Мы опаздывали. Поезд С-Петербург – Новороссийск стоит всего одну минуту, а мы бежим по переходу станции небольшого городка, не зная, где остановится седьмой вагон, и на какой платформе. Хриплый голос из репродуктора что-то бубнит невнятное, совсем сбивая с толку.
- Сергеич, да он кажется остановится вот там – показал свободной рукой шофер Володя, несший мой тяжелый чемодан.
- Откуда ты знаешь? – отвечал я, тяжело дыша и едва успевая за высокой фигурой Володьки.
- Вроде, как она сказала, вторая платформа - Володька кивнул на репродуктор, все еще хрипевшего на перроне женским голосом.
- Вроде, вроде – пробурчал я. Все у нас в стране вроде: вроде кризис и вроде нет… Давай стой здесь. Середина поезда должна быть вот тут, на середине перрона – сказал я и остановился.
- Тебе, шеф виднее – Володька опустил чемодан. А вот и он смотри, на всех порах летит, и Володька показал в сторону на право.
- Точно он! По времени, как раз…
Поезд влетел на перрон и тормозя со скрежетом как-бы полуостановился. Редкие пассажиры кинулись к вагонам на посадку. Седьмой остановился, как я и предполагал, около нас. Это и спасло. Сонная молодая проводница, стоявшая у открытой двери, зевнув, сказала:
- Вы куда?
- К вам в вагон.
С трудом, но сообразив, она, наконец, подняла платформу, сделав доступ к ступеням вагона.
- Заходите скорее, отъезжаем.
Володька едва успел закинуть чемодан в тамбур, как поезд медленно стал отъезжать, набирая скорость. Я заскочил уже на ходу, крикнув Володьке, «Спасибо и пока»
- Проходите, показывайте билет – и проводница двинулась на меня тяжелой грудью, зажав в самый угол тамбура.
- Сейчас, сейчас, вот только найду – я стал лихорадочно шарить в карманах.
- А вы во внутренних посмотрите – все так же зевая, посоветовала проводница.
Сунул руку за пазуху. Точно, портмоне лежало во внутреннем кармане. Достав и найдя билет, протянул проводнице.
- Значит, Иван Сергеевич. Куда едете?
- Отдыхать – ответил я, еще не придя в себя от спешки.
- Правильно, сейчас самое то, море еще чистое, пляж не загажен, людей не много…
- Спасибо.
- Да не за что, ваше место восьмое, второе купе, проходите.
Я потащил чемодан к своему месту, и в это время из служебного купе выпорхнула еще одна проводница, полная противоположность первой: молодая, стройная женщина с крутыми бедрами, высокой грудью. Рельефно обтягивающий служебный костюмчик из зеленой ткани сидел на ней идеально, а подкрашенные по цвет костюма ресницы и завязанные в тугой узел темные волосы, лишь подчеркивали красоту. Она приветливо улыбнулась мне белозубой улыбкой и посачувствовала:
- Чуть не опоздали! Ну, ничего! Сейчас чай подам горячий или вы предпочитаете кофе?
Я не нашелся, что ответить.
- Н-н-н-н-да – промычал я в ответ, продолжая нести неудобный чемодан впереди себя. Купе оказалось, слава богу, рядом. Открыв дверь, поздоровался:
- Здравствуйте.
Молодая девушка в легкой, голубой маячке, стрельнув в мою сторону глазами, что-то бросила в ответ, типа «Здрасти». Молодой человек, лежавший на верхней полке над ней, ничего не ответил, уставившись в журнал с кроссвордами. На второй нижней полке сидел уже немолодой человек лет 45, по виду чиновник районного уровня. Тот бодро отозвался:
- Добрый вечер.
- У вас верхняя полка справа – услышал голос за спиной. Это была все та же симпатичная проводница, и она показала рукой на мое место. – Вот оно. – Молодой человек – проводница вежливо, но властно попросила парня с верхней полки – Помогите чемоданчик гражданину наверх, в багажное отделение, поставить. Внизу то, я так понимаю, все занято…
- Да, да все занято – опять поддакнул пассажир, похожий на чиновника.
- Я не возражаю. Высоковато, мне одному точно никак не поставить. В молодости, когда спортсменом был, смог, а сейчас не рискну – виновато улыбнувшись, ответил я.
- Не волнуйтесь. Сейчас организуем. Молодой человек, я же вас попросила помочь – уже не скрывая раздражения в голосе, повторила просьбу проводница.
Парень молча соскочил, подхватил чемодан и лихо закинул наверх.
- Спасибо.
Тот так же молча влез на свое прежнее место и уткнулся в разгадывание кроссворда. Придя в себя, и раздевшись, я наконец-то осмотрелся. Вагон старый-престарый, весь обшарпанный. И только синие ламбрекены на окнах, да белые занавески придавали некую пикантность и оправдывали название поезду «Голубая волна». Да еще эти стройные в изумрудных костюмах девушки-проводницы с такими же синими как ламбрекены на окнах, галстуками-платочками как-то скрашивали убогость российского сервиса железных дорог.
- Семь тысяч рублей билет, да за такие деньги – я прикинул в уме – более двухсот долларов, можно туда и обратно на самолете в Анталию слетать. Но ничего не поделаешь, Россия есть Россия, у нее свои расценки на все. Размышляя над превратностями российского менталитета, я как-то сам по себе оказался за дверью купе. Залезать на верхнюю полку не хотелось, а две внизу уже были заняты застеленными на них постелями и сидящими там пассажирами. Встав у окна, я стал следить за мелькающими лесами и перелесками, редкими населенными пунктами, постепенно отходя от отягощающей суматохи сегодняшнего дня. Сделав пару обязательных звонков, один жене, сказав, что я еду, все отлично, и второй на работу, секретарше, которая помогала разрулить все срочные дела, вплоть до звонком в Министерство и руководству области. Я успокоился. Все позади! Отключил мобильник и предался отпускному настроению. Но тут мои мысли прервал нежный голос красавицы проводницы:
- Скучаете?
Я пожал плечами.
- Может коньячка для снятия стресса? У меня имеется отличный коньяк «Лезгинка», пять звездочек, натуральный из Дагестана, только для своих продаю.
Я не ответил, раздумывая, может действительно грамм 50 принять на грудь.
- Ну если с лимончиком ...– ответил я.
- Будет сделано. Вам в купе принести или может у меня в служебном?
- Нет, нет – я замотал головой – сюда, можно в обычном разовом стаканчике, нынешние профессора народ не избалованный. Это при Сталине у каждого машина и прислуга была. Беднее нас только учителя, наверное – пошутил я.
- Кстати, а когда ужин будет? Мне сказали, что в стоимость билета входит питание – задал я встречный вопрос проводнице.
- Если хотите, то организуем персонально хоть сейчас, а вообще-то – с семи до восьми вечера.
Я посмотрел на часы – половина шестого.
- Тогда так давайте, коньяку, лимон и чашечку кофе. А ужин со всеми вместе, а то неудобно.
- Поняла. Сейчас все организую.
Проводница стремительно исчезла и через 5-7 минут в вагон впорхнула, сверкая белизной рубашки и черными в обтяжку брюками, смуглянка-буфетчица с подносом в руках.
- Вы просили коньяк? Пожалуйста! Сто пятьдесят рублей.
Я заплатил.
- Поставьте, пожалуйста, на столик в купе.
Выпитый коньяк взбодрил. Тепло разлилось по телу, верный признак настоящего коньяка.
- А ведь не обманула – подумал я.
Лезть на верхнюю полку мне не захотелось, и я снова вышел в коридор.
Пассажиры постепенно отходили от посадочной суеты, первого знакомства с соседями и на какое-то время затихли. Но вот привыкнув к обстановке, они медленно, но верно пошли на более тесное сближение. Проще дело обстояло у мужчин. Бутылка выпитой водки, домашняя закуска, потом пивко, вот и завязалась беседа. Женщины еще оценивающе посматривали друг на друга, периодически переговариваясь по телефону с родными и знакомыми, нащупывая контакты для сближения. Я же сев на откидной стульчик в проходе, стал наблюдать за вагонной жизнью. Официантка раза два продефилировали около меня туда сюда, с корзинкой пива и воды, симпатичная проводница несколько раз поинтересовалась, как я устроился. Не хочу ли чего. В ответ я говорил одно и то же: - Спасибо. Не беспокойтесь, все в порядке.
Принесли ужин. Мы все вчетвером, наконец, собрались в купе и там же познакомились. Еда всегда сближает. Человек начинает сосредотачиваться на пище, как взять, как разрезать, как в рот положить, чтобы не опозориться. И тут лишняя спесь, бутафорская напыщенность улетучиваются сами по себе. Мой сосед с нижней полки действительно оказался работником администрации одного из районов Санкт-Петербурга. Звали его смешно и главное необычно – Касатон Игнатьевич. Я уже давно заметил, чем звучнее фамилия или глупее имя, тем быстрее продвигается человек по службе. Особенно это заметно в армии. Представьте себе имя Иван. Их десятки Иванов, попробуй вспомни какой из них нужен. Толи дело Касатон. Пришла разнарядка на повышение или награждение за успешное учение, кого отметить? Из штаба требуют. Кто приходит первым на ум? Правильно, солдат со звучным и запоминающимся именем. Так Касатоны и идут вверх по служебной лестнице. Тоже самое и на гражданке. С той лишь разницей, чтобы и фамилия была созвучна имени. Скажем, Касатон Буйков. Легче запомнить господина Буйкова. Это одно. А скажем господин Петр Иванов – это совсем другое, не звучит. Обратите внимание, что все руководители города или области носят звучные фамилии: Муха, Рыбин, Жабин, Конь, Гвоздь, Горенко, Скворец, Травкин. Я уж не говорю об Айрамянах, Горидце, Бахтарах и Манцах. Одно дело Иван Сергеевич Ковалев или Кузнецов и другое например, какой-нибудь замысловатый Ашот Багирович Баде. Народ любит все необычное, благозвучное и новое. Привык русский человек к заурядным именам, не видит в них ничего интересного, зато замысловатое имя и фамилия его привлекают.
Но это я отвлекся. Перейдем к моим молодым соседям по купе. Обоим на вид лет 25-26. Он - Эдик ,окончил филфак Питерского университета; она, голубоглазая пантера Жанна – Московский государственный институт финансов, факультет права. Он любитель разгадывания кроссвордов, она – чтением любовных романов. Оба, как я понял ,страстные спорщики, любители отстаивать свое мнение. За ужином разговор пошел обо всем на свете. Спросили меня: кто я и что? Я скромно ответил, мол, преподаю в медицинской академии, профессор, еду на пару недель отдохнуть в Геленджик. Тут все уставились на меня, как на сумасшедшего. Голубоглазая пантера спросила:
- А если не секрет, сколько стоит ваша путевка? Сейчас же не сезон.
Говорю:
- Тридцать тысяч рублей, это без билетов.
- Да вы что! Такие деньги. У нас на работе предлагали в Турцию, в пятизвездочный отель на 14 дней, на троих за 750 долларов.
Эдик, встал, заходит по купе.
- Не могу вас понять! Наши не умеют наладить отдых, как за границей. Смотрите, получается что вы за 14 дней с дорогой заплатили более 40 тысяч рублей. Грубо говоря, 1,5 тысячи баксов, на которые можно купить путевки шести человекам на такое же время в Турцию, где встретят и проводят до порога, кормить будут на убой. Плюс вино, виски и коньяк.
- Зачем вам сдался этот Геленджик?
- Не хочу в Турцию – ответил я. Мне не хотелось спорить об очевидных вещах, которые понятны даже человеку без высшего образования. Но такова специфика российской жизни. Цены как везде на западе, сервис хуже турецкого, а отдых сплошной экстрим за свой счет. Но как им объяснить, что мне захотелось Черное море, моя родная речь вокруг меня и моих родных пусть и неказистых услуг санатория. После ужина я снова вышел подышать свежим воздухом, оставив в купе спорящих соседей. Вскоре мои мысли были переключены на другие. Вагонная жизнь медленно, но верно показывала мне свои тайны. Симпатичная проводница, которую оказывается, звали Роксаной, так было написана на фирменном бейджике, кокетливо прикрепленном на груди, сделала еще один заход захороводить меня, предложив зайти в ее купе и попить чаю с очень вкусной заграничной заваркой. Так и сказала:
- Запах обалденный, а вкус не передать. Я бы вам в купе принесла, но вода в титане не такая, я специально кипячу свою воду, мне ее в канистрах брат привозит с горных источников, чистейшая, а вкус так бы и пил – Роксана загадочно закатила глаза. – Кое-кто многое бы отдал за такую воду. После такого чая у мужчин возникает повышенное влечение. Сами понимаете к чему… - Роксана опять загадочно и обворожительно заулыбалась: – Ну, так как!? Пойдемте, угощаю…
Я как и в первый раз решительно ответил отказом:
- Спасибо, напился сока. Целый стаканчик выпил после ужина… Не хочу чаю, как-нибудь в следующий раз.
Проводница видно не привыкшая получать отказы, надула губки:
- Как хотите. Захотите – поздно будет.
Но тут ее внимание привлек другой пассажир – сосед из первого купе.
Мужчина чуть помоложе меня с суровым волевым лицом, не то бурильщика скважин на Ямале, не то альпиниста. Высокий статный в светло-бежевых брюках и в сером в мелкую клеточку пиджаке. Он выделялся среди серой массы однообразно одетых теть и дядь в джинсу и футболки.
Их пути пересеклись с той же неожиданностью, как пересекаются пути грабителя и жертвы. Один ищет деньги, другой их имеет и ищет приключений, и тут их пути-дорожки сходятся.
Роксана увидев уже слегка подвыпившего мужчину из простых, в дорогом прикиде и видно при деньгах, тут же сориентировалась. Сделав вид, что у нее подвернулась нога и она всей своей упругой грудью упала на мужчину. Тот сперва опешил, не зная что делать. Но проводница, пахнув на него дорогими духами и зазывной улыбкой, не спешила отстраняться от него.
- Извините, что-то нога подвернулась.
- Да нет, ничего, бывает – отвечал мужчина, явно польщенный вниманием красивой женщины. – Мне даже приятно.
- Да что вы, не подумала бы. Кстати, я на службе – тут она сделала паузу – общаться с пассажирами нам запрещено по инструкции
- А вне служебное время? – мужчина явно западал на даму.
Проводница посмотрела на часики.
- В восемь моя смена заканчивается. Тогда посмотрим. – И она решительно, не поворачивая головы, вошла в свое купе, щелкнув замком.
Усмехнувшись про себя, я подумал, вот она реальная жизнь на колесах. Человека вырвался из круга опостылившей работы, семейных забот, в кармане лежит приличная пачка честно заработанных денег. Он уже выпил за знакомство в купе. Вышел покурить и на тебе. Дама, сногсшибательной красоты, падает прямо тебе в обьятья. Есть от чего потерять голову. Мужчина, назовем его для краткости Нефтянник, не в смысле владельца нефтяной компании, а рядового работника, зарабатывающего по сто тысяч в месяц на просторах Заполярья, строя буровые вышки, прокладывая новые ветки нефтепроводов через всю Россию на ненасытный Запад. Вдруг с самого начала отпуска попал в десятку, можно сказать удачно стартовал. Есть от чего потерять голову. Нефтяник важно стал вышагивать по коридору вагона из одного конца в другой, поглядывая на часы, ожидая обещанного свидания.
Я сделал вид, что ничего не замечаю, переключив свое внимание на двух близняшек – мальчика и девочку, беленьких чистеньких как ангелочков. Они появились из соседнего купе и, увидев меня, вопросительно уставились своими голубыми глазками-бусинками на незнакомого дядю. Чего ждать от него? Их небольшой жизненный опыт уже говорил им, что дяди бывают и плохими и хорошими. А этот какой? Кстати, дети быстро распознают фальшь слов и поступков, достаточно только сказать два или три слова: «Ой, такие хорошенькие!» И они тут же потеряют интерес к тебе. Ты становишься для них как все сюсюкающие взрослые. Я же смотрел на них серьезно и удивленно. Они словно спустившись с облаков в этот взрослый вагон, предупреждали своим появлением: Мы хотим, чтобы вы, взрослые, были хорошими и чистыми, такими как мы. Я слегка улыбнулся. Они также тихо мне в ответ. Значит, контакт состоялся.
- Тебе сколько лет? – спросил я девочку, ближе стоящую ко мне.
- Три с половиной – и она показала три пальца, а четвертый согнула на половину. – А брату тоже три с половиной – продолжала она, увидев во мне вежливого слушателя.
- Как зовут тебя, девочка?
- Меня зовут Маша, а братика – Петя.
- Нет, не Петя, а Петр – поправил сестренку братик – так мама говорит.
Я снова улыбнулся.
- Если мама так назвала тебя, то так правильно.
В это время появилась их мама, очень молодая и красивая женщина.
- Маша, Петр, вы что к дяде пристаете? – она виновато заулыбалась.
- Не пристаем мы – ответила важно девочка. – Мы знакомимся. Дядя, а вас как зовут? – спросила Маша.
- Иван Сергеевич.
- А маму зовут Дашей, Дарьей Захаровной, выговорила почти без труда умница девочка.
Мама снова заулыбалась.
- Вот и познакомились.
- Мама, мы поиграем здесь с дядей? – спросила все та же общительная девочка, посмотрев вопросительно в глаза матери.
- Тут люди ходят, будете мешать. Играйте в купе. Там наши места , никому мешать не будете.
- Мама – вступаетя за девочку брат Петр.
- А нам хочется здесь. Можно, мам?! – и они оба выжидательно посмотрели на нее.
- Да оставьте их со мной. Я за ними пригляжу. И никому они не мешают – заступился я за ангелочков.
Мама кивнула.
- Пойду пока вещи разберу, постели приготовлю.
- Хорошо, хорошо, вы не беспокойтесь, у меня три внука: два тоже маленьких, одному четыре с половиной, а второму еще только полтора годика исполнилось – успокоил я женщину.
Женщина понимающе кивнула.
- Счастливый вы человек, три внука. Мне бы своих двоих поднять, не до внуков пока, даже в мечтах.
- Пролетит время, как один день, даже не заметите, как внуков принесут.
- Как аисты? – спросила девочка.
- Не аисты, а детей в роддомах мамам дают – важно поправил опять сестренку братик.
Мама улыбаясь пошла, а мы остались.
За разговорами и игрой в трансформер время пролетело незаметно. Но вот мама появилась снова, переодевшая в красивый спортивный костюм, молодая и счастливая.
- Спасибо вам. Я все приготовила, сейчас покормлю и отдыхать.
Дети неохотно пошли за ней. Мы помахали друг другу рукой: «Пока, пока!». На душе стало приятно и совсем не так одиноко. Дети делают нас счастливыми, подумал я в ту минуту, и стал вспоминать своих внуков.
Но события вагонной жизни продолжали сменять одно-другому и снова втянули меня в свое русло. На следующей остановке, топчась среди высыпавших на узкую платформу пассажиров, я заметил среди них и седовласого соседа из первого купе, в обнимку с какой-то стройной и молодой особой, в облегающем красном костюме женщины «вамп».
Ба, да это же проводница Роксана, не сразу понял я. Значит, мужичок все же припал к водопою. Не отравился бы, посочувствовал я, видя в этом не добрый знак. Их лобзания на публике не оставляли никакого сомнения, что так оно и будет. Публичная любовь удел проституток, да дрожащих от томного желания юных недорослей, поскорее обнять и обсосать свою подружку где угодно: в метро, на остановке автобуса или прямо на занятиях в школе. Никакого продолжения, в смысле настоящей любви, как правило, у таких озабоченных не бывает. Истинные чувства спрятаны у человека глубоко в сердце. Только у животных нет контроля за своей похотью, они не смотря ни на что лезут друг на друга. Раскрепощение, в том числе сексуальное, которое в нашей стране стало приравниваться чуть ли к раскрепощению политическому, поставилао их на одну ступень с животными. И дикие картинки групповых оргий на сцене в современных спектаклях, якобы о любви, и передачи на ТВ типа «Дом-2» или «Наша Раша» воспринимаются молодым обывателем «свободой выбора».
Церковь давно смотрит на это сквозь пальцы. А Бенедикт II практически благословил однополые браки, которые стали нередки и в их церковной среде. Наш Патриарх Кирилл пытается вразумить молодежь, читая проповеди на многотысячных стадионах. Но джина выпустили из бутылки не большевики, как уверяет он,а либералы, которые и правят бал в нашей стране не менее 20 лет. Этот вывод я сделал давно, но сейчас еще раз почувствовал его подтверждение, когда толпы молодых и не очень, граждан разных полов повисли друг на друге, многие из которых только что познакомились в вагоне. Свобода выбора – говорят политики и... находят оправдание.
Постмодернизм – называют современные философы эту вакханалию чувств… Инсталляции в Третьяковке биенале с портретами вождей страны, в которой они живут. Все отнесено, опрокинуто в Лету во славу Антихриста. Мне, человеку неверующему, стало страшно, что же испытывает верующий человек, глядя фильмы последнего Каннского кинофестиваля, где главные призы получили ленты, пропагандирующие насилие, разврат и безумие. Патологические фантазии режиссеров оказывается пришлись по душе постмодернистам. Крушить всё, все основы бывших тоталитарных режимов, религий, морали - исключительно все ,и любой ценой. Это ошеломляющее открытие я сделал только сейчас. Бездна разверзлась перед моими глазами и я подумал: что эти мальчики и девочки еще проявят себя, если дать им волю, да так, что Гитлер с его бредовыми идеями расового превосходства будет выглядеть невинным попутчиком Садома и Гоморры. Во что превратиться мир? И точно такая же судьба ждет земляр, а может еще страшнее!? И вот мне уже видится новый Иисус Христос очень похожий на Ленина, мессия номер два, по сути второе пришествие Христа,которое может спасти мир от страшной чумы вседозволенности…
Я не спал всю ночь, ворочаясь на второй полке. Под утро забылся в тяжелом сне. Мне приснился огромный черный кот с острыми гигантскими когтями и клыкастыми зубами тигра, он рвет, рвет какое-то мясо, много мяса, и воет, вот так дико и протяжно, как могут выть только мартовские коты. Огромным красным языком кот пытается лизнуть меня, но я ударяю по нему какой-то палкой, кот отскакивает и снова начинает рвать мясо. Я приглядываюсь, Боже, это же люди, множество людей, лежащих и кровоточащих ранами.
И только дикий кошачьи вой сопровождает это пиршество. Стук в дверь разбудил меня:
- Гражданин, вставайте, через 30 минут Новороссийск.
Я глянул вниз, купе пустое. Проводница толстая и неуклюжая, та, что сажала меня в поезд, видя мое недоумение, все также лениво ответила:
- Все сошли раньше.
Тут поезд засвистел и мы скрылись в мраке темного туннеля. У меня от ужаса сжало сердце. Вот оно начинается. Армагеддон!!!
Ленивая проводница щелкнула выключателем и в купе вспыхнул свет.
- Собирайтесь, мойтесь, а то через 10 минут туалеты закрою – и ушла также лениво, переваливаясь с ноги на ногу.
Я вышел в коридор вагона и обомлел от радости. Две детские счастливые мордашки смотрели на меня и улыбались. Вот они – ангелочки. Армагеддона не будет.
- Доброе утро, дядя! – почти в один голос поприветствовали мои милые детки.
- Здравствуйте! – ответил я.
- Вы умываться? – спросила девочка. – Да. Идите туда, там сейчас никого нет – и она показала в дальний конец вагона.
Я вежливо улыбнулся – Спасибо! – шел по коридору, покачиваясь в такт движения вагонов по гористой местности. В окнах ярко светило солнышко, мелькала свежая зелень, умытая утренним дождиком и алели ярко-красные маки. К добру, подумалось мне. На перроне, уже подходя в переходу, я увидел в мятом костюме,с растегнутой ширинкой брюк, дико озирающего человека с чемоданом у ног. Да это же мой сосед из первого купе, я приостановился.
- Чем помочь?
- А чем? – вопросом на вопрос ответил тот. – Все увела до копейки – и он показал на пустой бумажник, где сиротливо торчал паспорт и билет.
- Сколько же у тебя денег было?
- Пятьдесят тысяч наличных и на карте сто. И ничего не оставила? – он мотнул головой. – Ничего…
- Идите в милицию – посоветовал я. И мне искренне стало жаль этого человека. Но чем помочь, дать снова денег, которые он промотает в буфете на опохмелку. Я протянул свою визитку. – Здесь моя фамилия и номер телефона, если что буду свидетелем, а если понадобится, помогу материально. Прощайте – я кинул визитку в раскрытый бумажник и стал продвигаться к переходу для выхода в город.
Вагонная жизнь закончилась. Она пролетела и исчезла вместе с суетой, перестуком колес, запахом туалета и проводницами – современными жрицами любви. Счастливого пути!