обязан поднять невесту и с ней пройтись вокруг костра (а в некоторых регионах обычай требует даже перепрыгнуть через него, и вот невезуха для жениха, если невеста толще его самого!).
Затем молодоженов заводят в угол, где для них готовится «чемылдын» – занавес. Что там делают новобрачные, надеюсь, вам объяснять не надо. Но на утро невеста должна показать старухам, которые всю ночь сидят во дворе и беседуют (наверное, вспоминают свою молодость и свой «чемылдын»), белый платок с кровью, мол, она вышла замуж девственницей. Восток – дело тонкое, очень тонкое…
Можно было перечислять и другие стороны жизни бухарцев. Ох, в Бухаре много есть интересного, но всего не перечислишь…
САМАНИДЫ – ОСНОВАТЕЛИ ДРЕВНЕЙ ИМПЕРИИ
Утром 10 ноября мы начали свой поход в город. Было тепло – около 15 градусов по Цельсия, что, впрочем, для бухарцев считается холодной погодой, но для нас, живущих в более северных координатах и привыкших к «морозам», достаточно было накинуть только куртки. Поскольку мы проживали недалеко от самой первой достопримечательности Бухары – мавзолея Саманидов, то первым делом решили осмотреть сначала ее. Мой друг Руслан предложил пройтись пешком, мол, так интереснее, да и после плотного завтрака необходима небольшая физическая нагрузка. Но Рустам-ака заметил, что в этот день нам придется много двигать ножками, еще успеете скинуть лишние килограммы, устанете, и поэтому не стоит отказываться от транспорта, к тому же он уже заказал для нас автомашину. Пререкаться с гидом № 1 мы не стали, и вскоре поехали к мавзолею на удобной «Тико». «В Бухаре все дороги, за некоторым исключением, односторонние, - просветил нас он по ходу движения относительно особенностей городских транспортных магистралей, - и если вы захотите вернуться в прежнюю точку отбытия, то вам придется объехать практически весь город. Кстати, горе тому, кто имеет собственный автомобиль, так как бензина здесь сжигается во много раз больше, чем, скажем, в Ташкенте», - при этом Рустам Садыкович глубоко вздохнул, наверное, действительно жалел бедолаг-автолюбителей. В его правоте мы вскоре сами убедились, когда делали значительные круги на «колесах» из пункта «А» в пункт «Б», хотя можно было пройти это расстояние пешком за три минуты.
Через несколько минут мы уже были возле парка Саманидов. Раньше это был парк культуры и отдыха имени Сергея Кирова (помните такого большевика, который погиб в 30-х годах при загадочных обстоятельствах?), и поэтому вся планировка территории явно советского образца, которая ну никак не вписывалась с древним сооружением, более того, она отталкивала. Видимо, бухарцам придется немало потрудиться, чтобы перепланировать территорию и вернуть ей дух историзма. Но с другой стороны, не стоит возвращать сюда старые объекты, которые были снесены к 1930 году – могилы. Ведь раньше здесь было кладбище. Нужно сказать, что сам Чингизхан не решился сносить это кладбище, хотя, когда вошел в город, он не оставил здесь камня на камне. Но это сделала Советская власть. Скажите, разве не извращение – строить парк для развлечения на том месте, где в течение тысячи лет были похоронены люди? Устраивать веселье там, где должен царствовать покой и уединение – это чем не кощунство?
Но сейчас люди уже не воспринимают это место как кладбище, ибо выросло не одно поколение, которое ходило сюда по праздникам и в будние дни, в их понятии это просто парк, обычная территория, где расположены кинотеатр, туалет, протянуты аллеи, посажены деревья и кустарники, продаются сувениры. Но уважение к святым местам здесь сохранилось. Бухарцы с особым вниманием относятся к мавзолею Саманидов, как особой исторической реликвии и как национальной гордости. Кстати, этот объект находится под охраной ЮНЕСКО. Все путеводители и рекламные брошюры рекомендуют начинать осмотр города именно с гробницы Саманидов. Нужно заметить, что это самый древний памятник археологии, истории и архитектуры не только Узбекистана, но и всей Центральной Азии.
Постройка поражает своей архитектурой. Это центрическое здание размером 10 на 10 метров, имеет 40 оконных проемов, один большой купол посередине и четыре маленьких – по бокам. Есть четыре входа с каждой стороны. Но самое поразительное в мавзолее – это орнамент. В течение дня от изменения солнечных лучей орнамент меняет свою окраску и конфигурацию. Такое ощущение, что это плетенка, словно стены плели как корзину. Имеется три эффекта от зрительного восприятия и все зависит от того, в какое время суток вы разглядываете здание. Мне казалось, что мавзолей отстругали из бревен, но, подойдя поближе, я увидел, что это он возведен из жженого кирпича. «Легенды гласят, что при строительстве усыпальницы использовался раствор, куда кроме алебастра и песка добавляли верблюжье молоко и белки куриных яиц, - пояснил Рустам-ака. – Этот кирпич называется «гишт», и он укладывался по-особому. Если обратите внимание, то увидите, что стены имеют восемнадцать различных кладок, среди которых плашмя, вертикально, под углом… Толщина стен – 1,8 метра».
- В Самарканде все купола имеют голубую окраску, - сказал я. – Но в Бухаре такой традиции, судя по тому, что купола здесь такой же коричневой окраски, как и стены, не существовало?
- В период Саманидов цветная глазурь не использовалась, - пояснил наш сопровождающий. – Цветная полива куполов пошла с XII века.
- А это что такое? – спросили мы, указывая на белый порошок, выступавший из кладки.
- Эх, - вздохнул Рустам Садыкович. – Это соли. Дело в том, что грунтовые воды очень близко залегают к поверхности земли, и соли проедают все, что возведено здесь. Это страшная беда не только для исторических памятников, но и современных сооружений. Даже бетонные полы порой вспучиваются от солей, а во многих домах приходится ежегодно штукатурить стены, чтобы снять солевой налет.
Знаете, почему в Бухаре не хоронят в земле? Потому что здесь глинистая земля, труп не разлагается и грунтовыми водами останки выдавливаются наружу. Поэтому в этой части Узбекистана сначала откапывают могилу глубиной полметра, не больше, затем строят стенку, которая возвышается над поверхностью на полтора метра – это «сагона». Поэтому возле мавзолея Саманидов до 1930 года было много таких «домов», где покоились останки многих знаменитых людей государства и города. Это место считалось святым, сюда приходили паломники из многих государств Среднего и Ближнего Востока. Они ставили «чирок» – лампу и всю ночь молились возле мавзолея Саманидов. В те времена ходила легенда, что Эмир Исмоил жив и помогает всем, кто нуждается в его поддержке. «В народе говорят, что если сюда прийти, пройтись вокруг мавзолея три раза, то желание, которое загадаешь в этот момент, обязательно исполниться», - сказал Рустам-ака.
Потом Эмира Исмоила возвели в ранг святых. Кстати, этот мавзолей восстанавливал Усто (мастер) Ширин Мурадов, автор комплекса «куранты», который находится в центре Ташкента, он же строил здание Ташкентского педагогического института имени Низами и театр имени Алишера Навои (его строили при помощи японских военнопленных).
Кстати, мавзолей, который за много столетий врос в землю на 1/3 своей высоты, построен на основе сложных математических вычислений. «Не зная геометрии нельзя было построить такой памятник», - добавил наш гид. – Он был возведен 1100 лет назад. Его приказал построить Эмир Исмаил, основатель государства Саманидов. В десятом столетии это государство включало в себя территории современного Узбекистана, Таджикистана, части Туркменистана, северного Ирана и Афганистана. Сначала столица была в Самарканде, но затем Эмир Исмаил перенес ее в Бухару».
Хотелось бы отметить одну особенность в увековечивании династии Саманидов: если в Узбекистане о ней остался только этот бухарский мавзолей и практически больше ничего, то в Душанбе – столице Таджикистана - на площади Саманидов Эмиру Исмаилу в годы независимости построен огромный архитектурный комплекс, в центре которого стоит сам основатель государства, держащий царский символ из чистого золота (боже, даже трудно сказать, сколько десятков килограммов этого презренного желтого металла ушло на его отливку). Кроме того, в Таджикистане отмечали праздник, посвященный тысячелетию Саманидов, тогда как Ташкент холодно отнесся к нему. Некоторые сведущие люди пояснили мне, что это связано с национальностью Эмира Исмаила – он был персом, то есть таджикоязычным, тогда как в Узбекистане стремятся возвеличить предков, которые говорили бы на тюркском наречии. Правда, это не всегда удается, ведь в те времена основным государственным языком был фарси, и тюркский практически не использовался. Лишь в последующие столетия великий литератор Алишер Навои показал великолепие и возможности узбекского языка.
«В историю Средневекового Востока Эмир Исмаил вошел тем, что он сумел остановить все войны, которые шли в Средней Азии, освободил народы региона от арабских захватчиков, - продолжал рассказывать Рустам Садыкович. – Хочу заметить, что арабы были жестокими агрессорами, они огнем и мечом прошлись по стране, насаждая ислам. Это были трудные и страшные времена. Наши предки тогда не хотели принимать ислам, так как были приверженцами зороастризма и буддизма.
- Почему это мавзолей Саманидов, а не лично гробница Эмира Исмаила: - задал вопрос Руслан. - Например, в Самарканде есть «Гур-Эмир» – личная могила Тамерлана. Разве Исмоил был недостоин такого?
- В «Гур-Эмире» кроме Амира Темура похоронены и другие люди, - заметил Рустам-ака. – Что касается мавзолея Саманидов, то в 10 веке Эмир Исмаил приказал построить усыпальницу на месте могилы отца, а затем, много лет спустя, его самого похоронили здесь. А затем сюда положили и его сына. В эпоху советской власти, когда шло разрушение памятников на территории мавзолея, то верхние надгробии отца и сына Исмоила не сохранились. Но мавзолей советские ученые решили вскрыть тем же способом, как и в 1941 году могилу Амира Темура. Археолог Шишкин, сделавший это, нашел останки Эмира Исмоила, его родителя и сына. Значит, история о родовой усыпальнице была правдивой.
- Да, - добавил гид, - в период СССР мавзолей был закрыт, в после приобретения Узбекистаном независимости вход внутрь открыли.
Мы заметили, что Рустам-ака явно не был доволен этим. По его мнению, люди массами ходили по надгробиям, причем не столько с религиозно-духовной целью, сколько просто поглазеть, поплевать на пол, погрызть семечки. У него складывалось впечатление, что зеваки как бы топтали память великих предков. Кстати, раньше вход украшали резные двери из карагача, но за многие столетия они сгнили и их заменили металлическими решетками. Я подошел поближе, чтобы пощупать памятник и воочию убедиться в его существовании, и тут заметил надписи, нацарапанные на кирпичах: «Здесь был Рахмат… Дильноза… Олим… Жура». Это следы нашего бескультурья, или, если так можно сказать, «культурного слоя» ХХ века. Не думаю, что современники Эмира Исмоила в те, казалось бы «темные» средневековые периоды могли бы кощунствовать на таких святых местах.
В этом контексте было бы интересным узнать, что период Саманидов – это время расцвета экономики, культуры и духовного начала. Многие историки называют его еще «мусульманским Ренессансом». При Эмире Исмаиле жили и творили такие великие мыслители как философ и врачеватель Ибн Сино (на Западе он известен как Авиценна), Абдуло Рудаки – основатель персидско-таджикской литературы, Аль Беруни – астроном и математик (он за 500 лет до Коперника говорил о вращении Земли вокруг Солнца). Да, нужно упомянуть и известный многим народам поэт-бунтарь Омар Хайям, который два года прожил в Бухаре. Конечно, уже то, что такие личности бывали здесь, свидетельствует о величии города. Поэтому в средние века сюда стекались многие ученые, например, известный автор хадисов Имам Аль-Бухарий (который затем переехал в Самарканд), основатель суфизма Бахаутдин Накшбанди.
- Эта территория была окружена крепостной стеной, - продолжал Рустам-ака. – Она была возведена еще в XVI веке. Но время не пожалела ее, вы видите руины. Хочу отметить, что стена была построена значительно позже смерти Эмира Исмоила, поскольку сам владыка Бухары был против таких укреплений. Он говорил: «Пока я жив, я и есть ваша крепость» – насколько он был уверен в своей мощи.
Стена была в сотне метров от мавзолея Саманидов, и мы решили взглянуть на нее. Действительно, ничто не может быть сильнее времени, подумал я, рассматривая то, что когда-то надежно защищало город. Надежно ли? Ведь армия Чингисхана точно и беспрекословно выполняла наказ своего вождя: «Там, где пройду я, города должны сравняться с землей!» Мне трудно понять такие дикие устремления, наверное, нужно родиться в те времена, чтобы стали ясны мотивы и мировоззрения людей той далекой эпохи. Но все равно, какой смысл в этом? Когда Чингисхан наступал в Среднюю Азию, то страна была страшно напугана, поскольку о бесчинствах и беспощадности его армии шли жуткие истории. Когда пал Самарканд, то руководители Бухары решили, мол, Самарканд был уничтожен лишь потому, что оказал сопротивление и этим разозлил монголо-татар. Кстати, после этого Самарканд был отстроен в другом месте – ниже местечка Афросиаба - территории, где он раньше располагался (видимо, люди не хотели жить там, где их постигла ужасная участь), и сейчас там ведутся археологические раскопки. «Поэтому мы откроем двери и пускай Чингизхан пройдет через город туда, куда он хочет, - решили они, так и не поняв, что обрекают себя на страшную и мучительную смерть. Чингизхан действительно прошел, но после Бухара много столетий поднималась из руин, а выжившие каким-то чудом передавали свою ненависть врагу своим потомкам и проклиная завоевателей до десятого колена.
Думается, что о Чингисхане никакой народ (кроме монгольского, который в настоящее время возвел его в ранг «великого») не оставил доброй памяти. Ни в Китае, ни в Центральной Азии, ни на Руси о нем не говорили без содрогания и ненависти. Амир Темур, глава Самарканда, который сам являлся потомком Великих Моголов, через много десятилетий нанес сокрушительный удар Тохтамышу – князю Белой Орды, и этим самым ослабил татарское ханство и остановил дальнейшее продвижение монголов на Запад. Хотя о Тамерлане, нынешнем символе государственности независимого Узбекистана, тоже нет добрых воспоминаний. Один экскурсовод мне рассказывал, что из Грузии в Самарканд специально приезжали люди, чтобы плюнуть на могилу человека, практически уничтожившего пол-Кавказа.
Странные извороты истории. Почему современные государства, стремящиеся избавиться от социалистического прошлого и построить справедливое и правовое общество, между тем возвеличивают людей, которые ничего кроме страданий и боли не принесли не только своему народу, но и другим. «Вся сила – в справедливости!» – так написано на монументе Сохибкирану в Ташкенте, но эти изречения вряд ли поймут жители Кавказа, Турции, Ирана, куда совершал свои завоевательные походы эта «историческая личность»… Я понимаю, когда близкие соседи - таджики, казахи, туркмены и кыргызы смотрят на нас с подозрением, ибо узбекский символ - Амир Темур как бы напоминает им, мол, я еще здесь, я еще приду к вам! «Когда ваше государство минирует еще не делимитированную границу (на которой подрываются не боевики, а мирные пастухи и земледельцы), вводит визовой режим (что усложняет приграничную торговлю и переток трудовой силы), ужесточает политику в отношении гостей из Таджикистана, Кыргызстана (в частности, регистрация), то они имеют на то моральное право», - как-то сказал мне один из журналистов из Европы. Мне нечего было возразить.
У ПОДНОЖЬЯ ВЕЛИКОГО
От мавзолея Саманидов мы на машине приехали к старой части города. Далее нам следовало идти пешком, чтобы увидеть красоту древних кварталов. Нужно отметить, что до начала завоевания Россией Средней Азии, в Бухаре насчитывалось 360 кварталов. Фактически, кварталы – это территориально-кастовая градация жителей, причем по узкой трудовой и производственной специализации. В Средневековой Европе подобные типы быта и жизни назывались цеховыми гильдиями. Так, в одном квартале жили и работали сундучники, в другом – гончарщики, в третьем – портные, в четвертом – менялы, в пятом – оружейники, в шестом – седельщики (которые делали седла для верховой езды на лошадях), в седьмом – арбакеши (возницы). Были также кварталы «мурдашэён» – обмывальщиков мертвецов, кварталы гадальщиков и знахарей и многих других занятных сословий. Причем в каждом квартале была своя мечеть, и всего их в Бухаре тоже насчитывалось 360 специализированных мечетей.
- Были ли в Бухаре в те времена деления по этническому признаку? – спросил Руслан.
- В Бухаре на национальный признак человека тогда мало смотрели, - ответил Рустам Садыкович. – Ведь люди знали многие восточные языки, культура, традиции и быт народов Средней Азии часто были схожи и причин для трений не существовало. Но некоторая национальная дискриминация была, например, в отношении евреев. Конечно, антисемитизм здесь не был так развит, как, скажем, в России или на Украине, но бухарским евреям тоже иногда было не сладко. Например, они ограничивались в возможности занимать те или иные государственные посты, могли заниматься только узко определенным ремеслом и ничем другим, перед домом обязаны были вешать грязные тряпки, мол, символизируя, что здесь живут евреи. Такое моральное давление и унижение, естественно, никогда не нравилось.
Сначала мы хотели посмотреть Арк – резиденция всех бухарских эмиров, но Рустам-ака предложил нам начать с религиозных памятников. Так мы очутились возле «Пои Колон» – «подножья Великого», огромного архитектурного ансамбля, состоящего из нескольких величественных сооружений. Основной из них - Минарет, построенного в начале XII века. Это огромная башня из жженого кирпича имеет высоту в 47 метров, а ее фундамент уходит в землю на 10 метров. Архитектором «Пои Колона» (в русскоязычной транскрипции – «Кальян») был Усто Бако. Со слов Рустама, Минарет строился для призыва бухарцев на молитву, а затем служил в качестве маяка для многих караванов. Отсюда также наблюдали за продвижением неприятеля, появлявшегося из ближайших окрестностей.
- Минарет имеет 12 орнаментных поясов, 16 арочных проемов, а сверху украшен сталактитами, - рассказывал Рустам Садыкович. – В соседнем здании – мечети «Мир-Араб» в одном из куполов зияло отверстие. Современные реставраторы не поняли ее значение и замуровали, а ведь древние архитекторы не спроста ее сделали. Ведь под куполом нагнетался холодный воздух, который нагревался от стен купола и таким образом формировалась своеобразная линза. Через нее можно было детально увидеть орнаменты рядом стоящего Минарета.
Я смотрел на это чудо Востока и в память мне лезли строки, написанные отцом в далекие 40-50-е года:
Я брожу - и улицы страницы
Открывают мне седую старь,
Саманидов древнюю гробницу
И мечети древнюю алтарь.
Саади писал и сам он верил,
Что способен даже наяву
Лишь за родинку какой-то пери
Отдать Самарканд и Бухару.
Просто он не знал той чудной сказки,
Что услышал я у стен твоих.
Бухара без слизи и без маски,
В дымной пенке улочек кривых.
Мне не нужен ни белых искр иней
И тычинок рыжих желтизну.
Я за купола мечетей синих
Отдал бы всю шахскую казну.
Где? Когда? И руки чьи творили?
Кто создал такие чудеса?
Купола не небом же синили,
Голубили куполами небеса.
Я стою у ног Кальяна как мальчишка,
Будто взял впервые я букварь.
Бухара - истории ты книжка,
Бухара - ты молодая старь!
И вот я стоял также, как когда-то мой отец – босоногий мальчишка, и с восхищением смотрел на то, что сделали мои далекие предки, воздвигнув памятник истории и величия моего народа. Такие чувства порой трудно передать. Наверное, нужно каждому побыть там и задуматься о времени, о себе, о жизни. Говорят, Минарет на подсознательном уровне (как бы от бога) помогает людям находить решения в сложных ситуациях. Думаю, в этом есть зерно правды.
- К XV веку здесь образовался архитектурный ансамбль, - посвятил нас в историю объекта наш гид. – Самая первая мечеть «Колон» была построена еще в XII веке, но Чингизхан снес ее. Через три века бухарцы восстановили ее и теперь это самый крупный культовый объект. Здесь в одно время могли молиться около 10 тысяч человек. Сейчас это соборная мечеть города, здесь молятся по пятницам и по праздникам.
Время также не пощадило этот ценный памятник истории. Не меньше он пострадал и при Советской власти, когда здесь открыли склад обувной фабрики. Правда, в 70-80-е годы проводилась реставрация, но нельзя сказать, что она была успешной. По свидетельству многих, это был поверхностный, можно сказать, косметический, а не серьезный ремонт. Лишь к 1997 году все восстановительные работы были завершены: именно тогда Бухара праздновала 2500-летие. Мы, заплатив за вход, зашли внутрь и осмотрели помещение.
Нужно признаться, его размеры нас поразили. Казалось удивительным, что здесь могло поместиться уйма народа. И, видимо, поэтому для Эмира Бухарского был отстроен отдельный павильон – «Ротонда», в которой он бы не сливался с толпой. Я взошел по ступенькам туда и почувствовал какой-то особый прилив сил. Наверное, на меня так подействовала мечеть, дух, царящий здесь. Кстати, глава государства здесь редко молился – у него была своя дворцовая мечеть. Но по особым дням он здесь появлялся и как бухарец совершал религиозные обряды наряду с простыми смертными.
- Почему здесь пятиконечные звезды? – спросили мы у гида, показав на изображения на вымощенной плиткой поверхности. – Это пентаграмма – символ обороны, защиты. Значит, и на Востоке увлекались такими знаками?
- Нет, здесь имеется другой смысл, не связанный с символикой Запада, - мотнул головой Рустам-ака. – Пять конечностей – это пять заповедей мусульманина, а именно:
- Аллах един и Мухаммед его пророк на Земле;
- мусульманин должен хотя бы раз в жизни совершить хадж в Мекку;
- давать милостыню нищим и малоимущим;
- пять раз в день молиться;
- соблюдать все посты (например, «ураза»).
В исламе запрещены изображения людей и животных, но архитекторы хотели поразить входящих своим искусством. Поэтому они так исписали стены орнаментом и мозаикой, что достигли своего результата. На стенах также золотой росписью даны слова из священной книги мусульман – Корана. Но их читать мы не могли – все написано арабской вязью. Более того, нас поразила особая акустика. С «мимбара» (трибуны) молитва равномерно слышалась не только в помещении мечети, но и за ее пределами. Мы стали считать купола и, когда их число зашло за сотню, Рустам Садыкович остановил нас, сказав, что это долгое занятие, лучше он сразу скажет нам их число: 288 куполов на 208 колонах. М-да, строители тогда были то, что надо! Мы заметили разницу между старой отделкой и реставрированной: старая кладка прямо выступала из стен, тогда как новая была просто замазана цементом и разрисована краской «под кирпич».
Выходя из мечети «Колон» я обратил внимание, что входные двери явно новые. «Правильно, - сказал гид. – Ведь старые давно сгнили, пришлось ставить новые. А вот дверные кольца – старинные, им около сотни лет». Я почему-то вспомнил историю, которую рассказал мне родственник много лет назад. События имели место в середине 80-х годов прошлого века. Как-то один иностранец приехал в Бухару по туристической визе, а затем попросил таксиста доставить его к одной из одиннадцати ворот города – «Углон-дарваза». Таксисту он дал наказ оставить его одного и явиться обратно сюда через час, но бухарец проявил бдительность. Ему показалось подозрительным, что иностранец хочет остаться один возле ворот в поздний вечер (впрочем, тогда к зарубежным гостям всегда относились с подозрением, но на этот раз такой подход оказался оправданным). И он подглядел, что турист стал спиливать дверные кольца, каждый из которых весом около килограмма. Таксист вызвал милицию, и та задержала грабителя. При допросе он признался, что в старинных книгах прочитал, мол, кольца эти сделаны из чистого золота. Наши милиционеры не поверили, так как ручка была латунная, но на крайний случай отдали конфискованное на анализ. И вскоре были удивлены, когда экспертиза подтвердила правильность слов иностранца: кольца действительно оказались золотыми внутри, а наружный корпус был сделан из латуни. «Раньше в Бухаре было много золота и по сравнению с редкими металлами, к какой относилась латунь, не считались такой дорогой, - говорил мой родственник Халим Гулямов, прозванный в родне «мастер на все руки». – Вспомни, что бухарское золото – красного цвета – и практически повсеместно применялось в металлообработке. Зато латунь импортировалась из других государств, и поэтому ценилась выше. В средние века кольца делали из редкой латуни с красивой резьбой, а внутрь заливали относительно «дешевое» золото. Но об этом бухарские мастера скрывали много столетий, а после революции об этом вообще забыли». Иностранца депортировали из СССР, а вот правительство Узбекистана распорядилось заменить кольца во всех древних воротах города.
Третий объект «Пои Колон» – это медресе «Мир Араб» (что означает «князь-араб»), воздвигнутый XV веке. Первый камень заложили по приказу Шейха Абдуллы Йеменского, который прибыл в Бухару по приглашению эмира из династии Шейбанихидов. Тот был почитателем этого мудрого и просвещенного человека и к его приезду преподнес ему богатые дары. Шейх Абдулла отказался их принять, и вместо этого попросил на эти деньги лучше построить медресе, где бухарцы могли бы набирать мудростей, познавать основы мироздания и чтить Аллаха. В последствии это медресе получило его имя. В первые годы Советской власти он был закрыт, но в 1947 году по указу Иосифа Сталина он стал действовать. Причем это было единственное учебное заведение, где готовились работники культа для Средней Азии и Казахстана. Получив среднее духовное образование, выпускники могли продолжить учебу уже в высших теологических университетах Востока, например, в Каире. Сейчас такое образование можно получить в Ташкентском исламском университете.
К сожалению, туда нас не пустили, потому что там шли занятия. Впрочем, нам хватило и созерцания самого медресе «Мир Араб». Как нам рассказал Рустам-ака, здесь есть зал-аудитория для учебы, также мечеть, где студенты молятся, а также «Гур хона» (могила святого), ведь Шейх Абдулла Йеменский похоронен в этом медресе, и поэтому это считается священным местом. В отличие от мечети «Колон», в «Мир Арабе» сохранились ворота с XVI века, и я видел треснутую от ветра и дождя резьбу на деревянной поверхности. Я ее потрогал и почувствовал «тяжесть» веков. Интересные ощущения: притрагиваться к тому, что было создано за много лет до твоего рождения и к чему прикасалось руки тысяч и тысяч людей… Но время сделало свое дело: многометровые стены покосились и их поддерживали специально укрепленные шпалера.
Четвертый памятник, расположенный здесь, был построен совсем недавно – при Эмире Саиде Олимхане, который пришел к власти в 1910 году. Тогда была традиция, что новый правитель должен был воздвигнуть что-то общественно значимое для государства и жителей Бухары. Например, одни эмиры таковыми считали бани, другие – мечети, третьи проводили каналы. Олимхон не отличился чем-то особенным, он велел построить медресе. На мой взгляд, это серо-коричневой здание явно уступает трем другим величественным сооружениям. Хотя бухарцы с этим не согласны.
Из ансамбля «Пои Колон» по улице Нуробод мы направились к торговым пассатам (рядам и лавочкам) и только там поняли, что бухарцы были не только великими строителями и мудрецами, но и умелыми торговцами.
ЦЕНТР ВОСТОЧНОЙ ТОРГОВЛИ
Бухара в течение многих столетий считалась не только центром науки, просвещения и искусства. Это был также и мировой центр торговли. Вспомните: через этот город проходил Великий Шелковый путь. Сюда ежедневно стекались сотни караванов из Китая, Индии, Персии. Здесь были купцы из Европы. Товары доходили аж с Африки и Японии. Мои родственники сказали, что в нашем роду были великие караванщики, имевшие торговлю от Китая до Ближнего Востока. Но, к сожалению, семейная история ничего не сохранила о них, ибо в годы Советской власти такое родство с далекими предками могло закончится весьма печально для потомков.
Только для торговли в Бухаре было построено пять пассажей. И чего здесь не было в те древние времена: и ювелирные изделия, и оружие, отделанное золотом и драгоценными ножами, и хозяйственные ножи, отличавшиеся своей остротой, здесь можно было приобрести сбрую для лошади, одежду, обувь, продукты питания – восточные специи и многое другое. И каждый ряд гордился не только своими товарами, но и зданием, ибо древние зодчие вкладывали сюда свою душу.
«Токий заргарон» – так назывался первый пассаж, который мы встретили на своем пути из «Пои Колона». Здесь продавались ювелирные изделия – кольца, серьги, разные украшения на одежду. Впрочем, сегодня продавцов и покупателей не было много. Местные не так часто приобретают сувениры, а туристы стали редкими гостями после событий 11 сентября.
Кстати, все пассажы строились на перекрестке четырех дорог – всех сторон света. Войдя внутрь, например, с запада, можно было пойти на восток или на север. На практике, так можно было передвигаться по торговым рядам и цеховым местам. «Весьма интересная планировка», - заметил Руслан.
Второй пассат занимали торговцы головных уборов, а третий – менял. Здесь, много-много лет назад иностранные купцы меняли звонкую монету на бухарские «пули», которые имели хождение не только в Бухарском государстве, но и за ее пределами. Рядом со вторым пассажем расположено «Кош медресе», построенное в 1417 году по приказу внука Амира Темура – правителя Самарканда и ученого-астронома Улугбека. Нужно отметить, что в Бухаре было воздвигнуто самое первое из трех медресе Улугбека ( второе – в г.Самарканде, а третье – в г.Гиждуване). В XVII веке Эмир Абдулазизхан построил свое медресе, прям напротив медресе Улугбека. С тех пор Бухара-шариер (то есть «благородная») стала признаваться как один из религиозных центров Востока. Купола медресе так и виднелись по всему городу.
Проходя мимо медресе Улугбека, мы очутились возле торгового пассажа «Тим», в котором продаются шелковые ткани и парча. В отличие от других торговых рядов пассаж «Тим» – закрытый, и имеет ворота, чтобы запираться на ночь. «Это единственное торговое помещение в Бухаре, которое закрывается», - отметил Рустам-ака. Войти внутрь мы не смогли, так как ворота были захлопнуты: из-за отсутствия туристов пассат не работал.
В нескольких десятках метров начинался новый пассаж, в котором работали и продавали свои изделия кузнецы, чеканщики, ремесленники. Это улица называлась Хакикат (то есть «Правда»). Я остановился возле продавца специй Мирфаиза Убайдова – полного человека, лет сорока, с короткой бородой, но с улыбкой встречающего любого покупателя. Он прославился на всю Бухару тем, что в 1999 году госсекретарь США Мадлен Олбрайти, посетив город, более получаса провела у его лавки, покупая различные восточные специи для пищи. Тогда Посол США в Узбекистане Джозеф Прессел с удивлением произнес: «Вот это да! Госпожа Олбрайт беседовала с Президентом Узбекистана Исламом Каримовым всего 30 минут, а с вами – целых 35 минут!» Весть о такой чести быстро пронеслась по всей Бухаре, и к Убайдову зачастили покупатели, интересуясь всеми подробностями встречи простого торговца с главой внешнеполитического ведомства далекой Америки. После этого он даже открыл специальный сайт в Интернете, где подробно рассказывал об этом и, естественно, о своем бизнесе.
«Я гостил у госпожи Олбрайт, - признался нам Мирфаиз. – В 2000 году специально ездил в Нью-Йорк по ее приглашению. Потом ко мне приезжала ее подруга, чтобы приобрести специи».
Руслан также решил «прославиться», что покупал товары у знаменитого бухарского торговца и приобрел несколько пакетиков зиры, шафрана и других пряностей. Я же довольствовался фотографией с господином Убайдовым. Что касается специй, то в Ташкенте такого «добра» навалом.
С другой стороны, прямо напротив лавочки специй находилась действующая кузнечная мастерская «Темирчилик» Усто Шокира Камалова из семьи потомственных кузнецов. Заинтригованный, я вошел внутрь. И первым делом увидел огромную печь в виде кувшина. «Весьма оригинально», - поразился я, поскольку ранее мне такого встречать не приходилось. Меня в мастерской встретили с радушием, а сам хозяин рассказал о мастерской и даже провел в семейный музей. «Люди не зря назвали несколько веков своей истории именами металлов: медный век, бронзовый век, железный век, - рассказывал мне Усто Шокир. – Археологи в разных местах Бухарской области находили изделия из железа, что подтверждает о древнейшем происхождении кузнечного ремесла. Кстати, сам Абу Райхон Бируни писал, что кузнецы Бухары в X веке вырабатывали четыре вида черных металлов». Со слов мастера, появление других видов хозяйствования – земледелия, скотоводства, рыболовства, а также всех видов ремесел тесно связаны с металлургическим производством.
В конце XIX – начале XX веков в Бухаре насчитывалось около сотни отдельных отраслей ремесла, одним из которых было кузнечное. Сами кузнецы жили в кварталах Челонгари, Охангари и Ахчагари. Обработка металла делилась на пять самостоятельных отраслей, а среди мастеров была узкая специализация. Например, были кузнецы-челонгар, изготовляющие всевозможные железные орудия, подковочники – наъльгар, замочники – кульфсоз, ножовщики – кордсоз, жестянщики – тунукасоз, игольщики – сузангар, гвоздари – мехчагар. Кузнецов в Бухаре, по подсчетам Усто Шарифа, было около 2150 человек, из них 30 занимались изготовлением кетменей (тяпок), 50 – серпов, некоторые мастера специализировались на выработке различных мелких предметов – цепочек и колец для дверей (занджир, зульфир), на выделке различных специальных орудий для ремесленников. В настоящее время в городе работает около 40 кузнецов в 10 кузнечных мастерских.
В музее мастерской, которая открыта ежедневно для любого с 9 утра до 6 вечера, я увидел экспозицию «Кузнечное производство прошлого столетия»: устав кузнецов XIX века, кольчуга XVII века, орудия труда ремесленников (начало XX века). Мне разрешили подергать кузнечные мехи печи, которые были действующими сотню лет назад. Кстати, в мастерской можно приобрести изделия кузнецов. Продукция имеет сертификат происхождения, которая позволяет беспошлинно вывозить за пределы республики. Я покупки совершать не стал, но у продавца сувенирным оружием сфотографировался с кривой саблей в руке (дома, правда, родные фыркнули, мол, тоже мне воин!). Нужно отметить, что Бухара всегда славилась оружием.
Возле лавочки Убайдова и напротив кузнечной мастерской функционирует баня XVI века. «Бухори Хаммом Корд» – прочитали мы вывеску перед входом. Рустам Садыкович посвятил нас: оказывается, эта баня была построена по приказу Эмира Абдуллы-хана, а всего их в Бухаре насчитывалось 18. Причем все они полуподземного типа. «Спускаясь вниз, вы увидите серию комнат, - рассказывал наш гид. – Входишь в одну комнату, там тепло и ты постепенно привыкаешь к температуре и полутьме, затем – в другое, а там еще теплее, идешь в третье – там жара». Заинтересовавшись, я вошел внутрь. Сотрудники бани сказали, что это мужское заведение и работает оно до 17 часов. «Но если будут клиенты – готовы работать допоздна», - заявил мастер массажа. Кстати, он делает массажи с особыми специями и ароматизированными маслами. Услуги оцениваются в пять долларов. Для тех, кто не взял с собой принадлежности, выдают шлепанцы, чистую простыню и тазики. Я не такой уж любитель бань и поэтому не стал тратить время на мойку, в то время как мой спутник Руслан сказал, что вечером придет попариться. Так он и сделал. Правда, на следующий день стонал, что тело у него – как резиновый шланг, мол, изгибается во все стороны.
До сих пор неизвестно, куда уходят водные стоки – древние строители умели хранить секреты. И этим самым разожгли жгучее любопытство у современных исследователей. Те, умники, решили вскрыть бани, чтобы посмотреть, мол, а где же дренажные системы. После этого древние заведения перестали работать. Лишь три из них, до которых рука ученых не успела дотянуться, действуют до сих пор. Не думаю, что теперь хозяева разрешат кому-либо повторять подобные научные эксперименты.
Второй пассаж также предназначался для продажи многих изделий. Он назывался «бозори-корд» (рынок ножей) и «бозори-гуль» (рынок цветов). Здесь я увидел удивительные ножницы в форме птиц, рыб, аиста, зверей - оказывается это орудия золотошвеев. «Видите, какой изгиб у ручек и лезвий? Только такими ножницами можно вырезать узоры, обычные не годяться для такой работы», - сказал нам Рустам-ака.
Я обратил взоры на оружейную доску. Там висели ножи со стоимостью от 5 до 10 долларов, а также мечи и сабли – от 60 до 70 долларов. Некоторые рукоятки были сделаны из оленьих и бараньих рогов. Сталь была исписана рисунками и надписями. Меня, во всяком случае, это впечатлило. Данную продукцию продавали мастера-братья Абдулло и Зоир Камоловы. Они сообщили, что на все выдают сертификат, который необходимо предоставлять на таможенной границе. Попрощавшись, мы пошли дальше – в ряды менял.
Данный пассаж отличался от других тем, что был построен на перекрестке пяти улиц, наверное, чтобы больше людей приходило менять деньги. «Когда богатые караваны приходили в Бухару, то, конечно, продавали свои товары за бухарские «пули», а затем караванщики меняли эти деньги на другую валюту, - рассказал гид. – Если же они сами делали покупки, то опять же обращались сюда, чтобы поменять валюту». Ремесло менял было одно из доходных, и тем больше был торговый оборот в Бухаре, тем крепче были финансы страны.
- А это что? – спросил я, указывая на надгробие прямо в углу пассажа.
- Каждая махалля (община) имела своего святого патрона – пира, как называли в древности такую личность. И если пир умирал, то его причисляли к лику святых и хоронили здесь же. Его дух как бы оберегал своих подопечных живых, - сказал Рустам-ака. – Одно из таких захоронений есть и в пассате менял. Но дело в том, что это может быть и мнимым захоронением…
- То есть? – не понял я.
- Может, здесь остался его след, когда в последний раз видели пира. Поэтому на этом месте и возвели могильник, - пояснил Рустам-ака. – А теперь пойдемте дальше.
Выходя из пассажа менял, мы увидели самую старую мечеть «Атарон иль Магоки Атури» – здание начала XII века. По мечети было видно, как за 800 лет город поднялся почти на четыре метра. Реставраторам пришлось буквально откапывать мечеть от культурного слоя. До 1975 года она практически была под землей и вниз вела лестница. Лишь в 90-х годах после приобретения Узбекистаном независимости нашлись средства, чтобы откопать и очистить этот уникальный исторический памятник. «Этот храм имеет удивительную историю, - начал Рустам Садыкович. – Как известно, наши предки были огнепоклонниками, манихейцами, христианами, буддийцами. Раньше на этом место стоял зороастрийский храм с вечным огнем – его специально поддерживали приставленные жрецы. Затем в 8 веке сюда пришли арабы, которые снесли храм и на его фундаменте построили мечеть. Как вы видите, портал XII века не реставрировался, остальная часть подверглась частичной реконструкции в 1975 и 1997 годах.
РЕКА ЖИЗНИ ДРЕВНЕГО ГОРОДА
От мечети «Аторон иль Магоки Атури» дорога вела к караван-сараям, то есть гостиницам в современном понимании, где селились приезжие купцы. В Бухаре в XIX столетии насчитывалось более 80 таких «отелей». «Здесь слышалась разноголосая речь, - стал описывать нам картину того времени Рустам-ака. – Представьте себе, сюда прибывали индийские купцы со слонами и они останавливались в своем национальном караван-сарае «Фил» (что означает «Слон»). Здесь жили и китайцы, и арабы. Был и татарский караван-сарай «Нугай», в котором отдыхали купцы из Казани. В таких заведениях путешественники и торговцы получали полный пансион: еду, кров, защиту».
Первые этажи караван-сараев предназначались для верховых животных – лошадей, ишаков, верблюдов, а второй – для людей. Через территорию старого города и, в частности, гостиниц были проведены дренажные системы – «тазар», и все городские стоки уходили через подземные колодцы. Поэтому в караван-сараях всегда было чисто.
Мы подошли к сохранившемуся до наших дней татарскому «отелю». Руслан, как татарин, сразу же бросился фотографировать памятник, имеющий отношение к его народу. Я же склонился над каналом, который был вымощен из жженого кирпича и кое-где - известковым камнем. По обе стороны реки росли чинары, крона которых не позволяла испаряться влаге. «Это Шохруд – «шахская река», - объяснил Рустам Садыкович. – Бухара обязана своим существованием городскому каналу, которую 2500 лет назад горожане прорыли от самого Зерафшана. Благодаря воде люди могли жить в этом иссушающем регионе. Летом и зимой Шохруд обеспечивал население, растения и животных спасительной водой. Он же кормил и хаузы (озера), которых в старой части города было свыше ста. Эти хаузы создавали особый микроклимат».
Ценность воды в Средней Азии знали не только наши предки, эту проблема достает сейчас и нас, далеких потомков. Высыхающий Арал, опустынивание плодородных земель, засуха – это сегодняшняя сложная экологическая обстановка, которая усложняет жизнь многим узбекистанцам. Смотря на воду, текшую по Шахруду, я вспомнил притчу (как бы косвенно связанную с водой и пассатом менял), написанную моим отцом в своих «Бухарских легендах». Она короткая, но весьма нравоучительна. И я предоставляю ее на суд читателям:
«Сказка или быль – не знаю, мне рассказывал об этом отец. Наверное, он получил, как сегодня выражаются, информацию от своего деда, а тот – также от предыдущего поколения. Но не в этом наш рассказ.
Один бедный человек, испытав невзгоды на чужбине, решил вернуться в родные пенаты – в родную Бухару. Путь был долог и проходил через пустыни, ибо других путей в то время не было. Не будем описывать всех его страхов, невзгод, испытаний, которые вытерпел наш герой, но, не доходя и тридцати километров до родного места, он неожиданно встретил препятствие. Это сегодня можно говорить так, но тогда – это было счастье – найти собеседника и путника в продолжительном пути.
Просто он наткнулся на человека, полузасыпанного песком Каракумов. Лицо, борода, бледность лица, богатая одежда еще ничего не выражали, так как он на своем пути видел и нищих в богатых одеждах, и богатых, облаченных в рубище паломников.
Герой наш не был прагматистом или идеалистом, но он был зависим от традиций того времени, и, естественно, что первоначальным его порывом было броситься к сострадающему и помочь ему в его невзгодах. Это была одна из его первых ошибок – не доверяйся тому и кому, если это не твоя сума. И наш герой забыл, что и у змеи главное не хвост, а голова, - бросился к несчастному и влил в его рот один из трех глотков воды.
Ожил мертвец и сразу предложил путнику и избавителю тысяча золотых динаров за оставшиеся глотки воды. Наш герой, не искушенный в человеческих хитрости и наглости, забыв все наставления о коварстве богатых и их бездушии, ответил, как бы ответил каждый бедняк:
- Мое богатство – ваше богатство, чего имею в суме – это ваше.
Оставшиеся два глотка были выпиты купцом, но его кошель не оскудился. «Решим потом, в городе», - он.
Но не захотел купец расставаться с богатством и по прибытии в Бухару. Он спросил содержателя караван-сарая:
- Сколько стоит коса воды в вашем городе?
Ответ был однозначен:
- Всего два медных дирхема, таксыр (господин).
И эта сумма была выплачена путнику за жизнь.
Смысл этой притчи в том, что простой человек не выбирает и не оценивает в деньгах свое чувство, любовь, а общение – в золоте или серебре. Для него важно, в любой ситуации быть всегда человеком, бескорыстным. У бедного этой морали полный мешок, а у богатого - худой кошелек».
Не правда ли, насколько жизненна притча? Бухара знает много таких историй и легенд, связанную с послереволюционным временем и одну из них я расскажу позже.
Недалеко от пассажа менял, как бы в продолжение торгово-финансовой традиции ряда, расположился банк «Турон», причем в здании капиталистической постройки. Я хочу сказать, что не современного капитализма, а того далекого времени, когда Бухара находилась под протекторатом царской России. Рядом сейчас находится музей, а в те времена это здание было Русско-Азиатским банком.
ДВОРЦЫ ЗА СЕРЬГИ НЕВЕСТЫ
В конце рядов менял начинается самая знаменитая площадь старой Бухары – Ляби-хауз. «Это самое красивое и популярное место в городе, - оживился Рустам-ака. – Это наш, можно сказать, Бродвей или Старый Арбат. Здесь расположено множество чайхан (заведений, где пьют чай), здесь по праздникам проводятся культурно-массовые мероприятия, здесь сидят художники, ремесленники, музыканты. И все здания, постройки как бы окружают Ляби-хауз. «Ляби» означает «берег», «хауз» – «бассейн».
История этого места весьма романтична. Нодир Девон-беги, визирь (министр) Эмира Бухарского, решил жениться. И в день свадьбы он подарил своей невесте только пару серег. Возлюбленная сильно обиделась, мол, визирь не из бедной семьи, мог бы и раскошелиться, да и я сама тоже не прошу подаяния. Но жених молчит, ничего не говорит.
Через несколько лет он строит мечеть, медресе и ряд других сооружений. Уже не невеста, а жена говорит ему: «На дорогую свадьбу и подарки денег не было, а на строительство – они вдруг появились!» Муж-министр отвечает: «Дорогая, посмотри на свою шкатулку». Та бежит, открывает ее и видит, что одной серьги нет.
- Вай, дод! – кричит она. – Обокрали!
- Дорогая, все, что было построено здесь – это построено за счет одной серьги! – говорит своей жене Нодир Девон-беги. – Ты не оценила мой подарок, то оцени то, что построено за счет этого подарка.
Честно говоря, я не понимаю эту женщину! Как можно было безразлично относиться к тому, что ради своей возлюбленной сделал бухарский министр. Мы смотрели на медресе Девон-беги XVII века, и каждый мысленно прокручивал эту легенду, мол, а как бы я сам поступил, если бы невеста отказалась от подарка?... Сложный вопрос...
Мы подошли к медресе и я увидел на портале изображение золотых птиц, которых на Востоке называли Семургами (на Руси подобных сказочных птиц именовали Феникс). Тут я вспомнил, что на Регистане также изображено животное – тигр. Это было странно, ведь ислам запрещал изображение живых существ. «Это отголоски зороастризма, - объяснил нам Рустам-ака. – На визиря сильно влияло искусство тех древних времен и верований. Он не смог избежать искушения не изобразить величественных птиц. Кстати, Нодир Девон-беги был шиитом, а это течение ислама не запрещает рисовать животных. Да и его мастера хотели оставить что-то особенное в памяти народа, и это им удалось. Разве это не чудо?»
- Конечно, - согласились мы.
Портал медресе исписан цитатами из Корана, все-таки это культовое здание. Но несколько портили вид рядом пристроившиеся сооружения советского времени – безвкусные гастрономы, ателье, кафе. Дальше шла махалля, где многим домам более 400 лет. Говорят, что до сих пор сохранились дома бухарских евреев, которым свыше 500 лет: на них можно увидеть ганч и штукатурку того периода (к сожалению, из-за нехватки времени, мы не просмотрели их, хотя Рустам Садыкович предлагал нам). Позади медресе мы увидели кафе, сделанное из трех кувшинов. В моем понимании это было вполне оригинальным сооружением. Это наш летний бар, - сказал нам гид.
Нашему взору предстала другая достопримечательность города – памятник Ходже Насреддину, весельчаку и балагуру, возмутителю спокойствия всего мусульманского мира. Бедняк, родом из Бухары, он на своем ишаке побывал на многих землях, и везде подсмеивался над корыстолюбивой знатью, разжиревшими чиновниками, нечестными казиями (судьями), двуликими служителями культа. Народ его любил и о нем складывал легенды, а власть имущих, естественно, ненавидела. В некоторых историях Насреддина называют «Эфенды» (глупец), хотя он был умнее многих ученых того времени, его можно назвать даже «великими комбинатором» по типу Остапа Бендера. Только в отличие от героя Ильфа и Петрова, бухарец был человеком честным, искренним и бескорыстным.
В тридцатые годы русский писатель Леонид Соловьев написал книгу «Повесть о Ходже Насреддине», в котором раскрыл жизнь и быт не только Бухары, но и всей Центральной Азии. Было удивительно, как ему удалось показать все тонкости, нюансы восточного менталитета, юмора и традиций народов. И поэтому его не зря таджики Соловьева называют таджикским писателем, узбеки – узбекским, русские – русским, но, мне кажется, национальность здесь не играет никакой роли. Это писатель с большой буквы, и этим все сказано.
Так вот, в одной из глав Леонид Соловьев описывает случай, как Ходжа Насреддин, приехав в Бухару, спасает человека, тонувшего в Ляби-хаузе. Он тогда еще не знал, что это был ростовщик Джафар, от которого плачет полгорода. Балагур увидел, как люди собрались у пруда, и кричат ростовщику: «Давай, давай руку!», но сами в воду прыгать не желают, ибо все они должники этого человека и втайне не хотят спасать его. Тонущий только махает руками и пытается всплыть. Насреддин сразу понимает, что это человек из богатой семьи и кидается к берегу: «Разве так нужно спасать жадин? Они не знают слова «Дай», они понимают слово «Возьми» – и с криком «Возьми!» он протягивает ростовщику руку. Тот сразу хватается за спасителя, и Насреддин вытаскивает его на берег.
Отдышавшись, ростовщик сначала проверяет сумку с долговыми расписками, а потом говорит: «Я тебя должен отблагодарить, хотя я бы и сам выбрался… Я тебе дам одну золотую… нет десять медных… нет, одну медную монетку! – и он протягивает ему денежку (помните вышесказанную притчу моего отца, чем не близкая ситуация?). Ходжа Насреддин усмехается и всем людям демонстрирует эту монетку.
Вот скульптор изобразил этот момент – сидящего на осле весельчака и показывающего всем эту «спасительную» монетку. Естественно, мы с Русланом не смогли преодолеть искушения сфотографироваться рядом с народным любимцем.
Затем мы направились к древним воротам. Всего их насчитывается одиннадцать, хотя в некоторых документах указывается десять. Так, в Москве в Библиотеке им. В.Ленина сохранилась карта, составленная в 1886 году одним русским военным инженером, и там он отметил только 10 ворот. Дело в том, что одиннадцатая была после десятой, а между ними располагалась таможня.
С рассветом все ворота открывались, и путники заходили внутрь города, кто за покупками, кто в гости, кто по делам, а кто за справедливостью к Эмиру. Ночью все ворота наглухо закрывались, и лишь одни – Каракульские – со стороны афганской дороги оставались открытыми. Они были дежурными, и кто опоздал, кого преследовали разбойники, могли всегда найти в городе защиту, приют и спокойствие, пройдя сквозь Каракульские ворота.
Я не помню названия всех ворот, но перечислю те, что успел записать: Самарканд-дарвоза – северо-западного направления, Каршинские ворота – северо-восточного направления, Ходжа-Джамал – южного, Талигач, Углон-дарваза (помните, там кольца спиливал турист-преступник?), Шер-гирон-дарваза, причем четыре последние располагались практически недалеко друг от друга.
Одни ворота выводили на «Саиль» – летние гулянья в комплексе «Номоз-гох» – там молитва проходила под открытым небом на большой платформе. Там же обычно состоятельные горожане строили «горбок» – загороднюю виллу, что-то вроде нашей современной дачи. Это был участок, огороженный глинобитной стеной, по внутреннему периметру сажались тополя. В глубине территории строились временный домик с верандой и небольшой водоем. И перед этим обзором сад был разделен на четыре части, поэтому и называется «чорбог». Это происходит по природному цветению, например, начинает цвести урюк в сочетании с клевером, потом начинают цвести другие деревья в сочетании с другими кустарниками. «Перед глазами роисходит как бы переход цветения с весны до осени, - пояснил мне Халим Гулямов, который, как оказывается, был архитектором и часто разрабатывал в Бухаре подобные проекты. – Сад всегда оказывается под красотой природы». За летним домиком всегда росли тутовники, вишня, черешня, в общем, самые сладкие плоды.
«А теперь направимся в сердце Бухары – крепость Арк», - наконец-то объявил Рустам-ака и мы с Русланом быстрее зашевелили ножками, желая увидеть фамильный дворец правителей Бухары.
АРК - ДОМ ПРАВИТЕЛЕЙ БУХАРЫ
Крепость Арк – это столп государства, центр вселенной в размере Бухарского Эмирата. «Отсюда все правители в течение многих веков осуществляли управление всей страной, - начал свое повествование Рустам-ака. – Здесь же проходила коронация правителей. И здесь же они жили со своими женами, наложницами, детьми, прислугой, охраной».
Мы посмотрели на огромную стену дворца. Ее высота превышала 20 метров, а вся площадь составляла около 4-х гектаров. Перед аркой была публичная площадь из песчаника. Здесь собирался народ, чтобы посмотреть на казни, встретить своего владыку, послушать очередной фирман (указ). Я представил себе, как из ворот выходил глашатай и кричал:
- Жители благородной Бухары! Не говорите, что не слышали, не говорите, что не видели, не говорите, что не знаете. Сегодня Эмир изъявил… - и зачитывал указ главы государства.
Вообще, на Востоке принято созывать народ для разных мероприятий. Конечно, одним из них были казни, а Восток в этом ремесле многое преуспел. Публично преступникам рубили головы или публично сажали их на кол. Я содрогнулся, представив себе такую жуткую церемонию. Но народ созывали перед Арком не только для этого. Чаще всего здесь проводились ярмарки, праздничные мероприятия, устраивали базары (в смысле - рынки), здесь играла музыка и выступали артисты.
Панорама Арки поражает красотой. Еще бы, ведь этому памятнику истории и архитектуры более двух с половиной тысяч лет, можно сказать, что город начинался с него. Между тем, как нам сказал Рустам Садыкович, портал был построен в XVI веке, а в 1887 году были обновлены ворота, они и ныне действуют и сохранились благодаря ценным качествам карагача.
Въезжать в крепость на коне имел право только владыка. Слева и справа при въезде внутрь располагались комнаты, которых, скорее всего, правильно было назвать камерой предварительного заключения. Там находились преступники (сейчас их заменяют маникены), которые ожидали скорейшего суда и дальнейшей казни. Кстати, в Арке был и «капахона» – яма-клоповник, то есть подземная камера, где сидели приговоренные к пожизненному заключению люди в обществе клопов. Нужно заметить, что этих хищных мелких тварей специально не разводили, просто сырость, грязь и теплые тела привлекали их, и ими кишела вся подземная тюрьма. «Люди здесь долго не протягивали, - заметил Рустам-ака. – Они быстро умирали в таких жутких условиях». Тюрьмы, которые располагались на территории эмирского дворца, назывались «Зиндон». Для справедливости нужно добавить, что сюда сажали не только преступников, но и обычных горожан за неуплату налогов (вот бы, наверное, обрадовалась наша современная налоговая служба, если бы государство разрешило каждой районной инспекции иметь такой «налоговый клоповник»!) или за долги.
С Аркой связана и одна из легенд. Говорят, что перед входом покоиться сказочный богатырь Сияввуш – сын не менее сказочного богатыря Рустама (помните фильм-сказку «Сказание о Рустаме»?). Согласно древней легенде, Сияввуш женился на дочери царя Афросияба (государства на территории Самарканда), приехал с нею в Бухару и здесь возвел эту королевскую крепость.
Внутри Арки есть своя дворцовая мечеть «Джоми», построенная еще в XIX веке. Она пятничная мечеть, в ней молились эмир и его знать. Здесь же располагался монетный двор, где печатались государственные деньги, баня, бытовые помещения. До революции в Арке проживало свыше 2-х тысяч человек. Но и сейчас большая часть крепости в развалинах. Дело в том, что более 80-ти лет назад ее разрушили красногвардейцы, захватившие город по приказу Москвы (ведь Бухара не входила ни в состав Царской Империи, ни в Советский Туркестан, и являлась иностранным государством).
2 сентября 1920 года Красная Армия во главе с командармом Михаилом Фрунзе начала атаку Бухары. Момент атаки выбран был не случайно в часы молитвы. Люди не успели ничего понять, как с аэропланов стали сбрасывать бомбы, а залповым огнем артиллерии были снесены постройки. Бухарцы в ужасе бежали из города. Дворец горел четыре дня и многие ценные вещи тогда погибли. Никто из горожан, впрочем, не думал тушить оплот векового рабства. И сейчас в сохранности осталась небольшая часть того монументального искусства.
«В одной из книг по истории экономики я прочитал, что советский нарком финансов 20-х годов Григорий Сокольников, при котором был введен советский золотой червонец, был назван «палачом Бухары», - сказал я. – За что он получил такой «статус»?
- Честно говоря, мне эта фамилия неизвестна, - признался Рустам Садыкович, - видимо, таких «героев» в то время было много. Хотя «палачом» можно было назвать и Фрунзе, который нанес существенный материальный урон городу, не говоря о сотнях погибших мирных жителях.
Мы прошли во двор Кушбеги – премьер-министра Бухары. Как оассказал нам гид, он никогда не выезжал отсюда и именно отсюда вершил правительственные дела. Здесь располагался его дом, канцелярия, здесь жила и его семья, прислуга. Кстати, у Кушбеги были и свои ворота. Здесь он принимал иностранных послов и делегации, подписывал правительственные решения и давал распоряжения. Рядом располагался двор для гостей, в частности, для европейских дипломатов (чаще всего это были русские послы).
В 1918 году, когда в Петербурге совершилась революция, к Эмиру Бухарскому Олимхану приезжает советская делегация с предложением подписать мирный договор с большевиками. Их было 22 человека во главе с комиссаром Уткиным. Нужно сказать, что Олимхан страшно не хотел подписывать документы с красными. Видимо, он понимал, что его в скором времени ожидает участь русского «брата» – царя Николая. Возможно, у них был даже телефонный разговор на эту тему перед (или после?) свержением династии Романовых. Как бы там не было, но Олимхан отказался встречатся с комиссарами, и все проблемы взвалил на Кушбеги. Тот пригласил их в крепость, но перед входом попросил всех сдать оружие. Делегация вначале не хотела этого делать, но Кушбеги сказал им, что они же прибыли сюда подписывать мирный договор, а значит, должны входить в Арк с мирными руками. Да и Его Величество не позволит обидеть послов. Те поверили (но, видимо, не все) и сдали оружие охране. Затем Кушбеги повел их показывать достопримечательности. Под предлогом показать им арсенал, комиссаров завели в погреб и там заперли. Их хотели сморить голодом, но некоторые члены делегации достали спрятанные револьверы и стали отстреливаться.
Недовольный стрельбой Олимхан вызвал к себе Кушбеги и сказал, мол, вы чего, не можете разобраться с бандитами? Что время тяните? Тогда премьер-министр приказал прислуге спустить внутрь воду, чтобы утопить несчастных. Нужно отдать должное большевикам, они держались в воде семь дней. В Советское время героям поставили мраморный памятник, а сейчас он лежит плашмя, чтобы туристы не могли прочитать фамилии погибших. Непонятно, может, нынешняя власть считает, что Эмир был прав, приказав уничтожить мирную делегацию? Или все-таки придерживаются позиции: если с историей не поспоришь, то хотя бы о ней можно умолчать?
«Последние эмиры редко жили в городе, все дела государственного управления они передавали премьер-министрам, - сказал Рустам-ака. – Чаще всего они, предпочитая свободу (странно, не правда ли?), проводили в летних дворцах – подальше от жесткого духовенства, знати. Олимхан имел такую резиденцию «Ситора-и-Мохи-Хоса» недалеко от Бухары». По его словам, там расположился музей декоративно-прикладного искусства.
Внутри Арки есть место «Чорсу» – четыре дороги. С одной стороны расположена спальня эмира. Там он приветствовал придворных. Справа – двор. А слева находился тронный зал.
Мы вошли туда и чуть лбами не ударились о небольшую стену, которая, как оказалось, называлась «Гулом-гарт». Именно отсюда любой просящий шел к эмиру, согнувшись в три погибели. Справа и слева сидела знать. Хочу сказать, что тронный зал был открытым помещением, то есть располагался под открытым небом. В те времена стены были белоснежными, а по всему периметру (а площадь зала составляла 30 на 20 метров) был устлан красный ковер. Представляете, как контраст цветов? Как он действовал на людей? Эмир сидел на троне из нуратепинского мрамора. Здесь же под тронным залом располагалось казначейство, а ее площадь составляла 30 на 30 метров. Ключ от огромного замка, скрывавшего несметные богатства, был только у казначея. Фактически, он был узником замка, так как никогда не выходил за его пределы.
В тронном зале сохранился портал, но сейчас они не в лучшем состоянии, да и стены далеко не белоснежные. Здесь же располагался подвал для хранения ковров. Хочу добавить, что их было огромное количество, каждый ковер на каждый конкретный случай жизни. Дело в том, что на Востоке богатство определялось по количеству ковров.
«Рустам Садыкович, - обратился я к гиду. – Я слышал историю, что Красная Армия вывезла из дворца то ли девять, то ли три вагона золота и драгоценностей в Россию. Это правда?»
«Эх, - вздохнул тот. – Эта история уже много лет будоражит бухарцев. Но думаю, что большевики нашли крохи того богатства. Скорее всего, сам Олихан перевел свое состояние за границу. После свержения Николая, он понял, что его очередь – следующая. Поэтому не стал тратить время зря и начал готовиться к будущей эмиграции, что, впрочем, и сделал в 1920 году, бежав из дворца».
И с этой историей связана другая, не менее интересная легенда. У эмира Олимхана было две жены, то есть те, которые считались законными супругами, а в гареме он содержал наложниц, которые также имели возможность ночи с государем. Но права на престол имели только дети эмирских жен, но не наложниц. В то же время у Олимхана была любовница – француженка по имени (точно, честно говоря, не помню, но думаю, читатель не осудит меня за это) Жозель. Он с ней познакомился, когда в начале века жил в России и даже служил в военном корпусе в Петербурге. Когда в 1910 году умер его отец, то Олимхан был отозван в Бухару и там короновался на трон. Естественно, француженку он взял с собой.
В течение многих лет она жила в Бухаре, встречаясь иногда с эмиром. Тот при встречах делал ей ценные подарки, которая француженка складывала в огромный кувшин. Вскоре она забеременела и у нее родилась дочь. Эмир знал, что это его незаконнорожденное дитя. Тут грянула Красная Армия, и Олимхан, захватив своих родных, покинул Бухару. Жозель осталась одна. Она крикнула слуге, чтобы тот достал из чулана кувшин с драгоценностями. Только кувшин похитили – в чулан попал артиллерийский снаряд и все там разворотило. Кто-то, видимо, увидел драгоценности и их похитил.
Жозель тогда схватила дочь и выбежала из дома. Она нашла на вокзале красноармейца, представилась ему иностранкой и попросила помочь сесть на поезд, отъезжавшего через Ташкент в Россию. В страшной суматохе мать потеряла дочь, и уехала одна.
Дочь нашла одна бедная семья и приютила. Они сразу поняли, что это не обычная местная девочка, так как она была европейских кровей. А когда нашли на шее медальон с книжицей, где был изображен белый дракон – символ Эмира Бухарского, то догадались, что это дочь Олимхана. Никому об этом семья тогда не сказала, опасаясь за ее жизнь. Когда девочка подросла, то заболела какой-то кожной болезнью, и ее отделили. Шли тридцатые годы. Во дворе была Советская власть. Вскоре пошли разговоры, что в такой-то семье живет дочь Олимхана и француженки. Слухи дошли до советского правительства и до французского посла. Приехали люди с Москвы и забрали девочку. Не знаю, вернулась ли она во Францию, или осталась в России – легенда об этом умалчивает…
- Грустная история, - заметил я.
- Да, - согласился Рустам Садыкович и повел дальше.
В крепости когда-то были пушки. Сейчас их нет. Но мы осмотрели места, где они стояли. Здесь же располагались дома для музыкантов и охраны. Недалеко стояла конюшня.
Сейчас в Арке действует несколько магазинчиков, где продаются сувенирные изделия, в частности, ножи и сабли, а также музыкальные инструменты (рубоб, дутар, дойра), шапки, изделия из керамики. Цены вполне приемлемые, можно (даже нужно поторговаться).
Под вечер мы вышли из Арки, и ворота за нами закрыл милиционер – единственная стража пустого замка.
ПОСОХ ВЕЛИКОГО ДЕРВИША
На следующий день – в воскресенье 11 ноября мы с утра поехали к мемориальному комплексу Ходжи Бахаутдина Накшбанди, который располагался в 12 километрах от города в местечке «Касри Орифон». Здесь находится могила известного богослова, основателя ордена суфистов, жившего семьсот лет назад. Известно, что Накшбанди совершал хадж в Мекку 32 раза и с тех пор многие странники (дервиши) считают его своим духовным отцом.
Но Бахаутдин призывал людей быть скромными в одежде и делах, не тонуть в роскоши. Но он был не просто аскетом, отказывавшийся от всего. По его мнению, чем покланяться святыням, лучше заниматься своим делом, тогда плоды воздадутся вам. Принято, что дервиши просят подаяния, хотя Накшбанди был против этого. Его философия строилась на таком принципе: «Дилбаеру дас бокур» («В сердце – бог, а в руках – труд»).
Поэтому он сам всегда работал и за это его прозвали орнаментальщиком (он делал орнаменты на чеканке, тканях, горшках). Впрочем, всю историю о жизни этого великого человека вам расскажут в музее, которое расположено справа от входа. Экскурсовод – человек лет пятидесяти прекрасно знает несколько европейских языков и хорошо разбирается в тонкостях ислама. Он нам также поведал, что до сих пор остались потомки Накшбанди, и последний из них даже запечатлен на фотографии, которая выставлена на стенде. В музее есть одежда суфистов, книги, котлы, в которых готовилась еда, и многие другие экспонаты.
Комплекс, конечно, не такой роскошный, как мавзолей Имама Аль-Бухорий под Самаркандом, но по территории он превосходит в два, а то и три раза. Просто мавзолей Накшбанди построен раньше, чем Имаму Аль-Бухори. В этот воскресный день мы увидели, что комплекс полон народу. Здесь были и стар и млад. Кто-то приходил помолиться (здесь есть действующая мечеть), кто-то просто отдохнуть, а кто-то пофилософствовать. Дети озорничали, бегали по площади, игрались. Кто-то смотрел на пруд.
Да, здесь есть три вещи, которые считаются святыми: могила основателя суфизма, его посох и вода. Посох в том значении, которого знаем, мы не увидели, просто нам сказали, что это высохшее дерево, лежащее возле пруда, – и есть посох. Мол, много столетий назад Бахаутдин воткнул сюда свою трость и на его месте выросло дерево. С тех пор ходит легенда: кто три раза пройдется вокруг дерева и загадает желание, то оно обязательно исполниться.
- И исполнялось? – недоверчиво спросил я.
- Говорят, что да, - серьезно ответили мне. – Бесплодные женщины после посещения этой гробницы рожали, больные недугом – излечивались. Те, у кого желания исполнялись, обычно приносят сюда барана и готовят обед для всех посетителей мавзолея. Для этого есть специальная ошхона (столовая).
Мы с Русланом переглянулись и быстро пробежали вокруг посоха. Не знаю, что загадал мой коллега, но я через несколько дней поразился, когда мое желание исполнилось…
Затем мы направились в сторону гробницы. Там сидел мулла и читал молитву. Все пришедшие помолились, подходили к могильнику Накшбанди, кто-то целовал или ласкал камни. Все о чем-то просили великого суфи. Прежде чем уйти в хадж, нужно прийти сюда и попросить пира, чтобы он сопровождал до Мекки, и только тогда вы спокойно доберетесь до святого места.
Вообще, в Бухаре религия связана с какими-то тайнами. Например, в мечети Абдулазизхана есть ниша «токга», где паломники иногда видят образ правителя Бухары. «Появляется человек с бородой и в чалме, как бы в тумане, - рассказывал мне родственник. – Но это большая редкость… Но я сам видел его». Некоторые считают, что это особый ракурс изображения, появляющийся при игре тени и света. Другие – что это особая роспись древнего зодчего, желавшего запечатлеть своего правителя на долгие века. Делал он это тайно, ведь религия не допускала изображения человека. Может древние знали тайны голограммы?
ПРОЩАЙ, БЛАГОРОДНАЯ БУХАРА!
Из Бухары мы улетали вечером – самым последним рейсом. Нас буквально тащили в аэропорт, так как мы еле передвигали ногами – отяжелели от местной пищи и от груза, которым «оброслись» здесь. Рустам-ака проводил нас до таможни и помахал рукой. Руслан чуть не проплакался. Едва самолет поднялся в воздух, как я почувствовал, как тоска стиснула грудь. Бухара меня звала. Это мой город, это моя родина…
(2.12.2001)