Этот живописный маленький городок с высокими зданиями, небольшими домиками и уютными скверами лежал в долине, окружённой невысокими горами со всех сторон. По утрам на ровные чистые улицы, озеленённые маленькими деревцами, выходили на прогулку его жители. Мужчины и женщины зевали, здоровались друг с другом, а их питомцы весело тявкали разок, так для порядка только, и, поговорив о чём-то важном на своём пёсьем языке, гордо шествовали мимо, сильно натягивая поводки.
В окнах появлялись кошки. Они аккуратно вылизывали густую шёрстку и посматривали с эдаким ленивым пренебрежением на бессмысленную суету начинающегося дня. Чинно выходили во двор, когда уже наступало настоящее тепло, и, не обращая внимания на собак и мальчишек, которые иногда, такое случалось, дёргали их за хвост, – останавливались где-нибудь под ярким дневным солнцем целой кучкой по десять особей. Полузакрыв глаза и жмурясь, они могли так сидеть многими и многими долгими часами.
А в пронзительно-синем воздухе над ними, но, естественно, на безопасном расстоянии, кружили голуби: белые, пёстрые, самые разные. Неугомонно чирикали нахальные воробьишки, что мельтешили перед глазами прохожих. Птички терпеливо ждали знакомую бабушку, Марью Ивановну из второго подъезда, которая появлялась во дворике ровно в двенадцать тридцать, садилась на лавочку и кормила их вкусными семечками, зерном и булкой.
Грустная малютка в розовом платьице сидела на подоконнике, сплющив нос-пуговку о прозрачное стекло. Девочка простудилась, и её уже несколько дней не выпускали на улицу поиграть. В рыжих волосах бегали и путались золотые лучики. На круглой мордашке, усыпанной веснушками, блестели от слёз яркие зелёные глаза. А на щёчках не просыхали всё новые и новые мокрые дорожки. "Обидно..."
– Марьяша, ну зачем опять сюда залезла? – миниатюрная молодая женщина тихо подошла сзади и сняла её на пол. – Ты ещё не выздоровела! А тут окно открыто...
– Но я хочу на улицу...
– Сегодня нельзя. И не обижайся, дочка, для тебя же лучше посидеть немного дома.
Заплакал Кирилл, и мать, обеспокоившись, торопливо ушла к нему.
– Бесит, – пробормотала Марьяна и села на пол: – Всё бесит!
Младшего братика привезли в квартиру совсем недавно. И сначала, до того как она увидела этого уродца, Марьяна ждала его появления с особым нетерпением, смотрела на мамин животик, удивлялась, как её братик может там жить в полной темноте, и почему не хочет поскорее выйти и познакомиться с ней... Плакса! Некрасивый какой-то... Глупый... Даже не сказал: "Привет!" И он никогда надолго не отпускал от себя маму. О ней, Марьяне, все просто словно вмиг запамятовали. Тётя и дядя, которые приезжали недавно из другого города, даже не привезли подарка, хотя обычно всегда угощали племянницу конфетами и дарили заколки и разноцветные ленты.
Теперь всем вдруг стал нужен именно Кирилл, про неё никто уже и не спрашивал... Марьяна специально гуляла в тот день, когда простудилась, под дождём и шлёпала босиком по холодным лужам. Думала, может, мама огорчится, если она заболеет, бросит Кирилла и снова расскажет ей сказку, как раньше, или они вместе порисуют домики, солнышки, цветочки...
Марьяна разревелась оттого, что она такая несчастная, и что все её оставили и променяли на вредного братика, и оттого, что как-то сразу переменилось отношение к ней в доме, и никому-то она стала не нужна на целом белом свете. Спрятала лицо в пухлых ладошках и со всхлипами вытирала нос белыми манжетами праздничного платья. Из-за плохого настроения только сильнее разболелась голова, а ещё першило в горле от недолеченной простуды и щекотало под носом. Мама, конечно, пришла через некоторое время, но не утешила, не стала целовать её в лоб и успокаивать, как прежде, а заругала и велела переодеваться в повседневное платье.
Больше Марьяне не хотелось просвещать мать в свои дела и сокровенные секреты. И о том, что знакомый мальчик на ушко сообщил ей, что она самая симпатичная девочка во дворе, она тоже никому ничего не сказала.
– Марьяша, пойдёшь с мамой в магазин?
Сначала девочка не поверила, что это обратились к ней, но потом, даже не попрощавшись с подружками, с которыми играла в классики, побежала домой.
– Вот какая у меня грязнуля растёт, – огорчилась мать и велела хорошенько умыться и привести причёску в порядок.
– Хорошо, я сейчас.
Марьяна старательно поплескала холодной водой в лицо и расчесала волосы до такой степени, что голова загудела от электрических разрядов.
– Не копайся, дочка, пошли, а то оставлю тебя дома.
Всё происходило совсем не так. Раньше, до того как мама взяла себе сыночка, она величала её своей маленькой королевой, и не сильно ругала. Девочка подумала, что если мать не хотела, то могла и не звать её с детской площадки, а лучше бы взяла с собой своего любимого капризулю Кирилла, и совсем-совсем не надо было бы делать одолжений ей. Надулась. Однако мама даже не заметила такого её настроения и ничего не сказала. Уже в самом магазине Марьяна быстро забыла обо всех своих обидах и, раскрыв рот, глядела на новенькие игрушки и разноцветные шары, и велосипеды, и коньки и ещё много-много чего интересного...
– Смотри, Марьяшка, какие погремушки весёленькие, мы подарим их твоему братику. Какая тебе больше нравится?
– Вот эта, – девочка наугад ткнула пальчиком в дурацкую игрушку для маленьких глупых детишек и потянула мать за рукав. – Пошли для меня куколку посмотрим, ты обещала... Ну пошли!
– Ладно, ладно...
Она сразу увидела её. И застыла на месте, не отводя зачарованного взгляда. Яркие раскосые голубые глаза. Длинные ресницы. Розовые пухлые губы и золотые локоны в мягких волнах завитушек. Блестящее белое платье до самых кончиков жёлтых туфелек. Кукла выглядела, будто самая настоящая живая принцесса из сказки. Дышать стало трудно. И девочка вдруг испугалась, что кто-нибудь другой, вот именно сейчас заберёт её красавицу.
– Мама, купи мне эту куклу! Ну пожалуйста!
– Но, Марьяшечка, она очень дорогая. Давай мы тебе какую-нибудь другую возьмём, а? Смотри какая хорошенькая...
– Я эту хочу! – топнула ногой девочка. – Ты обещала! Обещала! Обещала!
– У меня нет с собой столько денег...
– Не покупай погремушку, купи куклу! – захныкала Марьяна и села на пол. – Ку-упи ку-уклу-у-у!
Женщины, что выбирали подарок своему племяннику, зашептались, и девочка догадалась: они осуждают её мать, и заревела ещё сильнее от горькой обиды. Казалось нечестным покупать какому-то дурацкому брату погремушку, а ей – совсем ничего! Он глупый, не разбирается даже ни в чём, а она бы так любила эту куклу, она бы стала ей самой лучшей подружкой, раз матери уже всё равно: есть она или нет!
Высокая изящная девушка с немного выпирающим животиком подошла поближе и кивнула ей.
– Тебе куколка понравилась, да? – она улыбнулась так по-доброму. – А давай я тебе её подарю. Можно?
В груди у Марьяшки громко стукнуло и замерло сердце. Ей вдруг очень сильно захотелось смеяться и прыгать до потолка, но было очень неловко вести себя перед незнакомкой, как маленькое глупое дитя.
– Я сама могу купить игрушку своему ребёнку, – вежливо сказала мама.
– Конечно, – девушка безразлично пожала плечиками и, потеряв всякий интерес к Марьяне, со своим спутником (лысый мужчина меньше её на полголовы) отошла в сторону прилавков с игрушечными солдатиками, машинками и пистолетиками.
Девочка молча наблюдала за доброй тётенькой. Она ещё никогда в жизни не видела таких красивых людей, точно картинок из книжки. Но очаровательная девушка так и не посмотрела на неё больше, целиком переключившись на своего мужчину. Поэтому Марьяна снова повернулась к матери.
– Пошли домой, – устало прошептала та и потянула её за руку к выходу.
– А как же кукла?!
– Потом, Марьяшка, потом...
Такой подлости девочка от своей матери никак не ожидала. В груди всё сжалось в маленький чёрный комочек. Перед глазами поплыл туман. Но злые слёзы так и не пролились на порозовевшие от гнева щёчки. Марьяшка выдернула ладошку из руки матери и гордо пошла рядом, стараясь не глядеть в её сторону.
В квартире мать хотела побеседовать о кукле, но Марьяна только свирепо зыркала на неё и зажимала ушки руками. Разговаривать с этой предательницей, злой, нехорошей... вруньей, не хотелось совсем.
– Ну что ты с мамой делаешь, Марьян? – строго спросил вернувшийся с работы отец, усаживая её на свои колени. – Зачем расстраиваешь, а?
"Значит, уже наябедничала", – подумала девочка. И ей стало совсем скучно и грустно. Конечно, папа будет сердиться... Он никогда не вступался за неё, если Марьяна напроказничала и её наказывали. Вот и сейчас папка ещё ничего не знал, а уже занимал сторону матери. Нет ни одного человека, которому нужна именно она – Марьяна.
В этот момент из соседней комнаты донёсся весёлый смех. Мама целовала и щекотала Кирилла. А отец читал нотации ей, как будто это она виновата в том, что не разрешила купить себе куклу, и испортила себе же настроение, и что не любит свою хорошую, послушную лапочку-дочку.
– Иди тоже поиграй с сыночком, а ко мне не подходи! – громко закричала девочка и убежала в свою комнату. Забравшись с головой под одеяло, она снова горько заревела и начала вспоминать всё-всё, что происходило в её жизни плохого... К ней заглядывали родители, вместе и потом по отдельности, но Марьяна чувствовала себя такой несчастной, что не слышала их, и только стук сердца отдавался в ушах раскатами грома: бум, бум, бум...
Девочка устала плакать. И хотя ещё долго лежала, свернувшись маленьким клубочком, но так и не смогла уснуть. Спустила ноги с постельки и подбежала к окну. Необыкновенно ярко полыхала полная луна, раскалённым круглым шаром плывя среди редких облаков, от неё в комнате играли причудливые тени, почти как ранним утром. На тёмном полотне неба переливались рассыпанные, точно бриллианты, звёзды. Одна искорка мигала неровно и часто, и вдруг начала падать вниз... "Желание. Желание... – прошептала Марьяна, и мысли забегали у неё в голове, как пчёлки, сталкиваясь и мешая друг другу. – Но какое желание?.. Хочу, чтоб исчезли папа, мама и Кирилл... И другие пускай тоже исчезнут!!!"
На миг что-то больно йокнуло в детском сердечке. Но Марьяна зло поджала губы и замотала головой. Её никто не любит, так пусть они все уберутся подальше. Не хочет она их больше видеть. И сегодня, и завтра и никогда-никогда...
Она открыла глаза, когда наступило уже позднее утро и солнечные лучи разогрели её щёчку жгучим теплом. Лежала в своей тёплой постельке и, поджав губы, смотрела на потолок. Светящиеся в темноте голографические картинки поблекли, стали просто рисунками планет и звёзд. "А почему мама не разбудила и не отвела в садик? Забыла про меня?" И если раньше малышка бы обязательно обрадовалась такому предположению и с большой охотой осталась дома, тут Марьяна нахмурила тонкие бровки и, как спала в одежде, так и вылетела на улицу.
"Вот ищите теперь девочку, которая из-за вас потерялась!" Симпатичная веснушчатая малютка с огненно-рыжими волосами, в голубом праздничном платьице, быстро-быстро затопала по асфальту. Маленькие ножки утопали в больших маминых туфлях на каблуках. И хотя Марьяна твёрдо и окончательно решила добежать до края земли, но вскоре сильно устала и присела на скамеечку. Над головой порхали пташки, в траве стрекотали кузнечики, а на пышных сердцевинках цветов пили нектар разноцветные бабочки. И малышка-беглянка совсем-совсем не собиралась возвращаться домой. Только ей сильно вдруг аж до жути захотелось есть и пить, а потому на глаза навернулись предательские злые слёзы.
Напротив того места, где она сидела, виднелась вывеска с названием. "Саманта", – прочитала девочка и скуксилась, потому что когда они проходили в прошлый раз здесь с мамой, они случайно попали в это заведение, и там Марьяну кормили вкусным мороженым с орехами, а также бисквитом с малиновым вареньем и сливочным кремом. При воспоминании о еде у девочки потекли слюнки, отчего она, не сдержавшись, расплакалась навзрыд. Затем, не переставая хныкать, направилась к стеклянным дверям. Внутрь, казалось, никто и никогда не заглядывал, и только сверкали чистой белизной голые столы. Марьяна втянула носом приятные запахи, мгновенно отозвавшиеся бурчанием в её животике, и вошла в приглашающе распахнувшиеся двери.
Прозвенел бубенчик. Вспыхнул свет. Заиграла знакомая мелодия из любимого марьяниного кинофильма. И громко захлопав крыльями, на ближайшем столике перед девочкой появился разноцветный большой попугай с взъерошенными перьями.
– З-здравствуй, Мар-ряна!
– Здравствуй.
Девочка потянулась перепачканными цветочной пыльцой ладошками к говорящей птичке, но та резво поднялась в воздух.
– Не тр-рогать! Не тр-рогать, Кешу! Руки пр-рочь от Кеши. Вр-редная девчонка! Пр-ротивная маленькая козявка!
– А вот и нет. Сам ты вредный!
Марьяна показала наглому попугайчику язык и замерла на месте. Один из многочисленных столов в абсолютно пустом зале, будто нарочно, именно для неё, оказался накрыт праздничной скатертью. И на нём, приковывая взгляд, красовался огромный торт с полянкой цветов из крема, а рядом дымилась розовая чашка с чаем.
– Я кушать хочу, – всхлипнула Марьяна и посмотрела на попугайчика.
– Кушай, Мар-ряна, – благосклонно разрешила птаха, подлетела к ней и, смешно склонив голову, проговорила заискивающе. – И мне м-маленький кусочек... Пож-жалуйста.
Кеша оказался очень разговорчивым и милым попугаем. После того, как они наелись до того, что у Марьяны снова заболел животик, они вместе решили вернуться домой.
– У Мар-ряны нет мамы, – тараторил попугай, то взлетая, то вновь опускаясь на плечо девочки.
– А вот и есть, сам увидишь! Кеша – дурак! Кеша – плохая птица!
– Умный Кеша. Хор-р-роший!
Он первым впорхнул в квартиру и, живо заметавшись по комнатам, радостно завопил уже из маминой спальни:
– Никого нет дома! Мар-ряна – дурочка. Дурочка. Дурочка...
– Заткнись, болтун, а то я тебя сейчас как стукну!
Девочка подняла с пола тапок и сжала в руке.
– Кеша пошутил, Кеша не будет больше обзываться, – испуганно заверещал попугай. – Мар-ряна не будет убивать Кешу?
– Не буду.
– Точно-точно?
– Вот глупая птица! Ты чего человеку не доверяешь? Давай ищи маму! Они не могли уйти из дома и бросить своего любимого сыночка.
– Нет Кирилла, и мамы нет, и папы нет. Мар-ряна – хозяйка! Мар-ряна – одна дома!
Малютка надулась и, сердито отмахнувшись от птицы, заладившей одно и то же и внаглую решившей снова опуститься на облюбованное плечо, забегала по комнатам, а потом устало залезла на диван в гостиной и подперла крохотными кулачками подбородок. Во-первых, дома никого не обнаружилось, во-вторых, Кирилла родители тоже забрали с собой, и, в-третьих, почему-то не раздавалась музыка из соседней квартиры, не хлопали дверями в доме, и во дворе тоже не слышались игры знакомых девочек и мальчиков. В это утро ей ещё ни встретился ни один человек.
– Ушли все куда-то... На праздник, наверное.
– Не ушли.
– Б-бросили! – заревела Марьяна. – И Кирилла увезли! А меня не взяли... А я тоже, может, хотела-а-а!
– Звездочка падала. Мар-ряна загадала желание. Исполнилось. Не р-рада?
– Такой большой попугай, а в сказки верит! – рассмеялась Марьяна и захлопала в ладоши. – Слушай... а давай сходим на площадь? Может, они все там?
– С-сходим, – замахал крыльями Кеша. – Куда захочет Мар-ряна – сходим!
– Ну так чего стоим, чего ждём?
Девочка по-взрослому всплеснула руками и, укоризненно покачав головой, побежала к выходу из квартиры; за ней следом вылетел Кеша, вереща что-то о том, что скоро может начаться дождь.
– А вот и неправда!
– Пр-равда.
– Неправда...
...Они появились на площади уже все промокшие и очень злые. Пустое пространство, серый, унылый пейзаж с мокрым блестящим покрытием встретили их суровым, мертвым молчанием и монотонным стуком капель по мостовой.
Тёмное небо. Непрекращающийся дождь, косыми струями поливающий землю. Тишина. На дорогах, по которым шли Марьяна с Кешей, не было видно машин и пешеходов. И только в окнах магазинов одежды сидели фигуры манекенов. Разодетые в пышные платья, они грустными, безжизненными лицами равнодушно смотрели на бегущие по стеклу капли.
– Нет никого.
– Кеша говорил. Мар-ряна не верила Кеше. А теперь Мар-ряна похожа на мокрую кур-рицу, – ворчал попугай, поглядывая из-под руки девочки.
Та лишь покрепче ухватила птичку и вдруг спросила:
– Моё желание исполнилось и все исчезли?
– Да... Мар-ряна не будет плакать?.. Кеше и так очень мокро! Птицы не любят сырость...
– Ура!!! – завопила малютка и радостно затанцевала по площади. – Ура! Ура! Ура! Я теперь смогу надевать мамины платья и туфли и пользоваться настоящей косметикой!
– Гм... Кеше страшно!
– А знаешь, куда мы сейчас пойдём?
– Нет, – птаха сильно захлопала крыльями, стараясь вырваться на свободу.
– Увидишь! – на веснушчатом личике появилась дьявольски милая усмешка. И девочка, не выпуская попугайчика из рук, стремительно побежала в одно очень нужное и важное место.
Её волосы и платье давно пропитались влагой, хоть выжимай и вешай сушиться, но охваченная радостным возбуждением Марьяна этого не замечала. Единственное, чего она хотела – это поскорее добраться до магазина и забрать свою куклу, так похожую на принцессу из любимой сказки.
Добежав до магазина, девочка довольно скоро отыскала игрушку и замерла, как вкопанная, на месте. Растерянно моргнула и скривила лицо. Она чувствовала себя так, будто её обманули.
– Мама! – она повертела головой по сторонам и вдруг закричала во весь голос. – Заберите свою дурацкую куклу и верните мою маму!!! Ну пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста!.. И не нужно мне больше никаких подарков...
– Плачет. Мар-ряна плачет, а говор-рила, что не будет. Сыр-ро...
– Заткнись, глупая птица!..
Маленькая фигурка с попугаем на плече медленно пошлёпала по мокрым лужам, блестящему асфальту мимо пустых домов и высоких зданий к своему дому, который находился далеко от магазина. Попугай ворчал, а девочка молчала и только изредка тяжко вздыхала.
А потом, добравшись до своей комнаты, не раздеваясь, рухнула на постель...
– Марьяна, вставай.
– Не хочу...
– Вставай, доченька.
Из-под рыжих вихрей показался один глаз.
– Рано, мама. Можно, я еще совсем немножко полежу?
– Нельзя...
Обворожительная женщина тихо рассмеялась и усадила сонную Марьяну, поцеловала в щечку и, сказав, что она самая её любимая малышка на свете, принялась расчесывать запутавшиеся волосы и тихонько напевать.
Дочь любила слушать мамины сказки, песни. Приятный голос очаровывал... Даже не сами волшебные истории, а только мягкие, родные интонации вызывали приятное чувство... тепло в груди и уют. Но...
– Мама, а мне сегодня такое приснилось...
– Потом, Марьяшечка. Забыла, какой сегодня день? Все только тебя и ждут, маленькая. Наша соня-засоня. Тебе позволишь, так весь день и проваляешься в постели. Поторопись!
Звонкий смех.
Девочка хотела обидеться, а потом передумала. Всё-таки... всё-таки сегодня её день рождения. И как она сама могла о таком не вспомнить? Подарки? Много подарков? И торт? Кеша из её сна тоже захотел бы кусочек...
Накрыли праздничный стол. Включили музыку из её любимых мультфильмов. Арина, Наташа, Лиза пришли в нарядных платьицах... Кирилл подарил открытку и шоколадку. "Это тебе, Маляна", – сказал он. И девочка подумала, какое же сложное имя ей дали родители, что Кирилл и Кеша его всё время коверкают и не говорят правильно. Вся обида на младшего братика мгновенно испарилась. Он ведь действительно ещё совсем маленький, многого не умеет, вот мама и уделяет ему больше времени, а она, Марьяна, уже большая, и через некоторое время сама пойдёт в школу, как взрослые девочки со двора.
Потом мама заговорчески подмигнула ей и достала коробку, завернутую в обёрточную бумагу. Даже велосипед, который Марьяна выпрашивала у родителей и получила сегодня, не доставил ей большей радости. "И это – самый лучший мой подарок", – решила девочка, и не потому, что она хотела эту куклу – безмозглая пучеглазая дурочка ей уже совсем не нравилась, – а потому, что мама не соврала, сказала, что купит и купила.
– Мама, я тебя так люблю! – малышка обняла женщину за талию и заревела.
– Глупенькая...
Девчонки сначала притихли, а потом дружно захихикали. Папа улыбнулся только и, подмигнув, сказал Кириллу, что женщин не понять, то слёзы проливают из-за того, что игрушку не купили, то из-за того, что купили. И самой Марьяне так смешно вдруг стало, потому что ничегошеньки взрослые не смыслят в душевных делах.
Тут в комнату влетел Кеша и громко закричал:
– Мар-ряна, пора вставать!
– Дурачок, я же не сплю, – заругалась на него именинница, и все-все засмеялись.
– Уже утро, а ты в постели... Глупая, ленивая малявка.
– А ну заткнись, – совсем разозлилась на него Марьяна и, не обратив внимания на маму, которая пыталась её успокоить, схватила подушку и метко запустила в птицу... Попугай тотчас заверещал, а девочка окончательно проснулась и села, прижав одеяло к груди. – Где мама?.. Кешенька, она просто вышла на минутку, да?
Её комната. Игрушки. На спинке стула платье, в котором она гуляла под дождём, и... кукла на полу с выдранными волосами. Кажется, она вернулась за ней и устроила "тёмную", как любил говорить Влад из садика. Но... значит, значит, день рожденья ей просто приснился...
Тишина в квартире и на улице пугала. Ведь так не должно быть, чтобы все вдруг исчезли...
– Кеша, – девочка всхлипнула. – Я же ещё совсем маленькая... Мало ли чего я могу захотеть? Зачем исполнять такие желания, Кеша? Зачем?
– Не плачь, Мар-ряночка.
– Буду... буду плакать, потому что так нечестно...
– Жизнь – сложная, непростая штука. Иногда то, чего мы очень сильно хотим, совсем не то, что нам на самом деле нужно.
– Да поняла я всё... но я так не хочу! – Марьяна вытерла рукавом слёзы и подошла к окну. На улице опять шёл дождь и под крыльцом дома на противоположной стороне прятались от дождя собаки. – Неужели... неужели я навсегда останусь одна? И не увижу больше маму... и папу... и Кирилла?
– Кеша с тобой будет.
Птичка вспорхнула на плечо и больно впилась своими когтями. Но девочка ничего не сказала и только облокотилась на подоконник обеими руками, устроив на ладонях заплаканную мордашку.
Марьяна подумала о том, что, наверное, была плохой дочерью... И сильно марала платья, и часто обижалась... не помогала совсем. Невзлюбила своего родного братика и даже не подходила к нему, потому что знала, маму огорчает такое безразличие с её стороны... но... но...
– Если... если я попробую загадать желание на свой день рожденья, всё вернётся на свои места, как думаешь?
Попугай нахохлился, натопорщил пёрышки и ничего не ответил.
– Они, наверное, голодные... – глянув в окно, пробормотала девочка.
– Кто?! – удивился Кеша.
– Собаки. И кошки... У них теперь нет хозяев... их уже никто не накормит, и они умрут... И всё из-за меня... Я так виновата-а-а!..
Девочка ещё несколько раз шмыгнула покрасневшим носиком и, схватив птичку в охапку, потащила на кухню...
– Я им чего-нибудь приготовлю, а ты поможешь... – хныкала она. И вдруг захихикала: – Мама не разрешала мне подходить к плите, говорила, что мне ещё рано, а теперь, когда родители вернутся, ни одной целой сковородки не останется... Они ведь ещё придут домой, Кеша? Правда?!
8 Май 2009 г.