В далёкой горной стране, где небеса жемчужны, а реки - словно животворная райская манна, жил одинокий старик. Его ветхая хижина живописно примостилась у самого подножья прекрасных гор. Старику было лет сто, и был он полностью, безраздельно одинок. Сколько помнил себя старик, всю жизнь его окружали лишь прозрачное синее небо да могучие безмолвные горы.
И эти самые горы, царицы небес, он любил больше всего на свете, боготворил их белоснежные сахарные вершины, крутые гордые склоны, покрытые буйной зелёной растительностью.
Поставив птичьи силки, прополов грядки картофеля и овощей, сорвав листочки мяты для обеденного чая, он ставил на огонь закопчённый медный чайник. И когда вода закипала, бросал душистые зелёные комочки в водный костёр.
Они несколько мгновений томились и рыдали в горячем плену, чтобы одарить старика своим неповторимым сладостным вкусом.
Выпив кружку горячего мятного чая, он выносил из хижины низенький дубовый табурет, изукрашенный индейскими мотивами, вырезанными умелой рукой мастера, настолько древний, что даже его хозяин не помнил, когда этот уважаемый предмет объявился на белом свете. Садился на него, так, чтобы хорошо были видны горные вершины, доставал чёрную, одряхлевшую от времени трубку, набивал её ароматным табаком и раскуривал. Так и сидел он до вечера, дымя, вспоминая свою жизнь и наслаждаясь царственным видом гор.
Его слезящиеся, выцветшие от времени глаза вбирали снеговые вершины и маленькие развесистые деревца, живущие на склонах. Морщинистые губы усмехались, словно вели долгий неспешный разговор с великими представителями земного дизайна. Старик глядел на горы и не уставал любоваться ими никогда.
Птицы, парившие над ним, неустанно весело щебетали: «Старик, зачем ты живёшь? У твоей жизни нет смысла…»
Ветер, кружащийся маленьким вихорком в седых стариковых кудрях, мелодично напевал: «Жизнь твоя ничтожна, старик, ты никому не нужен, зря ты живёшь….»
Солнце неумолимо опаляло своими щедрыми лучами морщинистое лицо, горячило сухую кожу и тихо, пьяняще нашёптывало: «Смерть избавит тебя, старик, от ненужной жизни, а нас – от тебя. Ты – помеха для живых, старик…»
Как известно, даже маленькая капля, а и всё равно огромный камень точит. Послушал, послушал старик речи птиц, ветра и солнца, взял да и умер.
И, увидев его мёртвым, горы заплакали.