Эксцентричная женщина лет тридцати сидела под старым как мир каштановым деревом на удобной, но такой же ветхой скамейке. Ее взгляд был устремлен на упавший неподалеку блестящий каштан, а тонкие и длинные пальцы, характерные людям незаурядным и творческим, придерживали от теплого весеннего ветерка ворох страниц нового рассказа своей подруги. Тоном человека знающего жизнь, но ловившего каждый следующий миг, Анюта высказывала свое мнение о прочитанном, как всегда убежденная в своей правоте и бо;льших возможностях Маши.
- Я не вижу выразительности, не чувствую энергии твоего героя, - рассуждала Анюта, - пусть даже одинокого. А ты пишешь о нем так, будто это не человек, а призрак. И вообще, Машунь, ты меня удивляешь - всегда писала замечательные романы и тут вдруг рассказ... Потом, к чему такие отклонения в философию? Жизнь сама по себе сложна и людям нужны эмоции, а не твои размышления вроде: “зачем жить, все равно когда-нибудь умрем”, - при этом Анюта слегла улыбнулась и нежно взглянула на подругу. Мария, сидевшая спокойно рядом с закрытыми глазами, водила пальцем по воздуху в такт каким-то отдаленным звукам. В эти минуты ее симпатичная головка была занята очень странными мыслями и, казалось, она даже не слушала свою любимую подругу.
Два дня спустя Марии не стало... За день до этого, как обычно по субботам, она с подругами собиралась ехать в театр, но днем позвонил ее дальний родственник – троюродный брат. Время от времени они общались и всегда понимали друг друга. Поговорив с братом, Мария созвонилась с Анютой, сказала, что готовится к завтрашнему приезду брата и попросила еще раз внимательно прочесть ее рассказ, хотя прекрасно знала, как любила говорить Анюта, что не в ее правилах перечитывать что-либо дважды, будь-то даже ее любимый Гете!
Смерть страшна сама по себе, а смерть молодой, здоровой, интересной девушки тем более. На похоронах все удивлялись: “Каких-то три недели назад мы праздновали в лесу ее тридцатилетие и тут на тебе – разрыв сердца... Странно, ты не находишь?” или “... а разве она болела?” и тому подобное. Взгляд каждого с нежностью и горечью время от времени задерживался на фотографии Марии. Красивые, умные и спокойные глаза улыбались этому миру на прощание. Это было последнее фото девушки.
Вечером Анюта приняла успокаивающую ванну, налила себе немного любимого джина и вооружившись пледом, на случай прохладной ночи, устроилась поудобней на диване. На коленях, как и совсем недавно в парке, лежал рассказ Марии, только пальцы теперь тревожно постукивали по обложке, на которой было написано: “Мария Весникова. Чувство”.
- Ну что же, надо так надо. Зачем то же ты попросила меня перечитать его. Странно все это. Итак, что тут у нас... – Вздохнула Анюта и до трех часов утра она дважды перечитала рассказ: во второй раз он был исписан разными закарлючками и подчеркиваниями.
Со словами “не может быть”, Анюта уснула.
Утром, как обычно, девушка тщательно уложила непослушные въющиеся волосы, надела любимые голубые джинсы так красиво подчеркивающие ее фигуру, голубую футболку под цвет глаз, и отправилась в библиотеку. Надо сказать, что род занятий Анюты довольно интересный: она художница и собирала материалы для картин из нашумевших историй, потом отображала на полотне сцены, где решающими и выразительными были самые глубокие чувства героев этих историй. Но сегодня ее волновало нечто иное. В рассказе подруги был, как показалось Анюте, ключ к разгадке ее смерти.
По дороге Анюту будто преследовала фраза из рассказа: «Человеком всегда руководит его самое сильное чувство. Им руководил страх».
В рассказе шла речь о молодом многообещающем филологе, которому в наследство достался дом от дальней родственницы - одинокой тетки. Не долго думая, филолог селится в этом комфортабельном с прекрасной библиотекой доме. День и ночь он в упоении трудится над оригинальным языком «Энеиды», изучает латынь и греческий. Одним словом, чувствует себя человеком, нашедшим самое главное в жизни – себя. Но постепенно он начинает понимать, что воздух, которым дышит и жизнь, которую проживает – это пыль времен, это смерть. Глядя на себя в зеркало, ему казалось, что отражению не менее семидесяти лет, хотя это было только внутреннее чувство. Но главное, иногда к нему подкрадывался страх и, словно инородное тело, устраивал бои с душевными силами. В такие моменты молодой человек садился перед огромным окном, обнимал колени руками и, закрыв глаза, рассуждал: «Природа жестока и банальна. У нее достаточно времени и пространства, чтобы создать нечто лучшее, но она довольствуется и этим миром. Я живу миг в сравнении с вечностью и ничего не выиграл бы, если б жил вечно. Так зачем же я живу?».
Страх перед неопределенностью, перед не придуманной веской причиной своего существования, хотя все люди сами или кто-то за них определяют смысл их бытия, привел человека к смерти. Однажды он так и умер, обняв колени у огромного окна. Глубокая вертикальная морщина давно врезалась в его высокий красивый лоб.
Итак, в библиотеке Анюта пальцем левой руки указывала на строчки рассказа умершей подруги, а правой листала словарь забытого Богом латинского языка.
- Господи, ну к чему же так все было усложнять! Я хожу по земле, я пишу картины, я плачу и радуюсь. Я знаю, что умру, я боюсь смерти, я – нормальна. А-ах, Машенька, что тебя здесь так не устраивало? – Бормотала Анюта и слезы падали на выписанную только что переведенную фразу рассказа.
Дело в том, что обе подружки когда-то учились вместе на философском и поэтому кое-что Анюта, конечно, помнила, хотя не считала, что когда-нибудь ей подобные знания понадобятся. Впрочем, понимала, что на мир нужно смотреть с учетом ошибок прошлого.
Когда сегодня ночью она перечитывала рассказ, то заметила некоторую схожесть, правда, очень отдаленную с жизнью Марии: наследство от родителей – дом за городом, где она жила до смерти одна и говорила, что ей приятно одиночество. Но главное, что Анюта, к сожалению слишком поздно поняла, заключалось в последних фразах рассказа.
Придя домой, девушка упала на колени перед маленькой иконкой, которую когда-то Маша подарила в День Ангела Анастасии и долго плакала. Немного успокоившись, она дослата последнюю страницу рассказа, где внизу, в самом конце были написаны слова, обращенные к ней, Анюте!
Этим вечером она долго смотрела как за окном лучи заката играли с молодыми и сильными листьями каштана, как люди проходили мимо, занятые своими мыслями или весело болтали друг с другом. Там за стеклом этого окна была жизнь, которую так любила и знала Анюта. Здесь, в уютном собственном доме, она впервые подумала о другой стороне жизни, которая тихо существует внутри нее и ничего не имеет общего с этой. И никто не знает, даже сама Анюта не поняла, почему в этот момент в душе ощутила холодок, как дуновение свежего ветерка.
- Если бы я была внимательней к тебе. Мы дружили, казалось, всю жизнь и уже по еле уловимой интонации знали настроение, мысли друг друга. Мы делились всем. Неужели и правда у каждого из нас есть что-то, о чем нельзя сказать, а только догадаться, если очень любить... Прости, Машенька, тебе было так тяжело, а я не поняла...
Эпилог
В конце рассказа Мария написала Анюте пару слов на латыни, как бывало в студенческие годы. Когда нужно было доверить секрет. Вот эти слова: “Dolor amini gravior est, quam corporis dolor. Vale et me ama!”;
В день смерти Марии приехал ее брат из-за границы. Он, человек солидный, известный австрийский психолог, не мог отказать сестре: Маша в детстве была очень восприимчива и впечатлительна. Ему хватило 15 минут разговора по телефону, чтобы понять – у Марии глубокая затяжная депрессия. Прилетев сюда, он увидел красивую, спокойную девушку, приветливо улыбавшуюся. Они говорили о многом, да нет, обо всем. Ночью он улетел назад в Австрию, дав сестричке нужные рекомендации на неделю, пока не вернется. Маше они не понадобились. Проводив брата и сев в кресло перед огромным окном она закрыла глаза и выходнула эту жизнь. Страх высосал душевные силы уже давно.