К некой девушке, фотографию которой мне показал Славка Егошин. И сказал, что Лора его родственница, но она такая красивая, что он с ее фотографией не может расстаться и носит все время ее с собой.
На фотографии была изображена красавица, глаза которой призывали "Стой и умри!" Если бы я ее увидел наяву, я бы, как мне кажется, застыл бы на месте, а потом умер от разрыва сердца. С такой девушкой не следовало знакомиться. Я знал это, но все равно попросил Славу:
- Познакомишь меня с ней.
- При первой возможности, - пообещал Слава Егошин. - Она не любит знакомиться ПРОСТО ТАК, но я тебя обрисую в лучшем виде, и она согласиться.
Егошин никогда не бросал слов впустую, поэтому что-то конкретно сделать он обещал крайне редко - обычно он отделывался пустыми фразами, типа: "Посмотрим, что можно сделать". Наверное, ему просто польстило, что я оценил его вкус, но девушка на фотографии была такой красивой, что я сразу же попал под ее обаяние и никак не мог переключить свои мысли на более важные темы, чем эта девушка. Мне даже хотелось выпросить у Егошина эту фотографию, но я все-таки смог сдержать свою прыть, ведь нельзя же бросаться с бухты-барахты в любовный омут. Следует все обдумать и составить некий хитроумный план, который не отдалит твою цель, а приблизит ее.
Ничего такого я Славе Егошину не сказал, к тому же он торопился, а я сделал вид, что тороплюсь еще больше, чем он. Мы простились и каждый пошел в свою сторону.
Я уже забыл об этой фотографии, когда Егошин позвонил мне.
- Гоша, - выпалил он, - Лора приезжает завтра, но она еще не знает, что ты хочешь с ней познакомиться. - Тут он сделал маленькую паузу. - Может быть, ты раздумал? Ты пишешь статьи о театрах и знаешь самых красивых артисток нашего города. Многие из них наверняка красивее Лоры.
- Брось молоть ерунду, - резко оборвал я Егошина. - Артистки, поверь, интересуют меня только на сцене, а не в реальной жизни. Я слегка лукавил, но кто бы не лукавил на моем месте.
Я никак не мог решить, в чем мне пойти на первое свидание с Лорой. У меня был парадный костюм, но я в нем выглядел слишком официально и не был похож на самого себя. В джинсах и безрукавке мне идти не хотелось - Лора могла подумать, что я встрече с ней не придаю никакого значения. Можно было пойти в магазин и купить новые брюки, но опять-таки новые брюки могли представить меня в невыгодном свете... Вот какие вздорные мысли мелькали в моей голове.
"Ладно, - подумал я, - я пойду в самом непрезентабельном виде. Я думаю, что Лора оценит тот факт, что я не выпендриваюсь перед ней, а веду себя самым ествественным образом".
Егошин обещал перезвони ть, но прошла целая неделя прежде, чем он это сделал.
- Понимаешь, Гоша, - сказал он мне, - наконец-то Лора освободилась от всех своих спешных дел. Завтра я тебя ей представлю.
- Завтра я не могу, - почему-то сказал я. - У меня целый день расписан. Давай лучше знакомство перенесем на послезавтра.
- Заметано, - сказал он. - В сущности, один день не играет роли.
Господи, как долго тянулся этот день, не играющий, по мнению Славы, никакой роли. Я даже успел написать его родственнице огромное - на десять страниц - письмо, где старался описать всю свою предыдущую жизнь. На это письмо у меня ушла целая ночь и пачка сигарет. Потом я эти листы разорвал на мелкие куски и выбросил в мусорное ведро - единственное, подходящее для них, место. В письме слишком уж был высокопарный стиль. Впрочем, я всегда к эпистолярному жанру относился равнодушно. А еще в этом послании было слишком много проходных слов, а в прозе они не должны были существовать. Я знал, что некоторые великие писатели никогда не уничтожали своих рукописей, а все их, расчитывая на благосклонность потомков, хранили, но я был начинающим писателем и считал, что мои рукописи пока еще для исследователей не представляют никакой ценности.
Но вот наконец-то долгожданный миг настал. Я пятнадцать минут мотался возле Оперного театра и думал, что Егошин не приведет Лоры. Найдет вескую причину. В может, он и не знает девушки, а фотографию стащил в брачном агенстве. Только там, как мне тогда казалось, имелись фотки самых красивых женщин, которые, понятное, дело не собирались искать себе мужей, но потенциальные женихи-идиоты клевали только на таких красоток.
И тут она появилась. Легкая, возвышенная, красивая, плывущая по тротуару, как молоденькая лань, а ее каблучки, как мне показалось, едва качались земли.
- Гоша, я все о вас знаю, - сказала она мне с улыбкой, - потому что несносный Егошин, ваш друг, если не ошибаюсь, уже несколько дней говорит о вас небылицы, а я не знаю, верить ему или нет.
Тут Слава, чтобы она не видела, выразительно мне подмигнул. Я благодарно ему улыбнулся, ведь я еще не знал, какую пакость он сделал. Наверное, он считал, что проводит очередной эксперимент, ведь он тогда учился на психолога.
Получилось так, что мы с Лорой быстро остались наедине. Я начал рассказывать ей всевозможные истории об Оперном театре, директором которого в это время был бывший начальник тюрьмы. Этот начальник требовал, чтобы в театре была железная дисциплина и приказом назначил пять тайных доносителей, которые должны были ему по утрам докладывать, что творится в коллективе. Народный артист Холмогоров заартачился и сказал, что он лично доносительством заниматься не будет. Он был тенором, а директор театра издал новый указ и приказал ему петь басом. Холмогоров ушел на больничный дожидаться смены власти.
Такие историйки рассказывал я Лоре, а она внезапно взяла меня под руку, рассмеялась своим тихим, журчащим смехом и спросила:
- Гоша, я знаю, что вы пишите эротическую прозу. Дадите мне ее почитать. Тогда эротическая проза не приветствовалась, потому что была социалистическая эпоха, в которой, как все помнят, секса не было и не могло быть.
- Кто вам сказал? - выдавил я с трудом из себя.
- Несносный Егошин, - сказала она. - Он легко выбалтывает все секреты, когда я на него слегка нажимаю.
- Это - чушь! - пролепетал я, пойманный врасплох. - Хорошую эротическую прозу писали только Бунин и Алексей Толстой, а мне за ними угнаться невозможно - опыта писательского и сексуального не хватает.
- У вас, милый Гоша, есть воображение, - решительно перебила меня Лора. - Этого вполне достаточно. Лучше расскажите мне сюжет рассказа, над которым вы сейчас работаете. Обещаю держать язык за зубами. Только не отнекивайтесь.
И тут я побежал от Лоры. Сейчас я бы поступил по-другому. Я бы сказал, что ночь была лунной, а он стоял перед нею на коленях, а она была... Но это сейчас, а тогда я испугался Лоры. Я считал, что чистые девушки не могут увлекаться эротической прозой.
Вот каким олухом тогда я был!
Больше со Славой Егошиным я не встречался.