Николай уж дембелем был, а все не погашен давний, затяжной и не гаснущий конфликт с майором – командиром его подразделения. Посмотрев на все «тяготы и лишения воинской службы», которые по уставу он должен был «стойко переносить», сообразил Коля, что тяготы эти связаны с дедовщиной, с бесконечными издевательствами, с тупостью и попустительством начальства, с недоеданием, со вшами в белье и решил тяготы приумножить, чтоб еще более «стойко» научиться их переносить. Потянулась бесконечная череда его нарушений воинской дисциплины. Не вылазил из гауптвахты и расположенного тут же рядышком карцера. Однажды он самовольно покинул расположение части. Проболтался по лесу двое суток и вернулся сам с покаянием.
Как раз в эти дни часть посетил генерал, и невозможно было скрыть, что в подразделении майора «дезертир». Генерал потопал ногами, побрызгал слюной и отозвал представление майора к очередной звезде на погоны и отменил приказ о его повышении в должности. Такое решение генерала сильно не понравилась майору. Даже сильней, чем не нравился Николай.
Коля – связист. Служит на радиорелейной станции недалеко от Читы.
Он видел иногда, как соскабливали золото и серебро с контактов и монтажных плат его дисциплинированные сослуживцы, много раз поощренные командованием за примерную службу. Испорченные отличниками элементы хранились в специальных деревянных чемоданах и назывались «запасными имущественными принадлежностями». Без этих «запасных имущественных» радиостанция работала, но, в случае отказа любого элемента, превращалась в бесполезную, но страшно дорогую, кучу металла, проводов и прочего. Добытое золото и серебро сбывались через прапора куда надо. Куда конкретно – Коля не ведал.
Случилась поверка боеготовности. Поверяющие офицеры заглянули в деревянные чемоданы и поняли – всему содержимому одна прямая дорога – на свалку. Ну, понятно, - рапорт, разбирательство, ФСБ…
Чемоданы разграблены… Перевели стрелки на Николая. Приличный срок выгорал с огромным материальным иском. Майор кучу свидетелей найдет – мало кто откажется услужить любимому начальству.
Хорошая женщина служила в части – капитан – военный психолог. Она не однократно проводила беседы с хроническим нарушителем всех уставов и многих приказов командования. Прямо не сказала, но дала понять: «Единственное, чем могу помочь: направлю тебя в военно-психиатрическую клинику на экспертизу. А там уж действуй по обстановке».
Ну, вот экспертиза. В комиссии несколько врачей-офицеров, но все в халатах, поэтому не видно количества и размера звезд на погонах. Только у одного на груди картонка, а там красиво написано: «… полковник медицинской службы… кандидат медицинских наук… Военно-медицинская академия… Санкт-Петербург…». Он то, собственно, и проводил экспертизу, остальные присутствовали.
Зашел Николай, понурив голову; в пол смотрит. Полковник доброжелательно:
- Садитесь.
Сел на самый краешек стула, а взгляд только в пол.
- На что-нибудь жалуетесь?
- Голоса слышу… Подойду – нет никого, – отвечает Николай, и по-прежнему, вроде, боится в глаза человеку посмотреть, вниз взгляд.
- Хорошо. Я сейчас произнесу три утверждения, а вы скажете, которое из них не верное. «Солнце встает на востоке», «Курица летать не умеет», «Если взять одного мужчину и одну женщину, они обязательно окажутся разного пола».
- Все верные, - отвечает Николай.
- Правильно. Еще раз проделаем то же самое. «Муха гораздо меньше стрекозы», «Если утка плавает, - значит, рыба тоже плавает», «Автомат – это оружие, значит, пистолет не может быть оружием».
- Все правильно вы говорите, - а взгляд только в пол.
- Так. Опять верно отвечаете. А сейчас я правильно скажу? «Вода жидкая, молоко белое и жидкое, поэтому белый снег не жидкий».
- Конечно, снег не жидкий. Что ли я дурак…
- Отвечаете правильно. Никто вас дураком не считает.
Полковник продолжал экспертизу:
- Положите руку в правый карман, - и, когда Николай выполнил приказ, спросил - вы курите?
- Да, - хотя никогда не курил и сейчас не курит.
Каким-то особенным тембром голоса, с расстановкой и убедительно полковник сказал:
- Сейчас вы почувствуете, что кисть руки в кармане, держит сигарету. Чувствуете?
- Да, - и впервые поднял изумленные глаза на полковника – откуда она там?
- Теперь вы захотите извлечь сигарету из кармана и не сможете.
Николай попытался извлечь руку, и... ничего не получилось.
Никакой сигареты в пальцах тогда не чувствовал, и руку запросто мог из кармана вытащить.
В общем, признали нашего земляка не годным к службе. Я вполне допускаю, что полковника Николай там не обманул. Просто профессионал знал «золотосеребряную» ситуацию в части и решил отправить Колю домой немного раньше срока. А может быть, капитан-психолог позвонила куда надо.
Не дослужил Николай 3 месяца. У него, оказывается, в голове не порядок. Ну, а, если диагноз, - положено, чтоб кто-нибудь сопроводил вчерашнего воина из Читы до Хабаровска на поезде и усадил в самолет до места, указанного в проездных документах. Эту миссию возложили на прапорщика, и отправились они вдвоем на вокзал.
Еще и до кассы не успели добраться, а товарищ прапорщик уже довел себя до сильно нетрезвого состояния, отдал Николаю документы, попрощался и пошел продолжать уже основательно начатое привычное и любимое дело.
Николай в кассу, – билетов нет и сегодня не будет, «зайдите завтра».
Дали ему в части одну банку тушенки, буханку хлеба, два пакетика чая на два стакана и немного сахара. Денег не дали нисколько. В том 99-ом году – такое случалось на каждом шагу.
Четыре дня протягивал в кассу свое «воинское требование» на билет и слышал: «Зайдите завтра».
Он общительный человек. Заговаривал в зале ожидания с пассажирами, умело выбирая их по внешнему облику. Беседу подводил к тому, что голоден он, как узник Бухенвальда, а уехать не может. Тем и кормился.
На пятый день в том же зале на него внимательно смотрел какой-то седовласый полковник. Коля подумал: «Сейчас начнется: обмундирование мятое и не стиранное, документы ему давай... Нахамлю и убегу, если подойдет». Тот действительно подошел и спросил: «Тебе куда, сынок?» Услышав ответ, попросил документы, получил их и подошел к кассе. Через три минуты у Николая в военном билете лежал железнодорожный билет до Хабаровска, куда он и достучал колесами благополучно через трое суток, переполненный искренней благодарностью к седому полковнику.
В Хабаровске застрял на месяц. Лето уже кончилось.
Ему до Магадана добраться надо. А потом еще на автобусе до своего поселка. Представитель «Мавиала» (авиакомпания такая) вначале выплеснул в лицо нашего солдатика свои большие и гневные претензии к вооруженным силам страны: «Армия должна ** миллионов! Ни хрена не платит! Твое «требование» - ничего не стоящая бумажка! Я не могу бесконечно долго перевозить дармоедов в погонах бесплатно! Не знаю как тебя отправить в Магадан!» Но вскоре смягчился, успокоился, сказал, чтобы заходил к нему каждый день; как только появится возможность – отправит домой. Видимо, издергала человека служба и начальство, вот и проорал он накипевшее голодному, измученному и безответному Николаю с погонами рядового на плечах. Коля понятливый, не обиделся и стал ежедневно посещать кабинет представителя «Мавиала», чтобы услышать: «Нет, снова ничего не получается».
Кормила та же общительность и умение перевести разговор в нужное продовольственное русло.
Через несколько дней, прямо в зале ожидания его окружила шпана. Один показал нож в руке, прижатой к бедру, и велел отдать деньги и все остальное, что можно продать. Щедрый Коля ответил: «Берите все, что найдете в карманах, кроме документов, – они вам ни к чему». Шпана проверила карманы и изумилась: «У тебя что, ВООБЩЕ ничего нет?»
«Да, нету. Не только ничего нет, но я еще и голоден».
«С нами пойдешь?»
Это была стая беспризорников от 12 до 18 лет. Жили в подвале недалеко от аэровокзала. Кормились грабежом и воровством. Николай ночевал у них несколько раз. Наблюдал там как шустрый двенадцатилетний пацан «ловил глюки» после «пыханья» (нюханья клея «Момент»), а когда «глюки» прошли принялся умело и уверенно готовить «химку» (наркотик такой) с помощью ацетона. По всему было видно, что новые товарищи готовы принять его в свою компанию и обучить тонкостям ремесла.
Однажды возле аэровокзала его задержал военный патруль и отправил на гарнизонную гауптвахту, наврав в «сопроводиловке», что задержан в нетрезвом состоянии. Такое вранье применялось и 40 лет назад, когда я срочную служил. Время патрулирования уже заканчивается, а ни одного нарушителя не задержал патруль. Не понравится это в комендатуре. Вот тогда шли на такие подлости. Впрочем, 40 лет назад это случалось очень редко.
Прибыл на «губу» вечером. Переночевал с большим комфортом в камере, а утром, перед завтраком получил боевую задачу вымыть пол в помещении дежурного офицера. Приступил к выполнению, а сам уже давно видел свой военный билет со всеми прочими документами, вложенными в него. Лежал тот на столе дежурного. Стол этот за стеклянной перегородкой, а в стекле окошечко, как на почте или в Сбербанке.
Моет пол, а сам внимательно за офицером следит. Дождался. Зазвонил телефон, который на соседнем столе. Дежурный стал говорить в трубку, стоя спиной к стеклянному окошечку. Коля просунул руку, схватил свои документы и побежал быстро, как только мог, опрокинув ногами свое ведро с водой и поскользнувшись, но не упав, на мокрой половой тряпке. Уже от подъезда метров пятьдесят отбежал, когда услышал сзади: «Стой!!! Стреляю!!!» Пробежал немного зигзагами, но тут же подумал: «Хрен ты в меня попадешь с пятидесяти метров со своего «макарова». Да и стрелять не будешь! Нельзя в городе!» Побежал прямо, без зигзагов. Не ошибся – никто не стрелял и никто не гнался.
Убежал.
Немного сожалел, что завтрака на «губе» не дождался. А что пол не успел вымыть и воду разлил – нисколько не огорчало. Даже порадовало.
Через два дня снова остановил патруль. Начальник патруля оказался земляком из Магадана. Когда увидел по документам, что этот солдат две недели не может улететь домой и неизвестно на что живет, сказал Коле адрес одной танковой части и написал записку оперативному дежурному. До этой Второй Кольцевой улицы целый день надо пешком идти. Коля сел в маршрутку и говорит: «Мне нечем оплатить проезд, я две недели не могу улететь домой». Не выгнали, довезли. Оперативный прочел записку и сообщил: «Вот твоя койка. Живи пока не улетишь. Вот там, последняя дверь налево, – душ. Но в части ты будешь только обедать. Завтрак и ужин – твои проблемы». Ни фига себе, жизнь наладилась!!! И спать на матрасе! И душ! И обед!
Еще две недели прошло. Ездил каждый день в аэропорт бесплатно. Ни разу на тротуар не выкинули. В городе какой-то парень предложил ему за весь комплект камуфляжного обмундирования сильно поношенные спортивные штаны, футболку и сандалии. С радостью согласился, чтоб не мозолить больше патрулям глаза. А в часть эту танковую и в футболке пропускали – знали уже в лицо.
И вот однажды... Представитель «Мавиала» закричал, увидев его: «Где ты ходишь!? Быстро на посадку!» Они вместе побежали на спецконтроль, где «мавиал» сказал, чтоб пропустили этого в штанах без досмотра, иначе опоздает на самолет, а регистрации вовсе никакой не было.
В конце сентября, в очень сомнительного вида штанах, футболке и сандалиях, без багажа и ручной клади, в салоне ТУ-154 Николай рассекал разряженный воздух высоких слоев атмосферы, смотрел через иллюминатор вниз и видел зелень тайги Хабаровского края. Через час все внизу пожелтело. Очень порадовался: это лиственница даурская, родная, магаданская окрасила землю сентябрьской желтизной. «Теперь и разбиться можно – дома уже» - подумал он и уснул.
Из аэропорта легко доехал до родного поселка на рейсовом автобусе бесплатно, – жизнь научила.
Александр Румянцев