Работать Натахель отказывалась из принципиальных соображений. Вместо этого она вплотную занялась украшением своей внешности. С неимоверным трудом, поскольку ткань была плотной и плохо поддавалась, она укоротила штаны, соорудив из них миленькие капри. Из обрезков получился лохматый такой (нитки торчали) поясок. Также она оторвала воротник от рубашки, увеличив вырез. В качестве последнего штриха Швыдченко приделала обрывок ткани и к правому шлепанцу. Ходить в нем сразу стало неудобно, но эта мелочь уже не имела значения. Натахель была готова пойти на все, что угодно, лишь бы выделиться из этой тупой, безликой толпы.
Но, поскольку она не трудилась, а инструкции на ее счет никто не отменял, драки и закономерно следующие за ними встречи Натахели с Сержем в карцере становились регулярными.
Вопрос о сексе не мог не возникнуть – он лежал на поверхности, и лишь стеснение Сержа мешало тому сразу его задать.
- Секс, - задумалась Натахель.
- Любовь, - мечтательно повторила она, - не знаю, станет ли для тебя откровением, но на Земле мужчины занимаются этим с женщинами. Порой, конечно, бывает и иначе. Но, как правило, дело обстоит именно так.
Серж слушал очень внимательно, иногда даже пытался конспектировать, и Швыдченко это льстило. Когда она дошла до описания технической части процесса, глаза у мальчика заблестели.
Натахель задумалась. Это было бы забавно.
- Хочешь попробовать? – игриво предложила она.
Серж замялся. Он не знал, готов ли пойти в своих наблюдениях за жизнью женщин так далеко.
- А какие-то принципиальные отличия имеются? – осторожно спросил он.
- А это смотря что считать принципиальными отличиями… - начала было Натахель, но затем поняла, что рискует скатиться в обычную пошлость, и замолчала.
- В общем, - решилась она, - эти вещи нужно узнавать на практике.
Серж обещал подумать до следующей встречи.
Он думал. Эта мысль просто не желала выветриваться у него из головы! А как? А что? А в чем, действительно, принципиальные отличия? Ведь что-то же люди в этом находят, там в иных мирах!
Натахель в очередной раз была водворена в карцер через четыре дня, поскольку до этого она таки пыталась выполнять общественно полезную деятельность в виде поливания химикатами мерзкой копошащейся гадости. Просто хватило ее ненадолго.
Серж подготовился. Он и так отличался чистоплотностью, а тут еще надушился и рубашечку новую надел. Красавец, одним словом, хоть сейчас на выставку народного хозяйства.
- Давай! – сказал он решительно.
Натахель, которая в последней драке расшибла локоть о чьи-то некстати подвернувшиеся зубы, как раз не горела энтузиазмом. Но понимала, что надо.
- Ты у нас вообще как? – спросила она, - пассивный или активный?
Мальчик пламенно покраснел.
- Хорошо, - разрешила Швыдченко, - можешь не отвечать. Представь, что ты – активный.
Начинай.
- Что начинать?
- Ну, на этой-то стадии, наверное, у нас мало, что отличается!
Серж застенчиво опустил глаза и стал расстегивать рубашку. Натахель сердито за ним наблюдала. Пальцы Сержа плохо слушались своего хозяина. Натахель вздохнула.
- Давай, я тебе помогу.
У Сержа была красивая, пропорциональная фигура, но и это Швыдченко никак не возбуждало. И она злилась на себя, понимая, что без возбуждения выложиться на все сто, чтобы показать Сержу прелесть секса с женщиной, она не сможет. Пока она размышляла, что бы такое ей в этом плане предпринять, парень сделал глубокий вдох и ринулся в атаку.
Натахель чуть не отпрянула от неожиданности, но удержалась усилием воли. По крайней мере целоваться его в этом глубоко патриархальном обществе научили хорошо. Стадию предварительных ласк они преодолели на ура.
Потом перешли собственно к исполнению полового акта. Короткими скупыми репликами Натахель указывала Сержу нужное направление. Он старался.
- Ну как? – робко поинтересовался Серж, когда все закончилось, и уже можно было бы и расслабиться.
Швыдченко надела на себя свою модернизированную блузу и задумалась.
- Хорошо, - наконец отозвалась она.
- Да?
- Но тебе еще нужно тренироваться.
- Да.
- Что «да»?
- Буду тренироваться.
- Здесь?
- Да, а что?
- Ничего.
Натахель понимала, что «совращение» Сержа – это ее билет на свободу. Однако сказать, что от занятий сексом с ним она получила грандиозное удовольствие – значило бы несколько преувеличить. Сильно преувеличить. Очень сильно. Но с другой стороны, может, все дело в отсутствии тренировок?
Серж, надо отметить, трудился в резервации не один. Просто он ни с кем не общался, вернее, это с ним сослуживцы как-то не спешили устанавливать дружеские отношения. И это несмотря на то, что он вроде как числился там руководителем. Однако, коллектив есть коллектив. Все на виду.
Вот и ночные похождения Сержа были замечены.
Работники и предположить не могли, чем он там, в карцере, занимается. Ну не заподозрить же высокообразованного, воспитанного человека, имеющего несколько правительственных наград за успехи в бою и в науке, в скотоложстве! Что бы он там в своем прошлом не вытворял. И в то же время грубое нарушение должностной инструкции, строго запрещающей посещение заключенных с любыми целями, было налицо.
Что можно отнять у человека, у которого ничего нет? Свободу? Жизнь? Но на Ковыряйне не строили тюрем. Членовредительские наказания и смертная казнь официально не были отменены, но применялись последний раз лет так дцать назад. Единственное, что оставалось – это высылка с планеты. Серж понял, что ему светит именно это, когда получил повестку в трибунал.
Остаться одному в чужом и незнакомом мире Сержу совершенно не хотелось, и потому он решил прихватить с собой Натахель.
А та уже и не надеялась.
Она изображала работу в поле, когда там появились два амбала. Без лишних разговоров они подхватили Натахель под локти и поволокли ее к выходу.
- Но я ничего не сделала! – кричала Швыдченко и пыталась вырваться. Но безуспешно.
Ее привели в новый корпус. Пахло медикаментами. Там, быстро велев раздеться, ее загнали под горячий душ, сунули в руки простынь, потом Швыдченко запихали в крохотную комнатушку и закрыли там. Вода стекала с мокрых волос по спине, делая и без того испорченное настроение совсем уж минорным. Она обернулась простынею и замерла. Единственным украшением комнаты было устрашающих размеров гинекологическое кресло. Кресло снабжено было ремнями, позволяющими, при известной доле воображения, сделать вывод о том, что жертву к нему будут пришпиливать. Натахели быть жертвой очень не хотелось.
В комнате она провела около часа, дрожа и стеная, пока за ней не пришел Серж.
- Что это! – испуганно заверещала Натахель, - зачем я здесь?!
- Я занес тебя в списки на оплодотворение, - сухо сообщил Серж.
Натахель судорожно сглотнула.
- Куда? – тихо переспросила она.
- Неважно, у нас совсем нет времени. Одевайся.
Серж кинул на пол груду какого-то барахла, которую Натахель оглядела с большим подозрением.
- Что это?
- Мой комплект защиты. Ты меня в нем видела. Броня и все такое. Быстрее.
- Я не влезу! – истерично выкрикнула Швыдченко, прикинув разницу в комплекции между собой и этим служителем резервации.
- Влезешь. Он регулируется по высоте и … Поместишься. Давай быстрее!
Серж нервничал. Натахель подчиняться не спешила.
- Ты домой хочешь или нет! – наконец выкрикнул он, - одевайся!
- А. Домой. Сейчас.
Натахель поставила рекорд скорости по облачению в доспехи. Серж быстрыми ловкими движениями подрегулировал костюм, спрятал под шлем Натахины волосы, чтобы не торчали.
- Пошли, - скомандовал он, - идем быстро, но не торопимся. Главное, молчи.
Он уверенно вывел ее из здания.
- До порта мы прогуляемся пешком. Это недалеко.
- Сколько недалеко? – глухо из-под шлема спросила Натахель.
- Километра три. И не говори ничего! Нет у меня машины. По должности не положено!
Натахель попыталась пожать плечами, но броня не позволила. Ей даже дышать было тяжело – грудь мешала.
- Мы будем угонять крейсер? – поинтересовалась она после десяти минут быстрого шага.
Серж не удержался и хмыкнул.
- Ага, мы с тобой заменим команду из шестидесяти человек. Я – капитан, а ты – все остальные. Нет, мы заберем яхту министра культуры.
- А она охраняется?
- Зачем? Кто ее может взять? У нас так не принято.
Они уже прошли через КПП. Серж предъявил свое удостоверение и махнул рукой в сторону Натахели.
- Этот боец со мной! – буркнул он. Натахель торопливо кивнула. Казалось, все уже на мази.
- Тайми! – повелительно выкрикнул кто-то.
Серж застыл на месте и стал медленно втягивать голову в плечи. Не всякой черепахе удалось бы проделать этот трюк.
- Лейтенант Тайми!
Они с Натахелью не спеша обернулись.
Возле КПП, скрестив руки на груди и недобро улыбаясь, стоял некий незнакомый Натахели пожилой джентльмен. И лицо у него было каким-то подозрительным, прямо-таки настроенным на разоблачение всяких коварных замыслов.
- Лейтенант Тайми, - повторил он голосом, возле которого можно было бы хранить мясо – не испортится ни за что, - Вы почему оставили свое рабочее место?
Серж задумался. Вернее, сделал такой вид, потому что мыслительные способности у него отказали начисто.
- Я, это… - проблеял он, - в трибунал иду. Вот. А это мой сопровождающий.
С
опровождающий быстро утвердительно закивал.
Джентльмен наморщил высокий лоб прирожденного мыслителя.
- А! – глубокомысленно заметил он, - ну, идите.
Серж тоже коротко кивнул и быстро, имитируя спортивную ходьбу, побежал к стоянке. Натахель за ним.
- Стой! – закричали им в спину, - трибунал не там! Ты куда?! Он завтра!!!
Но было уже поздно. Беглецы улепетывали со всех ног.
- Предатель! – верещал, сам не веря своим словам джентльмен, как выяснилось впоследствии, начальник Сержа.
Серж несся к кораблю, не оглядываясь. Натахель, пыхтя и тихо ругаясь, бежала следом.
Начальник судорожным движением выдернул табельный пистолет из кобуры и сделал несколько выстрелов в сторону беглецов. Серж пригнулся. Натахель смело приняла весь огонь на себя. Правда, вреда он ей не причинил, броня все-таки.
В общем, так и добежали. Так и улетели. Элегантная, выкрашенная в темно-синий цвет, яхта в предварительном раскочегаривании не нуждалась.
Яхта оказалась очень даже ничего. Представительный такой кораблик. Первым делом отважная
Натахель стала набирать номер Алисы.
- Алиска! - закричала она, - Муся пропала!
- Да? – спокойно отозвалась Алиса, - здесь она, это ты куда-то запропастилась. А она в Ключах. Цветет и пахнет. Замуж выходит на днях.
- Как это? – не поняла Натахель, - почему в Ключах? Давно?
- Ну, дней через пять вернулась после вашего отъезда. Вроде как на попутке. Сказала, что ты подцепила какого-то мужика, а потому вернешься нескоро. А она, мол, нашла в Виалите свое счастье.
- Ничего не понимаю, - растерялась Натахель, - но я скоро буду. Там все выясним.
Трясущимися от злости руками Натахель стала набирать номер Мусиного коммуникатора. Несколько гудков, а потом все, выключился.
- Здесь компьютер бортовой месторасположение коммуникатора определить может? – спросила Натахель у Сержа, все еще находясь в крайней степени возбуждения.
- Да, - удивился тот, - конечно.
Минут через десять нахождение коммуникатора было установлено – планета Симва, пятый спутник Геббы в созвездии Козлонога. Планета А-класса, то есть земного типа. Колонизирована сто пятьдесят три года назад. Муся, а, вернее, коммуникатор был там, поскольку сейчас он уже никаких признаков жизни не подавал.
- И что она могла там делать? – задумчиво произнесла Натахель, ни к кому, впрочем, не обращаясь.
Серж вздохнул. Его это как-то мало волновало.
- Ладно, - сурово произнесла Натахель, - летим на Землю. Решим вопрос на месте, да и с тобой как-нибудь определимся.
Дома ее ждал сюрприз – отсутствие в пределах досягаемости Морфея и Артемки. Зато на столе на кухне лежала записка следующего содержания: «Натахель, не волнуйся. Мы с Артемкой улетели искать дедушку. Будут новости – сообщим. Целую, М.». Швыдченко мысленно пообещала оторвать этому М. все выступающие части тела, когда вернется. По своему опыту она знала, что искать это чудо бесполезно.
Натахель показала Сержу, где именно в ее квартире он может расположиться, затем приняла ванную, соорудила на голове прическу, нанесла макияж и позвонила Мусе на домашний видеофон. Муся согласилась встретиться без промедления. В кафе рядом с ее домом. Сержа Натахель решила с собой не брать.
Муся Рябинкина – спокойная, вежливо улыбающаяся молодая дама с гладкими коротко подстриженными волосами, плавными движениями, в элегантном костюме цвета копченой лососины и на каблуках – очень мало походила на Мусю Рябинкину, улетевшую не так давно вместе с Натахелью в отпуск. Она заказала воду с лимоном и крошечные сухие крекеры, которые не грызла, а ломала пальцами.
- Привет, - холодно произнесла Натахель, - ну как там твоя депрессия, закончилась?
- Да, - мягко проговорила Муся, - спасибо, у меня все в порядке.
- И почему же ты тогда мне не сообщила, что возвращаешься?! – взорвалась Натахель, - еще про мужика какого-то наплела!
- Я сообщила, - спокойно пояснила Рябинкина, - я оставила голосовое сообщение в твоей яхте. И я не понимаю, почему ты сейчас разговариваешь со мной на повышенных тонах.
Муся поднялась, держа обеими руками перед собой маленькую прямоугольную сумочку. Из сумочки совершенно ничего не вываливалось! Это было уж совершенно невероятно, потому что до сего момента Муся предпочитала носить с собою баулы емкостью килограмм на семь, в которые при желании, можно было запихать буханку хлеба, две бутылки пива и еще пачку документов впридачу.
- Я полагаю, - продолжила Рябинкина, - что нам с тобой следует сократить общение. Мне кажется, что мы совершенно разные люди. А поэтому, будь так добра, не беспокой меня больше. Адье.
Она удалилась, а Натахель так и осталась сидеть в кафе с раскрытым ртом и остывающей чашкой кофе.
Минут через десять, придя в себя, она договорилась о встрече с Алисой.
Алиса бродила по квартире в домашнем костюме с мишками на груди и в тапочках.
- Что случилось? - позевывая, спросила она.
- Ужас! – закричала Натахель, - ее там, что по голове постоянно били и все мозги выбили?!
- Ты о ком?
- О Марусе, блин, Рябинкиной! Она вообще офонарела. Мы с ней, видите ли, разные люди и она вынуждена сократить наше общение!
Алиса пожала плечами.
- Бывает, - сухо прокомментировала она.
Натахель возмущенно запыхтела.
- Бывает, - проворчала Швыдченко, - с тобой-то она разговаривает?
- Да, - ответила Алиса, - разговаривает. Преимущественно о шмотках, о драгоценностях и о высшем обществе города Ключи. Она, кстати, обмолвилась недавно, что городок слишком мал для нее и, как это по-русски, провинциален.
- А о работе, о мужиках?!
- Нет, у нее теперь один свет в окошке – это Виалит.
Натахель помотала головой, попыхтела немного и, наконец, резюмировала:
- Что-то с ней не то.
- Ты, кстати, заметила, - добавила Алиса, - она теперь пьет только зеленый чай и минеральную воду. Блюдет фигуру. А в свободное время вместе с Виалитом Генриховичем изучает Моня.
- Кто такой Моня?
- Монь – это такой современный философ из Вьетнама. Пятое воплощение Иисуса Христа на Земле, между прочем.
- Абзац, - вздохнула Натахель, - надо что-то делать.
Она быстро поведала Алисе о том, что засекла сигнал Мусиного коммуникатора возле Симвы – планеты, находящейся под управлением корпорации «Дженерал Моторс».
- Хочу слетать, - сказала она, - посмотреть, где собака порылась. Может, они ее там психотропами какими накачали? Ты со мной?
Алиса пожала плечами.
- Спрашиваешь! Конечно!
Серж наотрез отказался оставаться один на Земле. Пришлось и его тащить с собой. Лететь решили на яхте министра культуры – Натахели очень приглянулся этот вместительный, солидный, но маневренный корабль. А дипотношения были все еще не установлены, поэтому Земля ну уж очень вряд ли будет выдавать его похитителей не совсем еще дружественному Ковыряйну.
В полете Серж, поползновения которого Натахель игнорировала, отговариваясь своими ежемесячными неприятностями, попытался сделать предложение любви и секса Алисе. После чего получил решительный и недвусмысленный отказ и приуныл. Ему очень хотелось еще попрактиковаться. Не для удовольствия, а исключительно в научных целях. В итоге Натахели пришлось пообещать найти ему привлекательную женщину для ежедневных тренировок.
Зацепка обнаружилась очень быстро. Пока Серж бегал по порту столицы Симвы, оплачивая стоянку яхты, а Алиса пыталась обнаружить стойку, где сдают автомобили напрокат, Натахель сидела в зале ожидания и листала оставленный кем-то журнальчик. Издание было так себе, бестолковое, читать совершенно нечего. Одни репортажи со светских раутов с подробным описанием, кто с кем пришел, и кто во что одет. Вот иллюстрации были очень качественные. Особенно одна, где высокая загорелая дама в обалденном бирюзовом платье с ласковым выражением на лице бьет коленом по причинному месту седоволосого представительного мужчину. И что-то такое задорное было во все облике неизвестной воительницы, что-то такое знакомое до тошноты!
- Нашла, - вздохнула Натахель и счастливо улыбнулась, - вот она где, зараза.
Зараза именовалась сейчас Мирабелла Годда, и, по сообщению прессы, в последние полтора года вела затворнический образ жизни. Здесь что-то не вязалось. Рябинкина никак не могла вести затворнический образ жизни на Симве, поскольку вела активный на Земле и в прочих не менее интересных местах. Но это можно было прояснить и на месте.