С самого детства я была напрочь лишена такой важной для женщины способности, как кокетство: не просила мальчишек донести портфель из школы, не роняла нарочно тетрадок перед любимым, не умела носить банты. Шли годы, но ничего особо не менялось: я по-прежнему отличалась патологическим неумением кадрить мужчин и заигрывать. Даже излишнее вихляние бёдрами при ходьбе являлось не чем иным, как следствием операции после серьёзного перелома, в результате которой одна нога у меня стала короче другой на семь миллиметров.
– Ты, конечно, девочка умная, – проповедовала как-то в кафе подруга Галя, больше всех беспокоящаяся за мою личную жизнь, – филфак там закончила, книжек много прочитала. Но лучше б глазками научилась стрелять. Совсем мужиками крутить не умеешь. Тебе твои хахали, прости господи, хоть что-нибудь дарили?
Я покраснела.
– Ну… Билет в кино… Цветы там… Да я себе сама всё купить в состоянии, вообще-то.
– Ничё ты не в состоянии, – отрезала подруга.
– Ну, и пусть. Зато я умею играть в пинг-понг.
Галя скривилась:
– Тоже мне, Мария Шарапова.
– Да нет, ты не поняла! – засмеялась я. – Я имела в виду умение вести беседу. Понимаешь, искусный разговор напоминает пинг-понг: грамотная подача – пинг! – и даже самый сложный собеседник, сначала неуверенно, а потом всё более воодушевлённо отвечает тебе: понг! И чем эффектнее твои пинги, тем большее удовольствие получает собеседник, а потом и ты сама.
– Офигеть! – деланно восхитилась Галя. – И что, этот твой пинг-понг всегда работает?
– Всегда, – уверенно заявила я.
– Ну-ну… – Галя как-то подозрительно хищнически стала впиваться взглядом в посетителей кафе. – Что, и на во-он того Ваньку подействует?
Я взглянула в сторону, указанную подругой. Там сидел некто, напоминающий сибирского нефтяника или внезапно разбогатевшего дальнобойщика, методично опустошающий бутылку коньяка. Галя присвистнула:
– «Хеннеси»! Нехило… Везёт же дуракам. Ну, давай, продемонстрируй свой убийственный профессионализм.
Я ещё раз взглянула в сторону объекта. Почему-то подумалось, что будь с ним в своё время знаком Томас Эрнест Хьюм, бессмертные строки: «Луна стояла у плетня, / Как краснорожий фермер», были бы подарены миру намного раньше.
Впервые я усомнилась в универсальности своего метода.
– Спорим? – Галя протянула мне свою изящную руку с акриловыми ноготками.
– На интерес? – с надеждой спросила я.
– На интерес не интересно, – отрезала Галя. – Спорить всегда нужно на деньги.
– Ты ведь сама говорила, что у тебя зарплата только через неделю, а денег всего на чашку кофе осталось! – удивилась я.
– Ну и что? Всё равно проиграешь ты.
Я надулась.
– Ладно-ладно, – Галя похлопала меня по плечу. – Давай поспорим на какую-нибудь символическую сумму: я не хочу сильно ударять по твоему бюджету. Скажем… сто рублей. Идёт?
– Идёт, – буркнула я.
Ударили по рукам.
– Значит так, даю тебе фору, – начала свой инструктаж Галя. – Сейчас я уйду, ты посидишь немного, изредка бросая скучающие взгляды по сторонам, но чаще на него. Потом подойдёшь и скажешь, что подруга твоя, мол, убежала на свидание, а домой тебе идти не хочется, и вечер так дивен, и ты мечтаешь, чтобы интересный мужчина угостил тебя чашечкой кофе…
– Я всего этого не запомню.
– Поэмы, блин, наизусть учила на этом своём филфаке, – психанула Галя, – а тут – «не запомню»! Всё, я ухожу.
Галя разыграла телефонный разговор с любимым, якобы звавшим её на внеочередное свидание, чмокнула меня в щёку и упорхнула.
Я возобновила наблюдение за объектом. Объект был пьян, но ещё вполне адекватен. Потребовалось невероятное усилие воли, чтобы вытащить себя из-за стола почти за косу, как барон Мюнгхаузен, и направить стопы к краснорожему фермеру.
– Гхм, добрый вечер! Позволите присесть? Или вы кого-то дожидаетесь? – вежливо осведомилась я.
Фермер вскинул на меня мутный взгляд, пробормотал что-то вроде «присаживайтесь» и очистил половину стола от тарелок и лимонных цедр.
– Да вот… – замялась я, – подруга убежала на свидание, бросила меня… А домой… совсем ещё неохота… Мне бы поговорить с кем…
Пинг явно не удался.
– Ну, давайте поговорим… А о чём? – понг, как и следовало было ожидать, тоже оставил желать лучшего.
– Да не знаю… Давайте, например, о Прусте, – ляпнула я.
– О хрусте? – переспросил фермер.
– Нет, о Марселе Прусте, – ласково поправила я. – Это писатель такой французский.
– Чего?
– Знаете, он жил в комнате с пробковыми стенами, – продолжила я ещё ласковее. – Чтобы никакие внешние запахи и шумы не мешали ему творить.
– С какими стенами? Пробковыми? – фермер недоверчиво посмотрел на меня. – Это из винных пробок, что ли?.. И чё писал?
Этот понг меня воодушевил.
– Самое известное его произведение – многотомный роман «В поисках утраченного времени». Он написан в жанре потока сознания…
– Кого?
– Ну… вот вы никогда не замечали, что, когда думаешь… – тут я осеклась и с сомнением поглядела на собеседника. – Когда думаешь… о чём-то… то постоянно отвлекаешься, мысль прыгает с одного предмета на другой и никогда не представляет собой гладкого текста.
– А-ааа, - фермер поскучнел.
«Чем бы его зацепить?» – лихорадочно соображала я. Пришлось вытаскивать главный козырь:
– А ещё Пруст был гомосексуалистом.
- Чего-оо?! – фермер аж подскочил. – Так ты мне тут битый час про какого-то пидора рассказываешь?!
– Да какая разница! – возмутилась я. – Уайлд тоже был «голубым», но это не помешало ему войти в мировую литературу.
– Бля, ****ец! – выругался фермер. – Приехали. А нормальные мужики в этой вашей литературе были?
– Ну, конечно…
– Слава Богу, – вздохнул фермер и смягчился. – А я вот мало кого знаю. Ну, Пушкин там…
– Говно вопрос, – неожиданно для самой себя сказала я. – Давайте перетрём по поводу Пушкина. В его биографии тоже есть немало тресковых моментов.
У фермера на лице застыло такое выражение, какое, наверное, было бы у майора Ковалёва, если б он обнаружил не просто пропажу носа, а появление на месте оного чего-нибудь неприличного.
– Нап…ри…мер? – наконец выдавил из себя фермер.
– Да вот удивляюсь я, как он только всё успевал! И богатейшее литературное наследие оставил, и баб у него поперебыло…
Я махнула рукой.
– Много? – уточнил фермер.
– До хрена, – подтвердила я.
Фермер как-то весь обмяк…
– А ещё, – не унималась я, – он сказки сочинял. Для взрослых.
Я глупо хихикнула, а фермер оживился:
– Иди ты?..
– Ага, зуб даю.
И тут же пересказала сюжет одной из них, напоминающий историю про ящик Пандоры.
Фермер был убит наповал.
– Девушка, милая, – бормотал он. – Вы мне дайте, пожалуйста, названия всех этих книжек… И тех, которые ваши педики написали, тоже. Да-да. Только педиков крыжиками пометьте.
Я стала строчить на салфетке имена и названия произведений. Фермер подобострастно смотрел мне через плечо. За этим занятием нас и застала неизвестно откуда появившаяся Галя.
– Са…лют… – пробормотала она, стараясь сохранить глаза в орбитах. – А я вот… с любимым поссорилась… и вернулась… Вдруг, думаю, ты ещё не ушла…
– Да вы садитесь, садитесь, – засуетился фермер. – Меня, кстати, Валера зовут.
Мы с Галей тоже представились. Я протянула Валере мелко исписанную салфетку. Он бережно свернул её, вложил в бумажник и внезапно засобирался:
– Ну ладно, не буду вам мешать, дамы. А то, может, до дому подвезти?
– Да нет, мы ещё уходить не собираемся, – заверила его уже пришедшая в себя Галя.
– Тогда… – Валера подозвал официанта и что-то шепнул ему на ухо, сунув в руку купюру. – Разрешите, как говорится…
– Разрешаем, – великодушно кивнула Галя.
– Можно мне… – Валера замялся, глядя на меня, – ваш телефончик?
Я взяла другую салфетку и написала несколько цифр. Валера так же бережно уложил трофей в портмоне и откланялся.
Через минуту явился официант, поставил на столик бутылку шампанского и корзину с фруктами – «от джентльмена, пожелавшего остаться неизвестным».
– Жесть! – Галя принялась щипать виноград. – Подруга, сотка твоя. Как тебе это удалось?
Я расправила плечи и вскинула голову:
– Говорю же – грамотная подача. Начали с Пруста… Плавно перешли на Уайлда, потом Пушкин. Но в список книг я ему ещё и Кафку включила.
Галя ошарашено молчала, запивая проигрыш шампанским. Я, не скрывая гордости, издевалась:
– А то всё «филфак, филфак»! Да о чём бы мы с ним говорили, кабы не мой филфак!
– Офигеть, – заключила подруга. – А чё делать-то будешь, когда он позвонит?
– Да погоняю по содержанию текстов, делов-то.
– Слушай, – заявила мне Галя, когда мы уже ехали домой, – какой там пинг-понг: тебе пора идти в большой теннис!
Возражать я не стала. Теннис так теннис.
Там ведь тоже главное – это грамотная подача.