Это – черновая версия. Чистовую можно найти на страницах "Самиздата" под этим же моим псевдонимом, а также в Либрусек и Флибуста. Там есть еще одна версия "Шоколадной войны" . Ее объяснение можно посмотреть тут:
http://rutube.ru/video/e79356460cd3dffc07c62de4b415385e/
20.
«В этот исторический период человек всё больше стал изучать окружающую его среду…»
Внезапно, началось светопреставление. Класс взорвался в безумном движении. Брат Джекус был ошеломлён. Все сидящие в классе вскакивали со своих стульев и пускались в какой-то безумный танец. Они подпрыгивали, словно под ритм неслышимой музыки, и это в абсолютной тишине, хотя шум всё-таки исходил от шаркающих ног, а затем тот, кто уже сел, выглядел так, словно ничего и не произошло.
Оби кисло наблюдал за учителем. Брат Джекус очевидно смутился. Смутился? Чёрт, он был на грани паники. Ритуал был введён на эту неделю, и это должно было происходить каждый раз, когда произносилось ключевое слово. И тогда класс мог внезапно извергнуть что-либо подобное взмахам руками и топанью ногами, ставя на место бедного Брата. Конечно, Брата Джекуса легко было поставить на место. Он был новым, молодым и чувствительным учителем - сырым мясом для Арчи. И он, очевидно, не знал, как нужно на всё это реагировать, и он ничего не предпринимал. Он не пытался хоть как-то угомонить толпу, рискуя вообще оставить всё без контроля. Что ещё могло произойти? «Забавно», - подумал Оби. – «Как и каждый, этот парень со всей своей учительской мудростью знает, что этот фокус запланирован и организован «Виджилсом». И ещё все говорят о таинственной атмосфере и отказываются признавать существование этой организации». Он удивлялся - почему? Оби участвовал почти во всех заданиях «Виджилса» и уже давно потерял им счёт. Вдобавок он продолжал поражаться успеху, с которым они всё это время проходили. Факт, что он устал от всех этих заданий. Он устал играть в няньку, приставленную к Арчи, в его указательный палец и ещё во что-либо. Он устал быть координатором, исполняющим это задание точно по графику, как на заказ в пользу замечательной репутации Арчи Костелло. Например, такое задание, как комната №19, когда он снизошёл до помощи Губеру, занимает особое место - всё для того, чтобы Арчи и «Виджилс» могли выглядеть хорошо и пристойно. Даже в этом необычном задании, в котором Брат Джекус, как мог, избегал фраз, содержащих ключевое слово - команду для действия. Оби, как мог, старался спровоцировать Брата сказать что-либо подобное.
Репликой было слово «окружение» или всё производное от него. Как сказал Арчи, объявляя задание: «Это слово на сегодняшний день очень актуально, оно имеет отношение к природе, к экологии, к нашим национальным ресурсам. Мы, учащиеся «Тринити» также вовлечены во всё, что нас окружает. Вы, парни», - сказал он, выделив четырнадцать учащихся двенадцатого класса «В», в котором учился сам Оби. - «Проведёте операцию «окружение». Это будет в классе Истории Америки Брата Джекуса. История сама по себе насыщена окружением во всех смыслах этого слова, не так ли? Теперь, когда бы Брат Джекус не сказал слово «окружение» или «окружающий», или любое другое однокоренное слово, то здесь происходит вот что…»
- А что, если он не воспользуется каким-нибудь из этих слов? - спросил кто-то.
Арчи посмотрел на Оби:
- О, Брат Джекус обязательно будет пользоваться этими словами. Я уверен, что кто-нибудь из вас, может быть - Оби, задаст вопрос, который приведёт к этому слову. Так, Оби?
Оби кивнул со всем отвращением. Какого чёрта Арчи втянул его в это задание, на уровне детской игры? Он был слишком уважаем, чтобы повышать голос. Он был секретарём чёртового «Виджилса», чтобы кричать. Иисус, как он ненавидел Арчи, гнусного ублюдка!
Новичок, перешедший из школы «Монумент-Хай», спросил:
- А что произойдёт, если Брат Джекус поймёт, что мы издеваемся над ним? Если он поймёт, что «окружение» - это ключевое слово?
- Тогда он постарается им не воспользоваться, - сказал Арчи. - Что, конечно же, будет проклятьем. Мне тошно, и я устал от всей этой «окружающей» чепухи, и, тем не менее, мы поимеем ещё одного учителя в этой проклятой школе, чтобы внести его в наш список.
Оби, со своей стороны, тоже устал от Арчи. Ему надоело подбирать за ним мусор и прислуживаться. Его тошнило от комнаты №19 или от ключевого слова, сказанного Братом Джекусом. Ему нужно было придумывать вопросы так, чтобы ответ хоть как бы привёл к «кругу» или «окружению». Иначе время шло, и задание могло быть сорвано. Чёрный ящик был индикатором того, насколько удача сопутствовала Арчи.
«Они уже могли собраться вокруг…»
«Здесь мы снова…» - подумал Оби с отвращением, когда он стал, как сумасшедший дёргаться на подпружиненных ногах, тряся головой и каждую секунду проклиная всё на свете. У него всё меркло в глазах.
Слова типа «окружение», «окружает» или «окружающий» прозвучали пять или шесть раз из уст Брата Джекуса на протяжении следующих пятнадцати минут. Оби и его одноклассники практически были вымотаны этими танцами. Ноги болели, дыхание спёрло, и силы были на исходе.
Тогда Брат Джекус использовал одно из этих слов ещё раз, и утомлённый батальон учащихся забил изо всех сил ногами, выполняя свою задачу. Оби взглянул на Джекуса. Незаметная улыбка играла на его губах. И до Оби, наконец, дошло, что же произошло. Арчи - ублюдок. Он, должно быть, предупредил Брата Джекуса - анонимно, конечно же, к этому всё шло. Учитель был лицом к классу, он продолжал говорить и предпринимал всё, чтобы парни в классе прыгали вверх-вниз и размахивали руками почти до полного изнеможения.
Урок закончился, и все покинули помещение класса. Арчи прислонился к стене. На его лице было выражение самодовольного триумфа. Никто не понял, что произошло. Но Оби понял всё. Он метнул такой взгляд в сторону Арчи, что для кого-либо ещё мир должен был съёжиться в скомканную конфетную обёртку, но Арчи только и старался, чтобы сдержать у себя на лице дурацкую улыбку.
Оби затаил обиду, он был оскорблён: «Ты - ублюдок», - подумал он. - «Я - твой должник».
21.
Кевин Чартер после школы обошёл ещё семь домов и не продал ни единой коробки. Мисс Конорс, живущая за химчисткой, попросила подойти его в конце месяца, когда она получит чек из отдела Социальной Помощи. Ему не хватило духа сказать ей, что, скорей всего, будет уже поздно для них обоих. Собака преследовала его почти всю дорогу, когда он шёл домой, что напоминало ему старые фильмы про нацистов, использовавших таких страшных псов для преследования заключённых в концентрационных лагерях - тех, кто пытался убежать. Он пришёл домой не в лучшем состоянии духа и позвонил своему лучшему другу Денни Арканджело.
- Как тебе удалось это, Денни? - спросил Кевин, пытаясь игнорировать мать, которая стояла рядом около него и пыталась что-то ему сказать. У Кевина было достаточно опыта, чтобы, не расходуя нервы переваривать её тарабарщину. Она могла сказать что-нибудь совсем не по теме, и слова, не имеющие никакого смысла, просто не попадали ему в уши - хитрый трюк.
- Это было ужасно, - хныкал Денни. Он всегда говорил так, словно у него был заложен нос. - Я продал одну коробку - своей тёте.
- Той, которая с диабетом?
Денни заныл. Он обожал большую аудиторию и всегда при ней выкладывал всё, что у него на душе, но только не матери Кевина. Она стала что-то говорить. Кевин знал, что её беспокоило. Она никогда не позволяла ему что-нибудь есть, когда он говорил по телефону. Она не могла понять, что он не может не есть, не делая чего-либо ещё. Ладно, пусть что-нибудь незначительное, например, смотреть телевизор. «Это же не прилично говорить по телефону с полным ртом», - всегда говорила она. Но именно в ту минуту на другом конце линии полный рот еды ещё был и у Денни. Так кто и по отношению к кому, чёрт возьми, проявлял неприличие? Вот и крути это, как хочешь.
- Я думаю, что этот Рено правильно мыслит, - сказал Кевин, у него во рту была булка с ореховым маслом. Ему хотелось объяснить матери, что так лучше звучит - почти как у ди-джея.
- Новичок, который усложняет жизнь Брату Лайну?
- Да. Ему стало лень, и он сказал, что не будет продавать эту дрянь.
- Мне кажется, что это очередная штучка «Виджилса», - сказал Денни с напряжением в голосе.
- Это было, - сказал Кевин, косясь на жесты его матери, снова вошедшей на кухню. - Но теперь это что-то ещё, - он удивился тому, как он сумел так много сказать. - Пару дней тому назад он собирался взять шоколад. Задание было выполнено. Но он по сей день продолжает отказываться от продажи.
Кевин мог слышать, как Денни что-то бешено жуёт, почти как сумасшедший.
- Чем давишься? Звучит аппетитно.
Денни застонал снова:
- Шоколад. Я купил коробку для себя. Как минимум я мог сделать какое-нибудь добро для старой доброй «Тринити».
Неловкое затишье пролегло между ними. Кевин был на очереди, чтобы стать членом Виджилса в следующем году, когда ему стукнет восемнадцать. Конечно, никто из них ни в чём не мог быть уверен, но какой-то намёк прозвучал для них обоих. Его лучший друг Денни знал о том, что это возможно, и также о том, насколько обязательно всё, что о «Виджидсе» нужно было держать в секрете из того, что можно было хоть как-то использовать. Они обычно избегали разговоров об этой организации, хотя Кевин иногда имел внутреннюю информацию о заданиях и материалах, и он вкратце сообщал это Денни – иногда он не мог сдержаться. Ещё он всегда боялся того, что Денни может вдруг кому-нибудь проболтаться и выявить целую ситуацию. Их разговор как раз подошёл к такой точке.
- И что же теперь? - спросил Денни, не будучи уверенным в том, что он не вляпался со своим опрометчивым любопытством.
- Я не знаю, - честно сказал Кевин. - Может быть, «Виджилс» что-то берёт на себя. А может они ни черта и не знают. Но скажу тебе одно.
- Что?
- Я устал от всех этих распродаж. Иисус, родители начинают дразнить меня: «Наш сын - торговый агент».
Денни загоготал снова, а у Кевина от природы была хорошо развита мимика.
- Да. Я знаю, о чём ты. Я устал от этого продажного дерьма. У парня, очевидно, возникла правильная идея.
Кевин согласился.
- На двух центах я и застрял, - сказал Денни.
- Разменять мелочь? - начал развлекаться Кевин. Он подумал: «Как же замечательно - за-ме-ча-тель-но! - Это же можно больше ничего не продавать!» Он взглянул на мать. Она снова была около него, и он увидел, как она отвернулась, словно, не глядя на экран, она лишь слушала звук, исходящий от телевизора.
- Знаешь, что? - спросил Хови Андерсен.
- Что? - ответил вопросом на вопрос Раичи Раундел - лениво и сонно. Он наблюдал за приближением девочки. Выглядело фантастично. Свитер, огибающий все формы её тела, джинсы в обтяжку, повторяющие форму её ног. Боже!
- Я думаю, что парень с фамилией Рено прав. Я о шоколаде, - сказал Хови. Он также смотрел на эту девочку - на то, как она двигалась вдоль тротуара к магазину «Крейнс-Дрегстор». Но это не рвало цепочку его мыслей. Наблюдать за девочками и пожирать их глазами, и просто уничтожать их взглядом - было тем, что он делал автоматически. - Я больше не буду участвовать в распродаже.
Девочка оторвалась от газеты в металлической раме около магазина. Внезапно до него дошло, что сказал Хови.
- Не будешь? - сказал он, не отрывая глаза от этой девочки. Она снова повернулась спиной, и он продолжил наслаждаться формой её бёдер и колен, обтянутых джинсами. Он взвешивал мнение, высказанное Хови, ощущая значение момента истины. Хови Андерсен был не просто ещё одним из учащихся «Тринити». Он не был обычным парнем - он являлся президентом юниорского клуба. Высокая честь для учащегося и футбольного защитника. На футбольном поле он мог схватить своих объятьях и опрокинуть на землю такого монстра, как Картер, что на протяжении последнего года он уже делал не раз. Его рука могла подняться во время урока, и он имел ответ на самый трудный вопрос. Но та же рука могла также подняться и уложить того, кто крутился вокруг него. Он был интеллектуальным грубияном. Кто-то из учителей прозвал его: «Сейчас поговорим». Как и любой из новичков, Рено, отказавшийся продавать шоколад, был ничем, а вот Хови Андерсен всё-таки что-то значил.
- Это принципиально, - включился Хови.
Раичи сунул руку в карман и начал бесстыдно в нём шарить, что-то он не мог там найти, наверное, что-то возбуждённое красотой форм этой девочки.
- Что принципиально, Хови?
- То, о чём я говорю. Мы ходим в «Тринити» и платим за обучение, не так ли? Правильно. Черт, я даже не католик, как и многие, но все знают, что «Тринити» - лучшая школа для подготовки к колледжу из тех, что можно найти в этом городе. Это награды за высокую успеваемость и за победы в футболе, в боксе. И что происходит? Из нас сделали продавцов. Я выслушиваю всё это религиозное дерьмо и даже хожу на молитву. И вся эта распродажа шоколада превыше всего?.. - он плюнул, и брызги слюны, почти как слёзы, поползли капельками по стоящему рядом почтовому ящику. - И вот однажды приходит новичок, «ребёнок», и он говорит: «Нет». Он говорит: «Я не буду продавать шоколад». Просто. Замечательно. Что-то раньше я никогда не думал, что можно так просто остановить распродажу.
Раичи наблюдал за девочкой - она уплывала.
- Я с тобой, Хови. И так с этого момента: «...не буду продавать шоколад», - девочка почти исчезла из их поля зрения, скрылась от глаз в толпе, наводнившей тротуар. - Хочешь сделать это официально, я полагаю, собрать классное собранье?
- Нет, Раичи, мы не в детском саду. Каждый пусть решает сам за себя. Хочешь продавать - пожалуйста, не хочешь - твоё личное дело.
В голосе Хови сиял авторитет, словно тот вещал на весь мир. Раичи слушал с трепетом. Он был рад, что Хови водил руками по воздуху, и, может быть, некоторому влиянию его лидерства, умножившего уважение Раичи к нему. Его глаза вернулись на улицу, в поиске других девочек для наслаждения.
Потная взвесь висела в воздухе - прокисший дух гимнастического зала. И даже, хотя тут никого и не было, то последствия протяжённой гимнастической разминки задержались надолго. Вонь мужского пота из подмышек и от ног, и гнилой запах старых кроссовок и прелых носков. Что было одной из причин неприязни Арчи к спорту - он ненавидел всё, что выделялось человеческим телом, будь то моча, кал или пот. Он ненавидел атлетов, потому что процесс их вспотевания был слишком быстрым. Он не мог видеть их слизкие и липкие тела, промокшие насквозь от их собственных физиологических выделений. Ко всему футболисты одевались в униформу, а боксёры - только лишь в трусы и перчатки. Взять такого, как Картер: сгусток мышц, и каждая дырочка, каждая пора сочится потом, и если оставить его в трусах и боксёрских перчатках, то это бы выглядело отвратительно. Арчи избегал атлетов. Он был легендой этой школы, о чём многие и не мечтали, но при всём при том он изо всех сил избегал Эдда, преподающего физкультуру. А теперь он был здесь в ожидании Оби. Оби оставил записку на двери его шкафчика: «Встретимся в гимнастическом зале после последнего периода». Оби любил драматизм и также знал, что Арчи терпеть не мог это место, и ещё назначил здесь ему встречу. «Ой, Оби, как же ты меня ненавидишь», - подумал Арчи. Хорошо было иметь дело с людьми, которые тебя ненавидят, это держит тебя на кончике ножа. И когда втыкаешь в кого-нибудь из них иголку - то, что он постоянно проделывал с Оби, то чувствуешь себя с ними на равных и не переживаешь за собственную совесть.
Но в эту минуту в нём копилась досада на Оби. Где его чёрт носил? Сидя на одном из сидений трибун пустого гимнастического зала, Арчи внезапно обнаружил тут тишину и покой - то, чего в последнее время так ему не хватало. «Виджилс»: все эти задания, постоянное давление, как сверху, так и снизу. В большинстве случаев это были срочные задания, и каждый ждал от Арчи свежих решений. А у Арчи в голове было пусто, никаких идей. Вдобавок, его низкие отметки. В этот период у него определённо не шёл Английский, просто потому, что по этому предмету нужно было много читать, а у него на это не было времени - лишних четырёх или пяти часов каждый вечер, чтобы добраться до этих паршивых книг. Иначе говоря, между «Виджилсом» и успеваемостью у него просто не было времени на самого себя и даже на девушек. Он не мог в полной мере уделить внимание своей подруге из женской католической школы «Мисс Джеромс», что через квартал отсюда. Единственный день в неделю он мог питаться её сладостным взглядом, и это было в машине по дороге домой. Говорил только кто-то один из них. Они могли долго ехать в объезд и где-нибудь остановиться, чтобы немного перекусить или просто посидеть за столом. Но все остальные дни вместо этого, каждый день он был здесь, поглощённый заданиями и домашней работой, жонглируя всеми этими делами и, наконец, выслушивая глупые замечания от Оби. «Встретиться со мной в гимнастическом зале…»
Наконец, вошёл Оби. Он не просто так вошёл - он хорошо подготовился прежде, чем войти. Он заглянул в дверь, оценил запахи и хладнокровно по шпионски подкрался на цыпочках - Христа ради.
- Хай, Оби. Я - здесь, - сухо дал о себе знать Арчи.
- Хай, Арчи, - сказал Оби, когда его кожаные пятки зацокали по полу гимнастического зала. В этой школе было правило: входить в гимнастический зал только в кроссовках, но в большинстве случаев каждый игнорировал это правило, за тем исключением, когда кто-то из Братьев мог сюда зайти.
- Что ты хотел, Оби? - спросил Арчи, сразу без подготовки перейдя к делу, сохраняя голос ровным и сухим как Сахара. Факт, что он был удивлён встречей и местом её проведения. Арчи не хотел углубляться в подробности, и он прямо сказал:
- У меня мало времени - куча дел.
- Это также важно, - сказал Оби. Его худое острое лицо никогда не покидал бесконечный и взволнованный взгляд. Ему неплохо удавалась роль провокатора или подставной утки. Он мог уговорить кого угодно и в чем угодно. Притом он мог войти в чьё-либо положение, и на него всегда можно было положиться. Хотя если он поклялся отомстить, то его месть не заставляла никого долго ждать.
- Помнишь того парня с фамилией Рено - «Шоколадное задание»?
- Что с ним?
- Он продолжает отказываться от продажи шоколада.
- Что?
- Что слышал. Его заданием было не продавать шоколад десять учебных дней. О-кей. Эти десять дней прошли, а он продолжает говорить «нет».
- Ну и что?
То, что всегда бесило Оби: у Арчи всегда было каменное лицо, чтобы не происходило. Ему можно было сказать, что в этом помещении заложена бомба, и он, конечно же, скажет: «Ну и что?». Это уже сидело у Оби в печёнках, в большей степени потому, что ему всё это казалось детством, и Оби ждал удобный случай это выявить.
- Ладно, это разного рода слухи. Прежде всего, многие думают, что дело в «Виджилсе», что Рено продолжает отказываться от продажи шоколада, потому что он продолжает выполнять задание. Тогда, как многим известно, что задание завершено, и все думают, что Рено подстрекает всех к протесту против распродаж. Говорят, что Брат Лайн каждый день выходит из себя…
- Прекрасно, - сказал Арчи, реагируя на последние новости от Оби.
- Каждое утро Лайн зачитывает список, и каждое утро этот парень - новичок, сидит и не собирается продавать этот проклятый шоколад.
- Прекрасно.
- Ты сказал это.
- Продолжай, - сказал Арчи, игнорируя сарказм Оби.
- Ладно, Я понимаю, что вся эта вшивая распродажа идёт ко всем чёртям. Никому не хочется во главу угла ставить распродажу шоколада, и в некоторых классах это превращается в своего рода фарс.
Оби сидел на трибуне рядом с Арчи. На какое-то время он замолчал.
Оби был зол:
- Энергия тараканов, броуновское движение, как можно дальше от распродажи - все, как сумасшедшие, эти воспитанники Лайна, его «особые парни - те, кто остался верен школьному духу», - он вздохнул. - Иначе, никому это ненужно.
Арчи был занят мыслями обо всём, что было за пределами гимнастического зала, словно там происходило что-то интересное. Оби следил за его пристальным взглядом - ничего.
- Ладно, что ты думаешь, Арчи?
- Как ты полагаешь - что я думаю?
- Ситуация. Рено. Брат Лайн. Шоколад. Парни, что хотят быть в стороне...
- Посмотрим... посмотрим, - сказал Арчи. - Я не знаю, каково ещё тут участие «Виджилса», - он зевнул.
Липовый зевок ещё сильней разозлил Оби.
- Эй, смотри, Арчи. «Виджилс» в этом участвует, знаешь ли ты это или нет.
- О чём ты говоришь?
- Смотри, ты сказал ему, чтобы этот парень в первый же раз отказался брать шоколад. Это то, с чего всё началось. Он собирался приступить к продаже после завершения задания, но не сделал это. Он пошёл дальше. Так теперь он положил на «Виджилс». И многие об этом знают. Мы в это вовлечены. Арчи, какого хрена ещё от нас можно хотеть?
Оби мог поймать себя на том, что он ругается. Он увидел, как что-то мелькнуло в глазах у Арчи, словно глядя в пустое окно, он заметил очертания ангела или дьявола.
- Никто не положил на «Виджилс», Оби…
- Чем занимается Рено?
- ...и не участвует во всём этом.
Арчи снова посмотрел на него сонными глазами, его губы были влажными от слюны.
- И что же делать? Вызвать Рено на собрание «Виджилса». Устроить проверку распродажи - всеобщую, факты и подсчёты.
- Правильно, - сказал Оби, записывая что-то в тетради. Как же он ненавидел Арчи, ему нравилось, когда он в чём-либо колебался и не мог принять какое-нибудь решение. Оби решил подлить масла в огонь.
- Иначе, Арчи. Не обещал ли «Виджилс» поддержку Лайну и помощь в распродаже его шоколада?
Оби снова начал ругаться. Арчи повернулся к нему. Он был явно обескуражен, но быстро пришёл в себя:
- Мне надо позаботиться о Лайне. А ты только и можешь бегать со своими докладами, Оби.
Боже, как же Оби ненавидел этого сукиного сына. Он схватил свою тетрадь, захлопнул её и оставил Арчи одного, сидящего в грязной атмосфере гимнастического зала.
22.
Брайан Кочрейн не мог поверить своим глазам. Он снова произвёл тотальную проверку, просчитав всё дважды, чтобы быть уверенным, что он не пьян. Хмурясь и кусая карандаш, он взвешивал результаты расчетов: распродажа, которая должна была идти максимально быстро, на этой неделе резко пошла на убыль.
Что ещё мог сказать Брат Лайн, и на что ещё было способно сознание Брайана? Брайан ненавидел работу казначея. Она была нудной и нескончаемой, но, что в ней было самое неприятное, так это прямой личный контакт с Братом Лайном. От него веяло холодом. Убивала непредсказуемость его настроения. Он никогда ничем не был доволен. Его претензии и жалобы: «Твои семёрки выглядят как девятки, Кочрейн» или: «Ты написал фамилию Салки неправильно - Салки пишется через «а»».
Незадолго до того Брайану повезло. Брат Лайн остановил проверку подсчётов дневного базиса, как будто он уже знал результаты, которые бы его не обрадовали, и определённо хотел их избежать. В тот день результаты были нулевыми. Он велел Брайану подготовить ведомости, и тот ждал Брата Лайна. Когда он вообразил, как тот увидит их, то вздрогнул - на самом деле! Брайан как-то читал о том, как в исторические времена убивали гонцов, принесших плохие новости. Ему казалось, что Брат Лайн был как раз из тех, кому обязательно был нужен козёл отпущения, а он был первым, кто мог бы попасть под горячую руку Лайна. Брайан сидел и вздыхал, он устал от всего этого, желая находиться где-нибудь снаружи, где прекрасный октябрьский день и неяркое осеннее солнышко. Ему хотелось возвращаться домой на своей машине, которую он очень любил: «Я и моя старая «Чеви» - отец купил её ему, когда только начались занятья в школе. Брайан мурлыкал песенку, которую за день до того слышал в машине по радио.
- Ладно, Брайан.
Брат Лайн умел подкрасться. Брайана аж кондрашка хватила, и он забыл, для чего он здесь сидел. Лайн всегда оказывал на него дурное воздействие.
- Да, Брат Лайн.
- Сиди, сиди, - сказал Лайн, и сел на своё место за стол. Как и всегда, он был сильно вспотевшим. Он снял свою чёрную куртку. Подмышками его рубашка была влажной, и тошнотворный запах пота ударил в ноздри.
- Подсчёт нехорош, - сказал Брайан, отстраняясь, желая поскорее с этим закончить и уйти из школы, из этого проклятого кабинета, от удушливого присутствия Лайна. И вдруг, одновременно со всей этой вонью и грязью он почувствовал сладость триумфа - Лайн был такой мерзкой крысой, для которой одна две плохие новости всегда были кстати, для разнообразия.
- Нехорош?
- Продажа падает. Она хуже, чем год назад или, чем два. И год назад квота была вдвое меньше.
- Знаю, знаю, - сказал Лайн со злостью. Он весь извивался на своём стуле, словно спокойного, неподвижного обращения к Брайану было недостаточно. - Ты уверен в своих расчётах? Ты не точно производишь сложение и вычитание, Кочрейн.
Брайан давил в себе раздражение. Он искушался взять папку с ведомостями и швырнуть её прямо Лайну в лицо, но он воздержался от этого. Не одному Брайану Кочрейну всё это осточертело.
- Я всё проверил дважды, - сказал Брайан, сохраняя спокойствие в голосе.
Тишина.
Пол вибрировал под ногами Брайана. Боксёрский клуб работал в гимнастическом зале. Там, наверное, была разминка или что-нибудь ещё.
- Кочрейн, Прочитай имена тех, кто выполнил или перевыполнил квоту.
Брайан достал список. Это было несложно, потому что Брат Лайн всегда требовал, чтобы результаты записывались, в том числе и в порядке по количеству проданного шоколада.
- Салки - шестьдесят два. Мерония - пятьдесят восемь. ЛеБланк - пятьдесят два...
- Медленнее, медленнее, - сказал Брат Лайн, отвернувшись от Брайана. - Начни снова и медленнее.
Брайан начал всё сначала, произнося имена отчётливей, делая паузы перед именами и цифрами.
- Салки... шестьдесят два... Мерония... пятьдесят восемь... ЛеБланк... пятьдесят две... Керони... пятьдесят...
Брат Лайн кивал головой, словно слушал прекрасную симфонию, словно любимые звуки наполняли воздух.
- Фонтейн... пятьдесят... - Брайан сделал паузу. А сейчас только те, кто только ещё делает квоту, и не выполнил её.
- Продолжай. Многие продали более сорока коробок. Читай эти имена… - он смотрел куда-то в сторону, тело свисало со стула.
Брайан пожал плечами и продолжил, монотонно проговаривая имена, отмеряя паузы, занижая голос в конце каждого имени или цифры, что напоминало зачитывание имён «усопших» в тихом кабинете. Когда были названы те, кто продал сорок и более, он продолжил называть тех, кто успел продать тридцать, и Брат Лайн его не остановил.
- ...Салливан... тридцать три... Чарлтон... тридцать две... Килли тридцать две... Эмброуз... тридцать одна...
Брайан вдруг кинул взгляд на Брата Лайна и увидел, как его голова кивала, он словно общался с кем-то невидимым или всего лишь только сам с собой. Список перешёл уже к тем, кто продал только лишь двадцать.
Брайан снова поднял глаза и увидел, что Лайн продолжал сидеть и кивать кому-то сидящему в пустоте. Уже зачитывались фамилии продавших меньше двадцати коробок шоколада. Это был длинный список. Было удивительно то, как спокойно на это реагировал Брат Лайн. У Брайана пересохло в горле, и хрипота вернулась в его голос. Ему был нужен стакан воды, чтобы смочить сухость в горле и, заодно, облегчить напряжение шейных мышц.
- ...Антонелли... пятнадцать... Ломбард... тринадцать... - он кашлем прочищал горло, ломая ритм и делая остановки. Он глубоко вдохнул: - Картиер... шесть, - он взглянул на Брата Лайна, но тот сидел не шелохнувшись. Его сложенные вместе руки покоились на коленях. - Картиер... он продал только шесть, потому что он не был в школе. Аппендицит. Он был в больнице…
Брат Лайн водил рукой, словно сказал: «Я понимаю, это неважно, продолжай». И наконец-то Брайан понял, что же было важно. Он увидел последнее имя в списке:
- Рено... нуль.
Пауза. Больше ни одного имени не осталось.
- Рено... нуль, - сказал Брат Лайн шипящим шепотом. - Можешь ли ты это описать, Кочрейн? Парень в «Тринити», который отказывается продавать шоколад? Ты знаешь, что произошло, Кочрейн? Ты знаешь, почему так упала распродажа?
- Я не знаю, Брат Лайн, - ответил Брайан причитая.
- Этот парень стал заразой, Кочрейн. Заразой, болезнью которую мы можем назвать ленью. Страшная болезнь. Трудноизлечимая.
«О чём он говорит?» - подумал Брайан.
- Прежде чем лечить, надо найти, где скрыта причина. Но в этом случае, Кочрейн, причина известна. Носитель болезни известен.
Брайан понял, к чему всё шло. Лайн считал, что Рено был причиной и носителем болезни. Словно читая мысли Брайана, он шептал: «Рено… Рено…» - словно сошедший с ума учёный над чертежом страшной бомбы в подземной лаборатории.
23.
- Я завязываю, Джерри.
- Почему, Губ. Я думал, ты любишь футбол. Мы только начали. Вчера ты устроил тренеру целую сенсацию.
Они направлялись к автобусной остановке. Была среда, а значит, в этот день не было тренировки. Джерри глянул на остановку. Там стояла красивая девочка с волосами цвета кленового сиропа. Его глаза застряли на её лице, взгляды встретились, и она заулыбалась ему. Он видел её здесь уже не в первый раз. Как-то раз, оказавшись около неё, он сумел прочитать её имя и фамилию на одном из учебников, что были у неё в руках - Эллин Баррет. И он тогда подумал, что однажды он наберётся смелости и скажет ей: «Хелло, Эллин».
- Бежим, - сказал Губер.
Это был нелепый и неуклюжий спринт. Книги в руках не позволяли бежать легко и раскрепощено. Но процесс бега придал Губеру заряд бодрости.
- Ты на самом деле завязываешь? - спросил Джерри, его голос зазвучал натянуто, ему явно не хватало воздуха.
- Меня скоро не будет в «Тринити», - он был рад тому, что его собственный голос был в норме и не изменился при беге. Они повернули на Гейт-Стрит.
- Почему? - спросил Джерри, прибавив скорость вниз по Гейт-Стрит.
Их ноги шлёпали по тротуару.
«Как ему это объяснить?» - подумал Губер.
Джерри вырвался вперёд. Он оглянулся через плечо, лицо Губера зарумянилось от бега.
- Почему, чёрт побери?
Губер легко догнал его и спокойно плыл рядом.
- Ты не слышал, что случилось с Братом Юджином? - спросил Губер.
- Он уволился, - ответил Джерри, выдавливая из себя слова, словно зубную пасту из тюбика. Благодаря футболу он был в хорошей форме, но он не был бегуном и не знал приёмов бега.
- Я слышал, что он ушёл по болезни, - сказал Губер.
- Какая разница? - ответил Джерри. Он глубоко втянул сладкий глоток воздуха. - Эх, ноги в порядке, а вот руки меня убивают, - у него было по две книги в каждой руке.
- Продолжаем бежать.
- Не валяй дурака, - пытался подбодрить его Джерри.
Они приблизились к пересечению улиц Грин и Гейт. Губер ослабил темп, видя, что Джерри не успевает.
- Говорят, что Брат Юджин больше не появлялся после событий в комнате №19. Говорят, что он после этого сломлен, не ест и не спит. У него шок.
- Слухи, - задыхался Джерри. - Эй, Губ, мои лёгкие разрываются. Я разваливаюсь на куски.
- Я знаю, как он себя чувствует. От такого ещё как полезешь на стенку, - слова плясали на ветру. Они с Губером ещё никогда не говорили о разрушении в комнате №19, хотя Джерри знал о причастии Губера к этому. - Не каждый может противостоять жестокости, а для такого, как Юджин, этого было слишком…
- И что Брат Юджин сделал такого, чтобы ты не играл в футбол? - спросил Джерри, задыхаясь теперь на самом деле. Он действительно вспотел, лёгкие рвали ему грудь, а руки болели от тяжести книг. Губер притормозил, сбавил темп, наконец, перейдя на шаг. Джерри выплюнул изо рта воздух и плюхнулся прямо на лужайку, что разостлалась перед ними. В его груди всё свистело и рычало.
Губер сел на бордюр, его длинные и тонкие ноги сложились пополам, стопы опустились в водосточный желоб. Он рассматривал пёстрые листья, которые кружились вокруг его кроссовок. Он думал, как объяснить Джерри связь между Братом Юджином, комнатой №19 и тем, почему он больше не может играть в футбол. Он знал, что всё это было связано между собой, но сложно было подобрать слова.
- Смотри, Джерри. В школе происходит нечто отвратительное… и даже более того… - он искал слова и находил их, но не хотел ими воспользоваться. Они не подходили ласковому, яркому и солнечному октябрьскому деньку. Слова были мрачными, как полночь, и выли, как ледяной ветер.
- «Виджилс»? - спросил Джерри. Он лежал на газоне и смотрел в голубое небо, с бегущими осенними облаками.
- Отчасти, - ответил Губер. Ему хотелось, чтобы они бежали снова. – Зло, - сказал он.
- Что ты говоришь?
Сумасбродство. Джерри думал, что он просто играет словами.
- Ничего, - сказал Губер. - Иначе, я не играю в футбол. Это личное, Джерри, - он глубоко вдохнул. - И следующей весной я не выхожу на поле.
Они сидели тихо.
- Что произошло, Губ? - наконец спросил Джерри, его голос был встревожен и звучал беспокойно.
- Это то, что они с нами делают, - слова пошли легко, может быть, потому что они не смотрели друг на друга, а оба куда-то вперёд. - Что они сделали со мной той ночью в классе? Я плакал как ребёнок, чего в жизни моей не было с давних времён. И что они сделали с Братом Юджином, развалив его класс, убив его…
- Ай, не бери в голову, Губ.
- А что они делают с тобой - этот шоколад.
- Всё это игра, Губ. Думай об этом, как о забаве, как об игре. Им нужно забавляться. С Братом Юджином это было где-то на грани...
- Это более чем забава или игра, Джерри. Это то, что может заставить тебя плакать или отправить учителя подальше, вывести из себя так, что... будет не до шуток.
Они долго сидели: Джерри на газоне, а Губер на бордюре. Джерри знал, что он не успевает увидеть ту девочку - Эллин Баррет, и чувствовал, что Губер в этот момент нуждался в его присутствии. Кто-то из их школы прошёл мимо и помахал им рукой. Автобус, проходящий мимо, остановился. Водитель удивился, почему Губер дал ему знать, что они не поедут.
После этого Губер сказал:
- Продавай шоколад, Джерри. Возьмёшься?
- Играй в футбол, - сказал Джерри.
Губер отрицательно качнул головой:
- Я больше на дух не переношу ни «Тринити», ни футбол, ни бег - ничего.
Они продолжали тоскливо сидеть. Наконец, они собрали свои книги, встали, и не спеша пошли к автобусной остановке.
Той девочки там уже не было.
24.
- Ты встревожен, - сказал Брат Лайн.
«Ты встревожен» - это не про меня», - хотел ответить Арчи, но промолчал. Он никогда раньше не говорил с Лайном по телефону, и вялый голос на другом конце линии давал ему повод вести себя развязано.
- Какое это имеет значение? - предусмотрительно спросил Арчи, хотя ещё не знал, о чём же пойдёт речь.
- Шоколад, - сказал Лайн. - Он не продаётся. Вся распродажа… в опасности, - дыхание разбивало фразы Лайна, делая промежутки между словами, словно он пробежал длинную дистанцию. Был ли он на грани паники, Арчи не знал.
- Это так плохо? - спросил Арчи, снова расслабившись и успокоившись. Он знал, как это плохо.
- И может быть ещё хуже. Уже продано больше половины. Начальный толчок уже есть. Но этого недостаточно. Надо продать ещё половину, но всё фактически остановилось, - Лайн сделал паузу в рассказе. - Ты не слишком эффективен, Арчи.
Арчи неряшливо качнул головой, восхищаясь ситуацией. Здесь был Лайн, прижатый спиной к стене, и ему только то и оставалось, как наступать: «Ты оказался не слишком эффективен, Арчи».
- Вы полагаете, что с финансами всё так плохо? - насмехался Арчи, будучи готовый к контратаке. Для Лайна это бы прозвучало выстрелом в темноте, но, похоже, это было не так. Вопрос был основан на осведомлённости Арчи. В тот день он многое узнал от Брайана Кочрейна.
Кочрейн остановил его в коридоре на втором этаже и затащил его в пустой класс. Арчи последовал туда без особого желания. Ему всё время казалось, что Кочрейн, будучи казначеем Лайна, был еще и его осведомителем. Но, оказалось, что это не так.
- Слушай, мне кажется, Лайн в глубоком ужасе. Это более чем помешательство на шоколаде, Арчи.
Фамильярность Кочрейна возмутила Арчи - он воспользовался его именем. Но он промолчал, ему было любопытно, что Кочрейн хочет ему рассказать.
- Я подслушал разговор Лайна с Братом Джекусом. Джекус пытался загнать его в угол. Он упоминал что-то о том, как Лайн оскорбил силу его доверия, и теперь он втянут в финансовые проблемы школы. «Втянут» - слово было точным. Шоколад к тому времени прибыл. Что-то около двадцати тысяч коробок, и Лайн заранее уплатил наличными. Я не услышал всего... Я ушёл до того, как они смогли бы меня обнаружить...
- Так что ты думаешь, Кочрейн? - спросил Арчи, хотя он знал, что Лайн нуждался как минимум в двадцати тысячах долларов, которые собирался извлечь из этой распродажи именно с помощью школы.
- Я думаю, что Лайн купил весь этот шоколад за деньги, которые не должны были пойти в ход. Теперь, распродажа идёт паршиво, и он завяз где-то посерёдке. Да и от Брата Джекуса воняет крысами…
- Джекус не промах, - сказал Арчи, вспоминая, как Джекус действовал, прочитав анонимную записку от Арчи о слове «Окружение» - действуя так, что весь класс выглядел нелепо и смешно, и Оби был среди них. - Хорошая работа, Кочрейн.
Кочрейн засветился от похвалы, взбодрился. У него в руках была какая-то тетрадка.
- Возьми и иногда листай эти записи, Арчи. Это факты и расчеты - всё об этой распродаже. И всё плохо. Я думаю, что Лайн не сидит на месте...
Но Кочрейн не всё знал о Лайне, Арчи это понял теперь, когда его голос дребезжал в трубке. Лайн проигнорировал насмешку Арчи о финансах и продолжал наступать.
- Я думал, что у тебя есть влияние, Арчи. Ты и твои… друзья.
- Это не моя распродажа, Брат Лайн.
- Во многом это твоя распродажа, и ты не хочешь это понять, - сказал Лайн, вздыхая. Его фальшивые эмоции были обычным явлением. - Ты начал свои игры с этим новичком Рено и избежал своего участия. Теперь, все эти игры выходят боком.
Рено. Арчи вспомнил о том парне, отказавшемся от участия в распродаже, о его смешном вызове. Он вспомнил триумф в голосе Оби, когда тот рассказал ему об акции Рено: «Это твоя работа, мальчик Арчи», - как оно, между прочим, и было.
И он поднялся со стула, на котором сидел:
- Минутку... - сказал он Брату Лайну. Он отложил трубку и сходил в кладовку, чтобы взять конспект по истории США, где он записал данные, продиктованные ему Кочрейном. Он вернулся к телефону и взял трубку. - Я несколько раз просчитал и понял, что от последней распродажи парни просто устали. Год назад было много призов и подарков, и каждый должен был продать всего лишь двадцать пять коробок за доллар каждую. А этом году каждому всучили по пятьдесят коробок за два доллара каждую. Почему упала розничная продажа, так это не из-за игр.
Дыхание Брата Лайна наполнило линию, словно он был кем-то из тех телефонных хулиганов, анонимно говорящих по телефону всякие гадости.
- Арчи, - начал угрожать он шепотом, словно то, о чём он говорил, было настолько ужасным, чтобы говорить об этом в полный голос. - Меня не волнуют забавы и игры. Меня не волнует Рено, твоя любимая организация или режим экономии. Всё, что я знаю, так это то, что шоколад не продан. И я намереваюсь его продать.
- Другие идеи о том, как? - спросил Арчи, снова отбиваясь от атаки Лайна. Забавно, он знал о его ненадёжной позиции и ещё о том, как опасно его недооценивать. По шкале авторитета он был ниже Брата Лайна. У Арчи были только его ум и мозги парней, которые без него являлись большими нулями.
- Возможно, это ты начал с Рено, - сказал Лайн. - Я думаю, что он мог бы говорить «да» вместо «нет». Я убеждён, Арчи, что он стал символом для тех, кто хочет провалить эту распродажу. Симулянты, недовольные - весь этот возмущённый сброд. Рено обязан продавать шоколад, как и ты со своим «Виджилсом» - да, я говорю это вслух. «Виджилс» должен всем своим телом навалиться на распродажу...
- Это уже похоже на приказ, Брат…
- Если ты хочешь назвать это правильно, Арчи, то это Приказ.
- Я не знаю, о чём вы, Брат.
- Сейчас объясню, Арчи. Если распродажа пойдёт коту под хвост, то ты и твой «Виджилс» пойдёте туда же. Поверь мне…
У Арчи был готов ответ. Он искушался дать знать Брату Лайну, что он знает весь ужас финансовой ситуации, но шансов не даёт. Лайн - сволочь, уже повесил трубку, и пульсирующий тон взорвался в ухе у Арчи.
25.
Короткий текст выглядел так, словно он был адресован тому, у кого вымогают выкуп - буквы разного размера, вырезанные из газеты или журнала: «всТреЧА вИджилСа В дВа ТриДЦАть» - сумасбродная записка, буквы в каком-то нелепом танце, всё это выглядело по-детски и смешно, что наполняло атмосферу чем-то не вполне разумным, едва угрожающим и издевательским - особый почерк «Виджилса» и, конечно же, Арчи Костелло.
Спустя тридцать минут Джерри стоял перед дверью секретной комнаты. Рядом был гимнастический зал, в котором занимались или баскетболисты, или боксёры, и от этого в стенах отдавалось эхо глухих ударов, накатывающихся волнами или возникающих внезапно, словно штормовые порывы, что выглядело музыкальным оформлением какого-то нелепого, гротескного спектакля. Девять из десяти членов «Виджилса», включая Картера, заняли свои места. Картер выглядел усталым, ему давно уже надоели все глупости «Виджилса», к тому же недовольная мина на его лице во весь голос говорила о том, что он пропускает тренировку по боксу. Оби как всегда с превеликим удовольствием ждал, когда же Арчи начнёт. Арчи сидел за карточным столом, накрытым пурпурной скатертью с золотыми краями - цвета «Тринити». Точно в центре стола стояла коробка с плитками шоколада.
- Рено, - мягко сказал Арчи.
Инстинктивно, Джерри собрался во внимании, отплатившим ему вздрогнувшими плечами, тряской в желудке и, непосредственно, разочарованием в себе.
- Возьмёшь шоколад, Рено?
Джерри, вздыхая, отрицательно тряхнул головой. Он с тоской подумал о парнях на футбольном поле, разминающихся с мячом перед началом тренировки, и о свежем воздухе, наполняющем осенние улицы.
- Хороший шоколад, - сказал Арчи, открывая коробку и доставая оттуда плитку в красивой обёртке. Он развернул её, вдохнул аромат и втолкнул её себе в рот. Он жевал медленно, осторожно, чмокая губами, возвеличивая образ удовольствия. Вторая шоколадка последовала за первой, а третья за второй. Его рот до отказа заполнился шоколадной массой, и его горло начало пульсировать, когда он по частям стал проглатывать всё содержимое его рта. – Восхитительно, - давясь, сказал он. - Лишь два доллара за коробку - сделка.
Кто-то засмеялся, вдруг возник короткий кашель, который быстро прекратился, словно кто-то оторвал иглу от вращающейся пластинки.
- Ну, ты как будто не знаешь о подарках, Рено?
Джерри пожал плечами. Но его сердце начало сильно колотиться. Он знал, что это только проба сил, и она продолжалась.
Арчи достал ещё одну шоколадку и держал её около рта.
- Сколько коробок шоколада ты сумел продать, Рено?
- Ни одной.
- Ни одной? - в вежливом голосе Арчи воцарило безумное удивление. Он поглощал одну за другой плитки шоколада, удивлённо качая головой, и, не глядя на Джерри, он вдруг крикнул: - Эй, Портер, как много коробок ты продал?
- Двадцать одну.
- Двадцать одну? - голос Арчи зазвучал теперь трепетно: - Эй, Портер, ты бы мог быть одним из тех ведущих новичков - шустрым, как бобёр?
- Да, уважаемый.
- Уважаемый? - с ещё большим трепетом. - Ты хочешь сказать мне, что ты - парень не промах, и тебе хватает духа пойти и продать весь шоколад? Прекрасно, Портер. - Голос был полон насмешки, и ещё, может быть, злости и коварства. - Кто ещё здесь продаёт шоколад?
Хор цифр заполнил воздух, словно все члены «Виджилса» с воплями шли в последнюю атаку: «...сорок два... тридцать три... двадцать... девятнадцать... сорок пять...»
Арчи замахал руками, и снова воцарила тишина. Кто-то в гимнастическом зале бросал мяч в стенку и неприлично выражался. Оби удивился, так Арчи вёл собрание, и как «Виджилс» быстро его поддержал. Портер не продал и десяти коробок, если не врать. Сам Оби сумел продать только шестнадцать, а кричал сорок пять.
- А ты, Рено - новичок, новый учащийся, который должен почувствовать дух «Тринити», ты не продал ни одной коробки? Ноль? Ничего? - рука Арчи потянулась к следующей плитке шоколада. Ему нравился этот шоколад - не такой вкусный, как «Херши», но также отнюдь неплох.
- Это верно, - сказал Джерри миниатюрным, игрушечным голосом, словно рассматриваемым в телескоп, но с другого конца - не в окуляр, а в объектив.
- Что ты думаешь, если я спрошу - почему?
Джерри взвесил вопрос. Что ему было нужно? Играть в игры? Говорить прямо? Но он не был уверен в том, что это могло быть понято кем-нибудь ещё, особенно в этой комнате, полной посторонних.
- Это личное, - сказал он, наконец, почувствовав себя проигравшим, зная, что он не победит. Всё проходило прекрасно. Футбол, школа, девочка, улыбнувшаяся ему пару дней тому назад на той автобусной остановке. Он положил на неё глаз и прочитал её имя, написанное на одном из учебников - Эллин Баррет. Она ему улыбнулась, но он тогда постеснялся заговорить с ней, хотя потом он просмотрел в телефонной книге все номера с фамилией Баррет. Пять из них он записал. Вечером он собирался обзвонить их и отыскать её. Ему казалось, что по телефону познакомиться с ней будет проще. Теперь, ему казалось, что по каким-то причинам он никогда не сможет заговорить с ней, и никогда снова не будет играть в футбол - сумасшедшее, неуловимое и необъяснимое им чувство.
Арчи облизывал пальцы, давая эху ответа Джерри дозвучать в воздухе. Было так тихо, что было слышно урчание у кого-то в желудке.
- Рено, - сказал Арчи уже другим голосом. - Я скажу тебе что-то. Ничего личного здесь в «Виджилсе» быть не может. Никаких секретов, понятно? - сказал он, долизывая свой большой палец. - Хай, Джонсон.
- Правильно, - произнёс голос позади Джерри.
- Сколько раз в день ты трахаешься?
- Дважды, - быстро ответил Джонсон.
- Видишь? - спросил Арчи. - У нас нет секретов, Рено. Ничего личного. Это «Виджилс».
- Подойди, - сказал Арчи, уже добрым, дружеским и бодрым голосом. - Ты можешь сказать нам.
Картер раздражённо выдохнул. Он потерял терпение ко всем манипуляциями Арчи и к его мышиной возне. Он сидел здесь и два года наблюдал его глупые игры с теми, кто его младше - то, как размашисто действовал Арчи, словно так, чтобы это было всем на показ. Картер нёс ответственность за все задания на своих плечах. Как президент, он держал всех на стрёме, мог надавить на психику. Он был готов помочь Арчи справиться с заданием и не был помешан на шоколаде. Это было чем-то вне контроля «Виджилса», что занимало Брата Лайна, но он не верил ему и держался от него как можно дальше. Теперь он разглядывал парня с фамилией Рено, выглядящего так, словно он вот-вот упадёт в обморок от страха, на нём бледное лицо и широкие, полные ужаса глаза, Арчи развлекался с ним. Боже. Картер ненавидел всё это психологическое дерьмо, ему нужен был бокс, где всё было ясно и понятно - удары, обманы, круговая защита, изжога в желудке.
- О-кей, Рено, время игры проходит. - Сказал Арчи. Мягкость ушла из его голоса, также как и шоколад растаял у него во рту. - Скажи нам - почему ты не продаёшь шоколад?
- Потому что не хочу, - сказал Джерри, продолжая стоять на ногах. Что ещё он мог тут делать.
- Ты не хочешь? - спросил Арчи, скептически.
Джерри кивнул. Он тянул время.
- Эй, Оби.
- Слушаю, - ответил Оби, возбуждённо. Что за чёрт дёрнул Арчи в этот момент переключиться на него? Что сейчас ему было нужно?
- Ты хочешь ходить в школу каждый день, Оби?
- О, черт, нет, - откликнулся Оби, зная, что ему было нужно, и удовлетворяя его потребности, но со вкусом обиды и возмущения, чувствуя себя подставной уткой, словно Арчи был чревовещателем, а Оби куклой.
- Но ты ходишь в школу, не так ли?
- Чёрт, конечно.
Смех поприветствовал ответ, и Оби обошёлся улыбкой. Но быстрый взгляд Арчи тут же её смыл. Арчи был до смерти серьёзен. Он мог сказать всё, что угодно, но его губы всегда были сжаты и тонки, а глаза сверкали, словно неоновые блики.
- Смотри, - сказал Арчи, повернувшись к Рено. - Каждый в этом мире иногда делает не то, что хочет.
Ужасающая тоска накрыла Джерри. Словно кто-то умер. Он так себя чувствовал на кладбище, в тот день, когда они хоронили мать. И он ничего не мог с этим поделать. - О-кей, Рено. - сказал Арчи с финальными нотками в голосе.
Можно было ощутить напряжение в этой комнате. Оби задержал дыхание. Кульминация. Последнее слово Арчи.
- Это твоё задание. Завтра зачитывание списка, ты берёшь шоколад. И ты говоришь: «Брат Лайн, я взял шоколад».
Ошеломлённый Джерри выпалил:
- Что?
- Что-то не так в том, что ты услышал, Рено? - повернувшись к аудитории, он крикнул. - Эй, МакГрет, ты меня услышал?
- Черт, да.
- Что я сказал?
- Ты сказал, что этот парень начинает продавать шоколад.
Арчи снова переключил своё внимание на Джерри:
- Выкинь дурь из головы, Рено. Ты не подчиняешься «Виджилсу». Что грозит наказанием. Хотя «Виджилс» старается не прибегать к насилию, мы находим необходимым прибегнуть к наказанию. Наказание, это обычно хуже, чем выполнение задания. Но мы даём тебе отсрочку и только просим тебя взять завтра шоколад, и продавать его.
Иисус, Оби сидел в неверии. Превеликий Арчи Костелло испугался. Слово «просим» было для него унижением. Может быть, оговорка. Но Арчи словно пытался сторговаться с парнем, произнося вслух: «просим». «Вот я и добрался до тебя, Арчи, ты - ублюдок». Оби никогда ещё не знал такой сладкой победы. Сопливый новичок сделал, наконец, Арчи. Не чёрный ящик, не Брат Лайн, не его собственная чистоплотность, а какой-то мелкий, невзрачный новичок. Потому что Оби был уверен в одном, словно это было законом природы, таким как гравитация - Рено не собирался продавать шоколад, по сему было видно. Он мог это сказать, глядя на него, стоящего в страхе, и, видимо, наложившего в штаны, но приходящего в себя, а в это время Арчи упрашивал его продавать шоколад. Упрашивал(!!!).
- Свободны, - объявил Арчи.
Картера удивил внезапный конец собранья, и он изо всех сил ударил молотком так, что ящик, который служил ему столом, чуть не разломался на части. Ему показалось, что он потерял счёт времени и пространству и упустил решающий момент. Арчи и всё возглавляемое им - дерьмо. И что этому парню Рено нужно было сперва въехать по уху, а потом под дыхало, и после этого он как миленький взялся бы за продажу этого проклятого шоколада. Арчи и его глупое «надо обходиться без какого-либо насилия». Тем временем собрание прошло, и Картер почувствовал себя так, словно он целый час потел в перчатках вокруг груши. Он снова ударил молотком.