Что читатели должны думать об администрации сайта, которая удаляет вот такие мои стихотворения.
Резолюция о борьбе с героизацией нацизма была одобрена на заседании 69-й сессии Генеральной ассамблеи ООН 21 ноября 2014 года. «За» проголосовали 115 стран из 193. Среди противников документа оказались США, Канада и Украина, а страны Евросоюза вошли в число 55 воздержавшихся от голосования. Отныне для меня США, Канада, Украина и и эти 55 воздержавшихся, среди которых почти все европейские страны — наследники нацизма. И неважно, что это сделали политики. Но они уполномочены совершить это преступление своими народами. В конце концов, и Гитлер был всенародно избранным рейхсканцлером.
Неонацизм: Политики и народы
Я перечислю поимённо
Членистоногих блох и вшей,
Так зародившихся законно
На демократии своей.
Вот впереди ползёт Обама,
Беспозвоночных кукловод.
Как он витийствует упрямо
И миру лжёт всё наперёд.
Ещё один, чьё имя стёрто,
Канадой клёново рулит
(Нет, вспомнил-таки: Харпер Стёпа),
Обаме в рот, скуля, глядит.
Об Украине умолкаю,
На каждом там стоит печать
«Бандера, хайль!» — и точно знаю,
Кому-то с ними воевать.
Для них, что лях, москаль иль Jude,
Что грек, что немец иль француз:
«Украйна выше всех пребудет!» —
У них лишь с Гитлером союз.
А из Британии педрастой
(Прости, Оскар Уайльд, поэт!)
Бежит и бойко и брыкасто
Без скотланд-шерсти — гол и гнед,
Их Кэмерон, болтун превратный:
За гонор, выданный в аванс,
Он исполняет аккуратно
Команды «пиль», «ату» и «фас».
В каком колене от нацизма
Проснулась в Меркель эта муть?
От бошей взятая харизма
Играет злую шутку... Жуть!
С остекленевшими мозгами
Шуршит бульварами Олланд,
Играет, как мячом, словами,
А нос — по ветру... Коммерсант!
А скандинавы... вас так много,
И королев и королей:
Когда забыли вы про Бога,
Воруя педикам детей?
Где времена, как все датчане
Вшивали в сердце жёлтых звёзд,
А ныне же: в каком дурмане
Вы замолчали Холокост?
А вот с забытыми грехами
Антисемиты чередой
Своими тощими задами
К нам повернулися, как в стой-
ле: Польша, чехи и прибалты,
(Орущие в парадах «Хайль!»)
Румыны, венгры и болгары...
И ох как павших наших жаль!
Не немцы — ваши батальоны
Евреев били наповал,
Не немцы, а вполне «законно»
Ваш обыватель их сдавал.
Кто жил под властью оккупантов,
Тот помнит: злее нет румын,
В мундирах чёрных, в белых кантах,
Убийц людей на свой аршин.
Я не забыл, как под сурдину
Бомбили «братья» т о т Белград,
Теперь — Донбасс: наполовину
И х бомбы на детей летят.
Нацизм шагает по Европе,
Под ним распластанный Брюссель,
И превращаясь в мизантропа,
Мозгами движет еле-ель.
За океаном же — народом
Создали рейх на тыщи лет,
Сбылась мечта былых уродов:
О н и — цари, для н и х — весь свет.
11-12.01.2015
Закат Европы
Под улюлюканье чертей
И аплодирующих бесов
Европа мчится всё быстрей
Дорогой дел и интересов,
Мостя последние км
Пред преисподними вратами,
Блюдя свой шик и реномэ
Под человечьими правами.
Закон от Бога позабыт.
Над всеми — лишь закон брюссельский.
Христос? Избит, распят, убит,
Как неудачник иудейский.
Вот нынешние — о-го-го!
Язык усопший возродили,
На нём в своей Синаго-го
Христову жертву отменили.
Европа им кричит «Ура!»
И каяться Европе не в чем:
Пришла прекрасная пора,
Жить стало веселей и легче.
И можно всё: грабёж, обман,
Убийства именем Брюсселя,
И содомит от счастья пьян,
И сатанисты осмелели.
Как двух гарантов след простыл:
Ну, вероломство, но — законно!
И чернозём в «немецкий тыл»
Везут лихие эшелоны...
Бомбить Белград, Донбасс — распять,
Вживую Косово оттяпать...
И убивать, и убивать
В себе же совесть, честь и память.
25-26.02.2018
Англосаксы
«Умом» бодрея и гордясь,
От радости в зобу немея,
Живут заботой, не стыдясь,
Как сделать мир вокруг подлее.
Канадец, англичанин — в раж,
Американосы — туда же:
Забыта совесть, как багаж,
И с каждым днём все люди гаже.
Все. Кроме них. Они — причём?
Их подлость списана в архивы.
Узнают? — Это всё потом.
Пока же — англосаксы живы,
Чтоб каждый день наполнить злом
По наглому или втихую:
Клянутся «богом» как козлом,
Столбя дорогу в ад лихую.
А в арьергарде — Евро-сад,
И клоуны, и кукловоды, —
Христа распяли на парад,
Грехом содомским хороводя.
25.02.2018
Народная история (Кому на Руси жить хорошо)
I
Разбудите меня послезавтра,
Разбудите, вперёд забежав,
Когда будете знать, кто же автор,
Что готовил нам новый устав.
Разбудите меня, разбудите,
Чтобы снова не спать по ночам,
Когда вспять неизвестный кондитер
Сладкой пудрою бьёт по мозгам.
Сколько было их! Лысый, с прищуром,
Всё отняв, поделил на своих,
Кто страну покорёжили сдуру,
Чтоб народ наконец-то притих.
Чтоб шагали, вождям в глаза глядя,
Прикрываясь от них кумачом,
А усатый грузин на параде
На трибуне стоял с палачом.
Поделили на чистых-нечистых
Слишком умный советский народ:
Коммунисты казнят коммунистов,
Ну, и прочих, как щепок — в расход.
А другие — те, что уцелели,
Положили себя за страну,
Чтобы дальше идти мимо цели,
Но с Победой, одной на кону.
Но не понял Победы усатый,
И народ ему — пыль и песок,
Сам не жил, и других виноватил,
Власть тащил, как их лагерный срок.
Чтоб её подхватил оттепельный
С бородавкою лысый дурак,
Всех наук корифей беспредельный,
Кукурузно-ракетный мастак.
Обещал языком, как метлою
(Что у всех болтунов — без костей):
Мы за партией — как за спиною,
Будем жить веселей и бодрей.
Не успел. Только всё перепортил
И заставил народ голодать —
Бровеносец уже телепортил:
Сам живу, и другим дам пожрать.
Нефтяные доходы затычкой
Прикрывают партийных хапуг,
И летит под откос электричка
В коммунизм, как железный утюг.
Перестройкой отмеченный бредит,
Где бы вожжи ещё отпустить,
Вот беда: с ним никто же не едет,
И времён обрывается нить.
Впереди уже Ельцин маячит,
Горизонты собой заслоня...
Братцы, братцы, да что ж это значит:
Всех провёл, и тебя и меня.
Продал всё. И народ без работы
На обочинах жизни лежит,
Чтобы кучка воров без заботы
Упражнялась с трибуны во лжи.
А ведь клялся Аника, как воин:
Потерпите, мол, годик иль два,
И о завтрашнем дне, будь спокоен,
Да не будет болеть голова.
Обещают, кругом обещают,
А чиновник, как был, так он — есть,
Власти делают вид, что не знают:
Он — один, а народу — не счесть.
Ну, не выпасть никак из обоймы,
А колонна его — номер пять,
И ему, наконец-то, на кой мы:
Не мешайте работать, как спать.
Вот опять: обновили кабмины
Наверху, в голове, на местах,
А чиновник расставит в них мины:
Только сунься, народ — тарарах!
Разбудите меня послезавтра,
Разбудите, вперёд забежав,
Когда будете знать, кто же автор,
Что готовил нам новый устав.
Разбудите меня, разбудите,
Чтобы снова не спать по ночам,
Когда вспять неизвестный кондитер
Сладкой пудрой забьёт по мозгам.
II
И настал наконец день позора
И чиновничьего торжества,
Президенту задуматься впору,
Кто в команде его голова.
Президент наш хорош... Ну так что же,
Когда рядом маячит другой,
Сытый, наглый, с лоснящейся рожей,
По всем пунктам — и вор и герой.
Он любую идею подпортит
Нужной ссылкой на тот же закон,
Схлопотать без боязни по морде:
Сам себе — генерал без погон.
Н у, н е в ы п а с т ь н и к а к и з о б о й м ы,
А к о л о н н а е г о — н о м е р п я т ь,
И е м у, н а к о н е ц - т о, н а к о й м ы:
Н е м е ш а й т е р а б о т а т ь, к а к с п а т ь.
Он живёт без боязни быть сбитым,
Как наш новый ракетный Сармат:
Что хочу, то творю, у корыта
Своей власти — и чёрт ему брат.
И вопросы, что за год копились —
Наш народ терпелив до поры —
В ожиданьи ответа прокисли,
Как в рожках молоко от жары.
Наша Дума никак не созреет
До признанья: в стране — саботаж,
И что нужен закон, чтоб умерить
Через меру чиновничий раж.
По другому назвать, что творится,
Не могу: ведь который уж год,
Невзирая на ранги и лица,
Все они презирают народ.
Не освоят никак миллиарды:
Это сколько же лишних забот! —
И живут старики как бастарды
В аварийных халупах в расход.
Половине страны не добраться
До обещанных свыше доплат,
Ну, а кто вдруг захочет ругаться...
Нахамят и уволят под зад.
Мне плевать, что везде ещё хуже,
Пусть грызутся, и Бог им судья,
Но валяться в чиновничьей луже:
Это — жизнь и твоя и моя.
И прошёл он, раз в год день позора
И чиновничьего торжества,
Президенту задуматься впору,
Кто в команде его голова.
Прозвучали вопросы, похоже,
Но не те, что волнуют народ:
Он и здесь постарался, тот, с рожей,
Отобрал. И так каждый «раз в год».
23.01.2020, 17.12.2020
Плач по Украине
Я молился ночами, и Бог мне судья
И всем людям последний заступник на свете,
И светлела на небо мольбами стезя,
И что я ещё здесь — в ожиданьи Ответа.
Я молитвой страдал, не хватало мне слов,
О любимой земле, где родился и вырос,
О солдатах живых и за будущих вдов,
И в душе возводил свой амвон и свой клирос.
Как случилось, что рядом взошёл сатана
В ореоле, как факел, языческих свастик:
Разделилась когда-то единая наша страна
Под хапок либерало-нацистов во власти.
И росли поколенья вроссЫпь и поврозь,
Только тех, кто пожиже, приманивал Запад,
Да и нам донесло его приторный запах
(Для украинцев русский стал в горле как кость).
Как забыли Христа? Да и был ли он там,
В провонявшей вовсю католической луже?
И кресты на их флагах — НЕ от Христа.
Протестанты? По мне, так они ещё хуже.
Да — увы! — там давно сатана правит бал,
Его шёпот народам так сладостно манок,
Вслед за ними украинец тоже пропал
Под нацистские гимны с утра спозаранок.
И пошла Украина детей убивать
По указке по западной, подлой и низкой,
Бабий Яр позабыв, и где Родина-мать,
Душу высмердив за поцелуй сатанинский.
И балдеют хохлы от бесовской игры,
Направляя орудия в нашу Россию,
И без Бога живут у заветной дыры
Прямо в ад, где их ждут — ох, как ждут! — черти злые.
Боже, Боже! — молился я вновь, —
Окропи Украину святою водою,
Ведь в их жилах и наших течёт одна кровь,
И сильны мы лишь вместе, и всюду — с Тобою.
12.11-25.12.2022
Вероятность того, что нацистская и пятоколонная администрация сайта удалит мои материалы, велика, поэтому заранее приглашаю читателей на мою страницу на фабула точка ру, где размещены все мои произведения и материалы проекта «Москва и москвичи Александра Тимофеичева (Александрова)».
ЗАЧАРОВАННЫЙ КРИТИК
ВСТУПЛЕНИЕ, КОТОРОЕ АВТОР ПИШЕТ ДЛЯ СЕБЯ
Опыт общения в фотоклубах и на выставках, а в последнее время и на сетевых форумах позволил сделать мне некоторые выводы и извлечь некоторые уроки, как воспринимать или не воспринимать критику своих работ. Может быть, этот вольный текст будет интересно почитать и другим фотографам, их критикам и зрителям.
ГЛАВА ПЕРВАЯ, КОТОРУЮ МОЖНО ПРОПУСТИТЬ БЕЗ ВРЕДА ДЛЯ ЗДОРОВЬЯ
Господь в первые дни творения дал нам образцы классификаций, которые легко построить не только сами по себе, но и выстроить их иерархию. Это бинарные классификации. В нашем клиническом случае, когда сталкиваются лбами самые умные люди, это единственная классификация, которую можно доказывать просто одной её очевидностью. Она удобна тем, что определить достаточно лишь одно из двух, второе тогда – это то, что не принадлежит первому. Давайте используем этот бинарный вид для нашей любимой фотографии. То, что не будет иметь отношения к фотографии, мы делить на два дальше не будем, поставим заглушку в классификации.
1. Все люди делятся на зрителей и не зрителей. Ко второму относятся все слепые и слабо видящие люди.
2. Зрители делятся на тех, кто разглядывает фотографии, и на тех, кому это неинтересно. Почему к этим не интересующимся нельзя отнести самих фотографов, ясно из следующей классификации.
3. Разглядывающие фотографии делятся на тех, кто разглядывает любые фотографии как нечто большее, чем визуальная информация, и на тех, кто разглядывает только для информации о чём-то. Возможно, выбран спорный критерий, но я его выбрал.
Делаем небольшую передышку: читатель, я думаю, уже устал. Честно, говоря, и я в раздумье: кто же будет интересовать нас больше: фотографы или критики. Решил, что пусть лучше критики: фотографов сейчас меньше. Поэтому на разглядывающих фотографии только для информации ставим заглушку. Итак, продолжаем.
4. Разглядывающих фотографии (не под заглушкой) делим на тех, кто хоть когда-нибудь держал камеру в руках, и тех, кому не повезло это делать (такие, как ни странно, ещё встречаются).
5. Оба этих контингента делятся на тех, кто обсуждает фотографии (в первом случае, возможно, и свои), и тех, кому это неинтересно.
Опять делаем передышку. Я устал бороться с фотографом и критиком во мне самом. Но поскольку на фотографах мы поставили крест, наших обсуждающих фотографии назовём критиками. Другие – гои, и нас не интересуют. Ставим на них заглушку. Я, правда, стал сразу слегка задыхаться, но искусство требует жертв. Пусть я буду хотя бы не первая жертва среди фотографов.
Итак, что получается? Критики попали и туда, и туда. А ведь действительно, критик бывает разный: кто разбирается в технике съёмки (сам снимал), и тех, кто этими знаниями пренебрёг. И вот эта классификация уже не такая самостоятельная, а следует как вывод из предшествующих. Многие в свете предшествующих размышлений сразу взглянут на последних презрительно – и будут неправы. Ну, в самом деле, кто будет требовать от искусствоведа умения быть Врубелем или хотя бы Шиловым, а музыковеда – Чайковским или Крутым? Так что не торопитесь кидать ледяной презрительный взгляд на не умеющих снимать. Чтобы критиковать фотографии, не обязательно быть Каршем или Гиппенрейтером. Вовсе даже наоборот, неумение снимать даёт таким критикам большое преимущество перед первыми, «вчёными». Но поговорим об этом позднее.
Первые критики, правда, делятся ещё на фотографов и тех, кто к таковым себя не причисляет. Вторые тоже делятся на профессиональных критиков (они сейчас гордо называют себя арт-критиками) и любителей критиковать (обозначим их так) в свободное время (как оттого, что делать больше нечего, так и из любви к искусству фотографии). Так что в результате у нас получилось четыре типа критиков:
– тип А – критики-фотографы,
– тип Б – критики-нефотографы, но умеющие снимать,
– тип В – критики-профессионалы, не умеющие снимать,
– тип Г – критики-любители, не умеющие снимать.
ГЛАВА ВТОРАЯ, КОТОРУЮ ТОЖЕ МОЖНО ПРОПУСТИТЬ БЕЗО ВСЯКОГО ВРЕДА ДЛЯ ЗДОРОВЬЯ
Какая же критика бывает? Может быть, она тоже подвержена бинарным классификациям? Попробуем. Но сразу договоримся: мы классифицируем не критиков, а их тексты. Иначе запутаемся, да и обиды многих не избежать.
Всякая критика каким-то образом пытается воздействовать на фотографа, либо без всяких претензий к нему, вплоть до молчания (умалчивания), либо предъявляя ему какие-нибудь требования.
1. Итак, первое деление: на критику, не требующую от фотографа ничего, и на всю другую.
2. Первая критика тоже делится на два вида: просто молчание (или умалчивание – просто сразу не поймёшь, о чём молчит едва взглянувший на фотографию какой-нибудь прохожий Мастер или не-Мастер), и односложный ответ типа «нравится – не нравится». Собственно говоря, здесь можно поставить заглушку: дальше делить нечего.
3. А вся другая? О, это песня! Чего только порой не выдумает критик, чтобы хоть что-нибудь сказать горемыке-фотографу, трепетно ждущему его «одобрямс» или нечто обратное столь долгожданному! Как же её делить-то теперь? Какие критерии для дальнейших делений можно найти? Давайте разберёмся. По большому счёту, я бы мог предложить деление по принципу, школярская это критика или нет. Что я называю школярской? Это критика по правилам, причём неважно, в какой степени фотография и правила соответствуют друг другу. То есть: есть правила, и есть фотография, а критик-школяр пытается либо фотографию подогнать под какой-то свод правил, либо ищет какие-нибудь правила, по которым можно судить фотографию. Любую другую критику, не подпадающую под это определение, назовём аналитической и поговорим о ней подробнее позднее.
4. Увы, первая, школярская критика тоже делится на два типа: критику фотографа и критику не-фотографа. Это деление достаточно условно, но всё-таки имеет место быть.
Подведём итоги. У нас получилось пять типов критических текстов:
– тип 1 – молчание,
– тип 2 – «нравится – не нравится»,
– тип 3 – школярская критика фотографа,
– тип 4 – школярская критика не-фотографа,
– тип 5 – аналитическая критика.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ, КОТОРУЮ ТЕМ БОЛЕЕ МОЖНО ПРОПУСТИТЬ БЕЗ ВРЕДА ДЛЯ ЗДОРОВЬЯ
Рассмотрим каждый тип критического текста.
Сразу оговорюсь, что выводы, которые я делаю, ни для кого и ничего не означают. Хотите – слушайте, хотите – пропустите мимо ушей.
Тип 1. Молчание.
Самый безобидный тип критического текста, но если фотограф считает, что выставленная им работа шедевр, он самый обидный. Не люблю давать советы, но могу сказать: не буди лихо, пока оно тихо. Радоваться надо, а то ведь такого могут наговорить! Правда, есть политизированное молчание, назовём его замалчиванием: когда критик любого типа в угоду каким-то групповым взглядам или в силу своей неприязни к автору будет обходить незаурядные работы молчанием (в истории таких примеров пруд пруди, и, я думаю, каждый фотограф с этим сталкивался, да и в истории культуры это бывало в разных областях). Если молчание типов А (среди них могут оказаться большие фотографы) и типа В не связано с замалчиванием, то это должно во всяком случае хотя бы насторожить фотографа: либо он идёт по неизведанному пути, либо на протоптанной другими дорожке он неожиданно споткнулся. На молчание типов Б и Г можно не обращать внимания.
Тип 2. «Нравится – не нравится».
Любимый ответ всех типов, от А до Г. Он ни к чему не обязывает, каким бы не был, чаще говорят первое, которое тоже по большому счёту ничего, кроме уважения к автору или к его работе (старался всё-таки), не означает. Если же говорят вдруг второе, то обычно стараются уйти от ответа на «почему». Многие великие фотографы дальше этой критики не ходили: они слишком ценили своё доброе имя, чтобы ввязываться в критические разборки. Да и неприятно, если о Мастере потом скажут, может быть: вот, гения не разглядел. Скорее всего, этот тип текста для уважительного общения. В комментариях на фотосайтах этого критического текста и производных от него больше всего. Принято положительному ответу верить, отрицательный пропускать мимо ушей. И правильно!
Тип 3. Школярская критика фотографа.
У каждого, кто хоть раз брал в руки камеру и делал хотя бы один снимок, есть соблазн вообразить, что он лучше автора знает, как надо фотографировать. Увы, процентное соотношение не в пользу тех, кто доверяет автору. Такие критические тексты сразу узнаёшь: «я бы снял так-то», «я бы скадрировал по-другому», «я взял бы другое фокусное», «я бы сделал поправку по вспышке», «я бы…», «я бы…», «я бы…» – вариантов очень много, но список наиболее используемых слоганов очень ограничен. Связано это с тем, что такой критический текст показывает доверие не к автору, а только к себе и своему мастерству, которое автор такого текста по умолчанию считает ему присущим. Я бы не сказал, что все такие тексты не имеют смысла. Нет, иногда такой текст от Мастера, которого ты знаешь и признаёшь, знаешь о его доброжелательности, очень помогает. Но бывает это обычно в узком кругу единомышленников и друзей, где есть признанный лидер. Но когда такое слышишь от критика, ничем себя «незапятнавшим» и «ненаследившем» в фотографии – ни текстами, ни снимками, – лучше не обращать на них внимания. Тем более что они говорятся часто, когда сказать нечего и когда лучше бы промолчать. Такие тексты присущи типам А и Б, но иногда соблазнительны и для типов В и Г. Вот уж на последних точно не надо обращать внимания.
Тип 4. Школярская критика не-фотографа.
За десятилетия и столетия существования фотографии было много написано книг, пособий, справочников о том, как снимать. Многократно составлялись перечни правил для разных жанров, которым следовать довольно трудно только новичкам, а когда приобретается навык и опыт, о них уже не задумываешься, и эти правила сидят почти в подсознании: ведь если сделаю так, мне же все скажут, что я нарушил в этом пейзаже, допустим, правило «линия горизонта не делит снимок пополам» или что-то вроде того. Некоторые правила изобретательные японцы даже стали вшивать в программы «цифровых мыльниц». Выучить их может человек, который никогда камеры в руки не брал, расписать по жанрам и при просмотре ставить плюсы и минусы, говоря о них бедолаге-автору. Я знаю даже фотоклубы, где по таким книжечкам обсуждались фотографии и строился их рейтинг. До этого типа критического текста часто опускаются и фотографы, когда им лень как бы самим поработать по фотографии, чтобы написать критический текст типа 3. А вызвать из памяти, что «ПП на пейзаже не должен быть в плотных тенях», или «ПП на чёрно-белом пейзаже не должен быть светлее середины», или «на портрете надо пользоваться для подсветки теневой стороны экранами», или «горизонт на пейзаже не должен проходить посередине фотографии» (называю такие правила условно, в каждом сообществе фотографов, честно говоря, существуют свои своды правил, основанные на общепринятых, но имеющие флюктуации в разные стороны от них – для создания, так сказать, индивидуального стиля сообщества). Таких критических текстов хватает, и не потому, что многие знают эти правила: я заметил, что один и тот же автор критического текста, очевидно, знает лишь одно-два таких правила – о них всё время и говорит. Распознать такие тексты довольно просто: либо фотография подгоняется под тот вид, где существует знакомое критику правило, либо правило видоизменяется под обсуждаемую фотографию (по сути правило остаётся прежним, но текст его подбивается под снимок). Как правило, тексты типа 4 категоричны, ибо в основе лежит непререкаемость прочитанных авторитетов. При этом необязательно, чтобы критик был специалистом в том виде фотографии, к которой принадлежит снимок – даже наоборот, текст его становится ещё более категоричным. Как реагировать на такие тексты? Каждый фотограф выбирает сам в зависимости от того, кем он себя считает. Если учеником – советую прислушаться (школу должен пройти каждый – это правило любого визуального искусства), если вы считаете, что прошли период ученичества – игнорируйте эти тексты и оценки вашей работы, с ними связанные. Отвечать, разъяснять снимок бесполезно – в текстах типа 4 мнение автора стоит на третьем месте после упомянутого правила и мнения критика. Почему этот тип выпадает из здравой области, поговорим ниже.
5. Тип 5 Аналитическая критика.
Каждое произведение культуры существует в собственной системе законов – вот генеральный закон, существующий в истории культуры для всех времён и народов. Его открыли давно, в незапамятные времена, и благодаря ему поэты не пишут древнегреческим гекзаметром эпические поэмы, художники не подражают Джотто, композиторы не пишут в стиле строгого письма нидерландской школы, архитекторы не строят готические соборы – нет, все они, освоив и усвоив наследие прошлого, открывают и осваивают новые выразительные средства, язык, изобретают новые «измы», в общем, идут вперёд. А культура, используя другой свой генеральный закон – накапливается, ничего из открытого ранее не пропадает и всегда к любому её произведению время от времени возникает востребованность, длящаяся от нескольких лет до нескольких столетий. Воспринимать любое произведение в контексте мировой культуры, мне кажется, многим неловко («вот, ходит рядом этот, не многовато ли ему будет»). Но, увы, именно этому учат на искусствоведческих факультетах художественных вузов и университетов, причём каких-то особых правил в искусстве анализа произведения нет – многое передаётся от учителя ученику, как это принято в искусстве, музыке, архитектуре и тп. Фотография – не исключение, иначе пришлось бы отрицать её принадлежность культуре. Весь вопрос в том, что умеющих анализировать фотографию именно как произведение культуры очень мало. Распознать аналитический текст довольно-таки легко: по ассоциациям, которые использует автор текста, по его попытке открыть замысел автора, и лишь в последнюю очередь говорить об удачности выбранных изобразительных средств (хотя в профессиональной искусствоведческой практике выражать сомнение в выборе автором этих средств является дурным тоном). Как писать такие тексты типа 5 – не является предметом этой статьи, поэтому добавлю, что если фотографу попался такой критический текст, то ему очень повезло, что на его работу обратил внимание критик (обычно это тип В).
ЗАКЛЮЧЕНИЕ, КОТОРОЕ ВСЁ РАВНО ПРИДЁТСЯ ПРОЧИТАТЬ, КОЛИ ДОШЛИ ДО НЕГО
Кто-то найдёт этот текст забавным, кто-то посчитает художественной литературой, кто-то эссе – автору всё написанное небезразлично хотя бы потому, что он написал его для себя. Но если этот текст будет интересен ещё десятку-другому читателей, он будет несказанно рад.