К русскому действию Из Контррев. духа. Ч. 2, гл. 5

         

               
/Ссылки и примечания на данном сайте полностью не воспроизводятся/
( Полный текст книги см. на сайте:  vozrozhdenie-rossii.narod.ru )




                Ч. 2.

                V. ОТ «СВЯТОРУССКОЙ» ИДЕИ —
                К РУССКОМУ ДЕЙСТВИЮ
       


                …сторож! сколько ночи? сторож! сколько ночи?
                Сторож отвечает: приближается утро, но еще ночь…

                Ветхий Завет: Ис. 21,  11—12



                1. О РЕЛИГИОЗНО–ПАТРИОТИЧЕСКОМ ПРОСВЕЩЕНИИ
                РУССКОГО ЧЕЛОВЕКА

Несчастья, которые в силу временного духовного ослепления и отпадения от отеческой веры обрушил на свою голову российский народ, — участвуя в революционной бойне, в грехе цареубийства и государственной измене, — в целом вполне закономерны, и затянувшаяся историческая его трагедия естественна. Недаром еще в начале 1900-х годов святой праведный Иоанн Кронштадский, оценивая современное ему духовное состояние России, предрекал, что беды и скорби, посылаемые нам Богом, нужны «народу, погрязшему в нечестии и пороках. Русский народ и другие населяющие Россию племена глубоко развращены, горнило искушения и бедствий для всех необходимо, и Господь, не хотящий никому погибнуть, всех пережигает в этом горниле».
Но и тогда великий праведник и чудотворец не уставал призывать: «Обратись к Богу, Россия, согрешившая пред Ним больше, тягчае всех народов земных — обратись в плаче и слезах, в вере и добродетели! Больше всех ты согрешила, ибо имела и имеешь у себя неоцененное жизненное сокровище — Веру Православную с Церковью спасающею, и попрала, оплевала ее в лице твоих гордых и лукавых сынов и дщерей, мнящих себя образованными, но истинное образование, то есть по образу Божию, без Церкви быть не может... Возвратись, Россия, к святой, непорочной, спасительной, победоносной вере своей и к Святой Церкви — матери своей — и будешь победоносна и славна, как в старое верующее время».
К сожалению, голос св. праведного Иоанна остался гласом, вопиющим в пустыне, и вот уже полтора десятилетия спустя — в самый разгар большевицких бесчинств — вновь о том же (и прежде всего — о покаянии!) пришлось говорить новоизбранному российскому Патриарху-исповеднику Тихону, чьи слова мы должны воспринимать сегодня как драгоценнейший его завет всем нам: «Грех, тяжелый, нераскаянный грех вызвал сатану из бездны, извергающего ныне хулу на Господа и Христа Его и воздвигающего открытое гонение на Церковь.
О, кто даст очам нашим источники слез, чтобы оплакать все бедствия, порожденные нашими всенародными грехами и беззакониями — помрачение славы и красоты нашего отечества, обнищание земли, оскудение духа, разорение градов, поругание храмов и святынь и все это потрясающее самоистребление великого народа, которое сделало его ужасом и позором для всего мира. Где же ты, некогда могучий и державный русский Православный народ? Неужели ты совсем изжил свою силу? Как исполин, ты великодушный и радостный, совершал свой великий, указанный тебе свыше путь, благовествуя всем мир, любовь и правду.
И вот, ныне ты лежишь, поверженный в прах, попираемый твоими врагами, сгорая в пламени греха, страстей и братоубийственной злобы.
Неужели ты не возродишься духовно и не восстанешь снова в силе и славе своей?
Неужели Господь навсегда закрыл для тебя источники жизни, погасил твои творческие силы, чтобы посечь тебя, как бесплодную смоковницу?
О, да не будет сего. Одна мысль об этом повергает нас в трепет.
Плачьте же, дорогие братья и чада, оставшиеся верными Церкви и родине, плачьте о великих грехах нашего отечества, пока оно не погибло до конца. Плачьте о себе самих и о тех, кто по ожесточению сердца не имеет благодати слез. Богатые и бедные, ученые и простецы, старцы и юноши, девы и младенцы, соединитесь все вместе… и умоляйте милосердие Божие о помиловании и спасении России…
Да омоется вся русская земля как живительной росой, слезами покаяния, и да процветет снова плодами духа. Господи Человеколюбче! Приими очистительную жертву кающихся пред Тобой людей Твоих, отыми от нас дух малодушия и уныния и духом владычным, духом силы и крепости утверди нас… Аминь».
Однако и поныне многие из наших сограждан (если пока — не большинство!) остаются далеки от осознания состоявшихся в 1917 году обеих революций в России именно как всенародной катастрофы и как измены тогдашней страны (будем надеяться, всё-таки временной) ее же «святорусскому», в духовном отношении сверх-историческому, пути — и как самых черных страниц ее общественно-политической истории.
Безусловно, проблемы — и экономического порядка, и социального — в России тогда существовали. Особенно же они обострились в начале XX века из-за резкого контраста между активно развивавшимся новейшим капитализмом и остатками прежних, традиционных крепостнически-общинных отношений в аграрной сфере да и во всей российской жизни, в самой психологии значительной части населения (поскольку отмена крепостного права у нас непозволительно задержалась). Но все эти противоречия могли и должны были решиться мирным путем, без революционных потрясений.
Увы, великий обман и, что еще печальнее, самообман народов имперской России, начавшийся в 1917 году, вверг их в духовное рабство похлеще крепостничества, обрек их на бесчисленные жертвы, и не снившиеся «царям и крепостникам», о которых с такой ненавистью кричали большевики, якобы радея о свободе и счастливой жизни «народных масс».
Как сказал об этом в своем выступлении на IX Всемирном Русском Народном Соборе Святейший Патриарх Алексий II: «Помраченные люди строили “рай” для одних и ад для других. В результате были принесены десятки миллионов человеческих жертв».
И чуть ли не целый век безбожно и бессмысленно потраченных сил и самой жизни России потребовался нам для того, чтобы сама же эта жизнь и заставила нас понять и осознать то, что путь, избранный страной в Феврале и Октябре, оказался путем, приведшим ее в никуда, путем изначально ложным, предательским и в самой своей глубине — и нравственно, и в правовом отношении, и социально-практически (по реальным своим результатам), и в очах Божиих, и в глазах несчастных жертв большевизма — с последовательно христианской точки зрения преступным!
Но сколь же еще трудно многим нашим согражданам, десятилетиями лишавшихся знания правдивой истории своего Отечества, воспитанным на слепом и бездумном восприятии строя, временно воздвигнутого коммунистами на обломках тысячелетней России, понять — где же правда о Русской земле, где ее изначальная, собственная, не навязанная ей большевиками, правда, и кто же был ее истинным патриотом и защитником от бед: так называемые «красные» или «белые»?
И до тех пор, пока все мы не поймем всей меры того несчастья, что принесла России лживо-соблазнительная коммунистическая идея, будущее наше возможное общенациональное возрождение не имеет никаких перспектив.
К сожалению, и сейчас немного у нас в стране тех, кто смогли бы — как истинные, а не «розовые» или, тем более, «красные» патриоты, — подписаться под строками известного писателя и поэта Владимира Солоухина, с искренней скорбью так выражавшего позицию подлинного русского человека в отношении революции и ее трагических последствий:

Когда, вселяя тень надежды,
Наперевес неся штыки,
В почти сияющих одеждах
Шли Белой гвардии полки,
А пулеметы их косили,
И кровь хлестала, как вода,
Я мог погибнуть за Россию,
Но не было меня тогда!

Но такие выступления, к сожалению, пока единичны.
Разве доходят до сердец многих наших, казалось бы, патриотов — до немалой части, например, защитников бывшего Сталинграда — вся жестокая правда о зверствах самого Сталина по отношению к российскому народу, — того «генералиссимуса», которого они привыкли почитать спасителем, а не палачом России, каковым он в действительности был?
Разве и нынешние-то большевички содрогнутся душой, читая, например, свидетельства их же давних «героев» — коммунистических убийц-уголовников — о зверском расстреле Царя Николая, его жены и ни в чем уж неповинных детей, обреченных на гибель злодейской волей большевицкого ЦК?
Разве призовут они после этого снести всё еще торчащую по местам российскую стыдобу: все эти бесчисленные памятники палачу «царственных мучеников»-детей — «великому Ленину» и его кровавым приспешникам, громоздящиеся и в Москве, и в Петербурге, и по всей России, которую они же и залили обильно народной кровью?
И разве слышали мы когда-либо от ведущих нынешних политиков обличительное, пусть суровое, но давно известное всем нравственно нормальным людям, правдивое, а не уклончиво «дипломатичное» слово о бесовской и непосредственно антироссийской сущности «ленинизма»? Слышали ли мы от них хоть раз решительное заявление о необходимости убрать (причем не «в тихую», а с позором) с Красной площади оскорбительную для памяти миллионов замученных наших сограждан мерзкую мумию их палача — этого сознательного, циничного ненавистника и предателя России?
Более того, разве возжелал и осмелился потребовать этого во всей своей полноте сам российский народ? Разве проходят прозревшие наконец-то духом и сердцем русские люди мимо всех этих статуй и мумий — со вполне осознанным и потому столь закономерным душевным омерзением? И разве прозрели они все до конца — хотя бы уже сегодня?
Однако можно спросить здесь и так: а разве могут и разве научили их высшей правде Христовой и правде о подлинной России — нынешние наши правители? И разве достаточно учит всех нас (упорно и повсеместно — и с церковных амвонов, и «на стогнах градов») сама первомученица большевизма — Церковь?
Увы, ничего этого мы пока почти не слышали и не видели — и никто не взывает с необходимой настойчивостью к совести России: спят до сих пор и правители наши, спят и интеллигенты, спят и якобы «демократические» СМИ, спят (духовно преступно - перед памятью наших новомучеников!, к сожалению, в большинстве своем и архиереи (а за ними — и иереи…), и — вполне закономерно отсюда — по большей части спит и пребывающий всё еще в постсоветском одуряющее-гипнотическом сне народ…
Однако как бы сей нынешний наш — почти летаргический! — сон не перешел в результате для России в сон вечный!
Ведь и теперь — лишь отдельные, лишь самые единичные представители Церкви только-только начинают великое дело духовно-национального пробуждения русского человека…
И лишь, по сути, впервые за последние почти два уже десятилетия относительной свободы с резкой отповедью большевизму, с обвинением в предательстве России Лениным, его кликой и его последышами, с духовным приговором сталинизму решились выступить наконец Святейший Патриарх Алексий и Патриарх Кирилл (тогда еще митрополит Смоленский)— что особенно ярко проявилось, например, в их речах на уже упоминавшемся IX Всемирном Русском Народном Соборе!
Но сколько времени уже потеряно…

Пока страшная правда о нас самих не прозвучит громогласно и покаянно в масштабе всей страны, пока не начнет эта правда — понятая и прочувствованная — жить в сердце всего народа, а отсюда и проявится в самой жизни нашей, до тех пор Россия всё так же и будет пребывать в состоянии вялотекущего гниения, нищеты и раздоров, в мутном потоке безбожного, бессмысленного и духовно жалкого существования!
Правда же это очень проста: народ, страна в целом забыли о Боге и вот уже почти целое столетие никак не могут вспомнить о Нем…
Непонимание — и до сих пор! — значительной, если не большей частью нации духовного проклятия, наложенного на нас Богом за измену Ему и Его Церкви, совершенную в период революции и в последующие десятилетия, проклятия, так и не снятого с нас всеобщим покаянием в этом грехе России, — вот что остается единственной причиной всех сегодняшних наших бед.
Как сказано было еще в ветхозаветные времена Ангелом Господним в поучающем откровении священнику Ездре: «Погибают многие в этой жизни, потому что нерадят о предложенном им законе Божием. Они не послушались, и воспротивились Ему, утвердили в себе помышление суетное. Увлеклись греховными обольщениями, сказали о Всевышнем, что Его нет, не познали путей Его, презрели закон Его, отвергли обетования Его, не имели веры к обрядовым установлениям Его, не совершали дел Его. И потому… пустым — пустое, а полным — полное» (3 Езд. 7, 20—25).
Сколько, однако, еще наших сограждан пребывает и поныне в том духовном помрачении «пустоты» и в том поистине глубочайшем сне разума, которые иначе как продолжающимся затяжным социальным сумасшествием не назовешь!
Именно так, ссылаясь на Священное Писание, характеризует состояние любого общества, впавшего в грех революции и продолжающего жить по его «заветам», митрополит Минский и Слуцкий Филарет (Вахромеев), утверждающий, что, «анализируя состояние обществ, потрясенных революциями, можно обнаружить закономерности, свойственные им всем без исключения» (в том числе и России), которые собственно и приводят «к революциям и братоубийственным, кровопролитным войнам.
Это… абсолютная закономерность, определенная законом мироздания: “Если же не будешь слушать голоса Господа, Бога Твоего, и не будешь стараться исполнять все заповеди Его и постановления Его… поразит тебя Господь сумасшествием, слепотою и оцепенением сердца. И ты будешь ощупью ходить в полдень, как слепой… и не будешь иметь успеха в путях твоих, и будут тебя теснить и обижать тебя всякий день, и никто не защитит тебя… и сойдешь с ума от того, чт; будут видеть глаза твои… и будешь ужасом, притчею и посмешищем у всех народов” (Втор. 28, 15, 28, 34, 37)».
И сколь многое из всего перечисленного здесь как раз и является сегодняшним нашим уделом! Не пора ли уже России и образумиться?
И все-таки… И все-таки: какие-то — пусть и чрезвычайно небольшие — но положительные сдвиги в народной душе уже видны!
Будем справедливы: с началом разложения коммуно-советизма в России, которое мы сегодня наблюдаем, наступает, слава Богу! — пусть  во многом еще медленно и нерешительно — постепенное наше пробуждение от почти вековой летаргии безбожия и духовной лени.
И хотя дикие искажения, накопившиеся за предыдущий век в сознании значительной части граждан СССР, остаются пока огромны, жизнь все-таки показывает, что даже и к полузрячей пока душе современной России оказываются вполне приложимы слова Ф. Достоевского о том, что, несмотря ни на что, «народ русский остается [пусть и на почти пока бессознательном, так сказать, «генетическом» духовном уровне, подспудно сохраняющемся в нем. — Г. М.] в огромном большинстве своем — православен и живет идеей православия... хотя и не разумеет эту идею отчетливо и научно. В сущности в народе нашем кроме этой “идеи” и нет никакой, и все из нее одной и исходят, по крайней мере, народ наш так хочет, всем сердцем своим и глубоким убеждением своим. Он именно хочет, чтоб всё, что есть у него и что дают ему, из этой лишь одной идеи и исходило. И это несмотря на то, что многое у самого же народа является и выходит до нелепости не из этой идеи, а (из) смрадного, гадкого, преступного, варварского и греховного. Но и самые преступник и варвар, хотя и грешат, а всё-таки молят Бога, в высшие минуты духовной жизни своей, чтоб пресёкся грех их и смрад и всё бы выходило опять из той излюбленной “идеи” их»; «все народные начала у нас сплошь вышли из православия»  и «вера… православие есть всё, что... русский народ считает за свою святыню; в ней его идеалы, вся правда и истина жизни».
Сказанное писателем, конечно, не означает, что и ныне, после всех своих нравственных падений, русский народ в целом способен сегодня во всей полноте почитать свои же собственные святыни — речь сегодня идет лишь о том, что как только хоть какая-то часть народа порывает с прежним своим бездуховным сном, с безрелигиозным беспамятством, то все такие, вновь просыпающиеся души, как правило, обращаются к вере Святой Христовой Руси. И, подчеркнем, таких просыпающихся душ, слава Богу, становится все больше и больше. Что ж, это вполне естественно: ведь и в тяжких условиях более чем семидесятилетнего «египетского плена» большевизма русский народ являл не только великих подвижников духа и бесстрашных мучеников за Христа — особенно в первые десятилетия коммунистического нашествия, но даже и позже, пусть и в как бы порой полусонной, отягощенной повседневным грехом советского бытия, глубине души продолжал он сохранять неугасимый огонек христианской веры.
Об этом в свое время, со столь свойственной ему любовью к каждому человеку, свидетельствовал, например, в одном из писем 1971 года замечательный московский священник, отец Владимир Смирнов, причащавший тогда последних дивеевских монахинь, живших неподалеку от закрытой большевиками обители, а также и некоторых местных «мирских».
В письме своем он передал и впечатление об одном из здешних крестьян, пригласивших о. Владимира причастить умирающую жену, — Степане. Вот, как описал он — без каких-либо прикрас — эту, весьма показательную для того времени, встречу, и какое впечатление вынес он от нее.
«…“Ты, батюшка, — обратился ко мне Степан Андреевич, — не думай, я хотя и очень грешный, вот видишь, вино пью, а креста с себя никогда не снимал. Вот он у меня, всегда со мной”. И он вынул из-под рубашки на грязном, как и сама рубашка, шнурке, небольшой крестик. “Он на войне со мною был. Я с ним никогда не расставался. Как можно быть без креста крестьянину”.
Эта неожиданная речь Степана, который сам про себя утверждал, что он грешный, пьет вино, который сознает себя недостойным того, чтобы Бог услышал его молитву, ошеломила меня. Вот она где, Святая-то Русь, подумал я. Сюда бы Достоевского. Он бы, наверное, был рад увидеть в действительности нашего антихристианского общества подтверждение своего прогноза: в глубине своей натуры, подчас скрывающейся под грязной и грубой внешностью, душою русский человек, — не тот, что нахватался верхушек современной “культуры” и заразился скепсисом, — хранит свою веру и любовь к Богу. И пусть он сегодня живет без Церкви, потому что ее у него отняли, она закрыта, пусть за житейскими заботами, за обыденной суетой к нему, может быть, редко приходит мысль о Боге. Пусть неудачи порой вынуждают его искать утешения в зеленом зелье, — но всё это наружное и не достигает глубин его души. Где-то там в уголке теплится вера, там хранится запас непобедимой преданности делу, за которое предал Свою жизнь Христос Спаситель, там, под спудом, как святыня, сохраняется любовь к Богу. Это и есть Святая Русь…» / Протоиерей Владимир Иванович Смирнов. Проповеди, письма. М., Изд-во «Серебряные нити», 1999. См. о нем также: Гор; имеем сердц;. Протоиерей Владимир Смирнов (духовные дети о духовном отце). М., Изд-во «Индрик», 2004. С.? /.
Сегодня, конечно же, положение верующих изменилось кардинальнейшим образом: есть теперь и открывающиеся повсюду храмы, и немалое уже число добрых, преданных делу Христову пастырей. Сегодняшние Степаны могут свободно исповедовать свою веру, и огонь ее уже не вынужден лишь теплиться втайне, под большевистским насильственным спудом. Ширится и христианская проповедь, постепенно пробуждая от духовного забытья всё большее и большее число граждан России. И потому ряды православных у нас, безусловно, растут.
Совершенно очевидная тенденция к этому явно просматривается при проведении специальных опросов населения на религиозные темы. Каково же положение в этом отношении ныне?
Так, по сообщению Regions. ru, исследовательский холдинг ROMIR Monitoring опубликовал данные состоявшегося в 2004 году опроса 1500 человек в 102 городских и сельских населенных пунктах России — на предмет выяснения степени религиозности сегодняшних наших сограждан. Результаты опроса таковы: 80 % опрошенных назвали себя православными верующими!  Добавим, что и по данным других опросов подобного типа эта цифра хотя и бывает порой чуть ниже, но также колеблется в пределах не менее 70—75  %  .
Так, например, анализ соответствующих статистических данных (на 2003 г.), проведенный Р. Силантьевым, дал ему возможность сделать следующее заключение о количестве религиозных организаций и составе верующих граждан России:
«…на начало 2003 года зарегистрирована 20441 религиозная организация.
Из них централизованных организаций, общин и учебных заведений:
                1. Русской Православной Церкви — 54 % (10 965)
                2. Протестантов — 19,5 % (4 272)
                3. Ислама — 16 % (3 186)
                4. Новых религиозных движений — 4,2 % (594)
                5. Старообрядчества — 1,2 % (230)
                6. Иудаизма — 1,1 % (230)
                7. Римо-католической церкви — 1,1 % (272)
                8. Неканонических православных юрисдикций… — 1 % (191)
                9. Традиционного буддизма — 0,4 % (ок. 70)
              10. Традиционных язычников — 0,2 % (36)
              11. Иных — 1,3 % (340)»;

касательно же процентного соотношения самих верующих (адептов самых различных религий в России) он утверждает, что «…принимая во внимание все вышеописанные методики и источники данных, современную религиозную картину России можно представить следующей пропорцией:
        75 % населения — члены Русской Православной Церкви [точнее — принявшие крещение в Православии и соотносящие себя с религиозно-культурной православной традицией. — Г. М.]
        15 % — неверующие и индифферентные
        5,5 % — мусульмане
        2 % — протестанты и последователи новых религиозных движений
        0,5 % — иудеи
        0,5 % — старообрядцы, катакомбники, адепты старых русских сект (молокане, духоборы, хлысты) и неканонических православных юрисдикций
        0,4 % — буддисты
        0,4 % — традиционные язычники
        0,7 % — иные (в первую очередь католики и армяно-григориане» (Силантьев Р. Сколько же нас? Методики выявления религиозных предпочтений жителей России // Православная Москва. № 17 (299). Сентябрь 2003 г. [Издается по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II]. С. 4).
Здесь же исследователь утверждает, что если нынешняя динамика процесса воцерковления россиян сохранится и в дальнейшем, то к 2013 г. члены Русской Православной Церкви составят 80 % населения страны.

К сожалению, однако, «вера» современных православных в России пока оказывается нередко (и даже еще преимущественно!) лишь элементом их национально-культурной самоидентификации, поскольку, судя по ответам, ежедневной молитвой реальную веру выражают только около 20—25 % опрошенных, изредка молятся около трети, а 37 % не молятся вообще (!), являясь, по сути «верующими» еще только, так сказать, по названию.
Увы, сложению такой печальной ситуации в свое время активно способствовало постепенное искоренение в народе — за долгие десятилетия владычества государственного атеизма в СССР — самой традиции сознательного православного бытия.
Но в не меньшей степени причиной сегодняшней «невоцерковленности» многих, если не большинства, верующих является и продолжающееся отсутствие в стране (в общенациональном государственном масштабе!) программы какого-либо, хотя бы элементарного, религиозного просвещения и, главное, живой каждодневной церковной миссии среди тех, кто объявляет себя православным, но реально остается весьма мало сведущим в самом Православии.
Тем не менее основная общая цифра — порядка 75—80 % опрошенных, считающих себя верующими, показывает, какой огромный потенциал нуждающихся в Боге душ существует в России. Но одновременно цифра эта  и свидетельствует о том, какая огромная миссионерская работа должна быть проведена Русской Православной Церковью для их воцерковления, то есть для превращения жителей России в подлинных христиан, а значит, — и в сознательных граждан не только общего небесного нашего Отечества, но и настоящей, духовно истинной России — нашей Святой Руси.
Однако до такого духовного изменения русского человека еще весьма далеко — какие же беды нам еще нужны, чтобы мы наконец возопили к Богу: веруем, Господи, помоги нам — при нашей столь слабой вере, отведи от нас справедливо движимый Тобою гнев!
Ведь, — взглянем трезво на современное состояние российского общества, — по большому счету русский народ сегодня в основном невоцерковлён, нецерковен. Естественно, столь же нецерковна и власть, которую и русской-то (по основным ее устремлениям и весьма слабой степени национально-ориентированного сознания) можно назвать лишь с большою натяжкой.
Результат же этого, разумеется, плачевен — как характеризует эту ситуацию московский игумен Петр (Мещеринов), «власть к Церкви порой склонна относиться “начальственно”, Церковь к власти — нередко потребительски. Но главное — что во всем этом нет Христа. Он и Его заповеди реально никому не нужны. Ни власти, которой нужна от Церкви лишь некая сдерживающая народ идеологическая узда, а вовсе не проповедь о Христе и христианском образе жизни и не равноправное сотрудничество в социальной, образовательной и культурной сфере. Ни обществу — ибо оно уже перестает ассоциировать Христа и христианство с православием», поскольку последнее зачастую для многих оказывается теперь лишь элементом национальной самоидентификации, «ну и плюс “белая магия” конечно».
Думается, подобная, достаточно грустная оценка состояния внутренних отношений Церкви со властью, в целом относительно справедлива, хотя некоторая доля перебора здесь, пожалуй, все же присутствует.
Тем не менее, действительно: о положительно-активном восприятии властью самих идей христианства говорить пока не приходится.
Разумеется, не все ее представители оказываются, по точному народному выражению, всего лишь, как пишет тот же игумен Петр, «подсвечниками» (то есть чисто формально, но со свечками в руках, присутствующими за некоторыми церковными службами). Однако, если меру религиозной искренности каждого из подобных госчиновников знает только Господь, то государственные структуры в целом всё же предпочитают рассматривать сегодня Православие преимущественно лишь «как некий инструмент для патриотического воспитания населения, как замену ушедшей коммунистической идеологии. Для этого используется, как правило, внешний пласт русской церковной истории, и ничего больше, — то есть то, что для Христовой Церкви является вовсе не главным» .
Подобным же образом и в собственно церковной среде нередко встречается такое же, чисто внешнее, восприятие Православия в его русском обличье…
И здесь лишний раз становится ясным, что особенно радоваться по поводу упомянутой выше «положительной» статистики, отмечающей большое число потенциально православных российских граждан, пока не приходится. Ведь многие из них заявляют о себе — как о православных — на совершенно ложной основе, преимущественно национальной (то есть, по существу, на основе, весьма схожей с принципами вероисповедной самоидентификации иудаизма!).
Об этой своеобразной религиозно-националистической аберрации православного сознания ряда верующих упоминает и игумен Петр, совершенно справедливо отмечая тот факт, что «…В церковной среде… очень распространенным является… мнение, что все русские в силу своей национальной принадлежности» пребывают «на некоей «метафизической глубине» православными, несмотря ни на что. В основе такого подхода и такого образа мыслей лежит ошибочная идеология — отождествление пространства Церкви с пространством всего русского народа».
Но разве среди русских было мало «Иуд», убивавших своих же русских архиереев и священников?
И в революционные годы их расстреливали, и сажали на кол, и топили в прорубях, и распинали — только евреи, латыши или военнопленные чехи?
А кто взрывал тысячи храмов в СССР — в 1930-х годах и даже позже: тоже какие-то инородцы, а не местные коммуняки «из народа» — все эти обкомовцы, райкомовцы и все их городские прихлебатели, а в селах — «председатели» уж вроде бы вовсе «народных» сельсоветов и даже обычных колхозов?
И кто трусливо снес расстрельный дом Царской семьи, «Дом Ипатьевых» — тоже «еврей» Ельцин? Или и он — если «русак», то уже сразу и «православный»?
Чем же такой подход к православной вере отличается от подчеркнуто национально окрашенного иудейского мессианизма, приведшего еврейский народ к отказу от Христа, Сына Божия, и от единственно спасительных, даров Духа Святого?
О полнейшей духовной недопустимости того, что многие православные России воспринимают свою Церковь не как Православную Церковь Вселенскую и затем только Российскую, но в первую очередь именно как национальную, Русскую (скажем достаточно резко — привнося в ее восприятие какой-то местнически-этнографический, почти «местечковый» дух), ясно высказался, например, один из самых уважаемых и авторитетнейших наших пастырей, ректор Православного Свято-Тихоновского Гуманитарного Университета, протоиерей Владимир Воробьев: «В ходе истории вселенское восприятие и переживание Православия в значительной мере заменилось национальным… Сама по себе национальная идея, будучи правильно воцерковлённой, вполне естественна для исторически сложившейся национальной православной жизни. Оплодотворенная православной верой жизнь народа создает национальную церковную культуру, национальный характер святости, могучие государства. Но как только преувеличивается значение национальной принадлежности, сразу является противоречие с апостольским принципом “нет ни эллина, ни иудея… но всё и во всём Христос” (Кол. 3, 11), и такое сознание уже не поддается подлинному воцерковлению. Национализм, завладевший сердцем человека, быстро находит себе врагов и Христово единство приносит в жертву национальной идее… Сейчас более чем когда-либо необходимо возвысить свой голос и звать к подлинному единству в любви Христовой, которая создала Богу новый народ, единый не по плоти и крови, но по вере и духу».
По сути, для верующих, болезненно зацикленных на сугубо националистическом восприятии Церкви и потому фактически подверженных ереси так называемого «филетизма» (обостренно «местнической» церковности), естественным образом зачастую оказываются вовсе и не нужны заповеди Христовы о вселенской христианской любви, — им, воспринимающим Православие преимущественно в контексте национальной идеи, лишь «нужно руками государства выгнать протестантов, получить спонсорскую помощь и рассуждать о патриотизме и Великой России, ругая Запад и мировую закулису. Таким людям уже не интересно заниматься ни церковной благотворительностью, ни социальными программами, ни с молодежью, ни катехизацией, ни миссионерством…»
  / Игумен Петр (Мещеринов). Владимир Соловьев и национальный вопрос // «Церковный вестник» (газ.). М. № 13—14 (314—315). Июль 2005 г. С. 10/.
Церковная же точка зрения, по самой сердцевинной сути своей, совершенно иная. «Не с Запада, — вновь процитируем игумена Петра, — а “из сердца человеческого исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления — это оскверняет человека”, — говорит Господь (Мф. 15, 19—20). А из сердца современной русской нации исходит сейчас такое, что начинаешь с тревогой думать о ее возможной деградации и даже исчезновении в будущем с исторической арены. При всей своей резкости это вполне православный взгляд на вещи. И Священное Писание, и сам ход истории с очевидностью уверяют нас, что народы, “не слушающие гласа Господа Бога и не старающиеся исполнять все заповеди Его” (Втор. 28, 15), вырождаются и исчезают» .
В силу всего сказанного именно миссионерский труд по очередному Богопросвещению наших сограждан, растерявших на протяжении XX столетия, — столетия антироссийской революции и последующей эпохи то фальшиво-бодряческого, то затхло-мертвящего советизма, — свой прежний многовековой духовный багаж, есть самая настоятельная на сегодня — и церковная, и государственная — задача.
Несмотря на все духовные утраты, значительная часть общества в целом (и в столице, и особенно — за ее пределами, во многих, менее отравленных поверхностным «западничеством» городах русской «провинции») ныне вполне способна к доброжелательному восприятию «спасительного сеяния» в России Церковью подлинно «евангельских зёрен», иначе говоря, к живому восприятию христианских основ бытия, — были бы лишь сами «сеятели» живыми, горячими, бескорыстными,  нелицемерными…
И, действительно, стоит обратить внимание на такой факт. Если раньше, в богоборчески воспитывавшейся Совдепии, часто говорили: «Он же верующий — темнота! Отсталый элемент…», то теперь уже нередко (если — не чаще) бывает как раз наоборот — и думают, и даже говорят: «Он же неверующий — темнота! Пожалуй, не совсем и полноценный человек».
Однако при этом показательно, что столь сознательно-критично воспринимают и характеризуют заскорузлых «безверов» значительно реже как раз в кругах, наименее образованных, — например, в современной, постсоветской, во многом уже порастратившей свои былые религиозные запасы, деревне. И с отрицательной позиции гораздо активней безбожие воспринимается теперь (в качестве явно духовной болезни или даже некоей духовной неполноценности) в городах — среди населения, более образованного и развитого, которое на дешевые атеистические «штучки» легко уже не покупается.
Теперь нередко и сам атеизм воспринимается немалой частью общества как что-то глубоко отсталое и в интеллектуальном отношении примитивно-вульгарное, а иногда даже оценивается и как проявление некоей душевной «невоспитанности» — как что-то, для многих, пожалуй, и попросту уже «неприличное»…
Поэтому, повторим, Русской Православной Церкви предстоит в дальнейшем стать (и это — первостепеннейшая государственно-восстановительная ее задача на сегодня и в ближайшем будущем!) основной духовной возглавительницей возрождения отеческих святынь в самой гуще российского народа — то есть возрождения, исцеления самой его души.
Ведь именно духовное искажение человеческой личности, ее дикая нравственная болезнь — и есть основа всякой революции!
Как подчеркивал еще в 1922 году не раз уже здесь цитировавшийся Георгий Флоровский: «В основании “приятия революции” лежит больная душа, и понять эту болезнь и искать ей исцеления в напряжении религиозного устремления — единственный путь восстания и создания из себя подлинного строителя грядущей России.
Родится она только в духе, собирающем на небесах сокровища свои. И о Духе молиться надо нам в этот час сеянья соблазнов и душевредной смуты».
Именно восстановление христианского образа в каждой отдельной человеческой личности, а отсюда и восстановление всего православного целокупного христианского лика России — и есть сегодня самая важная и первостепенная задача, напрямую стоящая и сейчас уже перед Церковью, но которая в особой своей грандиозной — почти пугающей — широте должна будет встать перед нею со временем, если только она беззаветно пожелает помочь спасению нашей страны и сохранению в ней духовного авторитета как христианства, так и своего собственного, — в глазах всей нации.
И хотя на сегодня Российская Церковь, в чисто человеческом измерении своем, пока к такому подвигу явно не готова, Господь, конечно же, поможет ей исцелить все свои внешние немощи и явить нам еще сонмы великих подвижников веры, славных устроителей русской христианской души и созидателей — дарованной им Силою Божией — подлинного нашего Отечества, Новой Святой Руси!

…Давно уже стало банально-привычным, но не менее от этого верным, утверждение, что «среднему» западному человеку общецивилизационный «прогресс» мира всегда представлялся и представляется более важным, чем собственно христианское духовное его устроение: для стандартного европейца (чаще всего — бездумного «демократа» и «плюралиста») великие святые мистики Западной Европы уже давно остались в глубоком Средневековье. И некогда христианская часть ее редко теперь — лишь в лице отдельных сохранившихся доныне романтиков-христиан (преимущественно в Италии, Испании, Португалии, Польше) — вспоминает о былых своих прославленных святых-христолюбцах: недаром сегодня чуть ли не большинство представителей «Запада» считают себя живущими уже в «постхристианскую» эпоху.
В отличие же от «стопроцентного» европейца и даже от более благочестивого в своей массе американца, для подлинно русского человека, то есть не желающего быть лишь «стандартным» потребителем-налогоплательщиком, не утратившего еще духовной связи с исконной своей национально-религиозной ментальностью и не полностью еще растерявшего свой христианский душевный багаж, — безрелигиозный идеал прогресса (да еще в свете туманных «общечеловеческих ценностей») никогда не представлял и не представляет особого интереса.
Об этом в свое время хорошо сказал святитель-мученик, архиепископ Иларион (Троицкий): «Идеал православия есть не прогресс, но преображение. <…> Новый Завет не знает прогресса в европейском смысле этого слова, в смысле движения вперед в одной и той же плоскости. Новый Завет говорит о преображении естества и о движении вследствие этого не вперед, а вверх, к небу, к Богу. В своем кратком итоге Новый Завет гласит: будьте совершенны, как совершенен Отец наш небесный (Мф. 5, 48).
Идеалом преображения жило древнее христианство… Мы — новый народ! — смело говорят христиане даже перед лицом языческого мира. Христианин — новый, как бы только что родившийся человек…. Так повсюду эта идея нового человека, не прогрессивного, а нового; всюду идеал внутреннего преображения, а не внешнего прогресса… Всеобщее исцеление во всеобщем преображении…»
Движение же — и к тому, и к другому — возможно только на путях собственного приведения человека, с помощью Церкви Божией, в духовное соответствие Богу, в «подобие», уподобление заложенному во всех нас «образу Божию». Как взывал еще Ф. Достоевский: «Смирись, гордый человек, и прежде всего сломи свою гордость… Не вне тебя правда, а в тебе самом; найди себя в себе, подчини себя себе, овладей собой, и узришь правду. Не в вещах эта правда, не вне тебя и не за морем где-нибудь, а прежде всего в твоем собственном труде над собою».
Вот этот-то поиск правды Христовой как внутренняя основа жизни каждого из нас — ради духовного выявления, высветления в себе самом Его, Господня Образа! — и есть, по сути, жизнь, единственно достойная духовно здорового и полноценного человека.
Прямая же задача Церкви — помочь всем нам обрести это достоинство, помочь каждому русскому человеку вновь вспомнить о том, что он явился в мир не просто для временной «растительной» жизни, а для обретения в жизненном итоге обещанного всем нам Господом вечного Царства Божия, в которое входят только «употребляющие усилие» (Мф. 11, 12) и о котором сказаны столь живительные для наших душ слова: «…не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, чт; приготовил Бог любящим Его» (1 Кор. 2, 9)!



                2. ЦЕРКОВЬ И ПОЛИТИКА.
                О РОЛИ ЦЕРКВИ В ГОСУДАРСТВЕННОМ СТРОИТЕЛЬСТВЕ


Никогда не уклоняясь от живейшего участия в общественной всенародной жизни в целом, Церковь, естественно, в то же время всегда стремилась уйти от какого-либо втягивания ее в сугубо мирскую повседневную суету преходящего «века сего», и это, естественно, останется ее духовно-трезвой позицией и в дальнейшем. В этом — один из залогов подлинной вечности Церкви, поднимающей ее над сиюминутными «злобами дня», одно из условий неизменно проявляющейся в веках ее сверх-исторической истинности. Ибо истинность эта утверждена на единственно бесспорной и окончательной для каждого христианина Истине — Самом Сыне Божием Иисусе Христе. И именно поэтому всегда следует помнить о том, что, — как совершенно верно отметил в свое время В.О. Ключевский: «Церковь действует на особом поприще, отличном от поля деятельности государства. У нее своя территория — это верующая совесть, своя политика — оборона этой совести от греховных влечений. Но, воспитывая верующего для грядущего града, она постоянно обновляет и перестраивает и град, зде пребывающий. Эта перестройка гражданского общежития под действием Церкви — таинственный и поучительный процесс в жизни христианских обществ».
В этом смысле каждая местная («национальная») Церковь, желает она того или нет, всегда является важнейшей составляющей в политической жизни любой христианской страны — настолько, насколько принимает участие в общественной жизни последней; тем более это естественно для России, где подчеркнуто соборный характер Православной Церкви особенно соответствует не утраченной до сих пор русским народом его глубинной общинной ментальности. И потому Церковь здесь всегда будет реально связана с проблематикой общественно-политической жизни — постоянно исподволь способствуя духовному просветлению нации, а в отдельные, судьбоносные для страны, периоды не уклоняясь и от исполнения ею государствосберегающего национально-религиозного подвига, не боясь притом, что ее обвинят в политизированном «обмирщении». Так в прежней подлинной России бывало всегда; при помощи Церкви она зачастую и спасалась как государственное образование, тем и держалась — до той поры пока крылья Церкви не оказались в начале Нового времени связаны столь неблагодарной по отношению к ней российской государственностью.
Активизация роли Православной Церкви в общественной жизни страны — плохо это или хорошо для России?
Плохо — если православие, православность останется для русского народа только полурелигиозным, полуэтнографическим элементом в системе осознания им своей «самоидентичности»; хорошо — если православная вера станет вновь духовным стержнем всей его жизни. Плохо — если «церковность» окажется только бутафорской ширмой для политиков; хорошо — если сама российская политика начнет постепенно (через рост личной религиозности основных ее действующих лиц) «идеологически» христианизироваться, тем более — практически «воцерковляться».
Но прийти к этому непросто — как для самих политиков (ибо для этого им нужно полностью перевернуть свое сугубо мирское сознание и понять свою общественную деятельность как служение Богу и людям), так и, к сожалению, для правящих структур сам;й Русской Церкви, за последние полтора-два столетия активнейшей секуляризации страны в значительной мере растерявшей свой былой опыт религиозно-государственного строительства.
Пока, к сожалению, наша Церковь, как сказочная спящая красавица, всё еще во многом пребывает в полусне…
У нас, людей Церкви, пока всё еще недостаточно и духовной энергии, и широты общественно-церковного и общественно-государственного взгляда, и четкого понимания того, что мы не имеем никакого права ограничивать свою духовно-просветительскую деятельность только примерно шестипроцентной частью православных России, молитвенно, так сказать, «постоянно практикующих» в храмах, оставляя в стороне миллионы остальных потенциально православных русских людей, идентифицирующих себя с традицией отеческой христианской веры, но практически остающихся «невоцерковленными».
А ведь именно они-то и должны быть наконец — в самое ближайшее время! — возвращены Церковью в ее спасительное лоно…
Но где необходимые для этого общероссийские церковные программы просвещения и воцерковления «мира»? Где не отдельные пастыри-энтузиасты, а мощные отряды современных «делателей» на этой бескрайней «ниве Христовой»? Где всероссийская православная проповедь, выходящая и «на стогны» цветущих ныне грехом «градов», и в глухие умирающие деревни, — проповедь, действительно обжигающая людские души? Где попытки не достижения отдельных договоренностей Церкви с госчиновниками по тем или иным частным вопросам, но всеохватывающего диалога ее по самым животрепещущим вопросам российской жизни — с обществом, властными структурами и государством в целом?
Как с тревогой пишет обо всём этом уже неоднократно цитировавшийся здесь ранее московский игумен Петр (Мещеринов): «Люди государственные хотят от нас реальных действий, проработанных планов, обдуманных программ — но их нет…
Отсутствие четких социальных программ высвечивает, в свою очередь, еще более важный вопрос — отсутствие системной деятельности внутри самой Церкви. Недавно я перечитывал материалы Архиерейского Собора 2000 года. Святейший Патриарх Алексий говорил о необходимости создания литургической комиссии, об упорядочении богослужения, о том, что молодежная и катехизаторская работа должна быть приоритетной… На исходе уже 2005 год — а воз и ныне там. Соответствующие церковные структуры работают более чем недостаточно. Я говорю об этом без всякого осуждения: понятно, что нет сил, нет средств, нет кадров… Но это видят и люди внешние, и чиновники, которые вполне закономерно удивляются: как это так, требуют от нас, чтобы их всюду “пустили”, говорят, что они решат все наши проблемы, — а у самих, в их собственном, так сказать, доме, “конь не валялся”?»
И действительно: разве могут справиться со всем огромным  объемом, со всем гигантским грузом российских — и собственно церковных, и общественно-государственных проблем — только различные меж-архиерейские и протоиерейские советы, совещания и совещаньица (в «синодальном» стиле чуть ли не «времен очаковских и покоренья Крыма?») — за глухими стенами церковно-административных особняков?
Где столь необходимый нам сегодня всеохватный и непрерывный церковный надзор за всей нашей российской жизнью? Где обязанное быть также «всевидящим» и далеко прозревающим всю подноготную этой, во многом пока столь обезбоженной, жизни Око Церковное?
И разве встречал кто-нибудь в офисных коридорах РПЦ таблички на дверях: «Отдел по связям с наукой», «Отдел по связям со СМИ», «Отдел проблем высшего образования», «Школьный отдел», «Отдел семьи и социального строительства», «Отдел детских учреждений», «Отдел национального здравоохранения и биоэтики», «Отдел культуры, музеев, реставрации и охраны памятников», «Молодежный отдел» и т. д. и т. п.? Все это, все это - еще только дело будущего...
Но ведь даже и нынешним «мирским» чиновникам-управленцам совершенно ясно (и от них не раз уже можно было об этом слышать), что в современных условиях сама Московская Патриархия должна стать, если она хочет иметь действительно серьезный государственно-общественный вес, не только и не столько административно-техническим церковным центром (пока, увы, со средневековой еще, по сути, технологией, а порой — и представлениями о самом поле христианской деятельности), сколько мощнейшим, технически современно организованным и оборудованным, а главное, современно мыслящим духовным бастионом Российской Церкви, более того, всей России, то есть в идеале — фактически ее духовно-нравственным «Советом министров», или (если брать более старые и традиционные имперские формулировки), ее православным «Государственным Советом»!
Разумеется, для этого необходимо подобрать соответствующие высокообразованные, творчески и в хорошем смысле по-современному мыслящие кадры; причем высшей церковной властью в первую очередь должны быть отбираемы и пестуемы именно такого рода архипастыри — те, кто равно хорошо разбираются и в проблемах Церкви, и в проблемах окружающего мира, равно высоко образованны и церковно, и даже «мирски»… Ведь в нынешнее время для церковного руководителя весьма непросто реально обладать достаточным общественным весом — без образования не только церковного, но нередко также и мирского, светского, ибо обретение соответствующего необходимого авторитета «в миру» (а ведь этот «мир» архипастырь непосредственно и собирается, и обязан евангелизировать!), требует от него способности оперировать необходимым на сегодняшний день культурным опытом и интеллектуальной компетентностью во многих сферах современного бытия.
Любой высший церковный деятель, любой архипастырь, как и «просто» пастырь — приходской священник, поскольку каждый из них обращен не только к Церкви, но и к просвещаемому ею миру, тем более должен быть — учитывая достаточно отличающиеся специфики Церкви и «мира» — как бы вдвойне духовен, вдвойне умен, вдвойне образован, вдвойне культурен, вдвойне этичен, вдвойне добр, милостив и любвеобилен!
К сожалению, прямо скажем, и сегодня, как и прежде, состав епископата в большинстве своем не отличается ни необходимой достаточной ученостью (мало кто из архиереев получили, например, высшее нецерковное образование, а поэтому и имеют, как правило, весьма туманные представления о научном и культурном содержании как мировой, так и собственной же русской цивилизации).
А как, увы, мало среди наших архипастырей и просто смиренномудрых, повседневно добрых и сердечных христиан, какими были, как мы знаем, тот же святой Патриарх Тихон, святитель Иоанн (МакимОвич) или же первоиерарх Зарубежной Церкви, митрополит Лавр!
Вот как, например, вспоминала о последнем Милица Холодная, главный редактор журнала «Русское возрождение». Приехав однажды «в монастырь, когда владыка Лавр был его настоятелем в сане епископа», она, «случайно забредя на кухню… увидела на стене расписание дежурств по посудомойке. Имя епископа Лавра значилось в списке. «Он был полновластным хозяином в монастыре, говорит Холодная. — Что он внес себя в список посудомоев — это о многом говорит. Это всегда очень его отличало от большинства людей, которые высокие посты занимают. К нему всегда можно было приехать с любым личным горем, не назначая предварительно приема. Ну, подождешь немного, но он обязательно с тобой поговорит так, что ты понимаешь — ты ему небезразличен. И так с любым человеком» .
Современный архиерей сегодня особенно должен быть мудрым, образованным и преисполненным христианской любви — которой так мало в окружающем нас, по большей части вновь языческом мире. Но где преизобилует грех, там должна и преизобиловать благодать Христова — благодать мудрости, знания и доброты! Именно этого в первую очередь и ожидает от Церкви, от ее архипастырей и пастырей страждущий от своего же собственного зла и духовной заброшенности мир. Именно только такими мир и может воспринять своих духовных учителей. Иначе он (тем более мир современный — становящийся всё более искушенным,  циничным, прагматичным и недоверчивым) просто не пожелает их слушать и равнодушно пройдет мимо — навстречу собственной же гибели.
И не становится ли недостаточно полноценной сама спасительно-просветительная деятельность Церкви, если в каждодневной церковной жизни порой не находится места постоянному диалогу пастыря не только со своей уже «Богоспасаемою» паствой (это — естественно!), но и с «лежащим во зле» миром, — ради его спасения во Христе? Разве не призывал Он оставлять всё и идти искать даже одну потерявшуюся овцу — из ста, поучая на примере этой евангельской притчи тому, что «на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии» (Лк. 15, 7)? И разве не заповедовал Он ученикам Своим: «ЧтО говорю вам в темноте, говорите при свете; и чтО на ухо слышите, проповедуйте на кровлях» (Мф. 10, 26)?
И если российский «мир» так и не услышит горячей, в предельной полноте, христианской проповеди или пройдет мимо холодной, казенно-поверхностной и мало что говорящей человеческому — пусть даже еще и духовно малоопытному — сердцу, то тогда здесь и впрямь окажутся виноваты многие наши нынешние пастыри, зачастую ещё так далекие от этого «грешного мира»: ведь значительная часть их всё ещё не желает знать ни его сегодняшнего языка, ни его сегодняшней системы мышления, ни его культуры (чаще, увы, псевдокультуры!), ни его порой больших творческих, научных и художественных достижений или же, напротив, его же нынешних — нередко дичайших и нелепейших — «систем ценностей» и представлений, как и всех его страшных искушений, бед и скорбей … А без знания всего этого и точной его церковной оценки разве можно быть апостолом-миссионером?
Кроме того, как справедливо подчеркивает в одной из статей все тот же игумен Петр (Мещеринов), чтобы быть услышанным «миром» «…в наше время недостаточно просто принадлежать к Православию и только лишь на этом основании что-то требовать от других. Сегодня нужно делами доказывать достоинство своего исповедания и соответствовать ему… мы должны… посмотреть на себя со стороны и постараться сначала сделаться просто адекватными людьми, четко осознавая пределы своей компетенции, затем — являть христианское учение в себе самих, быть образцом порядочности и культуры, и только потом — и только если это будет уместно — апеллировать к “духовности”: цитировать Библию, призывать к жертвенности и определять для людей, что грех, а что не грех…
Завоевать авторитет и уважение и реально влиять на общество мы можем только реализуя себя как Православную Церковь во всем богатстве ее духовной и социальной жизни, — а это невозможно без решения вышеназванных церковных проблем. Если мы не начнем их решать, то скоро наши намерения не будут никем восприниматься, потому что они останутся на уровне уже изрядно надоевших всем слов, но не реальных дел».

Дальнейшее более активное вхождение Православия в духовно-политический процесс возрождения и укрепления российской, религиозно осмысленной, государственности (чем Церковь до коммунистического безвременья собственно всегда и занималась) — насущнейшая задача нашего времени! И пусть не говорят — ни «снаружи», ни внутри Церкви — что это, мол, не сфера церковной деятельности, а сфера гражданской политики.
Те, кто «снаружи», говорят это из вполне понятного лукавства и жажды ничем не ограниченных (в том числе — и Самим Христом!) политиканства, власти и возможности безоглядного удовлетворения своих личных безответственных амбиций, а те, кто «внутри» — вследствие зачастую застарелой духовной лени, страха ответственности (увы — не столько перед Богом, сколько перед людьми), довольно примитивного прагматизма и давней привычки «не возникать», утвердившейся в период коммунистического владычества…
Но такая позиция никогда не способствовала укреплению церковного авторитета в глазах общества — тем более общества, до сих пор, не смотря ни на что, потенциально остающегося в основной массе своей, как свидетельствует статистика, прохристианским. Именно эта, вынужденная тогда, в годы большевицкого беспредела, позиция Церкви в известной степени и маргинализировала ее в сознании тогдашних «советских» граждан  — к тому же постоянно склонявшихся безбожной вражеской пропагандой к бездумному атеизму и антицерковности.
Однако, если мы не хотим, чтобы угроза последующей медленной ползучей церковной маргинализации все еще продолжала довлеть над нами или даже усиливаться — уже в эпоху относительной свободы, то с продолжающейся робостью пастырей при попытках их участия в общественной жизни страны пора кончать.
Не на официозных «тусовках» (хотя и это, конечно же, тоже не без пользы) — ныне преимущественно необходимое место наших церковных предстоятелей.
Пора уже, пора Церкви, архипастырям и пастырям ее, подобно первым Апостолам, подобно нашим великим святым проповедникам — священникам Иоанну Кронштадскому и Иоанну Восторгову, митрополиту Антонию Храповицкому, выходить «на стогны мира» и «на кровли» его, на широкий простор разорившей себя России, духовно во многом падшей, погрязшей в почти вековом богоотступничестве, поистине требующей ныне чуть ли не «второго крещения». Пора выходить — без страха и боязни, не замыкаясь только в стенах храмов, под их золочеными куполами, но повсюду проповедуя Слово Божие и Правду Его!
И такой выход Церкви в «мир» вполне оправдан непосредственным смыслом и основной задачей православной евангельской веры: христианин в силу ее всеобъемлющей духовной устремленности, следуя заветам Самого Христа, не может (будем повторять это снова и снова) не стремиться к глобальной христианизации жизни — и личной, и общественной, в том числе государственной. Не может Церковь в идеале не желать полного воцерковления своего Отечества и самого государства (обратные же утверждения есть либо дань духу века сего и измена делу Христову, либо недостойная в этом случае «дипломатия» — с вовсе излишней здесь оглядкой на антицерковные либеральные и якобы «толерантные» СМИ).
Государственно осмысленный «активизм» Церкви — есть многовековая традиция нормальной российской жизни, и лишь в эпоху повсеместной секуляризации, обмирщения человеческого бытия, столь усилились голоса ненавистников дела Христова и христианского характера государственности вообще (и российской — в частности), требующие неучастия Церкви в общественно-политической жизни страны.
Особенно крикливыми, как мы знаем, они становятся, когда деятельность Церкви вынужденно оказывается связанной с самим сохранением государства. Но ведь это — самое прямое дело ее, поскольку гражданами этого государства непосредственно являются у нас и наши православные пастыри, и мы — их православная паства.
К сожалению, нередко и теперь можно — с самых разных сторон — слышать голоса, подпевающие подобным безбожным лукавцам-«демократам», как огня боящимся усиления государствосберегающей роли Церкви (причем порой голоса эти исходят даже и из церковной среды!)
И это, увы, вовсе не ново…
Еще в 1922 году известный церковный историк Русского Зарубежья Н. Тальберг, отвечая на подобные же укоры либеральной прессы относительно последовательного и самого близкого участия Церкви прежде в государственном строительстве, призывал: «…необходимо открыть глаза тем честным русским людям, которые, питаясь часто вредной газетной пищей… не всегда могут разобраться в обстановке и склонны делать неверные заключения.
“Церковь должна быть вне политики” — доказывают им доброжелатели, эти волки в овечьих шкурах. Под политикой же разумеют участие Церкви в обсуждении и разрешении государственных вопросов.
Если решиться разделить эту точку зрения, то придется отнестись с полным осуждением ко всей тысячелетней высокоисторической работе нашей Православной Церкви, которая неразрывно связала себя с монархической государственностью.
Святая Русь сложилась единой мудрой работой ее Великих Князей и Царей с Российскими митрополитами и патриархами».
К сожалению, сегодня даже и в самОй церковной среде нередки заявления совсем противоположного рода — причем заявления якобы высоко духовного порядка — призывающие к изоляции Церкви от участия в решении и общественных проблем, и даже своих собственных!
Как сетует, например, по этому поводу уже цитировавшийся выше протоиерей Всеволод Чаплин в своих «Записках священника»: «Одна знакомая сказала мне: “Ну что же вы всё занимаетесь какой-то политикой, информацией? Главное — строить храмы”. Да, строить их нужно. Но если не просвещать народ, если не ограждать Церковь от творцов смут и расколов — не получится ли так, что самые великолепные храмы окажутся в чужих руках при полном равнодушии общества? Не так ли было во времена обновленчества? Не так ли сейчас на Украине? Не пускает ли с молотка свои храмы в Америке Католическая Церковь, проигрывая прекрасно оркестрованные судебные дела? Вот почему нам так важно тратить максимум и сил, и средств на миссию, просвещение, катехизацию, поддержку Церкви — правовую, социальную, информационную». Именно упомянутая отцом Всеволодом отстраненная от окружающего нас мира позиция и способна загнать Церковь вновь в изолирующее ее напрочь гетто, с той лишь только разницей от прежнего — большевицкого, что оно будет украшено вполне «разрешенными» теперь «демократической» властью золочеными куполами!
Разумеется, Церковь может  плечом к плечу трудиться над укреплением Отечества только с властью, выражающей подлинные интересы народа и пользующейся всенародным доверием, — властью, каковой мы пока у себя, увы, не имеем. Именно поэтому и разрешение ею сегодня сколько-нибудь активной общественной деятельности Церкви — лишь видимое и глубоко лицемерное в своих духовных основах… И если в действиях или даже только в словах Церкви представителям властных структур что-либо оказывается не по вкусу — сразу же с их стороны проявляются попытки «одернуть» ее. Но это мы уже проходили…
Однако ныне защитником Церкви постепенно становится сам народ, ожидающий от Церкви не только полноты евангельской истины самой по себе, но и научения способам ее приложения к своим государственно-общественным формам бытия, к решению насущнейших задач его исправления. Народ наш есть, как и всегда, основное поле просветительной деятельности Церкви, ибо единственно для спасения его она и существует.
Но и на самый властный «верх» (ведь и там — всё те же души человеческие!) Русская Церковь обязана бесстрашно нести свое слово просвещения и увещания, а если нужно — то и строгого обличения и укора.
О необходимости ныне самого активного участия Церкви в общественных процессах — в первую очередь своей нравственной оценкой нашего современного политического состояния — говорят теперь уже и многие священники.
Так, московский протоиерей Владислав Свешников в одной из своих статей вполне резонно пишет об очевидной связи «нравственного и политического устройства общества. Более того, не просто нравственного, но и церковно ориентированного». И потому вполне естественно, что «…Вся история Церкви, начиная со святого Иоанна Предтечи, представляет огромное число примеров нравственных оценок церковными людьми политических поступков и реальностей, заинтересованности этими реальностями, а то и прямой вовлеченности в них. А потому многие иерархи, выдающиеся сыны Церкви, были бы — даже исходя из чисто богословских позиций — крайне удивлены, услышав расхожее ныне слово о том, что Церковь не занимается политикой. Если бы было так, то это означало, что есть некая область жизни, “вынутая” из христианского нравственного осмысления действительности (назовем и имена многих русских святых, причастных к политике: благоверные князья Александр Невский и Михаил Тверской, святитель Гермоген. Митрополит Филарет, великий богослов, был автором текста Манифеста 1861 г. об освобождении крестьян. святитель Игнатий Брянчанинов вёл журнальную политическую полемику с Герценом. Можно привести и иные многочисленные примеры связи Церкви и политики: анафематствование революционеров святителем Тихоном, декларацию митрополита Сергия и т. п.).
Можно ли сказать, что Церковь не занимается политикой, когда многие государственные мужи России (последний из них — Столыпин) исходили в своей деятельности из нравственного опыта Церкви? И поэтому, когда говорится, что Церковь не занимается политикой, это означает либо недопонимание (своеобразное церковное монофизитство), либо чистоплюйство (ведь политика, известно, “грязное дело”), либо лукавство, либо, наконец, имеется в виду узкий смысл слова: Церковь не поддерживает партии или что священнослужителям не следует заниматься политикой профессионально.
Но может ли, имеет ли право Церковь стоять в стороне от нравственных оценок политических событий? Например, хотя бы: может ли Церковь отмалчиваться, когда государством производится целенаправленная политика развала народной нравственности? Да и точно ли всегда, по необходимости и по определению, политика — “грязное дело”?»
С достаточным основанием можно также утверждать, что не последней и весьма немаловажной причиной встречающихся заявлений о якобы полной «аполитичности» Церкви является еще одна — которой не назвал только что процитированный автор: это вполне удобная (и весьма застарелая) привычка к постоянным «фигурам умолчания», то есть к той общественной позиции, к которой нашу иерархию долгое время приучала сама российская жизнь (сначала в условиях «благомолчащего» дореволюционного Святейшего Синода, а затем в ежовых рукавицах большевицкого ОГПУ—КГБ), ибо и там, и там самым безопасным и, к тому же, житейски-комфортным (слаб человек!) как раз всегда и оставалось молчание.
Ибо, что, кроме нравственного отвращения могла бы выразить Церковь в отношении той же «советской действительности», если бы ее потребовалось оценить именно с церковно-нравственной точки зрения? — а чем это было чревато тогда для подобных критиков, понятно каждому.
К сожалению, эта застарелая российская болезнь, до сих пор остающаяся свойственной немалой части церковного «истэблишмента» («лучше не делай и не говори ничего — и ни в чем не окажешься виноват, ни с кем не поссоришься, и ни в чем не проиграешь»), и сегодня всё еще лечится с чрезвычайно большим трудом.
Впрочем, многие верующие вполне искренне считают, что нужно заниматься только личным спасением души, оставив окружающий мир лежать в его скверне, поскольку он в своем духовно мертвящем, глубинно эгоистичном и предельно дегуманизированном псевдогуманизме воспринимает Церковь как некое юродство или же некую фантазию «не от мира сего» — то есть как раз от самого себя!
И тогда звучит — нередко даже и от архипастырей: «оставь надежду всяк сюда (в этот грешный мир) входящий», свяжетесь с проблемами мира — ничего духовного не приобретете, а еще, мол, и всё растеряете… Как говорит, например, архиепископ Тульский и Белевский Алексий в данном им интервью, напечатанном в журнале «Православная беседа», «“Проквасить” всю массу этой косности в нормальное состояние очень трудно» — делая притом весьма пессимистический и поистине демобилизующий вывод: «православное христианство как общественное движение обречено на провал… Попыток таких было полным-полно — устроить Царство Христово, реализовать его в реалиях этой временной жизни… соблазн — всё здесь устроить… А если мы будем строить “царство сего мира”… Мы обречены на неудачу, не “всквасить” нам ничего; нас всё это задавит, этот “сель” нас унесет, обязательно»  — то есть, как говорится, туши огни и сливай воду…
Однако, думается, если бы преподобный Сергий Радонежский рассуждал подобным же образом, вряд ли бы он отправлялся, как известно, в удельные княжества «опечатывать» там своим авторитетом храмы — в наказание местным князькам за их удельные, то есть вполне общественные и даже политические антимосковские деяния, тем самым вполне однозначно вмешиваясь в них. Не участвовал ли при этом преподобный не только в «общественном движении», но даже и в самой прямой политике? И разве Сергий при этом не понимал, что в данном случае он отнюдь не «устраивает Царства Христова в реалиях земной жизни», поскольку оно возможно лишь на Небе, а только помогает своему народу устроить на земле — хотя бы относительно по небесным Христовым законам — нормальную православную жизнь в своем родном Отечестве? Разве духовно брезговал он трудами и такого, в известной мере «мирского», качества, для чего ему нужно было ведь покинуть свою, столь спасительную лично для него, монашескую «келью под елью»? И разве помешало это ему войти и Царство Небесное?
И не к такому ли «преподобию» великого Сергия — человеколюбивому и неравнодушному к скорбям своих ближних, своей Родины — вполне можно и даже необходимо стремиться и нам, когда мы вспоминаем слова Церкви: «с преподобными преподобен будешь»?
Однако весьма показательно, что в том же самом выпуске упомянутого журнала опубликованы рассуждения и совершенно иного характера — достаточно известного православного профессора-протиерея, вполне укладывающиеся в систему жизненного опыта Русской Церкви и подлинной Российской государственности, по-христиански стремившихся ранее (пусть и в недостижимом полностью идеале) существовать в неразрывном единстве.
В рассуждениях этих нет и тени духовного самозамыкания и какой-либо капитуляции перед лицом «мира сего», как нет и убежденности в якобы полной бесперспективности его пробуждения к христианской жизни.
Приведем здесь небольшой фрагмент данного текста — как пример осознания и живой проповеди безусловной необходимости самого непосредственного участия Церкви в устроении «по Христу» не только душ своих чад, но и земного их (нашего с вами!) Отечества.
Вот с чем обращается к нам один из уважаемых русских священников, так оценивая задачи всякой власти вообще и характер власти в сегодняшней «РФ» — а отсюда и задачи, встающие перед русским человеком-христианином сегодня: «Собственно, функция власти… — предотвращать возможный хаос в общественной жизни. И тогда общество уважает власть. Пока оно не требует от людей религиозного сознания — поступать против совести и против религиозной правды, подчинение и уважение к власти необходимо. За этими пределами оно, наоборот, становится преступлением.
Но порою в жизни и истории общества наступают странные эпохи, когда власть принципиально не только не исполняет свои функции, но становится антивластью, а государство — антигосударством, потому что прямо поддерживает хаос и преступность. Власть не исполняет ту волю Божию, по которой она должна структурировать общество, и сама является разрушительницей порядка. И тогда главная задача верующего [не только как христианина, но и как гражданина. — Г. М.] состоит не в том, чтобы вести прямую физическую борьбу, а в том, чтобы, давая правильную оценку той власти, которая разрушает национальную и общественную жизнь, не вступать с ней в компромисс. Нельзя замыкаться в свою личную и церковную скорлупу, когда общество требует от нас участия.
Даст Бог, мы, русские верующие люди, когда-нибудь проснемся от нашего глубочайшего общественного сна, и жизнь народа и общества перестанет быть для нас чуждой, и тогда не отвратимся от того вождения, которое предлагается нам Господом»
  / Протоиерей Владислав Свешников. «…от Него получил ты меч» (Беседовал А. Боголюбов). Православная беседа. № 6, 2007. С. 27/.   

Безусловно, некоторые издержки духовного порядка вполне могут подстерегать Церковь на ее «политическом» пути, но они являются гораздо меньшим злом по сравнению с теми бедами, в бездну которых могут обрушиться в конце концов и государство, и народ, а в итоге и сама наша «в;инствующая» (в земной своей части) Русская Церковь, — притом, что часть этих бед окажется именно результатом слишком осторожного, самоохранительного нежелания ее повести за собой народ в годину его лихолетья, — лихолетья, находящегося вовсе не за горами, а уже в значительной мере сегодня являющегося и духовной, и политической реальностью нашего дня.
Ибо чем нынешнее положение безвластия в России (несмотря на, казалось бы, сурово сдвинутые брови ее президентов) и ее недавние и нынешние «семибанкирщины» отличаются по своей разрушительности для нашей государственности — от пресловутой шкурной «семибоярщины», окопавшейся некогда в Кремле в  эпоху Смутного времени?
И кто должен сегодня — но вовсе не сегодняшними темпами — заниматься духовным просвещением и укреплением нации?
Где наши церковные теле- и радиоканалы, где наши газеты и журналы, которые можно было бы приобрести в любом газетном киоске на улице или в метро?
Говорят: нет денег…
Значит, нужно сократить расходы на представительские, хозяйственные и транспортные нужды, на зачастую вовсе необязательную позолоту храмовых куполов.
Значит, нужно принимать в первую очередь от потенциальных благотворителей не индивидуальные «точечные» финансовые вливания, а просить их совместными усилиями профинансировать общероссийский православный телеканал (да и самим кое-что накопить для этого вдобавок), просить помочь Думу (посмотрим — какие они на поверку окажутся «патриоты»).
Ведь нам сегодня нужна не столько храмовая позолота, сколько золото слова Божия? И разве, прежде всего, не христианской миссией, не постоянной и неизбывной миссионерской проповедью, требующей в наше время всех видов связи и общественной «пропаганды», должна быть денно и нощно озабочена Церковь?!
Ведь, подобно нелепейшей абракадабре всех этих «РСФСР»-ов, «СССР»-ов и «РФ»-ов, точно такая же невнятная нелепица присутствует, к несчастью, пока и в человеческих душах многих граждан сегодняшней России.
Всевозможнейшие наборы различных идеологических бессмыслиц, примитивных обманов и уродливых фантомов сознания, продолжающих всё еще царить во многих русских головах, в первую очередь и представляют собой одну из важнейших причин нашего всеобщего современного развала!
Наибольший же при этом вред стране наносит остающаяся и поныне повсеместной вопиющая духовная безграмотность и слепота основной части управленческого аппарата страны.
Именно поэтому Церковь должна взять на себя львиную долю государственного труда по восстановлению нормального религиозно-национального разума как нации в целом, так и духовно вменяемой части ее руководства (как нынешнего, так и потенциально просматриваемого). Труд же этот огромен, кропотлив, не прост по подходам, требуя и терпения, и знаний, и культуры, и общественно-политического такта, и искренней любви к падшему человеку, и вселенски-евангельского, а не узко-местечкового, понимания и ощущения самого Православия.
Особенно здесь важно пробудить государственно-религиозный инстинкт российского управленческого аппарата (чья зачастую принципиально-неверная деятельность во многом идет вразрез с национальными интересами Русской земли) и, притом, не только пробудить, но и добиться того, чтобы инстинкт этот вывел человека, с Божией и церковной помощью, на уровень уже осознанной им христианской его ответственности пред Богом и людьми.
Пока же сознание большинства современных представителей правящих структур в России, внутренне остающееся и до сих пор глубоко советизированным, не позволяет им ощутить себя подлинно русскими людьми (и потому, видимо, еще не скоро наша страна официально обретет свое подлинное великое историческое имя: «Россия», так и оставаясь опереточно звучащей «Эрэфией»).
Понять такое положение нетрудно: ведь значительная часть и нынешних наших госчиновников и политических деятелей представляет собой прежнее среднее звено всё той же бывшей партийной номенклатуры, давно утратившей как реальное понимание самой сущности России, так и кардинальное духовное отличие внутренней (на сложившемся за тысячелетие нашей истории «генетическом уровне») православно-государственной сути ее — от атеистической и поверхностно-тоталитарной (без глубинных духовных скреп) сущности СССР.
Но, безусловно, и среди нынешней гос-«элиты» остается изрядное число граждан, в самой-самой глубине души которых еще теплится (пусть чаще всего и на, так сказать, подсознательном уровне), но всё-таки не полностью угасшая в них жажда церковного православного начала — как «родовая память» о некогда христианском происхождении самой их души.
И пробудить многих — даже из нашего чиновничьего «крапивного семени» бывших советских и народившихся «новорусских» бюрократов — вполне сегодня возможно, но только если отнестись к ним по-человечески и даже по-братски: именно этим непосредственно и обязана — с терпеливым пониманием и христианской любовью — заниматься сама Церковь, поскольку за нее этого не сделает никто!
Пробудить же от долгого сна такие «казенные» души, долгое время ранее одурманивавшиеся и усыплявшиеся бездуховной советско-партийной действительностью, не только вполне возможно, но, главное, необходимо: во-первых, ради их же вечного спасения, ибо и они — пусть и соблазненные примитивным безбожием — но соотечественники, то есть ближние наши; во-вторых, просто потому, что других-то у нас в общероссийском чиновничьем племени пока не слишком много — России придется обходиться и ныне, и в дальнейшем теми, какие есть и кто не слишком запятнал себе за последнее время антироссийской системной коррупцией и, по существу, — антинародной деятельностью, всячески поддерживая олигархическую составляющую нынешнего нашего государственного устроения и бытия.
Увы, вообще основная сложность современной ситуации в области развития положительного государственного управления России заключается как раз именно в том, что отрезанные вот уже почти на протяжении столетия от исторических традиций и духовных корней прежней дореволюционной, собственно настоящей российской жизни, чуждые всей системе ее религиозно-культурных ценностей, почти не знающие ни подлинной русской истории, ни того, что такое для России ее же духовная сердцевина — Святая Русь, —  многие подобные «начальники» вполне искренне продолжают считать себя (при упомянутом полном неведении государственных основ и самой сути тысячелетней истинной, дореволюционной России) русскими людьми! Однако, не зная подлинного духовного фундамента своего Отечества, они и строят ныне на развалинах недавнего СССР какое-то совершенно чуждое духу и смыслу подлинной России, немыслимо-уродливое здание…
Чаще всего, их представления о Русском государстве, как, впрочем, и множества остальных граждан «Эрэфии» — «дорогих россиян», ограничиваются лишь последними десятилетиями того фальшивого «советского» существования, в которое ввергли нас их «духовные отцы», представители большевицкой клики.
И, несомненно, психологически наследниками этой же клики продолжают еще оставаться многие современные госчиновники и политические деятели (пусть для удобства и отказавшиеся от своих партбилетов) — в том числе и так называемые «демократы», якобы вовсе чуждые большевизму...
Впрочем, — как ранее, так и сегодня, — все они (как и вообще многие бывшие «советские люди») зачастую даже не способны понять, что прежний СССР в значительной (то есть большевизированной) части своей вовсе и не стремился быть Россией, и, конечно же, в силу всего своего «коммунизанства», не имел никакого права быть ею, лишь пытаясь носить выгодную порой — как для внутреннего, так и для внешнего пользования — но в духовном и идеологическом смыслах кастрированную, фальшивую ее оболочку!
К сожалению, весь огромнейший отрицательный смысл такого, предельно объективного, понимания духовной сущности СССР, ясно сознававшийся и хранившийся долгое время преимущественно именно Церковью, и сегодня остается у нас (и не в том ли трагедия современной России?) пока почти не учтенным и почти не востребованным.
Им, этим смыслом, не жаждет проникнуться (тем более — основывать на нем всю свою жизнедеятельность) продолжающая свою постсоветскую спячку и основная часть народа; чужд он и ухватистым, по большей части по-советски же беспринципным и до сих пор так и не понимающим духовно-исторической цели самого существования России современным властным структурам — в лице самых различных и самого различного государственного уровня безответственных временщиков. Ведь всё теми же постсоветскими (а не российскими!) государственно-политическими принципами, антидуховными и антикультурными в самой своей сердцевине, они продолжают руководствоваться в собственной общественной деятельности даже теперь!
Однако от законов исторической, тем более, законов сверх-исторической, духовной жизни многовековой России — нам не уйти…
Сама окружающая реальность уже показала и может еще страшнее показать в будущем: пребывая и далее вне Христа, вне веры, вне Православия, не исполняя своего долга перед замыслом Божиим о Руси как хранительнице Вселенского Православия, Российское государство долго не устоит.
Если нация в самое ближайшее время не восстановит своего испытанного веками христианского потенциала, если укрепленная этой сверхнациональной идеей и столь необходимая нам твердая государственная власть не определит своих ближайших внутренних и внешне-политических задач и не приступит в самом скорейшем времени к их решению, то мы окажемся в дальнейшем абсолютно не способными ответить надлежащим образом на надвигающиеся на нас вызовы времени.
А ведь XXI век явно принесет нам еще более тяжкие испытания, чем предыдущий: мы  уже сегодня должны сознавать это и быть готовыми к тому, что в не слишком отдаленной перспективе (политической, экономической, этногенно-демографической) нас ожидает — почти со всех сторон — тяжелейший натиск объективно враждебных нам сил (вероятно, в первую очередь — с южного и восточного направлений).
На подобное развитие событий, например, давно уже указывает положение, складывающееся на Дальнем Востоке.
Все ближе и ближе придвигается к нам эта опаснейшая проблема, о которой еще сто лет назад провидчески говорил, предупреждая нас о грядущем очередном неизбежном столкновении с Востоком, протоиерей-мученик, расстрелянный впоследствии большевиками Иоанн Восторгов (в тот период слова его были вызваны ожидаемым столкновением с колониалистской тогда по отношению к Дальнему Востоку Японией).
Вот, в частности, что сказал он в проповеди в Тифлисском военном соборе 1 января 1904 года: «с Востока Дальнего, как в века былые, грозит нам призрак нового нашествия, поднимается зловещее желтое облако, как кровавое зарево далекого пожарища, слышно бряцание оружия, несутся злобные угрозы… Народ-язычник, народ, вчера еще ничтожный, воспринявший верхушки внешней культуры Европы, но в сущности ей глубоко враждебный, — потому что культура Европы в своих внутренних основах есть культура христианская, — народ этот, охваченный самомнением и гордынею, дерзко мечтает ныне поднять и объединить всю Азию и двинуть на запад целый мир… На пути его рокового движения лежит Россия, оплот всемирного мира и спасения… И снова Россия одинока… и снова тайными и явными путями христианские народы самоубийственно, из-за минутных интересов текущего дня, не представляя по близорукости страшного назревающего будущего, готовы помогать желтому язычнику!»
То, что отец Иоанн был прав, показали нам русско-японские война  1904—1905 годов, противостояние на озере Хасан, война 1945 года. Проблема эта остается столь же животрепещущей, как и раньше, — с той только разницей, что потенциально антироссийские силы на Востоке теперь имеют с нами самые непосредственные границы и даже порой уже перетекают через них!
Демографическая же политика центральной власти на нашем Дальнем Востоке или абсолютно бездарна, политически невежественна и некультурна, или же отсутствует вовсе, поскольку разумное и результативное проведение ее упирается в первую очередь в разрешение глобальных вопросов экономического порядка во всей России (в том числе — и в приложении к Сибири и Дальневосточному региону).
Однако не только для их решения, но даже и для их своевременной постановки у нашего нынешнего временного начальства нет ни голов, ни, тем более, творческого прогностического мышления и вообще — нелукавого желания решать подобного рода стратегические задачи политического жизнеобеспечения России (стоит хотя бы один раз посмотреть на пустые глаза большинства из них, чтобы понять это с печальной, но непререкаемой очевидностью)…
И это при том, что академическими кругами Сибири подобного рода концепции и планы разрабатываются, не будучи, увы, никак не востребованными со стороны властей предержащих!
Сохраняются значительные угрозы стратегического характера и на западных, и на южных, и на юго-восточных наших границах; да и отдельные внутренние регионы страны также чреваты определенной нестабильностью и при неразумной (не контролирующей внутреннюю ситуацию в них) государственной политике центра могут в одночасье превратиться в территории «пятых колонн» (а в глазах НАТО — в потенциальные Косово). И что со всем этим сможет сделать тогда Россия, оставаясь в нынешнем своем, столь ослабленном и постоянно — то бездумно, то попросту предательски — еще более ослабляемом состоянии?
Если государственные структуры дремлют или разъедены экономической и мелко-политической коррупцией, или просто не способны в силу своей нетворческой, устаревшей идеологии к решению серьезных стратегических задач — видя их к тому же (зачастую из чисто личной выгоды) вовсе не так, как следует, и не там, где их следует видеть (а отвечать за это придется своими бедами  всем «дорогим россиянам»), то именно Церковь, поскольку у нас нет иной, всенародного характера ответственной и объединенной общественной силы, и обязана, в меру своих сил, всячески содействовать как пробуждению власти от сна, так и ее трансформации в положительном для страны направлении.
Причем единственная задача, которая при это должна здесь решаться, — это общенационально санкционированная поддержка нашей Русской народной Церковью действительно пророссийски ориентированной системы власти, стремящейся к неподдельной ответственности, разумной силе и твердой воле, то есть ко всему тому, что поддерживает и чего ждет от власти преобладающее большинство наших граждан.
Иначе говоря, поскольку времени ныне для государство-сохраняющих (точнее даже — для пока еще лишь государство-восстанавливающих) процессов остается предельно мало, уже сегодня Церковь обязана гораздо решительнее выйти из относительно удобной и привычной своей социальной ниши, направив свои шаги по тем же спасительным для России путям, которыми, ничуть не чураясь «политики», шли святые Сергий Радонежский, митрополит Геронтий, архиепископ Ростовский Вассиан, Патриарх Гермоген, архимандрит Троице-Сергиевой Лавры Дионисий, вдохновлявшие верой Христовой народ и призывавшие его к духовному и военному сопротивлению врагам России (и на Куликовом поле, и в «стоянии на Угре», и в Смутное время), способствовавшие, наконец, утверждению в стране действительно радевшей о народе и Русском государстве власти.
И подобная творческая, активная позиция Церкви, будет, безусловно, понята, одобрена и всячески поддержана русским народом.
Именно наше опаснейшее для России время требует — при справедливом стремлении верующей части ее населения к установлению разумного баланса государственных и церковных сил — все же гораздо более активного их взаимодействия. При этом и Церкви, и государству неизбежно придется все более и более привыкать друг к другу, если мы хотим добиться действительно  положительных результатов на путях нашего дальнейшего государственного строительства, ибо — в силу  уникальнейшей духовной ситуации, сложившейся у нас в связи с прежним владычеством воинствующе-безбожного режима и накопившейся за это время бездной человеческого греха — выход из такого положения  абсолютно невозможен без всеукрепляющей религиозной основы!
Об этом же прямо пишет, например, и современный православный историк и публицист В. Семенко: «…внешняя роль христианского государства не может не быть неразрывно сопряжена с внутренней воспитательной и духовно-просветительской работой Церкви. Цель Церкви — абсолютна. Это — спасение. Цель христианского государства — относительна. Оно не может полностью одолеть зло, имеющее духовную природу, но может ограничить его, не дать ему захватить весь мир. Христианское государство — это и есть удерживающий, о котором говорит апостол (2 Фес. 2, 7)».
Такого рода симбиоз государства и Церкви ныне почти не мыслим в окружающем нас преимущественно секуляризованном мире, но он вполне возможен в такой «странной» стране, как Россия: весь уникальный опыт нашего существования буквально вопиет о том, что «мы — не Европа» и никогда ею не будем!
Хотим мы того или не хотим — у нас совсем иные внутренние законы жизни: так всегда было, так и останется. И в таком утверждении нет никакой тенденции к «непросвещенному» изоляционизму — это просто неумолимый жизненный факт, подтвержденный всей нашей, более чем тысячелетней, историей.
При дальнейшем необходимом наведении моста между государством и Церковью каждый из них, естественно, должен будет чем-то поступиться ради всеобщего блага: первому придется в известной мере свою гражданскую деятельность «воцерковить», приблизив ее к идеалам, завещанным человечеству Самим Иисусом Христом (ведь единственно разумный смысл государства — это социальное воплощение Его заветов), второй — в определенной степени социализировать и даже «политизировать» деятельность духовно-просветительскую, в пределе стремясь придать христианский смысл всем сторонам государственно-общественной жизни России, а это значит — оказываясь на всех важнейших рубежах национально-государственной политики.
Отрицать такой творческий союз могут только те, кто отрицают в конечном итоге и саму Церковь, и само государство (в смысле его властных структур) — как ответственное перед всеми нами, но и требующее гражданской ответственности от каждого из своих подданных, чего — как огня — всегда боятся предельно эгоистично настроенные «либералы»  и «демократы» всех мастей: они, как известно, в принципе, так сказать, «по определению», неизменно враждебно относятся к институту любой крепкой государственности (само слово «подданный» звучит для них чуть ли не оскорблением).
Но отвергать необходимость нравственных евангельских императивов для деятельности государства — занятие бесперспективное, а главное — чрезвычайно опасное для будущего России.
Еще мудрый глава Синода на рубеже XIX—XX столетий К.П. Победоносцев резонно утверждал: «государство безверное есть не что иное, как утопия, невозможная к осуществлению, ибо безверие есть прямое отрицание государства. Религия, и именно христианство, есть духовная основа всякого права в государственном и гражданском быту и всякой истинной культуры. Вот почему мы видим, что политические партии, самые враждебные общественному порядку, партии, радикально отрицающие государство, провозглашают всегда впереди всего, что религия есть одно лишь личное, частное дело, один лишь личный и частный интерес».
И здесь особую остроту приобретает очередной принципиальнейший вопрос — одновременно и духовной жизни общества и политики (и государственной, и церковной): вопрос о так называемой «свободе совести».
Что представляет она собой с церковной, христианской (в конечном итоге — единственно верной и религиозно осмысленной) точки зрения?
Как совершенно справедливо утверждал еще столетие назад в рамках общественно-церковной дискуссии о понятии свободы протоиерей А. Иванов в статье «Свобода и совесть»: «Человеку дано от Бога право свободно выбирать добро или зло. Но это не значит, что самый факт выбора чего бы то ни было, безразлично — добра или зла, есть во всяком случае осуществление свободы… Свободный выбор не может падать ни на что другое, кроме добра. Разумный выбор — вот едва ли не главный признак истинной свободы… Испорченная воля, ослепленный разум, ослабленная совесть — это все равно, что потерянная свобода, нравственное рабство… Ясно, что свободу сохраняет только тот, кто выбирает добро и вечное спасение, а не тот, кто выбирает зло и вечную погибель… Свобода по существу своему есть именно эта нравственная необходимость делать только добро, исполнять волю Божию, делать только то, чего требует наша духовная природа, созданная по образу Божию».
Сторонники же либерального внецерковного понимания свободы вообще и «свободы совести» — в частности, не принимая высшей христианской правды о них, как и сам;й императивной природы христианства, наполняют оба эти понятия духом религиозно-безразличной терпимости и безбожного в своем пределе секуляризма.
О таком понимании свободы в свое время высказывался — в той же долговременной дискуссии — В. Тернавцев, говоря, что нам теперь предлагают: новую ложь: «Вместо старой лжи — мертвящей опеки государства… разрыв с государством, полную свободу отпадения и совращения… Не эту свободу верить, во что хочешь, хоть в дьявола, принес на землю Спаситель, не она благословляется Церковью… Вера — это совсем не “изволение духа”… Вера — это дар Бога Живаго Своему погибающему творению. Все, “от фараона до скота”, пред Богом нищие и в позоре падения. В голом праве верить во что хочешь не заключается самого главного — искания Лица Божия и веры в Него. И замечательно: если человек ищет Бога, найдет и свободу, ибо только в Боге свобода. Если же человек ищет права верить — не верить, права как Бога, или, скорее, как кумира, — не найдет ни Бога, ни свободы. И это везде и во всей истории». И тот же Тернавцев позднее заметил: «Думать, что Новый Завет допускает языческую свободу... это безумие».
Ответом на такую позицию Церкви, как мы знаем, впоследствии стало революционное отделение государства от нее, противоцерковное восстание безбожного, языческого по самой сути своей, духовно слепого своеволия — принимаемого «сынами погибели», сынами не Вечной Жизни, а лишь «века сего», за якобы истинную свободу!
К чему привела в конце концов такая «свобода» (свобода в итоге — без совести и от совести) — мы можем сегодня равно наблюдать и во всем, распадающемся на наших глазах, до предела секуляризованном мире, и в собственной нашей, полностью разоренной — и духовно, и материально — стране…
Учитывая и всегда принимая во внимание конституционную, внешне-гражданскую трактовку понятия «свободы совести» и не выходя за законное юридическое поле его правоприменения во внешней же своей жизни, Церковь, вместе с тем, никогда не согласится с применением такого нарочито мирского понимания свободы в жизни внутренней — и точно так же никогда не примет его своим христианским сердцем. К правому же, православному пониманию свободы «в Духе Святом» — как истинной свободе — она неизменно будет призывать в своей проповеди верных ей чад, стараясь по мере сил содействовать и постепенному воцерковлению самого государства.
Положительное решение этой проблемы, естественно, в настоящее время еще мало реально или даже вовсе пока невозможно — в силу повсеместно наблюдаемого процесса вселенской апостасии и расцерковленности России, но, однако, сама проблема (поскольку необходимость решения ее в будущем будет только назревать) отнюдь не снимается Церковью с повестки грядущего дня, столь чреватого развитием опасных для государства событий.
В приложении же к опыту прошлого, например, уже упомянутый В. Семенко замечает — с православной позиции — об идее воцерковленности государства и кризисе ее в предреволюционные годы следующее: «…мысль о религиозном призвании государства, а отнюдь не слепое охранительство по отношению к существовавшему в то время в России государственному строю составляла основу пафоса противников либерального взгляда на “свободу совести”. Они отнюдь не стремились затушевать негативные последствия той излишней зависимости Церкви от государственной власти, которая имела место в России в синодальный период, когда равновесие двух властей, свойственное “симфонии”, было нарушено. Но истоки этих негативных последствий были вовсе не в самой идее “симфонии”, а в ее искажении».



                3. О НЕОБХОДИМОСТИ НРАВСТВЕННО-КУЛЬТУРНОЙ ХРИСТИАНИЗАЦИИ
                РОССИЙСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ
                КАК ЕДИНСТВЕННО ВОЗМОЖНОЙ ОСНОВЕ
                НАШЕГО ДОСТОЙНОГО БУДУЩЕГО


Подводя предварительный итог всему сказанному выше, можно, с учетом вполне прогнозируемой будущей прискорбной российской политико-экономической и национально-духовной ситуации, утверждать, что на сегодня первостепеннейшей и, в конце концов, всеопределяющей задачей общественного развития России становится по возможности скорейшая ее новая, глубоко осознанная христианизация.
Ныне такой подход к будущему обустройству России представляется почти фантастическим, но, думается, со временем нам придется осознать всю практическую необходимость подобной, единственно спасительной для всех (причем — во всех смыслах!), одновременно и наднациональной, и собственно русской национальной «идеологии».
Вполне естественно, что необходимейшим условием положительного решения этой проблемы является, помимо непосредственно самой воли народа к собственному возрождению, — свободный, основанный на взаимном уважении союз Церкви и государства.
Иначе говоря, требуется не одна только духовно-просветительская, миссионерская активность Церкви, но столь же важно и последовательное естественное врастание государственной деятельности в ценностную систему непосредственно христианских мировоззренческих, духовно-нравственных и культурных понятий.
Основные здесь трудности — современная почти полная расцерковленность светской власти, зачастую — почти столь же полная ее нравственная глухота к евангельскому благовестию, а иногда и даже весьма ревнивое отношение к возрастанию роли Церкви в жизни народа, к росту ее общественного авторитета.
Сама Церковь прекрасно понимает всё это (как и современное сложное свое положение в жизни духовно разнородного и внутренне ныне весьма «разобщенного общества»), тем более — учитывает эту ситуацию в своих взаимоотношениях с почти абсолютно на сегодня внецерковной (и во многом даже антицерковной) властью, несмотря на все отдельные эпизоды ее тактического заигрывания с Церковью.
В подтверждение сказанного достаточно напомнить хотя бы о том, что, казалось бы, уже не большевицкая (?) нынешняя власть фактически так и не осудила преступлений коммунистической системы по отношению к Церкви: иначе она, например, давно бы возвратила Церкви всё награбленное у нее большевиками — храмы, дома, земли, богадельни… Увы, как известно, и до сих пор в России даже молитвенные здания (соборы, церкви, часовни) являются государственным, а не церковным имуществом, не говоря уж обо всем остальном!
Однако никакие трудности сегодняшнего времени ничуть не лишают Церковь всегда присущего ей, обращенного к вечности, а потому и извечного апостольского упорства.
Православное отношение к проблеме восстановления хотя бы относительного единения между Церковью и Государством (учитывая упомянутый, вне-религиозный и поныне, характер последнего) — как хотя бы части того их единства, что в древней Византии называлось церковно-государственной «симфонией», весьма точно выразил не раз уже цитировавшийся здесь А. Карташев.
Еще полвека назад, в начале 1950-х гг., он так говорил о положении, роли и вневременных задачах Церкви в современном, в значительной степени расцерковленном, обществе: «Уже нет в действительности… монолитных христианских наций, той сплошной, послушной авторитету и голосу Церкви, массы, которая составляла тела прежних христианских государств. Нации в их разноверии и безверии предпочитают жить под защитой вне-конфессиональных государств. Их правительства лишены права вести конфессиональную политику. Вера и Церковь — дело не политической власти, а только той части народа, может быть, даже очень небольшой группы лиц, которые по свободному убеждению, добровольно принадлежат к данной религии или Церкви. Церковь лишь живет в недрах нации, а не охватывает ее… Два организма (а не один, как в старину) Церкви и государства уже не имеют перед собой единой последней задачи — совместными усилиями вести свой христианский народ к евангельскому Царству Божию. У каждого — задача особая. У государства — вести народы к земному благоденствию и накоплению ценностей человеческой культуры. У Церкви — спасать души от ограничения и соблазна поглощения одним этим земным, временным идеалом, от этого нового язычества… а все земное благоустройство и всю культуру, вместе с ревнующим о них государством, вновь настойчиво изнутри покорять Христу, Единому Истинному Царю единого истинного царства — Царства Божия. Оно начинается здесь, на земле, в процессе истории, и продолжается в вечности, в Царстве Духа… В этой наивысшей цели и состоит истинно теократическая природа и задача Церкви. Слепое в своей безрелигиозности государство стремится держать эту жар-птицу в своей клетке на запоре. Конкурирует, диссонирует с Церковью, ревниво не желая признать, что Церковь с своей высшей точки зрения вовсе не отрицает целей государства, но все их включает в себя и благословляет. Церкви остается, как мудрому педагогу, вести своего непонятливого ученика по пути евангельского перевоспитания не прежними авторитарными приемами, как в древней симфонии, а сложными, тонкими методами. Нет места прямому закону, приказу, дисциплине. Остается духовное влияние, внушение, сила превосходства. Таковы пути теократической активности Церкви теперь, в невольном отрыве ее от государства, но в упорной и терпеливой работе над духовным возвратом государства на путь Христов… “отделяемая” от государства , она… еще не отделяется этим от народа, от его сердцевины, от его “души”. Уходя с наружной сцены внутрь верной Церкви части народа, Церковь продолжает свою апостольскую миссию. Теряя торжественную внешность и видимость, она даже выигрывает в силе и реальности для ее внутренней свободы, для дерзновенного духовного вмешательства во все жгучие вопросы современности без всякого “страха иудейска”, без опасения давления со стороны политических “князей века сего” (ср.: Ин. 12, 31)».
Но, к сожалению, сама нынешняя власть в России, которую пока весьма затруднительно назвать «нашей» властью, абсолютно не использует того колоссального государство-укрепляющего потенциала, что хранят в себе религиозные сословия основных у нас традиционных религий (в первую очередь Православия и издавна вынужденного быть в России относительно мирным ислама).
Разве слышат и учитывают в необходимой мере правительственные и всевозможные государственные учреждения мнения верующих — как именно православных граждан? А ведь таковыми заявляют о себе чуть ли не 80 % населения России!
И разве интересуется всерьез кто-либо из властей предержащих столь необходимой (но пока, увы, обреченной ими на немоту) нравственной оценкой принимаемых государством решений, которую могли бы высказать — пусть и облаченные в не слишком современные рясы и мантии — но жизненно-опытные и духовно-ответственные граждане России, ее ведущие религиозные деятели?
Разве слышат те же Д. Медведев илм В. Путин, почитающий себя христианином, горестные сетования одного из наиболее уважаемых наших архипастырей — архиепископа Владивостокского и Приморского Вениамина — о «тяжелейшем наследии советской богоборческой эпохи» и о «расчленении русского народа… в соединении с безнравственностью политических властолюбцев и засильем мошенников-олигархов»?
Что ж, за всем этим равнодушием к оценкам нашего сегодняшнего трагического бытия, даваемым Церковью, стоит осуществлявшаяся коммунистами — на протяжении чуть ли не века — духовная кастрация захваченной ими России...
Сегодня же, если мы хотим вновь обрести животворящие силы духа для воскрешения нашей страны, нам нужно наконец осознать и последовательно, полностью — отринуть застарелое большевицкое искушение: предательство истинных, животворящих святынь России. И в этом смысле определяющее слово Церкви, призывающей страну к новому, всеобще осознанному воцерковлению — бесценно!
Да простит читатель еще одну, приводимую здесь в связи с только что сказанным, большую цитату из статьи А. Карташева, чрезвычайно трезво и практически весьма реалистично заявившего еще около полувека назад следующее: «Надо великими и дружными усилиями христианского строительства идеологически и на деле показать, что христианское государство… не есть устарелое и музейное сооружение, вроде кремневого ружья вместо винтовки. Надо оборудованием христианства по последнему слову новейшей культурной техники заставить забыть его испорченную в массах репутацию, будто это всегда какое-то извлекаемое из сундуков, побитое молью и отдающее нафталином, прадедовское старье, почти ни на что деловое непригодное. Именно безучастие или слабое участие христиан в новейшем государственном реформаторстве и укоренило в головах лаических государственников принцип так называемого отделения церквей от государства. Этот тезис считается модной аксиомой, украшающей по шаблону множество новейших конституций вплоть до большевицкой. Какой скрытый смысл его? Замысел состоит в том, чтобы выгнать церковь с почетного и властного места, которое занималось ею в старой христианской государственности, чтобы она не мешалась под ногами у лаических господ, монополизирующих строительство «рая на земле». Церкви дается сомнительной почетности отставка без пенсии: сиди, уважаемая бабушка, тихо в своем уголке и не суйся не в свое гражданское дело!»  Однако, — продолжает А. Карташев, — «церковь, принимающая по нужде это, в своем роде спокойное и легальное положение в новых государствах, по своей природе не может и не должна с ним мириться навсегда. Ее природа — теократична. Ее призвание — духовно направлять всю жизнь и частную и общественную, а не быть изолированным колесом без приводов в общей системе» . И потому «внутренне сильная и соборная организованная православная церковь может исполнять свою теократическую миссию при всех режимах, в частности и при системе так называемых отделений».

…Вообще нынешний статус России как чисто светского, не обладающего к тому же никакой четкой идеологией государства, — и духовно неразумен, и практически ей невыгоден, совершенно к тому же не соответствуя многовековой исторической традиции российского общества.
Как хорошо известно, сегодняшняя российская Конституция, глубоко чуждая всему менталитету русского человека, основанная на безрелигиозном и абсолютно безыдейном отношении к подлинным фундаментальным смыслам и правам как государства, так и каждого отдельного гражданина, рождалась в посткоммунистических кремлевских кулуарах, составляясь, в частности, конкретно под Ельцина и его шакалистую дворню. И потому вполне естественно, что она несет на себе бесчисленное количество соответствующих родимых пятен — и большевизма, и фальшивых посулов демократии, и спецэлементов необходимых юридических умолчаний — как способа мимикрии постбольшевицких «прихватизаторов» для более удобного и свободного разграбления России.
Конституция эта преисполнена множеством внутренних противоречий и юридических нелепостей, совершенно лишена внятных и логически необходимо безупречных (во всех их возможных аспектах) государство-устанавливающих и государство-определяющих формул, отмечена печатью спешки и примитивности политического мышления, будучи, к тому же, и составленной при полной бесконтрольности со стороны нации.
В целом же она изначально была призвана завуалировать и, так сказать, «правово» обосновать абсолютно авантюристическую, хищническую, предельно эгоистичную, сугубо временную и, по сути, во многом антигосударственную, антироссийскую направленность всей сложившейся при Ельцине системы правления.
Эта Конституция, по большому счету, отбрасывая все ее «демократические» штампы, есть Основной Закон не России, а «семьи» — то есть всего тогдашнего воровского, выпестованного еще под крылом ЦК, олигархического клана псевдодемократов-псевдокапиталистов (точнее — воров в «капиталистическом» законе).
Именно поэтому «ельцинская» Конституция частью бездумно, частью же вполне сознательно (чтобы можно было вполне «свободно» брать, столь же «свободно» ничего не давая стране взамен) включила в себя многие элементы «западного», либерально-индивидуалистичного понимания прав и свобод, действующего, как все более показывает сама жизнь и Европы, и Америки, самым расслабляющим и даже разрушительным образом на любую государственную систему либерального типа. Особенно же отрицательным образом эти демобилизующие установки западных конституций проявляются, как мы видим, в условиях наступающей ныне во всем мире новой сверхконфликтной ситуации непримиримых цивилизационных противостояний. Да, собственно, и на российском уровне подобного типа Конституция не может быть конструктивной основой государственного строительства, поскольку вообще конституции либерально-демократического толка относительно «нормально» могут функционировать только в уже давно сложившихся и устоявшихся (и политически, и экономически) государствах, что на современном этапе уж никак не может относиться — по вполне понятным причинам — к России.
По существу, данная Конституция, как это ни парадоксально, не столько утверждает, сколько нарушает права самог; Российского государства и его граждан, мешая нормальному возрождению у нас нашей подлинно народной Российской государственности.
Даже сама нынешняя «Россия» (под видом «РФ») вовсе не предстает в конституции средоточием и духовным центром нашей великой многовековой государственности, а узаконивается всего лишь как «суверенный» обломок бывшего, в свою очередь некогда узурпировавшего ее права, СССР.
Такое ее положение чрезвычайно затрудняет и дальнейшее творческое (в политическом, например, отношении) развитие страны, препятствуя возможному воссоединению с Россией новых, так называемых «непризнанных» государственных образований на территории СНГ. Не способствует такая «осколочная» ее суверенность (соответственно — и нынешнего государственного сознания) дальнейшему сохранению (в перспективе) и ее собственной неделимости, ее традиционной целостности как ядра имперской государственности, не могущей быть отмененной «по определению», — ибо без имперской государственности Россию нам в будущем не сохранить.
Не менее двусмысленна, лицемерна и двулична в современной Конституции — якобы обоснованная отсутствием идеологизма и индифферентной «светскостью» государства — система прав личности.
Ведь провозглашение этих двух принципов как основы конституционных прав гражданина уже есть сам по себе предельно идеологический акт, лишающий многих граждан (и представителей духовного сословия, и просто верующих) — именно как носителей религиозных, духовно-нравственных ценностей российского народа — активного участия в общественных процессах и выражения личного мнения по поводу их хода.
Фактически эта якобы свобода превращает верующих России в граждан, оказывающихся в определенной сфере своей жизнедеятельности неполноценными и полностью бесправными — ибо лишенными правоприменения своих основных фундаментальнейших духовных ценностей в деле строительства и сохранения своего же государства, своего же гражданского общества!
И потому можно со всей определенностью заявить, что нынешняя «Конституция РФ» есть конституция, в принципе враждебная всей великой духовной традиции и всем основополагающим принципам Российской государственности, а потому последовательно разрушительная как для нее, так и для самой России в целом.
Тем более, что при таком катастрофическом положении страны «дерзновенное духовное вмешательство» Церкви в «жгучие вопросы современности», о котором в свое время говорил А. Карташев, предельно жизненно-необходимо для России!
Нынешнее и нравственное, и политическое, и экономическое ее состояние (и само по себе — внутреннее, и в окружающем мире) таково, что без решительного усиления религиозной доминанты во всей нашей общероссийской, общенародной жизни, — доминанты, обладающей несоизмеримой ни с чем, колоссальной творчески-строительной, созидательной мощью) — нам никогда не стать мощным, справедливо строгим, но притом и по-христиански добрым государством.
Мы самым бессмысленным и бездарным образом так много потеряли в нашем общенациональном хозяйстве за прошедшую эпоху коммунистического ига, — в то время как иные страны и народы в материальном отношении давно уже ушли далеко вперед, — что одними только материальными средствами нам не удастся (даже в отдаленном будущем!) достичь их уровня, а значит, и гарантировать нашу национальную безопасность — перед лицом как внешних угроз, так и внутреннего, пока гораздо более опасного, сепаратизма.
Только духовный порыв нации способен переломить сложившуюся трагическую ситуацию. И если нас, еще в прежнем коммунистическом обличье, нередко (и во многом заслуженно) называли советской «империей зла», то наша — и сегодняшняя, и долговременная задача — стать «империей добра», империей творческого христианского духа!
В иных формах общественного бытия нам, учитывая к тому же весьма явственно и быстро накапливающуюся критическую массу грядущих межгосударственных, межэтнических и межрелигиозных конфликтов, ведущих (в не слишком уж отдаленном будущем) к невиданным прежде мировым столкновениям и катастрофам, в иных, то есть вне-религиозных, формах общенационального строительства — нам, России, повторяем, не укрепиться, не подняться на должную высоту и в будущем не устоять!
Как путеводный знак на дальнейшем российском пути — вновь должен встать перед нами завещанный нашими благочестивыми предками образ Святой Руси: это и есть единственно трезвая и практичная «национальная идея», главная идея, скажем, возможного будущего «Белого проекта» России, способная вывести в конце концов русского человека из нынешнего его духовного сна и всю страну — из ее столетнего государственного провала.
Только так мы сможем вырваться наконец из той проклятой ямы, в которую нас ввергли всякого рода «левые» соблазны, «демократическая» предательская трагикомедия Февральской революции и откровенно разбойный большевицкий переворот 1917 года. И жаль, конечно, если к осознанию этой простой и единственно естественной для России истины о необходимости для нее возвращения к своим «святорусским» корням, к вере своих предков, она придет лишь после неизбежно ожидающих ее — в случае проволочек с собственным духовным самоопределением — грандиозных внешних и внутренних, действительно уже «на перегонки со смертью», потрясений…
О том, что именно таким может оказаться дальнейший ход российской жизни, если мы решительно не порвем со своим коммуно-советским прошлым во всех сферах нашего государственного и общественного бытия, предупреждает нас и митрополит Иоанн (Снычев): «Сумеем ли отстоять Святую Русь? Верую, что Господь не оставит нас без помощи и вразумления, вдохновит и направит на должный путь. Ибо если мы не оставим это безумие сейчас, то скоро — ох, как скоро, — придется платить за него страшную, кровавую цену…»
Подчеркнем, что ощущение потенциального катастрофизма внутренней ситуации в России присуще сегодня многим общественным деятелям; вот, например, весьма показательное мнение по этому поводу академика И. Шафаревича: «Нам… грозит социальная катастрофа. Сейчас говорят о том, что в России назревает социальный взрыв. Я считаю, что в особой форме он уже происходит. Народ болезненно воспринимает насилие и путь через насилие. Люди боятся его. Мне кажется, я никогда не слышал о такой форме протеста, как голодовки… даже офицеры вместо того, чтобы взять оружие и направить его в того, кого считают своим врагом, а уж последняя пуля себе, и те убивают себя. Офицер, стреляющийся в знак протеста, — нечто беспрецедентное. Это свидетельствует, что социальный протест осуществляется, только в особой форме. И когда видишь нынешних вершителей судьбы нашей страны, понимаешь, что никаких идей, чтобы изменить ситуацию, остановить нарастающий снежный ком, у них нет. Боюсь, что впереди какие-то очень тяжелые потрясения. Хотелось бы надеяться, что они не погубят страну окончательно… Перед народом стоит задача собрать все силы для сопротивления, спасения страны. Потому что тот путь, который мы наблюдаем… бесперспективен даже с точки зрения тех, кто на нем выигрывает».
Какова же, по мнению Церкви, — перед лицом смертельной опасности для самого существования России — должна быть сегодня личная позиция подлинно русского верующего человека — как в самом широком смысле над-национального, вселенско-церковного патриота Православной Церкви Христовой, так, одновременно, и патриота собственно национального?
Уже почти столетие назад о такой, по-христиански осмысленной, ясной и твердой позиции неравнодушного к своему историческому Отечеству подлинно русского человека хорошо сказал в одной из проповедей — на праздник Покрова Божией Матери в 1909 г. в Москве — митрополит Антоний (Храповицкий), призвав тогда (равно призывая и сегодня всех нас!) к упорному и бесстрашному стоянию за духовную, евангельски осмысленную свободу.
По сути, эта проповедь — завещание всем патриотам России-Святой Руси, это обращенный ныне и к нам живой голос всех ее былых защитников от главного нашего врага — безбожия. Скорбные слова Владыки и сегодня звучат — для кого обличительно, для кого — призывно, но, главное, — столь животрепещуще, как будто сказаны они только сейчас: «В прежние времена, задаваясь каким-либо делом, русские спрашивали: согласно ли оно с Божьими законами? И этим вопросом определяли свое к нему отношение. Во времена недавние многие из наших соотечественников заменили этот вопрос, эту оценку иною, низшею, но все же благородною: согласно ли то или иное намерение с долгом просвещенного человека, с требованиями разума и науки? Ну а в настоящее время люди современные забыли о Божьих заповедях, и о нравственно-разумном долге, и о науке и, проповедуя устами свободу, усвоили себе такую рабскую душу, что все поставили на оценку выгоды и внешнего успеха. Вместо разумных доводов за или против какого-нибудь начинания, они говорят: “большинство примкнет сюда, общество отнесется к этому с сочувствием”, или, напротив: “здесь вы останетесь одиноки; ваша мысль не будет никем принята”. О том, верна ли эта мысль? честна ли? право ли большинство, одобрив то и не одобрив другое? — Об этом теперь нет дела современному русскому человеку, а в Европе и в Америке такие вопросы и понимать перестали.
Дай Бог, чтобы патриоты русские в этом смысле не были “современными”. Но если и мы только такою логикой будем подкреплять наши симпатии, наши убеждения, то дело наше погибнет, и лучше отойти от него, чем браться за него, подобно либералам-западникам, грязными руками выгоды и корысти. Наше дело будет успешно в том лишь случае, если на притворно-иронический вопрос глупца кадета [т. е. члена существовавшей тогда партии «конституционных демократов» — сокращенно «КД», подобия недавнего «СПС». — Г. М.]: неужели вы надеетесь восстановить теократический [т. е. воцерковлённый. — Г. М.] патриотизм? — вы ответите так, как все мы должны чувствовать, исповедовать и проповедовать.
“Мы верны Христу и святым Его, и Родине… и исконным упованиям наших предков, независимо от того, какая внешняя участь ожидает нас и Россию. Являемся ли мы… первыми провозвестниками народного возрождения, предтечами славного будущего, когда Россия снова станет Русскою и Православною благовестницею Христа для всей Азии и Юго-Восточной Европы; или мы, напротив, последние исповедники этих высоких и святых побуждений в несчастной развращенной стране, обреченной в скором будущем на конечную погибель… но мы останемся верны тому, что требует от нас Божья правда, и не здесь, а на небе ожидаем себе венцов. Мы будем радоваться, если образумившееся общество и народ будут дружно возвращаться к своим историческим основам; мы будем горько плакать, если зараза безбожного и безнравственного восстания русских безумцев против своей родины начнет умножаться, как чума; но если и огромное большинство добровольно кинется в эту погибель, как… гадаринские свиньи, то мы за ними все-таки не пойдем”.
Да, так говори, русский гражданин!.. мы останемся верны основам христианской жизни русской, много ли, мало ли нас будет… И мы знаем, что если не на земле, то на небе, на последнем Божием суде оправдано будет наше дело…»
Вот это-то великое христианское дело постепенной, но решительной евангелизации всей нашей жизни, священное дело духовного спасения России, русского и всех населяющих ее народов, естественно-органичное взращивание в каждом из нас «древа» Вечной Жизни во Христе Иисусе — и есть на сегодня единственно насущная религиозно-политическая «программа» Православной Российской Церкви.
Церковь всегда обращена к обществу, сама есть неотменяемая его сердцевина, существует только ради него, ради спасения всех «малых сих» — ибо ради всех людей и только ради их вечной Богоподобной жизни и взошел на Крест Сам Господь наш Иисус Христос. И именно исходя из этой обращенности к человеку, к самым различным человеческим сообществам и объединениям, Церковь неизменно остается в центре общественной, а значит, и политической жизни.
Но Церковь как явление вечное и органически целое — всегда пребывает и существует над партиями, то есть над теми или иными частями общества (лат. pars /partis/ — часть, участие), над любыми их — всегда временными! — задачами и программами. У Церкви есть только одна политическая программа — это вечная «программа» Святого Духа! В соответствии с нею Церковь всегда стремилась и будет стремиться к наивозможно полнейшей христианизации всего сотворенного Богом и потому принадлежащего Ему по праву всего нашего бытия, всего мира. Самый смысл существования Церкви ради его спасения — это следовать призыву Священного Писания, словам Самого Господа: «Утешайте, утешайте народ Мой» (Ис. 40, 1)! Возвращение Ему всего сотворенного Им бытия в предельно очищенном от греха духовном, «утешенном» состоянии — и есть непосредственная задача самого существования Церкви. Способ же и характер выполнения этой задачи (то есть различные — в разное время и при разных обстоятельствах — пути и методы церковного воздействия) и есть, соответственно, сведенная на грешную землю небесная политика Церкви — как единственное средство ее диалога с «миром» на путях его просвещения Светом Христовым.
Находясь, естественно, вне собственно «политической кухни» того или иного социума, той или иной эпохи, не принимая участия в конкретных политических «разборках», Церковь тем не менее не имеет права уклоняться и фактически никогда не уклонялась от своего специфически духовного участия — как активного противостояния — в тех общественных процессах, где явно проступает их антихристианская первооснова. Именно поэтому Церковь внутренне, по самой сущности своей, никогда не принимала злобесного большевизма, терпеливо дожидаясь его крушения и всячески — то открыто, то «тайнообразующе» — способствуя его уничтожению в людских душах.
Как некогда в своем вневременн;м, целостном существовании Церковь и ранее содействовала искоренению вр;менных расколов среди русского народа — в период ранних княжеских междоусобиц, в два с половиной (если не три) столетия татаро-монгольского ига, в эпоху Смуты начала XVII века, точно так же поступала она — духовно просвещая и объединяя нас — и в век ига коммунистического.
Жить так и поступать так из столетия в столетие есть не только долг Церкви, но и ее право, ибо, собственно говоря, в первую очередь ведь именно ею и создано было (что, возможно,  покажется странным части современных наших сограждан, толком не знающих ныне своей истории ) само Российское единое государство — как уникальное в своем роде (после Византии) Христианское Царство. Именно ему, Царству Московскому, и были даны Вселенским Православием — после гибели Константинополя в середине XV века — завет и благословение хранить в себе, как в Священном Доме Господнем, евангельскую истину спасения во Христе, до скончания века соединяя с Ним человека в Таинствах Православного Крещения и Причащения. В этом — религиозно-просвещающая и освящающая цель, самый смысл бытия Церкви, но в этом же — и вытекающие отсюда полномочия и обязанности ее (как «духовного дирижера») в области непосредственно государственно-образующей, государственно-укрепляющей, а значит, и политической!
Следует лишь подчеркнуть, что тысячелетняя политика Церкви в России не имеет ничего общего с «мирским» политиканством: Церковь не «партийна», не «частна», не ангажирована так или иначе какой-то частью социума, а потому — предельно общественна, предельно всенародна, все- и над-национальна, присутствуя (через самих христиан) во всех сферах российской жизни и из века в век стремясь придать ей единственно достойный человека — христианский смысл.
Сегодня миллионы русских людей нуждаются в придании такого смысла и их личным судьбам. Это тем более важно теперь, когда вновь перед всеми нами стоит неотвратимый и страшный — как по своей духовной ответственности, так и будущим практическим результатам — всеобщий вопрос: вопрос о целях и формах дальнейшего существования России. И вновь только вера и жертвенная любовь Церкви могут помочь нам получить спасительный ответ на него, помочь восстановить — после почти столетнего обвала нашей государственности — подлинную, то есть христианскую в своей основе Россию. Но отсюда же вытекает и соответствующая обязанность Церкви — быть постоянной радетельницей о подлинном благе народа и о подлинном образе российской государственности, единственно и могущем обеспечить эти народные блага; быть неизменной «печальницей» пред властью о всех сегодняшних нищих и обездоленных (то есть практически — о подавляющем большинстве всех жителей нашей страны!).
Не устанем повторять и повторять: Церкви сегодня следует как можно активнее выходить из прежнего застарелого своего «затвора»! Именно этого ожидает от нее основная часть российского общества; и подобные его ожидания в свое время высказал еще А. Солженицын, затронув (в IV томе «Марта Семнадцатого»), по его словам, «древний вопрос: вмешиваться в мир или отрешаться от мира. Всё так, христианство — это не устроение социальной жизни. Но и не может оно свестись к отмётному отрицанию мира как зла. Нет! И всё земное есть Божье, пронизано Божьими дарами, и это наша добровольная, обёрнутая секуляризация, если мы сами удаляем Бога в особую область священного. Не может Церковь, готовя каждого к загробной судьбе, быть безучастна к общественному вызволению, отписать народные бедствия на Господни испытания и не силиться бороться с ними. Не уходить нам в затвор от земных событий. Замкнуться в самоспасение и отказаться от борьбы за этот мир — страшное искажение христианства» .
Именно Церковь обязана сегодня, как и во времена всех прежних нестроений и смут, вновь стать духовной главой всех положительных общественных движений, быть не только специфическим «религиозным объединением», совершительницей «таинств» и исполнительницей частных церковных «треб», не только институтом воцерковления и духовничества, но явиться объединительницей всех патриотических и государственно-созидательных сил в стране, просвещая их об истинной природе и характере настоящего российского патриотизма и настоящей российской государственности.
Именно прежде всего Церковь — как знающая всю правду о России, о всегдашней духовной чести русского человека и о гнилой сущности той вр;менной большевицкой оккупации, когда его хотели сделать человеком «советским», — именно знающая все это Церковь может и обязана ныне полностью разъяснить нашим согражданам, своим сегодняшним или же будущим, потенциальным духовным чадам, — в чем состоит изначальная суть российской государственности, на чем всегда держалась и крепла Россия, ради чего она возникла, существовала ранее и должна существовать теперь, на чем могут и должны быть основаны ее (соответственно — и каждого из нас) мощь и благоденствие.
Именно Российская Церковь-мученица, столь претерпевшая от коммунистических гонений, одной из важнейших и первостепеннейших своих задач должна поставить сейчас духовно-нравственное гражданское просвещение, а значит, и возрождение нации, — изо дня в день очищая ее душу живой и упорной проповедью о всей духовной отвратительности коммунистических идей, о всей лживости десятилетиями преподносившихся большевиками многовековой истории истинной Российской государственности. Она во весь голос должна сказать нашим гражданам всю правду о постоянном предательстве коммунистической верхушкой — ради шкурных своих интересов — и самой России, и русского народа; об открытых и потаенных зверствах большевиков, об оболванивании ими самой души народной, о том, наконец, что не насквозь фальшивый, лагерный или полулагерный «СССР», не воровски «приватизированная» некая «РФ», а тысячелетняя Русская земля, христианская Россия есть истинная сущность нашего Отечества, наша подлинная историческая Родина!
Как никогда прежде, нам необходимо ныне трезвое и ясное осознание того, что все мы почти на протяжении целого столетия оставались (а во многом — остаемся и сегодня) заложниками преступного и враждебного истинной России политического строя, искусственно (но очень искусно) навязанного нам как ее внешними, так и внутренними врагами. Без необходимой полноты знания обо всем этом, по мере сил и ранее доносимого до нас не в последнюю очередь именно Церковью, — мы не сможем ни возродить, ни, тем более, утвердить нашу творчески осмысленную, духовно полноценную и жизнеспособную государственность.
Поэтому Церковь и должна с особой ответственностью взять на себя сегодня дальнейшую нелегкую христиански-воспитательную миссию разъяснения русскому народу всей разрушительной неправды коммунистической идеологии, должна терпеливо и основательно способствовать росту понимания современными гражданами России, многие их которых до сих пор внутренне так и не очистились от яда коммунизма, его злобесной сущности, поставившей нашу страну в итоге на грань распада и гибели.
Такое духовное просвещение есть, безусловно, религиозная проблема, находящаяся в прямой компетенции Церкви!
Церковь, в лице наиболее авторитетных ее архипастырей и пастырей, призвана изо дня в день терпеливо и мудро, евангельски-осмысленно (и никто из подлинно русских людей не заподозрит ее в поверхностном политиканстве) вновь восстанавливать нравственный фундамент нации, объясняя современным, порой духовно растерянным своим чадам (а это — основная часть наших сограждан!), чем были «одержимы революционные поколения… чем одержимы коммунистические главари»
  / Ильин И.А. О революции // Ильин И.А. Собрание сочинений: Кто мы? О революции. О религиозном кризисе наших дней… С. 99/.
Прямой отеческий долг Церкви, обязанной быть нравственным вождем нации, — неустанно растолковывать и своей пастве, и, возможно, будущим своим чадам, ныне еще склонным порой — перед лицом сегодняшних жизненных трудностей — вновь идеализировать застарелые коммунистические басни, ту простую истину, что «…Революция есть как бы вихревой процесс, социальный бред взбесившихся от зависти, ненависти и властолюбия коммунистов; бред, которым они до известной степени удачно заражают рабочих, молодежь… крестьян. Этот бред есть сатанинский бред… Нельзя судить о сатане по той видимости, которую он сам втирал и втирает другим для ослепления и обмана (“коммунизм как народоправство, демократизация, новое социальное творчество, новая идея мирового размаха” и т. д.).
Надо научиться смотреть в глаза сатане. <…> Нужно [и, добавим от себя, этому просто обязана учить новых граждан России ее Церковь. — Г. М.] не просто рассудочное “иначе-думание”, а искреннее и страстное омерзение, отчаяние, раскаяние, перестроение своей души и своего духа, обновление личной духовной ткани в сфере правосознания, патриотизма, жизнеразумения, мировосприятия, воленаправления; надо приобрести новые и по-новому любимые предметы и цели жизни… Не совершившие этого обновления… те, кто не могут совершить его — суть конченые люди; те, кто не хотят совершить его — суть люди вредные, а в конечном итоге и преступные» , поскольку они пытаются вновь столкнуть Россию на путь большевизма, — того большевизма, в котором «революция открыто показала свое лицо: она есть система откровенной уголовщины, политическое злодейство, рискующее всем ради власти, чести и богатства. Коммунизм есть не просто химерический план осчастливления; это есть система порабощения и высасывания масс в руках новой социальной элиты»
  /Там же. С.101, 109, 124/.
Кроме Церкви, какой-либо другой, — не только духовно-истинной, но и государственнически-истинной, праведно-гражданственной, не номенклатурной, не фальшиво, «просоветски» патриотичной, не невежественно и одичало посткоммунистической, — другой такой общественной силы в России, способной нравственно ее преобразить, в ней нет!
Именно поэтому Церковь и должна сегодня не только традиционно обращаться со словом научения и увещания к отдельным своим, всегда драгоценным для нее в своей неповторимости, духовным чадам, но вновь стать, — как это бывало уже и прежде, — вещим и пророческим гласом подлинной Руси, гласом, «вопиющим» в сегодняшней ее «пустыне» о всей неправде и пока что полной государственной бессмыслице нашей жизни!
Общество ждет этого от Церкви и готово откликнуться — но только если голос ее окажется живым и правдивым, одновременно трезвым и горячим, мудро-оглядчивым, но, если требуется, и бесстрашным; причем сегодня он должен звучать не только под сводами храмов, не только с церковных амвонов, но в самой гуще народной жизни — по радио и на телевидении, в газетах и журналах, в музеях и театрах, на заводах и в больницах, в университетах и даже на стадионах! Так поступали две тысячи лет назад Апостолы Христовы, идя со всесокрушающей своей проповедью в мир, не боясь его и не брезгуя им, неся в него свет своего Небесного Учителя, — этого же ныне ждет от Церкви и всё еще блуждающая пока в своих послекоммунистических духовных потемках Россия…
Рассвет для нее наступит, вероятно, еще не скоро: пока еще не видно никаких государственно-осмысленных, решительных и последовательных усилий к тому ни со стороны власти, ни со стороны самого общества. Обновление же России возможно только при коренном изменении самих основ политики ее верхов, должной стать осознанно пророссийской, то есть принципиально и откровенно антикоммунистической и сугубо национальной. При этом, естественно, необходимо (пока!) учитывать реликты постсоветского общественного сознания, но без всякого заигрывания с ними (тем более — потакания им).
Российская власть (или скажем так: будущая российская власть) обязана — с опорой на лучшие, здравомыслящие, государственнически ориентированные силы нации — максимально содействовать повсеместному восстановлению подлинного, дореволюционного правосознания граждан, глубоко разрушенного и разложенного коммунистами за десятилетия их владычества.
Одновременно Церковь, — повторим это снова и снова, — в свою очередь, должна приступить к более последовательному и всеобъемлющему исполнению своего прямого, всенародного значения, долга — равно и небесного, и земного: вновь сеять повсюду семена христианской веры и истины, причем не в сердцах только определенного круга своих прихожан, но — всей нации, объявив полем своей спасительной миссии всю Россию, повсеместно возрождая в ней внутренне остающуюся родной для многих, пусть и полузабытую ими при большевиках, православную духовность.
Русский народ ждет окончательного выхода Церкви из того искусственного — поистине антиобщественного, антинационального характера — правового и психологического гетто, в которое ее загнали некогда коммунисты и откуда стремятся и сегодня не выпустить ее их последыши: одни —  в лице еще во многих местах «власть предержащих» атеистов, «на всякий случай» попрятавших или даже посжигавших свои партбилеты; другие — в лице демагогов-«демократов», охочих, точно так же, как и первые, до народного добра и прикрывающих свое воровство антигосударственными, по сути, конституциями.
Разве всем им нужен правдивый и обличительный голос Церкви?
Недаром в одном из своих выступлений Святейший Патриарх Алексий II был вынужден сказать — как о характере отношений Церкви с государством, так и о непрекращающихся попытках вновь ограничить общественную ее роль, следующее: «Церковь вела и ведет диалог с власть имущими по вопросам общенационального и вселенского значения, печалуясь о нуждах народа и свидетельствуя об ответственности правителей перед Богом, людьми и историей. Наши отношения с государством можно назвать критической солидарностью —  Церковь поддерживает власть во всяком добром деле, решительно противостоит попыткам ее ослабить, но одновременно возвышает свой пророческий голос, когда видит со стороны власти нравственно неоправданные поступки или бездействие в какой-либо важной области. Мы также продолжаем настаивать на утверждении роли Православия и других традиционных религий в жизни народа.
До сих пор окончательно не преодолено наследие времен тоталитарного атеизма, когда вера была почти отторгнута от сферы общественно значимых деяний. Появляются и новые богоборцы, которые хотели бы заключить Церковь в пределы храмовой ограды, сделать религию лишь “частным делом”, а материализм и секулярный гуманизм объявить единственно верными учениями, якобы придающими государству мировоззренческий нейтралитет».
Но ведь и сам наш православный народ всё еще продолжает пребывать в привычной для него еще с большевицких времен духовной, а отсюда и социально-политической, дрёме…
Как высказался по этому поводу современный российский философ, уже ранее цитировавшийся здесь проректор петербургского Института Богословия и Философии О. Иванов: «Удивительно, но сегодня многие православные считают, что первая и вторая Новозаветные заповеди (то есть о любви к Богу и о любви к людям. — Г. М.) невзаимосвязаны. Что можно любить Бога, не любя ближнего и не соотносясь с ним, не замечая его и не замечая страны, в которой ты живешь, не желая быть ее гражданином. Ибо политика есть то, когда ты участвуешь в общем деле, и когда ты видишь значение этого общего дела для себя. Политика это не борьба кланов или группировок за власть и за деньги, чем её сейчас представляют. Настоящая политика есть “полис” (греч. — Г. М.), совместное бытие, сосуществование деятельных личностей.
Смысл Церкви определен в Писании: “Вы соль земли”. Если в индивидуальном плане каждый из нас уже соотнесен с Богом и ему открыта перспектива осмысленной, то этот смысл должен осуществиться и в стране, в которой мы живем. Он должен осуществиться в нас, потому что мы принадлежим определенному государству, являемся гражданами этого государства, где спасается не наша единичная и абстрактная душа, а целостный человек. Спасение целостного человека возможно только при том, что мы в данном случае называем политикой. Политика сегодня, не исключаю, есть условие нашего спасения». А для успешного участия в ней ради воссоздания христианской России, заключает автор, Церкви «…Необходима любовь и воля. Нужно видеть вселенский смысл православия. Светильник высвобождается из-под спуда, если предмет, закрывающий его снимается… Необходимо собрать, аккуратно взрастить и сделать доступными обществу здоровые зерна, которые не были уничтожены в коммунистическом лихолетье… это именно сегодняшняя задача православного человека. Перед русскими православными в дореволюционное время такой задачи не вставало… Сейчас речь идет о существовании страны, поэтому эта тема становится первой».
Однако, увы, все еще продолжающееся откладывание правящими структурами Церкви решение этой самой прямой ее задачи (ибо речь здесь не о политике, а именно о духовном спасении целой нации!), все еще продолжающееся отсутствие у наших архипастырей активной общенациональной программы духовного воссоздания истинной России и христианского просвещения русского народа, — при вялой и неосновательной общей политике нынешней власти, не имеющей на своем пути ни ясных национально-патриотических, ни религиозно-духовных маяков, — предельно опасно для страны.
Такое положение чревато (и даже в не слишком отдаленном будущем — для этого не нужно быть пророком!) новыми социально-политическими бедами, обусловленными в значительной мере все еще продолжающейся духовной слепотой граждан России, — причем, вполне возможно, и с проявлениями повторных соблазнов до конца еще не уничтоженного в человеческих душах большевизма.
Неужели только тогда — лишь с очередной, окончательной волной разочарования нации в новой порции красной или розовой прокоммунистической лжи, вновь ввергнувшей страну в экономическую и политическую бездну (а, может быть, и в очередное море крови) — революция окончательно падет в народной душе?
Неужели и вправду «массы должны отреагировать до конца тот запас злобы, ненависти, жадности и посягания, который они внесли в революцию из эпохи крепостного права и который (им и себе на погибель) так долго и усердно разжигали русские революционеры и социалисты» ? Более того — как продолжает эти строки столь обильно цитировавшийся здесь Ив. Ильин, говоря далее вообще об условиях и путях преодоления революции в России: «…Массы могут быть доведены до глубокого, беспросветного отчаяния — до переутомления и истощения, до полного разочарования, апатии и прострации; до готовности на все, до согласия потерять все “завоевания революции”; до проклятий этим завоеваниям; до готовности умирать и убивать ради прекращения революции и ради ликвидации этих завоеваний.
Тогда начнется оздоровление. Тогда начнутся аккумулирующие попытки — выдвинуть освободителя, создать вождя и героя, доверить свою судьбу и спасение единой воле контрреволюционного диктатора».
Но не дай нам Бог пойти именно по такому, столь тяжкому, пути окончательного выздоровления всё еще больной советизмом Русской земли! Это, безусловно, — только самый-самый последний и самый трагический вариант разрешения революционной ситуации в России. Тем не менее в перспективе он  вполне возможен, поскольку противоречия, вызвавшие у нас перевороты 1917 года, и, тем более, накопившиеся за последующие десятилетия, всё еще остаются неразрешенными и даже, напротив, ещё более загнанными внутрь, чем прежде.
И это — естественный и закономерный результат почти векового коммунистического искривления естественного пути российского государства, отказавшегося на время, но остающегося призванным ведь и поныне (особенно — в условиях новейшей цивилизации!) быть все тем же последним «Третьим Римом», имеющим совершенно конкретное Божие задание: сохранить на земле Его Церковь в полноте вверенной ей Божественной Истины.
Еще неотвратимей, еще неотменимей этот духовный смысл возрождения и сохранения России (с тем, конечно же, единственным условием, что она вновь станет позиционировать себя как именно православное государство!) встает в условиях современной вселенской апостасии — то есть постепенном богоотступничестве человечества, отказе его от христианства.
Рассматривая внутренние интенции всей тысячелетней российской истории, волей-неволей приходишь к выводу об основной причине ее уникальности (и вывод этот следует неустанно повторять и повторять!), а именно: о неизменной сугубо религиозной ее подоснове. Но отсюда вполне естественно вытекает и вывод чисто практического свойства: вне выполнения нами издавна возложенной на нас Самим Богом задачи сохранения и свидетельствования православной христианской веры в мире (задачи, нашедшей выражение в концепции «Третьего Рима») само дальнейшее существование России представляется в целом не только мета-исторически бессмысленным и неадекватным, но даже и просто исторически (то есть попросту житейски) — абсолютно бесперспективным. И нечего будет удивляться, если Господь, относительно вскоре «закрывая» нас окончательно — как не выполнивших его задания, лишь скажет нам на прощание: «Простите, мы так не договаривались»…
Неужели все это неизбежно? Неужели Россия не сможет обойтись без новых бед, которые она, безусловно, закономерно заслужит, продолжая и далее свое нынешнее — в общественно-государственном смысле абсолютно нелепое, а лично для многих безбожно-бессмысленное, — существование?
И неужели мы вновь — как наши деды и прадеды — так и не прислушаемся к обличительно-скорбным словам святого Патриарха-исповедника Тихона, сказанным им еще в 1918 году: «Изнемогает наша Родина в тяжких муках, и нет врача, исцеляющего ее.
Где же причина этой длительной болезни, повергающей одних в уныние, других в отчаяние?
Вопросите вашу православную совесть, и в ней найдете ответ на этот мучительный вопрос. Грех, тяготеющий над нами, — скажет она вам, — вот сокровенный корень нашей болезни, вот источник всех наших бед и злоключений.
Грех растлил нашу землю, расслабил духовную и телесную мощь русских людей. Грех сделал то, что Господь, по слову пророка, отнял у нас и посох, и трость, и всякое подкрепление хлебом, храброго вождя и воина, судью и пророка, и прозорливого, и старца (Ис. 3, 1—2).
Грех помрачил наш народный разум, и вот мы ощупью ходим во тьме, без света, и шатаемся, как пьяные (Иов. 12, 25).
Грех разжег повсюду пламень страстей, вражду и злобу, и брат восстал на брата, тюрьмы наполнились узниками, земля упивается неповинной кровью, проливаемой братскою рукою, оскверняется насилием, грабежами, блудом и всякою нечистотою.
Из того же ядовитого источника греха вышел великий соблазн чувственных земных благ, которыми и прельстился наш народ, забыв об едином на потребу.
Мы не отвергли этого искушения, как отверг его Христос Спаситель в пустыне. Мы захотели создать рай на земле, но без Бога и Его святых заветов. Бог же поругаем не бывает. И вот мы алчем, жаждем и наготуем на земле, благословленной обильными дарами природы, и печать проклятия легла на самый народный труд и на все начинания рук наших…»
Действительно, все наши беды, — как результат фундаментального искажения самых основ российской государственности, — вполне закономерны.
Так неужели мы и далее окажемся не способны сколько-нибудь осмысленно и решительно вернуться с недавнего (но, к сожалению, еще не всеми прОклятого и забытого), внутренне преступного и совершенно бесперспективного коммуно-советского пути на путь непосредственно российский и даже в первую очередь — ответственно- и отзывчиво-русский? Неужели мы вновь не сумеем пойти в этом благом направлении, причем с использованием лишь вполне мирных — созидательных, а не разрушительно-революционных — средств?
Или же русские люди, проснувшись наконец от своего векового «советского» сна, очнувшись от фальшивого морока одновременно кровавой и гнилой коммунистической «идеи», все-таки скажут свое всенародное «Да!» заждавшейся их (ожидающей вот уже на протяжении почти что столетия!) Родине — Православной России?
Церковь Христова, «в ней же спасение», как и сама неумираемая, благодаря ей, небесная душа нашего Русского Отечества — Святая Русь — терпеливо надеются на прозрение сердца, на покаянное возвращение к ним своих, соблазненных некогда призраком «коммунистического рая», несчастных детей — всех тех, кого этот призрак и привел ныне к полнейшей духовной катастрофе и кто всё еще продолжает блуждать, по евангельскому слову, «на стране далече».
Никому так не дорог русский человек, как некогда и утвердившей само единство русского народа — его же Церкви.
И кому же еще так драгоценны наши души — как не нашей же собственной Церкви?
Кто как не она призывает всех нас вернуться наконец в свою несокрушимую церковную ограду — туда, где некогда и был рожден — через всеобщее Крещение Руси — русский народ?
С амвонов храмов слышим мы призывы к этому возвращению, звучащие из уст лучших наших православных пастырей, нелицеприятно говорящих нам всю правду о собственном нашем духовном падении и пребывании — на протяжении вот уже почти целого столетия — в состоянии евангельского «блудного сына», оставившего свой отчий дом.
Так неужели же останутся навек равнодушными, глухими, навсегда окаменевшими сердца тех, кто слышит такие простые, но исполненные истины слова взывающего к ним священника: «Мы с вами переживаем страшное время. Мы видим, что наша страна, Матерь наша, Россия, терзается внутренними неурядицами теми людьми зла, которым важны не честь, слава и благополучие России, а личная слава и властолюбие. Но они забывают, что миром правит Бог! Что есть Бог-Отец, что у России есть Заступница наша Усердная Матерь Божия… Сама жизнь, голод, страдания заставят одуматься каждого, презревшего веру человека, а если он будет упорствовать, Бог призовет к вразумлению, чтобы зло дальше не распространялось. И судьба русских людей — пример тому.
Зло всегда было и есть наказуемо…
Мы, дети России, отошли от своего святого призвания, от наших национальных святынь и получили вразумление в виде страдания и мучений нескольких поколений людей: одни погибли… другие мечутся в бездуховности… И Бог ждет, когда же, как блудный тот сын, проснется русский человек и пойдет по освященной дороге святых угодников, поймет, что без святого Православия нет и здоровой, Богу угодной жизни. Когда?!»
  / Протоиерей Василий Ермаков. Во имя спасения России… С. 16—17/.

Коммунистический строй распался отнюдь не вследствие одного только действия неких закулисных сил. Они, конечно же, сыграли здесь не последнюю роль, но не в них — сущностная причина гибели коммуно-советской власти и, как следствия этого, развала самого СССР. Тем более, что основная часть разрушителей — как раз сами коммунисты. Их верхушка способствовала такому распаду страны вполне сознательно и активно, а широкие слои коммунистических низов — своей полной, давно в них же и воспитанной большевицкими главарями, пассивностью.
Коммунистическую власть разъела ее собственная внутренняя ползучая гангрена, ибо гниение было изначально заложено в самой сути этой власти.
Сутью же ее был, как об этом сказал еще Святейший Патриарх Тихон, — давно копившийся грех человеческой злобы: «Грех… вот сокровенный корень нашей болезни, вот источник всех наших бед и злоключений».
Именно этот грех и это внутренне гниение содержались и в искусительном альянсе большевицкой власти с соблазненным ее лживыми посулами народом, чей дух на долгое время отравился ложным вид;нием коммунистического «рая»…
Однако по поводу построений любых земных «раев» подобного рода, созидавшихся  на всем протяжении XX века, другой Патриарх — Алексий II — высказался следующим образом (весьма схожим с обличительными словами святого Патриарха Тихона, ибо истина одна!): «…“Бывает страшное душевное состояние и отдельных лиц, и целых народов, такое состояние греха и нераскаянности, что отвращает совершенно от людей лице Господа”, — писал в начале минувшего века священномученик протоиерей Иоанн Восторгов. В предвоенные годы десятки народов были ослеплены горделивым замыслом создания “идеального общества”, в котором нет места Богу. Помраченные люди строили “рай” для одних и ад для других. В результате были принесены десятки миллионов человеческих жертв».
И параллельно с этим вопиющим результатом большевизма постепенно, исподволь, но постоянно определялся и другой результат — дальнейшее всё большее усугубление смертельной болезни советского государственного организма в целом. Это было растление духа — в безбожии самой власти и в ее основополагающей идеологии; это было жалкое прозябание зачастую вполне крепостнической по своей сути системы труда (вспомним лишенных даже по большей части своих паспортов колхозников), причем, как правило, с чрезвычайно нищенской оплатой (которая, при невозможности для большинства сравнить ее с зарплатами зарубежных развитых стран, казалась многим вполне приличной); это был медленный, но неуклонный распад всей системы экономики; наконец — полное разложение изначально безбожно-рабских основополагающих принципов коммуно-советской жизни вообще (без каких бы то ни было реальных свобод и прав человека, о которых большинство «советских людей» вовсе и не помышляло да и не имело никакого представления, порой искренне считая себя вполне «свободными»).
Вся жизнь, все жизненные силы нации десятилетиями уходили не на рост, не на расцвет ее народно-государственного организма, а на сопротивление постоянным хирургическим операциям над ним (особенно в довоенный период) — причем по пересадке совершенно чужеродных для него органов на место отсеченных, изначально для него естественных и природных.
Силы же власти, паразитировавшей на теле страны, в немалой степени и тратились на борьбу с пытавшимися время от времени регенерировать изначальными органами последней, а затем — при исподволь развивавшейся общей гангренозности самого этого коммуно-советского паразита — на постоянное самолечение, на поддержание хоть какой-то жизнедеятельности постбольшевизма, уже бесповоротно отравленного собственными ядами и обреченного на смерть по причине всеобщей его интоксикации…
И вот, когда последние силы этого коммуно-паразита иссякли, он завершил, наконец, свой долгий путь. Россия же, изнасилованная и изуродованная им, до сих пор все еще пребывает — в значительной своей части — в состоянии как бы некоего духовного оцепенения, не зная: ни куда пойти, ни где голову преклонить, ни как жить — и ради чего...
Но никто, кроме Церкви, не ответит ей на эти вопросы, и никто, кроме Церкви, не сможет пробудить ее к новой жизни — в том числе и от бессмысленного и, пожалуй, слишком уже затянувшегося «демократического» сна, того «сна разума, что порождает чудовищ»…



                4.  ВРЕМЯ НЕ ЖДЕТ:
                ПРИБЛИЖЕНИЕ К КАТАСТРОФЕ

Скажем прямо — времени на возвращение России к самой себе, к своему подлинному образу осталось не слишком много (вряд ли более одного — полутора десятилетий: дольше нашу духовную и техногенную слабость общемировой политико-экономический процесс «не вытерпит»!).
Сейчас сколько-нибудь масштабной созидательной российской экономики фактически не существует — она и не нужна при современной, преимущественно всё еще остающейся воровски-олигархической, системе владения национальными богатствами страны. Качай — и ладно! Сегодняшним хозяевам общероссийского капитала, жульнически ими у России отнятого, ей пока не возвращенного и ныне ей не принадлежащего, совершенно не нужен экономический рост — как не нужен и экономически независимый от «властей предержащих» подлинно русский хозяин: фермер, предприниматель-труженик, честный торговец, любой защищенный и законом, и самим законным и законопослушным обществом представитель среднего класса, любой настоящий гражданин-патриот России.
В результате — полный развал экономики и финансов, все более ускоряющаяся их деградация. В результате, денег — не в виде пресловутых бумажных миллиардов «стабилизационных фондов», которые при обвале нефтяных цен просвистятся за какой-нибудь год (если их еще отдадут американские второстепенные банковские структуры, в которые они вложены), а действительно «живых», вкладываемых в живое дело — в виде стабильных производственных мощностей, наукоемких и передовых по технологиям производств, развивающегося (а не загубленного, как ныне) сельского хозяйства и т. д. и т. п. — таких «денег» нет в нужном количестве ни у российских жителей, ни у государства.
Все национально-государственные сферы сколько-нибудь прибыльного хозяйствования  отданы совсем сторонним лицам, и их сверхприбыли уходят не на развитие общенационального производства, не на ремонт парового отопления в школах и больницах России, а на наглые покупки заграничных вилл, яхт, «золотых унитазов» и футбольных команд! Поистине, как говорил премудрый Соломон: «К чему сокровище в руках глупца? Для приобретения мудрости у него нет разума. Кто высоким делает свой дом, тот ищет разбиться…» (Притч. 17, 16).
И всё это и сегодня продолжающееся разграбление страны, увы, происходит при полном попустительстве власти — снизу и до самого верха, причем власти, считающей себя российской и на словах прокламирующей защиту национальных российских интересов, как и самог; русского народа.
В итоге же «нефтяные» и «газовые» накопления, стабилизационный «запас», о котором так часто говорили в последнее время, — на самом деле лишь капля в море по сравнению с той огромной финансовой «черной дырой», которая образовалась на месте государственного кармана: ведь нам уже теперь нужны сотни миллиардов, если не триллионы «УЕ» на хотя бы частичное восстановление утраченного, но скоро будут нужны и триллионов — уже десятки! Однако и на замену лопающихся труб центрального отопления, на сохранение хотя бы относительно бесплатного образования, на всенародные бесплатные поликлиники, на пособия и пенсии необходимый государственный капитал наращивается не за счет крутых процентов налогов для «богатых» монополистов (чуть ли не в геометрической прогрессии — как это происходит в развитых странах классического капитализма), не за счет творческого инвестирования и развития национального производства, а за счет всё того же нищающего населения — за счет вздувания цен: и вот уже нам грозят новой реформой оплаты ЖКХ, которая и так постоянно растет...
Демография страны ужасна (за последние десять лет население наше сократилось — как минимум — на семь миллионов!), но все повышающаяся смертность нации никого всерьез — до ощущения ее как национального ужаса — «наверху» не беспокоит… Это даже уже и не смертность, а «сверхсмертность», говоря о которой, экономист Д.С. Львов приводил следующие страшные цифры: «Ежегодно население страны сокращается на 800—850 тысяч человек…. Для нашей страны характерной чертой является именно сверхсмертность. Если в США, например, население, согласно прогнозам, увеличится к середине нового столетия более чем на 70 миллионов человек, то в нашей стране оно может уменьшиться на 40—45 миллионов (при этом собственно русских — представителей так называемой титульной нации — останется не более 40 процентов). Спрашивается, для кого тогда проводятся все эти реформы в России?»
Однако государственную власть это, по большому счёту, мало волнует. Здравоохранение продолжает разоряться, социальные программы все более и более сокращаются, а финансирование их нищает — как отнюдь не становится зажиточней и подавляющая часть наших сограждан. Единичные же разовые вливания (притом не слишком уж и значительных сумм) в социальную сферу государственной ответственности, обычно связываемые у нас — из чисто политиканских соображений — с предвыборными «пиарами» и различными поверхностными «умиротворениями» электората, никакой погоды здесь не делают и серьезных положительных изменений, разумеется, принести не могут (вот уже, кажется, и липовые «нацпроекты» перестали «пиарить» — а шуму-то, шуму-то сколько было!).
Церковь неоднократно пыталась обратить внимание власти на наш демографический кризис и его катастрофические последствия для самого существования России, — кризис, являющийся непосредственным итогом массового (и духовно-нравственного, и прямого экономического) обнищания народа.
Но пока всё безрезультатно. Увещаний Церкви власть — с приятной улыбкой — предпочитает не замечать.
Вот некоторое время назад раздался еще один - церковный - голос по поводу известного «демографического креста».
Так, касаясь проблемы вымирания русской нации и надеясь на пробуждение у нас наконец российского государственного разума, известный православный миссионер, диакон Андрей Кураев, призвал в одной из своих статей и власть, и всё российское общество осознать наконец наши поистине смертельные перспективы — для того, чтобы соответствующим образом кардинально изменить все приоритеты национальной внутренней политики. Диакон Андрей заявил тогда, в частности: «Память о возможной скорой и математически предсказуемой смерти русского народа и России должна стать политическим, образовательным и богословским императивом, определяющим экономическую, военную, школьную, культурную и миссионерскую политику. Это то “сбережение народа”, о котором давно уже говорит Солженицын. Он ведь тоже миссионер».
Однако и поныне в России — одно за другим меняются только правительства глухих… И вот вопиющий результат «деятельности» нынешней власти: 36 миллионов (четверть населения России), «живущие» на доход ниже прожиточного минимума!
Но не о таковых ли глухих сказал Господь устами святого пророка Своего Захарии: «…они не хотели внимать, отворотились от Меня, и уши свои отяготили, чтобы не слышать. И сердце свое окаменили, чтобы не слышать закона и слов, которые посылал Господь…» (Зах. 7, 11–12.).
Результат же такой их глухоты не раз уже оказывался печален для всех: «Я развеял их по всем народам… и земля сия опустела после них, так что никто не ходил по ней ни взад, ни вперед, и они сделали вожделенную страну пустынею» (Зах. 7, 14).
Слова эти — Господни слова, а потому «срока давности» не имеют. И призывы Его, и грозные предупреждения звучали уже десятки веков назад и осуществлялись уже не раз… Но точно так же непреходящи они и сейчас: и это к вам обращены они сегодня, господа Кудрины, Миллеры, Потанины, Абрамовичи, и ко всем вам подобным, — точно так же, как и к вам, господа президенты, неустанно клянущиеся в якобы самой истинной верности своему народу!
…Однако вернемся от грозных библейских инвектив к современной нашей печальной прозе — к анализу сегодняшнего социально-экономического положения России, принадлежащего перу академика Д. Львова.
Как продолжает он в уже цитировавшейся чуть выше своей статье: «Бедность становится самовоспроизводящимся фактором… И так будет до тех пор, пока мы не сумеем принципиально изменить сложившуюся систему распределения совокупного дохода России. Систему, которая позволяет ничтожному меньшинству приумножать свои доходы за счёт разорения подавляющего большинства, реально создающего материальные богатства страны. По нашим оценкам, за годы реформ за границу было вывезено около 500 миллиардов долларов. Ежегодно из страны продолжает вывозиться (легально и нелегально) более 25 миллиардов долларов. Так вот, для решения проблемы бедности необходимо было, по существу, уменьшить этот поток всего на одну треть! Но этого не сделано до сих пор».
Сегодняшнее государственная власть по отношению к основной части российского народа, желает она того или нет, — фактически продолжает оставаться (и это в "лучшем" случае) дезертиром!
Находясь всё еще в достаточном послушании олигархам всех мастей (постпартийно-комсомолистским, залогово-аукционным, «силовым») и их многочисленной клике, российское чиновничество «тихой сапой» почти уже вывело само государство из основополагающих сфер стандартной, общепринятой государственной (в первую очередь — направляющей и регулирующей) жизнедеятельности — из экономики, производства, во многом даже и из военно-оборонного комплекса, из области науки и культуры; само же правительство стремится постепенно вывести государство и из области здравоохранения и социального обеспечения.
Фактически можно признать, что нынешняя «власть» во всероссийском масштабе — и центральная, и особенно на местах (порой сознательно, порой  вынужденно) — является во многом послушным орудием в руках различных отраслевых, финансовых, силовых групп, а то и попросту местной криминальной «братвы». Особенно цетральная власть чаще всего «на полном серьезе» изображает собой конституционное, очень ответственное и очень государственное, так называемое «российское» правительство — стараясь при этом посолиднее «надувать щеки», выглядеть и поумней, и как можно поозабоченней первостепенными проблемами народного бытия. Особенно же «красиво» всё «это» старается выглядеть на фоне кремлевских позолоченных анфилад и ряженых «под ампир» гвардейцев!
Однако тем и кончается вся «имперскость» нашей госвласти…
За всей этой парадной мишурой («шумим, братцы, шумим!») скрывается всего лишь одна простая, но весьма прискорбная истина: на самом деле эта власть только "как бы правит", но в живой экономической реальности, в глобальном общероссийски-хозяйственном масштабе ровно ничем не управляет! Еще - туда-сюда — она может выполнять отдельные поручения внешнеэкономического характера, даваемые ей время от времени ее хозяевами — теми самыми 0,001% «наших» граждан «в эрэфовском законе». Ну а насчет остального — извините…
И потому все мы, подобно древним разоренным иудеям, можем, вместе с пророком Божиим Иоилем, воскликнуть: «…внимайте все жители земли сей: бывало ли такое во дни ваши, или во дни отцов ваших?...Опустошено поле, сетует земля; ибо истреблен хлеб… Не пред нашими ли глазами отнимается пища, от дома Бога нашего — веселье и радость?.. опустели житницы, разрушены кладовые… уныло ходят стада… ибо нет для них пажити» и «близок — день тьмы и мрака» (Иоил, 1, 2, 10, 16–18 и 2, 1)!
И разве такая власть — с её до сих пор узко групповым, а отнюдь не всенародным «государством», власть, призванная в целом всё также блюсти интересы всё тех же новоявленных, проросших со скоростью поганок, совкапиталистов, — разве она реально и всерьез заинтересована в увеличении расходов на саму страну: на ее образование, на ее науку, культуру, медицину, социальные нужды?
Правительственные разговоры о «социалке» есть одно сплошное лицемерие, чистый спектакль и политический камуфляж, есть лишь попытка — причем с абсолютно негодными средствами — хоть как-то успокоить и усыпить общественное мнение, утихомирить общественные страсти и всплески вполне законного недовольства.
За всем этим стоит, конечно же, отнюдь не сколько-нибудь последовательная и искренняя любовь к народу (когда ты готов оторвать от себя для него последний кусок!), а лишь желание хоть как-то сглаживать время от времени острые углы нашей внутриэкономической бандитской жизни и по возможности гасить справедливый гнев обобранной в целом нации!
Именно такова постоянная политика нынешнего проолигархического правительства «Эрэфии», во многом — и Думы, и пока, увы, самих «президентов», быть может, и наиболее ответственно настроенных из всех них, но всё ещё явно никак не решающихся принимать кардинальные и волевые, единственно спасительные сейчас для России, государственные решения - и, пожалуй, явно к тому не способных.
Более того, можно быть совершенно уверенным в том, что этого, конечно же, и не произойдет — пока верховная президентская или какая-либо иная власть не придет к выводу о необходимости опереться для проведения подобных исторических преобразований непосредственно на российский народ, а будет продолжать сохранять абсолютно бесперспективную для страны свою связь с малоконструктивной, политически и экономически малообразованной, но предельно хищнической прежней коммунистической номенклатурой и ее последышами, — со всеми этими перекрасившихся в «поборников свободы и демократии» «цекистами» и «чекистами» — и псевдодемократами и псевдопатриотами.
И абсолютно прав был в своем горестном приговоре нашей власти не раз уже упоминавшийся здесь В. Курбатов, честным писательским словом так прямо и сказавший (он имел в виду правительство 1992 года, но разве в коренном отношении, в самом непосредственном своем отношении к народу России сегодняшнее — чем-то отличается от того?), что такое «правительство, при котором гроб стоит в два раза больше старушечьей пенсии (да и в два ли?), не имеет права на существование [выделено мной. — Г. М.]» !
И как это в полной мере было справедливым касательно правительственных ставленников Ельцина, так почти в той же самой мере столь же прилагаемо и ко всем последующим — вплоть до последнего, ибо дело в системе в целом… Именно ее-то и следует круто ломать в самое ближайшее время! Терпение нации может оказаться и на исходе — для этого достаточно любой, вовсе, быть может, никем пока и не ожидаемой, но достаточно серьезно заискрившей очередной экономической неувязки.
Не претендуя на точность политического анализа ситуации, сложившейся, например, вокруг В. Путина, приведем мнение по этому поводу человека, весьма сведущего в подобных вопросах, а именно — политолога-журналиста А. Ципко, подводившего уже весной 2002 г. некий предварительный политический итог деятельности президента.
Относительно, увы, как мы видим, никак не оправдавшихся надежд на принципиальные перемены в жизни страны при этом президенте, так и оставшемся заложником псевдодемократических политиканов и олигархических групп — теперь уже в значительной мере «силового» характера, А. Ципко высказывался тогда весьма критично, но, думается, совершенно справедливо. Особенно — в отношении важной роли, всё ещё сохраняющейся и поныне, теневых политических сил идейно-либертарианского характера (в духе, например, бывшего «СПС» — «Союза правых сил»): «Вся серьезность ситуации состоит в том, что СПС у нас — это не просто одна из российских либеральных партий… Партия Чубайса — Гайдара — это орден меченосцев радикальной демократии, это на самом деле правящая партия, это становой хребет политического режима, в рамках которого развивается Россия после августа 1991 года… Не следует забывать, что именно… Егор Гайдар и Чубайс заставили Ельцина совершить государственный переворот и разогнать демократически выбранный Съезд народных депутатов России осенью 1993 года.
По существу, — как трезво оценил политическую ситуацию в Кремле автор статьи, — ничего не изменилось для СПС и при Путине. [Фактически все тот же] СПС [с его хищнически-эгоистической идеологией и непомерной лукавой жадностью, прикрываемой словесной шелухой демагогически-популистского либерализма] был и остается интеллектуальным штабом российского правительства. Партия [подельники] Чубайса контролируют определяющий экономический блок правительства. Герман Греф куда больше является человеком Гайдара, чем человеком Путина. Путин проводил в 2001 году курс, разрабатываемый командой Гайдара. Все эксперты, обслуживающие Путина, не только исповедуют идеологию СПС, но и больны ее пристрастиями… Финансовые потоки России, ее основные богатства контролируют предприниматели, тесно связанные с СПС [точнее, - тем более на сегодняшний день, — с мировоззренческими и политико-экономическими установками гайдаровско-чубайсовского типа. — Г. М.]…
В сущности, и популярность, и властный ресурс Путина до последнего времени были средством продолжения реформ Гайдара и Чубайса. А депутаты “Единства”, которые так дорожат своей близостью к Кремлю и Путину, являются тем же, чем были профсоюзы при коммунистах, то есть “приводным ремнем СПС”. Сейчас на эту роль “приводного ремня СПС” согласилась “Единая Россия”… [т. е. жулики, заметим, всё те же]
Таковы политические реалии. Нами правит партия, которую поддерживает всего лишь несколько процентов населения [здесь уже речь вновь идет не о «Единой России», являющейся псевдопатриотической ширмой для реальных закулисных действий власти, а о канувшем в политическую Лету антинародном «Союзе правых сил», проолигархически-монополистскими принципами которого, однако, и по сей день продолжает руководствоваться нынешнее правительство Медведева–Путина. — Г. М.]. Нами правит партия, которая откровенно враждебна российской государственности. Партия абсолютного меньшинства России контролирует будущее абсолютного большинства населения нашей страны… политический режим, основными мыслителями и основными игроками которого являются люди, во многом чужеродные стране, не имеет будущего. Тут что-то должно измениться… И если Путин всерьез озабочен судьбой России, он должен что-то делать, менять что-то в устоях сложившегося режима».
Безусловно, некоторые сдвиги в сторону от идеологии СПС в Кремле, слава Богу, со временем произошли, но мало что изменилось в конкретной глобальной политике, не говоря уж об экономике.
Ведь целостной концепции самОй российской государственности — как выражения определенной и ясной всем духовной идеологии — и поныне не существует! Сегодняшние политические одежды страны — все из клочков, из обрывков: то из обрывков внешне (и не более того!) «русопятских» (псевдорусских и псевдоправославных) идеологических кафтанов и риз, то из либертарианских (убого и бесконечно архаичных —  «просвещенческих»), но опять же обрывков; и всё это ещё к тому же более чем наполовину подшито снизу прежними идеологическими «совковыми» обносками.
Внятная государственная идеология национально-традиционной — а не прежней, временно коммуно-советской — России и сегодня у нас всё еще полностью отсутствует!
Для духовно-нравственного прозрения нации именно в этом направлении государством пока ровным счётом ничего не делается.
Наблюдаемая же ныне попытка скрещения (патологического — и в духовном, и в политическом отношениях) «идеи» полусоветского гимна с «идеей» храма Христа Спасителя может породить только абсолютно недееспособного идеологического уродца.
Этот политиканский винегрет может с одобрением встретить на своем идейно-беспринципном застолье Государственная Дума, всё еще состоящая в основной массе из бывших партийно-советских номенклатурщиков; но образующаяся ныне новая формация русских патриотов, новой русской нации будущего с такой двойственной и духовно двусмысленной идеологией далеко не уйдет. И с подобным раздвоением государственного политического сознания (со стремлением как-то еще потрафить психологии уже уходящего поколения бывших «советских людей» — ради мифического умиротворения нации) уже пора решительно кончать: всё это отнюдь не подвигает народ на возрождение своей подлинной многовековой системы традиционных ценностей, а, напротив, только расслаивает его сознание и демобилизует его тысячелетний национальный дух.
Никто не собирается отказываться от немалых всенародных свершений, имевших место и в эпоху советизма. Но все мы (и особенно подрастающее поколение, будущие строители великой России) должны твердо знать и понимать, что всё эти победы и достижения достигались вопреки коммуно-советскому игу — изначальной страшной ценой долгих народных мук и миллионов жертв, приносившихся адскому молоху коммунизма. Позже — ценой этого стала постепенная деградация национального самосознания, долгое время отравлявшегося большевицкою ложью, и нарочито культивировавшаяся большевицкими же заправилами расколотость и атомизация как русского народа, так и всего многонационального российского общества в целом.
На внедрение ясного представления обо всем этом в современное национальное самосознание государство должно было бы уже сегодня бросить самые активные силы подлинно патриотически настроенных идеологов, должно было бы разработать соответствующие общенациональные программы духовно-нравственного и историко-политического просвещения нации, решительно и национально-осмысленно вырвать наконец ядовитые корни и любые реликты (символы, памятники, названия улиц и городов и т. п.) коммунистического прошлого из нашей российской жизни — так, как это было сделано, например в послевоенной Германии в отношении символов фашизма! Но пока, увы, в этом направлении не делается ровным счетом ничего.
Однако до тех пор, пока  мы не рассчитаемся наконец с нашим, во многом позорным, коммунистическим прошлым, мы не сможем выработать никакой новой идеологии, никакой современной «русской идеи» — и сама нынешняя наша жизнь подтверждает нам это каждый день.
Итак, повторим, сегодня у правящих кругов России нет никакой четко выраженной государственной идеологии. В силу этого, естественно, не существует и не может существовать также и никакой внятной и целенаправленной экономической программы России: налицо всё та же фальшивая и предельно двусмысленная и нерешительная политика, всё столь же никак не могущая, наконец, необходимо жестко определиться в своих положительных приоритетах, персональная верховная власть и всё те же — по большей части совершенно гоголевские «ревизоровские» типажи! — знакомые личины в правительстве… И в значительной мере — типологически, по отношению к России — всё те же прежние закулисные кукловоды!
И если СПС и ему подобные партии и партийки сегодня в политическом смысле тихо скончались или кончаются, то само-то дело их вполне пока продолжает жить, если не процветать: и результаты этого дела — всё такая же полунищая и всё еще слабая Россия — налицо. Решительного, принципиального «правого»  (разумеется в подлинном смысле этого слова, в не в перевернуто СПС-ном) поворота так и не произошло и, похоже, пока не предвидится.
…Впрочем, мало что поменялось у нас — и за целое столетие.
Еще Н. Бердяев, напуганный революцией и ее страшными последствиями для России, со вполне понятным отвращением давным-давно отмечал трагикомическую «гоголевость» нашей послереволюционной российской жизни, которая во многом остается точно такой же и сегодня: «Нет уже самодержавия, а русская тьма и русское зло остались… Взятка расцвела еще больше, чем когда-либо. Происходит грандиозная нажива на революции. Сцены из Гоголя разыгрываются на каждом шагу в революционной России… Нет уже самодержавия, а Россия по-прежнему полна мертвыми душами, по-прежнему происходит торг ими… Революционный Хлестаков является в новом костюме и иначе себя именует. Но сущность остается той же. Тридцать пять тысяч курьеров могут быть представителями «совета рабочих и солдатских депутатов». Но это не меняет дела. В основе лежит старая русская ложь и обман, увиденные Гоголем… Личина подменяет личность. Повсюду маски и двойники, гримасы и клочья человека. Изолгание бытия правит революцией… на лжи можно построить самые смелые революции» .
Но и не к нашему ли точно так же времени (и не к «революции» ли начала 1990-х) относятся все эти сетования Бердяева на гоголевские «хари и морды»?
Столько лет прошло со времени написания этих строк, столько гроз пронеслось над Россией, а ведь, кажется, они выговорены только сегодня. И нередко те же вокруг личины — посмотрите на значительную часть этого правительства, посмотрите на большинство этих депутатов…
И — как и прежде — толком ничего для возрождения и укрепления страны не делается!
Наверху — равнодушные почти ко всему подлинно живому в стране «олигархи» (в том числе и «нео» — второго призыва), ниже — достаточно пока послушные очередные исполнители всеопределяющей ныне в России олигархической (а отнюдь не народной) воли президенты (что «В.П.», что «Д.М.»), еще ниже — мы все, страна. И реально, по большому счету, в ней, кроме выкачивания нефти и газа да обработки руд, не делается ничего — какие уж там благие реформы, какие «национальные программы» (по методу «тришкина кафтана»?)!
А если таковые и начинают вдруг — чаще «с перепугу» — проводить, то уж такие и таким образом, что лучше бы начальство, принимая во внимание известные самообличительные присказки господина Черномырдина (помните: «хотели — как лучше, а вышло — как всегда»?), продолжало ничего не делать… Ибо за всеми этими «национальными программами» не стоит ничего, кроме правительственной мелкой суеты и экономических «мыльных пузырей» (с рекламой их со стороны правительственных же «пиарщиков») — в русле предвыборных заигрываний с «электоратом»…
Дальнейшее разрушение национальной экономики продолжает идти на всех парах — под успокоительные разглагольствования о вышеупомянутых ничтожных «программах» — и всё убыстряющимися темпами… Чт; стране — до якобы 6-8 процентного роста ее ВВП, если рост этот обеспечен (если вообще реально обеспечен) только преимущественно за счет развития нефтянки, газопроводов и торговли другими российскими ресурсами? Тем более, что рост этот ныне в любом случае не превышает 2,5-3 %!
А где наша промышленность, где технологии, где российские товары народного потребления, где, наконец, наше сельское хозяйство, ныне затравленное местными «агро-баронами» и постепенно деградирующее из-за аппетитов менеджеров-перекупщиков сельскохозяйственной продукции — естественно мафиозного типа, причем на всех уровнях ее закупки и реализации?
Сегодня у государства практически нет хлеба, нет зерна, ибо те 80—85 миллионов тонн зерновых, что худо-бедно производятся ныне в «РФ», закупает не государство, а частные мафиозные зернооператоры, фактически трейдеры, покупающие, по сути, за копейки, а затем продающие за рубли (а теперь, похоже, уже и за десяки!); госзаказов же на зерно с гарантированными ценами, которые бы обеспечили необходимую норму рентабельности труда сельхозпроизводителей, не существует вовсе. При этом и наши нынешние сиамские братья-президенты, и госдумовцы громогласно вещают о своей заботе о «дорогих россиянах», но ввести госмонополию на то же зерно даже и не пытаются: бандитский капиталим «Эрэфии»  намертво сжимает их всех в своих паучьих объятиях… А цены на хлеб растут — как на дрожжах!
…Еще более скорость общей экономической деградации России увеличится при возможном вступлении России в ВТО (причем на условиях основных заправил последнего!), что явится не только актом чисто проолигархического, антинационального проституирования со стороны наших нынешних властных структур и прямым предательством подлинных интересов Русской земли, но в значительной мере окажется экономическим ножом — причем отнюдь не в спину, а прямо в самое сердце российской национальной экономики, российского научного развития, российского производства (в целом) и уже полузагубленного сельского хозяйства (в частности), в результате же, в самом прямом смысле — ударом по всей безопасности нашей страны!
В глобальном отношении никакого развития и роста отечественного продукта, отечественного производства не происходит вовсе. Наоборот, создаются все условия (и в конкретной каждодневной правительственной политике, и на законодательном уровне) для постепенного удушения и свертывания последнего, ибо в его развитии, как равно и в развитии соответствующего экономического законодательства, таится истинная — экономическая! — свобода всех национально, подлинно государственно мыслящих российских предпринимателей, производителей фундаментального, не подчиненного никаким веяниям временных экономических конъюнктур, реального валового продукта. При усилении же свободы таких реальных предпринимателей и их производств (и, соответственно, реальном же росте экономики России) власть олигархии окажется значительно ущемленной, на что она, естественно, идти никак не желает…
Сидящим на энергетической игле не до развития национальных производств и общероссийского хозяйства, как точно также и не до соответствия форм его существования мировым общеэкономическим законам. Поэтому, если положение в сфере производства будет сохраняться таким же и далее, экономическая абсолютная «черная дыра», можно быть уверенным, нам безусловно обеспечена. И никакие нефтедоллары (которые всегда имеют и оборотную, потенциально разрушительную силу) тут не помогут! Мировой финансовый кризис, о возможности которого всё чаще говорят ныне ведущие зарубежные экономисты, способен уничтожить подобную нефтегазовую основу российской экономики в считанные минуты: мы в самом прямом экономическом смысле в любой момент можем «вылететь в трубу»!
В частности, о характере, например, предкризисных настроений на Западе и о возможных глобальных последствиях самого кризиса один из российских политологов пишет сегодня так: «Пессимисты предсказывают крах доллара и последующий мировой финансовый кризис…
Высокие цены на нефть подталкивают рост инфляции в США. В этом же направлении работают огромные расходы на войну в Ираке и Афганистане и растущий дефицит федерального бюджета. Астрономический внутренний и внешний долг несет в себе угрозу резкой (на десятки процентов) девальвации доллара, о чем уже предупредил министр финансов США Джон Сноу. А инфляция вкупе с повышением ставок по кредитам вскоре может негативно отразиться на рынке недвижимости и потребительском спросе — двух китах американской экономики. Если в Америке резко упадет спрос, это будет означать мировой кризис перепроизводства. Обвалятся цены на главные экспортные товары всех ведущих стран. Россия, к примеру, может недосчитаться миллиардов нефтедолларов.
Буря, как уже часто бывало, обещает грянуть совершенно неожиданно…»
 Кризис же на Западе немедленно и непременно — при отсутствии в современной России реально масштабного, притом необходимо технически-развитого производства всех видов и сколько-нибудь продуманной (и также реальной инвестиционной политики) — аукнется и у нас. Но, увы, чтобы предотвратить это — делается пока позорно мало: нельзя же считать действительно продуманной и подлинно перспективной страховкой против подобных возможных кризисных факторов мертвящую, чисто гоголевскую «плюшкинскую» политику накачивания пресловутого Стабилизационного фонда (ныне разделенного на Резервный фонд и Фонд национального благосостояния)…
Точно такая же экономическая картина и в сфере социальной. Например, трудно (если возможно вообще) найти где-либо еще налоговую систему, подобную российской — со шкалой, в процентном исчислении уравнивающей налоговое бремя миллиардеров-олигархов и последних подзаборных «бомжей»!
Именно от государства (в случае подлинно правового государства), как известно, зависит налоговая политика, которая где «худо-бедно», а где и очень «богато», но всегда нацелена обязательно и на решение социальных задач. Но разве такова картина в России? Чт;, в создании соответствующей социально справедливой налоговой шкалы имеются какие-либо проблемы и трудности?
Да в мире, в Европе, в США — везде существуют сотни разработанных механизмов и определены все оптимальнейшие принципы и параметры! Была бы только добрая воля их использовать — и в течение недели вся налоговая политика могла быть поставлена с головы на ноги. Но вот воли-то как раз тут и нет! Нет ее ни у Думы, ни у правительства, не нашлось ее — после всех благих патриотических посулов в течение целых восьми лет — и у В. Путина!
Мыслимо ли в сравнительно «нормальном» обществе развитой «западной экономики», где даже правительство не смеет лоббировать интересы олигархов в области налоговой политики, подобное же автоматическое процентное уравнение налогооблажения?
Об этом колоссальном, на общегосударственном уровне узаконенном, антинародном налоговом жульничестве, покрываемом у нас и главами правительств, и президентами, один из известных современных политобозревателей Ю. Болдырев пишет, например, так: «Сколько у нас заплатит подоходный налог каждый член Совета директоров РАО ЕЭС России (полугосударственного (!) предприятия ) с миллиона долларов, получаемого по итогам года сверх основной зарплаты? Сто тридцать тысяч долларов. А сколько он же заплатил бы с таких сверхдоходов в США или в практически любой европейской стране? Минимум в три раза больше. Разница около 250 тысяч… И это только с одного члена Совета директоров одного только РАО ЕЭС! Причем ежегодно.
И, обратите внимание, я говорю не о революционной законности, не о том, что надо всё “отнять и поделить”. Речь о механизмах минимальной справедливости, которые эффективно действуют в самых что ни на есть капиталистических странах. У них механизмы есть. У нас — нет. И даже от тех, что еще остались, спешим отказаться» .
То же — и в отношении налога на наследство: «В странах Запада, на которые мы якобы равняемся, наследство, сравнительно небольшое по стоимости, облагается налогами минимально, крупное же — существенно. Например, в США наследство, если не ошибаюсь, до полумиллиона долларов… налогом не облагается вообще, зато более крупные состояния облагаются по прогрессивной шкале» . Однако у наших феодалов, изображающих из себя «капиталистов» — не так! Ведь и новейший российский закон об отмене налога на любые размеры наследства есть на самом деле отнюдь не следствие любви к малообеспеченным гражданам, а всего лишь очередная лазейка для власть имущих уклониться от своего социального долга, не отчисляя государству и его беднейшим слоям значительных сумм из своего — и так воровски добытого — непропорционально огромного капитала!
И, как с горечью завершает свою статью Ю. Болдырев, «только в совершенно оболваненной, растленной, морально побежденной стране, с полным отсутствием минимальной солидарности между гражданами можно публично диктовать обществу отказ от ключевых достижений современной цивилизации: от прогрессивного подоходного налогооблажения (обложения сверхдоходов в кратно б;льших размерах, нежели доходов средних и низких); от возможности в течение длительного времени предъявлять претензии по имущественным сделкам (ведь у богатых возможностей сжульничать — что-то незаконно отторгнуть у общества и на какое-то время запутать следы — несопоставимо больше; соответственно во Франции этот срок — 30 лет, у нас же предлагается — 3 года!); наконец, от масштабного налогооблажения наследования крупных состояний (во Франции налог на наследование крупных состояний — 40 процентов)…»
Глядя на все эти наши внутри«эрэфовские» мерзости, оценивая их, читая о них, хочешь дать всем им, всей этой страшной и позорной картине адекватное и емкое название — и на память все время приходят, все повторяются давние, незабвенные и горькие слова, сказанные еще в 1917 году (уже на самом пороге гибели прежней великой России) ее Государем: «Кругом измена, и трусость, и обман»… И сегодня мы можем наблюдать постепенное ежедневное умирание России — при почти полном реальном бездействии власти… Где — Дума? Где — ответственное правительство? Где же, наконец, и  господа президенты?
И, действительно: что видим мы вокруг?
Неутолимая жажда преступной наживы — у новоиспеченных «капиталистов», полное ограбление и духовный шок — у некогда великого и отнюдь не нищего народа… Погибающие деревни… Сознательно разлагаемые в нравственном отношении и бездумно соглашающиеся на это города… Социальная ткань страны трещит и рвется немилосердно. Межчеловеческие связи становятся все более эфемерными, и случающиеся отдельные проявления единства людей чаще бывают основаны отнюдь не на положительных, а преимущественно на отрицательных сторонах нашей жизни: «единение» это проявляется, увы, то в мафиозных группировках, то в политиканских, лоббистских партиях и партийках, то во всеобщем, «едином» мздоимстве эгоистичного и хищного чиновничества, то в процессе поддержки всеобщей лжи — в средствах нынешних, преимущественно проституирующих (и чрезвычайно в этом «единых»), СМИ.
Вот уже который год, на глазах у всех — у Думы, у правительства, у президентов, наконец, у нас самих! — Россия медленно (в силу огромности самого своего организма, подвергающегося внутреннему разложению), но тем не менее неумолимо приближается к национальной системной катастрофе! И уже через несколько лет, судя по мнению экспертов-экономистов и политиков-футурологов, катастрофа эта может стать почти что и необратимой…
Спасти страну может теперь только пробудившаяся в конце концов от вековой спячки воля народа, утвержденная на традиционных российских ценностях — на православной вере (с ее институтом внутренней ответственности всех перед Богом, а потому и друг перед другом), на любви к Отечеству и на элементарной человеческой справедливости (опять же — по Богу, а не по лживым безбожным идеям извечно мимикрирующих лукавых «строителей коммунизма»). Последние тоже неисправимы — и вновь призывают нас к революциям. Но это мы уже проходили.
И здесь, пожалуй, для дополнительной характеристики политического момента стоит привести довольно злые, но вполне в данном случае объективные слова одного из современных «либертарианствующих» политологов — Б. Мазо, абсолютно в данном случае справедливо утверждающего: «Поверить, что коммунисты трансформировались и добровольно встали в ряды остальных партий, которые признают свободные демократические выборы и незыблемость частной собственности, могут только люди, коммунистического правления не пережившие.
Практически семь десятков лет правления коммунистической элите явно пришлись по вкусу. А ведь советский народ… и каждый конкретный его представитель, который в богатой ресурсами стране остался нищим, ничему не научился. Ни кровавые разборки гражданской войны, ни коллективизация, ни голод, ни сталинские лагеря и чистки, ни хрущевские очереди за мукой, ни брежневские пустые прилавки ума не прибавили. Прошло полтора десятка лет, и уже от демократических преобразований и капиталистического оскала электорат устал и, прежде всего, незащищенные социально…
Если действия власти будут и дальше плодить эту озлобленную часть общества, то по нотам «оранжевых» революций смогут сыграть красные лидеры. У них есть опыт возглавлять и направлять недовольство толпы… Они не скупятся на обещания и не боятся крови… Они твердо знают, что цель оправдывает средства, и если враг не сдается, его убивают. Для построения общества светлого будущего всех времен и народов — двух основополагающих максим вполне достаточно… Реанимации подвергнется миф о всеобщем равенстве, справедливости и колбасе за 2 руб. 20 коп. А у него очень много латентных почитателей, которые по зову горна и барабана переходят в активную стадию и маршируют строем» . Завершает же автор свои нелицеприятные, однако вполне реалистичные инвективы весьма полезным и разумным (пусть и граничащим с политическим цинизмом) призывом: «Господа из правительства, если у вас еще не полностью мозги заплыли нефтяным жирком, наращивайте сальце и у других гусей. Они погалдят, но предпочтут беречь собственное гнездышко, если там окажется тепло, сыто и уютно».

Однако действительность наша, особенно если рассматривать ее с духовной точки зрения, — уже настолько тяжка и страшна, что ее не победить и новыми лукавыми революциями… Но, несмотря на это, сколько искренне жаждущих мира внутри России всё ещё призывают нацию сохранять «спокойствие, только спокойствие»… Что за слепота?! Ведь война у нас уже ведется! Особенно же в ней опасно то, что, как пишет уже цитировавшийся выше Ю. Болдырев: «…В отличие от войны “горячей”, где свои и чужие разделены, в войне, на которой мы теперь, свои и чужие перемешаны. Более того, быть среди своих, но за чужих — вовсе не опасно и даже не стыдно. Наоборот, в некоторых кругах нашего общества быть не за свою страну, не за то, чтобы она сама контролировала свои ресурсы и играла на равных с другими, в недискриминационных условиях — чуть ли не признак сопричастности к передовому…
Так как же при таком состоянии общества и власти мы рассчитываем победить? И что оставим после себя?»
С каждым новым днем жизнь всё определеннее показывает нам, что ныне экономическая ситуация в стране складывается настолько прискорбным и в принципе столь бесперспективным образом для нации в целом, что нам уже впору вспомнить давнюю присказку одного из давних наших «преобразователей природы» — садовода И. Мичурина, лишь перефразировав ее следующим образом: «нам нечего ждать милости от природы» — и поныне остающейся проолигархической — власти в России (при всей ее демагогии по поводу защиты интересов народа)… «Взять их у нее — наша задача!»
Еще недавно думалось: подлинный и самый решительный союз народа и президента — вот единственный на сегодня ключ к решению всех наших проблем и единственная гарантия такого решения. Однако жизнь показывает, что ни он, ни его нынешний «преемник» на такой, принципиально всё меняющий выбор и на такой союз идти явно не торопятся - да и не способны… Вот уже и правительство возглавляется «самим», а в составе его всё тот же, не желающий никаких перемен и в принципе не способный мыслить по-новому, в иных перспективах, согласный лишь на профилактические штопки, унылый министерский «утиль», продолжающий идти на поводу у зарубежного бизнеса!
При этом у того же Путина (сначала в качестве президента, теперь — премьера) существовали и все еще существуют две альтернативы, одна из которой политически для него, безусловно, в дальнейшем абсолютно бесперспективна.
В частности, как пишет по этому поводу, анализируя сложившуюся ситуацию, уже цитировавшийся выше А. Бунич: «…Одна альтернатива — новый курс. Этот новый курс — решительно заявить программу по модернизации российской экономики, которая включает в себя такие меры, как реструктуризация промышленности, отказ от ускоренных выплат внешнего долга и использование накопленных от экспорта нефти финансовых ресурсов на технологический прорыв и государственные инвестиции в приоритетные проекты, борьба с олигархами, монополиями и обеспечение конкуренции, поддержание малого и среднего бизнеса, отмена наиболее вопиющих незаконных приватизационных сделок, а именно залоговых аукционов 1995 года… переориентация экономической политики на социальные нужды и как начало — отмену монетизации. При этом всё вышеперечисленное, — подчеркивает автор, — можно осуществить лишь на основе кадровой революции [выделено мной. — Г. М.] — народ ждет, чтобы президент поганой метлой разогнал зарвавшихся коррупционеров, олигархическую обслугу. Именно такого Путина страна хочет [теперь уже - хотела!] видеть и только провозгласив этот новый курс, Путин получит мощный народный импульс… Но есть и другая альтернатива. Попытка продолжать так называемый либеральный курс — ничего не трогать или делать лишь косметический ремонт в доме, который может рухнуть. В этом случае Путин может повторить судьбу Горбачева, он может потерять главное — доверие людей. И тогда он окажется полностью в руках аппарата, состоящего из людей, которые привыкли за последние 12 лет ловить рыбку в мутной воде, которым любое ослабление президента на руку. Дальше смещение президента становится делом техники…» .
Так писалось еще сравнительно недавно.
Однако срок президентства Путина завершился, окончившись — по всей сути своей — ничем!
Что ж, продолжая изображать некую свою независимость и решительное автономное плавание, он и в новой должности премьера отнюдь не «оказывается» (по выражению А. Бунича) «в руках аппарата» (собственно и определившего-то его на эту должность), а всего-навсего остается в них, как и прежде, — но, посмотрим, с пользой ли для страны?
Да и как, действительно, обойтись без этих шаловливых ручонок «аппарата» на правительственной «передовой» — хотя бы на уровне госзаготовок правительственных пустопорожних плановых бумажек и гоголевских нацпрограммных «китайских беседок», всех этих приказов и указов, и проектов тех же самых «беседок», так и норовящих тут же увязнуть в болоте коррупции — еще на пороге «эрэфного» Белого дома? Да нужно же еще и блюсти свои интересы — интересы «хозяев» страны…  А здесь без преимущественно и занятого-то этим «аппарата» — тоже никак!
Вообще же новая должность по своим реальным возможным результатам — ничуть не перспективней президентской, ибо в условиях предельной конкретики госхозяйства она совмещает в себе две совершенно «несоместные» (как гений и злодейство) цели: необходимость развития самой страны (в первую очередь ее экономики) и соблюдение интересов всей закулисной полуторатысячной «семьи» наших «хозяев жизни».
Для первой цели нужны, например, развитие национальной промышленности и возрождение уже на три четверти, если не более, погибшего сельского хозяйства, а для второй — проект игр в Сочи, где можно загрести (с разрешения зарубежных экономических «обкомов») миллиарды, наплевав на всякие там «развития»! Для первой цели необходимо введение системы жесткого государственного проткционизма во всех ведущих сферах экономики, производства и торговли, защита отечественных производителей от вала иностранной продукции, а для второй — наоброт, всяческое чиновничье закулисное потакание проникновению зарубежных товаров в нашу страну, причем за всё те же миллиардные «откаты»!
Ну, как тут быть, когда нужно, с одной стороны, как говаривал небезызвестный генсек, «расширить и углУбить» — и в то же время, с другой, сохранить (как, впрочем, наш экс-президент достаточно послушно делал это и ранее): всё — «как всегда», оставляя, как и прежде, всех любителей «золотых унитазов» в покое — на их же прежних «доходных местах»?
Нелегко, о как же нелегко всё это!
Но не сам же Путин, действительно, решил (мудро посовещавшись со своим политическим сиамским близнецом Медведевым) сменить президентское «шило» на премьерское «мыло» — чтобы стать, похоже, новым Фрадковым-Зубковым и на личной практике понять, что и здесь, в Белом доме, —  «всё, как в песок» и что в условиях нашего капитализма не только «президентски», но точно так же и «премьерски» ничем всерьез управлять невозможно… Однако поставили — трудись, братец, трудись…
Неясно обстоят дела и, так сказать, с «премьерской» философией жизни.
Ибо, когда в «Эрэфии» пытаешься сидеть между двумя стульями — так называемыми «патриотическим» и «демократическим», —  то можно в конце концов и провалиться, так сказать, «в глазах общества»... Хотя послушно порулить новоиспеченному премьеру какое-то время, пожалуй, еще дадут. Другое дело, что на такое, абсолютно безрезультативное сегодняшнее «руление» цекистов-чекистов (теперь вот путем президентско-премьерского «нанайского мальчика») — какое видим мы уже на протяжении, по крайней мере, полутора десятилетий, времени (до катастрофы ) у нас остается все меньше и меньше.
Впрочем — экс-президент сам выбрал свою судьбу.
Ни в какой-либо очередной опричный «Александров» он — новейшим Иваном Грозным — так и не отбыл, и на народную силу опереться, увы, не решился. Потому и с хоругвями к нему — в киностиле «от Эйзенштейна» — депутаций не отправлялось и бить челом ему о наведении порядка на грешной Руси так никто и не бил… И, несмотря на все президентские «патриотические» авансы и на стремление многих поверивших в него убедить — и его, и себя,  что вот перед нами — новый спаситель России, сам Путин (теперь в связке «Путин-Медведев») так и остался до сих пор (хочет он того или не хочет) верным продолжателем «дела Ельцина» и его суверенной залогово-аукционной «демократии»…
Ибо ничего не изменилось и с его премьерством.
Потому-то и «новое старое» правительство его по большей части, оказалось всё тем же: Кудрин, Христенко, Фурсенко, Гордеев (теперь, правда, уже бывший)… Неплохо, пожалуй, было бы пригласить на помощь уж и господина Зурабова…
Итог: сегодня, у России, как не было, так и нет президента — как подлинно действенного главы государства.
Зато у «Эрэфии» теперь — чуть ли не целых два!
Однако для российского населения толку-то от этого все равно никакого, поскольку и сегодня, по государственным статистическим сведениям, около 50 % наших граждан находятся в состоянии стабильной бедности, а еще около 10–12 % в состоянии полной нищеты.
Понятно, что Д. Медведев изначально был явно задуман лишь как некий буферный амортизатор политики В. Путина (не в последнюю очередь по отношению к Западу) и потому собственно для России пока интереса не представляет (любопытно: как долго этот, условно говоря, «президент» будет соглашаться на подобную свою весьма двусмысленную роль?). И к чему приведет дальнейшая, вполне вероятная в данном случае, «дележка» «Эрэфии» между обоими? А конфликта в дальнейшем уж никак не избежать…
Но и В. Путин — как президент-премьер — явно так и не решается разрушить сложившуюся у нас коррупционно-монетарную «экономическую» систему (о чем говорит, в частности, и самый состав его нынешнего кабинета) и, по-видимому, остается, как и прежде, далек от «русского», а не от «постсоветского» понимания своей собственной страны.
Иначе мы не услышали бы от него таких поразительно некомпетентных и в историко-культурном, и в чисто политическом смысле — и столь подрывающих его авторитет в глазах нации — презрительных и достаточно циничных слов: «В России есть “старинная русская забава” — поиск национальной идеи»! Однако таких речей Россия, как правило, не прощает...
Да и сохранение в кабинете министров Кудрина — этой экономической «девочки для услуг» финансовой системы США — тоже весьма показательно и ничуть не обнадеживает нас в решимости премьера открыть новую страницу в российской хозяйственной жизни.
Кстати, относительно антигосударственных интимных экономических услуг, оказываемых Западу господином Кудриным, уже цитировавшийся здесь экономист и политолог М. Делягин в одном из своих недавних интервью так ответил на вопрос корреспондента «А какова идеология модернизации?»: «Прежде всего надо забыть слово “либерализм” — вместе с носителями этой заразы.
Политика правящей нами бюрократии и лично гражданина Кудрина, насколько можно понять, проста и в определенном специфическом смысле эффективна: обеспечивать сырьем Евросоюз, а полученными деньгами поддерживать США, отщипывая себе значительные комиссионные с обеих сторон.
Дело даже не в том, что такая политика вредна России, — она игнорирует сам факт нашего существования.
Деньги России: международные резервы, Резервный фонд, Фонд будущих поколений, текущие остатки бюджета, — должны служить нам, а не нашим конкурентам».
Нынче, как говорится, «и ежу понятно», что все эти министерские, вполне «ильфовские»  «Рога и копыта» принадлежат отнюдь не пророссийским силам и действуют отнюдь не на пользу России, но управлять-то им поручено господину Путину. Весьма не завидная и даже не очень-то, пожалуй, достойная — по общепринятым нормам нравственности — роль! И долго ли еще намерен играть ее человек, которого наши записные «патриоты» прочили в спасители и возродители России, но которому роль эта, похоже, вовсе и не с руки?
Может быть, пора, господа-товарищи «патриоты» (советского еще разлива), уже и протрезветь наконец и начать судить не по словам, а по делам — об истинной роли так и несостоявшегося пока «спасителя»?
Впрочем весьма долгожданное протрезвение, по-видимому, начинает появляться даже и у подобных патриотов.
Это о теперешнем вашем кабинете, господин премьер, пишет ныне А. Проханов, столь надеявшийся еще совсем недавно на вашу же харизму спасителя, а сейчас выражающий полное свое недумение опять же вашей позицией покровительства прямым разорителям Русской земли: «Нефтедоллары льются в Россию [так А. Проханов по простоте душевной называет сегодняшнюю «Эрэфию», в карманы владельцев которой и ниспадает значительная часть этой долларовой Ниагары. В собственно же Россию практически не льется почти ничего. — Г. М.]. Взбухают фонды, пухнет казна, трещат всевозможные кубышки, куда уже не вмещается золотой дожль. Кудрин переправляет  эту “манну небесную” в американские ипотечные фирмы, американские ценные бумаги, американские банки. В то же время российские заводы и сельхозпредприятия задыхаются без оборотных средств, нет денег на строительство дорог и больниц, чахнут оборона и армия, нищенствует народ, гибнут памятники культуры, и вся хозяйственная и культурная ткань страны расползается, как гнилая дерюга. Какой мотив Кудрина, который “давит” не только инфляцию, но и народ, Россию, русское будущее? Ложная экономическая школа? Принадлежность к американской агентуре? Не понимаю…
При этом русские поля не засеяны. Русские луга, где когда-то паслись стада, зарастают осинниками. Русские деревни разорены. Среди рухнувших ферм и зернохранилищ бродят странные, заросшие шерстью существа, когда-то именовавшиеся крестьянами. А министр Гордеев похваляется экспортом русского зерна на мировой рынок. Не понимаю…»
Эта преисполненная справедливого гнева статья названа автором: «Спросите у Лившица», но не пора ли ему уже написать, все поняв до конца, и следующую —  на ту же печальную тему —  и назвать ее: «Спросите у Путина»? Повторим поэтому уже сказанное нами здесь выше: такое правительство — опасно для нашей страны!
Под руководством господина Гордеева и ему подобных мы достигли замечательных по степени своей гнусности рекордов: уже полностью утратили продовольственную безопасность страны, и до 50 % продовольствия покупаем заграницей. На закупки продовольствия мы тратим порядка 30 миллиардов долларов, в то время как дотации на собственное сельское хозяйство не превышают и 1-го миллиарда! В итоге 40 миллионов гектаров российской пашни полностью заросло бурьяном.
И в этом же итоге: страна по уровню потребления продуктов скатилась ныне с 7-го на 71-е место в мире. Государственные дотации на 1 га сельхозугодий  составляют у нвс в среднем не более 4,5-5 долларов, в то время как в странах ЕС — более 800! Поголовье скота сократилось чуть ли не на 60 %. Валовой сбор зерна составляет всего лишь около 50-55 миллионов тонн, тем самым уменьшившись по сравнению с 1990 годом чуть ли не в 2,5 раза. 90 % удобрений продается заграницу; урожайность зерна — 11 центнеров с гектара (среднемировая же — 27); и на 1000 га пахоты мы имеем в среднем всего по 8 тракторов, в то время как в Европе — по 114… Да и как ими пользоваться, если, благодаря бездействию или даже прямому попустительству правительства, цены на солярку и бензин стали уже выше, чем в богатейших США!
Время идет, катастрофа приближается, а Владимир Владимирович — правда, с чрезвычайно озабоченным видом — всё осторожничает, сетует на недостаточный уровень инвестиций, на коррупцию (как будто она не сидит рядом с ним, в ближайших же окружающих его кабинетах, а пребывает где-то там «на луне»), на отсутствие антикоррупционного закона (который Дума — в основном, того же коррупционного поля ягода — не желает принимать вот уже лет пятнадцать, а при желании могла бы принять в 24 часа!) , но никаких кардинальных решений «президента-премьера» так и не видно.
Впрочем, главная беда здесь (равно — и причина) в том, что  ни в Кремле, ни в Белом доме нет никакой серьезной решимости заставить (причем — любым путем!) исполнять законы вообще, а при таком демобилизованном состоянии сам;й верховной власти тот же антикоррупционный закон всерьез и «по большому счету» исполняться всё равно не будет! В лучшем случае он будет применяться лишь изредка — как инструмент внутриолигархических и межгрупповых разборок.
 Ибо власть, как и прежде, фактически сохраняет свою прежнюю осторожно-покровительственную позицию по отношению к постоянно оглядывающимся на Запад разрушителям России, и являющихся, по существу, «крестными отцами» всей нынешней «эрэфовской» коррупции.
В свое время И. Ильин весьма ясно и четко изложил общую концепцию отношения к нам Запада: «Европе не нужна правда о России, ей нужна удобная о ней неправда... Европейцам “нужна” дурная Россия: варварская, чтобы ”цивилизовать” ее по-своему; угорожающая своими размерами, чтобы ее можно было расчленить; завоевательная, чтобы организовать коалицию против нее; реакционная, чтобы оправдать в ней революцию и требовать для нее республики; религиозно-разлагающаяся, чтобы вломиться в нее с пропагандой реформации или католицизма, хозяйственно несостоятельная, чтобы претендовать на ее сырье или, по крайней мере, на выгодные торговые договоры и концессии» .
Именно такую лживую интерпретацию образа России, равно как и принципов, и задач самог; ее существования, — интерпретацию, фальшиво оправдывающую извечную агрессивную политику Запада по отношению к нам, он постоянно и вкладывал (как продолжает вкладывать и теперь) в идейную основу своего неприятия российской государственности в целом.
Но ведь именно на точно таком же идеологическом фундаменте покоилась и вся, по сути, вековая большевицкая парадигма — начиная от революционных потрясений 1905—-1917 годов и вплоть до сегодняшних дней тихого тления фитилька посткоммунизма, чье горение исподволь и поддерживается как раз воспитанниками последнего, всё также продолжающими распоряжаться Русской землей из-за оскверненных большевизмом (и духовно, и физически) кремлевских стен.
Однако для нас еще более важно то, что на той же глубинной «западнической» основе утверждается и вся современная разрушительная деятельность большей части самих сегодняшних экономических «хозяев» России, сразу же после предательского ее ограбления всячески стремившихся показать Западу, что они не только разделяют его идеологию относительно нашей страны, но и готовы (ради его «невмешательства» в их личные «активы») применять эту идеологию — и соответствующую политику — у нас на практике. Лишь бы у них сохранялась  возможность покупать на отнятые у страны деньги особняки и «яхты» по всему миру, лишь бы чиновничеству был предоставлен самый широкий коррупционный простор, а депутатам «дум» всех уровней — столь же широкие возможности как различнейшего лоббирования интересов своих закулисных владельцев, так и штемпелевания для себя всевозможных приятных привилегий.
Однако, как и следовало ожидать, Запад не поверил даже и им — этим равно «псевдороссиянам» и «псевдозападникам» (пусть «идеологически» в чем-то и близких ему) — и, более того, не поверит им никогда!
В результате же продолжающейся ими и поныне их внешней и внутренней политики мы и имеем сегодня то, что имеем.
Имеем всё еще распавшуюся (и явно способную распадаться и далее!) прежде великую Империю. Остаемся, как и прежде, всё еще нравственно разлагающимся обществом (теперь дополнительно еще и на «западный манер»), сохраняющим, к тому же, повсюду (и в системе своего мировидения, и в характере человеческих отношений, и в окружающей нас духовно значимой символике) родимые пятна коммуно-советской идеологии, — идеологии, десятилетиями оболванивавшей и лишавшей трезвого «критического разума» нацию. Видим всё ещё, увы, весьма вялую в миссионерском отношении Церковь, пока так и не сумевшую и, главное, всё еще не решающуюся твердо шагнуть навстречу всей стране, всей ее трагической современности и всем опаснейшим вызовам нашего времени, хотя в дальнейшем жизнь, безусловно, еще заставит Церковь сделать это! Наконец имеем мы — вполне закономерно и справедливо — и соответствующую всему этому печальную экономическую картину: Россия есть ныне страна «хозяйственно несостоятельная», о чем, по словам И. Ильина, всегда так мечтал Запад.
…Дело приведения подлинной России к «несостоятельности» было начато еще бастардами Запада на российской почве — большевиками-ленинцами, а ныне продолжается (и тоже вполне закономерно) усилиями их наследников, вырожденцев-посткоммунистов и их мафиозными последышами — новейшей, ельцинско-путинской, формации.
Нам вовсе не нужны обязательно другие президенты и премьеры. Могут сгодиться в конце концов и эти нынешние сиамские близнецы (хотя, видимо, операция по их разделению не заставит себя ждать слишком долго).
Но  России нужна их совершенно иная нравственная позиция, а исходя из нее — и совершенно иная их государственная политика, из которой проистекала бы, соответственно, и абсолютно иная экономика: не ради дальнейшего хищнического процветания любителей лондонских особняков и канарских вилл, не ради немыслимых ни в одном «цивилизованном» капиталистическом обществе доходов грабительских монополий и зарвавшихся чиновников, а ради процветания российского народа.
Но сегодня этого как не было, так и нет!
К чему это приведет, жизнь покажет нам уже в самом недалеком будущем.
Покажет: «где раки зимуют»…




                5. КОМУ ВОЗРОЖДАТЬ РОССИЮ?
                О «КРАСНОЙ» И «БЕЛОЙ» ОЦЕНКЕ НАШЕГО ПОЛОЖЕНИЯ,
                О «КРАСНОМ» И «БЕЛОМ» ПАТРИОТИЗМЕ


Да, СССР — страна, во всех ее положительных и отрицательных сторонах бывшая столь привычной для подавляющего числа ее граждан, — исчезла… И многие из них до сих пор недоумевают: ну как же так?
Однако для тех, кто полностью и давно знал о ложной духовной основе «страны победившего социализма» — о том воинствующем антихристианстве, которым изначально питался и на котором стоял Советский Союз (таковыми знающими всегда были наиболее внутренне воцерковленные и осмысленно веровавшие «люди Церкви»), — для них гибель СССР не была ни удивительна, ни неожиданна.
Для тех, кто помнил и знал о подлинной России и об ее истинном внутреннем духе, живившем нас на протяжении столетий, падение Союза было, напротив, вполне естественным и закономерным (какие бы грустные чувства некоторые из нас при этом ни испытывали).
Ведь именно такая судьба уже изначально и была уготована Советскому Союзу, о котором пытаются все еще скорбеть порой (это со всей-то его безбожной сущностью!) даже и те, кто искренне считают себя «патриотами»-христианами, но неумеющие, однако, отделить Россию от СССР.
Гибельная судьба Союза предопределипась всей его внутренней антихристианской, богоборческой сущностью, о чем, высказывая в одном из своиз интервью принципиальную церковную позицию по этому поводу, официальный представитель Русской Православной Церкви, уже упоминавшийся здесь выше заместитель главы Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата протоиерей Всеволод Чаплин прямо так и сказал : «Бесплодные попытки людей создать идеальное общество, отрекшись от Бога, всегда посрамляются и всегда будут посрамлены историей, и поэтому в духовном смысле конец советской власти был абсолютно закономерен» .
Для остальных же, чаще всего и не слыхавших о Правде Божией или же бывших равнодушными к ней и вовсе не думавших о том, что сами основы советского бытия уже изначально были отравлены безбожием, то есть напрямую пропитаны смертью и потому обречены рано или поздно на гибель, — для таковых крушение «Советов» стало неожиданной и совершенно непонятной катастрофой.
И хотя привычный ход так долго тянувшегося «предсмертного состояния» коммуно-советизма, владевшего Россией более семи десятилетий, оказался, по воле Божией, наконец-то позорно — но справедливо! — окончательно завершенным, многие из бывших граждан Союза так и не поняли, что с ними произошло…
Не поняли они и того, что атеистический СССР больше существовать не может и, слава Богу, не будет. А будет существовать (причем, вероятно, в не слишком уж отдаленном историческом будущем) новая Российская Христианская Империя — или не будет существовать ничего!
В этом смысле показательны, например, столь частые ныне скорбные констатации случившегося с СССР, но притом, что удивительно, даже и не пытающиеся поднять вопроса: а почему же это в конце концов произошло? Какие же это такие злодеи чуть ли не в пять минут обрушили советского гиганта?
Вот классический образец подобного рода «плача по Союзу», впрочем, конечно же, совершенно закономерного и оправданного во внешнем смысле — тем более, если учесть приводимые при этом цифры всеобщего разорения: «…Рухнула страна. По сути, утрачена субъектность в мировой политике. На месте прежней системы бывшие хозяева последней (точнее, их средне-верхнее и среднее звено плюс криминалитет и иностранный капитал) создали новую, основанную на эксплуатации и депривации, на отчуждении не столько прибавочного, сколько уже необходимого продукта (жилье, здоровье, образование — короче, жизнь), на колоссальной социально-экономической поляризации (индекс Джинни зашкаливает), беспрецедентными темпами выросла бедность: если в 1989 г. в Восточной Европе, включая европейскую часть СССР, за порогом бедности жило 14 млн. чел., то в 1996 г. — 169 млн.
Страна лишилась армии, боевого щита — а пошел этот процесс с односторонних уступок Горбачева в 1987 г., когда СССР со всей очевидностью начал терять самостоятельность во внешней политике и встраиваться в кильватер курса США… Не верю — “очаг, нарисованный на холсте”. Тут что-то не так… Какая потайная дверца скрывается за фальшивым очагом?»
 / Фурсов А. Огонь в парадной раме. Некоторые мифы и стереотипы эпохи Горбачева // «Литературная газета». 13—19 апреля 2005 г. № 15. С. 11/.
В такого типа текстах всегда присутствуют два момента: первый — обязательное (сознательно выраженное или же подсознательно присутствующее) утверждение о внешнем заговоре против СССР проклятых империалистов как о чуть ли не единственной первостепенной причине развала Союза, второй — абсолютное отсутствие интереса к оценке самой сути «советской государственности», которую, пожалуй, скорей следовало бы называть «советской антигосударственностью», ибо не может быть подлинно крепкой любая государственность, покоящаяся на государственно провозглашенном безбожии! Раньше или позже — но без Бога! — она в любом случае всегда обречена погибнуть…
Однако для авторов, всё еще продолжающих рассуждать в рамках типично «советизированного» сознания (с его сугубо секулярной, ограниченно «мирской» основой), подобного рода утверждения, учитывающие духовную реальность нашей жизни, — представляют собой абсолютно «темный лес», некий  средневековый реликт и проявление чуть ли не какой-то «внеземной», полностью для них внеисторичной и внесоциальной мифо-идеологии.
И потому, по большому счету, тексты таких «аналитиков» обычно совершенно бессодержательны во внутреннем, мета-историческом смысле. Но отсюда совершенно поверхностными и пустопорожными оказываются они и в фундаментально-общественном смысле (в том числе и в отношении государство-созидательных — и духовных, и «материальных» проблем),  иначе говоря, в смысле самом ни на есть непосредственно практическом.
Так и в приведенном только что тексте всё случившееся со страной автор предпочитает связывать с некоей «потаенной дверцей», за которой обязательно спрятался некий «внешний» антироссийский ненавистник!
Действительно, нелепо отрицать то, что мировая закулиса всегда боялась России и ненавидела ее. Именно поэтому в свое время ею и было предпринято всё для того, чтобы сокрушить подлинную российскую государственность — что ей наконец и удалось при помощи именно большевиков, основателей этого самого Советского Союза.
Однако совершенно бесполезно спорить с авторами указанного типа (воспитанными в системе ценностей почти физиологического советизма и продолжающими всей душой тянуться к его обманным фантасмагориям), — спорить о том, что коммуно-советизм как таковой уже изначально был обречен погибнуть (и отнюдь не только из-за «мирового заговора» антисоветчиков)...
И заведомо ясно: если высказать «специалисту»-аналитику такого рода все перечисленные, что созданная коммунистами на месте России страна была лишь обезьяной прежней великой Российской Империи — он никак не согласится и даже будет глубоко возмущен!
Если сказать ему, что СССР был, к тому же, страной тоталитарной, он ответит, что это вовсе не так и что «Советы» являлись просто особой страной и что ярлык тоталитаризма прилепил доброму «Союзу» хитрый подрывник-злопыхатель, империалист-американец Збигнев Бжезинский.
Если сказать ему, что советские лагеря были забиты порой отнюдь не худшими представителями всех наших народов и что этот самый СССР сгноил под собой чуть ли не треть своего населения, одних убив (за время только Гражданской войны погибло порядка 10 миллионов), а другим не дав родиться (в силу демографических кризисов); если сказать ему, что сей «Союз нерушимый» уничтожил, в частности, более 100 тысяч (!) священников и извел на корню «освобожденное» большевиками «от ига проклятого царизма» крестьянство, трижды выморив из него голодом не менее полутора десятков миллионов и введя фактически вновь крепостное право на селе , — такой автор в ответ все равно скажет, что это, мол, только «вражеская пропаганда». Причем тут же и разъяснит, что еще в середине 1950-х годов отъявленные антисоветчики и тайные агенты ФБР «К. Фридрих и Зб. Бжезинский, реагируя на конъюнктуру “холодной войны”, распространили термин “тоталитаризм” на советское общество, чтобы представить коммунизм и национал-социализм, сталинизм и гитлеризм как два варианта одного и того же явления… Особенно очевидна несостоятельность схемы тоталитаризма при попытке впихнуть туда СССР и “третий райх” одновременно — излюбленный психоисторический прием времен “холодной войны”, направленный на то, чтобы вызвать в советском обществе дополнительный комплекс вины».
Вы попробуете напомнить ему, этому вполне искренне дремучему «патриоту» советизма, что коммуно-советская власть не поделила заводы и фабрики между рабочими и не ввела рабочий контроль на них, как обещала в октябре 1917 г. (когда соблазняла «пролетариат» на революцию); что она не поделила помещичью землю между крестьянами, как обещала в том же октябре (соблазнив своим обманом и их), а напротив, отняла и последнюю, стремясь уничтожить крестьянство как «контрреволюционный» (по ленинским понятиям — в самой своей собственнической основе) класс — что в целом и было изначальной программной установкой коммунистов.
Далее вы упомянете, возможно, о том, что, будучи по глубочайшей своей сути властью антирусской, антинародной (только притворявшейся властью народа), коммунистическая власть лишь бросала жалкие подачки полунищему населению в моменты пресловутого «снижения цен» к Новому году или к «7 ноября» и что власть эта в корне разорила национальную экономику, перекрыв нерентабельной и бесперспективной в стратегическом смысле системой социалистического хозяйствования все пути к эффективному экономическому развитию страны в будущем (не на очередную «пятилетку», а на века!)… И — подводя итог — заявите наконец, что именно поэтому СССР никогда не мог «по определению» выиграть экономической гонки у капиталистически-развитого Запада, не говоря уж о том, чтобы его «догнать и перегнать»! Казалось бы, о чем еще здесь спорить — особенно перед таким трагическим фактом, как миллионы все этих, как правило, совершенно ни в чем не повинных жертв?
Но нет, ничто не прошибет вашего, привыкшего думать только по-советски оппонента! Он скажет опять: антисоветская пропаганда!
Впрочем, трезвые голоса относительно вполне закономерной гибели СССР всё чаще начинают раздаваться уже и среди отечественных политиков —  даже среди членов партии «Единая Россия», в основном состоящей всё-таки из идеологически продолжающей и поныне оставаться советизированной части российского населения.
Вот что, например, говорил еще недавно относительно краха СССР депутат Госдумы, «единоросс» В. Мединский: «…будем откровенны, экономика СССР изначально была обречена на провал в гонке за “индивидуальный материальный достаток гражданина” с экономикой Запада. Мы сопротивлялись лишь до тех пор, пока вели сравнение наших успехов и достижений капитализма как бы в разных системах координат. Но как только “вареные джинсы”, “Мальборо” и “Адидас — три полоски” стали мерилом социального успеха среднего советского человека — в этот миг грандиозный миф под названием СССР перестал существовать. Афганистан, маразматики-генсеки и нефтяной кризис лишь произвели контрольный выстрел. Клиент был уже мертв».
Не менее адекватную оценку ситуации, сложившейся в СССР к 80-ым годам прошлого века, дает еще один аналитик — президент Института стратегических исследований А. Коновалов, трезво замечающий: «…страна, которая производила в 17 раз больше зерноуборочных комбайнов, чем США и в 16 раз больше тракторов и никогда не могла собрать свой урожай и засыпать в закрома родины, у которой не было дна, эта страна была обречена, поскольку она не могла выдержать конкурентной борьбы. Она выбыла, ее просто погубила конкуренция. Вы вспомните, на чем разваливался Советский Союз. Когда в магазинах стояли только банки с солеными огурцами…».
Фактически к 1990—1991-му году страна оказалась банкротом, будучи уже не в силах платить по своим внешним долгам… Разоряла страну и нелепая экономическая политика в отношении союзных республик, приводившая к экономической дискриминации преимущественно «русской» РСФСР, о чем говорил в свое время тот же А. Коновалов: «Надо было уметь создать такую страну, в которой РФ на поддержание единства Советского Союза ежегодно тратила примерно 50 млрд. долларов. И ни одна республика не была ей за это благодарна. Все считали, что русские их угнетают».
Однако воинствующий идеолог канувшего в Лету прогнившего советизма (в духе цитировавшегося выше А. Фурсова) ответит вам на все подобные трезвые заявления, что все наши прошлые бесконечные разорения и несчастья — есть лишь одна из форм обеспечения посильных для советизма социальных и экономических гарантий!
Когда же вы здесь скажете ему, что, например, исландский рыбак, занимаясь ловлей сельди на своем катерке, зарабатывает (без всякого «самого прогрессивного» советского строя) 150 «УЕ» в день (!), а вы получаете (на нынешних обломках этого строя) в качестве пенсии 70 «УЕ» в месяц (!) и что это есть результат не тайных происков злого «дядюшки Сэма», а семидесятилетнего коммунистического правления (разрухи в душах и головах всех этих «цекистов» и «чекистов», которая самым закономерным образом и привела нас к полному развалу и не могла не привести!), — он ответит лишь, что всё сказанное вами есть только «околонаучная попса, перенявшая терминологию западной пропаганды» .
Но, главное, и сей автор, и многие, ему подобные, — точно так же, как и дезориентируемые ими читатели, так и не поняли, что, если мы хотим выжить, пора нам на руинах прежнего, привычного, но от того не менее пакостного, обильно замешанного на русской крови, «советского дома» начать наконец восстановление подлинной нашей  российской государственности — не СССР, а давно полузабытой чуть ли не всеми нами России! И до сих пор не понимают они — в своей привычной духовной слепоте, что нам нужно восстанавливать ныне подлинную Россию — без всех этих коммунистических мифов, без реликтовых большевиков и их нынешних наследников во власти: ведь и сегодня все они столь же опасны для нашей, потенциально христианской страны, как и тогда, когда их главарями были бесноватые уголовники «октябрьского призыва».
Не об этой ли опасности ли со стороны порожденных коммуно-советской системой нынешних хозяев России буквально кричат с прилавков всё растущие цены на продовольствие, даже — на хлеб (ведь цены и на так называемый «социальный хлеб», который пекут, по сути, из мякины, не из зерна, выросли за последнее время чуть ли не в два раза, а в отдельных регионы и более того). Но даже и то зерно, что выращивается у нас, скоро будет уже нечем убирать (перейдем на косы?), поскольку, по новейшим данным, «в сельхозпредприятиях из 531 тысячи имеющихся тракторов 444 тысячи используются уже почти по десять лет, примерно такая же степнь износа у зерновых комбайнов» , да и горючее за последние годы подорожало более чем в 5 раз!
Не понимают наши «патриоты» советской еще «выделки», что нам нужна Россия — без все еще и поныне ядовитого наследия большевиков, всегда ненавидевших и продолжающих ненавидеть настоящую Русскую (а не выдуманную ими по коварной, марксистско-ленинской, антироссийской подсказке, советскую) землю.
Пока же мы не откажемся от духовной отравы посткоммунизма, не произойдет и материального возрождения страны, ибо только при таком очищении самого духа России в ней и могут появиться подлинно ответственные, бесстрашные и мудрые — не человеческой, а Божией мудростью — истинные радетели о русском народе и своей православной Родине.
О сегодняшнем же дне Церковь только и может сказать искренними словами известного своего пастыря: «Мать-Россия страдает от врутренних неурядиц. Ее терзают злодеи, которым важны не честь, слава и благополучие России, а личная слава и властолюбие»
  / Протоиерей Василий Ермаков. Во имя спасения России… С. 16—17/ .
По существу, и сегодняшние коммунисты, и их последыши, пребывающие и поныне на многих ключевых постах власти в «Эрэфии», являются не менее антирусскими активистами, чем тот же известный янки-русофоб, вдохновитель антироссийских политических программ всей мировой закулисы З. Бжезинский: ведь и для них, и для него более всего неприемлема именно Православная Святая Русь — как самое сердце России!
Еще более опасны сегодняшние коммунисты (и откровенные, и скрытые — под маской «демократической» власти) тем, что, при сохранении ими всеми своих прежних антихристианских идеологических платформ, они, однако, лукаво пытаются утверждать, что все они, конечно же, «за народ» (в том числе и за «верующих») и что ныне даже коммунистическая  партия вовсе и не против православной составляющей российского общества.
Но кто ныне из разумных людей поверит этим большевицким, сугубо тактического характера, лживым политиканским сказкам?
Разве слышал кто-нибудь от них — всех этих Анпиловых, Зюгановых, Купцовых — хоть какие-то покаянные слова сожаления, признающие вину их «духовных» отцов, «верных ленинцев», в убийстве теми на протяжении десятилетий миллионов граждан России — в том числе и за принадлежность их к христианской вере?
Разве громогласно отказались они от гнуснейших издевательств их Маркса и их «Ильича», которые те высказывали в адрес люто ненавидимого ими, как они говорили, «Боженьки» — этого, по их людоедски-примитивным понятиям, покровителя всех «эксплуататоров трудового народа»?
Разве отказались они от своих лукавых божков — якобы свободы, якобы равенства и якобы братства, тех божков, заставляя поклоняться которым, коммунисты убивали свободу в лагерях Колымы — не на много лучше Майданека, устанавливали равенство всех перед смертью на чекистских расстрельных полигонах в подмосковном Бутово — как и во многих-многих других местах России, и свидетельствовали о братстве народов — уничтожая из пулеметов пленных поляков в Катыни?
Тем не менее они все еще лицемерно рядятся в личины русских патриотов, оскверняя своим присутствием различные народные собрания, создаваемые ради возрождения России — которую они же и уничтожали почти целое столетие…
Что делают, например, эти наследники предателей и разрушителей России, на Всемирных Русских Народных Соборах, проходящих порой в Москве — том городе, где они и взорвали сотни православных храмов, а теперь продолжают бороться за сохранение посреди него, посреди всей Русской земли, бесовского мавзолейного капища с мумией их главаря, «плевавшего», как он сам говорил, на Россию?
Заметим, что еще историк и политолог В. Семенко в свое время совершенно верно подчеркнул: «Мавзолей есть отнюдь не археологическая, но глубинная метафизическая и религиозная проблема» / Семенко В. Время Церкви. М., 1998. С. 122./. При этом он точно же и обозначил, почему нынешние власти РФ не ликвидируют гнусного содержимого мавзолея: «…не делают они этого по простой причине — в силу своей органической, генетической духовной связи со своими предшественниками. Либеральный  необольшевизм (вне всякой зависимости от его поверхностных идеологических масок) в своей духовной метафизической глубине мало чем отличается от тоталитарного большевизма, хотя на поверхности политической суеты это может и не осознаваться…. Это для них, недавних убежденных коммунистов (оставшихся, по большому счету, атеистами), для тех, кто ныне «управляет» Россией, проблема Мавзолея является плодом чисто политических спекуляций, политической игры с нынешними коммунистами… Но в глубине души — в таком ли уж разладе с их глубинным «коллективным бессознательным» находится сатанинский культ, воплощенный в Мавзолее?… Дедушка-то умер, а дело — того… Сами знаете… Людоедский облик нынешнего и предыдущего режимов вполне схож» / Там же. С. 122—123/.
И, возвращаясь к теме Всемирных Русских Соборов, изначально, казалось бы, определявшихся в качестве православных по своему внутреннему духу, хочется спросить: а почему русские люди, каковыми искренне считают себя участники этих Соборов, вообще допускают на свои заседания представителей безбожников-коммунистов (судите их не по словам их, а по делам — даже если они сами порой заявляют о себе как о «православных христианах»!), а не изгоняют их (впредь до покаяния) с заслуженным отвращением и презрением — этих нынешних духовных наследников прежних разорителей России, Русской земли? А разве и сегодня они не принимали самого активного участия в дальнейшем ее разорении?
Разве не КПРФ на первых порах выступила лучшим другом дудаевцев и басаевцев, выступая чуть ли не вместе с «Иудушкой»-Ковалевым в защиту чеченских сепаратистов? И разве не КПРФ, с полным равнодушием к судьбе русских на Украине, предательски поддержала абсолютно «антироссийскую» ратификацию договора последней с Россией, проведенную ельцинской,  проституирующей в основной своей массе, Думой? А ведь эта ратификация подтвердила границы, в свою очередь вытекающие из столь же предательских Беловежских соглашений, наплевав на святыню России — Севастополь и на 2 миллиона русских в Крыму (незаконно «приписанном» Хрущевым к Украине — пусть и в рамках единого тогда государства). Тем самым эта ратификация фактически бросила на произвол судьбы и 12 миллионов русских в части Левобережной Украины, в Донбассе и на побережье Северного Причерноморья, никак не обеспечив гарантий их этнокультурных прав!
Как и всегда прежде, и здесь проявилась традиционное для большевиков (не на словах, а на деле) полное пренебрежение к русскому народу, почти вот уже вековое предательство его интересов…
Так почему же те, кто называет себя Русским Собором, нисколько не оскорбляются их присутствием на своих заседаниях?
Что общего может быть у подлинно Русского Собора и у врагов подлинной, христианской России — коммунистов, до сих пор продолжающих присягать дьявольскому «делу великого Ленина»?
Как можно, духовно не осквернившись, даже находиться рядом с теми, кто и сегодня исповедует ту же зверскую ленинскую идеологию, которой руководствовались их исторические предшественники и о чьих «революционных подвигах» мы читаем, например, в одном из следственных дел Добровольческой армии: «священник с. Черниговки подвергался глумлениям: комиссары ездили на нем верхом по селу» или «…в управу доставили 60 мучеников, среди них и священник… Всем им сначала отрубили половой член, затем по частям руки и ноги и затем рубили на куски…» ? Разве пожелал отмыться от их крови всё еще остающийся «верным ленинцем» тов. Зюганов — чтобы позволить ему находиться в обществе порядочных русских людей?
И потому нет-нет да и придет вдруг порой на ум мысль: а не изуитский ли это проект наследников ГПУ-КГБ в сегодняшнем весьма неоднородном ФСБ: спровоцировать для «успокоения патриотической общественности» проведение якобы духовно-национально выглядящих Соборов-«говорилен» вместо действительно необходимого ныне стране подлинно христианского общероссийского Земского Собора, — такого Собора, который и взял бы на себя великое дело возрождения истинно Российской Государственности?
Между прочим, по поводу допуска коммунистов к работе «Русских Соборов» существует и еще один вопрос — уже чисто церковно-канонического порядка.
Если каждый их таких проводимых ныне Соборов действительно признает себя в духовном отношении православным по определению (ибо неправославных русских людей не бывает), то само приглашение коммунистов к участию в нем является, по существу, антиканоничным деянием. Ведь участию большевиков в этом собрании самым прямым образом препятствует анафематствование их со стороны самого Патриарха Тихона и Поместного Собора 1917—1918 гг., наложенное на коммунистов не только как на разрушителей российской православной государственности, но и как на откровенных носителей богоборческой идеологии. И это анафематствование официально, то есть соборно, отнюдь не снималось ни одним из последующих поместных Соборов Русской Православной Церкви!
Естественно, что впоследствии, при укреплении коммунистической власти, о наложении этой анафемы даже и не вспоминалось, а из соображений церковной «иконом;и» высшие представители Церкви были вынуждены общаться с представителями комвласти, тем самым, однако, прямо скажем, нарушая соборное постановление! Но сегодня-то, в условиях полной духовной и политической свободы Церкви, никакой «иконом;ей» нельзя объяснить и, тем более, оправдать приглашение большевиков на православные Русские Соборы. Нет сегодня уже никакой вынужденной необходимости соприкосновения самой Церкви с исконными врагами Христа — коммунистами. Напротив, с ее стороны к ним вполне теперь приложимо и даже, по-видимому, необходимо применение чисто «акривийного» церковного подхода, то есть со всей строгостью церковных канонов категорически отрицая коммунистов как сколько-нибудь положительную общественную силу — более того, буквально крича на всех российских перекрестках об их антихристианской и антироссийской безбожной сущности. Это, возможно, будет не слишком политкорректно, но зато вполне уж по-христиански…
Напомним читателям, что в Постановлении Собора от 28 февраля 1918 г. в пункте 22-ом прямо указано, в частности, что, отлученные от Церкви «не должны быть допускаемы ни в церковь, ни на какие бы то ни было церковные и религиозные собрания», а пункт 23-й гласит: «Верующие не должны входить в общение с отлученными от Церкви, за исключением случаев крайней необходимости и неведения».
Нет никакого сомнения в том, что ныне поводов или причин — ни первого, ни второго рода, которыми можно было бы обосновать какой-либо акт общения православных с представителями анафематствованных коммунистов, сегодня не имеется (и так впредь или до их покаяния, или же до снятия с них анафем).
Однако вернемся к теме современных Русских Соборов — в частности, в их оценке журналистом-политологом А. Ципко. Весьма показателен самый тип характеристик, данных им Соборам самого последнего времени.
Характеристики эти интересны, с одной стороны, как замечательно показательным все-таки имеющимся остаточным проявлением в них  психологических реликтовых штампов былого «коммуно-советизма», так и подтверждением того, что духовное мировидение современных наших патриотов всё же исподволь меняется, становясь всё менее советским, и всё более православно-ориентированным, а отсюда — и более русским.
Динамика постепенно идущего процесса отмежевания русского патриотизма от патриотизма коммунистического типа хорошо прослеживается при сопоставлении настроений, царивших на Соборах 2002 и 2005 годов.
Так, по поводу первого из них А. Ципко, высказывая ряд вполне здравых рассуждений, проникнутых болью за сегодняшнее положение, в то же время явно еще не отделяет усредненного, «державно-советского типа» патриотизма от патриотизма вовсе иного типа — заостренно «антисоветского», «державно-русского». Это видно хотя бы из той оценки имевшей на Соборе место полной «нестыковки», проявившегося полного взаимного непонимания между выступавшим тогда В. Жириновским о положении России и его оппонентами — еще достаточно «полусоветскими» патриотами.
В частности, в своем разборе соборной тематики журналист отметил (по поводу высказываний Жириновского о защите интересов русского народа и, параллельно, о сегодняшней безответственности и гражданской безынициативности самих «россиян»), что «…Как всегда, нажимал на эту болевую точку, на подавленность русского национального сознания Владимир Жириновский. Но он не понял обстановки, не почувствовал настроения зала. Жириновский начал разоблачать и РПЦ за ее былое сотрудничество с советской властью, и КПРФ, за ее большевицкое прошлое. Пытался представить себя в качестве единственного истинного русского патриота. И просчитался. Зал, который воспринимает РПЦ и КПРФ как своих, ополчился на Жириновского, как на чужого, и практически сбросил его с трибуны»
  / Ципко А. Отечестволюбие. Смена вех: православная любовь к Родине побеждает патриотизм ленинцев // «Литературная газета». 27 апреля — 5 мая 2005 г. № 17—18. С. 3/  (в скобках с прискорбием отметим при этом всё еще продолжающуюся удивительную псведопатриотическую слепоту основной части «соборян», до сих пор воспринимающих равно «как своих» и жертву-Церковь и ее палачей-коммунистов!).
То, что Жириновский имел полное право (подтверждаемое событиями реальной истории) выступить с осуждением некоторых неприглядных сторон прежней вынужденной прокоммунистической деятельности отдельных представителей РПЦ в большевицкий период, это факт. Другое дело, что речь Жириновского в известной степени говорила о его чисто внешнем, сугубо политико-гражданском восприятии Церкви. В словах его, к сожалению, отсутствовали сострадание и столь, казалось бы, естественное сверх-историческое, сверх-политическое, внутреннее уважение к скорбному пути нашей Церкви — как Священной Матери Подлинной России, — Матери, мучимой и казнимой на протяжении долгих десятилетий коммунистического ига, униженной тогда и всегда стесненной большевизмом, но никогда, однако, не утрачивавшей в своих глубинах истинного Духа Христова.
При этом весьма любопытно другое: защита Церкви некоторыми участниками Собора была явным следствием отнюдь не взвешенного понимания ее внутренней духовной чистоты и ее мученического подвига, а в значительной мере определялась чисто этно-политическим же пониманием ее исторической роли в жизни России. И тут чрезвычайно показательно, что подобные критики Жириновского с точно таким же остервенением защищали (как вполне родное, «своё»!) и вопиюще фальшивую «чистоту риз» ВКП(б)-КПСС-КПРФ — когда тот высказал свое впоне справедливое отрицательное мнение о дьявольской сущности и практике богоборческого большевизма.
И здесь, увы, глубокоуважаемый господин Ципко уже не смог отделить пшеницы от плевел и, казалось бы, из самых добрых побуждений вполне одобрил эту удивительную по своей «духовной» нелепости антижириновскую «патриотическую» мешанину в головах некоторых «соборян» — причем, заметим, вовсе еще не худших представителей государствообразующего народа России. Как пишет он далее: «И этот факт говорит о многом. Возрастает запрос не просто на патриотизм, на патриотическую фразу, а на сопереживание, чувство боли за свою страну. И тут, по крайней мере, зал, трудно обмануть» .
Действительно, многое из речений господина Жириновского принимать на веру не стоит — на то он и политик. Но и к заявлениям его воинственных критиков относиться в тот момент со сколько-нибудь духовным доверием тоже ведь не было никаких оснований, поскольку почти каждый из них в области проблем патриотизма зачастую поныне «и сам обманываться рад»!
В таком самообмане им годится в качестве патриота Великой России и политический лицемер Зюганов, который, по тогдашним словам Ципко (сейчас, думается, он уже менее наивен), «произнес прекрасную речь, даже открестился от грехов бывших лидеров, от грехов большевизма»  (это что же — он уже и от дела Ленина-Сталина открестился, ангел наш ненаглядный?.. Что-то об этом мы еще на стогнах градов наших и слыхом не слыхивали); под конец же нынешний главный большевик и «верный ленинец», «удивил всех сообщением, что одна треть нынешней КПРФ — верующие».
Иной «розовый патриот», может быть, и не смог удержаться от слез умиления, прочитав эту строчку «удивленного» журналиста; однако автор настоящей книги всё-таки решительно тут устоял, ибо он знает истинную политиканскую цену подобным словам очередного партийного функционера.
Уж автор-то хорошо помнит о том, как столь любимый тов. Зюгановым «Ильич» призывал своих истинных соратников к «штурму неба».
Не Ленину ли принадлежат вот такие перлы коммунистической «мысли»: «Всякий боженька есть труположство» или «Религия есть один из видов духовного гнета, лежащего везде и повсюду на народных массах, задавленных вечной работой на других, нуждою и одиночеством» или «Религия — род духовной сивухи, в которой рабы капитала топят свой человеческий образ»   или, наконец: «Всякая религиозная идея о всяком боженьке, всякое кокетничанье с боженькой есть невыразимейшая мерзость… самая опасная мерзость, самая гнусная зараза»? И разве не Лениным было заповедано коммунистам (в том числе, надо полагать, и всем нынешним) — как марксистско-ленинская установка «на вечные времена»: «Мы должны бороться с религией. Это — азбука всего материализма и, следовательно, марксизма»?
То-то незабвенный Ильич, наверное, обиделся в своей преисподней на эту новую «религиозную кокетку», тов. Зюганова, подзабывшего столь азбучные «истины» подлинного коммуниста, — еще и скажет, пожалуй, при будущей встрече, что того попросту нужно с членами его ЦК за их мелкобуржуазный ревизионизм и «труположское» поклонение «боженьке» (вместо того, чтобы расстреливать всю эту поповскую сволочную публику!) каждый день «вешать, — как он пошучивал в своих записочках товарищам по партии, — на вонючих веревках».
Впрочем, удивляться нынешней, чуть ли не, как оказывается, вполне  позволительной теперь для КПРФ её «христианской» революционной «платформе» не приходится. Всё это лишний раз подтверждает, что коммунисты всегда были и остаются глубочайшими лицемерами-«прагматиками». И если в свое время Ленин, беседуя с Милютиным, Красиным и другими большевиками, говорил, обсуждая проблему электрификации: «Электричество заменит крестьянину Бога. Пусть крестьянин молится электричеству; он будет больше чувствовать силу центральной власти — вместо неба», то теперь для того, чтобы попытаться вновь вернуться к такой власти или, по крайней мере, властвовать над своими нынешними приверженцами и любыми потенциальными коммунистами, можно пойти навстречу и их идеологически «малосознательной» части, позволив отныне большевичкам даже и «труположское» заигрывание с «боженькой»!
Что ж, нравственной чистотой и идейной принципиальностью (тем более — непосредственно в сфере политики) коммунисты, как известно, никогда не отличались. Недаром и сам Ленин вполне откровенно заявлял, что в коммунистической партии «на сто человек порядочных — девяносто негодяев», а в 1905 году не стеснялся цинично утверждать: «Партия не пансион для благородных девиц… Иной мерзавец, может быть, для нас именно тем и полезен, что он мерзавец». И, учитывая эти вполне программные слова своего «вождя и учителя», пусть призадумаются «верные» ему и сегодня нынешние коммунисты над тем, что и на них ведь, по сути, переносится та характеристика их «светлого прошлого» — «Великой Октябрьской революции» и ее совершителей, которая была кратко дана в свое время одной из ее жертв, И. Солоневичем (вполне тут согласным с весьма трезвой ленинской оценкой «мерзавцев революции»: «Революцию делают не массы, а подонки масс. Точно также, как революцию возглавляет не интеллигенция, а подонки интеллигенции. Основной технический прием всякой революции заключается в объединении и организации подонков»…
О подлинной, нутряной антихристианской сущности большевизма замечательно точно сказал Ив. Ильин (и незачем теперь чуть ли «православно» лукавить тов. Зюганову о якобы «христианском» коммунизме): «…большевизм отличается от сходных явлений истории тем, что он вырастает из сознательного воинствующего материализма. Это не просто состояние души, не просто политический строй. Это прежде всего доктрина, теория, учение и соответствующая этой теории фанатичная одержимость, начинающая с наглости и безудержности и кончающая коммунистическим рабством. Доктрина эта состоит в принципиальном отрицании всего, что не материально и телесно: человеческой души с ее свободой и бессмертием; человеческой духовности и вырастающей из нее внутренней и внешней культуры; высших целей, присущих человеку, высшего смысла, присущего миру; и особенно — в отрицании Бога, веры в него, религии и церкви. Кроме материи, тела и телесных потребностей для нее якобы ничего нет. Человек есть высшее животное, которое произошло от человекообразной обезьяны и отличается от нее разве что употреблением орудий труда и ведением хозяйства».
И ни от чего из сказанного здесь тов. Зюганов не может «откреститься», если он не хочет только — ради весьма сомнительных политических дивидендов — предать священные идеи своего дорогого «Ильича», исходя из теперь вдруг ставшего позволительным некрофильского (не таково ли, по сути, ленинское определение?) «заигрывания с боженькой» .
Насчет же боли тов. Зюганова за свою страну можно заметить, что она, возможно, и впрямь искренняя: ну, не последний уж он злодей и, конечно же, хотя от своей партийности и неплохо кормится, не всё ж и для него измеряется одним только презренным металлом — что-то ведь и его, пусть и полузабытой им самим, но всё-таки существующей, душе нужно… Вот и фантазирует он теперь всякую лирику уже не только о былой, славной своими свершениями (в том числе и попытками уничтожения Церкви) «Стране Советов», но уже «немножко» и о Боге, потому что душа-то «от рождения христианка», а для революционера-«справедливщика» («отнять и поделить!») можно придумать себе и «Бога»-Революционера, этакого «Христа»-Коммуниста, уже чуть ли не столетие идущего во главе народных революционных масс —  вспомним А. Блока с его «Христом» из поэмы «Двенадцать», идущим во главе революционной банды «в белом венчике из роз».
В этом смысле замечательно особой степенью своей богомерзости — недавнее очередное ряженье сатаны в «ангела светла»: во время одного из самых последних большевицких шествий сподвижники тов. Зюганова, — мало того, что вместе с «живым трупом»–«дедушкой Лениным» насиловали более семидесяти лет народную душу, — попытались на этот раз изнасиловать уже и душу самой России — Церковь Христову, понеся перед колонной своего шутовского шествия транспарант с обычной для коммунистов очередной лживой гнусностью в виде надписи: «Коммунизм — бессмертное учение Христа!» До такого даже и «дедушка» их не додумался! А верный внучек — взял да и переплюнул… Тут уж только руками разведешь: экая же незадача… Ну не вызывать же, право, Святейшему Патриарху господина-товарища Зюганова на дуэль за очередное оскорбление Церкви?
Однако «примазаться» ко Христу для временной тактической саморекламы коммунистам не удастся: Церковь давно отвергла подобные бессовестные левацкие спекуляции и политиканскую торговлю Именем Иисусовым.
Церковь сама, борясь за вечную жизнь на Небесах, никогда не отрицала важности социального справедливого устройства человеческой жизни на земле. Но даже и «социализм» Церкви (условно применяя этот термин)— не имеет ничего общего с социальной доктриной коммунистов и, тем более, с революционной коммунистической идеей как таковой. В отличие от тов. Зюганова, «Ильич»-то прекрасно понимал, что Церковь по самой природе своей глубоко, предельно контрреволюционна и что всякое «заигрывание с боженькой» есть откровенное предательство всего «революционного дела»!
Как еще давным-давно подчеркивал кардинальное отличие «красного» социализма от «белого» «социализма» Церкви известный русский философ-священник (его слова и могут быть прямым ответом тов. Зюганову на его «псевдохристианские» коммунистические притязания): «…русский коммунизм показал с достаточной очевидностью, каким безмерным бедствием он является, будучи осуществляем как жесточайшее насилие с попранием всех личных прав. Однако это именно потому, что душа его есть безбожие и воинствующее богоборчество. Поэтому для него и не существует тех религиозных границ, которые полагаются насилию признанием личной свободы… Однако возможен иной, так сказать, свободный или демократический социализм, и, думается нам, его не миновать истории. И для православия нет никаких причин ему противодействовать, напротив, он является исполнением заповеди любви в социальной жизни… Когда железные клещи безобразного коммунизма, удушающие всякую жизнь, наконец разожмутся, русское православие духовно использует те уроки, которые посланы ему Провидением в дни тяжелых испытаний, в области социального христианства… Речь идет о большем, даже неизмеримо большем, нежели “христианский социализм” в разных его видах, как он существует во всех странах. Речь идет о новом лике христианства общественного, о новом образе церковности и творчества церковного социального…» / Протоиерей Сергий Булгаков. Православие. Очерки учения Православной Церкви. Париж [Репринт: М.: Изд-во «Терра», 1991]. С. 362—363, 365/.

Искренне жаль, конечно, что вместо того, чтобы отказаться наконец от всех своих псевдодуховных, псевдонравственных, фальшивых политико-экономических и идеологических химер, коммунисты продолжают идти своим «верным ленинским путем» подрыва духовных сил и единства нации.
Жаль и что тот же Зюганов, вместо того, чтобы принести покаяние перед Россией за все преступления его партии  и всех ее «вдохновителей и организаторов» и, быть может, принять участие — не как штампованный «совок», а как настоящий русский человек, — в восстановлении подлинно Русской земли и освобождении ее от нового, олигархического ига (а возможно — и в деле создания новой всеобщей национально-освободительной партии или же соответствующего народно-религиозного движения), вместо всего этого он продолжает жить «со товарищи» в своем затхлом и давно устаревшем политическом мирке, соблазняя «малых сих» насквозь лживыми идеями коммунистического преобразования мира.
Но пусть всё же задумаются — и сам Зюганов, и его политические коллеги, заявляющие о себе, по нынешней моде, «верующими», — над, скажем, хотя бы четырьмя основополагающими идеями Православия, которые пока никак, если судить по делам коммунистов, не оставляют им надежды на признание их подлинными христианами.
Во-первых, не бывает просто «верующих», ибо, как известно «и бесы веруют» — да что толку; материалистическая же идеология коммунистов несовместима с Царством Божиим, с Царством Святого Духа, и здесь надо выбирать: «или—или» (если не верите мне, тов. Зюганов, спросите, например, у Святейшего Патриарха, который порой также принимает примирительное участие в работе Русских Соборов).
Во-вторых, относительно правды «коммунистического христианства» и якобы справедливости революций, Сам Господь сказал, что Его Царство обойдется без них, ибо оно — не от мира сего, и что следует прежде всего искать правды этого Царства Божия, а всё остальное «приложится» нам.
В-третьих,  Геннадию  Андреевичу следовало бы учесть достаточно компетентное мнение величайшего, наравне с преподобным Сергием Радонежским, святого России — преподобного Серафима Саровского, высказанное им нам, грешным, по поводу действий, кажущихся нам добрыми. И вновь напомним (в чуть более расширенном варианте) уже цитировавшееся здесь ранее его весьма «жестокое слово»: «Лишь только ради Христа делаемое доброе дело приносит нам плоды Святого Духа. Всё же не ради Христа делаемое, хотя и доброе, но мзды в жизни будущего века нам не представляет да и в здешней жизни благодати Божией тоже не дает. Вот почему Господь Иисус Христос сказал: Всяк, иже не собирает со Мною, той расточает». Это — относительно вне-христианского ложного «гуманизма» (то есть в итоге: относительно человекопоклонства — вместо истинного поклонения Богу); но ведь именно на этом как раз и утверждаются все революции!
Еще же более жесткое и непререкаемое слово сказал о любом вне-религиозном, вне-христианском «доброделании», в том числе и о коммунистическом, так называемом, «добре», Святой Апостол Павел: «Всё, что не от веры, есть грех» (Римл. 14, 23)! — и более, увы, ничего!
И, наконец, в-четвертых, — над чем особенно следовало бы задуматься «верующим» членам КПРФ (если они не отказываются от всех своих нынешних лукавых духовных заблуждений), не говоря уж о тех «товарищах христианах», что одновременно пытаются поклоняться и «Богу», и бесовскому, «единственно верному учению» безбожника Ленина, не прекращая соблазнять своей коммунистической ложью и других: «кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской. Горе миру от соблазнов, ибо надобно придти соблазнам; но горе тому человеку, чрез которого соблазн приходит» (Мф. 18, 6—7).
Это ведь, увы, и о вас говорится, Геннадий Андреевич, о вас, соблазнявшем своей идеологией «от лукавого» многих и соблазнившем, в частности, своим якобы пиететом перед якобы (совершенно ложно понимаемым вами) христианством, искренне умилившегося тогда А. Ципко — как и прочих участников Русского Собора 2002 года: вы, по сути, ведь предавали насквозь атеистическое «дело Ленина», а они имели неосторожность поверить в ваше липовое «православие», даже посчитав тогда и его, и вас вполне подлинными и вполне «своими».
По поводу же «прекрасной» речи (по выражению «соблазненного» ею А. Ципко), прозвучавшей на Соборе из уст нынешней коммунистической сладкозвучной «сирены»-Зюганова о том, что чуть ли не треть членов КПРФ на нынешнем историческом этапе исповедует не марксизм-ленинизм, а веру Христову (!!!), будет весьма полезным привести, в ответ на подобные «православно-коммунистические» байки, характеристику большевизма — еще одну из многих, замечательных по своей точности, данных Ив. Ильиным.
Вот что говорит он о подлинной духовной сущности коммунистической идеологии и большевицкой практики (в их отношении к Богу и подлинным верующим), касаясь как раз откровенного богоборчества большевиков — как исходной основы всякой коммунистической идеологии вообще, полностью определяющей и всё последующее содержание коммуно-советской государственности: «За всею внешней видимостью революции — от анкеты до расстрела, от пайка до трибунала, от уплотнения до изгнания и эмиграции, от пытки голодом, холодом, унижением и страхом до награбленных богатств и посягания на мировую власть, за всем этим… укрывается один смысл, единый, главный, по отношению к которому всё есть видоизменения, оболочка, наружный вид; этот смысл передается словами: духовное искушение… Это испытание вдвинуло во все русские души один и тот же прямой вопрос: Кто ты? Чем ты живешь? Чему служишь? Что любишь? И любишь ли ты то, что “любишь”? …И не много путей пред тобою, а всего два: к Богу и против Бога. Встань и обнаружь себя. И если не встанешь и не обнаружишь себя, то тебя заставят встать и обнаружиться: найдут тебя искушающие в поле и у домашнего очага, у станка и у алтаря, в имуществе и детях, в произнесенном слове и в умолчании. Найдут и поставят на свет, — чтобы ты заявил о себе недвусмысленно: к Богу ты идешь или против Бога. И, если ты против Бога, то оставят тебя жить; и не всё отнимут у тебя; и заставят тебя служить врагам Божиим; и будут кормить и ублажать; и наградят; и позволят обижать других, мучить других и отнимать у них имущество; и дадут власть, и наживу, и всю видимость позорящего почета. И, если ты за Бога и к Богу, — то отнимут у тебя имущество; и обездолят жену и детей; и будут томить лишениями, унижениями, темницею, допросами и страхами; ты увидишь, как отец и мать, жена и дети медленно, как свечка, тают в голоде и болезнях, — и не поможешь им; ты увидишь, как упорство твое не спасает ни родины от гибели, ни душ от растления, ни храмов от поругания; будешь скрежетать в бессилии и медленно гаснуть; и если прямо воспротивишься, — то будешь убит в потаенном подвале и зарыт, неузнанный, в безвестной яме… человеческая история не видела еще ничего подобного этому — по злодейской обнаженности искушения, по всепроникающей планомерности, по бешеному напору, по объему действия, по организованности и длительности».
Такова неизменная историческая реальность коммунистического безбожного тоталитаризма, подтвержденная и всей нашей жизнью под большевиками после «великого Октября»!
…Но вернемся к нашей теме значительной качественной перемены в оценках и суждениях «соборян» относительно «нашего» коммунистического прошлого. Судить об этом можно по очередной статье того же А. Ципко, посвященной Всемирному Русскому Собору 2005 года.
Отметим сразу, что и здесь своего рода «двойной стандарт» в оценке трагедии России и психологическом восприятии действующих здесь лиц всё еще остается достаточно характерным и для этого талантливого, во многом незашоренно, трезво мыслящего автора.
Вместо того, однако, чтобы четко оценить деятельность КПРФ в 1990-х годах (особенно в «патриотической» сфере) как эгоистично-групповую, духовно примитивную, политически недалекую, зачастую лицемерную и во многом провокационно-предательскую (причем никогда не поднимавшуюся выше чисто тактического уровня), А. Ципко и здесь не может по старинке не удержаться, чтобы не заметить хотя бы вскользь (или — как бы в извинение за последующую критику?): «Я не склонен умалять прошлые заслуги КПРФ в консолидации патриотического движения, умалять всё, что было сделано лично и Геннадием Зюгановым, и его партией для защиты интересов и достоинства народов России в 90-е годы. Особенно после расстрела Ельциным и его “реформаторами” Съезда народных депутатов Российской Федерации в октябре 1993 года».
При этом патриотизмом — в равной степени, наряду с подлинным патриотизмом Александра Невского, Пушкина, Николая II и мудрого антикоммуниста Ивана Ильина, — оказывается и патриотизм нынешних наследников тех предателей России, которые десятилетиями или искажали внутреннюю правду ее подлинной жизни, или же просто лишали оной ее лучших детей в застенках большевицкого ЧК, в своих лагерях и на своих расстрельных полигонах!
Ибо не устанем повторять, что священный патриотизм защитников Сталинграда или на Курской дуге был — в истоке своем и в своей духовной, сердечной глубине — не коммунистическим, не советским, а давним и, слава Богу, вполне привычным патриотизмом всякого нормального русского человека. Будем повторять и повторять: все то истинно великое, что было совершено и в рамках вынужденной советской государственности — а его было немало! — совершалось не в силу «советскости», а в силу неистребимых в нас истоков «русскости» нашего национального самосознания.
Как заметил в одном из своих выступлений Святейший Патриарх Алексий: «…именно та духовная, нравственная опора, которую дало людям многовековое православное воспитание, в значительной мере помогла им одолеть могущественного неприятеля в годы Великой Отечественной войны» .
Что же можно сказать по поводу процитированного выше высказывания А. Ципко, весьма показательного для уяснения того, насколько еще тяготеют над сознанием даже искреннего российского патриота штампы прежних общественных оценок важнейших этапов современной истории нашей страны?
Во-первых, то, что разгон Съезда народных депутатов и расстрел «Белого дома» был, конечно же, уголовно-политическим преступлением Б. Ельцина и его тогдашней кремлевской клики, это — несомненно! Но, заметим, по большому всероссийскому историческому счету ведь и Съезд был фактически наследником и защитником тех самых государственных и общественных ценностей, которые сложились в эпоху более чем семидесятилетнего владычества большевиков, а уж его-то (как, впрочем, и его логическое следствие — тот же Съезд) духовно нормальный русский человек признать изначально легитимным, законно-правовым никак не может (что, конечно же, как правило, никак не укладывается в голове советского — по воспитанию — человека).
И здесь, по исторической аналогии, вспоминается сакраментальная матросско-революционная фраза самого начала 1918 года: «Караул устал!», которой большевики сами тогда нагло закрыли гораздо более легитимное, также всенародно избранное Учредительное собрание, — но избранное еще имевшим тогда определенные правоустанавливающие прерогативы и внутреннюю легитимность русским народом (показательно, что в депутатский корпус Собрания большевики в связи с их антизаконной деятельностью прошли не в слишком большом количестве: из 520 депутатских мандатов ими было получено всего 161!).
В сентябре же и октябре 1993 года, через три четверти века после разгона коммунистами Учредительного собрания, в противостоянии сошлись уже два духовных беззаконника, деливших вовсе не Россию, а совсем другую страну — некую «Эрэфию», Российскую Федерацию! Подлинная же Россия, страна русских, а не советских или пусть даже уже частью постсоветских  людей, находится, к сожалению, еще далеко-далеко за нашим историческим горизонтом…
И именно то, что у «белодомовцев» в основе их идеологии всё еще сохранялась прежняя советская «коммунообразная» платформа, и дало возможность Ельцину —демагогически играя на шкале якобы демократических ценностей и запугивая московскую полуинтеллигенцию жупелом вновь грядущего советизма — расправиться с ними. И вполне естественно и вполне закономерно, что при этом ни демократы, ни, тем более, патриоты России (а не прогнившего давно «СССР» и столь же больной «Эрэфии»!) никак не поддержали защитников «Белого дома»!
Самой страшной (увы — родовой, природной) ошибкой «белодомовских» патриотов было то, что они оставались в массе своей настроенными вполне по-коммунистически, оставались духовно «красными» (сколько бы при этом некоторые из них даже не убеждали себя, что они — православные христиане!). Все они вовсе и не понимали, что период «красной» истории для Русской земли закончился навсегда (и притом — именно по воле Божией) и что спасать страну от паразитического пост«ельцинизма» (с необольшевицкими ухватками — как лично его самого, так и всех этих «либерал»-«капитал»-большевиков с Гайдарами-Чубайсами во главе) можно отныне только под знаменем истинного, традиционалистски русского антибольшевизма — а не якобы более продвинутого и «более прогрессивного» антикоммунизма «демократов»!
Впрочем, увы, столь ярко проступившие тогда косность, ретроградность и духовная ущербность «белодомовских» патриотов, вовсе не понимавших — за какую Россию им нужно было биться тогда с «демократом» Ельциным, явились вполне закономерным результатом почти векового разрушения Русской земли большевизмом.
Всё это стало лишь естественным следствием того самого «советизма», который, по сути и пытались защищать «белодомовцы», — «советизма» как долгого процесса постепенного лишения русского народа его тысячелетней подлинно национальной памяти, процесса духовного оболванивания, духовной стерилизации «советского человека». И будем трезвы: лишь со временем у нас может появиться новый слой русских патриотов, хорошо понимающих, где, так сказать, «зарыта» давняя кремлевская «собака» и с какого конца надо браться за застарелое «ленинское бревно» былых «ком.-субботников» — чтобы окончательно выбросить его с душевным омерзением на свалку российской истории!
Причем показательно, что эти тогдашние патриоты наступили во второй раз на одни и те же грабли «советского» патриотизма, которые должны были бы уже научить их уму-разуму (чего, к сожалению, не состоялось): ведь и само разрушение СССР в 1991 году произошло во многом из-за того, что тогдашний государственнический патриотизм тоже оказался окрашенным в «красный» цвет, за которым распропагандированные нашими псевдодемократами, социально более или менее активные слои московско-петербургского населения не пошли; о других же и говорить не приходится — те, как обычно, попросту спали, чтобы вскоре проснуться, но уже без зарплат, без пенсий, без собранных за всю свою не слишком веселую жизнь копеечных накоплений…
Глядя на нестройное кипение страстей у «Белого дома» незадолго до его расстрела, сам автор этих строк — как и подобные же приверженцы восстановления подлинной, дореволюционной России в реальных и вполне современных ее формах, то есть не «краснороссы», а «белороссы», — помнится, в тот момент рассуждал примерно следующим образом: здесь сошлись друг против друга даже и не подлинные «большевики», а, так сказать, их реликтовые фантомы — «псевдокрасные» с ельцинскими «псевдорозовыми» (ибо потри чуть ли не каждого нынешнего нашего «демократа» — и у него из-под позолоты либеральной фразеологии проступит вполне марксистско-ленинская «свиная кожа» «большевика»-мещанина). При этом ни у тех, ни у других в реальности не было, как нет и сегодня, ни подлинно живой идеологии, ни ясной и четкой системы ценностей: в их душах не было и нет истинного образа русской — а не советской, безбожной — России, как и нет, тем более, твердой и четко осмысленной веры в нее!
Ведь и тогда было совершенно ясно, что в исторической перспективе русскому народу отныне нужна совсем другая страна — страна Иоанна Кронштадского и Победоносцева, Столыпина  и Иоанна Восторгова, Колчака и Деникина, святого Патриарха Тихона и трибуна антикоммунизма Ив. Ильина, а не страна Гайдара (что «старшего», что «младшего»), не Чубайса и Бурбулиса, Зюганова и Хазбулатова (как точно так же не нужна нам и откровенно воровская страна Ельцина, Абрамовича и иже и с ними)… Пусть «Борис» пока разбирается со своими «красными» полуродственниками, а со временем Россия, духовно прозрев в нормальном и естественном историческом процессе своего национального возрождения, разберется и с его наследием, и с его подельниками и последышами…
Белые патриоты России смотрели тогда на это дело так. Здесь — не наше противостояние, это всего лишь пусть и прискорбная, — ибо искренне жаль политически наивных и недалеких, но зачастую всей душой веривших в свою правоту людей, — но разборка внутри, по сути, одного и того же духовно-политического, «советского» клана (ибо в случае своей победы разве начали бы «белодомовцы», — как точно так же и Ельцин, — воссоздавать подлинную Россию? Нет, и сто раз нет! Их политической моделью оставался все тот же СССР — с той же политической демагогией и религиозно-индифферентной бездуховностью (пусть даже и с ослабленной теперь степенью обычно всегда столь давившего русского человека сов.-тоталитаризма).
Да, безусловно, танковыми выстрелами по Белому дому Ельцин продолжал разрушать Россию, самым опаснейшим образом уничтожая веру народа в закон, но ведь с принципиально христианской, подлинно-русской точки зрения, и «белодомовцы» продолжали, при всем их искреннем пафосе, заниматься тем же самым, ибо и они пытались защищать под своими красными флагами не подлинную Россию, а ее лукавую подделку — изначально обреченный за свое государственное безбожие на слом Советский Союз, который они в своей духовной слепоте поддерживали, начиная еще с 1917 года!
Белые патриоты понимали, как понимают это и сейчас, что до нашего «русско-православного» времени, может быть, еще и далеко (хотя Россия, слава Богу, очень «странная» страна и мы можем — чуть ли не чудом Божиим — завтра же проснуться в совершенно новой ситуации, требующей от нас правильных — по Богу же — решений, которые, как можно надеяться, и будут найдены в тот же или в самые ближайшие дни!). Однако и уже сегодня начинает исподволь обозначаться хотя бы тенденция к уходу нации от почти уже ставшего врожденным для значительной части наших сограждан  унижающего их человеческое достоинство коммуно-советизма; начинает — пусть и очень медленно — наконец осознаваться народом и то, чт; мы потеряли в 1917 году и чт; нам нужно воссоздавать теперь...

В том же отчете-оценке А. Ципко «деяний» Собора 2005 года была также затронута еще одна, продолжающая оставаться и сегодня наиважнейшей, историко-политическая тема, от правильного рассмотрения которой зависит многое в степени адекватности русских людей возникающим перед ними ныне задачам воскрешения России.
Как пишет он далее, перед всеми нами с прежней остротой вновь «встает драматический вопрос, который не смог обойти собор и который окончательно развел по разные стороны идейных баррикад “красных” и “белых” патриотов. Речь — о ценностях, об идеологии, которая должна быть положена в основу российского державного патриотизма, о тех моральных, духовных ценностях, на которых мы хотим строить новую Россию. Собор показал, что делать это одновременно на революционных идеалах Павла Корчагина и идеалах героев “ледового похода” генерала Корнилова невозможно. На вопрос, что питало духовно, морально победу Руси в войне с гитлеровской Германией, руководство РПЦ и руководство КПРФ ответят прямо противоположно.
Произошло то, что должно произойти…»  — и наконец-то с трибуны Собора было открыто заявлено, что абсолютно «…невозможно российский патриотизм, любовь к России, к ее святыням, восхищение русской православной культурой соединить с преданностью богоборческой, русофобской идеологии Октября. Нельзя быть русским патриотом, говорить о непреходящих ценностях русского мира, русской православной цивилизации и одновременно поклоняться мощам фанатика Ленина, ненавидевшего всё, что связано с православной Россией, и который тысячами физически истреблял православное духовенство и разрушал всё, на чём столетиями держалась Русь. Нельзя восхищаться сыновней преданностью русского крестьянина матушке-земле и восхищаться душегубом Сталиным, который извел русское, украинское, казахское крестьянство не просто как класс, а как породу людей.
В том, что сегодня окончательно вымирает русская деревня, что у крестьянина утрачен вкус к работе, велика и заслуга “отца народов” Сталина.
Оценка природы истоков победы, духовной стойкости русского народа в войне с Гитлером на этот раз расставила все на свои места. И Патриарх Московский и всея Руси Алексий II, и митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл в выступлениях жестко и однозначно заявили: русский народ во время войны победил не благодаря социализму и марксистско-ленинской идеологии, а вопреки ей, благодаря тому, что “гонителям” православия “не удалось выжечь из народной души верность православному духовному и нравственному наследию”. Мы победили, говорил Алексий II [это слово было в более точном варианте воспроизведена в «Церковном вестнике». — Г. М.]  потому, что “чуждая идеология, разделившая людей ради поклонения идеалу [в «Церковном вестнике» правильнее: идолу. — Г. М.] революции, отступила перед традиционным чувством единого [правильнее: единства] народа, его причастности общему долгу. Перед лицом опасности многие обратились к гонимой вере православной”. Патриарх, как бы опережая последующую полемику с Зюгановым, сказал, что урок “Великой Отечественной войны показал, что подлинный, жертвенный патриотизм нельзя построить на богоборческой идеологии, на чувстве расовой или классовой ненависти”.
Митрополит Кирилл позволил себе даже жесткие высказывания в адрес тех, кто вел массы на разгром “старого мира”, и тех, прежде всего молодых людей, которые с воодушевлением громили церкви, сжигали иконы, топтали святыни предков. По сути, говорил владыка Кирилл, те молодые люди, которые, забыв о великой жертве своих дедов и прадедов, примеривают сегодня на себя символы фашизма, на самом деле “уподобляются тем молодым” (речь о красной революционной молодежи), которые “в свое время, также потеряв историческую память, стремились изничтожить духовный и культурный лик исторической России, во многом предопределив трагедию их народов в XX веке”».
И далее, касаясь прозвучавшей здесь же на Соборе речи Зюганова — с его панегириком коммунистам и Сталину, А. Ципко замечает: «Тут белый патриотизм, которому жалко старую Россию, и красный, марксистско-ленинский патриотизм, который, напротив, славит разрушение этой старой России, разошлись, и окончательно.
Нельзя соединить то, что противоположно по своей природе. Нельзя соединить любовь и преданность православию с любовью к его гонителям. Понимаю соображения, которые заставили руководство РПЦ жестко и однозначно осудить и Октябрь Ленина, и созданный им богоборческий режим, сказать, что советская система — антипод и России, и русской духовности, и русской цивилизации.
Невозможно религиозное, нравственное воспитание, тем более формирование национального сознания при нынешнем постмодернистском плюрализме правд, когда общество, элита чтят одновременно и заповеди Христа, учившего “не убий”, и расстрельщика России Ленина, чьи мощи превращены в национальную святыню».
И тут А. Ципко делает наконец единственно логичный здесь, принципиально жесткий, но совершенно справедливый вывод (надеюсь, читатель не посетует на столь обильное цитирование этого автора, прошедшего, как и многие из наших соотечественников, довольно долгий путь своего духовного прозрения): «Любой здравомыслящий человек понимает: на марксистско-ленинской идеологии, изначально разделяющей общество, нацию на полноценных и неполноценных людей, на тех, кто обречен, и тех, кто является прогрессивным классом, невозможно создать ни одной объединяющей идеи. Классовая идеология противоречит морали, в корне ей враждебна, ибо нравственные требования потому и являются нравственными, что исходят из исходного, равного, божественного происхождения людей. Марксизм-ленинизм не совместим с национальным сознанием, ибо идея классов и идея наций полярны, противоположны друг другу».
Что ж, А. Ципко прав здесь, как говорится, «на все сто!» Об этом свидетельствует не только вся история коммунизма, но, как известно то же самое не раз утверждали и наиболее принципиально последовательные ведущие деятели коммунистического движения.
Прекрасным примером поистине зверской антинациональной сущности «классического», неревизионистского типа коммунистического учения может служить хотя бы известное выступление китайского супербольшевика Мао Цзе-дуна на международном форуме коммунистов в начале 1960-х годов,  на котором он призывал «верных марксистов-ленинцев» поддержать идею начала третьей мировой войны во имя утверждения идеалов коммунизма среди всего человечества! Когда же ему пытались возражать отдельные большевики-«либералы», говорившие, что при этом погибнут сотни миллионов людей, он отвечал: «Ну и что? Зато остальные ведь будут жить при социализме. В огне первой мировой войны родилась первая социалистическая страна, Советская Россия. В огне второй мировой родилась мировая система социализма. В огне третьей мировой войны мы построим мировую систему социализма». На эти слова возмутились чехословацкие коммунисты: «Но ведь всё население нашей страны — двенадцать миллионов! А вы говорите о неизбежности гибели сотен миллионов!» На это вождь Мао — как истинный большевик — поинтересовался: «А вы кто? Вы коммунисты или вы только чехи? Коммунисты не могут думать о такой мелочи, как свой народ!»
И здесь Мао оказывается преданным учеником последовательно «безродного космополита» (по характерному выражению сталинских времен) «Ильича», заявлявшего в свое время: «Пусть девяносто процентов русского народа погибнет, лишь бы десять процентов дожили до мировой революции».
Вспоминая подобные высказывания Ленина, понимаешь, в частности, почему такие нравственно чуткие и наиболее глубоко чувствовавшие дьявольскую сущность коммунистической идеологии люди России, как, например, А. Солженицын или уже цитировавшийся здесь В. Астафьев, вообще не видели никакой разницы между национал-социализмом Гитлера и коммуно-социализмом Ленина-Сталина.
В. Астафьев так прямо и называл убежденных, сознательных представителей коммуно-советской идеологии, равно как и «патриотов» совкового типа, общим наименованием «фашистов-коммунистов». Глубочайшее свое отвращение и презрение к ним он не раз выражал (да простят меня не столько тов. Зюганов и иже с ним, сколько читатели — за крепкое мужицкое словцо) следующим образом: «с прокоммунистическими деятелями я не только какие-либо дела делать не хочу, но и срать на огороде на одном не сяду» .
Не следовало бы к этой, пусть и выраженной, так сказать, в «огородном стиле», но весьма честной и прямой позиции истинно русского писателя, прислушаться наконец и участникам наших Всемирных сверхпатриотических Соборов?
Впрочем, Астафьев при этом искренне жалел отдельных наивных романтиков-коммунистов из «партийных низов»: о таковых он говорил как о «чистых» людях, которых «разыграла история», трагически их «обманув коммунизмом».

…Зюганову — якобы последовательному национал-патриоту — в сегодняшней, вынужденно двурушнической его позиции можно только посочувствовать: трудно усидеть ему меж двух стульев — с его верностью идеологии (почти неандертальской!) социально-политических приматов — Маркса-Энгельса, Ленина-Сталина и, в то же время, с желанием «чего-то духовного». Нелегко ведь и утверждать, с одной стороны, что нация ему — как якобы патриоту — весьма дорога, а с другой — оставаться верным марксистско-ленинским «заповедям» об отмирании всех наций и о революции как основном инструменте процесса их убиения! И здесь он — либо откровенный ревизионист, искренне списывающий свое мировоззренческое двуличие на якобы диалектическое развитие марксизма-ленинизма, либо просто политический авантюрист-неудачник, стремящийся сохранить свой статус защитника народа за счет избранной некогда им «красной идеологии» — которой продолжает придерживаться наивно верящий ему и в его патриотизм прокоммунистический «электорат» (но в которую сам он давно не верит)…
Кстати, заметим попутно относительно зюгановского «патриотизма»: не в изначально ли программном марксистском «Манифесте коммунистической партии» прямо записано о невозможности для коммунистов быть патриотами: «…коммунистов упрекают, будто они хотят отменить отечество, национальность. Рабочие не имеют отечества. У них нельзя отнять того, чего у них нет»?
Какое же тогда морально-политическое право имеет «без-отечественная» (если уж следовать Марксу и Ленину) КПРФ, якобы чуждая ревизионизма, клясться именем «Ильича», «плевавшего на Россию» (как он сам это открыто заявлял), и  обещать «добиваться… прекращения очернения памяти В.И. Ленина», когда именно Ленин совершенно ясно писал (верно, и для вас, его почитателя, тов. Зюганов?), что «…За ревизию марксизма один ответ — в морду» ?
Как замечает в связи с этим далее А. Ципко: «Нельзя же забывать, что Октябрь был совершен не во имя России, ее народов, а во имя всемирной коммунистической революции. Как можно соединить характерное для КПРФ славословие в защиту православия и православной церкви с поклонами в адрес богоборцев, вождей Октября, мечтавших покончить с Россией церквей и икон?»
Обращаясь к недавним событиям нашей политической жизни, стоит остановиться, например, на состоявшемся 7 ноября 2005 года традиционном шабаше-митинге «красных» русофобов по поводу очередной годовщины Октябрьского переворота — всех тех зомбированных последователей «марксизма-ленинизма», что и сегодня пытаются прикрываться лозунгами давно уже прогнившего и ясно показавшего всю свою фальшивую суть коммунистического «патриотизма».
Выступая на том митинге, тов. Зюганов замечательно ярко вновь показал нам  свое подлинное политическое лицо.
Заявив — и, как всегда, по-большевицки лукавя — о якобы мирном нынешнем соседстве на Красной площади: а) православных крестов (которых верные ленинцы взрывали повсеместно по всей России, пытая и расстреливая при этом десятки тысяч православных же священников), б) двуглавых орлов (которых сначала «февральские» либертарианцы, а затем и «октябрьские» «верные ленинцы», улюлюкая, срывали и втаптывали в грязь) и в) красных масонских звезд (которые, действительно, те же верные ленинцы повсюду и насаждали — как свой кровавый бесовский символ, древнюю «печать Люцифера»), тов. Зюганов затем призвал к сохранению и в дальнейшем этого противоестественного «статус кво», особо освящаемого, по его мнению, большевицкой фальшивой «святыней» — мавзолейной, давно уже почти полностью сфальсифицированной куклой «великого Ленина»
  /примеч.:  Как известно, тело Ленина неоднократно приходилось спасать от нападения сначала «зеленой», а затем «черной плесени», вследствие чего «борьба за Ильича… за его вымученное, выпотрошенное, выполосканное тело продолжалась до 1940 года.
Однако все пятнадцать лет борьбы полностью перечеркнула эвакуация трупа в начале войны в Сибирь.
Утром 3 июля 1941 года Ленина быстро заколотили в большой ящик и… вывезли… в Тюмень», где «в течение четырех лет в строжайшей тайне находилось тело…
Когда в марте 1945 года перед отправкой в Москву открыли крышку гроба, выяснилось, что “все тело вождя покрылось плесенью. Снять ее решил один из сотрудников [НКВД], который обдал Ильича кипятком. Ошпаренное тело отмылось, но после этого начало пузыриться и подверглось резкому разрушению. Сохранить в хорошем состоянии удалось только руки и голову”.
Понадобились огромные усилия и время, чтобы снова открыть мавзолей; но в нем был уже другой Ленин — красивый, еще более помолодевший, и даже в другой одежде — современной, модной. От того, что было когда-то, осталось 10—15 %. К счастью, в это время удалось подобрать из неопознанных трупов двойник, точно соответствующий всем параметрам оригинала» (Мирек А. Красный мираж. Палачи России… С. 78)/.
Но этого мало: Геннадий Андреевич призвал присутствующих «поклясться» («поклявшись» и сам!) в верности этому богомерзкому идолу, его идеям и его зверской политической практике. Тем самым лидер коммунистов — без столь привычного для него двоения мыслей и слов — вполне определенно в очередной раз признался как в сегодняшней, так и в будущей своей (как и партии в целом) верности всем прежним преступлениям большевиков, совершенным ими по отношению к России.
Что ж, это вполне естественно и закономерно.
Но не о таковых ли поборниках лживой безбожной «свободы» (без веры, без подлинной любви, без Христа) говорили еще — чуть ли не две тысячи лет назад! — в своих посланиях Святые Апостолы Павел и Петр, когда последний так прямо и называл подобных «борцов за свободу» всего лишь «рабами тления» (2 Петр. 2, 19)?
Лукавит, лукавит Геннадий Андреевич: нет, никак не могут христианские кресты и анафематствованные христианами сатанинские звезды мирно сосуществовать друг с другом!
Впрочем, лукавство его ныне уже, по сути, не имеет никаких идейных коммунистических границ: если вчера он чуть ли не объявил себя «православным», то сегодня (посмотрите — не перевернулись ли 15 ленинских процентов в мавзолейном гробу?!) — он уже, похоже, и державник-монархист: так, по случаю 90-летия со дня убиения Царской Семьи (зюгановскими же идейными подельниками во главе с Лениным и Свердловым), Геннадий Адреевич потребовал с экрана телевизора державного правления в России. Ну, только и осталось ему еще запеть перед мавзолеем: «Боже, Царя храни»!
Однако сколько бы ни фальшивили на «христианскую тему» современные «православные» оппортунисты-большевики, их классовая «мораль» никогда не совпадет и не примирится с моралью подлинно нравственной, евангельской, с самим духом Евангелия и веры Христовой, ибо марксизм-ленинизм, как известно, в принципе глубоко враждебен какой бы то ни было человечности.
Учитывая всё это, с полным правом можно утверждать (после упомянутой же «клятвы» — тем более!): не только Ленин со своими подельниками ответственен за совершенный ими предательский октябрьский переворот, но эту ответственность вполне разделяет с ними ныне и тов. Зюганов и вся возглавляемая им партия; не только Ленин призывал к расстрелам и расстреливал цвет русской нации — ученых, офицеров, поэтов, священников, но современным адвокатом, ярым защитником подобных действий большевиков остается и тов. Зюганов, как и вся возглавляемая им партия; не только чекисты пытали даже женщин и детей в своих застенках с ленинского же благословения, но ко всему этому духовно причастен и тов. Зюганов со всеми своими единомышленниками, прославляющий и поныне черную память «вдохновителей и организаторов» всех этих «побед». Наконец, не только Ленин-Сталин и их верные партийные рабы уничтожали русское трудовое крестьянство как класс, но самую активную духовную же поддержку этому злодейству и поныне оказывает тов. Зюганов со всеми своими «верными ленинцами».
И как некогда последние распинали Россию — подобно иудеям, распинавшим Христа и кричавшим при этом (не о том ли говорил и цитировавшийся выше святитель Иоанн /МаксимОвич/?): «Кровь Его на нас и на детях наших!», то ведь точно так же и сегодня тов. Зюганов со всей своей «ленинской партией» их клятвой верности «Великому Октябрю» прокричали, — в который раз надругавшись над памятью убитых большевиками миллионов русских людей, — по сути, те же самые слова: «Кровь всех их на нас, на нас, на нас!»
И потому представляется совершенно естественным и совершенно уместным вопрос: неужели даже после очередного митингового их плевка в сторону России все эти верные «делу Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина» ее ненавистники, вновь клянущиеся трупом растлителя нашей страны — «Ильича», будут как ни в чем ни бывало восседать — вместо скамьи подсудимых — в креслах очередного Всемирного Русского Собора?
Но всё-таки сохраним надежду, что остальные, стремящиеся быть подлинно русскими, православные его участники (в отличие от «советских» и лишь прикрывающихся именем «русских») со временем наконец-то прозреют…
Но когда же наконец дойдет до их сердец столь естественное чувство духовного омерзения перед фактом вопиющей очередной лжи коммунистов-«обновленцев» — о их якобы нынешней «христианизации» и чуть ли не «воцерковлении» КПРФ, что с законным возмущением и обличил — весьма простыми, но предельно искренними словами — уже неоднократно цитировавшийся здесь петербургский протоиерей Василий Ермаков (в ответном письме Г. Зюганову, лукаво пославшему ему на отзыв свою книгу о «православном коммунизме»)?
Этот документ дает настолько ясную духовную оценку со стороны православных верующих России самому феномену коммунистической бесовщины и нынешней хамелеонской позиции главарей коммунистов в отношении Православия, что его будет полезным привести  здесь целиком.
Полное цитирование этого документа представляется здесь тем более оправданным и уместным, что, к сожалению, подобного же рода духовно-обличительного официального заявления относительно коммунистической идеологии — как богоборческого и антинародного, антирусского «учения» — мы, увы, непосредственно от архипастырей нашей Церкви так до сих пор и не дождались.
Посылая свою книгу о. Василию, Г. Зюганов сопроводил ее авторским обращением к адресату — со следующим текстом: «С глубоким уважением предоставляю на Ваш суд свою книгу, посвященную проблемам возрождения России, вопросам взаимодействия Церкви и Государства, политиков и православных иерархов перед лицом новых вызовов и угроз XXI века… с искренней надеждой на понимание и сотрудничество. Г. Зюганов».
Ответом о. Василия явился публикуемый ниже текст.


                Уважаемый Геннадий Андреевич!

Получил я Вашу книгу, посвященную проблемам возрождения нашей Святой Руси. Сложность поднятой темы очевидна, но она почти полностью раскрыта в статье Владыки митрополита Гедеона, вечная ему память. С его мнением я согласен, но со своей стороны я хотел бы дополнить ее изложением собственного взгляда на «Кощеево царство», которым я считаю безуспешно строившееся Вашими единомышленниками коммунистическое общество и в котором мне довелось прожить [сознательно, с отроческого возраста] 65 лет своей жизни. И со своими страданиями, пережитыми в прошлом, я пишу Вам, главному в по-прежнему угрожающем нам «Кощеевом царстве».
Мне не увидеть, как Святая Русь в лице русского богатыря обним ударом прикончит коммунистического «Кощея». Мне 76 лет, и мой послужной список страданий, пережитых в коммунистическом «Кощеевом царстве», таков. Я — сын участника гражданской войны, его родителя раскулачили в 1929 году за «веялку-сеялку». А он верил словам главного в «Кощеевом царстве» маленького картавого вождя, отнявшего кошельки у богатых, а пропитание у бедных. «Земля — крестьянам, фабрики — рабочим» и прочие словоблудные слова были обманом коммунистов. А в реальной жизни были голод первых пяти лет советской власти, когда храмы, превращенные коммунистами в склады, были полны зерном, а люди умирали тысячами. Продотряды, чоновцы, расстрелы тысяч заложников, ограбленные и оскверненные храмы и монастыри, кроваво подавленные кронштадское и тамбовское восстания, «сломавшая хребет» русскому крестьянству коллективизация, организованный коммунистами голод начала 30-х годов, унесший жизни 7 миллионов. Наконец, самое страшное преступление коммунистов, начатое совершаться по указанию главного «коммунистического Кощея» Ульянова, — уничтожение Православной Церкви, ее духовенства и мирян, ее святынь и, прежде всего, мощей. Совершение этого преступления было приостановлено лишь в 1943 году, когда почти всех православных христиан, способных сопротивляться, поглотили тюрьмы, концлагеря и расстрелы.
Накануне войны с фашистской Германией коммунисты гнали из разоренной ими России эшелонами продовольствие и стратегическое сырье фашистскому «Кощею» Гитлеру. Именно у вас проходили до войны военное обучение Гудериан и многие другие немецкие военачальники. Вспомним парад в Бресте в 1939 году советских и фашистских войск / примеч.: По случаю совместного захвата и раздела Гитлером и Сталиным Польши. — Г. М./, менее чем через два года после которого «кощеев» вождь Сталин, трусливо открыв рот лишь 3 июля 1941 года, когда уже лилась кровь русского солдата, талдычил о вероломном нападении Германии.
Я видел войну во всей ее жестокости. С 9 октября 1941 года  и до конца войны пробыл в оккупации. Побывав в лагере и являясь несовершеннолетним узником немецких концлагерей, я испытал на себе приказ главного «Кощея Генсека» — ни грамма хлеба, ни литра горючего врагу. Мы были брошены коммунистами на верную смерть в оккупации. Что не смогли увезти при бегстве — сжигалось. Жгли скирды на полях, но не отдавали народу, семьям, чьи мужья сражались на фронте. И не было бы Ленинградской блокады, если бы секретари обкома при подходе немцев отдали продукты населению, а не хранили в Бадаевских складах /примеч.: Из интервью в подборке «Обращение к власти» // «Литературная газета». 16—22 марта 2005 г. № 10 (6013). С. 2/. Это было сплошное убийство россиян, оказавшихся в оккупации по воле коммунистов.
Закончилась война, и с запада на восток пошли эшелоны пленных — из немецких в советские лагеря, на новые мучения за то, что брошенные коммунистами-командирами оказались в плену. Да и за пленных отвечали родные, подвергаясь репрессиям. Я сам прошел 4 допроса НКВД за то, что был в оккупации. А судьба священников, бывших в оккупации, — тюрьма, лагеря за то, что они поддерживали веру в Бога в русских людях, призывая остаться верными Московской Патриархии. Вы стремились обелить Сталина перед русскими людьми, вспоминая о его встрече в сентябре 1943–го года в архиереями. Это была не дань любви к православной вере, а боязнь той наглядной пропаганды свободы веры при немцах, когда россияне не боясь шли в храмы, свободно их открывали, собирали иконы, искали священников, собирали молодежь в церковные хоры. Если бы коммунисты того времени верили в Бога и стремились возродить православную веру в русском народе, то торжественно на Красной площади вместе с Патриархом отслужили бы благодарственный молебен за победу над врагом. А вы, вместо этого Бога, принесли «Кощею мавзолеевскому» свою благодарность.
Послевоенные времена прошли под девизом «Задавить веру», когда Церковь пытались задушить налоговым бременем, насилием областных уполномоченных Совета по делам религии совсем закрыть храмы. Тому пример Хрущев и прочие вероубийственные деятели из числа партаппаратчиков советского времени.
Смотрю на Вас, Геннадий Андреевич, своего земляка, ибо я тоже родился на Орловщине в городе Болхове, читаю ваши выступления, но не вижу в Вас русского православного человека. Сидите под кровавым красным знаменем с портретом тирана, тиран и на лацкане вашего пиджака. Демонстрации с изображениями тиранов, за которыми идет обманутый, обалделый россиянин. Ваши друзья — Ампилов, Варенников, Макашев, Лимонов, жаждущие русской крови, идут на ложь и обман народа, забывая, что мы жили в этой системе тирана-Кощея 80 лет. Более нам не надо этого счастья — жить при коммунизме, отдав за тиранию сто миллионов жизней россиян.
Ваши фотографии с Патриархом, архиереями и священниками — очередной обман для людей, далеких от Бога. Даже если бы я Вас увидел в храме молящимся, несущим икону, крестящимся, но остающимся коммунистом, я не поверил бы Вам. Поэтому, Геннадий Андреевич, помогите русскому православному человеку без идей коммунизма, а с верой в Бога, ударом русского богатыря уничтожить коммунистическое «Кощеево темное царство».

С надеждой на Ваше за грехи коммунистов перед Церковью Христовой покаяние протоиерей Василий Ермаков, настоятель храма преп. Серафима Саровского, г. Санкт-Петербург, 9 ноября 2003 года.


...Ах, Геннадий Андреевич, Геннадий Андреевич, не пора ли одуматься — пока не поздно?
Вот и отец Василий — пусть уже и из-за гроба теперь — но наверняка всё еще надеется на вас: что не выгорела еще полностью в заблудшем Геннадии его душа-христианка и способна еще на искреннее покаяние… Право, бросьте свою дурную компанию, ибо до добра она вас не доведет… С Ильичем на устах — к нему же и попадете… И зачем вам, вроде бы русскому человеку, это полунемецкое «идолище поганое?» Отряхните с себя наконец его дикое наваждение, решайтесь — и Церковь с радостью примет раскаявшегося раба своего… Пожалейте, пожалейте себя для вечности…
Однако и кроме Геннадия Андреевича — сколько еще заблудших!
Сколько еще вовсе и не коммунистов, а вполне беспартийных добропорядочных граждан, так до сих пор и не возмутившихся духом относительно всей, постепенно становящейся им всё более известной, коммунистической лжи, или же — что вовсе нередко — так и не осознавших всей ее предательской и хищнической сути.
Именно этим объясняется и столь распространенное до сих пор равнодушие не только многих участников упомянутого выше Русского Собора, но и значительной части граждан России в целом, — к еще окружающему нас наследию большевизма (в виде памятников, названий улиц и площадей в «честь» коммунистических губителей нашей страны и ее народов, в виде общественных сооружений и даже музеев на революционную тематику!) — такое равнодушие есть, по сути, выражение внутренней солидарности с деятелями подобного рода, поистине лукавыми искусителями нашей страны.
И потому каждый гражданин сегодняшней «Эрэфии», позволяющий себе без внутреннего омерзения, спокойно проходить мимо подобных свидетельств «памяти» о растлителях и убийцах тысячелетнего нашего Отечества, фактически разделяет с таковыми страшную ответственность за все их преступления, оказываясь и сам (пусть, чаще всего, не задумываясь и невольно) точно таким же падшим грешником, духовно солидарным с врагами подлинной России, и, по сути, врагом Христовым!

…Но вернемся к завершающей оценке основных духовно-политических настроений, проявившихся на Русском Соборе 2005 года.
Постепенно все же наступающее в обществе явное переосмысление самого понятия патриотизма, всё более усиливающаяся тенденция к утверждению в нем нравственных требований, чуждых прежнему советскому большевизму, довольно явственно, в конце концов, зазвучали в речах ряда  «соборян».
Это проявилось, в частности, и в постепенно формирующейся более трезвой оценке истоков и итогов нашей сколь великой, столь же и мучительной победы во второй мировой войне. И здесь обращает на себя внимание выступление известного нашего писателя В. Распутина, бывшего в начале 1990-х годов, скажем прямо, не слишком разборчивым в своих «межпатриотических связях» и вполне спокойно шедшего тогда на смычку с коммунистами — ради, как ему явно казалось в тот момент, «общего» с ними дела спасения страны.
Ныне же, особо касаясь как печальной стороны (в силу именно тогдашнего владычества коммунистов) результатов победоносной войны, так и истоков самой победы, В. Распутин, по свидетельству А. Ципко, комментирующего в упомянутой своей статье слова писателя, заявил, что: «...Победа оставила “после себя вконец израненное и измученное тело страны”. Война довела до конца “страшное дело разрушения нации, которое начали революция, Гражданская война и коллективизация”. Для Распутина очевидно: мы выиграли войну не благодаря социалистическому строю [что пытался утверждать с трибуны Собора Зюганов. — Г. М.], а только потому, что коммунистическая власть не смогла за 20 лет сломать “народную душу, столетиями воспитанную в незыблемых нравственных и духовных правилах, в почитании органической судьбы данной страны”. Советское воспитание для Распутина было “калеченьем душ”.
Его позиция, до глубины души русского писателя, подтверждает мои предположения о серьезных изменениях в настроениях тех, кто заслуживает звания патриота…»
 / Ципко А. Отечестволюбие. Смена вех: православная любовь к Родине побеждает патриотизм ленинцев // «Литературная газета». 27 апреля — 5 мая 2005 г. № 17—18. С. 3/.
И вот, наконец, весьма показательная итоговая оценка всех выступлений — как заключает свою статью А. Ципко: «IX собор знаменателен моральным, духовным проигрышем красной, ленинской правды в столкновении с правдой отечестволюбия. И подавляющее большинство соборян приняло правду отеческой церкви [курсив мой. — Г. М.]».
И то, что это действительно так, подтверждают, в частности, и всё чаще теперь звучащие, вполне определенно процерковные высказывания отдельных политических деятелей, являвшихся непосредственными участниками Собора.
Например, в свое время первый заместитель Председателя Госдумы Любовь Слиска, говоря об итогах Собра, так определила возобладавшую на нем после ряда выступлений и дискуссий — разделяемую, по-видимому, и ею — позицию «соборян»: «Россия, пока она будет иметь волю и силу духа объединяться вокруг Русской Православной Церкви, останется державой со всеми вытекающими из этого последствиями и никто с ней ничего не сделает» / Из интервью в подборке «Обращение к власти» // «Литературная газета». 16—22 марта 2005 г. № 10 (6013). С. 2./…