Написано в соавторстве с Хагеном Альварсоном http://zhurnal.lib.ru/h/hagen_a/
Глава восемнадцатая,
в которой друзья подглядывают и подслушивают
Массивная дверь была приоткрыта, и они быстро юркнули в щель.
Обширный холл освещался белыми матовыми шарами, висящими по стенам. Два больших, светящихся розовым, шара венчали перила широкой мраморной лестницы, застеленной ковровой дорожкой. Влево и вправо от холла расходились хорошо освещенные коридоры с картинами на стенах. Везде было пусто.
Яна уверенно повела наверх.
— Погодите, надо проверить, нет ли там кого, - Максим быстро и неслышно взбежал по лестнице, настороженно оглядываясь по сторонам.
Яна и Костя остановились.
— Яна, может, надо было, чтобы Макс его ударил? Ну, того карлика?
Девочка быстро взглянула на Костю и опустила глаза.
— Да нет, все правильно, мы же должны уважать старших, - она почесала кончик носа и взглянула вверх. – Мы только теряем время. Я же знаю, что там никого нет. – И Яна уверенно начала подниматься.
Сверху из-за перил показалась Максимкина голова.
— Все чисто, поднимайтесь, - доложил он громким шепотом, который тотчас же разнесся эхом по пустому помещению.
Поднявшись на третий этаж, друзья повернули налево. Здесь в коридоре напротив стрельчатых окон стояли статуи. Большие двустворчатые двери попадались через каждые двадцать шагов.
— Сейчас коридор кончится, мы повернем, пройдем еще примерно столько же, там будет дверь за тяжелой шторой, потом еще метров сто, попадем еще в один коридор, в конце его большой зал, там и собрались наши атаманы, - сообщила Яна. – Нигде никого нет, - добавила она, видя, что Максим собирается ее о чем-то спрашивать. Видимо она угадала, так как мальчик кивнул и отвернулся к очередной статуе, на этот раз изображающей какую-то старуху в платке и с крокодилом в руках.
— Гляньте, ей бы ступу, метлу, а вместо крокодила — кота, - усмехнулся Максим, показывая на старуху пальцем, - она была бы вылитая… - он замолчал и прибавил шаг, так как вдруг четко увидел, как крокодил мигнул. – Странные здесь статуи, вы не находите?
— Коридоры здесь длинные, - сказал Костя, - это я могу сказать точно. У меня уже ноги устали. Яна, сколько нам еще шагать?
— Я же только что говорила! Примерно столько же!
Костя вздохнул и оглянулся назад.
— Тогда пошли быстрее.
Оставшийся участок пути друзья пробежали. Это избавило Макса от разглядывания статуй, к которым мальчик теперь относился с подозрением, тем более что не все статуи изображали людей. Перед последним поворотом они остановились.
Дверь зала больше походила на ворота. Высокая, украшенная барельефами, изображающими всевозможные сцены из мифов, она казалась очень тяжелой. Ребята переглянулись и, взявшись за одну из ручек, похожих на уши летучей мыши, потянули. Дверь, оказавшаяся на самом деле тонкой, легко и тихо приоткрылась. Ребята прильнули к щели.
— Господа, думаю, все мы согласны с тем, что в последнее время происходит что-то из ряда вон выходящее и очень нехорошее. Полагаю, каждый из нас мог заметить какие-нибудь странности, отклонения от нормы в повседневном мироустройстве, - послышался голос, тут же вознесшийся к высоким сводам зала и разлетевшийся по всем углам.
— Что ты видишь? – зашептал Костя Яне в ухо. Он тоже вытягивал шею, но они с Яной были одного роста, а внизу на корточках сидел Максим.
— Какой-то старик с большим пузом в мантии толкает речь, - прошипела в ответ девочка.
— Не какой-то, а сам Древич, - заметил Максим.
— Полагаю, настал час нам поделиться друг с другом своими наблюдениями, чтобы мы смогли воссоздать картину постигшего, или еще не постигшего, но грозящего нам несчастья, - продолжил тем временем директор.
— Вы правы, пан Древич, - сказала Гальшка Ольгердовна, взмахнув руками. – Стоит начать с того, что Серый призрак опять появлялся на Дозорной скале.
— Не думаю, что это так важно, - холодно возразила Мелания Несторовна. – Он появляется по любому поводу, начиная с пожара, - она бросила быстрый взгляд на Яровита Огнемировича, - и кончая всемирным потопом. Надо быть настороже, но впадать в истерику еще рано.
— Русалки жалуются, что в озере в последнее время открылось много новых холодных ключей, - вставил пан Звирык, не дожидаясь, пока женщины прожгут друг друга взглядом.
— Лев Турович, - Мелания Несторовна перевела взгляд на него, и пан Звирык наклонил голову, так будто шел против сильного ветра. – Они теперь все время жалуются на холод, после того, как в прошлую зиму вы им дали вина, чтобы не простыли.
Пан Звирык хмыкнул, но ничего не ответил.
— А я никогда себе не прощу. Девочка могла умереть! - вдруг промолвила Ольга Киевна, она сидела печальная и ни на кого не смотрела.
— Ты о спруте? - уточнила Мелания Несторовна. - Да, довольно неприятное происшествие.
— Не изводи себя, Оля, - Аграфена Петровна положила руку ей на плечо, - он ведь никогда такого не делал. Откуда ты могла знать, что он взбесится? И вообще, за ним должны были следить русалки.
— Русалки не виноваты!
— И ты тоже! Все хорошо закончилось, так что забудь, или, по крайней мере, не кори себя сверх меры.
Ольга Киевна благодарно посмотрела на пана Древича.
— А у меня вчера три яйца подряд разбились, - пожаловалась Мамалыга Кулишивна. – Я готовила омлет, а они, как живые, из рук повыскальзывали и шмяк об пол…
— Милочка, родная, ну стоит ли говорить о такой мелочи? – всплеснула руками Мелания Несторовна.
— В магическом мире мелочей не бывает, - отрезала повариха. – Не к добру это, когда яйца бьются без толку, и белок с желтком смешиваются.
— И ничего не возразишь, - поддержал пан Древич, видя, что Мелания Несторовна снова собралась критиковать. – Давайте подумаем, что еще нам стало известно. Про разрыв-траву, растущую прямо на лугу, как какой-нибудь сорняк, я уже знаю.
— Горох Лаврович, разрыв-трава — очень сильное средство. Ее разведение находится под жестким контролем. Смею вас заверить, из теплицы не пропал ни один побег, - говоря это, Лилия Васильковна сильно волновалась, теребя складку на платье.
— Разрыв-траву высаживали на поле в ночь перед битвой, чтобы нейтрализовать вражескую конницу, - сказала Аграфена Петровна, поигрывая линейкой.
— Но в тысяча сто двадцать третьем году ее использование запретили из-за… - Мелания Несторовна, бодро начавшая излагать исторический факт, вдруг прервалась и обвела всех собравшихся озабоченным взглядом.
— Потому что она разрывает не только физическую ткань, но и пространственную, - шепотом закончила за нее Лилия Васильковна, сильно побледнев.
— Яровит Огнемирович, - насупился Пан Древич, - а ваш костер…
— А вот этого я, черт побери, не понимаю! Никогда такого не было, - растерянно развел руками пан Свароженко. - Если бы не тот мальчик... - он замолк, тревожно озирая присутствующих.
— Ты не смог своими силами укротить родную стихию? - Мелания Несторовна приподняла уголки губ, будто посмеиваясь.
— Там что-то было. Что-то управляло стихией. Что-то очень могущественное. Словно дух, или…
— Или кто? - поторопила его Гальшка Ольгердовна. - Навья? Черт с вилами?
— Может, бог. Или кто-то из наших братьев. Бывших братьев…
— Каждый волшебник немного бог, - прошептал пан Звирык, но в тишине его слова долетели даже к подслушивающим под дверью детям. - Он часто так говорил.
— Они оба это говорили, - раздраженно промолвила Мелания Несторовна, - и, по крайней мере, одного из них боги наказали...
Чародеи переглядывались или прятали взгляды, будто эти слова разбудили в них недобрые воспоминания. Только Горох Лаврович сидел спокойно, и его глаза смотрели остро и строго. В конце концов, он вздохнул и сказал:
— Похоже, все мы подумали об одном и том же. Кто-то или что-то расшатывает защиту нашего острова. При этом он не слишком разборчив в средствах. Разрыв-трава в соединении с эликсиром, рецептура которого была похищена из хранилища вместе с Книгой Трояна, способна разъединить границу миров, как и Мировое Древо, которое существует во всех мирах одновременно. Так же, как и ключи Подземелья — на вид, будто нормальный источник, но вода его — мертвая. Такие источники холоднее обычных. Это путь из мира Подземного в Явный.
— Три яйца подряд... - промолвила, всплеснув руками, Мамалыга Кулишивна, она до сих пор переживала за этот случай.
— Снова вы со своим омлетом! - прикрикнула на нее Мелания Несторовна.
— Надеюсь, ее выгонят отсюда, - пожелала Яна, - она ведет себя хуже, чем наша дворничиха.
— Ага, - согласился Максим, в свою очередь, припоминая пожилую соседку с верхнего этажа.
— Господа, яйцо — символ мира, - твердо произнес пан Древич, - и кулинарные нелады нашей уважаемой пани Мамалыги — лишнее подтверждение того, что наш мир, наша Хортица, в опасности. Понимаю, пани Самовидец, ваш скепсис по этому поводу, но лучше переоценить врага, чем недооценить. Собрав воедино все, что нам на данный момент известно, можно прийти к выводу, что кто-то очень хочет попасть сюда к нам из другого измерения Яви или даже Нави. И очень похоже на то, что здесь ему кто-то активно помогает. Вряд ли это кто-то из детей, их способности еще не настолько развиты, они скорее на уровне интуиции. Возможно, это кто-то из обслуживающего персонала.
— А может, это кто-то из нас? – лукаво поинтересовалась Мелания Несторовна.
— И кто бы это мог быть? – спросила Аграфена Петровна, разглядывая лепнину на потолке, изображенные там голуби в колышущемся свете факелов, казалось, взмахивали крыльями.
— Спрячь подальше свою линейку, - отозвалась пани Самовидец. - Не наставляй ее на меня!
— Вряд ли кто-нибудь из присутствующих здесь оставил бы за собой столько следов, - поспешил заметить Горох Лаврович. – Которых, кстати, ни с кем нельзя отождествить.
— Может, таким образом, нас кто-то хочет предупредить? Или запугать? – предположил Лев Турович.
— Запугать, конечно, - хмыкнула Гальшка Ольгердовна.
— А знаете, что я забыл вам сказать? – встрепенулся Яровит Огнемирович, после разговора про разбушевавшийся костер он о чем-то напряженно думал, а теперь решил поделиться своими выводами.
— Осторожнее, Ярик, склероз не лечится, - снова съязвила Мелания Несторовна.
— В огне были слова. Я почти уверен, что что-то слышал...
— Что? – пан Древич подался вперед, наклонившись над столом.
— Не знаю, - вздохнул пан Свароженко. – Что-то было, на самой грани восприятия.
— У меня тоже по восприятию была семерка, - посетовал пан Звирык.
— Еще кто-нибудь кроме нашего уважаемого пана Свароженко слышал что-нибудь подобное? - спросил пан Древич.
— А ты, – толкнула Яна Костю локтем, - ничего не слышал? В фонтане никто не говорил?
— Я слушал только песню Макса. Мне было не до голосов…
— Похоже, никто больше не слышал, - подтвердил Максим, разглядывая чародеев.
— А о чем-нибудь подобном? – добавил директор. – Нет?
— Я могу у русалок расспросить, леших, гномов тех же, может, кто и заметил что-нибудь.
— Правильно, Звирык, поспрашивай, это все неспроста. Если бы у нас было хотя бы двое свидетелей, мы смогли бы точнее определить, откуда ждать неприятностей.
— Имеете в виду Зеркальную Тропу? - спросила Гальшка Ольгердовна, и голос ее задрожал.
— Действительно, процедура неприятная, - вздохнул пан Древич, еще раз оглядев всех, будто спрашивая, не хочет ли кто-нибудь что-то добавить, и хлопнул в ладони. - Тогда все! Атаманы пусть расспросят детей — они неугомонные, всегда что-нибудь увидят, чего и не надо, - он шевельнул головой в сторону выхода, и друзья отшатнулись от щели. - А мы, пани и паны волхвы, побеседуем с другими нашими поселянами. И еще одно...
Присутствующие все еще сидели на своих местах, будто ожидая чего-то. Пан Древич обвел собрание тяжелым взглядом.
— Почти пятьсот лет назад из-за измены один мой друг погиб, а другой перестал быть другом. Так же из-за измены недавно от нас ушел еще один друг. Оба раза весь наш уклад был под угрозой. Если кто-то что-то знает — не молчите. Если кого-то подозреваете — говорите. Снова наступили тревожные времена. Нельзя, чтобы среди нас оставались недомолвки. И если кто-то из вас решит, что предатель — я, пусть убьет меня...
После последних слов директора зал погрузился в тишину
— Горох Лаврович... - подала голос Гальшка Ольгердовна. Пан Древич проглотил комок, вставший вдруг в горле, и уже довольно уверенно посмотрел на нее. - Горох Лаврович, - повторила гетман, - детей мы оставляем?
Друзья снова прижались к щели, ведь именно ради этой информации они пришли сюда. Пан Древич, кажется, ждал не этого, поэтому прежде чем ответить, он немного помолчал, собираясь с мыслями.
— Зачем портить им отдых? Пусть развлекаются. Но придется ввести комендантский час. Я сам наложу чары. Кто сейчас остался в лагере?
— Охранник на воротах, как всегда, и Серко.
— Тогда скорее расходимся. Серко — это хорошо, а из Поповича охранник, как из жабы оперная певица.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...