История вторая, столетней выдержки, о пристрастии к вину …
В маленькой таверне каждый день под вечер собирались горожане. Представим себе небольшое темноватое помещенье с низеньким потолком. Здесь имелись несколько рубленных столов со скамьями и в глубине – стойка, из-за которой неизменно выглядывал трактирщик-хозяин в засаленном фартуке поверх сероватой рубахи. По деревянным кружкам нескончаемым пенистым потоком разливалось кислое вино. Его разносила хрупкая служанка в белом чепце и коричневом платье (допустим, несчастная падчерица трактирщика, которой, как водится, больше и податься-то некуда). И ближе к ночи, некоторые перепившие и не очень, как обычно, позволяли себе неприятное, еле сносное… Раскрасневшиеся лица с заплывшими глазами исторгали из себя моря бранных слов, похабных шуток и анекдотов; потные руки тянулись к молодым женским прелестям. Предположим, что наша девушка была не из робких, изворачивалась от грубых ласк, и была остра на язык – в обиду себя не давала. Тем более, что для интимных увеселений здесь обитала и куртизанка, правда уже немолодая и изрядно потрепанная. Но и та пользовалась немалым спросом у опьяневших завсегдатаев.
При всем творившемся здесь «безобразии», представленный человек за стойкой отличался тягой к прекрасному и возвышенному. Так однажды он решил облагородить закопченные стены живописными творениями. Однако ж готовые картины известных мастеров стоят довольно дорого. И ему удалось нанять одного художника, пока еще совсем безызвестного, но, судя по всему – талантливого. Итак, в нашем интерьере появилась фигура живописца. Вот он с кистями и палитрой расположился у самой широкой стены (той, что напротив окон).
За выполняемую работу с художником пока рассчитываются едой и, в зависимости от ее результатов, есть договоренность о денежном гонораре. Молодая одаренность вел себя отстраненно, полностью поглощался творчеством, и, кажется, что не замечал ни окружающей брани, ни частых толчков в спину неловких подвыпивших людей (в помещении со временем стало несколько тесновато). Пищу употреблял неприхотливую, постную и трезвую, от предлагаемого вина почти всегда отказывался. И даже если принимал, то никогда не выпивал более одного бокала. В разговоры не вступал, на вопросы отвечал односложно, отработав некоторое время, поужинав, обычно покидал заведение. Лишь один раз он произнес фразу более трех слов. Та, что торговала своим телом, как-то сразу начала бросать в его сторону многозначительные взгляды и скорее по внутреннему зову, чем по «долгу службы» предложила «развлечься». Тот не отрываясь от кистей, почти безучастно произнес:
– Я бы на Вашем месте перестал развлекать и развлекаться...
– Ха-ха-ха, я что по твоему, красавчик, должна умереть с голоду?..
На это он уже ничего не сказал, продолжая накладывать мазки краски.
Трактирщик сам продумал сюжеты росписей, повествующих о славной пирушке господ высшего света с обилием изысканных небывалых вин и дичи. Возможно, граждане столь высокого ранга и не захаживали сюда, но любителю изящных искусств думалось, что подобные сцены привлекут новых посетителей и скрасят досуг прочих. Художник оказался крайне плодотворным, и спустя месяц большая часть работы была уже завершена. Доселе серое и темноватое помещение, действительно, меняло свой облик. Со стен уже взирали довольные улыбающиеся холенные герои с полными бокалами в руках. Спелые кисти винограда выпирают из плоскости стены и аппетитные ягодки так и просятся в рот. Создается впечатление, что от приготовленной птицы исходит аромат, приятно щекочущий в носу. Исполнитель заказа проявил себя высочайшим мастером. Слухи по городу разнеслись быстро. В последнюю неделю крайне поприбавилось заходивших поглазеть на новое творение. А уж зайдя, трудно уйти не отпробовав винца в кругу приятелей. Хозяин очень доволен, таких выручек на его веку доселе не случалось.
Обилие посетителей огорчает лишь бледненькую падчерицу трактирщика. На нее изрядно навалилось работы, которая ее очень утомляет. Вот она, уставшая, присела на старенький стул в темном дальнем углу, ее веки медленно закрываются и по телу пробегает теплая волна дремоты. Но громкая требовательная фраза поверх общей шумовой завесы вывела ее из оцепенения:
– Эй, хозяйка, еще вина!
Отерев глаза вялой рукой, она отправилась исполнять заказ. Требовавший «еще вина» оказался изрядно пьян, но весел, к нему прилипчиво ластиться местная упомянутая раба любви:
– Ты же угостишь свою любимую куколку, чтобы потом немного с ней позабавиться?
– Отстань, на твою измятую рожу я уже насмотрелся полвека назад! Хе-е-хе-хе...
Молча, не глядя на их хмельные физиономии, официантка по неволе составила на стол тяжелые, полные вина, кружки и повернулась, чтобы уйти.
– Вот эта молода! С такой бы я позабавился! – и отходившую девушку остановил смачный хлопок по ягодицам. В мгновенном бессознательном порыве тоненькая девичья ладонь всплеснулась в воздухе, чтоб ответить пощечиной. Однако, несмотря на хмель, грубый повеса не потерял реакцию – схватил ее руку и усилием попытался усадить на колени, приблизив к юному лицу свои похотливо блуждающие глаза и рот.
– Отпусти, грязная скотина!
– Ну, что ты, красавица, ерепенишься? Лишь безумцы бегают от блаженства…– И крайне довольный «грязная скотина» захохотал во все свое горло.
– Безумны те, кто себя от вина не помнят!
– А ты выпей, а потом рассуждай! Хо-хо-хо…– И он наигранно протянул ей кружку, к которой машинально потянулись накрашенные ногти гетеры
–Дай лучше мне, что ты с ней возишься! – Сдавленно прошипели ее иссохшие напомаженные губы и прокричали подведенные углем впалые глаза.
– Даже свиньи не пьют это пойло! А вы, после трех чарок противнее самых вонючих боровов!- Она уже вырвалась и поправляя передник, несколько попятилась назад и слегка сшибла художника. Рука мастера нанесла неверный мазок. (Со столика донесся усиливающийся смех, в порыве эйфории домагатель подвинул вино проститутке: «Пей, стерва!», та жадно начала отхлебывать.) Девушка смутилась и почувствовала большую неловкость, чем от предыдущей сцены:
– Простите. Кажется из-за меня Вы испортили работу…
– Ничего, я привык… Я все исправлю в минуту…Тем более, что это и не Ваша вина, – совершенно спокойно, почти безучастно проговорил тот. (Еще одна столь длинная фраза из его уст)
– Все равно простите.
И продемонстрировав что-то вроде реверанса, она отправилась к своему заветному местечку. Однако, проходя мимо стойки, ее подозвала к себе жена отчима, которая тут же отирала посуду.
– Что ты о себе мнишь, дрянная девчонка! Между прочим, вино нас кормит! Могла бы быть с посетителями повежливее… Да будут благословенны пьющие… – И мачеха суетливо перекрестилась.
– Да, особенно безмерно пьющие… – Уточнил ее муж, а затем философски подметил: – и зачем распяли того, кто получал вино из воды? – В последнее время будучи в добром расположении духа, он проявлял редкое остроумие. Последнюю фразу-вопрос он почти продекламировал, что раздались смешки и поддакивания «из зала».
–Ах, если б нашелся тот, кто обратил вино в воду… – печально меланхолично прошептали уста его падчерицы, которая поспешила укрыться в своем углу, напоследок бросив взгляд на молодого живописца. Как ни странно, они встретились взглядами. Он посмотрел спокойно, но с легким удивлением.
Миновали недели, росписи были завершены и производили, как уже отмечено, грандиозное впечатление, хозяин щедро с художником расплатился и тот пропал из видимости. Однако, в таверне случилась одна маленькая неприятность. То ли от непосильных обязанностей, толи от чего-то другого заболела падчерица. Она осунулась лицом, сникла, а потом, и вовсе обессилив, слегла. Естественно, это огорчило трактирщика и его супругу. Кто ж теперь станет прислуживать, да и саму девушку жалко, она еще так молода. Ей приглашали лекаря, но тот в изумлении развел руками и не смог определить причину недомогания и, как следствие, затруднился с назначением средств для выздоровления. Пока больная изнемогал и угасала, хозяину с женой приходилось обслуживать посетителей самим, не было желания кого-то нанимать.
Среди любителей выпить и закусить ходило масса версий, куда девалась юная служанка. Некоторые кричали, что она сбежала с художником, но тот ее потом бросил и она больная вернулась; другие говорили, что тот завсегдатай, с которым у нее была стычка все-таки как-то сломил юную гордячку, и, девушка, не пережив такого потрясения, сильно завяла… Болтали вообще многое, надо же о чем-то говорить. Ее какой-никакой покровитель и отчим не успевал опровергать все эти слухи, порой перераставшие в нелепости. Кто-то даже ляпнул, что трактирщик и сам как-то за ней неосторожно приударил, что жена приметила и решила отомстить сопернице… И то ли что-то ей подсыпала в суп, толи просто неудачно ударила по голове… В общем, тема болезни девушки сильно взвинтила фантазию, подогретую вином. И только лица со стен улыбчиво и спокойно взирали на окружающих, им было не о чем беспокоиться, иллюзорное вино не кончалось, а фрукты не гнили и сами они не хворали.
Однако, состояние больной ухудшалось, что со временем прекратилось и злословие. Может, просто тема исчерпала себя. Посетители уже попривыкли к тому, что вино и еду приносит пожилая сварливая баба или ее довольно почтенный муж. Кратко говоря, жизнь в заведении не угасала, и текла в прежнем русле.
Вот раздалось традиционное громкое:
– Вина! И побольше! – Это восклицает тот самый господин, которому приглянулась падчерица (сам он ничего не отрицал, возможно, подобные сплетни льстили его самолюбию). Появилась несколько нерасторопная хозяйка в чепце и торопливо составила кружки на стол:
– Еще чего-нибудь изволите? (эту коронную фразу она произносила теперь постоянно)
Тот сделал глоток и с его лицом случилась странная метаморфоза. Возможно, именно так бы среагировал ребенок, если б ему вместо киселя дали хлебнуть яблочного уксуса. Веки неестественно раскрылись, зрачки завращались, щеки вздулись и потом с резким потоком воздуха весь глоток оказался на столе, полу и немного на переднике хозяйки. После ряда смыслоемких междометий, вдогонку к ним он возмущенно исторг из себя:
– Что за пойло ты мне принесла? Я же просил вина, а не ослиной мочи!
– Что ты несешь? Иди проспись, если до того пьян, что уже не можешь распознать любимого напитка! Видать, у тебя уже белая горячка! Это вино налито из той же бочки, что и вчера, а вчера ты выдул не менее четырех кружек и выпил бы еще если б… – (какая уж тут учтивость!)
– Говорю тебе – это не вино, старая ведьма. Отпей сама раз не веришь. И если это вино, то я признаю себя самим чертом из белой горячки!
Хозяйка отхлебнула из кубка, дегустируя жидкость во рту. Ее лицо постепенно приобрело изумленное выражение:
– Да, на вино это не похоже… Кажется, это виноградный сок! Но как такое может быть?
И она подозвала супруга, что б разрешить недоразумение. И трактирщик отпробовал напитка:
– Дк, очень странно!.. Очень похоже на виноградный сок… Этого не может быть… Наверно, кто-то нарочно заменил бочку… Придется поймать шутника… И где только взяли свежего соку в середине зимы? Однако ж спущусь в подвал и принесу другую…
– Да-да, и побыстрее… А то в горле пересохло от ваших фокусов, – поторопил его нетерпеливый заказчик.
Держатель таверны спустился по гнилой лестнице в темный и сырой подвал. Там хранилось множество винных тар разных размеров и различных сроков выдержки. Чтоб скорее исполнить заказ он захватил с собой пустую кружку, и подойдя к первому попавшемуся бочонку, наполнил ее темной жидкостью. Опытный взгляд отличил неестественное пенообразование. Вино пенилось, но не так. Отхлебнул – оказался сок! Он сильно занервничал, повернул краник у другой бочки, и здесь обнаружил всего лишь сок, хотя ее заполняли вином!
– Вот напасть! Что за безобразие… (Смачно выругался) Вот так чудо! От таких чудес я пойду по миру…
Он в какой-то нереальной тоске и отчаянии присел тут же на грязный дощатый пол…
Публика среагировала быстро:
– Ну, теперь то в вашем заведение и делать-то нечего, если только стены рассматривать, да завидовать этим сытым рожам!
Тяжело пришлось трактирщику. С подобным положение дел надо было что-то делать. Чудо-чудом, но иначе он и не знал, как зарабатывать деньги. Он пробовал закупить нового вина, однако ж как только тару переносили через порог происходило то самое чудо. Сначала оно вызвало, конечно, наплыв любопытных, но спустя месяц чудесный напиток совершенно перестал кого бы то ни было интересовать. И заведение почти пустовало.
К тому моменту, падчерица уже почти перешла в мир иной. Ее прозрачные веки были сомкнуты, побелевшие губы были сухи и хранили молчание. Еле слышное дыхание едва выдавало жизнь. Минуло три дня, как она не могла принимать пищу. И вот она с усилием приоткрыла глаза и слабым голосом попросила:
– Пить! Я бы выпила глоток вина…
А в комнате находилась та самая женщина легкого поведения, которую сейчас было трудно узнать. Она весьма преобразилась. Чудо стряслось и с ней. В первые неделю с момента «обращения» вина ее терзала небывалая тяга и желание хотя бы глотка привычного напитка. Но как только она покидала порог заведения у нее начинала настолько кружиться голова и подкашиваться ноги, что она машинально возвращалась обратно. Потом сознанием и телом овладели необыкновенные легкость и ясность. И совсем недавно она поняла, что беременна. Это состояние ее обрадовало, напугало и озадачило. Она вспомнила, как в юности мечтала о ребенке вместе со своим молодым мужем. Однако ж три года их совместной жизни ни к чему не привели, и он попросту ушел к другой. Тогда еще молодая и наделенная прекрасным телом, решив, что лишена дара материнства, от отчаяния и обиды она пристрастилась к вину и предалась известному ремеслу. Теперь, чувствуя в себе зародившуюся жизнь, она решила пойти хоть в прачки, хоть в посудомойки, но достойно вырастить малыша, которого она уже незабвенно любила. До селе несчастная женщина позабыла, что это значит – любить. Шепот молодой больной девушки вывел ее из легкого сна. Она несказанно обрадовалась ее пробуждению:
– Ах, проснулась!.. Но в этом доме больше нет вина…
– Нет вина?.. Очень странно… А что есть?
– Есть бочки виноградного сока…
– Тогда я хочу сока…
И ей принесли сока Девушка сделала первый несмелый глоток.
– О, какой вкусный напиток, только мне он не кажется соком. Это что-то необычайное.
И она жадно испила до дна.
– Странно, такое чувство, что по телу расходятся теплые реки. К моим рукам, ногам, голове возвращается сила. Что за волшебный напиток ты мне принесла?
На следующий день выздоравливающая, но еще слабая, она поднялась с постели, и попросила свою новую подругу (за сутки разговоров они очень сдружились) вывести ее на улицу.
– Я бы с радостью… Но я не могу… – С беспокойством ответила та.
– Пожалуйста, мне кажется, теперь все будет хорошо.
Когда две исцеленные души вышли на воздух, их взорам предстал ясный уже весенний день. Воздух был свеж, а слух веселила капель. Если у кого-то и возникло головокружение, то только от восторга и радости.
Спустя неделю они вместе покинули заведение. В соседнем селении требовались рукодельницы. Иголку с ниткой умели держать обе.
После их ухода по таверне опять распространился дух вина. Мучения трактирщика были кончены. Но он и сам не знал, вернуться ли ему к старому занятию или все-таки продолжить недавно начатое новое – он решил торговать изделиями искусства. На прежние сбережения он уже приобрел несколько полотен, но получил такую взбучку от жены, что проникся сомнениями. Но выбор-то все равно остается за ним…
Вот такие маленькие частные чудеса в такой вот истории…
2005