Глава-четвертая. Учебные реалии

Эдуард Гилязутдинов
                Любовь-морковь Мухи Цокотухи.
               
                Глава-четвертая               
 
  Так как в подлунном Мире всегда всё заканчивалось, истекло и время натуральных уроков. Впереди, по расписанию Макса и его одноклассников ждал «игрушечный урок» понедельника,- «классный час». Что было необходимым занятием по осуществлению планового мероприятия с административной попыткой воспитания очередного поколения школьников. И опять ученикам шестого «А» класса, нужно было пройти в свой «классный кабинет»,- кабинет Географии, в этот раз, прихватив с собою верхнею одежду из гардероба. С шутками и прибаутками, толчками и пинками, с диким хохотом и звериным визгом, нагруженные собственными куртками и мешочками с «первой» обувью, потянулись представители разбитного шестого «А» класса в нужную рекреацию, снова к кабинету Географии. По пути своего движения хулиганистые мальчишки класса занимали попадающиеся по маршруту передвижения туалеты, чтобы выкурить папироску, наполнившись изнутри клубами табачного дыма. Чего требовали специфические нравы, царившие среди подростков окраинного района Большого Города. Примитивные традиции заставляли этих юнцов отчаянно конкурировать между собой за право выглядеть в наиболее устрашающем виде максимально похожим на действующего члена какой-либо уличной банды, на кого даже посмотреть было жутко. Для чего почти каждый школяр изо всех своих сил старался не выглядеть, а быть, максимально страшным, злобным, дурным. Зачастую собственную хулиганскую значимость, лихо, доказывая личной животной жестокостью. В этом соревновании более всего преуспевали, конечно же, лидеры по умственной убогости,- второгодники. Кому, в виду их неоспоримого преимущества в проявлении дефективности в сравнении с молодыми учениками, только и оставалось, что мериться уровнем «животного зверства» только между собой. Остальных же школяров не из их круга отмеченных «печатью дегенеративности» на справке второгодника. Как бы те не старались в своем поведению подражать глупым, но агрессивным, как-то свалившимся на их головы жутким одноклассникам. Как бы ни кичились своим умением быть похожими на них. Второгодники за ровню себе не считали. Воспринимая несчастных подражателей как вынужденный фон их беззаботного времяпрепровождения в школе, нудно проистекавшего у них пока они искали для себя соответствующего их развитию, хоть какое-то развлечение. Что почти всегда требовало проявление насилия сильного над слабым, кто имел несчастье попасться им в лапы. Так что ничего другого не оставалось юным школьникам шестого «А» класса, кроме как, пытаться подстроиться под требования существующей над ними доминирующей силы, привнесенной к ним извне многочисленными хулиганистыми неучами, стечением сложившихся обстоятельств, ставшими в их социуме подавляющей силой. Причем, без биологической и генетической на то предрасположенности. Вот и получалось что, через стремление лишний раз не раздражать нервных второгодников, а подражать им, просто ученики, с каждым новым днем становились всё более и более, ленивее, злее, тупее. Что и новое поколение школьников превращало в полнейших неудачников, только и способных со временем превратиться в тех же самых глупых неучей. В тех, кто не способен был понять, что «дважды два, всегда четыре». Так, до бесконечности тиражировался психологический типаж второгодника. Кто, и сам не способен был учиться, и не позволял учиться тем, кто был рядом. Ибо, само по себе, стремления просто школьников подражать поведению второгодников было делом деструктивным, что вело к гарантированной деградации всех персонажей занятых в подобном действии бесконечной пьесы жизни. Из этой перманентно возобновляющей системы, вписанной в порочный круг подражательства слабых и младших, выходкам сильных и старших, проистекала неминуемое последующее превращение очередной генерации учеников в настоящих неучей. И редко кому из участников этих опасных игр удавалось вырваться из «болота» деградации.  И получалось, что подростки сначала выстраивали свой социум, а потом сам социум создавал нужных ему персонажей. Всё в рамках старинного принципа гласившего, с кем поведешься от того и наберешься, а потом, вообще, окажешься с ним повязанным одной цепью преступлений. И ещё, в полном соответствии с тем, как об этом явлении говорили командиры подразделений легионеров древнеримской армии. В своём первом веке до нашей эры они утверждали, что подростки, отдавшие себя каким-либо поступкам, чередой этих действий получали устойчивую привычку. Эта привычка порождала характер, а характер творил судьбу. Получалось, что скверные поступки через цепочку последовательности событий, итогом всегда выпирали дурными привычками, а завершались ужасной судьбой. Так что, верно говорили рыцари тевтоны тринадцатого века! Чтобы не случилось с человеком! С ним случалось только то, что он сам для себя избрал… 
  К примеру, почти шестнадцатилетний не девственный злой Канна, избрал беззаботное существование трижды второгодником, кому, вместо девятого класса лучше было обитать среди шестиклассников. Вот он сейчас самодовольно, как знатный член банды поселка Рабочего, шагал по школьной рекреации, как хозяин, обнимая за плечи тринадцатилетнюю не девственную добрую Бову, давно занятой им для собственных ненасытных сексуальных утех в актах «любви-моркови». По праву оккупанта творящего злодеяния на захваченной чужой территории при полном молчании ягнят, злой Канна ещё и улыбался наглой улыбкой козлища поселившегося в овчарне среди агнцев. Маленькая, толстенькая, тихая, безответная его безотказная подружка,- добрая Бова, с огромной взрослой грудью и широкой задницей, лишь кротко улыбалась в беспощадных руках злого Канны. Похоже, она была счастлива тем что, её «господин» в этот день был в хорошем настроении. Поэтому, пока вроде бы как, он и бить её не собирался. Что было в его обычных правилах, при его бурных взаимоотношениях с представительницами противоположного пола, унаследованных им из традиции бытия своего социума. Такая «мужская» манера поведения в поселке Рабочем существовала с незапамятных времен. И неважно было, кто в данный момент оказывался в лапах злого Канны. Или добрая Бова, или какая другая его школьная подруга, как его бывшая одноклассница шестнадцатилетняя не девственная добрая Лика из девятого «А» класса. Всех своих многочисленных добрых любовниц злой Канна лихо использовал для занятия с ними неуемной «любовью-морковью». Теперь же, сияя самодовольствием от нежданно свалившегося на него жизненного успеха, он предвкушал предстоящую ему радость сексуального обладания с «любовью-морковью», ещё и двенадцатилетней не девственной доброй Селеной Прекрасной. С той кто сама, добровольно, как ей этим роковым вечером шестого апреля повелела Богиня Любви, давала злому Канне самую широкую возможность, в мерзком акте подросткового секса, ему в нее, «отложить роковые яйца». Но, по фундаментальному свойству «грубого Мира», по основному закону Вселенной,- закону сохранения энергии, гласящему. Что если где-то, чего-то неожиданно прибыло. То в другом месте, это же самое соответственно, убыло. Этим «другим» у кого к его несчастью «убыло», выпало быть, тоже неучу из дважды второгодников шестого «А» класса, почти пятнадцатилетнему девственному Димону. Тому, кто провел в объятьях доброй Селены Прекрасной весь недавний февраль месяц, а в марте уже «не мог с ней дышать одним воздухом»…
  А сейчас, этим наступившим роковым вечером шестого апреля, в день, когда для почти тринадцатилетнего девственного Макса «началось будущее», шестой «А» класс в полном составе был в переходе к кабинету Географии. Молча, под впечатлением собственных гормональных реакции, всё пребывая в грезах о прекрасной античной Богини Любви воплощенной воплоти взрослой женщины,- Валентины Петровны, тихо дошел бы Макс до нужного места в окружении школьных приятелей. Помалкивая и совсем не прислушиваясь к веселым россказням никогда неунывающего друга-Ёрика. Но события уже начали свой всё более и более ускоряющийся бег. И если Макс пока что, не интересовал ни юных, ни повзрослевших членов банды поселка Рабочего. То претензии ему были предъявлены с совершенно неожиданной для него стороны! И как восстанавливающий ясность ума, раскат грома с чистого неба, он услышал совершенно неожиданные слова сказанные персонально ему самому…
— Гели! Елене Зимерман из-за тебя придется мучиться под Канной! Она не забыла свою дружбу с тобой прошлого года, а ты всё забыл…- вывел Макса из состояния глубокой прострации и вернул в реальность голос Билли,- приятеля со времен учебы в первом классе…
— Точно, жалко девчонку! Она не в себе, как Димон её бросил,- включился в разговор другой мальчишка, живший в доме напротив, всегда серьёзный и рассудительный друг Улан…
  Тут и друг Мусса успевший получить от злого Канны удар ногой, а от Макса наведенное гормональное реагирование агрессивными андрогенами, напомнил о сути происходящего…
 — Гели! Ты в том году с Леной дружил. Найди уж, что ей сказать. Нельзя ее толкать на необратимую жертву. Она же навсегда останется порченной. Пусть уж, лучше Канна нас изобьёт,- заявил друг детства,- Мусса, всеми фибрами души не желавший, чтобы злой Канна, мерзко и нагло, в добрую Селену Прекрасную «отложил роковые яйца»…
  Собственный второй уровень сознания, мыслящий словами, напомнил Максу «парой слов», что, и сейчас, и весь этот учебный год, он трусливо не вспоминал о бывшей своей близкой подружке,- Селене Прекрасной, с кем он дружил весь пятый класс до мая месяца прошлого Несчастного года…
  И тут, по инерции своего агрессивного реагирования андрогенами, генерируемых первым уровнем сознания, неожиданно для всех одноклассников шагавших вокруг него, Макс объявил свое желание…
 — Я не отдам ее Канне…- злобно процедил он, по-военному говоря, не оставляя себе пути к отступлению…
  Первым, по данному щекотливому вопросу высказался рационально мыслящий друг Улан…
 — Гели! Смотри! Если выступишь против Канны, он убьет тебя. Димона он уже обещал убить, а это не шутки,- сурово пояснил одноклассник всю горькую правду, от которой просто оторопь брала…
 — Может, Попросим Молву, чтобы Канна в нее «отложил свои яйца». Обмен одной бабы на другую, Канну может устроить…- произнес аморально мыслящий Билли, ничего зазорного в таком размене не видя и подводя одноклассников к необходимости взглянуть на происходящее глазами, не обремененных моралью мальчишек окраинного района Большого Города…
  Этими произнесенными словами Билли вольно или невольно, заставил Макса оглянуться и найти взглядом на просторах школьного паркета, несчастную добрую Молву, оказавшуюся совсем непростой девицей, а очень даже известной в определенных кругах мастерицей подросткового секса, в кого все желающие кому не лень, «откладывали роковые яйца». Но увидел Макс только огненно-рыжую красавицу,- четырнадцатилетнюю не девственную злую Олву владевшей почти тринадцатилетней не девственной доброй Молвой на правах «хамоватой госпожи» обладающей «рабыней». Покачивая крутыми бедрами, высоко неся собственную немаленькую девичью грудь,  с гладко зачесанной прической монахини, в «эту жизнь» сосланной замаливать грехи, набранные ею еще в «той жизни», злая Олва прошла мимо Макса. Непроизвольно, его взгляд, без того сверкающий огнем сексуальной агрессии, от явного переизбытка андрогенов в его юношеской крови, пересекся с точно таким же страстным, потому что андрогинным, взглядом рыжей красавицы. На миг остановилось время, стремительно пролетавшее сквозь молодых людей. В этот момент реальности, под действием чар Богини Афродиты, пересеклись и накоротко замкнулись, и взоры, и судьбы Макса и злой Олвы. И с этого чудного мгновенья, он не мог игнорировать ее. Ту, кого Матушка природа щедро наделила всеми девичьими прелестями. Только вот, всей ее рыжей красотой, пользовался видный член уличной банды,- пятнадцатилетний не девственный злой Степа. Тот кто, со злой Олвой, как Хосе с Кармен из новеллы Мериме, занимался «любовью-морковью», мерзко в полости ее красивого девичьего тела «откладывая роковые яйца»…
  Как бы это ни было бы странно, но никакого чувства неприятия к чужой любовнице в «любви-моркови» познавшей вкус подросткового секса, Макс не почувствовал! Наоборот. Как-то, очень щекотно стало внутри, когда взгляд его зелёных глаз, утонул во взгляде карих глаз злой Олвы. Словно два кусочка магнита сориентированных нужной стороной противоположных полюсов, сами того не желая, начали неотвратимо притягиваться друг к другу. Похоже, было, что физическая сила этого притяжения от Богини Афродиты, была явно сильнее его подросткового сознания, ещё как-то пытавшегося настоять на сохранении и удержания дистанции между ними. Ну, а то, что рядом со злой Олвой семенила по-детски выглядевшая добрая Молва, Макс даже не приметил. Не зафиксировало его зрение девицу, не отмеченную печатью девичьей красоты, а значит и не обеспеченной сексуальной привлекательностью. Поэтому для него, ее словно бы вообще в природе не существовало, как бы старательно та не выпячивала на него свои глазки. А то, что Макс видит только злую Олву незамеченным не осталось…
 — Гели, не заглядывайся на Олву! Степа, если Канна живым оставит, убьет тебя за неё…
   Он настоящий убийца. В колонии за убийство сидел. С ним даже парни поселка Рабочего не связываются. С Молвой делай что хочешь. Она ничья и никому не нужна. Бери ее себе, она тебе только спасибо скажет за внимание к ней. С Олвой так не получится. Видел же, как в пятницу вечером Степа целовался с ней. Она его личная баба. Он делает с ней что хочет…- на всякий случай предупредил школьного товарища осмотрительный и предусмотрительный  Билли…
  Как житель улицы Бычьей, где хозяйничал пресловутый, страшный и опасный уличный бандит злой Степа с наклонностями типичного убийцы, закрепленными в «закрытом учреждении тюремного типа», Билли хорошо знал, всю глубину, ширину и мерзость обсуждаемой темы…
 — После таких девиц нужно отмываться в ванной с марганцовкой. Макс! Не смеши народ. Не смотри ты в их сторону. Они этого не заслуживают… - не смолчал Улан, для друга детства останавливая всю группу одноклассников шагавших дружной гурьбой, только вот, как это всегда случается в драматических действиях, уже опоздавшего со своим замечанием.
  Сами события начали стремительно развиваться по своим жестким законам, не согласуясь с благими пожеланиями скорее объектов, чем субъектов истории, буйно размечтавшихся «о бабах». Когда «тормозящими» намерениями второго уровня сознания, Макс смог передавить желания своего первого уровня сознания, уже начавшие, было, у него нацеливаться на рыжую красавицу. Но, не успел он отвести свой взор от нее. Как немедля, загораживая своей грудью виды на одноклассницу в «грубом Мире» появилась во всей своей красе тринадцатилетняя девственная Таня Хава, явно желавшая своей красотой затмить для него красоту злой Олвы. Только вот! Едва Таня Хава успела с расстояния меньше чем в два метра от него сверкнуть своей красотой. Как тут же, надлежащий ответ от самой реальности, не замедлил с обрушением бед на голову несчастного Макса…   
 — Гели! Что смотришь, как баран на новые ворота! Иди! Рви свою задницу! Если Лена пойдет с Канной, то я тебя, вечером, зарежу…- зловещим шепотом произнес ему прямо в ухо несчастный Димон, готовый рвать и метать вокруг себя всё, начиная с виновника всех несчастий,- несчастного Макса, да только сейчас, под напряжением «Гормонального пресса», тот сам готов был драться…
 — Димон! Хочешь со мной драться? Так дерись! Встретимся сегодня, после уроков, по дороге домой, один на один! Если вас, будет двое! Ты, как всегда, будешь вместе со своим другом Биманом, то завтра я тебя встречу с другом-Репой…- сурово, и совершенно неожиданно объявил Макс свой вызов на поединок дважды второгоднику несчастному Димону, от чего просто второгоднику,- несчастному Роме Биману, стало заранее стыдно за себя, и он густо покраснел до корней волос…
 — Гели! Против меня ты смелый, а ты таким смелым будь против Канны! Ты! Трус несчастный…- справедливо заметил несчастный Димон, после событий месячной давности «последний раз» предупрежденный злым Канной, что следующий раз, за любое проявленное им недовольство против силы члена банды поселка Рабочего, ему уже точно, мало не покажется,- зарежут его… 
 — Димон! Сам будь смелым, если с ней целовался!- ответил Макс сам, отмечая, что несчастный Димон далеко ушел в деле приобщения к «любви-моркови» с доброй Селеной Прекрасной… 
 — Гели! Мне деваться некуда, я буду! Смелым! А живым останусь, сегодня же, тебе буду морду бить… - не отступил от своих планов на текущий вечер несчастный Димон…
 — Договорились…- принял вызов Макс, удивившись, как это просто делается, когда в крови бурлят гормоны агрессии,- андрогены, тогда уже не нужен второй уровень сознания, вполне хватало первого уровня сознания, с чем можно было драться, не думая ни о каких сопутствующих последствиях… 
  И со стороны было кому подсказать им, что делать! И вовремя нашел знатный член банды поселка Рабочего, что в напутствии сказать им, когда в рекреации появилась классная руководитель…
 — Вот это правильно, бейтесь, как олени, но потом, после школы. Не вздумайте тут портить мне праздник с Еленой Прекрасной. Убью, козлов, дранных…- сурово объявил злой Канна, выпуская из своих загребущих объятий добрую Бову, чтобы своевременно плавно смыться с глаз классного руководителя, и скрывшись в ближайшем туалете, заодно там вдоволь накуриться…
  Появление классного руководителя Галины Ивановны, а главное предупреждение злого Канны, прекратило всю словесную перепалку несчастным Димоном с Максом, сейчас реагировавшим друг на друга, точно «безмозглые рептилии», исключительно первым уровнем сознания. И никто из них уступать не собирался. Ибо, когда в крови трубят боевые андрогены, отступление физиологически не возможно! Не обратив никакого внимания, что злой Канна только в ее присутствии выпустил из своего хозяйского хвата добрую Бову, классная руководитель полностью сконцентрировала внимание на стоящих друг перед другом юношей с бледными, перекошенными злобой и животной агрессией лицами. И ясно было что они, Макс и Димон, миром разойтись, уже не могли…
 — Макс Гелен! Вы ли это? Прямо-таки узнать не могу…
   Вы что? Драться вознамерились? - задала Галина Ивановна свой вопрос.
 — Да это я! Нужно же, когда-то начинать… - «солдатской шуткой», грубой как сукно шинели, начал отшучиваться Макс…
 — Гелен! Как вам не стыдно так разговаривать с учительницей!- повысила взрослая женщина свой начальствующий голос…
 — Да! Надоело быть битым! Теперь! Пусть дерутся со мной, а не просто бьют меня… - хмыкнул Макс.
 — Макс Гелен! Вам «двойка» за поведение! - объявила ему классный руководитель оценку его остроумию…
 — Спасибо, Галина Ивановна, за вашу заботу! У сильного всегда бессильный виноват…- хмыкнул Макс, со своими андрогенами в крови, и не думая подчиняться даже своей учительнице…
  — Гелен! Чтобы в субботу, одиннадцатого апреля, к двенадцати пришел в школу вместе со своими родителями. Я перед ними поставлю вопрос о злостном не соблюдении вами норм школьной дисциплины!- нервно вскричала взрослая женщина…
 — Всё ясно! Только! Это ни на сколько, не освободит меня от необходимости подраться с Димоном, без драки я в плен второгодникам уже не сдамся…- и не подумал ей подчиниться юный школьник…
 — Гелен! Марш! В класс! Я всё директору доложу!- вскричала Галина Ивановна и почти бегом, стуча каблуками, бросилась вон от кабинета Географии, поспешив за административной помощью.
  Между тем школьная жизнь шла своим чередом. Все записные неучи шестого «А» класса, поголовно и с превеликим удовольствием, всё еще были занятые в процессе табака курения. Завзятым «курякой» уже лет пять был почти злой Канна. Хотя, в этом деле были и исключения из правил, не все второгодники курили, тот же несчастный Димон, да и почти четырнадцатилетний девственный Рома Биман, и «бесцветный» четырнадцатилетний девственный Киша, табачком не баловались. Зато среди тринадцатилетних ровесников Макса было множество последователей народной забавы североамериканских индейцев, обкуриваясь в школьных туалетах, они постоянно заставляли себя долго ждать. Так что, не все из одноклассников видели словесную перепалку озлобленного Макса с несчастным Димоном с отложенной на потом физической дракой между ними…
  Как именно, в какой последовательности, классный кабинет Географии наполнился всеми курильщиками класса, в том числе и чуть передвигающимися «от старости» «дедушками» из второгодников, Макс как-то и не приметил. Полностью занятый за своим учебным столом сосредоточенным переобуванием в «первую обувь», в тяжеленные и крепкие туристические ботинки, его сознание этого не зафиксировало. Итогом, вместе с запахами прокуренного школьного туалета, в кабинет Географии вошел и злой Канна. Похрюкивая после курения, без опоры на добрую Бову он тяжело дошагал до своей последней парты и с досадливым выражением на лице плюхнулся на своё место. Его куртка уже лежала на столешнице принесенная одним из его подчиненных,- будущего члена банды поселка Рабочего. И само его появление в классе являло собой живую иллюстрацию больших бед Макса, расплату за его былую трусость. За то, что он, с мая прошлого Несчастного года оставил Селену Прекрасную без своего участия.   
 — А ну, тихо, шпана! У меня сегодня такое приятное мероприятие, что всем сидеть тихо. Никаких дополнительных вопросов. Кто из вас сейчас дернется, нарушит дисциплину и всё сорвет мне! Хоть ты, Биман. Хоть ты, Мишок. Каждого! Изуродую сам! Димон! Я тебя уже предупредил. Ты еще за март мне не ответил! Сегодня за тебя ответит твоя красавица! Я в нее «отложу свои яйца», а мог бы в тебя отложить… - сурово произнес злой Канна для моментально затихших своих юных одноклассников…
  Строго предупредив всех присутствующих школяров о недопустимости суеты в преддверии знаменательных событий, его группового подросткового секса, как с доброй Селеной Прекрасной, так и с доброй Бовой, совсем не лишней участницы его намечающихся щекотливых приключений.
  Далее, в бесконечной пьесе жизни, словно подсмотрев момент возвращения всех учеников. На удивление вовремя «как в самодеятельной студенческой пьесе» стуча каблуками, в кабинете Географии появилась, завуч по воспитательной работе Марина Владимировна Нулина, на правах административного руководителя школы объявшая, что: «классный час» о котором все ученики потом так долго говорили, на этом и завершился, даже и не начавшись…
 — Макс Гелен? Не вижу тебя… – задала завуч вопрос классу…
 — Я, Гелен…- ответил Макс все продолжая шнуровать свои тяжелые ботинки…
 — Встать! Гелен! Когда с тобой говорит начальство…- вскричало, «административное лицо», в лице взрослой девушки в текущем году переходящей в разряд молодых женщин, заставляя шестиклассника подчиниться школьной иерархии…
 — Что? Макс Гелен? Новым хулиганом, желаешь стать? Галину Ивановну до нервного припадка довел. «Скорую помощь» вызвали для нее! А для вас она милицию вызвала! С собаками…
 …Всё! Всем идти домой! Уроки завершились…
 …Гелен! Завтра приведешь родителей в школу, я с ними сама поговорю…- распорядилась, завуч Нулина.
  Не ориентируясь на время не состоявшегося урока «Классного часа», на этом она завершила своё «руководство», с чувством выполненного долга поспешила покинуть кабинет Географии.  Бросив учеников шестого «А» класса «выживать» в автономном режиме, без участия взрослых людей. Самостоятельно дожидаясь окончательной развязки, завязавшихся в тугой узел текущих событий. И остался шестой «А» класс предоставленным своей судьбе и воле многочисленных второгодников. Тех, в ком никаких человеческих качеств, похоже, не было изначально, поэтому всегда готовых к дракам. Вернее сказать, к избиениям младших одноклассников, тем более что, в шестом классе второгодники заведомо всегда были сильнее тех, кто еще не был второгодником. Похоже, ничто не могло способствовать превращению двуногих земных гоминид, в сознании которых главенствовал первый уровень сознания, в полноценного человека. Не было в них соответствующих задатков. Более того, будто боясь ненароком очеловечиться, не нуждались они, ни в учебе, ни в искусстве, ни в причастности к чему-то прекрасному. Секс, бокс, джаз, вполне удовлетворял эстетические запросы большинства примитивных существ в человеческом обличии.
…От ощущения надвигающейся беды, какая-то «звенящая тишина», залила весь объем кабинета Географии. Почувствовали простые школяры шестого «А» класса, что в этот роковой понедельник злой Канна пребывал в явно перевозбужденном состоянии. Это когда, за не подчинение ему, он и покарать мог весьма жестоко своими костлявыми кулаками. И еще то, что староста класса, сама добрая Селена Прекрасная ранее имевшей над классом делегированную ей классным руководителем всю полноту «административной власти». Ныне представляла уже совсем иную «власть»! Так что, «бузить» против нее,- бабы злого Канны, уже было невозможно. Ибо теперь она олицетворяла не формальную власть школьной администрации, а власть неформального лидера, злого Канны. Того лидерства, что основано было на доминировании одного гоминида над другим гоминидом по биологическим показателям. По превосходству в силе, в агрессивности, в неистовстве, в гормональной инерции победителя. Не формальное лидерство, как производное биологической природы гоминид, никак не вязалось с формальным лидерством, производным разумной деятельности человека, основанной на сознательной договоренности разумных существ делегировать всю полноту власти достойному этой власти индивидууму, обычно, по признаку превосходства всех остальных участников событий по критерию разумности…
  …А далее, «звенящую тишину» в кабинете Географии, нарушил голос злого Канны, вожделевшего занятий подростковым сексом,- «любовью-морковью», сразу с двумя членоротыми девицами…
 — Ну? Что вы, тут сидите? А ну, мальки! Марш домой! Пока я добрый и задницы вам не надрал…- всё ещё пребывая в радостном и благодушном настроении, как знатный член банды поселка Рабочего, потребовал от школяров злой Канна, безоговорочного подчинения…
 …И по этой команде трижды второгодника, все «свободолюбивые», не подчиняющиеся никакому авторитету многочисленные второгодники, включая Рому Бимана, все мелкие и средние шалунишки, как Сашок с Мишком, неудержимой лавиной бросились вон из учебного кабинета. Вполне естественно, злая Олва, добрая Молва, так же, поспешили улизнуть с этой сцены бесконечной пьесы жизни со всеми ее дальнейшими, очевидно что, бурными, поэтому и непредсказуемыми событиями, от которых лучше было держаться, как-то подальше. Разве что, остался на месте дважды второгодник несчастный Димон и несчастная добрая Бова, личная рабыня злого Канны… 
 — Что? Оглохли? Могу повторить! Уже с пинками! Пошли вон! Бараны…- с интонациями, ни то просто «душного козла», ни то, ни просто «похотливого козлища», злобно прохрипел злой Канна и увидел себя одиноким в окружении глупых агнцев и, как-то недобро молчавших ягнят…
  Вязкой, «звенящей тишиной» был ему ответ. В отличие от дисциплинированных в вопросах бандитской иерархии разных мелких членов банды, простые ученики шестого «А» класса проигнорировали этот приказ «главаря». Так, фактически начался бунт во вверенной злому Канне «на кормление» вотчине»! Никто из его юных одноклассников не бросился исполнять его повеление. Оставался в классе Мусса из поселка Рабочего, но он так же, оказался бунтовщиком. А вот других второгодников и юных хулиганов подчиненных злого Канны из жителей поселка Рабочего, рядом с ним сейчас не оказалось, и это когда он, в кое веки, оказался нуждающимся в их силовой поддержке. Явно, спинным мозгом почувствовали они, что их предводитель,- знатный член банды поселка Рабочего, как представитель уличной шпаны, слишком широко шагнул в реализации своего бандитского права позаниматься «любовью-морковью», одновременно, со своей Бовой, и совсем ему не принадлежащей Селеной Прекрасной. И его личная свита из хулиганов, неучей и прочих мелких членов его банды, оставила злого Канну одного разбираться, сначала с «цветочками», потом с «ягодками» от его опрометчивого желания. Все знали, что добрая Селена Прекрасная была девочкой «не простой», а «номенклатурной принцессой» с высокопоставленными по социальному статуту родителями! И простым парням с криминальной стези, чтобы оставаясь неприметными, как-то целее быть еще какое-то время, с ней лучше было не связываться. Но злой Канна уже ничего не соображал и творил то, что делать нельзя, как бы этого сильно не хотелось совершить…
— А ну, пошли вон! Все! Кому сказано!- наполняясь не шуточной яростью, реакцией первого уровня сознания, точно «злой гамадрил», которому малышня мешает случаться, прорычал злой Канна…
  На этот «рык зверя», защищая добрую Селену Прекрасную, нужно было отвечать.
 …Макс и ответил, «рыком зверя», реакцией собственного первого уровня сознания, готового сцепиться в беспощадной драке со своим внутривидовым конкурентом,- «другим зверем»…
  Чудом! На самом деле всё случилось так, как в реальности не должно было случиться! Тем не менее, события уже начали свое развитие, вопреки всем правилам «цивилизованного общества», где каждому персонажу бесконечной пьесы жизни было определено подобающее ему место в социальной иерархии. И, жертвуя своей жизнью, самим собой, Макс ответил...
 — Нет! Канна… - тихо, но решительно объявил он общее намеренье шестого «А» класса, лично взвалив на себя большую часть всей будущей коллективной ответственности перед криминальной властью района…
   Что, по законам улицы. Да и по древним законам всех захватчиков, должно было быть пресечено немедленно и самым жестоким образом. И, взбесился злой Канна, как козёл на вдруг заговорившую капусту. Как козлище перед вздумавшим бодаться с ним агнцем…
— Что? Что ты сказал, маленький барашек? - принял решение знатный член банды, по ночам убивавший иных  соперников и за меньшие их прегрешения…
 — То! Что ты не получишь Лену…- за Макса ответил несчастный Димон…
 — Димон! Я же тебя убью…- злобно прохрипел злой Канна…
 — А ты, сначала! Меня убей… - неожиданно, со своим особым мнением вклинился в конфликт отличник  друг Юрий Крылов, и это заявление было сигналом к началу коллективного бунта…
 — Нет! Канна…- уже грозно, с готовностью, как умереть, так и самому убить врага, прорычал Макс в духе первобытной рептилии управляемой своими гормональными реакциями от первого уровня сознания…
 — Давай! Канна! Выходи! Убивать  меня… - возник несчастный Димон, решительно выбираясь из-за своего места и выходя к доске, на самое просторное место кабинета, куда вели все ряды учебных столов, и куда открывалась дверь в кабинет…             
 — Канна! И меня, тебе придется убить! - Будучи жителем поселка Рабочего, восстал и Мусса против «авторитета», решительно покидая своё место за учебным столом рядом с ним и присоединяясь к несчастному Димону высившемуся у школьной доски, оставив сидеть за учебным столом одного злого Канну, явно опешившего от всего происходящего.
 — И меня… - так же выходя вперед поддержал одноклассников тринадцатилетний девственный Туря житель поселка Текстильщиков, где жили извечные антагонисты многочленов банды поселка Рабочего, пока что, вынужденных во временном перемирии как-то терпеть друг друга…
 — И меня! И меня! И меня…- за компанию выкрикнул и Улан, и Билли, и первая из девчонок решительная подружка Селены Прекрасной,- Ира Ким…
  И другие школьники становящегося на глазах сильным шестого «А» класса не собирались уступать свою одноклассницу «козлу душному»,- злому Канне. Решительно объявляя о намерении больше не соглашаться с ним. Готовые быть избитыми до-смерти! Драться насмерть, чтобы умереть человеком, а не гоминидом несчастным, не отдав девочку на бесчеловечное насилие. И в этих выкриках: «И меня! И меня…»!- Максу слышалось что-то знакомое? Только вот, его второй уровень сознания не вспомнил ничего, а первый уровень сознания, с первобытными командами: «бей или беги», для того чтобы что-то вспомнить, вообще физиологически не годился…
 — И меня…- заплакав от собственного бессилья, от своей девичьей не способностью чем-то другим, кроме собственных слезок и жертвой собственной жизни защитить ближнего своего, - «други своя», покрываясь красными пятнами на добродушном детском пухленьком личике, простонала Надя Тим, - школьная подружка Селены Прекрасной, за неимением ничего другого, готовая за нее отдать собственную жизнь… 
  И у других девочек класса, на пушистых ресничках заблестели прозрачные слёзы. Ведь теперь их мальчишкам грозила настоящая, а не игрушечная погибель. Страшные члены банды поселка Рабочего издревле отличались подчеркнутой безжалостностью к собственным врагам…
 — И меня…- горько объявила Таня Хава с мокрыми от слез голубенькими кукольными глазками Снегурочки, но горячим, живым и добрым сердечком…
  Будь рядом с ним сейчас его подручные, злой Канна со всем своим бандитским авторитетом знатного члена банды поселка Рабочего, атаковал бы восставших. Даже если ему, и его свите пришлось бы туго! Ибо теперь ему нужно было не бить своих юных одноклассников, а драться с ними. Но тут даже поддержать его было некому, а в таких условиях «рабовладельцы», включая злого Канну, никогда не дерутся! В таких случаях, «такие персонажи» идут на попятную! Чтобы ударить потом, в более приемлемых, выгодных и безопасных для него условиях…
 — Вот вы как? Вот вы какие? Детеныши самки дранной собаки! С вами по-хорошему, а вы скалитесь. Я ещё посчитаюсь! Со всеми! С каждым по отдельности! Персонально! Каждого выловлю! Всей своей бандой! С тебя, Димон, первого начну! Осмелели, когда всем стадом…
 …Бова! И ты Ленок! За мной! На хрен…- зловеще зашипел злой Канна, переодевая первую обувь, надевая свою демисезонную куртку и «бандитскую» фуражку…
  От этих слов явного внутривидового соперника,- самца гоминида, оспаривающего право на «любовь-морковь» с готовой для этого самкой гоминида. Внутри юного самца гоминида,- Макса, так взыграло желание от его первого уровня сознания, потребовавшего от него немедленно встать! И решительно сделать всё, чтобы в Селену Прекрасную, он сам, а не кто-то другой, «отложил роковые яйца»…
 …С таким «острым желанием», сам не поняв, как это у него получилось? Со своего третьего ряда учебных столов, Макс лихим диким гамадрилом перескочил по диагонали в опорном прыжке на одну руку учебный стол второго ряда. И оказался у первого ряда, где «в партере» сидела объект его настоящего вожделения, добрая Селена Прекрасная а «на галерке» злобно пыхтел злой Канна. Далее, на глазах одноклассников изумленных его высоким и дальним перелетом через ряд парт, грозно грохнувшись тяжелеными, словно «десантными» ботинками о гулкий деревянный пол кабинета. Макс лихо, как «Маленький Комарик», волей необоримых обстоятельств вызвавшийся спасать «Муху Цокотуху» от «Паучка-Старичка», уселся на столешницу ее стола. Причем, сел он вплотную к Селене Прекрасной, демонстративно закрывая ее собой от загребущих рук похотливого соперника и делая невозможным ей пойти, куда ей велено, «на хрен» какой-то? В таких обстоятельствах, когда за «Паучком-Старичком» уже прилетел «Маленький Комарик», еще и вооруженный совсем не мирными желаниями. И пока ему, «как в сказке», «на всем скаку башку не срубили»! Самому злому Канне нужно было скорее убраться с данной сцены бесконечной пьесы жизни. Чтобы потом появиться уже в следующем действии живым и здоровым, при этом очень разозленным и мстительно алчущим крови своих обидчиков. И пока остававшиеся в классе школяры, после «полета по ортодоксе» Макса через никем не занятый учебный стол Олвы и Молвы, изумленно таращились в его сторону. Как он в следующее мгновенье, продолжением своего удивительного опорного прыжка, по-свойски в свою правую ладонь взял изящную левую ладошку доброй Селены Прекрасной. Дальше, больше! Тут же, уже в следующее мгновенье, левой рукой отводя в сторону его правую руку, обняв его правой рукой, она приникла к его плечу своей девичьей грудью. Как это сделала бы с «Маленьким Комариком» красивая «Муха Цокотуха» освобожденная от липко обволакивающих лап «Паучка-Старичка». Это отвлечение внимания одноклассников позволило злому Канне, пока для этого была открыта такая возможность, как-то бесшумно, как это умеют профессиональные жулики, тихо прошмыгнуть мимо Макса, вместе с нежно приникшей к нему доброй Селенной Прекрасной. И мимо других решительно настроенных мальчишек класса, именно для того собравшихся у классной доски, чтобы схватить его за задницу, но все вместе засмотревшихся на воссоединившуюся после годичного перерыва в отношениях парочку. Так, злой Канна, знатный член банды поселка Рабочего, смог беспрепятственно покинуть эту сцену бесконечной пьесы жизни. И только закрылась дверь за утекшим «ядовитым ртутным шариком» злым Канной. Как другим «ядовитым ртутным шариком» из кабинета укатилась на своих пухленьких ножках добрая Бова. Через некоторое мгновенье после этого, сначала вернувшись за свой стол, переодев обувь и надев куртку, за дверь выскочил несчастный Димон. И унес с собой буквально физически ощутимую тяжесть какого-то неотвратимого сакрального несчастья носимого им! После чего среди одноклассников шестого «А» класса осталась только одна не девственная девица, всё та же добрая Селена Прекрасная. Кто немедленно, и как то, уж очень трепетно, совсем не по-дружески, приникну своей красивой грудью, уже и не к его плечу, а к мужественной груди Макса. Точно «Муха Цокотуха», всё же поймавшая своего «Маленького Комарика» в свои обволакивающе липкие лапки. После того, как он спас ее «Паучка-Старичка», так и не сумевшего «уволочь ее в темный уголок», чтобы там в нее «отложить роковые яйца»…
…Невольно, и без того пребывающего в эйфории победителя, потому что вожделенная девица была в его объятиях, а внутривидовой конкурент просто сбежал, Макс, буквально утопал в запахе источаемого для него доброй Селеной Прекрасной. Она просто заливала его своим персональным запахом, который и за год его трусливого старания дистанцироваться от нее, времени их учебы в шестом классе, не стал для него чужеродным. Это был «до боли» знакомый ему, всё тот же «запах эвкалипта». Запах, с которым для Макса, с рокового позапрошлогоднего мая Счастливого года ассоциировался образ именно этой девочки. Когда он впервые в «этой жизни» увидел ее на сцене огромного Дворца Культуры «Авиастроителей» в составе танцевально ансамбля Дворца Культуры «Центральный». Тогда, два года тому назад, как он не напрягал свой второй уровень сознания, ничего не получилось у него вытащить из своих скудных воспоминаний по событиям «этой жизни», где это он ее видел раньше? Но, до того дня их жизненные пути не пересекались. И вспомнить ему было нечего. Они до этого никогда друг друга не видели! Но, уж очень знакомым бы блеск глаз этой девочки, «до боли» знакомо «пахнущей эвкалиптом», чтобы просто так пройти мимо неё. Вот он и не прошел! В своем сценическом для танца «польском костюме», он подошел к девочке танцевавшей «весенний танец птиц» в идеально сшитом «костюме ворона». И даже задал ей детский вопрос, на который и сам знал ответ! «Что, ты за птица…»…- спросил он тогда…
 …«Я, ворон…»…- был ее короткий ответ.
 …А потом, в сентябре того же позапрошлого Счастливого года, на второй неделе сентября, Макс увидел эту девочку знакомо «пахнущей эвкалиптом» новенькой ученицей их пятого «А» класса добившейся своего перевода в их «Сто восьмую» школу. Всё для того, чтобы ей учиться вместе с ним, тогда ничего против не имевшего против именно такого развития сценария бесконечной пьесы жизни с его личным участием…         
  И вот, сейчас, специфический запах Селены Прекрасной активировавший воспоминания «этой жизни» Макса. Самым удивительным образом, оживив функции его второго уровня сознания,- «Запоминающего мозга гоминида», которые и передавили реакции первого уровня сознания,- «Реагирующего мозга рептилии». Того уровня сознания, что всех живых существ в ком главенствовал, заставлял, жить для того, чтобы в кого ни попади «откладывать роковые яйца». Но! Главное! Вспомнил Макс то, что в начале мае прошлого Несчастного года. Селена Прекрасная возможностями своего третьего уровня сознания,- «Эмоционально творческим мозгом человека»,  принудила его в «этой жизни» «вспомнить всё», что было, по крайней мере, с ней в «той жизни». Тогда, почти год тому назад, привычно проводя время в ее обществе, в ее Роковом доме, всё и произошло. Попробовала она поднять его восприятие реальности, и способность к мышлению, до собственного уровня типичного вундеркинда, кто заведомо «знает всё»! Для чего и нужно обладать собственным третьим уровнем сознания.
 …Начался этот сакральный процесс, непостижимый для разумения «современных мудрецов», как при физическом просмотре фильма, в котором кинопленка перематывалась «сзади наперед». В свои двенадцать лет пятиклассника Макс, силой третьего уровня сознания вундеркинда Селены Прекрасной, которая «знала всё», успел, в наведенном ею видении увидеть в «этой жизни» последние мгновенья «той жизни». Как именно в момент убиения случается «падение вверх» в разверзшуюся бездну звезд «Черного колодца смерти». Что однажды в античности случилось с каким-то неведомым персонажем бесконечной пьесы жизни, жившего в ауре «запаха эвкалипта» почти две с половиной тысяч лет тому назад. С тем кто, пребывая в самом рассвете жизненных сил профессионального воина, мастера рукопашного боя, был способен прожить еще почти полвека. Но, в «той жизни», самым предательским образом был заколот кортиком и мучительно умер, захлебнувшись кровью залившей его пробитое легкое.
 …Переживание на себе самом этих ощущений, тогда для двенадцатилетнего Макса было столь ужасающим. Что он физически чуть не умер рядом со своей подружкой в ее Роковом доме. Оказавшейся совсем не Леной Зимерман, его одноклассницей из пятого «А» класса в «этой жизни», а той же Селеной Прекрасной из «той жизни», от которой всегда пахло эвкалиптом…
  Тем не менее, прошлогодняя ее попытка собственным третьим уровнем сознания навести и в нем эту способность, закончилась оглушительным провалом. По итогам которого, Макс со своей посцептивной сексуальностью, то есть, с гормональными реакциями на всё и всех детскими эстрогенами, триста тридцать три дня продолжал бояться всего и более к ней не подходил. Того, пережитого прошлогоднего майского ужаса с видениями «Черного колодца смерти», Максу хватило на одиннадцать месяцев на протяжении которых он не мог заставить себя подойти к Селене Прекрасной. Перерыв в их отношениях для неё стоил потерей девственности. Что случилось с ней сто дней тому назад в новогоднюю ночь. А для него, в свете его сегодняшнего, еще далеко не завершившегося неразрешимого конфликта с трижды второгодником и знатным членом банды поселка Рабочего, самим злым Канной, это было просто смертным приговором. Теперь, и несчастный Макс, вместе с несчастным Димоном, как главные бунтовщики против оккупационной власти беспощадных членов банды поселка Рабочего, жестко установившейся в «Сто восьмой» школе. По всем законам, существующим в этой реальности бесконечной пьесы жизни, просто обязаны были быть казненными. Как-то, грязно быть больно зарезанными, чтобы другим школярам, и в их детстве, и в юности, и когда станут взрослыми, неповадно было бунтовать против всякой власти.
  Но, пришло время. Макс по возрасту три дня как жил со своей процептивной сексуальностью, с реакциями на всё агрессивными андрогенами. С чем не страшно было, как убить внутривидового конкурента, так и самому погибнуть в драке с ним. Ибо, сексуальность в части процептивности,- способности к половым актам с самками, никак не позволяла отказаться от борьбы за место под солнцем, да ещё на более высокой иерархической ветке, занимаемой в соответствии с собственной злобой во взаимоотношениях с другими, юными да горячими персонажами. В итоге, за не девственную добрую Селену Прекрасную, чтобы она, как «Муха Цокотуха», этим роковым вечером шестого апреля не занималась «любовью-морковью» с не девственным злым Канной, типичным «Паучком-Старичком». С отчаянной самоотверженностью девственный Макс, как «Маленький Комарик», фактически жертвовал собственной жизнью. Такой была его плата судьбе, за то, что он отказался от дружбы с другом своим! Вернее сказать, как несколькими часами ранее этим днем, ему,- шестикласснику, объявил восьмиклассник друг Рома Репин. Это была плата Макса за его прошлогодний отказ от «любви-вечности» исходившей от Селены Прекрасной, бывшей ему близким другом. Именно за отказ Макса от «любви-вечности», триста тридцать три дня тому назад, в мае прошлого года, сто дней как, Селена Прекрасная была обращена в апологета «любви-моркови». И вот теперь, в апреле Горького года, он снова был рядом с ней, приняв ее в свои объятия. Когда она его, а не он ее, так нежно обнимал. Так, если в прошлом Несчастном году он не вытянул гуж «любви-вечности». То сейчас, он именно для этого и «перелетел» к ней через ряд столов, чтобы в Горьком году лично отдаться ее «любви-моркови». И глядя на «олимпийское спокойствие» Макса, кого демонстративно нежно обнимала добрая Селена Прекрасная, можно было предположить, что он просто, не отдавал себе отчета в том, что его скоро ожидало. Что было близко к истине, потому что, под сенью воспоминаний о прошлогодних видениях «Черного колодца смерти» с разверзшейся бездной звезд куда «падают вверх» когда умираю. Со своим, фактически сознательно выбранным самому себе «смертным приговором» с которым до следующего утра он вряд ли дожил бы. Его первый уровень сознания,- «Реагирующий мозг рептилии», отключился за ненадобностью, с андрогенами в своей крови бояться было невозможно, и бежать некуда, и драться не с кем. Второй уровень сознания,- «Запоминающий мозг гоминида», тоже перестал функционировать, свернувшись в «помалкивающее состояние», вспоминать что-то из событий своей жизни было нечего. Разве что, какой-то молнией, промелькнула мысль, что пресловутый искусственный разум из неведомого будущего придет ему на помощь, по праву того, что триста тридцать три дня тому назад, его осенила «любовь-вечность», носителем которой тогда была девственная Селена Прекрасная, от чего слезы сами собой тихо потекли из глаз девственника. Микроскопического прикосновения Макса к «любви-вечности», да на пороге перед смертью, всё же, активировало его третий уровень сознания,- «Эмоционально творческий мозг человека»…
 …В изрядно опустевшем классе, где после того как, вместе с не девственными девицами сбежали все поголовно хулиганистые хлопчики и туповатые второгодники, оставались только девственники, и одна спрятавшаяся среди них, не девственная добрая Селена Прекрасная. Кто, неожиданно и для себя самой нежно приникнув к Максу, почувствовала себя не сверх мудрой представительницей много тысячелетней истории древней цивилизации. А просто беззащитной девочкой нуждающейся в защите. И она, та кто, когда была девственной никогда не плакавшая, тихо присоединилась к Максу с пролитием своих слез.
- Ну, Мато! Ну, Мато! Как же так? Зачем? Это… - шептала она дрожащим голосом, когда  из темных как тайны прошедших тысячелетий волооких чёрных глаз, сохранивших глубину и запредельность волшебства самой ночи Магриба древней Финикии, как-то непривычно трогательно, покатились слёзы благодарности. А далее в кабинете Географии случилось то, чего никто и никак не ожидал увидеть. За компанию в акте стихийного единения, все девчонки шестого «А» класса в голос зарыдали, заплакали и многие мальчики, остававшиеся в классе. Но, совсем не от ужаса своего положения агнцев, предназначенных на закуску злобным козлищам. Плакали двенадцати и тринадцатилетние шестиклассники, лили слезы от ощущения пребывания на их стороне, какой-то, им неведомой, но могущественной сакральной силы, что пришла им на помощь. Точно так же, плакали бы представители порабощенного населения при освобождении их от невыносимой вражеской оккупации, при появлении своих, родных, долгожданных освободителей! Не зависимо оттого, на чем «освободители» ни прибыли бы…
 — Теперь Канна, всех нас убьет…- обреченно произнес Билли, похоже, своим вторым уровнем сознания, помня всё о «этой жизни», тайно сожалевший, что не ушел из класса вместе с «хвостом» злого Канны…
 — А что, Канна! Что? Голова у него из железа? - скептически хмыкнул тринадцатилетний девственный Туря, явно реагирующий андрогенами своего первого уровня сознания, как житель поселка Текстильщиков принципиально игнорировавший опасность со стороны многочленов банды поселка Рабочего.
 — Ему голову, самому оторвут… - не удержался от предсказаний на недалекое будущее Мусса, из поселка Рабочего, только эта детская похвальба, уже не всем была понятна…
 — Что? Канна теперь еще будет ходить без головы?- удивленно переспросила непонятливая Надя Тим, хлопая невидимо-белёсыми ресничками на наивных глазках залитых слезками…
 — А я видел в деревне, как недорезанная курица без головы убежала со двора! Потом, так и ходила, пока с голоду не умерла! Я её пытался накормить, но она ничего не видела! И убегала! Когда я к ней подходил… - не остался без шутки даже в этот трагический момент бытия, вечно весёлый и никогда не унывающий Бедный Ёрик,- классный шут шестого «А» класса…
 — Что? Как без головы?- удивился, совершенно запутавшись в происходящих событиях Билли, от эмоционального напряжения просто переставшего адекватно воспринимать действительность…
  Сначала засмеялся отличник Юра Крылов. Потом засмеялся другой отличник класса Илин. Вскоре, гомерическим хохотом смялись все, включая девочек класса. Макс смеялся громче всех! Теперь понимая, о чем говаривали древнеегипетские военные планеристы двадцать первого века до нашей эры, говорившие друг другу: «Не бойся медлить! Бойся остановиться»…
  Ужас от всего произошедшего, с бунтом против власти злого Канны, выходил из класса этим исцеляющим смехом, замещаясь верой в успех всего происходящего с ними, как со свидетелями какого-то таинства. Ничего более не могло удержать участников событий в приемлемых рамках положенного им по положению прежнего уныния. Смех был таким, что казалось, полопаются оконные стёкла. И смеялись одноклассники шестого «А» класса не просто так. Они смеялись против злого Канны. Недаром в кабинете не оставалось на этот момент ни одного из его прихвостней, словно их в классе никогда и не было. Почти все второгодники и неучи, демонстрируя свою особенность и «уникальное свободолюбие», основанное на их полной неспособности сказать «сильному» священное слово свободного человека: «Нет»…
  Все они предусмотрительно смылись из класса. Сбежали, как крысы с тонущего корабля. Так, чтобы никто из них никак не был заподозрен злым Канной в нелояльности к его власти и не был замечен в проявлении свойств человечности. Того качества, что присуще полноценной личности способной сказать по своему усмотрению даже сильному, власть предержащему оппоненту, священное слово свободного человека: «Нет». Исключений в этом правиле не было, сама реальность подтверждала действенность этого правила. В классе не осталось ни единого второгодника. Среди девочек класса потерь было меньше. По показателю отсутствия качества человека сбежали «от греха подальше» исключительно не девственные девицы. Всё те же, добрые Молва с Бовой и злая Олва. Все они сбежали! Но оставили среди девственников, точно шпионку во вражеском тылу, истинно такую же, как они сами апологета Богини Любви,- не девственную добрую Селену Прекрасную. Только вот, пока что, еще некому было в классе зафиксировать причинно-следственные связи. Что приверженность к неблаговидным поступкам была свойственна не девственным персонажам бесконечной пьесы жизни, кто занимался сексом «подростков», той же «любовью-морковью», пребывая в нежном возрасте личиночной формы развития. И еще никому из одноклассников не пришло в голову начать выискивать закономерности в поведении доброй Селены Прекрасной. Кто и месяц назад могла себе позволить, дать всем желающим посмотреть на собственные голенькие гениталии. А сегодня, при всех одноклассниках, как апологет Богини Любви, она сама предложила злому Канне в нее «отложить роковые яйца». Тем более об этом не думал Макс, всё по-прежнему пребывавший со своим «измененным сознанием», в объятиях именно не девственной доброй Селены Прекрасной, удачу ему приносящей. И вообще, находясь в состоянии абсолютного спокойствия. Ибо теперь бояться было поздно, да и совершенно бесполезно…
  Но! При отключенном первом уровне сознания, требующего действовать, а не думать! Или бить! Или бежать! При утере всякой способности второго уровня сознания «думающего словами», что-то вспоминая и происходящее запоминая. Без их вмешательства, как-то затеплившийся в нём третий уровень сознания, продолжил транслировать картины «образного мышления», по теме виденного им триста тридцать три дня тому назад пресловутого «Черного колодца смерти». Куда, похоже, ему предстояло, будучи убитым злым Канной «упасть вверх» в разверзшуюся бездну звезд, уже этим роковым вечером шестого апреля. Что делало завтрашний роковой день седьмого апреля, для него не существующей иллюзией…
  Как бы то ни было, уже была поставлена «точка», по факту «объявлении войны» шестого «А» класса самому злому Канне и его многочленной банде поселка Рабочего. С чем пока что, злой Канна ушел. Но обещал вернуться! Да и только для того, чтобы скоро вернувшись ударить! Уничтожить своих обидчиков. Тем более что, объявление войны ко многому обязывало представителей сторон противоборства. И когда, слово было сказано, поступок был совершён. Далее нужно было продолжать политику иными средствами. Даже если они грозили ужасным кровопролитием и мордобоем. Следствием чего, понимание существующих реалий, никому из школьников шестого «А» класса добавляло оптимизма. Только Макс, со своим специфическим мышлением не паниковал, отступать ему было некуда. Как воину, вставшему на «тропу войны»,- ритуальное место североамериканских индейцев прошлых времён, свидетельствующее об «объявлении войны» соседнему племени с отменой «табу» на убийство человека из вражеского стана. Да и «искусственный интеллект» из своих глубин, как прошлого, так и будущего, вовремя подсказал его третьему уровню сознания, что боязнь смерти, это всего-навсего боязнь жизни…
  И злой Канна, будучи затянут в «Клубок конфликта», в спонтанное, самозарождающееся и самоподдерживающееся явление, начинающееся с ритуальной ругани. Далее по нарастающей, перейдя к обмену ударами, вплоть до крупной драки целыми бандами против другой банды, с применения весьма весомой аргументации, буквально убивающей на месте. Так же, не мог отступиться и не быть беспощадным в своих агрессивных действиях к своим врагам.
  Но! Так было нужно для развития. Ибо. Без конфликта. Нет развития. Ни личностного. Ни общественного. Так что, эти персонажи бесконечной пьесы жизни, как Макс, так и злой Канна, не принадлежали сами себе. Теперь их судьбы, решались «на небесах». Как с выставленными на шахматную доску шахматными фигурками, для того и «расставляемых», чтобы они исполнили свою функцию. Ведь, не для того предназначались шахматные фигурки, чтобы тихо хорониться в коробке неким предметом «не имеющим предназначения». Их суть была в игре с противоборством светлой стороны силы с темной стороной силы. Сами люди, будучи персонажами бесконечной пьесы жизни, были сродни шахматным фигуркам предназначенными не для того, чтобы бессмысленно жить существом «не имеющим предназначения». А чтобы, рано или поздно, быть выставленными на бой. Похоже, мирное сосуществование «сторон силы» принципиально было не реализуемо, физически и ментально пребывание этих сил рядом мирно завершиться никак не могло. В чём ничего страшного не было, если персонажу бесконечной пьесы жизни, повезло, быть выставленным на светлой стороне силы. И не повезло, если его на бой выставляли с темной стороны силы. Как не повезло злому Канне. Кто, со своими подручными бандитами и присовокупившимися к ним членоротыми не девственными девицами. По контрольному признаку их общей склонности к «любви-моркови»,- к сексу «недоразвитой молодежи», явно пребывал на темной стороне силы…

                ***