Раскинувшись на ложе, в полнейшей темноте, я всматривался в проем открытого настежь окна, освещаемый редкими всполохами далекой грозы. Свет неестественный, мертвенно-бледный на доли секунды резко освещал деревянную оконную раму, бросая на пол спальной комнаты, четко очерченные тени и, белый свет, который выхватывал предметы мебели и убранства из чернильной темноты, висящей в комнате.
После каждой вспышки я подолгу вслушивался в темноту в надежде услышать отголоски удаленной грозы, уловить хотя бы слабые раскаты грома, желая понять, приближается она или нет. Но тщетно, тишину нарушал только поднявшийся ветер-шалун, немилосердно треплющий ветви и листву деревьев в березовой рощице за моим домом.
Я желал, я жаждал дождя – ливня зная, что он принесет с собой долгожданную свежесть и прохладу после жаркого полуденного зноя и долгого, душного вечера наполненного неподвижным, сгустившимся до состояния киселя, воздухом.
В тягостном ожидании я уже представлял себе, как ударяют в крышу веранды первые, робкие еще капли. Как потом редкие удары капель сменяются ритмичным звуковым узором проливного дождя, под который так легко засыпается. Предвкушал текущую в окно прохладу свежего воздуха напоенного запахами озона, чисто вымытой листвы, мокрого разнотравья и как-то сразу обострившимся ароматом сирени, страдающей от зноя под окнами моего дома.
Я ждал, минуты текли одна за другой. Слабые раскаты грома, наконец-то услышанные мною так и остались звуками из далекого - далека. И вскоре всполохи молний, освещавшие комнату, сошли на нет, а грозовые раскаты вновь умолкли. Гроза прошла мимо, а я, так и не получив долгожданного облегчения забылся тягостным и тревожным сном.