Конкурс на тот свет. Главы 26-54

Здесь, как и во всех пиратских библиотеках, представлена первая (сырая) версия романа. В 2012 роман подвергся значительной правке. Более качественный текст с иллюстрациями можно приобрести здесь:
http://www.amazon.com/dp/B007XTYHK0
Читать можно на любом электронном устройстве.


Глава 26
Питон + Анаконда = Питоконда

     Заколов и Евтушенко возвращались в общежитие позже всех. Их задержали подъехавшие работники военной прокуратуры, пока окончательно не разобрались во всех обстоятельствах произошедших выстрелов и ранении сотрудника милиции. Лейтенант Мартынов ни к кому претензий не имел, неосторожное обращение с оружием взял на себя, поэтому дела раздувать не стали и ребят отпустили.
     Мартынов жалел только об одном, что не удалось поймать таинственного БОМЖа Мурата. Лейтенант, признался, что специально его здесь караулил. Сейчас милиционер горел желанием продолжить активное расследование в связи с вновь открывшимися обстоятельствами – пропажей очередной девушки-абитуриентки. Он полностью пришел в себя и даже не стал переодеваться. Бинты и простреленная рубашка с пятнами крови перенесли его в мир военных кинофильмов, и он ощущал себя боевым комиссаром, поднимающим бойцов в атаку на врага.   
     Возбужденный Борис, дождавшись ребят, смакуя подробности, в красках, описал всю чертовщину, что произошла около морга после неожиданных выстрелов. Легкий шок от пережитого, сменился у него бурным восторгом, и он раз за разом мимикой и жестами показывал, кто и как себя вел в той ситуации.
     Сашка в ответ рассказал, как Тихон, оглушенный падением, случайно схватил пистолет и выстрелил, а пуля задела кожу на животе у лейтенанта. Потом на шум выстрелов из госпиталя быстро вышли врач и медсестра. Тихон, по их словам, получил легкое сотрясение мозга, а руку Мартынову вывихнул офицер, когда разоружал.
     В холле общежития дежурная Таисия Ивановна каждому шепотом докладывала, что здесь побывали военные из прокуратуры. Искали исчезнувшую девушку. Все комнаты обыскали и всех допрашивали. Как в старые добрые времена. Но никого не увезли, с сожалением добавляла она, и набрасывалась с назойливыми вопросами на каждого входящего. Верный друг-телевизор был выключен, газета отброшена. По ее колкому огненному взгляду Таисии Ивановны чувствовалось, что она выполняет важное разведывательное задание.
     Оставив внизу Махорова, который с удовольствием принялся рассказывать благодарной слушательнице о событиях в госпитале, Заколов и Евтушенко поднялись в комнату. На звук открываемой двери в коридор высунулась перепуганная Наталья.
     - Почему вы так долго? Тут такое творится! А с вами, что произошло? – тревожно спросила она, увидев очередную грязную и порванную футболку на Тихоне.
- Сейчас расскажу, только переоденусь, - устало улыбнулся Заколов.
- Оставь футболку мне, попробую зашить, - предложила Наташа.
     - Было бы неплохо, - согласился Тихон, стягивая одежду. – Я здесь совсем поизносился.
     Наташа украдкой взглянула на мускулистое тело Заколова и торопливо перевела взгляд на рваную футболку:
     - Где же ты так?
     - Да, понимаешь…
     - Сходи вниз. Бориса послушай. Он все расскажет, - холодно посоветовал Сашка, кивая в сторону лестницы, откуда доносились вздохи и вскрики Таисии Ивановны. Видимо с каждым разом мистическое повествование о выстрелах и перевернутом гробе удавалось Борису все красочней.
Когда ребята прикрыли за собой дверь, Сашка тихо сказал:
     - Не нравится мне она.
     - В каком смысле, ты больше полненьких любишь? – попытался пошутить Тихон.
     - Очень подозрительно себя ведет! Каждый раз она задерживается после консультации, и каждый раз пропадает очередная девушка.
     - Ты что выдумываешь? - удивился Тихон. – Наташа - безобидная девчонка!
     - Я и говорю, что безобидная. С виду! Этим и пользуется. Такая подойдет к любой подружке, никто и не подумает плохого, а она обовьет шею как питон и все! Чтобы задушить веревкой, сил много не надо.
     - Питон… скажешь тоже…
     - Ах, да! Она женского рода, пусть будет анакондой!
     - Это как-то совсем… Питон… Анаконда… Тот, кто задушил девушек, неважно: мужчина или женщина, уже не человек. Это… Питоконда!
     - Питоконда. Мерзкое имечко.
     - Это логично. Осталось только узнать, кто скрывается за ним.
     - Как кто? Наташа!
     - Да не спеши ты с выводами! Сначала мы подозревали Павленко, потом армян… Еще вчера ты доказывал, что во всем замешан Мурат! А теперь слабую девушку обвиняешь! Где логика? А ведь был еще Ашот, которого все признали виновным.
     - Тем не менее, я сейчас подозреваю именно ее. Она – Питоконда! Давай рассуждать. Первая жертва – ее подруга! Света в этом городе не успела никому помешать, она даже толком ни с кем не познакомилась. Была все время с Наташей. Ну, кто еще мог на нее иметь такой зуб, чтобы убить? Это ведь было не изнасилование и не ограбление. Получается, только у Наташи мог быть с ней конфликт. Может, еще со школы! И конфликт нешуточный, раз он привел к убийству.
     - Да, но… - Тихон медленно постигал логику друга ушибленной мутной головой. Он намочил полотенце и приложил к затылку. – А вторая жертва, тоже ее? Зачем ей второе убийство?
     - Может, и ее. Например, для того чтобы отвести подозрение в первом убийстве. Насчет Светы, она в любом случае была бы одной из подозреваемых. А тут - второй труп! И все думают о серийном маньяке. Заметь, вторая жертва появилась только тогда, когда приехал отец Светы и интенсивно взялся за поиски дочери.
     - Его метод поиска я хорошо запомнил, - угрюмо улыбнулся Тихон.
     - Так вот, это именно Наташа повернула дело так, чтобы он подумал на тебя. Понимаешь? Она ему наплела про трусы и все прочее. Он был полностью занят тобой, а если бы ты отпал из подозреваемых, он мог бы как следует задуматься, вспомнить что-нибудь подозрительное из прошлого, и тогда, вполне возможно, он заподозрил бы Наташу. Она это почувствовала, и тогда своевременно появился второй труп. Заметь, нашли его раньше первого. Ей было так выгодно, и поэтому, она вторую жертву спрятала лишь для видимости.
     - И обе девушки не были изнасилованы, - задумался Тихон.
     - Вот именно! Это еще один аргумент в пользу моей версии.
     - А как же Ашот? Зачем он перетаскивал труп?
     - Ну, мотивы умственно неполноценного человека трудно понять. Может, он сдуру подумал, что воры ночью хотят украсть что-нибудь со стройки или – еще чего. Вспомни, армяне говорили, что он был чрезвычайно застенчивым и сторонился любой девушки. Жалко, что он погиб. Это ей тоже на руку. 
     - Постой, постой. А как же твоя логика, что преступник должен был прийти сегодня на похороны? Ведь ее там не было.
     - Это как раз очень просто. Она подслушала наш разговор, поэтому и не пришла. Она же рядом стояла! И еще про Достоевского спросила.
     - Да, со всех сторон ты прав. Не придерешься. Слушай, у меня башка болит после падения. Никак мысли в кучку не соберутся. - Тихон прилег на кровать. В горизонтальном положении стало легче. - Надо спокойно поразмыслить. Да, а сегодняшняя девушка – тоже из этой серии?
     - Насчет сегодняшней, еще ничего неясно. Жива она или нет, скоро выяснится. Но вспомни, как долго мы ожидали, пока Наташа выйдет из института. Что там могло произойти? И потом, когда мы ушли в госпиталь, мы же не знаем, чем она в это время занималась. Черт! Даже Борис покинул общагу, а то у него можно было бы спросить.
     Скрипнула дверь, в комнату вошли Борис и Наташа. Девушка пристально взглянула на Заколова и Евтушенко, словно услышала обрывки фраз и пыталась по глазам определить тему разговора.

Глава 27
Ночь вдвоем
 
     - Ну, как, успела заняться физикой? – спросил Тихон у Наташи первое, пришедшее в голову, чтобы только не молчать. Ему казалось, она могла почувствовать подозрительную холодность его друга.
     - Сначала пробовала. Потом тебя ждала, хотела спросить об одной задаче, - бесхитростно ответила девушка. – А сейчас… Опять все повторяется, какие тут задачи. Одной оставаться страшно. Можно я у вас посижу?
- Конечно, - согласился Тихон.
     Он задумался. Действительно, перед каждым экзаменом с ними происходят разные неприятности, да такие, что невозможно сосредоточиться на учебниках - сплошная нервотрепка.
     - А что с тобой? Почему лежишь? – встревожилась Наташа.
     - Упал. Голова немного болит, - Тихон показал на мокрое полотенце. – Но уже проходит.
     - Давайте чай попьем? – предложила Наташа.
     - Хорошо бы, - согласились парни, оглядывая  запущенный неубранный стол с грязными кружками.
     Наташа вздохнула и по-хозяйски принялась за дело. Как только она все организовала, и ребята уселись за стол, входная дверь брякнула о стенку, ввалился пьяный Боня.
     - Ну, ты, как всегда, вовремя, - иронично заметил Борис.
     - Откуда такой хороший? – с улыбкой поинтересовался Саша.
     - Как откуда? С поминок. – Боня, пошатываясь, подошел к столу, невозмутимо цапнул приготовленный бутерброд и плюхнулся на кровать.
     - Ты и там успел побывать? – удивился такой настырности Тихон.
     - А то! Я и на панихиде был, и на кладбище, и на поминках, – кивал головой Боня. – Я - единственный из друзей Нины, кто там был! Все разбежались, а я остался. Я говорил о Нине хорошие слова. Только хорошие! Все плакали после моих слов! Ой, как плакали! Я тоже плакал, – невозмутимо рассказывал Боня, жуя бутерброд. -  Там такое горе! Ее мать уколами откачивали. Даже водка не помогала. Еще про последнее убийство все говорили. Разговор был только об этом!   
     - Стой! Какое убийство, - прервал Тихон.
     - Про Лену.
     - Разве труп нашли? Где?
     - Труп, может, и не нашли. Но раз девчонка пропала, значит, убийство! Все об этом судачат. Город на ушах стоит! Я вам говорю. Теперь везде патрули будут. Так городские власти решили. Ночью сплошные патрули! И днем патрули... Ловят этого казаха, который там, помните, перестрелку устроил. И всех прочих ловят... Меня вот тоже хотели поймать. Где документы, спрашивают. А я говорю, я друг семьи, только с похорон, у меня горе, вот вам мои документы, подавитесь, арестовывайте, если хотите! Ничего, понятливые оказались, помогли до общаги дойти… А вам лучше не высовываться. И не думайте! Я дембелем был – я знаю, как с патрулем общаться, они это чувствуют. А вас, салаги, в миг заметут. И на губу!  А знаете, какие на губе порядки? Ничего вы не знаете, но я расскажу. Я там бывал. Я сейчас расскажу. – Боня прервал  монолог, с трудом сфокусировал взгляд, оглядел стол и спросил: - У вас выпить есть?
     - Куда тебе пить! – засмеялся Борис. – На, покури лучше.
     - Правильно, надо покурить, - сразу согласился Боня, вставил в рот сигарету, взял зажигалку и долго швыркал пальцем по колесику, но огонь не появлялся. Тогда он возмутился. – Слушай, вы чего мне дали, она не работает!
     - Дай я, - Борис щелкнул зажигалкой и подставил огонек.
     Боня активно зачмокал вытянутыми губами, ловя пламя прыгающим кончиком сигареты. В конце концов, потянуло табачным дымом.
     Предварительно постучав, в дверь вошли Карен и Гамлет.
     - О, братки-дембеля! - обрадовался Боня. – Надо местных салаг научить, как вести себя на губе.   
     Карен недоуменно посмотрел на него, перевел взгляд на ребят и серьезно сказал:
     - Там опять, всю стройку перекапывают.
     - Ленку ищут, - закивал Боня. – Я ее тоже знал. Неплохая девчонка.
     - Все тот же милиционер там командует, - добавил Гамлет. – С подвязанной рукой, перебинтованным животом и в кровавой рубахе. Носом землю роет.
     - Нашли? – возбужденно спросил Сашка.
     Наташа побледнела, неловко звякнула чашкой и разлила чай.
     - Мы не видели. Там всех отгоняют, не подойти. А в нашей части прокурорские опять допрос устроили. Снова стройбат подозревают, - вздохнул Карен с явным огорчением.
     - А сегодня танцы есть? – ни с того, ни с сего спросил Боня и проникновенно предложил: – Давай, братва, на танцы завалимся, а?    
     - Какие тебе танцы? Завтра – экзамен! - грубо прервал Борис. – Вали к себе отсыпайся, а то еще тут завалишься.
     Наташа наклонилась к Тихону и тихо сказала:
     - Я хочу уйти. Проводи, пожалуйста.
     Заколову показалась, что она сильно встревожилась или испугалась. Он встал и с серьезным видом, раздвигая стоявших в проходе армян, пошел провожать девушку, будто идти предстояло через темный парк ночью, а не в соседнюю комнату.
     Тихон остановился в проеме открытой Наташиной двери, собираясь вернуться к себе.
     - Зайди, - попросила она, видя его нерешительность.
     - Ты чего-то испугалась? – спросил Тихон.
     - Не люблю пьяные разговоры, – она прошла к окну, за которым совсем стемнело.
     Тихон прикрыл дверь, рука потянулась к выключателю.
     - Не зажигай! – остановила Наташа. - Ты правильно подумал – я боюсь.
     - Чего? – тихо спросил Тихон.
     Наташа долго молчала, стоя спиной к Заколову. Потом сжалась, длинные пальцы обхватили узкие плечи.
     - Я боюсь, что меня убьют. Как Свету, – прошептала она.
     - Но в общежитии ты можешь быть спокойна.
     - Почему? Потому что здесь пока еще никого не убивали? Ты видишь, я даже окно не открываю. Боюсь, что ко мне могут залезть. И в комнату никого не пускаю.
     - А меня пустила. Значит, не боишься?
     - Тебя не боюсь. И знаешь почему? – Наташа резко повернулась, на фоне подсвеченного уличным фонарем окна мелькнул ее профиль. - Ты не убийца. У тебя есть алиби. Ты не мог убить Нину, это подтвердил ее отец, Николай Егорович.
     - Ну, спасибо, уважила, - попытался рассмеяться Тихон. – А остальные, значит, могут быть убийцами?
     - Не смейся! – Наташа повернулась боком, и он вновь увидел очертания ее губ, носа, нелепых очков, а потом невольно перевел взгляд на грудь, четко выделявшуюся на фоне более светлого окна. Раньше он не имел возможности так долго и пристально ее рассматривать, а теперь в темноте был уверен, что она не видит, куда направлен его взгляд. – Остальные могут, - твердо сказала она. – И я всех боюсь.
     - Да…, - Тихон в раздумье сделал несколько шагов вперед, размышляя, что бы она сказала, если бы знала о подозрениях Сашки на ее счет. – Так можно далеко зайти. Получается, что несколько сотен людей, которые ходили в эти дни в институт или проходили рядом – могут быть убийцами?
     - Но ведь кто-то же из них это сделал! И продолжает делать…
     Возникла пауза. Не зная, как успокоить Наташу, Тихон неожиданно брякнул:
     - Но может, Свету и Нину убили за что-то конкретное? Может, хотели убить именно их? И тебе не стоит ничего опасаться?
     - Свету не за что было убивать. Она такая же, как и я. И если бы в тот момент я зашла в туалет, а не она, то придушили бы меня. Мне просто повезло, а ей нет! 
     - Но ведь это ужасно, когда убивают ни за что! В каждом убийстве должен быть какой-то смысл, а иначе, зачем убийца так сильно рискует.
     - А вдруг убийца получает от этого удовольствие?
     - Да, но… - Тихон замялся, - их же не тронули. Молодых девушек просто задушили и ничего такого с ними не сделали.
     - Не изнасиловали? - Наташа назвала то слово, которое старался пропустить Тихон.   
     - Да.
     - Значит, ты думаешь, что удовольствие заключается в изнасиловании?
     - Я так не говорил. Я просто пока не понимаю, зачем их убили?
    Тихон смотрел на Наташу, которая все так же стояла боком к окну. Она подняла лицо, отчего ее маленькая грудь приподнялась и еще рельефнее отпечаталась темным профилем на оконном стекле. Изгиб спины у поясницы стал таким очаровательным и четким, что Тихон невольно приблизился к ней, рука потянулась, и чуть было не обхватила девушку за тонкую талию. В последний момент он неловко сдержался. Невесть откуда нахлынула жаркая волна.
     Тихон смущенно предложил:
     - Давай откроем окно. Хоть проветришь комнату немного, пока я здесь.
     Не дожидаясь ответа, он потянулся к раме. Наташа стояла прямо близко от его рук и не сдвинулась ни на миллиметр. Она словно не слышала и не замечала его. Тихон оказался вплотную к ней. Он ощутил запах ее кожи, совсем не сладкий и не душистый, но в то же время тонкий, приторно манящий, насыщенный еще незнакомым ему ароматом, едва уловимым, но будоражащим и притягательным. Огибая ее, чтобы дотянуться до оконного шпингалета, Тихон интенсивно втянул ноздрями этот запах, стараясь понять и разгадать его, или найти хоть какие-то ассоциации в памяти. Но все было новым, и пьянящий аромат заставлял учащенно колотиться сердце и непроизвольно напрягать все мышцы тела. 
     Он сильно вытянулся к окну правой рукой, а левая ладонь, чтобы сохранить равновесие, сама собой легла ей на талию. Под тонкой тканью платья он ощутил теплый бархат девичьей кожи. От этого прикосновения перехватило дыхание, он повернул голову и в том же вытянутом состоянии снизу вверх посмотрел ей в глаза. Ему показалось, что она только в этот момент подняла ресницы. Тихон окунулся в матовый блеск ее глаз.
     Потом он заметил ее влажные приоткрытые губы. Они приближались. Или он приближался к ним. Он почувствовал, как прильнуло девичье тело, ощутил теплое дыхание на губах, и увидел, как плавно закрываются ее ресницы… - и в этот момент резко дрогнул внешний металлический подоконник.
     Наташа отпрянула, и Тихон, потеряв равновесие,  угодил все еще вытянутой рукой в оконную раму. Задребезжало плохо закрепленное стекло. Снаружи от окна отшатнулась темная фигура и мелькнула в сторону. Тихон сразу подумал, что кто-то из приятелей решил за ним подглядывать, и возмущенно ринулся к двери.
     Он ворвался в свою комнату, надеясь застать шпиона, залезающего в окно, но вместо этого увидел удивленное лицо Сашки. Тот, уже раздетый, сидел на кровати и явно собирался ложиться спать. Борис в этот момент вышел из туалета, а на кровати Тихона прямо в одежде дрых крепким сном Боня.
     Кто же был там на козырьке?
     Тихон подбежал к раскрытому окну и выглянул в темноту на обширный козырек. Справа у окна Натальи никого не было. Он повернул голову влево и успел заметить, как кто-то у самого края присел и спрыгнул вниз.
     Снизу, с улицы раздался крик:
      - Вон он, товарищ лейтенант! Стой!
     Послышался тяжелый топот бегущих людей и удаляющиеся крики:      
     - Поймать его! Где он? Сюда!   
     Сашка и Борис уже стояли рядом с Тихоном и недоуменно прислушивались.
     - Что это было? Кого ловят? – дружно удивились они.
     - Неизвестный человек стоял вот здесь около окна и подсматривал за Наташей, - хмуро объяснил Тихон. – Вы ничего не слышали?
     - Нет. Все тихо было, - пожал плечами Сашка. – Кто бы это мог быть?
     - Неужели, опять Мурат? – задумался Тихон. – Зачем он приходил?
     - Это тот казах с похорон? – поинтересовался Борис. – Это его патрули ловят?
     - Зачем он приходил? Может, что-то хотел рассказать? Или признаться? – обратился Тихон к Сашке.
     - Таинственный тип. А вдруг, и впрямь, убийства - дело его рук?
     - Ты уж разберись со своими версиями, а то все скачешь с одной на другую, - посоветовал Тихон другу.
     - Недостаточный объем информации, отсюда - много вариантов решений. Это как блок-схема с бесконечными условными операторами: если – то – иначе, - пояснил Саша.
     - Главное, чтобы не было зацикливаний, а то в конце логической цепочки последует стрелка в начало, и давай все по новому кругу.
     - Это вы о чем? – недоуменно посмотрел на приятелей Борис.
     - Да так, пытаемся рассуждать, - махнул рукой Тихон. – Пойду Наташу успокою, а то она совсем расклеилась.
     - Или делает вид, - угрюмо заметил Сашка.
     - Успокой, успокой, склей ее, - сально осклабился Борис.
     - Ну, тебя! Девчонка и правда всего боится, - оправдывался немного покрасневший Тихон.
     - Мы понимаем, можешь, не объяснять, - с той же улыбкой кивал головой Борис. – Ты сильный, ты защитишь.
     - Только помни о моих предположениях, - настаивал Сашка.
     Боня спал, сжавшись калачиком. Ему не мешали ни свет, ни шум, ни разговоры.


     Тихон вернулся в комнату Наташи. Та уже включила свет и сидела на кровати в напряженном ожидании.
     - Ну что? – тревожно спросила она.
     - Не обращай внимания. Это к нам приятель приходил, да его патруль спугнул.
     - Ты уверен? – прямо в глаза посмотрела она.
     - Я так думаю, - замялся Тихон. Стремясь отвлечь ее от невеселых мыслей, он весело сказал: - Представляешь, Боня свалился пьяный на моей кровати, дрыхнет, его и пушкой не разбудишь.
     - Вот и хорошо, - тихо произнесла Наташа.
     - Что? – удивился Тихон.
     - Оставайся здесь. Вон, кровать свободная. Мне так спокойнее будет. Я боюсь, что это за мной приходили. Сначала Света, теперь я.
     - Глупости, какая ерунда! Никто тебя здесь не тронет. – У Тихона заколотилось сердце и он затараторил, стараясь унять волнение. - И в институте, и в других местах держись все время в компании, не оставайся одна. А комната хорошо запирается…
     - Значит, ты уйдешь? – твердо задала вопрос Наташа.
     - Почему? Могу остаться... Если ты так хочешь, - нерешительно добавил он.
     - Останься. Эта жуткая тень за окном… Вдруг, он придет снова? Мне так страшно! Я тебя прошу, - с мольбой произнесла она и жалобно посмотрела в глаза.
     Тихон почувствовал, как в душе теплой волной расплывается жалость к девушке. Какой Сашка дурак, как он мог подумать, что она Питоконда? Надо же и на человека смотреть, не как на логические схемы! Испуганная девушка, одна, ночью, в чужом городе, где совсем рядом происходят непонятные убийства. Ее сверстницы живут с мамами, в семьях, или с подругами. Конечно, она нуждается в защите.
     - Я останусь, успокойся, - пообещал он.
     Наташа подошла к окну и попробовала, хорошо ли закрыты шпингалеты, потом закрыла на ключ входную дверь и погасила свет.
     - Надо ложиться спать, -  послышался из темноты ее голос.
     - Надо, - прошептал Тихон, снова чувствую, как наплывает жар.
     - Отвернись, я разденусь.
     Тихон послушно отвернулся, хотя его глаза еще ничего не различали в погрузившейся во тьму комнате. Послышался шелест снимаемого платья, щелкнули застежки лифчика. Вслед за этим по девичьей коже нежно прошуршала мягкая ткань, сначала прилегавшая плотно, а затем еле касавшаяся тела. Этот последний звук оказался таким волнующим, что Тихон замер и затаил дыхание, будто тайно подглядывал за кем-то. На миг показалось, что все происходящее - какое-то недоразумение, и он не должен был здесь присутствовать. Сейчас его обнаружат, и он сгорит от стыда.
     Раздался грубый скрип металлической сетки кровати. И даже последовавшее за ним  шуршание простыни, выглядело по сравнению с предыдущими тонкими чарующими звуками как скрежет пилы после звучания скрипки.
     - Я все, - послышался тихий и немного испуганный голос Наташи.
     Эти слова для него, очнулся Тихон. Значит, перед этим ему ничего не послышалось. Но, что значит «все», в ее словах? Это призыв или разрешение. Что ему сейчас делать?
     Тихон с трудом повернул окаменевшее тело. Он уже различал очертания предметов. В двух метрах на кровати лежала девушка, которую пятнадцать минут назад он едва не поцеловал. На белом фоне подушки, темнело ее лицо, растрепанные волосы, обнаженные плечи и голые руки. Простыня, которой она укрылась, безжалостно скрывала все остальное, но внутреннее воображение легко дорисовывало и маленькую грудь с острыми сосками, и впалый живот с ямочкой пупка, и расслабленные ноги, вольно раскинутые на примятом матрасе. Завороженный видением, Тихон стоял не в силах двинуться.
     - Ложись, чего стоишь, - блеснули в темноте глаза Наташи.
     И вновь было не понятно, куда ему? Он шагнул на блеск глаз и стукнулся о стол.
     - На ту кровать, - шепотом пояснила девушка.
     Тихон как по команде подошел к указанной кровати, разделся, откинул покрывало и лег в одних трусах поверх простыни. Ему было жарко, сердце учащенно гоняло горячую кровь по всему телу.  Он еще никогда не был в такой ситуации – ночью, один на один с раздетой девушкой в закрытой комнате. Тихон смотрел в потолок и словно пьяный думал об этом.
     - Наташа, тебе не кажется, что завтра о тебе могут насочинять всякую ерунду? – осторожно спросил он.
     - Ну и что, - сразу ответила она, будто сама давно размышляла над этим, - у меня и у тебя еще есть завтра, а у Светы его уже нет. Еще вчера я считала, что буду жить вечно, а теперь понимаю, что все не так. Какая разница сейчас для Светы, что о ней говорят? Могут говорить только хорошее, могут только плохое, но ей-то какая разница? Она была очень славная, очень правильная, только училась – и все. А Нина, как рассказывают, была другая, она успела сделать то, что не испытала Света. Ну и кому от этого лучше?
     - Но теперь им обеим все равно, если следовать твоим рассуждениям, -  возразил Тихон.
     - Не цепляйся к моим словам! Мне и Свету, и Нину жалко. Но Нина больше испробовала в этой жизни. Я теперь не знаю, может, надо спешить жить, стремиться все успеть, все попробовать?
     Тихон смущенно молчал, не решаясь, что-либо сказать. Может, надо крикнуть: «Да, да, да», подбежать к Наташе и накинуться на нее? Нет, он так не сможет. А если подбежит, то, что потом? Наверное, все должно получиться само собой – природа подскажет. Ну почему про это не пишут в газетах и журналах? А в кино, даже которое детям до 16 смотреть запрещается, поцелуя толком не увидишь.       
     - Что бы ты сделал, если бы сказали, что ты живешь последний день, и через сутки тебя не будет? – неожиданно спросила Наташа, заскрипев кроватью.
     Их разделял стол, стоявший посередине комнаты. Тихон повернулся на бок и увидел, что под столом просматриваются очертания тела девушки. Она сейчас повернулась в его сторону и, наверное, тоже смотрела на него. Ее глаз не было видно, их загораживала ножка стола.   
     - Последний день? – переспросил Тихон, растерявшись от ощущения, что она сейчас видит его в одних трусах. – Совсем, совсем последний?
     - Да! Что бы ты сделал?
     Тихон задумался. Последний день – на экзамен можно не ходить, он больше не нужен.  Конечно, надо сделать то, о чем так сладостно иногда снится по ночам, и чего он еще никогда не испытывал. Надо пойти к любимой девушке и с ней… Но у него нет любимой девушки. Вот Наташа, может, он ее любит? Она красивая, на нее приятно смотреть, ей хочется помогать, защищать и поступать так, чтобы понравиться. Но когда он сидел в подвале и в камере, он почему-то не вспоминал о ней. А говорят, что в трудную минуту вспоминаешь самых близких и любимых.
     - А этот день, последний для всего мира, или только для меня? – уточнил Тихон.
     - Только для тебя, - прошептала Наташа, и эти слова, прозвучавшие очень тихо, показались ему зловещими.
     Если бы для всего мира, подумал Тихон, то все бы начали беситься, делать самое недозволенное. Он бы тоже мог в этом участвовать, но в том-то и дело, что он всегда интуитивно противился делать так, как все. Он стремился найти свой путь, особенное решение. Если бы весь мир бесился, то он, скорее всего, заперся бы в комнате и читал хорошие книжки: стихи Пушкина или рассказы Чехова.
     А раз последний день предстоит только для него, и для других завтра ничего не изменится, то, как он может кого-то напрягать своими проблемами и желаниями!   
     - Тогда напился бы, чтобы заснуть и ничего не помнить, - пошутил Тихон, и вдруг серьезно добавил: - А перед этим пошел бы и сдал экзамен.
     - А экзамен зачем? – недоумевала Наташа.
     - А мне нравится решать задачи. Когда находишь решение действительно сложной задачи, то внутри все трепещет от радости. -  Он подумал и добавил: - Правда, на экзамене сложных задач не будет.
     - И это все? Больше никаких желаний?
     «Что она имеет в виду? Может, это намек? Надо подойти к ней?» - терялся в догадках Заколов.
     - Есть, конечно, одно желание, но, оно должно совпасть с желанием другого человека, -  с трудом признался Тихон. В темноте, не видя глаз собеседника, легче говорить откровенно, но, произнеся эти слова, он стушевался и быстро затараторил: -  Лучше забыть, что этот день последний. Надо жить как обычно. Будто ничего завтра не изменится. А ты, что бы ты делала?
     - Я бы сделала себе модную прическу, как у певицы Мирей Матье. Давно хочу срезать этот школьный хвостик. Надоел! – Она ненадолго замолчала. – Нет, все не то. Прическу я и так сделаю, если поступлю в институт. Я хочу, чтобы в мой последний день все было красиво, - мечтательно произнесла она. – Представляешь, я - в самом красивом платье с красивой прической, красивая комната, красивая музыка, цветы, шампанское, красивый молодой человек, и чтобы он меня сильно любил…
    Тихон тайно вздохнул. У него не было цветов и шампанского.


     Когда дыхание Наташи стало ровным и тихим, Заколов осторожно подошел к ней.
     Боже, как же прекрасна спящая девушка! Бархатные овалы закрытых век, уставшие ресницы, прилегшие на мягкую кожу щек, уткнувшийся в подушку носик, беззащитно полуоткрытые нежные губы и вытянутая тонкая шея.  А еще, тихий аромат дыхания и обрисованные простыней изгибы расслабленного тела. Наташа спала с мягкой доверчивой улыбкой, и на лице отражался добрый девичий сон, в котором она мечтала о принце и счастье.
     Тихон приоткрыл окно. Свежий воздух ворвался в душную комнату. Он посмотрел на часы – полтретьего ночи. Надо успеть вздремнуть перед экзаменом.
      
Глава 28
Салочки в реке

     Жара к середине августа сделалась просто несусветной. Сухой раскаленный воздух душным тяжелым покрывалом придавил город. Казалось, что вверху образовался большой прозрачный купол, через который не проникало ни одно дуновение ветерка, зато солнечные лучи беспрепятственно пронзали его и беспощадно нагревали все, во что врезались со скоростью света. Ни единое облачко не мешало им, небосвод оставался равномерно голубым от края до края.  Даже удлинившиеся ночи не приносили желанной прохлады. После захода солнца земля, как остывающая плита, долго отдавала накопленное тепло. И только под утро ощущалась некоторая свежесть, отдаленно напоминавшая прохладу.
     Чтобы заснуть в душном общежитии ребята обливались водой и мочили простыни. Изнывающий от жары Борис, выросший в Москве с ее умеренным климатом, плескал воду прямо в кровать и плюхался в образовавшуюся лужу. Теперь главным было – постараться заснуть, пока не высыхала постель.
     А днем в разгар зноя, обливаясь водой и прислоняясь в комнате мокрой спиной к стенке, Тихон вместо ожидаемой каменной прохлады с удивлением отмечал, что стена кажется теплой. Значит, ее температура явно выше 37 градусов! Вот тебе и сауна! 
     Экзамен по физике был позади. Тихон и Саша получили пятерки, Борис – первую четверку, отчего не скрывал бурной радости, а Лиза и Наташа опять отхватили тройки.
     Наташа из-за оценок совсем не печалилась. Ее охватило какое-то равнодушие к экзаменам. Она замкнулась и постоянно о чем-то думала, мучительно решая, что же главное в жизни: оценки за экзамены или жизнь? А временами она серьезно злилась на погибшую Свету за то, что поддалась уговорам и поехала поступать в сложный, но ненужный ей технический институт.
     Лиза тоже не переживала, в отличие от ее мамы. Валентина Герасимовна, узнав об очередной тройке дочери, была в ярости. Она, не сдерживаясь, кричала около института, что все свои силы и здоровье положила на счастье дочери, а Лиза равнодушно и холодно смотрела в сторону.
     Пропавшую Лену так и не нашли, и весь город пребывал в состоянии хаотичного поиска и нервного ожидания. Никто не верил, что ее найдут живой. Многие родители взрослых девушек только при крайней необходимости отпускали дочерей из дома.
     Около института, как самого страшного места в городе, постоянно дежурил военный патруль.
     Тихон и Саша по утрам, до жары, в качестве зарядки бегали на Сырдарью купаться.  Сначала они бежали по асфальтовым тротуарам, потом углублялись в главный городской парк, где были вырыты многочисленные арыки для подвода воды к деревьям. Парк заканчивался танцплощадкой и дамбой, за которой располагался обширный пляж.
     На пляже находилась одна из городских диковинок - сероводородный источник. Из скважины, над которой была установлена вертикальная труба с ответвлениями для принятия душа, круглый год под собственным напором лилась теплая вода, насыщенная сероводородом. От скважины противно пахло тухлыми яйцами, но вода считалась целебной и многие горожане с удовольствием подставляли тела под вонючие струи. Заколова и Евтушенко такой душ не прельщал. Они предпочитали плавать в мутной, но прохладной речной воде.
     Пробегая плечом к плечу вдоль длинных заборов, друзья, как всегда, скосили глаза на высокую памятную стелу, установленную в честь погибших ракетчиков. Вверху памятник венчала женская фигура, держащая в руках стартующую ракету.
     В тенистом парке ребята специально замедлили темп. Здесь было свежо от арычной воды и хотелось надышаться живительной прохладой, а, перескочив через дамбу, они уже неслись веселым аллюром к реке, на ходу снимая футболки.
     Сбросив одежду, они забежали в воду, по ходу обрызгав друг друга на мелководье, и устремились к дальнему берегу, где было поглубже. Там можно было окунуться в полный рост, поплавать и понырять.
     Сначала они активно плыли кролем против течения, потом, восстанавливая дыхание, не спеша, брасом возвращались обратно. На Балхаше большими компаниями школьники любили играть в салочки на воде. Здесь вдвоем они тоже каждый раз гонялись друг за другом, норовя ускользнуть от руки водящего в самый последний момент.
      Тихон для этого использовал  фирменный, хорошо отработанный прием. Он стоял в воде по грудь и ждал, когда Сашка приблизится на расстоянии одного прыжка.  Как только тот взмахивал руками и нырял в его сторону, Тихон резко приседал, полностью погружаясь в воду, сильно отталкивался от дна влево, вправо или назад и тут же выныривал буквально в двух метрах от прежнего места, создавая руками кучи пузырьков, чтобы друг не смог подглядеть под водой, куда он скрылся. Сашка выныривал, оглядывался и вновь кидался к нему. Тихон повторял  прием, до тех пор, пока Сашка все-таки не зацеплял его.
     В этот раз Евтушенко применил хитрость. Он сделал ложный замах, Тихон как всегда нырнул, а когда выпрыгнул из воды, поджидавший Сашка, двумя руками радостно огрел его по голове.
     Сашка обычно нырял далеко в сторону, а мог и затаиться на дне, надолго задерживая дыхание - не даром йогой занимался. Здесь в мутной воде Сырдарьи это было весьма эффективно, потому что, открывая под водой глаза, Тихон мог видеть предметы только на расстоянии вытянутых пальцев. Приходилось на ощупь шарить во все стороны, пытаясь зацепить противника.
     В этот раз Сашке долго удавалось ускользать от Тихона. Он нырял далеко и глубоко. «Ну что ж, посмотрим, кто кого», - подумал Тихон, раззадоривая себя. Он сделал несколько глубоких вздохов, набрал как можно больше воздуха и нырнул  вслед за скрывшимся под водой другом.
     Прижавшись к самому дну, Тихон быстро продвигался вперед, широко разводя руки. Где-то здесь притаился Сашка, надо постараться его зацепить! Песчаное дно сначала плавно уходило вглубь и вдруг резко провалилось. Тихон скользнул в темную муть, продолжая шарить руками. А вот и дно, всего на метр-полтора глубже, но течение здесь полностью замирало.
     Когда заканчивался воздух и Тихон собирался выныривать, он кончиком пальцев зацепил что-то скользкое. Сашкина нога! Но тот может сказать, что не почувствовал касания, надо его ухватить как следует, решил Тихон. Он сделал движение вперед, ловко ухватил ногу за лодыжку и резко оттолкнулся от дна. «Сейчас я его выдерну кверху ногами!» - обрадовался Тихон. Ребята так иногда шутили друг с другом.
     Радостный Тихон вынырнул, таща за собой Сашку. Тот не упирался. Глотнув полной грудью воздух, Тихон по привычке потряс головой, очищая взор от стекающей воды.
     Что это?
     Тихон не верил своим глазам. Он протер свободной рукой лицо и еще раз взглянул перед собой. В пяти метрах от него из воды торчала улыбающаяся физиономия Евтушенко, который всем своим лукавым видом показывал: опять я тебя обманул!
     «А кого же я держу?» - изумился Тихон, только в этот момент осознав, что не испытывает никакого сопротивления со стороны пойманного противника. Он приподнял руку и увидел маленькую желтую ступню и посиневшую распухшую ногу. Тихон вздрогнул и отшатнулся, поднимая волны брызг.
     Рядом с ним всплыло тело девушки в голубом коротком платье. Тело поднялось животом вверх, лицо утопленницы было погружено в воду, но волосы огромным ореолом плавали на поверхности.
     Тихону показалось, что его собственные волосы от ужаса тоже встают дыбом.
     Тело девушки качнулось на волнах, на мгновение показалось ее лицо и шея, обвитая чем-то металлическим. В распухшем посиневшем лице Тихон скорее угадал, чем узнал черты пропавшей абитуриентки Лены, которую разыскивали уже несколько дней.
     Тело девушки, то погружаясь, то поднимаясь, медленно понесло по течению.
     - Надо ее вытащить, - услышал Тихон голос Сашки, который тоже обо всем догадался.
     Сашка сделал несколько взмахов руками, догнал отплывшее тело и потащил его к берегу. Поборов страх и брезгливость, Тихон помог другу, и они выволокли тело девушки на мелководье.
     Тут же с пугливым любопытством подбежали все, кто в этот момент был на пляже.
     - Лена! Она! – со страхом перешептывались невольные свидетели.
     - Нашлась. Надо вызвать милицию и скорую.
     - А скорую-то зачем?
     Сомнений уже ни у кого не осталось. Это действительно та самая Лена, пропавшая после консультации в институте.
     Тихон, успокоившись, внимательно рассматривал тело девушки. То, что она не утонула, а была убита – являлось очевидным для всех. Девушка была одета в  платье. Но не это главное! Шею девушки двумя петлями обхватывала  металлическая проволока, глубоко впившаяся в кожу. Приглядевшись, Тихон догадался, что это цепочка от бачка унитаза, за которую дергают при сливе воды. Именно такие цепочки использовались в институтских туалетах и в общежитии.
     Значит, ее задушили и бросили в воду. Но не здесь! В этом месте сначала идет широкая отмель, и всегда есть люди. Видимо ее спихнули с высокого берега. Такое место есть там, за поворотом реки у кинотеатра «Сатурн» или бассейна «Орион», стоявших в отдалении от жилых домов. Затем течение реки принесло тело сюда и упокоило в тихой ямке. Если бы он сегодня на него не наткнулся и не растревожил, тело бы все равно всплыло. Это могло произойти и ночью, и тогда равнодушная река уволокла бы его в безлюдные степные дали.   

Глава 29
Три консультации – три трупа

     - Вот и третья жертва. И снова задушена, - задумчиво произнес Тихон, когда вдвоем с Сашкой, медленно возвращался в общежитие. – Выходит, Ашот здесь не причем.
     - Питоконда – не он, согласился Сашка.


     Перед этим их прямо на пляже допросил лейтенант Мартынов. Он примчался к месту нахождения трупа очень быстро.
     С момента первой встречи Заколова с лейтенантом милиции, Мартынов сильно изменился. Из равнодушного и исполнительного подчиненного, он превратился в деятельного самостоятельного сыщика, с горящим взором и импульсивными движениями. Казалось, в нем пробудилась долго спавшая скрытая энергия, и он, все дни после отъезда в отпуск начальника и сообщения о новом таинственном исчезновении девушки, пребывал в состоянии возбужденной активности и жаждал немедленных действий.
     Каждый день он что-то предпринимал. Заставил подчиненных трижды перекопать всю стройку около института, где нашли первых убитых девушек, самолично обыскал институтское здание с чердака до подвала, постоянно разъезжал по городу, часто неожиданно останавливаясь, бросаясь в подозрительные кусты или подъезды. Ему всюду мерешелись преступники с коварными и жестокими замыслами. Он даже планировал организовать засаду и слежку, но еще не знал – где и за кем.
     Получив утреннее сообщение и примчавшись на пляж, Мартынов с удивлением обнаружил около очередного трупа все того же абитуриента Заколова и его дружка Евтушенко.
     Это чрезвычайно подозрительно. Вот за кем надо последить! Тихон Заколов всегда рядом с трупом! Около каждого мертвяка первым оказывался именно он!
     Но и на этот раз, к досаде лейтенанта, придраться к Заколову было не с чем. Купались, натолкнулись на утопленницу, вытащили на берег. Эти слова подтвердили остальные свидетели. Ничего особенного. Вот только то, что юные пацаны не стушевались при виде трупа, да еще сами своими руками выловили его, наводило на размышление. Другие бы завизжали и выскочили из реки как ошпаренные! А у этих вместо нервов канаты.
     Да впрочем, тот же Заколов за последние дни много чего успел повидать. Чего стоит та сцена в подвале, с истекающим кровью солдатиком? Бр-р! У лейтенанта от этого воспоминания до сих пор к горлу подкатывала тошнота.
     Ну, да ладно! Допросив их, вернее неформально расспросив, лейтенант Мартынов отпустил ребят, оставив в памяти маленькую заметочку: за странными пареньками непременно надо последить!
     Ну, это потом. А пока: новый труп – новые хлопоты.
     Лейтенант был рад, что позвонили именно в милицию, а могли ведь, с дуру, и военным звякнуть. Он, и только он должен раскрутить это громкое дело и вывести наглого преступника на чистую воду! А то, чуть что серьезное, так дело сразу забирает военная прокуратура. Они и сейчас по нему работают, все документы к себе взяли. Но еще посмотрим, кто быстрее  доберется до цели.
     Сегодня лейтенант успел первым.


     - Три экзамена – три трупа, - печально повторил Тихон.
     Друзья вошли в парк, но на аллеях уже не было той живительной прохлады, что ощущалось еще час назад. Звезда по имени Солнце безжалостно прорвала небосвод над городом и обрушила триллионы мегаватт тепловой и световой энергии на все живое и мертвое. Тонкие узкие листочки на невысоких деревьях создавали лишь видимость тени и не спасали от зноя.
     - Не три экзамена – три трупа, а три консультации – три убийства! – поправил Тихона Сашка.
     - Ты прав. Каждую жертву душили в день консультации, и только некоторое время спустя, находили труп, - согласился Тихон.
     - Все это как-то связано с институтом.
     - Или маньяку легче там орудовать, или он по каким-то причинам предпочитает только абитуриенток.
     - Если бы жертву находили сразу, - продолжил Сашка, - то, действуя по горячим следам, было бы гораздо больше шансов выйти на убийцу.
     - А сегодня четвертая консультация!
     - Следовательно, возможен четвертый труп!
     Тихон встал как вкопанный от очевидного логического вывода. В голове быстро созрел план.
     - Сегодня мы не пойдем на консультацию. Ничего определенного про темы сочинений все равно не скажут. А если скажут, у других потом спросим. Сегодня мы будем следить за институтом. Ты, - обратился он к Сашке, - будешь считать всех входящих и выходящих девушек, а я – вести оперативную работу. Буду выискивать все сколько-нибудь подозрительное! Вдруг на что-то наткнусь. А ты, только считай и не отвлекайся. Главное, чтобы число вошедших в здание института девушек  равнялось количеству покинувших его. А если нет – будем действовать по обстановке.
     - Тогда нам пора в институт, многие ведь приходят пораньше, - согласился Саша с планом друга.
     При выходе из парка приятели свернули влево и вместо общежития направились кратчайшим путем к институту. Дорога пролегала среди невысоких длинных построек казарменно-барачного типа. Именно с них начинал строиться город в 1955 году. А уже в 1957 году с возведенного в пустыне космодрома произвели первый в мире запуск искусственного спутника Земли.
     Ребята прошли мимо современного, из стекла и бетона, «Дома культуры Строителей». Перед фасадом как раз красовались два небольших спутника первых конструкций. Тихон и Саша вновь с интересом посмотрели на них и свернули к институту, где их должны были научить разрабатывать и запускать в космос подобные аппараты.
     Прямо напротив главного входа в институт через дорогу находилась братская могила ракетчиков, погибших во время неудачного пуска 1960-го года. Евтушенко хотел наблюдать за входящими с этого печального и пустынного места, но выяснилось, что ограда института частично загораживает вход. Тогда он прошел внутрь и расположился прямо на земле, привалившись спиной к забору. Отсюда главный вход был виден как на ладони.
     Вскоре к институту на новеньком автомобиле «Нива» подъехал Павленко. Заколов невольно залюбовался на блестящий свежей краской автомобиль. Эту модель начали выпускать недавно. Конструкторы придумали отлично, как раз для нашей страны: легковой, но с приводом на все четыре колеса - настоящий внедорожник, везде проедет.
     В Европе и Америке до таких моделей еще не додумались. Да им и не надо. Там, говорят, дороги есть повсюду, и все с хорошим покрытием. Хотя, как пишут в журнале «За рулем», наши «Нивы» и в Европе стали покупать. Может, они там по горам на них ездят или на рыбалку? Выходит, французы-итальянцы по достоинству оценили диковинку русской инженерной мысли.
     А японцы еще дальше пошли – сами стали выпускать подобные машины. Вот так всегда было, наши головастые инженеры придумают что-нибудь незаурядное, а иностранцы стибрят идею, придадут ей нужную форму и завалят мир своей продукцией, позабыв про гениального русского «папу». 
     Павленко заботливо снял щетки стеклоочистителя и убрал их в салон. Вот как! Владлен Валентинович всю жизнь занимается воспитанием нового человека, достойного светлого коммунистического будущего, а сам, видимо, пока не очень верит в плоды своего труда. Щеточки от греха подальше убирает, и на колесах, вон, болты с секретными головками виднеются.
     Постепенно к институту подтягивались абитуриенты. Сашка сначала подумал, что ему будет недоставать блокнота и ручки, и собирался даже отмечать всех входящих и выходящих девушек палочкой на земле, но быстро понял, что это только отвлекает. Лучше просто смотреть на вход и считать в уме. В конце концов, это – задачка для начальных классов.
     Тихон успел обойти здание и отметил, что на этот раз окно в женский туалет закрыто. Около входа в институт стояли патрульные солдаты и пропускали внутрь только сотрудников по пропускам и абитуриентов по списку. Городские власти встревожились таинственными убийствами и приняли меры для безопасности девушек хотя бы внутри института.
     К входу на маленькую стоянку подъехал уже знакомый Тихону зеленый «Москвич». Из него вышла Лиза и ее мама Валентина Герасимовна. Тихон подошел к ним и, поздоровавшись, сообщил:
     - Лену нашли сегодня на пляже.
     - Да! Что с ней? – воскликнула Лиза, впившись в Тихона испуганным взглядом.
     - Задушили и утопили. Сегодня всплыла, - сухо сказал Тихон.
     - Какой ужас! – Валентина Герасимовна в страхе обняла дочь. 
     Лиза заплакала, уткнулась в плечо матери, потом резко оттолкнула ее и метнулась в сторону. Тут как раз подошел улыбающийся Борис. Он на ходу раскрыл объятия, снисходительно показывая: ко мне, ко мне, милая, успокою и утешу.
     - Что случилось, лапусик? - скромно приобняв Лизу, в присутствии ее строгой мамы, ласково поинтересовался Борис. – Туфельки жмут?
     - Лену убили. Сегодня нашли тело, - пояснил Тихон.
     - Дочка с ней успела подружиться, - скорбно добавила Валентина Герасимовна.
     - Во, блин, дела! Так ее все-таки  убили? Как? Где? – опешил Борис.
     Тихона вдруг осенила мысль, что надо окончательно проверить первую догадку, возникшую у него при виде всплывшей Лены.
     - Я сейчас, - бегло, сказал он и поспешил в институт.
     - Ее задушили, а потом утопили, - услышал он голос Валентины Герасимовны, обращенный к Борису.
      При входе Тихону пришлось доказывать дежурным, что он именно тот Заколов, чья фамилия в списке. Документов у него с собой не было, на пляж ребята их не брали. К счастью рядом с солдатами стояла вездесущая Люся из приемной комиссии. Она запомнила уверенного парня, сдавшего документы в самый последний день, и подтвердила, что Тихон может пройти на консультацию.
     Оказавшись внутри института, Заколов первым делом прошмыгнул в мужской туалет. Обследовав кабинки, он установил, что цепочки на сливных бачках были точно такие же, как и на шее убитой Лены. Но все они были на месте, и среди них он не заметил новой, которую могли бы повесить недавно.
     Теперь надо было проверить женский туалет. Но как это сделать, если туда то и дело заходят девушки? Что у них нервное недержание?
     Тихон бродил по коридору, выжидая подходящий момент. Если его еще раз застукают в женском туалете, неизвестно, чем все закончится.
     Вдруг он увидел Наташу. Вот, кто ему поможет!  Тихон сбивчиво объяснил ей, чего хочет. Она смотрела на него, как на полоумного, выпучив удивленные глаза.
     - Ты что, еще ничего не знаешь о Лене? – вдруг догадался Тихон.
     - Нет.
     - Мы нашли ее сегодня в реке. Я и Сашка вытащили тело из воды. А на ее шее была проклятая цепочка от сливного бачка. Теперь понимаешь, зачем мне это надо?
     Наташа, замерев, смотрела на него. В ее глазах застыл ужас, смешанный со странным восторгом.
     - Я была уверена, что ее тоже убили, - прошептала она. – Я чувствовала это... Ладно, я сейчас, - кивнула она и скрылась в туалете.
     Не было ее довольно долго. Тихон даже стал волноваться, не случилось ли чего. Наконец она появилась.
     - Ну, что? Почему так долго? – накинулся Тихон.
     - Ты знаешь, в нашем туалете нет писсуаров, - бойко сообщила Наташа. – Ах, да, ты уже там бывал и все видел. Мне пришлось ждать, пока освободится каждая кабинка, ведь мне надо было туда заглянуть. И я тоже человек! Воспользовалась подвернувшейся оказией.
     - Ну что, что ты увидела? – торопил Тихон.
     - Возможно, ты прав. На одном бачке вместо цепочки висит веревка.
     - Я так и думал, - Тихон развернулся и побежал к выходу, чтобы поделиться известием с Сашкой.
     Наташа обиженно смотрела ему в след. Неужели все мужики такие: сначала просят, умоляют, а когда добьются своего, сразу убегают, даже не поблагодарив?
     На ступеньках Тихон столкнулся с Борисом, поднимающимся вместе с Лизой.
     - Ты чего, на консультацию не идешь? – удивился Борис.
     - Я выяснил насчет цепочки, - впопыхах сказал Тихон.
     - Какая мерзость – задушить цепочкой от сливного бачка, - скривился Борис.
     Тихон подбежал к сидящему на земле Сашке и сообщил окончательный вывод. Убийца воспользовался цепочкой из институтского туалета.
     - Не мешай, - перебил его Евтушенко, напряженно считая входящих абитуриенток. – Лучше обрати внимание вон на то окошко, - и он быстро указал на угловое окно на четвертом этаже.   
     Тихон поднял голову, скользнул взглядом по ряду пустых безликих стеклянных прямоугольников, расчерченных крестами рам, и в самом крайнем окне четвертого этажа заметил раздвинутые занавески и блеск двух маленьких круглых стекляшек между ними.
     Это был кабинет председателя приемной комиссии Павленко Владлена Валентиновича. А что это были за стекляшки, Тихон догадался сразу.

Глава 30
Трудная жизнь преподавателя научного коммунизма

     Когда Владлену Валентиновичу Павленко в прошлом году перевалило за сорок, он бурно отметил круглую дату, но поутру проснулся в дурном настроении, и не столько от похмелья, сколько от той ужасной мысли, что жизнь его пошла на пятый десяток. Эта цифра его испугала. Придирчиво рассмотрев себя в зеркало, он с тоской обнаружил увеличивающуюся плешь на голове, обрюзгшие щеки, морщины на лице, опустившиеся плечи и отчетливо выпирающий животик. Даже две маленькие родинки под левым глазом, раньше выглядевшие аккуратными игривыми пятнышками, теперь стали похожи на уродливые прыщи. 
     Значит, жизнь перевалила апогей и неумолимо клонится к закату? Владлен Валентинович хоть и был гуманитарием, но, работая в техническом ВУЗе, частенько употреблял такие слова, как «апогей», «экстремум» или, например, «форсаж».
     Знал он также и могучую формулу материализма:  бытие определяет сознание.
     А значительная часть бытия у Владлена Валентиновича проходила в стенах института, где тут и там попадались на глаза молоденькие студентки. Начиная с первых солнечных дней весны, эти юные создания активно избавлялись от обременительной одежды и облачались, согласно нынешней моде, в такие короткие платьица и юбчонки, да порой еще с такими вызывающими разрезами, что у любого, не вышедшего в тираж мужчины, глаза косили в разные стороны вслед пробегающим стройным ножкам, а шея выворачивалась до хруста позвонков.
     Владлен Валентинович порой стыдливо замечал, что нагло пялится на выступающие девичьи прелести и при этом нервно облизывает губы. Чтобы глаза-предатели не выдавали дикую страсть, Владлен Валентинович даже зимой стал носить дымчатые очки. 
     У него вошло в привычку вышагивать с суровым видом по коридорам во время перемен, тайно разглядывая тонкие талии и крепкие грудки студенток, а еще больше ему нравилось невзначай подниматься по лестнице вслед за стайкой девушек. В этом случае объект самого страстного интереса находился прямо на уровне жадного взора и колыхался в такой непосредственной близости, что уважаемому доценту с трудом приходилось сдерживать эмоции и сжимать руки, чтобы не потерять контроль и не уцепиться за маячившие перед носом упругие ягодицы.
     Мода непостоянна, как ветер, переменчива как погода, но всегда соблазнительна, делал поэтические выводы Владлен Валентинович. Недаром моду разрабатывают мужчины. Если в былые времена женщины открывали плечи и грудь вплоть до самых сосков, то теперь шустрые модельеры внушили мысль, что гораздо пикантнее оголяться снизу.
     Это мог придумать только гений!
     Почему за достижения в моде Нобелевскую премию не дают? За открытие какого-нибудь фотосинтеза, который всегда был и будет – на тебе, пожалуйста! А за открытие пикантных прелестей, от которых у половины человечества настроение поднимается, да и не только настроение, - никаких всемирных почестей. Уж до чего короткие юбочки придумали! Казалось бы, и смысла  нет такую носить, ну что она прикрывает? А глаза как магнитом к краю тянутся. Сил нет, взгляд оторвать.
     Да-а, подобное изобретение под силу только гению!
     Или озабоченному маньяку? Гениальность и сумасшествие под ручку ходят. Ну и пусть! Подобные сумасшедшие делают жизнь красивее.
     А что будет дальше, в порыве плотоядного экстаза пытался предвосхитить течение моды Владлен Валентинович? Снизу и сверху уже оголялись до предела. Что остается? Середина! А вдруг когда-нибудь приоткроют полоску животика в районе талии, да так, чтобы виднелась очаровательная ямочка пупка, а поясок брюк или юбки опустят на бедра. При ходьбе поясок будет покачиваться на обнаженной коже, даря надежду мужским глазам, что вот-вот соскользнет вниз.
     От этих бурных фантазий у Владлена Валентиновича кружилось в голове. Нет, до такого распутства, похоже, модельеры не дойдут. Должен же быть предел испытаниям мужской психики. Ведь она так неустойчива, и многие могут не выдержать и сорваться, с тревогой задумывался Владлен Валентинович, прислушиваясь к тлеющему внутри пламени вожделения.
     А потом, какой-нибудь особенно рьяный модельер додумается оголить все сразу – и сверху, и снизу, и посередине. Что получится? Купальник! Это не интересно. Нет, тогда, как и положено, по принципу контраста, по улицам будут ходить почти обнаженные дамы, а на пляже войдут в моду сплошь закрытые купальники, да еще с плечиками и оборочками.    
     Подобные мысли с начала весны не отпускали заведующего кафедрой марксизма-ленинизма. К тому же, жена Владлена Валентиновича в последние годы сильно раздалась и превратилась в этакий цилиндр на толстых ножках с круглой головкой, вечно взлохмаченной бигудями. Обнимал этот аморфный цилиндр Владлен Валентинович только в полной темноте, когда уж совсем приспичит. 
     А рядом каждый день ходили такие аппетитненькие создания… У-ух! – просто дух захватывало, в глазах плыли круги, и вниз живота накатывала теплая волна. Так и хотелось зажать какую-нибудь фигуристую в укромном месте, облапать все прелести и с напором, агрессивно овладеть. Мечталось именно так: жестко и непременно грубо, чтобы стонала от боли.
     Ловя себя на таких мыслях, Владлен Валентинович первое время ужасался, а потом смирился и с удовольствием давал простор фантазии, предаваясь сладостным мечтам.
     Он даже специально раздобыл мощный бинокль, чтобы из окна кабинета в любом приближении можно было спокойно разглядывать проходящих внизу девушек. Тут ему никто не мешал.
     Он все чаще обдумывал, как воспользоваться своей властью - завкафедрой все-таки! - чтобы девушки сами осознали, что путь к желанной оценке может лежать не только через учебники и конспекты, а через постель. Что, если специально завалить какую-нибудь хорошенькую на экзамене – ах, слово-то, какое: «завалить»! – а потом пригласить в кабинет для индивидуальной пересдачи? Там диван удобный мягкий, может, и сообразит, что к чему. Ведь сейчас в семидесятые годы у молодежи такие свободные взгляды и распущенные нравы!
     Но как-то все не складывалось. Владлен Валентинович, как заведующий кафедрой уступил коллегам второстепенные предметы: историю КПСС, марксистко-ленинскую философию, политэкономию, оставив себе лекции по самому главному и важному предмету – научному коммунизму. Но загвоздка была в том, что его сдают не одному преподавателю, а целой комиссии. Владлен Валентинович, как председатель, конечно, может засыпать глупенькую очаровашку, но пересдавать ей опять придется перед комиссией.
     И засыпать, кстати, сложнее, чем в точных науках, сокрушался Владлен Валентинович. Он хорошо знал анекдот:
     «Какая разница между математикой и научным коммунизмом?
     - В математике что-то дано и что-то требуется доказать, а в научном коммунизме все доказано и ничего не дано».
     Что, правда, то, правда. Если студент повторит несколько избитых лозунгов, то партийная совесть коммуниста не позволит ставить ему двойку.
     Вот какая безрадостная жизнь у преподавателя научного коммунизма.
     А этим летом Владлена Валентиновича Павленко в первый раз назначили на очень ответственную должность - председателя приемной комиссии. Тут и подзаработать можно, да и власть совсем другая – кратковременная, узконаправленная, но экстремальная. Для многих поступление в институт – вопрос жизни и смерти.
     Не так, конечно, буквально, но вполне уместное сравнение.
     Владлен Валентинович предчувствовал, что в этот раз у него будет много возможностей повелевать людьми. И действительно, просителей всяких разных к нему стучалось предостаточно. Но девчонки-то сами не суются, в основном с их мамашами приходится общаться. Некоторые глазки строят, но у него и самого такая «мамаша» под боком имеется.
     Правда, еще в начале июля жена вместе с сыном уехали в отпуск. А отпуск у нее длинный – школьной учительницей работает. Так что, от бесплодных наблюдений за юными дивами да последующих метаний в одинокой постели можно и зверем завыть.
     Тут еще Серафима Михайловна, комендант общежития, очень навязчивой стала. То журнал «Плэйбой» принесла, то поздно вечером позвала проверять моральный климат в общежитии. Про распущенность болтала, в окна заглядывать тянула и все бочком прижималась. Но разве она сравнится с молоденькими студентками? 
     И Владлен Валентинович чувствовал, как в нем пробуждается и набирает силу безотчетный животный инстинкт: трепет возбужденного самца при виде красивой молодой самки.
     Как совладать со столь диким чувством? А может, сдерживаться и не нужно?
     Ведь если подумать, достичь блаженства так просто!
     Зав кафедрой подкрутил бинокль.
     Ах, какая стройненькая самочка в миниюбке спешит в институт!

Глава 31
Одна не вернулась

     Заколов искоса, стараясь не привлекать внимания, смотрел на окно кабинета Павленко. Кого это он рассматривает через  огромный бинокль? По блеску линз Тихон заметил, что взгляд Владлена Валентиновича скользит вдоль пешеходной дорожки к входу в институт, потом резко прыгает назад, мечется в поисках новой цели и опять медленно следует, словно приклеившись к кому-то.
     А вдруг, он выискивает новую жертву?!
     Когда все абитуриенты вошли внутрь, и началась консультация, занавески в кабинете Павленко рывком задернулись. Во дворе остались лишь встревоженные родители, побоявшиеся отпускать детей одних.
     Заколов оставил Евтушенко наблюдать за входом, а сам тихо бродил среди группок родителей, поджидающих детей. Все нервно обсуждали сегодняшнюю находку на пляже.  Быстро распространяются страшные новости, подумал Тихон. Ведь когда они с Сашкой пришли в институт, об этом еще никто ничего не знал. Они первые сообщили знакомым о найденном теле Лены.
     Пока шла консультация, Тихон несколько раз обошел вокруг института. Все окна были закрыты, и никого подозрительного рядом он не заметил. Может, сегодня все обойдется и нового нападения не будет?
     Тем временем консультация закончилась, и народ дружно повалил на улицу. Сашка встал и, вытянув шею, внимательно считал выходящих девушек. Почти всех кто-нибудь встречал. В этот раз никто не задерживался, не курил на ступеньках и не обсуждал возможные темы завтрашнего сочинения. Абитуриенты быстро расходились.
     Тихон перехватил Бориса и Боню, которые направились к Сашке. Незачем отвлекать друга! Он сочинил что-то про вызов в милицию. Приятели понимающе кивнули и ушли.
     Вскоре около института никого не осталось.
     - Ну? – напряженно спросил Тихон друга.
     - Плюс одна. - Сашка, не отрываясь, смотрел на двери главного входа.
     - Что – плюс одна?
     - Вошло сто девятнадцать, вышло сто восемнадцать. Одна еще там.
     - Ты точно посчитал? Не ошибся?
     - Не должен.
     Друзья еще минут десять молча наблюдали за входом.
     - А может, и ошибся, - засомневался Сашка. – В первые минуты густо шли.
     - Если ошибки нет, надо срочно искать в институте, а то будет поздно. Девчонку спасать надо!
     - А вдруг, просто задержалась и сейчас выйдет?
     - Я и говорю, надо проверить! Ведь все давно ушли.
     Заколов оглядел опустевшую дорожку перед институтским корпусом. Около самого выхода на улицу он заметил одиноко стоявшую девушку.
     - Ты погляди. Чего она здесь делает? – Тихон, не дожидаясь ответа, быстро направился к девушке и спросил: - Ты давно вышла?
     - Вместе со всеми.
     - А чего не уходишь?
     - Сестру жду, - нехотя ответила девушка.
     - Сестру? – от удивления повысил голос Тихон. – Она что, в институте осталась?
     - Да. А тебе какое дело?
     - Постой! Но консультация закончилась, зачем она там осталась? 
     Девушка хмуро посмотрела на назойливого симпатичного парня. От такого, пожалуй, не отвяжешься! Да и стоять одной тоскливо. Девушка улыбнулась:
     - Она сказала, что пойдет к Павленко, и попросила ее подождать.
- Павленко! – вскрикнул Тихон.
     В голове мгновенно всплыла картина притаившегося в окне бинокля, странного поведения доцента на похоронах Нины, его пристального взгляда куда-то в область девичьих талий. А главное, Тихон вспомнил автомобиль «Нива», на котором Павленко приехал в институт.
     Заколов обернулся. Чистенькая «Нива» блестела на солнце. На такой машине в любом месте к берегу реки можно подъехать и спихнуть труп в воду! А потом вымыть, чтобы уничтожить улики. Как он об этом сразу не догадался!
     Тихон побежал к входу в институт.
     - Ты куда! Закрыто! - перегородили дорогу солдаты у дверей.
     - Я конспект забыл, - попробовал соврать Тихон.
     - Завтра придешь. Никого пускать не велено. – Двое солдат грудью заслонили вход.
     Тихон посмотрел на их изможденные от жары лица. Да-а, им не позавидуешь! В такую жару – и в грубых штанах, гимнастерках с длинным рукавом, застегнутой на все пуговицы, да еще в кирзовых сапогах! Офицеры в ботинках ходят, в рубашках с короткими рукавами  и без галстуков, а у этих из всей летней одежды – только зеленая панама на голове, из-под которой пот струится. Отпихнуть бы доходяг, да вбежать в институт. Так ведь погонятся, ничего им не объяснишь. Ладно, по другому прорвемся.
     Заколов обежал институт. Вот и знакомое окно туалета. Черт! Закрыто! Тихон снял футболку, обмотал правый кулак и резко ударил в угол оконного стекла. Вылетел только уголок, а стекло осталось невредимым. Тихон просунул руку в образовавшуюся дырку и открыл шпингалет. Как он и ожидал, задвижка была воткнута только снизу.
     Тихон первым делом обследовал оба туалета. Все кабинки были пусты. Куда теперь? В подвал, конечно же, в подвал! Он подбежал к запасной лестничной клетке, где раньше вышиб дверь.
     После всех происшествий, сломанную дверь отремонтировали и укрепили. Теперь помимо внутреннего замка на ней красовался большой навесной. Оба замка были заперты. Если кто-то и зашел внутрь, то снаружи он никак бы не смог закрыться. Значит, Павленко там нет.
     А что если этот изверг заманил жертву в  кабинет? Обнаглел от безнаказанности.
     Идти надо туда!
     Тихон быстро вбежал по лестнице на четвертый этаж. А вот и дверь кабинета! Широко раскрытые губы осторожно вбирали воздух, пока дыхание не восстановилось. Теперь можно прислушаться, что внутри? Стараясь ступать мягко, он приблизился к двери и затаился.
     Напрягать слух не потребовалось. Из кабинета отчетливо раздавались странные звуки. Но странными они показались только в первые мгновения. Чем дольше Тихон вслушивался, тем с большим ужасом понимал, что в двух шагах происходит очередное страшное преступление безумного маньяка, жертвами которого стали уже три молоденькие девушки.
 
Глава 32
Промедление смерти подобно

     Заколов стоял под дверью, на которой красовалась фамилия Павленко.    
     Изнутри доносилось рычание, похожее на звериное. Слышались звуки борьбы с ударами тел о мебель, шелест падающих бумаг. Заскрипел диван, рухнули стулья, потом раздались сдавленные вздохи замученной жертвы.
     Вот сейчас, сию минуту он ее окончательно задушит, понял Тихон.
     Звать милицию – уже поздно. Медлить нельзя. Надо спасать девушку!
     В этот раз ножа у Тихона не было, и отжать замок было нечем. Надо выбивать дверь! Для разбега Заколов отошел к противоположной стене коридора. Впопыхах он заметил, что его футболка еще намотана на кулаке. Он судорожно попытался ее надеть, голова попала в рукав, футболка застряла  на носу. Лишь глаза и лоб торчали сверху. В этот момент из кабинета раздался слабый писк жертвы, который сразу же был чем-то заглушен.
     Заколов окончательно убедился, что ждать теперь нельзя ни секунды.
     Не поправляя футболку, которая закрывала большую часть лица, он разбежался и бухнулся плечом в дверь. От удара сломался замок и верхняя петля. Дверь с грохотом распахнулась и накренилась. Заколов ввалился в комнату.
     Первое, что он увидел - испуганные глаза девушки и мужская ладонь, сжимающая ее рот.
     Зрачки двигаются, значит, жива!
     Он успел! Держись, маньяк!


     Когда Заколов скрылся за зданием института, Евтушенко, в отличие от порывистого и эмоционального друга, решил спокойно выяснить, что же такого сверхъестественного рассказала девушка. Для начала он вежливо познакомился с ней. Девушку звали Вика, она была абитуриенткой.
     Поговорив минут пять: о погоде, об экзаменах, о настроении и ожиданиях, Саша разузнал, что Вика три первых экзамена сдала на тройки. Если и на четвертом она получит трояк, то института ей не видать. Чтобы этого печального события не произошло, ее старшая сестра, которая училась здесь уже на пятом курсе, пообещала содействие.
     Саша тактично задавал вопросы, сочувственно кивал головой, и вскоре вся картина прояснилась окончательно.
     В институт сестры пришли сегодня вместе. Во время консультации старшая наводила какие-то справки, и после занятия с озорным блеском в глазах сказала, что попробует с нужным человеком решить ее вопрос положительно. Вика спросила, что это за человек? Сестра рассмеялась и сообщила, что будет иметь дело только с самым главным: Павленко.
     - Ты что ему взятку дашь? – испугалась Вика.
     - Возможно, и дам. Только не деньги, а нечто другое, - хитро рассмеялась сестра. – Он сейчас на взводе, и, чувствуется, что совсем голову потерял, старый кобель. Ты видишь, как я сегодня оделась, - сестра выпятила грудь в тонкой декольтированной обтягивающей майке и показала на мини юбку с разрезами по бокам. – Когда я к нему подошла и шепотом попросила принять меня наедине по о-очень личному вопросу, у него аж челюсть отвисла, и взгляд стал сальным. А я, заботливо стряхнула соринку на его рубашке, нарочно прикоснувшись грудью к плечу и с придыханием, как артистки в кино, прошептала: «Ой, вы такой не ухоженный».
     - Да ты что? – восхитилась и одновременно ужаснулась Вика.
     - Ну, да! Он обрел дар речи, засопел как паровоз и шепчет: приходите позже, когда все разойдутся, знаете мой кабинет? А я ему, томно так – я мечтаю в нем побывать.
     - Да ты что? - вновь воскликнула Вика. – И ты… ты с ним будешь…
     - А ты что думала? Ради тебя стараюсь, - сестра сделалась серьезнее. – Но, может, сегодня и обойдется. Потом пообещаю. 
     На этом сестры расстались. Теперь Вика с волнением поджидала сестру.
     Проанализировав полученную информацию, Саша сделал вывод, что Тихон зря бросился спасать невинную жертву от кровавого маньяка. Только себе может навредить.
     Этот случай не вписывается в ту последовательность, которую составили первые три убийства. Если Павленко и маньяк, то маньяк – умный. Он прекрасно понимает, что раз к нему пришли просить за другого человека, то этот другой человек, наверняка, знает, где и у кого находится проситель. И если просящий оттуда не вернется, то  сразу будет ясно, где он исчез, и кто в этом виновен.       
     Саша и Вика стояли недалеко от дороги. Неожиданно рядом с ними, взвизгнув тормозами, с характерным ревом остановилась машина. Звук был точно такой же, как около ларька с водой, припомнил Сашка и обернулся.
     Он оказался прав. Из милицейского УАЗа к ним направлялся уже хорошо знакомый лейтенант Мартынов. Его уставший взгляд не предвещал ничего хорошего.
     Покинув морг после вскрытия утопленницы, подавленный увиденным, лейтенант возвращался в отделение милиции. Он в очередной раз переосмысливал новые сведения, полученные от патологоанатома. Хотя ничего неожиданного в этой информации не оказалось. Девушка была задушена четыре дня назад, как раз после третьей консультации в этом чертовом институте, и в тот же день сброшена в реку. Девушка и до смерти и после оставалась девушкой, то есть не было зафиксировано никаких признаков дефлорации. Этот факт, в который раз привел Мартынова в недоумение.
     Почему их душат?
     Размышляя об этом, лейтенант как раз и заметил одинокую фигурку около пустого института (Мартынов специально изучил расписание всех экзаменов и консультаций), а рядом с ней подозрительного парня из общежития – Александра Евтушенко.
     - Стой! – крикнул он водителю. Тот от испуга так резко нажал на педаль, что автомобиль истошно завизжал не только тормозами, а всем старым разболтанным кузовом. – Не картошку везешь! – ругнулся лейтенант и вылез из машины.       
     - Почему одна и не идешь домой? – обратился Мартынов к девушке. – А ты, что на этот раз замышляешь? – строго повернулся он к Евтушенко.
     Вика растерянно молчала. За всех ответил Сашка:
     - Девушка не одна – она со мной. Это, во-первых, а во-вторых, вы меня в чем-то подозреваете?
     - Я всех подозреваю! – гордо произнес лейтенант очень понравившуюся фразу, которую услышал в каком-то кинофильме когда был курсантом. С тех пор он ее никогда не употреблял, а вот тут само собой вырвалось, и Мартынов был этим очень доволен.
     – Ты тут, случайно не на шухере стоишь? – развивал мысль милиционер. – Где твой приятель Заколов?
     - Он уже в общежитии, - зачем-то соврал Сашка.
     Ему не хотелось вдаваться в подробности, куда и зачем убежал Тихон. Он резонно предположил, что правдивые объяснения вызовут еще большее недоверие у милиционера.
     В этот момент где-то в недрах институтского здания раздался женский крик. Крик был не очень громкий – стены и окна его заглушали - но каждый вздрогнул. Через секунду крик повторился.
     - Так, говоришь, Заколов в общежитии? – переспросил лейтенант, косясь на Евтушенко.
      Не дожидаясь ответа, Мартынов резво побежал к институту, на ходу отдавая команды дежурившим солдатам:
     - Обследовать здание! Никого не выпускать! Задерживать каждого!

               
     Ворвавшись в кабинет Павленко, Тихон застал такую картину.
     Насмерть испуганная девушка лежала на полу среди поваленных стульев и папок с бумагами. Разгоряченный Владлен Валентинович навалился сверху, зажимая ей рот. Не иначе, хотел, чтобы она задохнулась.
     «Как я вовремя! Сейчас я ее спасу!» - обрадовался Тихон и размашисто, со всей силы, ударил кулаком по голове Павленко. Тот откатился в сторону. Лицо девушки освободилось. Тихон улыбнулся ей, ожидая ответной благодарности. Но в этот момент девушка оглушительно завопила. На ее исказившемся лице отразился еще больший ужас, чем прежде.
     Так кого же она боится, его или меня, не понимал Тихон? Она, наверное, не отошла от шока и не разобралась, что он – спаситель!
     Но девушка, набрав в грудь воздуха, завопила вновь. Еще громче и еще визгливее. 
     Только тут Заколов заметил постыдный беспорядок в одежде у перепуганной жертвы и у маньяка Павленко. До него стал доходить смысл, происходящего.
     - Ты с ним …. добровольно? – выдавил слова Тихон.
     Девушка кивнула, поправляя короткую юбку.  Рядом грузно заворочался Павленко. «Сейчас он откроет глаза и увидит меня, - подумал Тихон. – Вот черт, теперь-то он точно станет мне мстить». Тихон машинально поднес руку к щеке. Футболка, застрявшая на голове, как маска, продолжала закрывать большую часть лица. Только глаза высовывались из рукава.
     «Так, меня невозможно узнать!» - согрела спасительная мысль.
     Внизу раздавался звонкий топот подкованных сапог. Тихон выскочил в коридор, и, также как после первого посещения кабинета Павленко, устремился вниз по запасной лестнице.
     Тем временем лейтенант, определив, что крик исходил откуда-то сверху, перескакивал через две ступеньки и ходко поднимался по главной лестнице. Солдат он предусмотрительно направил на боковую лестницу.
     На этот раз Тихон лучше ориентировался в институте, и вламываться в подвал не стал. Он выскочил на первый этаж и нос к носу столкнулся с двумя солдатиками, бежавшими друг за другом. Не останавливаясь, Заколов боднул головой первого. Тот охнул и повалился, увлекая за собой другого. Тихон перепрыгнул через них и побежал к выходу.
     В начале коридора появился подоспевший сержант милиции. Увидев лежащих солдат и несущегося на него человека в странной маске, сержант, округлив глаза, потянулся за пистолетом.
     «Из огня да в полымя!» - мелькнуло в голове у Тихона. Он юркнул в дверь женского туалета. Окно все еще было нараспашку, и Тихон выпрыгнул наружу. Куда бежать, вправо к дороге или влево к забору? Если здесь милиция, то значит, они подъехали справа. Нет уж, лучше влево, вспомнив о привычке служащих правопорядка всегда хвататься за пистолет, решил Заколов.
     Он подбежал к бетонному забору и перемахнул на территорию строительного батальона. Прятаться теперь не имело смысла. Он совсем не знал местоположения, да и солдат здесь должно быть полно. Незнакомого человека в гражданской одежде легко заметят.
     Тихон, вспомнив про отработанный в воде приемчик: нырнув, тут же выныривать в стороне, - пробежал вдоль забора влево метров тридцать и перелез обратно. Теперь он оказался со стороны главного фасада института.
     Куда бежать сейчас? Может, в общежитие?  Или лучше сначала найти Сашку?  Вдруг, он знает, почему появилась милиция?
     Тихон решил, не попадаясь никому на глаза, разыскать друга. Пригнувшись, он осторожно пробирался между забором, огораживающим институт, и низким кустарником.
Оказавшись недалеко от главного входа, он лег на землю и притаился.
     Сашка вместе с девушкой, сестру которой Тихон все-таки нашел в кабинете Павленко, стояли около входной двери и напряженно всматривались вглубь институтского холла. А может, они вслушивались в происходящее внутри? Так или иначе, Тихону не хотелось выходить к другу при посторонних. Надо ждать. И слушать.
     По коротким фразам, Тихон узнал, что девушку зовут Вика.
     Вскоре на пороге появился раздосадованный лейтенант Мартынов вместе с сержантом и двумя солдатами. Один из солдат, кряхтя, потирал ушибленную грудь.
     - Убёг он, товарищ лейтенант, - докладывал сержант. – Туда через забор сиганул, в стройбат. Наверное, из ихних. Переоделся.
     -  Убёг! – передразнил лейтенант. – А вы куда смотрели? Почему не смогли задержать? – обратился он к солдатам.
     - Так он как вихрь налетел! Задержишь такого. – Оправдывался солдат.- А мне, кажись, и ребро сломал. Как головой дал! Прямо сюда.
     - Ты его запомнил? – спросил Мартынов сержанта.
     - Так он же в маске был! Или в балахоне.
     - Потерпевшая то же самое показала, - грустно вымолвил лейтенант.
     Тут он, правда, немного преувеличил. Формально никакой потерпевшей не было. Никто заявления писать не стал. Была перепуганная девушка и доцент Павленко. Они оба рассказали, что сидели спокойно в кабинете, и тут к ним ворвался сумасшедший в маске. Дверь выбил, хотел напасть, но девушка закричала, Павленко сопротивлялся, и незнакомец убежал. Из-за шокового состояния они даже описать его толком не могут.
     «Мать их! Что творится в этом институте! Что ни день – происшествия!» - раздраженно подумал Мартынов.
     Поглядев на стоящего рядом Евтушенко, лейтенант озарился радостной улыбкой. У него появилась догадка и прекрасная идея, чтобы ее проверить.
     - Так, говоришь, в общежитии сейчас твой Заколов? А ну-ка смотаемся туда, повидаемся с ним!
     - Можа, в стройбате беглеца пошукаем? Помните, как меня один из них по голове приложил? – предложил сержант.
     - Нет, Федорчук. Сначала в общежитие!  Давай, Евтушенко, поедешь с нами. 


     Совсем рядом в кустах, вжавшись лицом в землю, лежал Тихон и все прекрасно слышал. Еще лучше он понял смысл сказанного.
     Значит, Сашка, отводя от друга подозрения, сказал, что он давно в общаге? До общежития всего-то пять-семь минут на машине. А если бегом и напрямик, то, в лучшем случае, в три раза дольше.
     Не успею!

Глава 33
Как достигается алиби

     Заколов смотрел, как УАЗик увозит Евтушенко.
      Бедный Сашка, каково ему теперь? Ведь он совсем не умеет обманывать, и если сказал что-то не так, то только ради того, чтобы выручить друга.
     Тихон перемахнул через забор и побежал к дороге. Там стояла Вика и недоуменно смотрела вслед, отъехавшей милицейской машине. Неожиданно рядом с ней притормозил знакомый зеленый «Москвич». Тихон как раз в этот момент выбежал на дорогу и увидел доброе лицо Валентины Герасимовны, что-то спрашивающей у девушки.
     - Валентина Герасимовна, как здорово, что вы здесь! Подвезите до общежития, надо очень срочно! – прокричал Тихон, подбегая к автомобилю.
     Валентина Герасимовна сначала, как показалось Заколову, недовольно покосилась, а потом расплылась в улыбке и дала согласие:
     - Ну, конечно, мне все равно по пути. Садись. А ты девочка, едешь с нами? – позвала она Вику.
     - Нет, я сестру жду.
     - Ну ладно, - Валентина Герасимовна, даже разочаровалась, – поедем только с вами, молодой человек.
     Не веря в свалившуюся удачу, Тихон запрыгнул в автомобиль.
     - Полегче с дверью, молодой человек, - посетовала водитель.
     - Простите. Я вам потом машину помою, - пообещал Заколов, вспомнив, что автомобиль довольно пыльный. - А сейчас побыстрее, пожалуйста!
     - Как умею, я не автогонщик.
     За окном промелькнул гастроном с названием «Юбилейный». Заколов любил задавать себе логические задачи и находить на них правильные ответы. И даже сейчас в спешке он не удержался.
     Когда было построено это здание? – сформулировал Тихон очередной вопрос.
     «Юбилейный» - так обычно по всей стране называли всевозможные объекты в честь юбилея Революции. Шестьдесят лет Великой Октябрьской Социалистической Революции должно было стукнуть только осенью. Значит, этот гастроном назвали раньше, в честь 50-летия Революции. Хотя существует и другой вариант. Юбилеями с большой буквы также называли круглые даты со дня рождения Ленина. Последняя круглая дата у вождя мирового пролетариата была в 1970 году – 100 лет. Но в честь таких знаменательных Юбилеев обычно ставили грандиозные памятники, присваивали имя Ленина атомоходам, проспектам или целым городам. На такие мелочи, как гастроном в этом случае не разменивались.
     Следовательно, гастроном «Юбилейный» был построен и открыт в 1967 году в пятидесятую годовщину Революции.
     Задачка оказалась простенькой. На постановку и решение ушло меньше пяти секунд.
     Тем временем показалось общежитие. Чтобы не терять время на разворот, Тихон попросил высадить его на противоположной стороне дороги напротив входа. В этот же момент прямо у ступеней общежития остановился милицейский УАЗ. Из него выскочил бодрый лейтенант и медленно выполз грустный Сашка.
     Заколов, чтобы его не заметили, задержался в салоне, рассыпаясь в любезностях к Валентине Герасимовне. Его взгляд не упускал из вида милиционера.
     - А ты, Федорчук, чего сидишь? – лейтенант наклонился к водителю. – Иди за мной, может, футболку беглеца опознаешь.
     Тихон краешком уха уловил эти слова, тут же снял злополучную футболку и предложил Валентине Герасимовне:
     - Я оставлю ее вам на тряпки. Совсем вылиняла. Давайте, после экзамена машину вам вымою. Я ведь ваш должник. А сейчас я очень спешу.
     С этими словами Тихон выскочил из автомобиля и перебежал дорогу.
     Это здорово, что Федорчук вышел вместе с лейтенантом, радостно думал он. Теперь никто ему не мешает, и можно не прятаться.
     Тихон с разбегу вскарабкался по решетке окна первого этажа на козырек и, буквально рыбкой, влетел в раскрытое окно своей комнаты. Прокатившись кубарем по полу, он на ходу скинул спортивные штаны и кеды, завалился в кровать. Рука уцепила книжку со стола.
     Былые занятия гимнастикой прошли не даром.
     Борис, размеренно бренчавший на гитаре, от неожиданной акробатики так и замер, с полуоткрытым ртом и рукой в замахе, будто его сфотографировали.
     И в этот же миг в комнату вошел ехидный лейтенант Мартынов:
     - Так, ты утверждаешь, что Заколов здесь?
     За милиционером понуро следовал Сашка, словно его вели на неотвратимую казнь. Увидев невозмутимого Тихона, лейтенант растерялся. Его лицо исказилось, словно от зубной боли. Сашкины губы, напротив, растянулись в такой сияющей улыбке, что в комнате разом стало светлее.
     - Не-е, Борис, - Тихон зевнул во всю ширь своих легких. – Двадцать минут назад эта песня у тебя получалась лучше. Попробуй еще раз октавой выше.
     - Хорошо, - словно робот кивнул Борис и тупо тренькнул по струнам.
     - Сашка, ну где ты застрял? – возмутился Тихон. – Я тебя жду, жду. В столовку когда пойдем?  - И, сделав вид, что только сейчас заметил милиционера, он спросил: - Товарищ лейтенант, ну как, что нового обнаружили?
     - Маленькая проверочка, - извиняясь, замялся Мартынов. – Федорчук, посмотри, нет ли здесь знакомой футболки.
     Сержант прошел в комнату, вяло поковырял разбросанную по стульям одежду, и как доктор тяжелому больному мягко объяснил непонятливому офицеру:
     - Нема. Откуда ей взяться? В стройбате надо шукать. Я же говорил.
     Когда милиционеры вышли, Сашка накинулся на Тихона:
     - Как ты здесь очутился? И учебник вверх ногами не держи! Тем более физику! Мы ее уже сдали.
     Заколов улыбался и мысленно благодарил Валентину Герасимовну, которая уже во второй раз выручила его из чрезвычайной ситуации.   

Глава 34
Последний экзамен

     Лейтенант Мартынов не уходил со службы до поздней ночи. И дела были в связи с обнаружением нового трупа, и не отпускало домой тревожное подспудное ожидание, что вот-вот поступит новое сообщение о пропаже очередной девушки.
     Но обошлось.
     Наутро лейтенант лично приехал в институт, чтобы проконтролировать, все ли абитуриентки придут на экзамен, и как организована охрана института. В здание пропускали только по спискам, кропотливо отмечая пришедших у входа. Почти все молодые люди приходили заранее. Встречая знакомого, коротко кивали друг другу и рассаживались в напряженном ожидании в одной большой аудитории.
     Минут за десять до начала экзамена в списке стояли галочки против всех абитуриентов кроме одной девушки. «Порываева Виктория», – прочел лейтенант.  Имя ему показалось знакомым. Не та ли это девушка Вика, которая стояла вчера около института вместе с Евтушенко?
     Мартынов быстро проглядел весь список. Другой девушки с именем Виктория, он не нашел. Выходит она! Черт! Вчера он с Федорчуком быстро уехал в погоне за Тихоном Заколовым и бросил девушку одну на пустынной улице около злополучного института.
     Лейтенант укорял себя, что после проверки общежития не вернулся сюда, чтобы попытаться найти злоумышленника в строительном батальоне. Правда, он понимал, что просто так его бы на территорию воинской части не пустили, пришлось бы связываться с военной прокуратурой, что-то объяснять, а ведь как такового заявления от потерпевших он вчера не получил. Испугал какой-то чудик доцента со студенткой да убежал. Скорее всего, шустрый переодетый солдатик хотел прихватить в институте, что плохо лежит, да натолкнулся на людей и сам испугался.
     Черт! Все равно виноват! Он мог довести до дома хотя бы девушку! Неужели из-за его рассеянности и недальновидности пропала очередная красивая девчонка?
     Мартынов плохо ее запомнил, но сейчас был уверен, что Вика была очень красивой. Поймав себя на мысли, что думает о девушке в прошедшем времени, лейтенант опять чертыхнулся и тайно сплюнул три раза через левое плечо. Он по детски верил, что это поможет, но в глубине души с тоской подумал, что сейчас придется опять перекапывать песок на стройке. У Мартынова заныло в груди от дурного предчувствия.
     В этот момент вровень с последним звонком в институт вбежала запыхавшаяся вчерашняя девушка Вика. Лейтенант обрадовался ей, как глотку холодного свежего пива в знойный день. У него отчетливо возникло именно такое сравнение, потому что другие радости в жизни молодого лейтенанта почти не случались. Боль в груди отпустила, и милиционер с ласковой укоризной мягко заметил:
     - Чего же так поздно?
     - Проспала, - выдохнула разгоряченная девушка. Каблучки дробно зацокали по паркету.
     «До чего же они все еще дети», - умилился двадцатитрехлетний лейтенант, глядя на дергающийся из стороны в сторону пучок волос на затылке бегущей девчонки.  Девушка ему понравилась, она и впрямь оказалась красивой. Хотя какая, в сущности, разница? Он должен спасать любого человека, твердо убедил себя Мартынов и строго сжал, расплывшиеся в улыбке губы, стараясь придать лицу суровый вид.
     Он еще некоторое время бродил по холлу, закрыл растворенное окно, указал дежурным солдатам, чтобы были повнимательнее, не пропускали посторонних, и уехал. 
     День начался хорошо.


      Заколов тупо смотрел на темы сочинений, написанные на доске, и никак не мог стряхнуть назойливое ощущение, будто вчера он что-то где-то забыл или потерял. Словно острая заноза сидела в нем и постоянно досадными уколами возвращала беспокойную память во вчерашний день.
     Что-то там произошло. Нечто мелкое, но важное. Какая-то зацепка, нестыковочка, странность. Когда? Утром на пляже, когда выловили труп? Или перед консультацией около института? Или уже в кабинете Павленко? А может быть, тогда, когда спешил в общагу?
     Но время было не подходящим для самокопания в глубинах памяти. Предстояло отбросить все лишние мысли и сосредоточиться на сочинении.
     В школе сочинение было первым в череде выпускных экзаменов, здесь – последним. И зачем литературный экзамен нужен при поступлении в технический ВУЗ? Что это – проверка на грамотность, или на образ мыслей?
     Тихон не собирался глубоко задумываться над этими вопросами. Он на собственном опыте убедился, что в сочинении главное не перемудрить. Надо излагать только те мысли, которые от тебя ждут преподаватели, а все эти мысли разложены по полочкам в школьных учебниках литературы. Можно и произведения не читать.
     Какую из тем выбрать?
     «Образ Наташи Ростовой и Пьера Безухова в народном романе «Война и мир». Большой роман, слишком большой, поэтому и не прочитал его Тихон. Ему в то время больше нравилось разбираться в хитрых задачах из журнала «Квант». Хорошо хоть, мудрые учителя сводили все десятые классы в кинотеатр на четырех серийный фильм Бондарчука по этому роману. Фильм оказался неплохой. И с образами главных героев все стало понятно, но писать о том, чего совсем не читал – рискованно.
     «Конфликт маленького человека и общества по рассказам А.П.Чехова». Тут попроще. Рассказы Чехова интересны, читаются легко, и Тихону многие из них нравились. Но кто такие маленькие люди? У Чехова все больше про чиновников, врачей, учителей, художников. Они все – люди маленькие? Разве человек может быть маленьким? Или в этом случае имеют в виду только утрированный образ Тонкого из рассказа «Толстый и Тонкий»?
     Вот третья тема – в самый раз. «Жизнь надо прожить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы». Кто же с этим не согласен? Тема свободная, можно писать, о чем хочешь, но лучше всего про героя, кто эти слова и произнес: про Павку Корчагина из романа Островского «Как закалялась сталь». Тут все просто. Изложи аккуратно все штампы из учебника литературы – и дело в шляпе! А чем высокопарнее слова и возвышенней тон, тем лучше. Главное – избежать грамматических ошибок.
     Тихон переглянулся с Сашкой: «Корчагин?», тот сдержанно кивнул. Ну, поехали!
     Наташа сидела на один ряд впереди и уже сосредоточенно писала. Наверное, строчит про Наташу Ростову, подумал Тихон перед тем как склониться над чистыми листками бумаги, проштампованными экзаменационной комиссией.
     Он оказался прав.
     Образ Наташи Ростовой: юной, мечтающей, порывистой, стоящей на пороге новой взрослой жизни, был так близок и понятен современной Наташе, что на остальные темы она взглянула только мельком.


     С трудом соорудив очередную казенную фразу, насколько необходим для всего прогрессивного человечества такой герой, как Павел Корчагин, и почему вся молодежь должна брать с него пример, Заколов закончил писать черновик сочинения.
     Прошло уже три часа с начала экзамена. До окончания осталось еще достаточно времени, чтобы без помарок все переписать на чистовик. Тихон решил сделать короткую паузу и выйти в туалет. Правилами  это разрешалось. Многие абитуриенты воспользовались случаем и пронесли в аудиторию нужные шпаргалки,  заранее спрятанные в коридорах и туалетах.   
     При выходе Заколов сдал рукопись экзаменаторам, столкнувшись около стола с Махоровым. Тот только что вернулся в аудиторию.
     - Ну, как? – тихо поинтересовался Тихон.
     - Вроде получилось, - буркнул довольный Борис.
     В обширном коридоре в отличие от первых двух экзаменов, когда в институт допускали родителей, было пустынно и гулко. Только у самой двери Заколов чуть не сбил спешащего Павленко. Тот, погруженный в раздумья, не обратил внимания на Тихона, к его большому облегчению. В дальнем конце коридора мельтешила шваброй уборщица. А на полминуты раньше Заколова из аудитории вышла Наташа. Тихон заметил ее и хотел даже догнать и поговорить, но не успел, Наташа скрылась в туалете. Больше в коридоре никого не было.
     Как только Тихон зашел в мужской туалет, он услышал за стеной надсадный крик. Сначала это даже был не крик, а возглас испуга. Тихон не обратил бы на него особого внимания или вовсе не заметил, если бы сразу вслед за ним не последовал настоящий крик ужаса.
     Кричала девушка, беспомощно и обреченно.
     «Наташа!», не на шутку испугался Тихон. Крик прозвучал из соседнего дамского туалета. Туда только что зашла она! Теперь напали на нее!   
     Заколов выскочил в коридор и ворвался в соседнюю дверь. В первое мгновение показалось, что ничего страшного не произошло. Наташа, поджав колени, сидела на полу, привалившись к стене. Она закрывала лицо руками, спина вздрагивала от громких рыданий. Сначала Заколов заметил только ее согнутую фигуру. При виде страдающей девушки у него защемило сердце. Он бросился к ней, но тут же замер, как вкопанный.
     Глазам предстала ужасная картина.

Глава 35
Новая жертва

     Рядом с Наташей на середине кафельного пола лицом вниз лежала девушка. Надломленная фигура, вывернутые ступни ног красноречиво свидетельствовали, что девушка упала не по своей воле. Из-под ее головы прямо на глазах вытекала струйка крови.
     Заколов опешил. Чей же крик он только что слышал? На размышление не было времени. Он быстро склонился над лежащей девушкой, чтобы оказать ей помощь, сдвинул пучок волос и тут же отшатнулся. В девичью шею тугой петлей впивалась железная цепь! Точно такая же, какую он видел вчера на утопленнице.
     Тихона как током ударило. Цепочка! Вот та заноза, что досаждала ему с утра. Вот та нестыковка, которую он только сейчас раскусил!
     Это ключ к поимке преступника. Теперь он узнает, кто Питоконда!
     Тихон метнулся к Наташе:
     - Что? Что здесь произошло?
     - Я вошла… она лежит… я наклонилась… хотела ей помочь…, а там кровь потекла, - сквозь постоянные всхлипы объясняла Наташа. 
     В комнату вбежал дежурный солдатик, чуть не споткнулся, будто налетел на невидимое препятствие, и застыл в шаге от лежащей девушки. Лицо его стремительно белело, солдатик прислонился к стене и прикрыл глаза. Вслед за ним появилась ошеломленная Люся.
     - Вызовите скорую и милицию! – крикнул Тихон. Он вновь наклонился над девушкой. – Быстрее! Может, ей еще можно помочь.
     Тихон стал осторожно переворачивать тело девушки на спину. Рядом оказалась медсестра в белом халатике, которая дежурила на каждом экзамене, на случай обморока у абитуриентов или у родителей.
     Когда тело перевернули, Тихон увидел закатившиеся вверх полуоткрытые белки глаз, раскрытый в беззвучном крике ужаса рот и сильно разбитый нос, измазанный начинающей засыхать кровью. Лицо девушки посинело, а руки застыли в отчаянном порыве у шеи. В последние мгновения жизни она тщетно пыталась сдернуть цепочку. Тело девушки стремительно остывало. Не оставалось никаких сомнений, что она мертва.
     По искаженной гримасе Тихон с трудом узнал вчерашнюю девушку Вику, ожидавшую сестру около института. Свежая кровь говорила о том, что убийство произошло всего несколько минут назад.
     Рядом брякнулось что-то мягкое, и зазвенел покатившийся по кафелю маленький пузырек. Это медсестра упала в обморок, не успев поднести нашатырь к своему носу.
     Вспомнив о цепочке, Заколов встал и заглянул в каждую из кабинок. В крайней около окна цепочка на сливном бачке отсутствовала.


     Тихон помог Наташе выйти из туалетной комнаты и повел ее к аудитории. Он помнил, что несмотря ни на что, им надо дописывать сочинение. Но в состоянии ли сейчас Наташа это делать, он не представлял.
     В аудиторию их не пустили. Взволнованная Люся из приемной комиссии загородила дверь и никого не пропускала как в ту, так и в другую сторону. Она пыталась сохранить тишину и спокойствие в аудитории, чтобы дети смогли закончить экзамен. Тихона и Наташу заверили, что их сочинения оценят по черновикам, при этом постараются не обращать внимания на ошибки.      
     Тихон вывел Наташу на воздух. Они сидели на ступеньках и молчали. Приехала скорая. Мимо пробежал лейтенант Мартынов, дико зыркая на Заколова. 
     Родители, толпившиеся во дворе, сначала тщетно пытались расспрашивать молчаливого Тихона, а потом, увидев, как вынесли на носилках накрытую с головой Вику, разом потеряли самообладание, насели на входные двери и прорвались внутрь, оттеснив беспомощных дежурных.
     Лейтенант хотел по горячим следам провести опрос каждого из присутствующих в институте, но по окончании экзамена перевозбужденные и напуганные родители расхватали детей и, несмотря на требования милиционера,  поспешили увести их из этого окаянного места. Лейтенант безвольно пустил все на самотек. Он был страшно подавлен тем, что убитой оказалась именно та стремительная девушка, так понравившаяся ему сегодня утром, – Порываева Виктория. В ее смерти он чувствовал и свою вину.
     К этому времени подъехали две машины из военной прокуратуры. У них людей больше, чем в милиции, есть опытные эксперты и следователи, пусть делают, что хотят, смирился лейтенант.


     Пока заканчивался экзамен, Заколов детально восстановил в памяти последние минуты, перед тем как он зашел в туалет и увидел труп. Сопоставил это со вчерашней информацией о цепочке. Его сомнения окончательно рассеялись. Он был уверен, что теперь знает преступника.
     Когда из института вышел Сашка, Тихон, возбужденный удивительным открытием, загадочно шепнул:
     - Я теперь знаю, кто убийца!
     Евтушенко покосился на друга, на сидящую рядом Наташу и промолчал. Раз Заколов говорит тихо, чтобы не слышали остальные, значит здесь и сейчас эту тему нельзя обсуждать вслух.
      
Глава 36
Стратегия и тактика слежки

     Заколов, Евтушенко и Наташа вынуждены были задержаться в институте. Следователь прокуратуры хотел побеседовать с Наташей и Тихоном. После ответов на многочисленные дотошные вопросы их отпустили. Но отвечать пришлось в основном Заколову. Наташа, кроме слов: «Я зашла, а она лежит», ничего вразумительного сказать не могла. Тихон подробно рассказал о том, что он слышал и видел перед обнаружением задушенной девушки, но о своей внезапной догадке, кто является убийцей, умолчал.
     Друзья в полной тишине проводили Наташу до ее комнаты. Хотя врач дал девушке успокоительное лекарство, она до сих пор была напряжена. Движения ее были скованны.
     - Ты ляг, отдохни, - посоветовал Тихон. – А лучше, знаешь, что? Мы купим вин и вместе выпьем. Это расслабляет. Последний экзамен все-таки сдали. Можно отметить.
     Наташа грустно кивнула. Трудно было понять, слушает она, то о чем ей говорят или полностью погружена в себя.
     Ребята зашли к себе. Врубив на полную громкость кассетный магнитофон «Panasonic», на кровати развалился и дымил сигаретой Борис. Звуковые волны западной музыки энергично расталкивали табачный дым по углам.
     - Ну, рассказывай, кто убийца? – наскочил на Заколова Евтушенко.
     Тихон покосился на Бориса и отмахнулся от приятеля:
     - Отстань со своими глупостями.
     Но Сашка не унимался.
     - Нет, ты не томи. Что ты имел в виду, когда говорил, что знаешь убийцу? Ты что-то видел?
     - Видел, - огрызнулся Заколов. – Сам знаешь что! Наташу, а рядом труп Вики.
     - Так это она, да? Наташка? Она – убийца? – Саша стукнул кулаком по столу. – Черт! Я так и знал! Я же тебе еще раньше говорил. Она! Всюду она!
     Борис приглушил магнитофон, из которого звонкоголосые солистки группы «АББА» слажено пели что-то про школьного учителя и поцелуй.
     - Вы про нашу соседку? Она что, придушила эту девушку? – заинтересовался он.
     - Она! А кто же еще? – воскликнул Сашка. – Она и Вику прикончила и остальных. Тихон сегодня видел.
     - Ты видел, как Наташка убивала Вику? – Борис приподнялся и впился глазами в Заколова.
     - Похоже на то, - недовольно сказал Тихон. Он был совершенно не рад, что Сашка затеял важный разговор при постороннем.
     - Вика! Такая девчонка. – Вздыхал Сашка. – Я с ней вчера поболтал. Она оказалась такой разговорчивой и немного беззащитной. Я хотел ее сегодня приободрить и если нужно проводить после экзамена. Эх! Ну почему именно ее?
     - Надо сообщить в милицию. Про Наташку, - предложил Борис.
     - Знаете что? – Заколов зло взмахнул руками. – Я уже все рассказал и милиции, и военным. Всем! Пусть они сами решают! А мы, я вас прошу, давайте не будем попусту болтать! Давайте подождем еще несколько дней. Скоро все прояснится.
     - Ну, как знаешь. Я болтать не собираюсь, - согласился Борис и опять повалился на кровать. – Дело твое, хочешь, сообщай куда следует, хочешь, молчи. Хорошо, что она пока на парней не кидается, а только на девчонок.   
     Заколов подошел к банке с пауком. Норка в сухом песке у Троти не получилась. Грустный тарантул не обращал внимания даже на таракана, еще вчера подброшенного к нему.
     - Не кури в комнате и музыку сделай потише, - обратился Заколов к Борису. – Тротя плохо переносит такие условия.
     - Какое нежное насекомое, - ухмыльнулся Махоров.
     - Это не насекомое. Это паук. У насекомых шесть лапок, у пауков восемь!
     - Все-то ты знаешь.
     - Не все, но очень многое, - загадочно произнес Тихон и твердо посмотрел на Бориса.
     Борис отвел взгляд, притушил окурок и уменьшил громкость.
     Евтушенко осторожно присел на кровать и тихо проговорил:
     - Жутко! Как подумаешь: моя кровать – вот, а ее совсем рядом – прямо за стенкой. А ты еще с ней вино сегодня собрался пить.
     - Ребята, давайте делать вид, что мы ничего не знаем, - вновь попросил Тихон. В голосе чувствовалось раздражение. – Давайте себя вести, как обычно. Можно и вина вместе выпить. Нас то она не задушит.
     - Нет, это без меня, – резко отказался Борис. – Не задушит, так отравит. Я лучше к Лизке пойду. Может, ее мамахен додумается в честь последнего экзамена на стол сообразить.
     Борис поднялся, накинул рубашку. Рука на ходу подхватила работающий магнитофон. Хлопнула дверь. Сразу стало тише.
     Когда бодрые песни «ABBA» послышались из открытого окна, Заколов тоже встал, подошел к Евтушенко и тихо шепнул:
     - Убийца – Борис Махоров! Я потом объясню. А сейчас я за ним послежу.
     Заколов быстро и бесшумно вышел. Евтушенко застыл с открытым ртом. 
     «Что за ерунда? - удивился Сашка. - То он говорит одно, то другое. Не поймешь! Ничего толком объяснить не может. Ну, нет, пусть он разрабатывает свою версию, а я – свою. Он же сам ее только что подтвердил. А тут вдруг – на тебе, убежал следить за Борисом. Да Борис же всегда у нас на виду! Нет, меня так просто не собьешь! Он будет следить за Борисом, а я – за Наташей! Тихону, просто, она нравится, вот он и не хочет верить в очевидное. А мне понравилась Вика. И что? Нет ее! А из-за кого? Из-за полоумной Наташки! Ну, нет, я ее поймаю при очередной попытке. Тогда не отопрется!»
     Евтушенко распахнул дверь и лег на кровать так, чтобы видеть коридор. Окно в комнате всегда было открыто. Теперь, если Наташа выйдет через дверь или вылезет в окно, он обязательно увидит или услышит. Она от него никуда не скроется.
     С этими мыслями Сашка внимательно уставился в проем двери. Прошел час или два. Сашка попробовал читать газету, но вскоре сообразил, что проглядел целую полосу, а в голове ничего не отложилось. Все это время он думал совсем о другом и постоянно прислушивался посторонним шумам. В какой-то момент ему показалось, что Наташи в комнате нет, что она умудрилась проскочить незамеченной.
     Он вышел в коридор, огляделся – никого, и припал ухом к ее двери.
     Какие-то звуки есть. Она там! Вот даже шаги слышны. Все громче!
     В последний момент перед открытием двери Евтушенко отпрыгнул в сторону и сделал вид, будто прогуливается по коридору. Наташа вышла из комнаты, удивленно покосилась в его сторону, и заперла замок.
     - Тихон, ушел за вином и, чего-то, до сих пор не вернулся, - нарочито зевнув, сказал Сашка.
     Наташа ничего не ответила и угрюмо прошла мимо.
     «За ней», - решил Евтушенко.
     Он следовал далеко позади, и только когда девушка скрывалась за поворотом, прибавлял шаг.  Скоро они вышли на центральную улицу города – имени Ленина. Наташа, ни разу не оглянувшись, зашла в серое здание с табличкой: «Почта-телеграф».
     Сашка некоторое время бродил рядом, а потом вдруг испугался, что она может выйти через другой вход и исчезнуть. Он забежал внутрь и увидел Наташу, сидящую на стуле рядом с телефонными кабинами.
     - Привет, - равнодушно приветсвовал он, когда их глаза встретились, - Ты тоже здесь?
     - Да. Надо маме позвонить, сказать, что все в порядке. Экзамены сдала.
     «Ничего себе! Укокошила девушку  – и все в порядке! Это что, пароль?» - подумал Сашка, и неожиданно ощутил неприятную щемящую боль в груди. Елки-палки! Они с Тихоном совсем забыли о родителях. Позвонили один раз, когда приехали и устроились, и с тех пор – все! Родители же с ума сходят! Конечно, оправдывал он себя, тут такие обстоятельства: экзамены, убийства, расследование, а вот теперь и слежка – любой забудет обо всем постороннем.
     О постороннем? Он мимоходом мысленно причислил родителей к посторонним? Кто он – черствый и бездушный, или просто повзрослел и стал самостоятельным?
     Как же быстро человек отрывается от родителей и уходит одинокой лодкой в безбрежное житейское море. Кого-то качает и мотает по волнам во все стороны, а кто-то собрался с силами и целенаправленно плывет в выбранном направлении.
     Сашка подошел к оператору и заказал переговоры.
     Наташу соединили первой. Она что-то живо с веселым видом рассказывала за стеклом кабины, а когда вышла, вновь погрустнела и пообещала, что подождет его.
     Когда на переговоры позвали Сашку, он долго выслушивал отчитывающий голос матери. Ну, как же так можно, она переживает, спать спокойно не может, у нее опять поднялось давление, и так далее и тому подобное. Сашка слушал и понимал, что в сокрытии и нераспространении всякой информации есть и положительные моменты. В их городе, пока ничего не знают, о здешних убийствах. А если бы вдруг узнали, то у врачей, возможно, прибавилось бы работы.
     Когда мать выговорилась и, наконец, спросила: «Ну, как ты там?», Сашка с радостным и веселым видом, таким же, как только что на лице у Наташи, рассказал, что все идет отлично, что лучше и быть не может. Повесив трубку и расплатившись за лишние минуты, Саша с Наташей, не спеша, направились в общежитие. Евтушенко удовлетворенно думал, что не зря увязался следить за Натальей. Родители теперь спокойны.
     Вернулись они в общежитие, когда на город опустились густые сумерки. Ни Тихона, ни Бориса в комнате не было.   
     После разговора с мамой Сашке по-доброму вспомнилась домашняя привычная обстановка. Он придирчиво оглядел комнату: грязный пол, пыль на столе и на подоконнике, неубранные кровати, разбросанная одежда и обувь, рассыпанные по столу и тумбочкам учебники и тетради.  Разве можно так жить, ведь общага – теперь надолго станет их домом?
     Сашка прибрал вещи, вытер пыль и подмел пол – комната стала выглядеть аккуратней, но чистоты не прибавилось. Тогда он отыскал в туалете тряпку с ведром, снял рубашку, чтобы не мешала, и вымыл пол, дважды сменив грязную воду. Всю обувь он снес в маленькую прихожую. Будем как дома переодевать обувь у входа, решил он. Разошедшись, Сашка отдраил раковину и отмыл зеркало. Теперь пол на удивление блестел чистотой, а в комнате, как будто стало свежее.
    
               
     Заколов примостился на лестничной клетке этажом выше той квартиры, куда зашел Махоров. Из-за двери внизу смутно доносилось несколько голосов. Значит Лиза там не одна, и с ней ничего плохого в данный момент произойти не может.
     Тихон мучился досадной мыслью: как же он не разглядел Бориса раньше, почему даже тень подозрения не шевельнулась в нем, и только когда Борис неосторожно проговорился, снизошло прозрение. Теперь ему все было ясно! Даже мотив убийств был понятен и очевиден.
     Внизу сильно хлопнула дверь, Тихон услышал торопливые шаги и громкий голос Лизы:
     - Ну, их всех! Сваливаем! Дядька на мать так орет! Вернулся из отпуска и обнаружил, что она пользовалась его машиной.
     - Хорошо, что он еще не узнал, что я на ней тоже покатался, - послышался радостный голос Бориса.
     Внизу гукнула дверь подъезда. Тихон проследил в окно, в какую сторону они направились. Он озадаченно топтался на месте. Все сходится: Борис умеет водить машину, и мог ей воспользоваться, чтобы перевезти труп к реке. Надо обязательно предупредить маму Лизы о том, как опасен и агрессивен Борис.
     Тихон спустился и позвонил в дверь нужной квартиры. Открыла Валентина Герасимовна.
     - Будьте осторожны с Борисом, он может напасть на вашу дочь. Предупредите ее! – быстро затараторил Тихон.
     У Валентины Герасимовны брови поползли на лоб. Было видно, что она не на шутку перепугалась.
     - Что ты имеешь в виду?
     - Он – убийца! – зашипел Тихон. – Это он убил тех девушек.
     Глаза Валентины Герасимовны перестали превращаться в теннисные шарики и плавно приняли прежнюю миндалевидную форму. Видимо, шоковое удивление уже достигло своего максимума и пошло на спад. Она тревожно поглядела Тихону за спину, и тоже перейдя на шепот, поинтересовалась:
     - Ты, почему так думаешь?
     - Я уже не думаю, я – знаю! – твердо сказал Тихон и побежал вниз по ступенькам, боясь упустить Бориса. – Мне сейчас некогда. Предупредите Лизу! – напомнил он еще раз. 


     По звуку работающего магнитофона Заколов легко нашел Бориса и Лизу. Они примостились в большой беседке ближайшего детского сада. Беседка имела одну сплошную стену, а с трех других сторон была открыта и хорошо просматривалась. Но и сидящий в ней Борис мог хорошо видеть все вокруг. Густых кустов, за которыми можно было бы спрятаться, рядом не наблюдалось.
     Тихон решил притаиться прямо за стеной беседки. Отсюда хоть и не было ничего видно, зато все хорошо слышно.
     - Лизонька, Лизонька, ты такая миленькая, - сладко пел Борис в перерывах между чмоканьем губ и сопением носов. – Ты такая лапонька.
     - Ну-у! Ты куда, куда? Боря, ну не суй руки, - вяло отбивалась Лиза. 
     - Лизка, да я… я готов тебя задушить, - (Тихон напрягся, намеренный выбежать из укрытия) – в своих объятиях, - патетически завершил фразу Борис. 
     Опять послышалось интенсивное сопение, чмоканье влажных губ и шорох одежды.
     - Нет, нет, не лезь, - отбивалась Лиза.
     Так продолжалось достаточно долго. Кассета на магнитофоне закончилась, переворачивать ее не спешили. Тихону уже изрядно надоело сидеть в напряженном ожидании, стараясь не издавать лишнего шума. Борису тоже, видимо, утомился прорывать стойкую оборону девушки.
     - Курить будешь? - спросил он подругу.
     - Давай, - согласилась Лиза.
     Послышалось чирканье зажигалки, и вскоре сверху из-под крыши потянуло сигаретным дымом.
     - А ты знаешь, кто убил девчонок из института? – интригующим тоном задал вопрос Борис.
     Лиза закашлялась, подавившись дымом, и хрипло выдохнула:
     - Кто?
     Заколов весь сжался, неужели сейчас он признается?
     - Наташка! – значительно произнес Борис.
     Повисла долга пауза. Тихон раздраженно подумал, ну вот, теперь его вынужденную выдумку про Наташу, разнесут по всему городу. Зачем Борис проболтался, ведь он же просил, никому не говорить. Или Борису это выгодно? Ну, точно – выгодно! Так, он отведет подозрения от себя.
     Затем вдруг раздался нервный смех Лизы, она смеялась все громче и громче, а потом неожиданно разрыдалась.
     - Ты чего? – удивился Борис. – Я серьезно говорю. Ребята ее накрыли. Все на ней сходится.
     - Не надо! Хватит! Не хочу я про это говорить, - оборвала его Лиза. – Не хочу, не хочу, не хочу! – Девушка встала и попросила: – Проводи меня домой. Пора.
     - Ну, Лизунь, погоди, ну сядь сюда, - упрашивал Борис. – Куда ты?
     Но Лиза была неумолима. Под ее ногами заскрипел деревянный пол беседки. За ней покорно последовал Борис. Тихон сразу же поспешил удалиться в другую сторону, чтобы не попадаться им на глаза.
     Холодно расставшись с расстроенной Лизой у подъезда, недовольный Борис, никуда не сворачивая, прямиком направился в общежитие. Магнитофон гремел на всю мощность, но Борис временами умудрялся перекрикивать и его. Он орал вместе с группой «ABBA» припев забойной песенки про деньги.
     Заколов следовал за ним на значительном отдалении. Звук магнитофона был слышен издалека.
 
Глава 37
Решение лейтенанта Мартынова
    
     На следующее утро после убийства в институте, промучившись всю ночь бесконечными видениями погибшей девушки Вики, лейтенант Мартынов изменил свое эмоциональное решение.
     Нет! Он не отстранится от расследования.
     Все-таки это совсем разные ощущения, когда видишь труп незнакомого человека, и когда убивают девушку, которую накануне видел живой и невредимой, задавал ей вопросы и всего за несколько часов до убийства перемолвился с ней парой житейских фраз. Одинокому лейтенанту казалось, что он непременно бы еще встретился с этой милой девушкой, и даже подружился бы с ней, и постепенно такие мысли убедили Мартынова, что убита его хорошая подруга и дело чести милиционера – найти и покарать убийцу.
     Пусть военные ведут свое расследование, а он, лейтенант советской милиции Мартынов, займется своим расследованием. И еще не известно, кто первый добьется успехов.


     В закрытом городе всем заправляли военные. Милиция здесь выполняла вспомогательную роль и была второстепенным, если не третьестепенным звеном даже в вопросах правопорядка. Звание лейтенанта милиции ценилось на порядок ниже, чем лейтенанта-ракетчика или летчика. У военных звездочки на погонах менялись с потрясающей частотой, особенно на начальных этапах службы. Пока милиционер выслуживался до капитана, военный становился уже полковником. А звание генерал-майора  военные получали в этом городе гораздо чаще, чем милиционеры звание простого майора.
     И не только за карьеру было обидно лейтенанту Мартынову. Всего в нескольких километрах от города со стартовых площадок уходили покорять космос самые знаменитые люди страны – космонавты. Многие военные их не только видели, но даже дружили с ними. Офицеры-ракетчики всегда знали, когда будет старт, но четко хранили государственную тайну, и лейтенант милиции узнавал об очередном полете человека в космос, как и вся остальная страна - только из новостей по телевизору. Эта несправедливость больше всего угнетало Мартынова.
     После окончания школы милиции он сам выпросил распределение в этот город. Космодром Байконур! Название известное всей планете. А что в итоге? Он знает о космосе и космонавтах ровно столько же, как и его однокашник, работающий в Саратове. Встретившись с ним во время отпуска, пришлось пускать пыль в глаза, привирать и пересказывать услышанные истории, как свои собственные.
     Лишь один раз, два года назад, в июле 75-го, когда его служба только начиналась, он заранее знал о намеченном старте. Но тогда об этом знала и вся страна. В город впервые пустили американцев и много иностранных журналистов. Даже посол США приехал. А сколько наших больших чиновников пожаловало – не перечесть!
     Лейтенант в специально выданной светлой парадной форме дежурил на городских улицах и по возможности останавливался на главной площади у гостиницы «Центральная», наблюдая, как рядом отъезжают и подъезжают машины, увозя иностранных гостей. Но в гостиницу даже его не пускали. Вход охраняли приехавшие из Москвы молчаливые сотрудники в гражданской одежде.
     Была еще в городе и маленькая гостиница «Космонавт» для особо важных персон, но она находилась на охраняемой территории, окруженной забором и кронами деревьев, и разглядеть ее постояльцев со стороны не представлялось возможным. Да и любой, кто попытался бы это сделать, неизбежно привлек бы внимание не очень дружелюбных мужчин с суровыми взглядами.   
     В тот день старт ракеты впервые показали в прямом эфире.  Лейтенант тогда вышел на высокий берег Сырдарьи за кинотеатром «Сатурн» и видел, как на горизонте поднялся оранжевый огненный шар с острым хвостиком, окутанный дымом. Сначала пылающий комок неспешно и тяжко поднимался вертикально. Потом, стряхнув с себя лишнюю массу, развернулся вправо и быстро укатил огненной дугой на северо-восток. Грохот, сопутствовавший этому старту, лейтенант слушал вечером по телевизору.
     Так начался совместный полет «Союза» и «Аполлона».   
     С тех пор, как и прежде, о стартах заранее не сообщали, и Мартынов черпал информацию о космонавтах только из отдельных городских сплетен или из обычных газет.
     Сейчас до лейтенанта доходили слухи, что намеченный на август старт очередной грандиозной космической станции «Салют-6», впервые оснащенной двумя стыковочными узлами, уже отложен по причине банальной ошибки одного из служащих.  И все из-за этих нескончаемых убийств, потрясших город. Многие сотрудники космодрома имели таких же взрослых дочерей и невольно, даже во время работы, требующей особой сосредоточенности, думали о безопасности детей и допускали неточности в работе.
     Милицейская проблема – найти убийцу, чтобы вернуть жизнь города в нормальное русло, превращалась из местной, локальной задачи, в общегосударственную. В этой ситуации неприметный лейтенант милиции Мартынов оказался нужен многим. Он неизменно делился информацией с военными из прокуратуры и даже с каким-то важным следователем, прилетевшим накануне из Москвы. В ходе бестолковых бесед лейтенант раскусил твердолобых военных, что у них тоже нет никакой реальной версии о мотивах убийств девушек.


     И поутру лейтенант твердо решил, чем он будет теперь заниматься. К этому надо было прибегнуть с самого начала, после первого же обнаруженного трупа. И ведь такая мысль у него уже возникала! Но он ее не реализовал, а если бы еще вчера сделал то, что раньше считал необходимым, глядишь, и Вика была бы жива.
     Что общего между всеми ужасными трупами, включая солдата Ашота? То, что всегда самым первым на месте преступления оказывался Тихон Заколов.
     Один раз он даже заранее проговорился, что второе тело надо искать тоже на стройке. А потом, когда тело перепрятал сумасшедший солдат, даже показал точное место, словно сам всем руководил! А рядом с Викой и Ашотом  он был непосредственно сразу после убийства.
     Парень или напрямую причастен к убийствам, или у него дьявольская интуиция.
     За ним надо следить – это очевидно! Он или проколется, или опять выведет к месту преступления в самый нужный момент.
     Лейтенант быстро надел модные брюки клеш, футболку с ярким рисунком, старые кроссовки. Из тумбочки перекочевали на нос темные очки. Мартынов подошел к зеркалу. Чего-то не хватало для полного комплекта. Лейтенант порыскал среди оставшихся гражданских вещей и с удовольствием примерил голубую кепку бейсболку с большим выступающим вперед козырьком. Сзади имелась сеточка для вентиляции и пластиковая застежка. Классная вещь, фирменная! Длинный козырек всегда оставляет лицо в тени, а если надо будет действовать, то можно развернуть его назад.
     Интересно, что за игра такая – бейсбол, задумался лейтенант? Говорят, похожа на нашу лапту. В таком случае, в переводе на русский бейсболка должна называться лаптовкой? Нет, это как-то несолидно звучит. Все-таки есть какая-то магия в непонятных заграничных словах. 
     Лейтенант еще раз посмотрел в зеркало. В этом наряде он совсем не напоминал офицера милиции, а скорее обычного молодого парня, следящего за модой. 
     На левом предплечье Мартынова красовалась крупная наколка в виде сердца пронзенного стрелой. Когда в училище изучали классификацию зековских татуировок, лейтенант ради юношеского любопытства решил сделать аккуратную наколочку. В тот момент он был безумно влюблен, поэтому, чтобы удивить девушку, и выбрал такой символический рисунок. Девушка не оценила его мужества, и сейчас лейтенанту было стыдно за мимолетную глупость.
     Но ничего, есть в этом и положительный момент. Заколов его видел только в форме, а в гражданской одежде да еще с татуировкой вряд ли узнает.   
    Лейтенант решил, что теперь, в течение всего дня, он будет неотступно следовать за подозреваемым Заколовым. А ночью около общежития будет дежурить Федорчук. Он даст знать, если объект вздумает неожиданно уйти.
   Лейтенант с энтузиазмом вспомнил методы и приемы наружного наблюдения, которые когда-то изучал в теории, но до сих пор ни разу не применял на практике. Раз решил – то пора действовать!

Глава 38
Активный метод расследования

     Так уж устроен мозг человека, что никогда не может оставить в покое своего обладателя. Человек ежеминутно или размышляет, или вспоминает, или фантазирует, или, на худой конец, бесконечно прокручивает в голове одни и те же слова въевшейся песенки. Только во сне расслабившиеся мозговые извилины изрыгают ошметки дневных впечатлений, которые хаотичными всполохами стремятся вырваться из подсознания, оставляя зыбкий след подспудного видения.
     В эту ночь Заколову снилось, как Борис Махоров, обернувшись огромной змеей Питокондой, сладостно душил беспомощную Наташу в хлипкой лодочке на середине реки. Змея сжимала кольца вокруг ее шеи и удовлетворенно шипела: «Еще одной конкуренткой меньше!».
     Тихон бросился на помощь, но плыл очень медленно. Вода оказалась густой и вязкой, руки и ноги застревали, а когда он, потеряв силы, наконец, доплыл, то увидел лишь дно перевернутой лодки. Он пытался нырять, спасти девушку, но река упорно не пускала в темные глубины.
     Тихон проснулся, лежа на животе, вбивая голову в подушку.
     Ух! Это только сон.
     Тихон вытер холодный пот и откинулся на спину. Теперь он окончательно понял, что является главным мотивом череды странных необъяснимых жестоких убийств.
     Устранение конкурентов!
     Ведь все абитуриенты конкурируют между собой за право занять студенческие места, число которых строго ограниченно. Чем меньше останется абитуриентов, тем легче другим поступить в институт.
     Кто-то решил таким жестоким способом убрать с дороги попутчиков, а среди остальных посеять панику. Ведь были те, кто испугался и уехал! Много и тех, кто из-за страха и нервных срывов завалил экзамен или получил оценку ниже, чем мог бы.
     Как говорил некий мудрец: если что-то происходит, значит, это кому-то выгодно!
     Надо искать среди тех, кому выгодно. А выгодно, в первую очередь тем, кто с трудом проходит по конкурсу. Например, Борису или Наташе. Это может быть выгодно даже Павленко. Ведь он брал деньги за помощь в поступлении! А вдруг у него с другими членами комиссии не сложилось взаимопонимания, и вот таким безжалостным способом он расчищает дорогу нужным людям и зарабатывает неправедные деньги?
     Но нет, Павленко не причем, как и Наташа.
     Борис сам себя выдал!
     Проговорился о той самой цепочке от туалетного бачка, которой была задушена найденная в реке девушка.
     Когда Заколов и Евтушенко подошли к институту перед последней консультацией, никто там еще не знал, что найдено тело убитой Лены. Сашка сразу уселся под забором и стал считать входящих, а Тихон поделился новостью со знакомыми. Он прекрасно помнит, что говорил только про удушение и не упоминал варварскую цепочку. То же самое узнал от него и Борис. Но когда Тихон отлучился в институт, чтобы проверить внезапную  версию, что цепочка снята именно отсюда, и затем выскочил через несколько минут во двор, он столкнулся с Борисом, который сказал на ходу: какой, мол, ужас, душить девушку цепочкой от унитаза.
     Именно эта заноза не давала покоя Тихону на следующий день во время экзамена, пока он не вспомнил в точности слова Бориса. К тому времени, как тот проговорился, во дворе института еще не появился ни один человек, кто был вместе с Тихоном и Сашкой на пляже.
     Значит, Борис мог знать про цепочку только если…
     Если он сам ею воспользовался!

 
     Об этом Заколов и рассказал Евтушенко, когда они остались в комнате одни.
     - Получается, что так, - подтвердил Сашка и задумался. – Ты говоришь, что во время сочинения Борис вернулся в аудиторию в тот момент, когда ты только выходил? – Тихон кивнул.- Получается, что он вполне мог расправиться с Викой. Причем, сделал это тем же самым способом.
     - Вот именно!
     - Выходит, мы вычислили Питоконду!
     - Вычислили. Но слишком поздно. Если бы на день раньше, то Вика была бы жива.
     Заколов тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Четыре убитые девушки одна за другой предстали в его памяти. Света, Нина, Лена, Вика. 
     Сашка вспомнил о Вике. Обычно мало эмоциональный, он до хруста суставов сжал кулак и жестко стукнул по столу. Тихон понял настроение друга: 
     - А я тебе, о чем говорю? Питоконда – Борис! Наташа не виновна.
     - И что получается? Экзамены закончились, и убивать больше нет никакого смысла? - сделал вывод Сашка.
     - Не скажи, - возразил Тихон. – У него оценки на грани: может, пройдет, а может, и нет. Пока не объявят результаты ему выгодно и дальше устранять конкурентов.
     - Но почему именно девушек?
     - С ними легче. Любой парень может оказать сопротивление, а девчонка пугается от неожиданности, и не способна дать отпор. А то, что он делал это накануне экзамена, тоже очень логично. Он не дурак. К обычному мандражу тогда у девчонок прибавляется страх и паника. А перепуганные родители своей опекой еще больше нервируют.
     Сашка расстроился и, глядя в пол, грустно произнес:
     - Почему мы так легко всех подозреваем?
     Тихон тоже задумался. И действительно, сколько у них версий было. Поразмыслив, он сказал:
     - Потому, что относимся к этим убийствам не как к трагедии, а как к абстрактной логической задаче. Причем, не знаем всех формул и законов, по которым такие задачи следует решать. Как троечники подставляем разные значения неизвестных переменных в случайные схемы и смотрим, сходится решение или нет.
     - Так что ты предлагаешь? – спросил Сашка. – Нужны ведь не домыслы, а доказательства.
     - То, что он проговорился про цепочку – уже доказательство. Но я еще вот что решил. Я буду следить за Борисом и попытаюсь его подловить при попытке очередного преступления. Тогда ему не отпереться.
     - Легко сказать. А вдруг не успеешь? Тогда очередной труп?
     - Я все продумал. Он всегда душит, а не бьет, к примеру, ножом. От удара не спасешь, а удушение- это целый процесс, на который требуется минуты две. Если я буду рядом, то наверняка успею. Да и потом, если я просто всегда буду маячить рядом с ним, пусть даже в открытую, то очередного убийства не будет! Это тоже успех. После объявления списка поступивших, мотив для убийств отпадет.
     - Ага! И получается, он, допустим, поступит, а мы, все это, зная, будем жить с ним и делать вид, что ничего не произошло? Ты согласен жить в одной комнате с Питокондой из семейства удавов?
     - Ты сам сказал, что знать и доказать – это разные вещи. Я все надеюсь, вдруг, милиция, что нароет? Там же профессионалы!
     - Да, они нароют! Скорее тебя в очередной раз на нары упекут.
     - Не каркай! Сейчас Борис придет из столовки, делай вид, что ничего не знаешь, и у нас все по-прежнему.
     Хорошо сказано – делай вид! А если ты как раз все прекрасно знаешь, как тут притворяться? Когда вернулся Махоров, Сашка по-новому недоверчиво и угрюмо посмотрел на него. Борис был все так же беспечен: побренчал на гитаре, довольно душевно воспроизвел битловские песни, рассказал пару сальных анекдотов про баб, как всегда ввернул что-то хвастливое про Москву.
     Неужели такой человек может быть убийцей?  Вдруг Тихон, что-то напутал? Хотя, вроде, все логично. Но и насчет Наташки тоже многое сходится.  Вот дела!
     Разговор в комнате не клеился. Борис пытался шутить и что-то рассказывать, Сашка молчал, стараясь осознать новый мрачный образ Бориса, а Тихон отвечал односложно, и то, лишь когда звучал прямой вопрос, обращенный к нему.
     - Что-то скучно сегодня у нас, - сказал Борис, встал и потянулся, - пойду Лизку охмурять. С ней веселее.   
     Спустя минуту Заколов вышел вслед за ним.


     Под вечер Борис и Лиза подошли к кинотеатру «Сатурн». Пока Тихону удавалось не терять их из виду и самому не попадаться на глаза. Наступившие сумерки облегчали эту задачу.
     Борис подошел к автомату с газировкой, который за три копейки наливал стакан лимонада. Стакан был только один. Борис тщательно его промыл, опустил монетку, и автомат с шипением изрыгнул порцию светло желтой жидкости. Борис протянул стакан девушке. Тихон из ближайших кустов смотрел, как Лиза, откинув голову и, закрыв глаза, с удовольствием пила прохладную шипучую воду, и по ее тонкой вытянутой шее было видно, как проходят равными порциями небольшие глотки.
     Когда пристально наблюдаешь, как смачно пьет другой, у самого появляется жгучее ощущение жажды. Тихон натужно сглатывал густую тягучую слюну. Борис тоже смотрел на шею девушки, но взгляд его был строг и расчетлив. Может, он прикидывал, как легко будет перетянуть удавкой эту нежную беззащитную шейку, с холодным ужасом представил Тихон. 
     Когда девушка допила, Борис опять тщательно вымыл стакан и налил лимонад себе.
     - Как целоваться, так всегда готов, а тут – брезгуешь пить после меня? – посмеялась Лиза.
     Борис поперхнулся большим глотком, вытолкнув брызги через нос.
     - Фу, ты! Скажешь под руку! – обиделся он, вытирая лицо. – А я вот в Москве «Кока-колу» пил.
     Борис часто напоминал, что он из Москвы, по поводу и без повода рассказывая о разных столичных диковинках, о всяких штучках и вещицах, которые здесь в далеком Казахстане были не доступны.
     - Да ты что? У нас же в стране ее не продают, - удивилась Лиза.
     - Не продают. Но мне мать из загранки привезла.
     - Ну и как, клёво? – заинтересовалась девушка.
     - Не то слово – кайф! На цвет темная, рубином отливает, пузырьки огромные, а вкус – просто обалденный! Не то, что эта желтая шипучка, - Борис с кислой миной посмотрел на недопитый стакан.
     - Да! – мечтательно закатила глаза Лиза. – А говорят, в нее наркотик добавляют?
     - Правильно, - подтвердил Борис. – «Кока-колу» делают из коки. А кока – это сырье для кокаина. Поняла? Поэтому у нас и запрещают. А в Штатах весь народ на нее как на иглу подсажен. Там тоже это понимают, но поделать ничего не могут. Если разом «Кока-колу» запретить, то половина народа вымрет или свихнется, а остальные взбунтуются.
     - А мне дашь попробовать? – пропустив мимо ушей столь страшные объяснения, а может, именно благодаря им, ласково попросила Лиза.
     - Дам. Тебе - дам, - подчеркнул Борис и быстро допил лимонад. – Попрошу мать, чтобы в банках привезла, они удобнее.
     - В банках? Как это.
     - Такая жестяная банка, как консервы, только с колечком вверху. Тянешь за колечко, банка – чпок! и открывается, - пояснил довольный Борис, видя, как преданно смотрит Лиза. – В банках, по-моему, даже вкуснее. Обязательно привезу. Ну ладно, пойдем в кино. – Борис обнял размечтавшуюся подругу за талию, и они вошли в кинотеатр. 
     Заколов взглянул на афишу. Французский фильм «Игрушка» с Пьером Ришаром в главной роли. Значит, комедия. Вот-вот начнется. Ему тоже надо попасть в зал.
     Тихон дождался пока Борис с Лизой вошли внутрь. На какой ряд они купили билеты?  Как пить дать, на последний. Он тоже попросил билет на последний ряд, и в кинотеатр вошел перед самым звонком.
     На его беду Борис и Лиза еще были в холле. Тихон успел юркнуть за большой фикус. Если заметят, что ж, ничего особенного, может же он сходить в кино? Но никто его не окликнул. Прозвучал последний звонок. Тихон услышал, как Борис торопливо обратился к девушке:
     - Лизунь, ты беги, занимай место, вот билеты. А я в туалет по быстрому. Давай, давай. - Он подтолкнул девушку в темнеющий кинозал, а сам поскакал по ступенькам вниз к туалетам.
     Чего это он, мрачно задумался Тихон, приспичило или…? Неужели Лизку мать не предупредила? А что если он опять пошел за проклятой цепочкой. Может, у него бзик такой сформировался – душить именно цепочкой. Лиза зашла в кинозал одна, и многие это подтвердят, а он появится там в темноте, когда все будут смотреть на экран. Подсядет к ней, выберет подходящий момент и накинет на шею эту гадкую цепь! Потом уйдет – все шито-крыто! Никто не услышит и не заметит. Ловко придумал!
     Заколов вошел в кинозал, когда свет практически погас. Лучше сидеть за их спинами, тогда он бы смог все четко контролировать. Но это невозможно. Вон Лизка уселась в последнем ряду прямо под маленькими окошками, откуда бьет луч кинопроектора. Тихон, пригнувшись, пересек зал и протиснулся на свободное место в предпоследнем ряду в пяти-шести креслах в стороне от Лизы.
     Начался киножурнал. Показывали, как всегда, про БАМ и битву за урожай. Киножурнал закончился, включили тусклый свет, но Бориса еще не было.
     Эх, надо было спуститься вслед за ним в туалет, но там бы он меня точно заметил, с досадой подумал Тихон. Свет вновь погас, по экрану побежали титры начинающегося фильма, и Тихон заметил, как чья то темная фигура подсела рядом с Лизой. 
     Теперь надо было держать ухо востро! Точнее, глаза на выкате. Тихон развернулся вдоль ряда  и скосил один глаз назад, туда, где сидела Лиза, а другой – на экран. Любопытно, все-таки посмотреть на Пьера Ришара. Он такой смешной!
     Рядом с Тихоном сидел молодой офицер. Фуражка лежала на коленях. Лейтенант, отметил Тихон, мельком взглянув на погоны. Лейтенант с самого начала подозрительно косился на развернутого Заколова. Тихон скромно улыбался в ответ, но повернуться к экрану не мог. Ему надо было следить за Борисом.
     При светлых сполохах экрана Заколов различил, как Борис закинул руку на плечи девушки и тискал ее в объятиях.
     Да он и руками задушить может! Запросто! Безо всякой цепочки, Лиза же ничего не подозревает. Придушит в момент поцелуя, встанет тихонько и выйдет, а девушка так и останется сидеть. До конца сеанса никто и не заметит. Хотя, от пальцев сохранятся следы, а Борису это совсем ни к чему. Он расчетливый. Нет, действовать он будет с помощью проверенной цепочки, недаром в туалет ходил. Надо поймать тот момент, когда он только накинет ее на шею девушки, и схватить его за руки. Свидетелей в зале полно – удачное место для поимки преступника с поличным.   
     Тихон продолжал метать взгляд, то на Лизу, то на экран. Нет, Пьер Ришар сегодня не такой – не то, что в «Высоком блондине в желтом ботинке». Зрители почти не смеются. Лиза и Борис слились в единое целое. Кто там кого тискает, не разобрать. Усыпляет ее бдительность, но долго так продолжаться не может. Ему выгоднее все проделать вначале, а потом свалить. Когда фильм закончится, и все откроется, его уже, как говорится, и след простынет. 
     Лейтенантик на соседнем кресле заерзал под бегающим взглядом развернувшегося к нему Тихона, и в ответ на улыбку тоже стал странно улыбаться. Он даже придвинулся, на экран почти не смотрел, и приблизившейся башкой загородил Бориса.
     А это что за дела? Офицерик прислонился коленями к ногам Тихона и стал явно тереться! Что ему, места мало? Или чесотка замучила? А дышит-то, дышит как!
     Тихон не выдержал и повернул лицо к экрану. И в этот самый момент одновременно произошли три события, которые как катапульта вытолкнули Заколова из кресла и надолго прервали киносеанс.
     Смех зрителей! Тень на экране! И ладонь на бедре!

 
     Итак, Тихон повернул лицо к экрану, на мгновение забыв о слежке за Борисом. Видимо, только что показали смешной эпизод, зрители дружно и громко засмеялись. Одновременно внизу экрана мелькнула тень, на которую естественно никто не обратил внимания.
     Никто – кроме Тихона!
     Для него эта легкая тень была равносильна вспышке молнии. Он сразу догадался, что тень могла появиться лишь от высоко взметнувшейся руки Бориса, попавшей в луч кинопроектора.
     Борис начал действовать? Ну конечно, душить лучше во время громкого смеха в зале, тогда и вскрика никто не услышит.
     И в тот же самый момент, когда на экране появилась тень, на бедро Заколова легла узкая жаркая ладонь офицерика. Ладонь не просто легла, а теплой змейкой заскользила внутрь раздвинутых ног Тихона. 
     Не ясно от чего больше: то ли от настойчивой ладошки лейтенантика, то ли от желания спасти девушку, - но Заколова пружиной вытолкнуло из кресла и перебросило на задний ряд. Он свалился на чьи-то колени, поднялся и стал прокладывать путь по ступням и телам, чтобы прорваться к Борису и остановить его.
     Когда он добрался до цели, первое, что он увидел в темноте, были испуганные выпученные глаза Лизы. Как ей было страшно! Жуть! Но он успел. Глаза живые. Она еще не задохнулась!
     Заколов сразмаху двинул кулаком в лицо Борису. Тот откинулся в сторону, а Тихон ухватился за шею Лизы, чтобы скинуть удушающую цепочку. Он судорожно шарил пальцами по шее девушки и никак не мог найти эту проклятую цепочку. Он очень близко наклонился к девушке, пытаясь в темноте что-нибудь разглядеть.
     В этот момент чья-то жесткая рука обхватила Заколова сзади полукольцом за подбородок. Резким движением захватчик свернул голову и оторвал от девушки. Тихон не видел, кто это был, лишь прямо перед носом на оголенном предплечье незнакомца он различил татуировку: сердце, пронзенное стрелой.      

Глава 39
Аналитический метод расследования

     Сашка Евтушенко сидел, перекрестив ноги, в позе лотоса на прибранной кровати и в благодатной тишине пустой чистой комнаты самозабвенно размышлял. Думалось в этом положении легко и славно – здесь индусы совершенно правы. Хотя и объясняли они это мифической нацеленностью мозга на связь с высшим разумом, на самом деле Сашка понимал, что скрюченные ноги не дают крови нормально циркулировать в большом круге кровообращения, толкая поток по малому кругу. Тем самым, клетки мозга интенсивно насыщаются кровяными тельцами, что равносильно применению биостимулятора.
     Ему нравились такие моменты полного одиночества и самоконцентрации. Можно было закрыть глаза, отключить слух и целиком отдаться многомерному потоку раздумий. Он всегда ассоциировал процесс размышления с полноводной бурной рекой, не имеющей четких берегов и направления. В этой реке было много разных пластов, подводных течений, неожиданных водоворотов и глубинных ключей. Вся эта масса стихийно перемешивалась,  нежданно-негаданно влияла друг на друга, порой причудливо петляла из стороны в сторону, иногда стремительно уносилась вперед, а могла и завертеться-закружиться на одном месте, изматывая бестолковым круговоротом.
     Сейчас, когда экзамены были позади, он заставил себя на время забыть об удивительно красивых формулах и законах фундаментальных наук, и погрузился в анализ разношерстной информации о череде жестоких убийств, шокировавших город. Он как лоцман управлял потоком стремительных мыслей, постепенно направляя его к скрытому за поворотами бушующему водопаду разгадки.
     Все эпизоды, это очевидно, – члены одной последовательности. Сашка привык делать формулировки в терминах математики. Способы убийств – тождественны друг другу. Есть небольшие вариации в исполнении, но это, видимо, лишь следствие обстоятельств.
     Мотив?
     Если принять гипотезу Тихона, то все укладывается в стройную теорию с условным названием: «Устранение конкурентов». А вот кто является главным неизвестным? Это основной вопрос задачи. Как обычно, обозначим неизвестное – Х. Пока они, как точно заметил Тихон, вместо Х подставляли конкретные ответы: Павленко, армян, Ашота, Наташу, теперь Бориса, и смотрели, сходятся все условия в получившейся системе уравнений или нет. Часть уравнений сходилась, но остальные давали отрицательный результат.
     Метод перебора – не самый эффективный способ решения.  Так можно долго тыкаться по множеству возможных вариантов. Надо ограничить это множество. Ввести дополнительные условия и сократить количество уравнений. Для этого нужна новая информация.
     Поток сознания вынес Сашку к неожиданному островку, и он догадался, какой информации ему не достает.
     Пусть Заколов сейчас занят проверкой решения при условии Х=Борис, а он займется опросом одного очень важного свидетеля в институте, о котором мимоходом, не придав значения, упомянул Тихон.   
     Не откладывая дела в долгий ящик, Евтушенко устремился в институт. Проходя мимо гастронома «Юбилейный» он заметил удивительную картину. Из дверей один за другим выходили офицеры, неся в карманах, руках, и под мышками бутылки с пивом.
     В продаже появилось пиво! Это бывает крайне редко. На обратном пути его может уже и не быть, нельзя упускать момент.
     Евтушенко зашел в магазин, отстоял очередь и купил три бутылки. Можно было приобрести и больше, но авоськи у него не было, как потащишь? А ему еще в институт идти. Эх, взял бы сетку! Место она в кармане почти не занимает. А еще лучше, красивый полиэтиленовый пакет с надписью «Marlboro». Его Борис из Москвы привез. Здесь таких пакетов ни у кого нет.
     Этикетки бутылка не имела. Название «Жигулевское» и дата производства были выдавлены на пробке. Сашка посмотрел на цифры. Если прибавить семь дней – срок годности, то получается сегодняшнее число, последний день реализации. Ух, ты, повезло! Не просроченное! Сашка поболтал бутылку и посмотрел на свет – маленький осадок уже появился. Наверное, из-за него и пустили в открытую продажу, а так бы еще неделю из-под полы торговали.
     Евтушенко запихнул две бутылки в карманы брюк, оставшуюся пришлось нести в руке. Но не возвращаться же из-за них в общагу! 
     Вскоре он подошел к институту. На входе, в отличие от экзаменационных дней, дежурил только один солдат.
     - Сюда нельзя, - буркнул рядовой и уставился на бутылку пива.
     - Мне по делу. Важному! – попытался объяснить Сашка.
     - Все равно нельзя! Такой приказ. – Военный продолжал смотреть на пиво.
     - А кому можно?
     - Только сотрудникам. Студенты завтра по спискам, а сегодня нельзя.
     Мы еще не студенты, хотел поправить Сашка, но подумал, что такое сложное слово, как абитуриент, солдат вряд ли знает.
     - Значит, только сотрудников? – Сашка поднял бутылку и посмотрел ее на свет солнца. Жидкость в светлой бутылке искрила янтарным блеском. Взгляд солдата поднялся вслед за Сашкиной рукой. – А тебе жарко, поди?
     - А то! – сглотнул слюну солдат.
     - И долго еще стоять?
     - До закрытия.
     - До семи?
     - Угу.
     - Долго … Пить хочешь?
     - А то! – прошипел солдат пересохшим горлом.
     - Уборщица внутри есть?
     - Еще не выходила.
     - Мне к ней надо. Подождать здесь, что ли, а пока пивка попить? – побалтывая бутылкой и любуясь на пену, сам себе задал вопрос Сашка.
     Солдат сглотнул слюну, молча пялясь на бутылку. Евтушенко подумал, что если он сейчас начнет пить пиво, это будет смахивать на издевательство.
      – Хочешь? – спросил Сашка, протягивая под нос рядовому заветную бутылку. У солдата дернулся кадык, он тихо кивнул. – Но мне надо пройти внутрь! – Солдат кивнул еще раз.
     Сашка отдал бутылку и быстро прошмыгнул в дверь, неприятно удивленный тем, как дешево стоят обязанности военнослужащего на посту.
     Когда Евтушенко подробно расспрашивал Заколова о последнем убийстве, тот упомянул, что видел в коридоре уборщицу. Вспомнил Тихон это не сразу, а только на второй день.  Сразу после убийства, он успокаивал Наташу, вдобавок, сам был немного не в себе от увиденного, поэтому ничего милиции об этом не рассказал.  Анализируя данные, Сашка нашел, что  уборщица, возможно, что-то видела, и ее информация позволит сократить количество уравнений в сложной системе поиска убийцы.
     Уборщицу он разыскал все там же под лестницей около двери в подвал, где встретил ее и в первый раз, когда, припав ухом, вслушивался в таинственные звуки. Сухонькая согнутая жизнью старушка сидела на ступеньках и смолила «Беломорину». В воздухе висел застоявшийся запах крутого табака.
     - Тебе чё? – спросила она, увидев абитуриента.
     - Я к вам, - Евтушенко застыл в неловкой позе, не зная, как лучше начать. – Помните тот день, когда в туалете нашли убитую девушку?
     - А чё не помнить? Чай, не склерозная. Мне же потом пол отмывать пришлось. Все ушли, а мне отмывать. А ты чё, из милиции?
     - Нет, я не из милиции, - не решился соврать Сашка, хотя полагал, что для дела, это было бы полезно. – Я дружил с ней... С той девушкой.
     - Не из милиции. Ещё бы! Я сразу поняла. Слишком молод ты, милок, для милиции! – радостно сказала уборщица.
     - Я хотел спросить. Вы не помните, кто входил  в женский туалет последним, перед тем криком?   
     - Женский! Да какие они женщины – так, пацанки! Им до баб еще деток нарожать надо! – непонятно к чему грубо ляпнула уборщица.
     - Убили же человека.
     - Не все нам старым помирать, пусть и молодые попробуют, - отрезала уборщица и притушила окурок. – А ты чё, все расспрашиваешь, с какой такой  целью? Ты ж не с милиции? Иль так сильно переживаешь?      
     Сашка присел рядом на ступеньку, понимая, что разговор не клеится. Одна бутылка высунулась из его кармана и шлепнулась о пол. Сашка подхватил ее, и посмотрел – не разбилась!
     - Чё это у тебя? – заинтересовалась уборщица. – Никак пиво? Откупорь!
     Сашка сдернул о край ступеньки крышку и протянул уборщице бутылку с выступившей из горлышка пеной.  Та жадно сделала несколько глотков, обтерла ладонью растянувшиеся в улыбке сморщенные губы, и спросила:
     - Сам будешь?
     - Нет, не надо, - Сашка брезгливо покосился на обслюнявленное горлышко.
     - На нет - и суда нет! – отчеканила уборщица. Старушка поставила бутылку между ног, выудила откуда-то из под синего халата пачку «Беломора» и снова смачно закурила.
     - Так об чём ты там спрашивал? - после того как еще отхлебнула пивка, поинтересовалась она. Старые Глаза подобрели.
     - Да я только хотел узнать, - оживился Сашка. – Вы крик девушки слышали?
     - Ну, слышала, да кто ж его не слышал?
     - Вот! – Сашка обрадовался, что получил первый конкретный ответ. - А перед самым криком, вы не заметили, кто входил в туалет?
     - Откуда же я замечу! Я на четвертом этаже была.
     - Как на четвертом? – удивился Сашка.
     - Вот так, на четвертом!
     - Вы точно помните?
      - Я все прекрасно помню. Только убрала кабинет Владлен Валентиновича, он меня сам попросил, у него какой-то кавардак был. Так вот! Только все прибрала, у него еще графин разбился, осколочки-то я по всему полу собирала, и под столом и около стеночки, много их разлетелось.  Ну, там, пол помыла, пыль, где надо,  протерла, и цветочки. Цветочки у него на подоконнике совсем зачахли, я их и полила, прямо из ведерка. Думаю, зачем за чистой водицей ходить, какая цветочкам разница, грязная она или чистая, все одно в землицу лью – она процедит.  Им ведь главное – влага. Так?
     - И все-таки. Вы услышали крик, когда были на четвертом этаже? Вы давно там были, перед этим криком? – перебил женщину Сашка.
     - Давно, - уборщица выбулькала в рот остатки пива и с сожалением посмотрела на опустевшую бутылку. – Я же тебе говорю, я кабинет прибирала. Прибирала тщательно, это же большой начальник. Здесь спешить нельзя. Ну, как осколочек какой на креслице пропущу, а он им попку белую порежет?
     Уборщица засмеялась прокуренными легкими, и если не смотреть на довольное выражение ее лица, то можно было подумать, что человек зашелся в мелком и частом кашле. Сашка удивился такой быстрой перемене отношения к Владлену Валентиновичу после выпитой бутылки пива. В первую встречу, старушка рьяно подчеркивала положительные качества партийного секретаря института с таким обязывающим именем. Но не это его сейчас интересовало.
     - То есть, непосредственно перед криком девушки, ну, за минуту, за две, вас на первом этаже не было? – не мог поверить услышанному Сашка. – Вы не ошибаетесь?
     - А чё мне ошибаться. Я же говорю, я не склерозная. Ты вот это, знаешь, чё?  Давай на двоих пивко твое раздавим, а то я так употела тут с ведрами. – Уборщица тыкала пальцем в карман Сашки, откуда почти полностью высунулась последняя бутылка пива.
     Раздосадованный неудачей Евтушенко, вскрыл бутылку и отдал настырной старушке.
     - А кроме вас, кто еще здесь в тот день мыл полы?
     - Да никто! – Живо ответила уборщица, по очереди то, затягиваясь папиросой, то, отхлебывая из бутылки. – Машка в отпуску, а Клава лодырничает, больничный лист всегда берет, у ней там блат в поликлинике. Так сейчас и народу здесь нет. Только когда экзамен, по первому этажу стиляги эти шастают, инженерами хотят стать!  Туды их …
     - И ничего такого странного вы в эти дни не замечали? – с надеждой спросил удрученный Сашка.
     - А чё странного – ничего! Только хулиганничают. То швабру сломали, то вот халатик отсель слямзили, - уборщица показала на закуток под лестницей, где лежали веники, ведра и прочий инвентарь. – Дрянной халатик, Клавкин, старый. Пропал надысь, а сейчас вон опять - валяется. 
     Сашка поднялся со ступеней и рассмотрел халат – синенький, вылинявший  от многих стирок, кое-где подшитый, но в целом, точно такой же, какой был сейчас на уборщице.
     Возвращался он в общежитие уже без бутылок. Слабая надежда купить еще пива, провалилась. В гастрономе «Юбилейный» оно уже закончилось.
     Но потрачены бутылки с пивом были не зря. Хотя количество неизвестных в системе уравнений не уменьшилось, Евтушенко пришел к весьма интересному выводу.
     Вопрос: Кто скрывается за Питокондой? - вставал с новой силой.
     Но прежде чем ответить на него, предстояло выяснить очень важную деталь.

Глава 40
Ответ на важный вопрос

     Вечером, грубо пихнув дверь, в общежитие вернулся Борис. Он, не разуваясь, прошел в комнату, с грохотом оттолкнув по пути стул. Сашка хотел сделать мягкое внушение, о необходимости соблюдать чистоту в прибранном помещении, но, поглядев на разъяренный вид Махорова и на красующийся у него под глазом синяк, ограничился простым замечанием:
     - Откуда такой красивый?
     - Этот гад еще не появлялся? – вопросом на вопрос парировал Махоров, кивая в сторону кровати Заколова. – Пусть только появится – я его урою! С асфальтом сравняю!
     - А что случилось? – поинтересовался заинтригованный Сашка.
     - Ты представляешь, я сижу в кино с Лизкой. Ну, там, жамкаю по-тихому, целую. А в зале жара, духота, и я решил снять футболку. Только ее стянул с себя, как откуда ни возьмись в темноте подлетает этот гад – Тихон. Я даже сначала не разглядел, что это он. А он меня – хрясь по мордасам, и на Лизку накидывается. Как дикий! Втюрился он в нее, что ли? Ну, разве так можно! Ведь ни слова не говорил, что у него от Лизки крыша поехала. Ну, он и ревнивый, я тебе скажу! Прямо Отелло, накинулся на Лизку, и душить ее давай… Пока я очухался, на Заколова кто-то сзади наскочил. Пытался мертвым захватом ему шею скрутить, а он локтем того хрясь под дых. Тот в три погибели согнулся. Тут и я полез разбираться, за что мне фэйс попортили. Но встать не могу, давка началась. Только ногами пытаюсь пинать всех подряд... А у Тихона тоже защитник нашелся. Какой-то молоденький офицер. Глаза безумные, руками мельтешит. Того типа, кто на Тихона сзади напал, он повалил между рядами, а сам сверху насел и давай молотить. Ну что там дальше началось! Все кого по ходу задели, тоже полезли. Свалка, крик! Полный улет!    
     Борис выговорился и немного успокоился. Он даже улыбнулся и уже веселым тоном продолжил:
     - А там, представляешь, кино идет. На экране Пьер Ришар скачет как идиот. А поверх него наши тени друг друга мутузят. Я около дырки кинооператора сидел. Ну, прикольно получилось! Зрители не на экран, а в нашу сторону смотрят. Оператор, видимо, в сортир вышел. Фильм сам себе крутится. Мужики азартно молотят друг друга и сами не понимают за что, а девки пищат как резанные. Одежда к черту летит! С одной, представляешь, юбку содрали. Когда свет зажгли – такая картина… Прикольно!
     - Ну а Тихон-то где сейчас? – спросил удивленный Сашка.
     - Повязали, наверное... Вокруг него вся заваруха и была. В ментовскую увезли. Меня, как жертву отпустили, я Лизку пошел провожать. А у нее блузон порван, представляешь, до пупка всех пуговиц как не бывало. Кто-то видно лапой зацепил. А ведь ее мамахен подумает, что это я к ней так приставал. Во, дела! А Заколов, значит, еще не появлялся?    
      - Нет.
     Сашка смотрел на успокоившегося Бориса и размышлял, можно ли задать ему тот важный вопрос, который не давал покоя последние несколько часов после беседы с уборщицей. Ответ на этот вопрос помог бы понять многое, если не все.
     - А ты знаешь, почему Тихон бросился на тебя? – задал предварительный вопрос Сашка.
     - Ясно почему – псих ненормальный.
     «А бывают ли психи нормальные?» - задумался Сашка над этим устойчивым словосочетанием. Его иногда совершенно спонтанно занимали, на первый взгляд, глупые вопросы, ища ответы на которые, он выстраивал целые теории, выдвигал гипотезы и старался их доказать. Люди часто говорят штампами, не задумываясь, не вникая в сущность сказанных слов, но порой именно в таких фразах звучит народная мудрость. Но углубляться в эти рассуждения сейчас было недосуг.
     - Нет, - спокойно возразил Сашка. – Напал он на тебя потому, что посчитал, будто ты готов задушить Лизу.
     - Что, значит, задушить? – не понял Борис.
     - Задушить – это, значит, лишить жизни путем сильного стягивания дыхательных органов на шее. Асфиксии!
     - Чего, чего?
     - Тихон подозревает тебя в убийствах четырех девушек. – Жестко сказал Сашка. – У него для этого есть веские основания. А в кинотеатре он, по всей видимости, был убежден, что ты готов совершить новое убийство.
     - Я?! – Борис сел на скрипучую кровать с лицом, выражающим сплошной знак вопроса.
     - Да, именно ты! Но лично я пока в это не верю, - перешел на спокойный тон Сашка. – Теперь ответь мне на простой вопрос. - Евтушенко перевел дух и, стараясь быть безразличным, спросил: – От кого ты узнал, что девушка, которую мы с Тихоном нашли в реке, задушена именно цепочкой из туалета?
     - Так это… Все об этом говорили... Когда это было?
     - Перед консультацией по сочинению. – Сашка внимательно следил за выражением лица Бориса: или тот тянет время, или взаправду не может припомнить? – Вспоминай! Ты подошел к институту. В этот момент ты ничего не знал о найденной Лене. Так?
     - Да. Мне об этом рассказал Тихон. Или Ты?
     - Нет. Я сидел около забора и не мог с тобой разговаривать. Ты узнал новость от Тихона. Но он не сообщал про цепочку! Он просто сказал, что девушка задушена. Так?
     - Вроде так. Лизка еще страшно испуганная была, ко мне грудью прижалась. А мамаша ее как на это дело зыркнет! Пришлось отодвинуться от Лизки.
     - Ну вот. Значит, рядом стояла Лиза, ее мама… Кто еще?
     - Тихон стоял. Он все рассказал, а потом быстро ушел.
     - Я это знаю, - начинал раздражаться Сашка. – Кто-нибудь еще подходил к вам?
     - Ну да. Наташка как раз подошла, тоже с нами разговаривала, потом Лизкина подруга со своей мамашей. Еще тетки… Они все вздыхали, причитали, выспрашивали подробности.
     - Кто же из них первым сказал про цепочку? – торопил приятеля Сашка.
     - Кто? – Борис задумался. – Так эта… - Он обрадовался и назвал имя. – Ну, точно она! Я как услышал жуткие подробности, так сразу одернул Лизку и отвел ее в сторону. Очень она переживала по этому поводу, сразу в слезы. А потом, когда я заходил в институт, в дверях с Тихоном столкнулись. Он тогда тоже про цепочку что-то сказал.
     - Ты ничего не перепутал? – переспросил возбужденный Сашка, вышагивая по комнате.
     - Нет, теперь я точно вспомнил. А что?
     - Питоконда! – прошептал Сашка.
     - Чего? – не понял Борис.
     - Это все меняет, - Сашка нервно сжимал пальцы.
     - Что меняется? Девчонок уже не вернешь. 
     Евтушенко погрузился в раздумья. Если все так, как говорит Борис, то запутанная система уравнений стремительно упрощается. Неизвестная Х вновь приняла совершенно конкретное имя. 

Глава 41
Опять в камеру

     Лейтенант Мартынов сидел в кабинете и осторожно сквозь мокрое полотенце ощупывал правое ухо. Когда в кинотеатре его повалили на пол, чей-то каблук топтался как раз в этом месте. Размочалили капитально, здорово болит! Хотя чему тут, казалось, болеть – хрящ с кожицей. Женщины его прокалывают, как хотят, бирюльки тяжелые подвешивают – и ничего. Интересно, а оно не сломано? Бывают переломы у уха? Ладно, переживем как-нибудь, подумал лейтенант. Только вот спать на правом боку будет невозможно. Хорошо, что только одно ухо отдавили!
     Бок тоже саднил. На ребрах выступил большой синячище, но его хоть не видно под одеждой. А вот ухо – он не патлатик, под волосами не скроешь. Не ухо, а кусок недожаренной отбивной. Еще рану на животе разбередили, теперь опять придется бинтами обмотаться!
     И все-таки лейтенант был доволен собой.
     Хоть и повалили, хоть и топтались на нем дерущиеся, а ног Заколова он так и не выпустил. Не разжал пальцы, мертво вцепился. Буча, конечно, получилась не маленькая, но он и сам виноват, надо было сразу громко заявить, что работает в милиции. Он и хотел это сделать, когда схватил Заколова сзади мертвым захватом, как учили в школе милиции. Уже и воздух в легкие набрал, только собрался крикнуть, но тот как саданул локтем под дых. О-хо-хо! Какое там крикнуть, вздохнуть не мог. Мертвый захват сам собой разжался. А там и на пол свалили. Тут уже было не до заявлений. Только и думал, как бы Заколова не выпустить, да защититься от мечущихся ног.
     Когда свет зажгли, и все стихло, лейтенант так и висел гирей на ноге абитуриента. Его одного, в итоге, Мартынов и арестовал. Хотел и остальных привлечь, да те все офицерами оказались. Не имеет право! О них, в крайнем случае, надо в военную прокуратуру докладывать. Такие порядки в закрытом городе.
     Да, черт с ними! Главное – Заколова не упустил. Не дал ему над девчонкой расправиться. Вот только прямых доказательств в том, что он убийца, по-прежнему не было. 
     Заколов в самый разгар фильма метнулся на соседний ряд и напал на девушку. Лейтенант был начеку. Прорвался по чьим-то коленям и вовремя успел его схватить. Сейчас Заколов, правда, говорит, что все из-за ревности вышло, мол, не смог стерпеть, когда увидел, как его любимая девушка с другим парнем целуется. Может, и впрямь так. Пойти на убийство в таком людном месте да еще столь наглым образом – полное безрассудство, а тот, кто задушил четырех девушек, явно не дурак, слишком расчетливо действовал.
     Может, выпустить Заколова и продолжить слежку? Много странного в его поведении. Он еще наверняка себя проявит как убийца. Нет, пусть до утра посидит, решил лейтенант.
     Ему  хотелось выспаться и отдохнуть. Пока Заколов в камере – можно спать спокойно.
     В глубине души лейтенант был рад последним событиям. Это вам не тихие сонные дежурства от звонка до звонка. Убийства, трупы, ночные раскопки, вскрытия в морге, засады, стрельба, слежка, а вот сейчас - такая грандиозная драка! Мартынову даже стыдно стало, что у него – кандидата в члены коммунистической партии, которого к ноябрьским праздникам по плану должны принять в ряды КПСС, в голове подобные мысли гнездятся. Но когда еще такая крутая махаловка была в его жизни? Разве что на свадьбе однокурсника в деревне. Но то – особый случай. Какая же деревенская свадьба без драки?
     Да, что ни говори, после приезда непредсказуемого Заколова жизнь в городе стала интереснее для лейтенанта милиции. Каждый день неожиданности.
     Так и быть, выпущу Заколова завтра с утра, окончательно решил Мартынов. Тогда и посмотрим, что еще в городе случится. А сейчас – надо отоспаться!   


     Заколов спокойно зашел в уже знакомую камеру отделения милиции. На этот раз она пустовала.
     Тихон уселся на нары. Жестковато, но спать можно. К негаснущему освещению он еще в прошлый раз привык. Зря только киловатты жгут, ведь можно соорудить повязку на глаза. Хорошо, что родители живут в другом городе, а то бы мама с ума сошла, узнав, где он сейчас. Ужин, конечно, сегодня не дадут, на довольствие тут ставят только на следующий день. Но не впервой – переживем! Вот попить бы простой водицы. Эх, где сейчас майор Петелин с его бездонным графином и нудными психологическими допросами?
      Лейтенант другой. Долго беседовать не стал, только пугливо пялился, а остатками воды, смочил полотенце, чтобы ухо красное охладить. А то, что подследственного нестерпимая жажда мучит еще с тех самых пор, как Борис смачно пил лимонад и рассказывал про кока-колу, не додумался. Не опытный еще, со знанием дела решил Тихон. Но это и хорошо, не измывался. А опытный да жестокий под желание попить простой водицы слабака и расколоть может. Или заставить признаться в том, чего не совершал.
     Тихон с тяжким вздохом осмотрел рубашку, вернее то, что от нее осталось. Сколько футболок и рубашек он здесь испортил? Осталась ли хоть одна целая? Живя без мамы, пришлось научиться стирать, пора, наверное, учиться и зашивать. Когда выпустят, надо будет купить что-нибудь из одежды. Но он даже размеров своих толком не знает. Может, попросить о помощи Наташу? Женщины практичнее, любят делать покупки, им так нравится опекать в этом вопросе мужчин. Эту истину Тихон давно усвоил, наблюдая за родителями.
     Да, многому еще придется научиться в самостоятельной жизни. Вот и первые попытки приготовить что-нибудь съестное уже были. С большим трудом удалось поджарить картошку с колбасой. Не каждый же день в столовку ходить! Так никаких денег на новые рубашки не хватит. 
     После окончания экзаменов и до начала учебы в институте останется десять дней. Заколов и Евтушенко планировали съездить домой.
     Тихон представил, как мама разберет порванную одежду и будет задавать много тревожных вопросов. Если он расскажет ей всю правду, она в обморок упадет. Придется что-нибудь соврать, например, что в футбол часто играл.
     Эх, взрослая жизнь! Иногда приходится врать во благо.
     Вот и со случаем в кинотеатре так же, подумал Тихон. Начну лейтенанту про Бориса все как есть объяснять, не поверит, подумает, что стрелки с больной головы на здоровую перевожу. Уж очень он меня подозревает. А так, что-то про безумную любовь и ревность наплел – и все понятно, вроде сошло.   
     Когда он его выпустит? Хорошо, что экзамены позади, можно и в камере позагорать. Здесь, кстати, не так жарко, стены толстые, окошки маленькие. Благодать.
     С этими мыслями Заколов повалился на нары. Тело блаженно растянулось, глаза закрылись, и он мгновенно уснул.


     На удивление, выпустили его из камеры сразу поутру. Даже завтрака не дали – сэкономили, отметил Тихон. Впрочем, без обиды.
     Он вышел на волю, зажмурился от яркого солнца, а когда открыл глаза, то увидел Сашку и Бориса, спешащих к нему. Евтушенко от души улыбался.
     - Мы в институт направляемся, решили о тебе узнать. Я вчера тут час проторчал. Ничего не сказали. – Сашка кивнул на отделение милиции. – Ты что, переселиться сюда задумал?
     - Пока только на ночевку оставляют, а днем, чтобы не кормить – выгоняют, - попробовал отшутиться Тихон. Он косился на Бориса, не зная, как себя вести после вчерашнего инцидента.
     - Ну, ты в киношке устроил классную котовасию! – Борис, как ни в чем не бывало, дружески похлопал Тихона по плечу. – Смотри, какой фингал мне заделал? Класс! А как все друг друга мутузили! Посмотреть бы сейчас на их рожи. Ты чё, Тихон, на Лизку запал? Ну, так предупредил бы. Я бы может, и подвинулся. Девчонок красивых в этом городке пруд пруди.
     - Да я так… обознался.
     - Знаю, как ты обознался. Сашка все мне рассказал. В убийцы меня записать задумал? В душители!
     Тихон недоуменно взглянул на Сашку. Зачем он все выболтал? Теперь Борис станет крайне осторожным,  и его просто так не поймаешь.
     Евтушенко понял взгляд друга:
     - Обстоятельства сильно изменились. Я думаю, что все было по-другому. Потом поболтаем. Хорошо, что тебя выпустили, потопали в институт. Меня прямо нервная дрожь берет. 
     - Да, уж – согласился Борис. – Финал близок!
     Махоров, прищурившись, посмотрел в сторону института. На его лице расплылась снисходительная улыбка победителя.

Глава 42
Полупроходной бал

     Во дворе института было гораздо шумнее обычного. Оказывается, помимо результатов сочинения вывесили итоговый проходной балл. Те, кто набрали по сумме четырех экзаменов и аттестата этот балл – уже могли считать себя студентами. Хотя окончательные списки зачисленных должны были вывесить только завтра, многие, не скрывая эмоций, радовались, прыгали от восторга, а девчонки по-детски визжали, не в силах сдержать слез счастья.   
     Ребята пробились к стенду с оценками, и нашли свои фамилии. У всех троих были четверки.
     - По-божески поступили. Не ожидал, - рассудил Заколов. - Мне же переписать не дали, по черновику проверяли. Думал, трояк влепят.
     - А я старался короткие предложения писать, чтобы в запятых не запутаться. У меня с ними всегда проблемы, -  сообщил довольный Сашка.
     - Я все аккуратно со шпоры сдул, ничего от себя не добавил, - гордо заявил Борис.
     - У тебя что, было сочинение на нужную тему? – удивился Сашка.
     - У меня на любую было. В Москве купил, - похвастался Борис. – В Москве, что хочешь можно достать.
     Он не скрывал радости. А когда ребята узнали проходной балл – 17,5, то Борис взревел от восторга, вскинул кулак вверх и крикнул:
     - Йес! Я сделал это! Ровно семнадцать с половиной набрал!
     Евтушенко и Заколов тоже были довольны, но улыбались скромнее. Их сумма баллов была далеко за двадцать.
     Среди неудачников пополз слух, что существует еще полупроходной балл. Из тех абитуриентов, кто чуть-чуть не добрал до семнадцати с половиной, отберут нескольких и тоже зачислят в институт. А вот, исходя из каких критериев, будут принимать решение, никто толком объяснить не мог. Одни считали, что преимущество будут иметь те, у кого выше средний балл аттестата, другие полагали, что оценки за экзамены окажутся важнее.
     - Вечером отметим! – крикнул Борис и умчался искать Лизу.
     Заколов и Евтушенко выбрались из института и примостились в тени стены. Сашка коротко пересказал то, что узнал от Бориса про злополучную цепочку.   
     - Неужели она - Питоконда? – удивился Тихон.
     - А почему бы и нет? – меланхолично возразил Сашка.
     - Не верю, не может быть! Я с ней общался больше чем ты, я ее лучше знаю. Не могла она это сделать! Она добрая.
     Заколов сильно расстроился. Даже радость от поступления, которая минуту назад переполняла его, сжалась в маленький комочек, ухнула куда-то в глубины памяти и воспринималась уже как нечто давно случившееся. Неужели он совсем не разбирается в людях? Еще вчера следил за Борисом, до этого подозревал Павленко – эх, да что вспоминать! Он никак не мог собраться с мыслями.
     - Как думаешь, убийства теперь закончатся? – спросил он Сашку.
     - Зависит от того, устроят ли ее результаты экзаменов. Для нее же все на волоске висело. Если цель уже достигнута, то убивать ни к чему, а если нет, и остается хотя бы маленький шанс, то … Я даже не знаю, что и подумать.
     - Ну не сейчас же, не здесь? – С надеждой в голосе, будто от Сашкиного ответа что-то зависело, спросил Тихон, оглядываясь вокруг.  - Ведь столько народа!
     - Сейчас это действительно проблематично, слишком оживленно, - согласился Сашка. – Хотя давай пока останемся, что-то я ее сегодня еще не видел. Сейчас схожу, узнаю ее оценку.
      

     Наташа шла в институт одна. Она долго сидела в комнате и ждала, что кто-нибудь за ней зайдет, как бывало прежде, и предложит идти вместе. Но в коридоре хлопали двери, слышались оживленные голоса, торопливые шаги, а к ней никто так и не постучал. Она вышла позже всех и медленно брела по пыльному тротуару с обречено опущенной головой. Ее взгляд был направлен на любимые босоножки, но не отражал их в сознании.  Она не видела отросших ногтей, которые еще несколько дней назад собиралась постричь и покрасить ярким лаком. Она не замечала дороги, ноги сами несли ее привычным маршрутом, словно на автопилоте.    
     Как-то мгновенно, за один-два дня вокруг нее образовался вакуум. Все стали сторониться ее, а некоторые пугливо поглядывали вслед и шушукались, будто пересказывали друг другу таинственный порочный слух. Неужели все из-за той ночи, что Тихон провел в ее комнате? Или причина в другом, более серьезном? Где она совершила роковую ошибку?
     Она подошла к институту последней. Здесь еще оставались очень многие, из тех, кого она знала, но никто не перекинулся с ней даже ничего не значащим приветствием. Она прошла сквозь толпу как магнит, отталкивающий однополюсные заряды.
     Около стенда уже никого не было. Наташа отыскала свою фамилию – четверка. Мгновенно у нее вспыхнула злость. Ей не дали, не дали дописать на чистовике ее любимую тему про Наташу Ростову! Если бы она все аккуратно переписала, то, конечно, получила пятерку, ведь она излила там все чувства и мысли. А ошибок в сочинениях она никогда не делает! И зачем она не сдержалась и закричала тогда около  трупа? Лучше бы вернулась в аудиторию и продолжила писать сочинение. Ну что ей стоило собрать волю в кулак ради отличной оценки. Пусть бы эту девчонку обнаружил кто-нибудь другой.
     Она злилась то на себя, то на приемную комиссию и не обратила внимания, что высшую оценку – пятерку, не получил никто. В этом техническом ВУЗе пять баллов за сочинение традиционно никому не ставили.
     Увидев проходной балл и подсчитав сумму своих баллов – 17,25 - она расстроилась еще больше. Многие уже веселятся и могут считать себя студентами, а она… Неужели она пролетела? Неужели придется ждать следующего года? Ведь столько сил отдано этой цели. Зачем она поступала именно в этот институт? Ведь собиралась же в другой, все из-за Светки! Она ее уговорила.
     Неужели все потеряно? Или есть еще шанс? Что там обсуждают рядом? Существует полупроходной балл, и кого-то обязательно примут даже с такими оценками, как у нее. Может, еще можно что-то сделать?
     Она вышла во двор. Какой-то парень кружил на руках хохочущую девушку, потом отпустил руки, и девушка каблуком угодила Наташе по ноге. Сильная боль подхлестнула злость. Наташа крикнула на девушку, но та продолжала хохотать, так ничего и не заметив.
     На глаза Наташе попался Тихон.
     - Как дела? – с настороженной вымученной улыбкой спросил он.
     - Как у негра в заднице, - выругалась Наташа и захромала прочь. Из красивых глаз от боли и обиды текли слезы.
     - Наташа! – крикнул Тихон, не решаясь идти за ней. Но девушка не обернулась.
     Заколова одернул Евтушенко.
     - В таком настроении от человека можно ждать чего угодно, - спокойно изрек он, глядя вслед удаляющейся девушке. – Но у нее еще есть шанс. По-моему у нее 17,25 получается. Интересно, сколько таких людей, и сколько из них окажутся лишними?   
     - Пойдем в общагу, - грустно предложил Тихон. – Я Тротю хочу выпустить на волю. Сам посидел в камере и понял, каково пауку в банке. Хоть кому-нибудь сделаю хорошее.
     Он двинулся первым, печально глядя под ноги. Сашка мимоходом взглянул на место около забора, где просидел несколько часов, считая девушек. Вдруг, между прутьев забора он заметил чьи-то глаза. Кто-то прятался с той стороны и внимательно разглядывал толпу перед институтом. Это показалось подозрительным.
     Сашка остановился и, сначала нерешительно, а потом, перейдя на бег, поспешил туда. Глаза за забором заметили его и тут же исчезли. В последний момент узкие щелочки глаз ехидно улыбнулись.
     Тихон в замешательстве шагал по дорожке. Сашка нагнал его, попытался рассказать о странном эпизоде, но друг, погруженный в невеселые мысли, лишь вяло махнул рукой.
     Заколов был потрясен. Он не хотелось верить, что та, кого он успел узнать только с хорошей стороны, является хладнокровным убийцей.
     Ребята шли медленно. Вскоре их догнал Борис.
     - Лизка чуть-чуть не добрала. Полупроходной у нее. Мамахен, канечно в ярости. Сказала, запрет ее и никуда сегодня не выпустит.
     «Полупроходной – какое слово неприятное, - подумал Тихон, - Звучит, как полумертвый».

Глава 43
Серенада под балконом

     Вечером в общежитии больше всех веселились ПО-шники, поступавшие после Подготовительного отделения. Для них все было ясно: сдал без двоек – ты уже в институте.
     Совершенно счастливый Боня, получивший все тройки, ходил с неполным стаканом из комнаты в комнату. Он знал всех, все знали его. Заколов первые дни даже не мог понять, в какой комнате проживает вездесущий Боня, и есть ли у него нормальное имя? Кучерявого парня можно было встретить где угодно, и всюду он чувствовал себя как дома.
     Потом оказалось, что зовут его Владимир Шумаков, а живет он вместе с двумя братьями-близнецами, тихими и замкнутыми. Как они с ним уживались, уму не постижимо!
     Этим вечером Боня заходил в каждую комнату. На дне его стакана плескалось вино. Он сходу, в зависимости от итоговых результатов присутствующих ребят, провозглашал тост за удачное поступление или, в крайнем случае, за будущие непременные успехи, выпивал остатки вина, и подставлял  стакан для новой порции. Ему, конечно, наливали. Если стол был хороший, он задерживался, если не очень – сразу шел к другим, и процедура повторялась.
     Борис на радостях купил бутылку портвейна «Агдам», а Сашке очень захотелось поесть арбуза, и он притащил самый огромный полосатый плод, какой нашел на бахчевом развале около гастронома. Арбуз оказался хорошим: сочным, сладким, с большой сахаристой сердцевиной.
    Борис срезал ножом пластиковую пробку на бутылке вина и с интересом покосился на дверь. Никто в комнату не входил. Это его немного удивило.
     - Ну, сегодня у нас особенный день. Прошу всех к столу.
     Как только он произнес эти слова, в распахнутой двери появился невозмутимый Боня.
     - За самых умных и певучих студентов нашей общаги! – торжественно провозгласил он. Не глядя на засмеявшегося Бориса, хлебнул на ходу из своего стакана, поставил его на стол, деловито попросил налить, а руки тем временем потянулись за арбузом. – Ништяк арбуз, качественный, - вгрызаясь по уши в сочную мякоть похвалил он.
     Наевшись арбуза и прихватив стакан с портвейном, он вышел, скромно извинившись:
     - Простите, чуваки, что не задерживаюсь, дел много. Гуляем! Сегодня все валим на танцы!  Всей кодлой на танцы! Ух, погудим!
     Вслед за Боней в гости пожаловали армяне. Они непривычно широко улыбались и бойко переговаривались.
     - Поздравляем, Поздравляем! И нас поздравьте! Мы уже в Ереван звонили. Там все, вай, в восторге. Большими людьми вместе с вами будем. В космос будем ракеты пускать! На Марс, на Венеру космонавтов отправим! Вы нам будете помогать учиться? Мы хотим хорошие ракеты делать, для космоса. Вместе будем делать.
     Говоря это, Карен и Гамлет наклонялись к каждому из сидевших и ласково заглядывали в глаза. Их лица были так близко, словно они лезли целоваться.
     - Вай, а что это у вас?  - Карен увидел бутылку «Агдама», его усы скривились. – Азербайджанское вино – плохое вино. В Азербайджане не умеют делать вино. В Азербайджане ничего не умеют делать, только выращивают помидоры и гвоздики. Они там сами растут. Самое лучшее вино в мире – армянское вино!
     - Армянское? – усомнился Борис.-  Что-то я такого не знаю.
      - А знаешь почему? Все армянское вино скупают французы – переклеивают этикетки и продают, как свое. Поэтому армянского вина в магазинах нет. У нас в комнате   был армянский коньяк. Армянский коньяк – самый лучший коньяк в мире! – Пояснил Карен, для убедительности поднимая указательный палец вверх. – Но армянский коньяк у нас украла милиция, когда обыск делала. Здесь в магазине его тоже нет. Поэтому будем пить шампанское! Шампанское хуже армянского коньяка, но лучше азербайджанского вина.
     После этих глубокомысленных слов Карен скромно водрузил на стол бутылку шампанского.
     - А разве милиция крадет что-нибудь при обысках? – Обиженно спросил Евтушенко. – Они забирают только вещественные доказательства!
     - Вещественные доказательства забирают, - добродушно согласился Карен, - и коньяк тоже забирают. 
     - Шампанское – это класс! – перебил спорящих Борис. – Сейчас жахнем в потолок пробкой. Как в Новый год!
     Он открутил проволочку на горлышке, встряхнул бутылку. Пробка звонко чпокнула о потолок, отскочила в стену и запрыгала по полу.
     - Вай! – только и воскликнул Карен, подставляя стаканы под вырывающуюся из горлышка пенную струю. – За дружбу!
     Шампанское тоже закусили арбузом. Вся комната наполнилась ароматом спелого арбуза и пряным запахом вина. Это смешение запахов напоминало Тихону благоухание скошенной свежей травы после дождя. А может, он просто соскучился по дождю, и любой бодрящий аромат ассоциировал с ним.
     - Гамлет, - обратился повеселевший Тихон к армянину. – Тебя, почему так назвали? Твои родители любят Шекспира?
     - Почему Шекспира? – обиделся безусый армянин. - Гамлет – это древнее армянское имя! Но забытое. От армян его позаимствовали Шекспиры и другие иностранцы. А ты знаешь, что Гамлет надо произносить не через «Гэ», а мягко - через «Гхэ»?
     - Какая разница, - равнодушно махнул рукой Борис.
     - Очень большая разница. – Поддержал земляка Карен. – Вот в русском алфавите сколько букв? – загадочно спросил армянин.
     - Тридцать три, - ответил Тихон.
     - А в английском? – не унимался Карен.
     - Двадцать шесть.
     - Вот! А в армянском алфавите тридцать девять букв! – торжественно сообщил Карен, гордо оглядывая собравшихся. – В нашем алфавите есть любые звуки, которые используют в мире. Вот ты говоришь Гётте, а правильно надо – Кхетте. У нас есть средний звук между «к» и «х», и много других.
     - У нас в алфавите, все что хочешь есть! - подтвердил Гамлет, тоже вздымая вверх руку с вытянутым указательным пальцем. 
     - А вы знаете, - подхватил Карен, - что когда ООН решала, какой язык сделать международным, единым для всего мира, то все ученые единогласно сказали, что лучше всего для этого подходит, какой язык? – Карен загадочно замолчал.
     - Армянский, - с доброй улыбкой ответил Тихон.
     - Правильно! – обрадовался Карен. – Я всегда знал, что ты умный! А знаешь, почему? Потому, что наши звуки ко всем языкам подходят. И все народы в мире согласились сделать армянский – главным международным языком! – Гордо с блеском в глазах заявил Карен. Потом горько вздохнул и с сожалением добавил: - Все согласились. Кроме одних – азербайджанцев!
     - А так бы, не надо было нам английский учить, - убежденно сказал Гамлет. – Все бы люди на земле выучили армянский, и достаточно. Как хорошо бы было!
     Борис осторожно шепнул в сторону: «Хорошо, что есть азербайджанцы». Сашка  вежливо промолчал, а Тихон решил еще больше подзадорить гордых армян:
     - Кстати, чем больше букв в алфавите, тем больше разных слов можно составить. А то, очень много омонимов существует! Это же неудобно. Разве нельзя разным предметам дать разные названия?
     - Ты про что? – осторожно переспросил Карен.
     - Я говорю, что из тридцати девяти букв чисто теоретически получается больше отличных друг от друга слов, чем из тридцати трех, а тем более, чем из двадцати шести.
     - На сколько? – оживился Карен.
     - Смотря, какая длина слов. Надо посчитать сумму всех размещений для разной длины слов при заданном количестве букв алфавита. Очевидно, что для армянского алфавита цифра будет намного больше чем для русского.
     - Посчитаешь? – у обоих армян глаза загорелись от восторга.
     - Хоть сейчас! – с улыбкой пообещал Тихон. – Скажите только максимальное количество букв в слове. Общая формула: 39 в степени n минус 33 в степени n, где n – длина слова.
     - Шесть! – выкрикнул Карен.
     Тихон на пару секунд прикусил нижнюю губу и выпалил:
     - Два миллиарда двести двадцать семь миллионов двести семьдесят пять тысяч семьсот девяносто два. Это разница с русским алфавитом, а с английским, - он вновь на секунду задумался и произнес: - Три миллиарда двести девять миллионов восемьсот двадцать семь тысяч девятьсот восемьдесят пять.
     - Ничего себе, - раскрыл рот Гамлет.
     - А если максимальная длинна слова больше? – серьезно поинтересовался Карен.
     - Сколько?
     - Восемь. Нет, десять!
     Тихон прикусил губу и прикрыл глаза.
     - Я вижу цифру, но назвать ее не могу.
     - Почему?
     - Слишком большая.
     - Напиши.
     - У меня есть тост! – громко предложил Борис, разлив остатки шампанского. - За многословный армянский язык!
     Довольные армяне зарделись и, не спеша, с достоинством выпили вино.
     - Я за Лизкой – и на танцы, – сообщил Борис. Он подхватил гитару и с цыганской интонацией запел: - «Спрячь за высоким забором девчонку, выкраду вместе с заборо-о-ом!» - Пропев всю песню из кинофильма «Неуловимые мстители», он отшвырнул гитару на кровать и с блеском в глазах заявил: - Я ради Лизки на все готов. Я ей докажу! – С этими словами, он вдел ноги в фирменные кроссовки и уже около двери крикнул: - Встретимся на танцплощадке! Подваливайте!
     Армяне, как скромные засидевшиеся гости, покивав головой, вышли. Карен бережно сжимал листок с длинным рядом цифр, доказывавшим превосходство армянского языка.
     - Как ты смог это посчитать! – удивился Евтушенко, хотя давно знал феноменальный способности Заколова.
     - Цифры для меня как родные, они не подводят и не обманывают. А вот люди? – задумчиво произнес Тихон и встрепенулся: - А вдруг Борис тебя обманул? Или ошибся?
     - Ты все не веришь? – сочувственно вздохнул Сашка.
     - Да не укладывается у меня это в голове! С одной стороны она, с другой - безобразные трупы! И самое страшное - цель свою она так и не достигла! Выходит что? Снова на убийство решится?
     - Питоконда – есть Питоконда! Не похоже, что Борис обманывает. Он весь как на ладони. А если, как ты думал, это его рук дело, хотя я не верю, то можешь успокоиться – жертв больше не будет. Ему это не к чему.
     - А вот тут, не все так однозначно, - не унимался Тихон. – Как ему отвести подозрения от себя? Очень просто! Надо совершить еще одно, пятое, совершенно лишнее убийство. Ненужное ему, но очень нужное для его подруги. Слышал, что он сказал, когда уходил? Что он на все способен ради Лизки!
     Сашка задумался.
     - Так получается: что он, что она – а убийства вполне вероятны?
     - Вот именно! Причем, можно убивать не только тех, у кого полупроходной балл, но и любых поступивших. Очередь, как бы, сдвинется вверх. В безопасности - только потерявшие всякие шансы.
      - Ну и перспективка, - сделал грустный вывод Сашка.   
      - И все-таки, я не верю, что это она, - убежденно произнес Тихон.
     Он вскочил, выбежал в коридор и постучал в соседнюю дверь, где жила Наташа. Никто не ответил.
     - Наташка ушла, а мы и не заметили! – раздраженно крикнул он. – Я все же пойду за Борисом, а ты попробуй ее найти. Видел, в каком она была состоянии?
     Тихон умчался, не дожидаясь ответа.      


     Где искать Махорова Заколов не раздумывал и сразу направился к дому Лизы. Он не ошибся. Борис стоял около подъезда, задрав голову вверх. Тихон проследил за его взглядом – на балконе третьего этажа, облокотившись выступающими грудками о перила, маячила Лиза.
     - Нет, не могу, - доносился до Тихона ее голос. – Мать ушла, а тетка не выпустит. У меня скандал с ними был. Я назло всем в комнате заперлась! Не разговариваю и не выхожу.
     Борис так и сяк уговаривал девушку что-нибудь придумать и выйти погулять, но Лиза лишь вздыхала:
     - Не получится, я уже пробовала. Тетка ничего и слышать не хочет. Мама, когда уходила строго-настрого запретила меня выпускать.  Сегодня нам с тобой прогуляться никак не получится.
     Но Борис не унимался. Портвейн и шампанское, как крупицы пороха в костре, взрывались вспышками энергии в молодом организме и подталкивали к веселому сумасбродству. Он упал на одно колено, изобразил, что держит в руках гитару, и чистым голосом затянул красивый романс «Под окном стою я с гитарою».  Пел он негромко, но страстно и искренне. Его шея была вытянута вверх, а прямые волосы рассыпались по плечам и вздрагивали в такт глубоким вздохам.
     Лизка от песни таяла, как мороженое и растекалась по перилам. Она раскинула руки вдоль балкона, склонила голову. Умильный влажный взгляд нежно смотрел на рвущегося вверх силой песни Бориса. Тихон даже издалека видел, как блестели глаза девушки. Он позавидовал Борису, умеет тот охмурять девчонок, и никого не стесняется. Вон, жильцы из окон пялятся, а ему хоть бы что!
     Рядом с Лизой на соседний балкон вышла молодая женщина. Когда Борис закончил песню, она сдержанно захлопала, завистливо вздохнула и предложила:
     - Я все слышала и могу вам помочь. Девушка, перелезайте на мой балкон. Я вас выпушу к этому… - она запнулась, подбирая подходящее слово, и на долгом выдохе произнесла: - настойчивому нахалу.
      Последнее слово она растянула, картинно нахмурив брови. В ее устах оно прозвучало не как злой окрик в переполненном автобусе, а как высшая степень похвалы.
     Заколов с удивлением отметил, что нахалы, оказывается, не всегда неприятны женщинам.   Как же мало он еще знает, об этих милых созданиях противоположного пола!
     - Давай, Лизунь! – с энтузиазмом подбодрил девушку Борис. – Я внизу подстрахую.
     На сей раз Лизу долго уговаривать не пришлось. Она метнулась в комнату, тут же вернулась с туфлями в руках, перекинула их на соседний балкон, отгороженный вертикальной перегородкой, и, задрав пухлую ногу, стала осторожно свешивать ее вниз, пытаясь поставить на выступающий край. Тихон замер, наблюдая, как кончики босых пальцев стараются дотянуться до основания балкона. Борис в готовности стоял внизу, выставив вперед руки, будто таким образом смог бы поймать полновесную Лизу.
     Не так страхуют, хотел крикнуть Тихон! Занимаясь гимнастикой, он знал, что падающего человека надо толкнуть от себя, чтобы перевести вертикальный вектор падения в горизонтальное направление. Пусть падающий лучше кубарем катится по земле, чем шлепнется как камень.
     Лиза, наконец, оперлась одной ногой о край балкона. Тихон перевел дух. Каково там Борису, если он ее любит, подумал он, совсем забыв, что еще недавно считал, что тот собирается ее убить.
     Лиза вцепилась руками в деревянные растрескавшиеся перила и начала свешивать другую ногу. Ее платье задралось, выставив на обозрение белые трусики, которые контрастно отсвечивали в сгущающихся сумерках на загорелых полных бедрах.  Вскоре ей удалось поставить и вторую ногу.
     - Молодец, Лизунь,- крикнул Борис.
     - Не подглядывай, - ответила Лиза, пытаясь одной рукой поправить край платья, прижатого к перилам.
     - Ты руки не отпускай, глупая! Двигайся вдоль балкона! – Приказывал Борис. По голосу чувствовалось, что он переживает, но Тихон заметил, как Махоров отступил на пару шагов, словно опасаясь, что девушка упадет на него.  Оправдываясь, Борис добавил: – Как я могу не подглядывать?
     Тут Заколов был с ним полностью согласен. Белые трусы девушки видел даже он с тридцати метров.
     Лиза проявила настойчивость и все-таки одернула платье. Для этого ей пришлось отстраниться от балкона и держаться только одной рукой.
     И в этот момент старые перила хрустнули. Девушка ойкнула, голая нога соскользнула с выступа, тело дернулось вниз, платье раздулось.
     Борис в страхе отшатнулся. Глаза Тихона расширились от ужаса. Он четко понял, что не успеет подстраховать девушку. 

Глава 44
Все на танцы!
 
     Саша Евтушенко ко всему привык подходить основательно. Это у Заколова всегда так – сорвался и побежал! А там, куда кривая выведет. Сашка предпочитал все заранее обмозговать, выстроить план, предусмотреть возможные варианты развития событий, и в дальнейшем строго придерживаться этого плана.
     Когда неугомонный Тихон убежал вслед за Борисом, поручив ему следить за Наташей, Сашка первым делом задумался: куда она могла деться? Слух у него был отличный, внимание он также не распылял по мелочам, поэтому прекрасно помнил, что не слышал за последнее время ни звука открывающейся Наташиной двери, ни ее шагов, ни голоса. А если так, то выходит, что девушка должна быть внутри комнаты.
     Сашка вылез на козырек, подошел к Наташиному окну, которое как обычно было закрыто, и прильнул к стеклу. В начинающихся сумерках он с трудом различил, что Наташа неподвижно лежит на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Одна из ее рук безжизненно свисала на пол.
    Скоропалительных выводов Евтушенко делать не спешил. Лежит, так лежит, хотя и без движения. С кем не бывает? Он и сам не прочь побыть в тишине и одиночестве, поразмыслить спокойно, порассуждать, пофилософствовать. Только в общежитие это почти невозможно, да и лежал бы он тогда вверх лицом. Так и дышать легче, и взгляд, упертый в потолок, не позволял бы векам сомкнуться и свалить организм в сон.
     Сашка тихонько постучал по стеклу. Наташа не шелохнулась.
     Спит? Но спать в такой позе неудобно. Так валятся на кровать упившиеся вусмерть.
     Подвернувшееся сравнение ему не понравилось, и он постучал сильнее. Наташа никак не реагировала. Сашка встревожился и заколотил по стеклу. Да что же с ней? Расшатанное стекло со звоном билось о раму.
     Прошло минуты три, пока Наташа вяло подняла голову и недоуменно уставилась в окно.
     - Это я, я! – Евтушенко радостно тыкал в грудь, хотя тут же спохватился и подумал, что зря ее разбудил.
     Наташа подошла к окну, вытерев полотенцем лицо, и открыла створку. Ее глаза смотрели мимо Сашки на остывающее небо.
     - Чего тебе? – вяло спросила она.
     - Да так. – Сашка сам понимал, что выглядел странно, но отступать было некуда. – Все на танцы пошли.
     - На танцы… - Наташа задумалась. – И чего ты предлагаешь?
     Сашка уже ничего не хотел предлагать и корил себя за то, что потревожил объект наблюдения.  За неподвижной целью следить куда проще.
     - Давай и мы пойдем, - неожиданно предложила Наташа. В ее глазах проснулся живой интерес, словно она что-то замыслила. – Чем мы хуже?
     - Мы? Не хуже…
     - Подожди около двери, я только платье переодену, - по-деловому распорядилась она.
     Ох, и любят девчонки переодеваться, подумал Евтушенко и взглянул на свои линялые вельветовые штаны и рубашку в сеточку. Ему переодевать было нечего. В этих штанах он ходил каждый день, а рубашка и так одна из лучших в его скромном гардеробе.
     «Только платье переодену» растянулось на полчаса. Сашка быстро закрыл свою комнату и, как дурак, торчал все это время в коридоре.  Вот и верь женщинам, горько подумал он. Никакой пунктуальности!
     Наташа вышла в короткой прямой алой юбке и в красной трикотажной водолазке - самой модной одежде нынешнего года. В обтягивающей водолазке даже маленькая грудь девушки выглядела подчеркнуто привлекательно. Подкрашенные глаза без очков выделялись на девичьем лице. Распущенные волосы гладили щеки, большая челка скреплялась над ухом красной заколкой. Туфли тоже были красными, и вся девушка выглядела ярко, как конфетка в красивом фантике.
     Сашка невольно посмотрел на свои растоптанные сандалии и мятые штаны. Он никогда не придавал значения внешнему виду. Евтушенко был убежден, что главное в человеке – внутреннее содержание. И в танцах, между прочим, основное не костюм, а правильные и точные движения.
     Танцы он не любил. Ну что в них такого? Если вдуматься, что получается? Умные люди собираются в толпу и истерично дрыгаются  под музыку! Толпа и грохот – это и есть современные танцы. Какую роль они играют в глобальном процессе развития человечества? Никакую – давно ответил за все население Земли Александр Евтушенко.
     Городская танцплощадка угнездилась в самой глубине парка за Гарнизонным Домом Офицеров. Она примыкала к дамбе, за которой располагался тот самый пляж, где выловили Нину. С трех остальных сторон к танцплощадке тянулись прямые тополиные аллеи.
     По мере приближения к парку, первыми стали слышны глухие, отдающиеся в груди, удары большого барабана, причем казалось, что эти удары исходят из-за спины и из-под ног. Затем, к ним присоединилось бумканье бас гитары, и только когда Сашка и Наташа нырнули в зияющий чернотой провал аллеи, редко подсвеченной высокими теряющимися в листве фонарями, вся какофония звуков обрушилась на их барабанные перепонки.
     Евтушенко посчитал своим долгом объяснить девушке, с какой частотой колеблются перепонки и как звуковые сигналы передаются человеческому мозгу. Он хотел таким образом заинтересовать молчаливую Наташу, но она не проявила умным словам никакого интереса.
     Вот поэтому женщины глупее мужчин! Не хотят воспринимать новые знания!
     Несмотря на досаду, Сашка все равно был рад, что не нужно прятаться и следить за Наташей издалека. Он не представлял, как это делается. Он рассудил, что лучшая слежка – это, когда находишься непосредственно рядом с объектом.  Сейчас он был уверен, что сможет предотвратить нежелательное развитие событий.
     Пройдя всю длинную полутемную аллею, молодые люди вышли на освещенное пространство к эпицентру гремящей музыки.
     Танцплощадка представляла собой бетонный круг, огороженный высокой сеткой. Со стороны дамбы в этот круг вгрызалась раскрытая пасть деревянной сцены – нижнюю челюсть изображал высокий тяжеловесный помост, а верхнюю, нависший над музыкантами козырек. Позади сцены имелось окошко кассы. От кассы к узкому входу на бетонный круг вел мощный железный турникет, сквозь который по ширине мог пройти только один человек.
     На танцплощадке вечер был в самом разгаре. Гремела музыка, в такт мелодии вспыхивали разноцветные фонари, молодежь дрыгалась и тряслась, кто с неистовой активностью, а кто с глубокомысленной ленцой.
     - Пойдем внутрь, – предложила Наташа, когда они несколько минут постояли около ограды и привыкли к громкой музыке.
     - Нет, я не хочу. Вон там наши ребята из общаги, - разглядев среди толпы кучерявую макушку Бони, показал Сашка. – Можешь к ним присоединиться.
     - Как знаешь. А я все равно пойду!
     Наташа купила билет, и, пройдя сквозь длинный высокий турникет, вошла на танцплощадку. Танцевать она не спешила, а скромно остановилась у ограды.
     Сашка подумал, что и теперь ему будет нетрудно наблюдать за ней. На огороженном пространстве она, - как на ладони, и ничего не сможет предпринять. Да и с ней в таком людном месте вряд ли что-нибудь произойдет.
     Но на деле все оказалось не так просто.
     Вдоль ограждения на уровне глаз были прикреплены деревянные щиты. Открытой оставалась только небольшая полоска снизу, сквозь которую виднелись голые ноги девушек и разномастные брюки парней. Около узких щелей между щитами толкались любопытные мамаши. Может, они тайно интересовались личной жизнью своих чад, но, скорее всего, терпеливо ожидали окончания танцев, чтобы уберечь деток от еще не пойманного маньяка.
     Евтушенко пришлось выбрать место для обзора напротив узкой створки выхода, которую к тому же почти полностью загромождал контролер, проверявший билеты у протискивающихся через соседний вход запоздалых посетителей. 
     Сашка поначалу неотрывно наблюдал за яркой красной юбкой Наташи, но постепенно его любопытный взгляд все чаще и чаще отвлекался на интересные детали чрезвычайно глупого времяпровождения под емким названием - танцы.
     Все песни, которые исполняли музыканты, можно было разделить на быстрые и медленные. Быстрых было больше. Под них все дружно танцевали шейк. Группки молодежи: по трое, четверо и больше, собирались в кружки и тряслись на месте. Сашке это напомнило схемы разнообразных молекул, где каждый атом, хоть и колебался под воздействием внешней энергии, но не выпадал из общей структуры.
     Компании танцоров, как и молекулы при химической реакции, могли видоизменяться – втягивать в себя новые атомы, перестраивая внутреннюю структуру или распадаться на мелкие молекулы. Поначалу Сашке показалось, что танцы – это наглядное пособие по броуновскому движению. Но теперь он убедился, что танцы лучше подходят для иллюстрации примеров по химии из учебника для девятого класса.
     Во время коротких перерывов кружки-молекулы не распадались, а топтались на месте, ожидая новую песню. Если мелодия была быстрой, то колебания атомов возобновлялись. А медленная мелодия действовала как универсальный химикат, разбивающий все молекулы на элементарные частицы.
     При первых медленных аккордах, девушки с максимально равнодушным видом просеивались из центра танцплощадки к ее границам. В этом своеобразном антисите застревали наиболее стройные, а крупные и полные, наоборот, успешно достигали металлической ограды. Там они старались вести чересчур оживленные разговоры, натужно смеялись, только изредка косо поглядывая на танцующих подружек.
     При медленных танцах вместо молекул на танцплощадке кружились модели простых атомов, состоящих из протона и электрона, вцепившихся друг в друга. Люди, как и различные элементарные частицы, притягивались друг к другу с разной силой. Некоторые танцевали на расстоянии вытянутой руки, между другими вряд ли можно было обнаружить хотя бы миллиметровый зазор.
     Во время танцев все почему-то стремились сгрудиться в центре круга. Сашка подумал, что если танцплощадку раскрасить разными цветами в зависимости от плотности танцующих, как географическую карту, изображающую горные массивы, то самый насыщенный цвет приходился бы на центр, где плотность, по его оценкам, была четыре человека на квадратный метр. Более светлые концентрические эллипсы тогда бы вытягивались по направлению к сцене.
     Музыканты заиграли быструю ритмичную песню «Марионетки» из репертуара полулегальной московской рок-группы «Машина времени». По радио этот ансамбль никогда не звучал, но их песни знали все. Борис привез из Москвы целую кассету с записью их концерта в каком-то маленьком подмосковном клубе. Сашка иногда слушал ее, пытаясь разгадать, есть ли в их текстах какой-то потайной смысл, или нет.
     «Марионетки» сменились мелодичным «Солнечным островом». Видимо, у ребят из местного ансамбля тоже была подобная кассета, и они довольно неплохо подражали оригиналу. На танцплощадке закачались тела танцующих пар. Музыка убаюкивала. Сашка мысленно повторял слова песни, но ближе к концу вздрогнул как от укола, стряхнув очарование музыки.
     Где Наташа?!
     Он лихорадочно искал среди многочисленных фигур яркую красную юбку. Ее не было! Упустил! Как всегда, забыв о самом главном, погрузился в бездонные абстрактные размышления и не заметил, как исчезла Наташа. Ее нет! 
     А вдруг, она что-то замыслила?

Глава 45
Бензин под сценой

     Обломки деревянной рейки полетели вниз с балкона, но Лиза успела зацепиться за железные подпорки перил. Она подтянула свесившуюся ногу и вновь встала на выступ балкона. Среди всеобщей тишины она перевела дух, и угрюмо повторила последнюю фразу:
     - Не подглядывай.
     Пораженный Борис больше не шутил. Тихон, выскочивший из-за укрытия, вновь отступил за угол.
     Дальше дела у Лизы пошли быстрее. Она уверенно переместилась к соседнему балкону и перевалилась через перила. Тут уж ей помогла сочувствующая соседка.
     Через минуту возбужденная Лиза выскочила из соседнего подъезда. Борис сходу обнял ее и пытался поцеловать, но Лиза смущенно отвела лицо в сторону. Не смотря на пережитый испуг, она не могла забыть, что из многих окон наблюдают любопытные глаза. 


     Тихон продолжил слежку за Борисом. Делать это было не сложно. После бегства Лизы через балкон, Борис галантно поблагодарил соседку и даже выяснил, что зовут ее Светланой. Потом воссоединенная милая парочка прошмыгнула за угол дома, прижалась к стене и долго целовалась, будто они год провели в тоскливой разлуке. Затем они медленно брели в обнимку по вечерним улицам, держа направление в городской парк.
     В парке наступление сумерек было заметнее, высокие тополя поглощали жалкие остатки дневного света. На дорожках попадались оживленные компании, и можно было идти за Борисом на небольшом расстоянии. Даже если бы он заметил Тихона, в этом не было бы ничего особенного – многие в это время шли на танцы. Слышалось, как музыканты невдалеке настраивают инструменты и проверяют микрофоны.
     И все бы замечательно, но смесь шампанского с арбузом настойчиво требовала выхода. Когда Борис и Лиза подошли к танцплощадке, Тихон не выдержал и забежал в кусты. Раз парочка пришла на танцы, значит здесь и останется,  рассудил он.  Но, вернувшись к танцплощадке, он к своему ужасу их не увидел.
     Заколов метнулся в одну сторону, в другую – Бориса с Лизой нигде не было. Упустил!
     Тихон, проклиная вкусный арбуз, обежал всю танцплощадку и за сценой заметил Лизу. Она стояла одна, и недовольно переминалась с ноги на ногу. Ждет Бориса, решил Тихон, вовремя спрятавшись за компанией куривших парней. Но куда он делся? Тоже по нужде? Или готовит очередное убийство? Тихон не знал, что предпринять в этой ситуации.
     Через несколько минут Борис, наконец, появился. Он невозмутимо обнял девушку за плечи, но вместо танцев они направились за дамбу на пляж.  В ночное время это место славилось кромешной темнотой, наличием уютных скамеечек и беседок, а также теплой манящей  водой реки. Как только темнело, отсюда слышалось бряцанье гитар, громкий гогот, тонкий писк и много других невнятных звуков.
     Место здесь было открытое, спрятаться совершенно негде. Тихону приходилась держаться на расстоянии. Когда окончательно стемнело, он пристроился на песке около мусорного бака. Неподалеку на скамейке расположились Борис с Лизой.
     Просидев в неудобном положении битый час, Тихон в паузах между песнями слышал лишь Лизкины вялые слова «Нет, не лезь», чередующиеся звуками поцелуев.
      Вдруг что-то просвистело в воздухе и с грохотом стукнулось о железный бак, около которого прятался Заколов. Видимо, одна из компаний решила выбросить пустую бутылку. Тихон быстро отполз в сторону. Надо уходить пока цел. За Борисом он, видимо, зря увязался, влюбленные голубки могут здесь до утра миловаться.
     Тихон вернулся через дамбу к танцплощадке. Музыканты играли новую красивую песню «Солнечный остров». Огромное количество съеденного арбуза опять позвало Тихона в кусты. Он отошел подальше, блуждающим взглядом ощупал окрестности, и вдруг, в десяти метрах от себя заметил среди темной листвы фигуру в красном. 
     Сомнений не было – в кустах рядом с танцплощадкой стояла она! Она явно пряталась, и что-то тайно высматривала. Неужели Борис прав насчет слов о цепочке на шее, и во всем виновата она. Что тогда она задумала на этот раз?
     Заколов еще не успел ничего решить, как вдруг, кто-то мягко и цепко опустил руку ему на плечо. Тихон вздрогнул и обернулся. В темноте мерцали узкие щелочки знакомых казахских глаз.
     - Ты? – выдохнул Тихон, узнав Мурата.
     - Я, - также тихо подтвердил казах.
     - Ты почему в госпитале убегал от меня? – вспомнил Тихон недавнюю историю.
     - Я за тобой милиционера увидел. От него и смывался. Я, когда из военкомата сбежал, в институтский подвал не вернулся, в госпиталь перебрался. Там такой  подвалчик нашел под столовой. Клевый! Ночью можно на кухню пробраться, и у меня проблем со жратвой не стало. В тот день я увидел у морга молодежь, вышел посмотреть, хотел к тебе подойти, а тут милиционер – пришлось слинять. 
     - Он тебя, Мурат, не из-за военкомата ловил. Милиция тебя в убийствах подозревает.
     - Ух! Да ты что! А я думал все из-за того, что я в армии не хочу служить.
     - А вечером в тот же день, ты в окно в общежитии заглядывал?
     - Ну, я. Тебя искал, поговорить хотел. Но девчонка зашумела, патруль прибежал, пришлось сматываться.
     - О чем же ты поговорить хотел?
     - Я тебя искал, потому что вспомнил, как в последний раз Ашот рассказывал, что у него теперь есть невеста. Он сказал, что она будет любить его, если он будет ее слушаться.
     - Вы же с ним враждовали?
     - Да, но в тот день он встретил меня у выхода из подвала и похвастался девушкой.
     - Мало ли что могло прийти в больную голову?
     - Я тоже так подумал и не обратил внимания. Но потом вспомнил, что раньше он всегда говорил только о еде или о родном селе, где все ждут, не дождутся его и готовятся к встрече. Я только потом сообразил, что если он вдруг заговорил о девушке, значит, что-то произошло.
     Невеста, девушка – опять все сводится к женщине, подумал Тихон и посмотрел туда, где только что видел ее в красном. На этом месте никого уже не было.
     - А я теперь живу здесь, - сказал Мурат и кивнул в сторону танцплощадки.
     - Где? – удивленно переспросил задумавшийся Тихон.
     - Здесь, прямо под сценой. Там уютный чуланчик. Жду, когда танцульки закончатся и народ разойдется. А пока, - он показал на сетку с бутылками, - хрусталь собираю. Когда танцы, всегда большой урожай бутылок. Я уже одну полную сетку под сцену оттащил. Да! – встрепенулся он, что-то вспомнив. – Когда я туда залез, чувствую, бензином пахнет. Я руками пощупал, пластиковая канистра стоит, обернутая в футболку. Я на тебе точно такую же футболку видел.
     - Футболка, как у меня? – удивился Тихон.
     Одну он давал зашить Наташе, но так до сих пор и не забрал.
     - Да, немножко грязная, немного рваная, но носить можно. Мне сгодится. – Мурат звякнул бутылками и широко улыбнулся: - А я задачу решил.
     - Про бутылки? – спросил Тихон, размышляя о футболке и канистре.
     - Да! Когда ты мне в виде подсказки подсунул новую задачу про стаканы с пивом и водой, я подумал, что ты издеваешься. Ведь задача очень сложная, в формулах можно утонуть. А потом я понял ключевую фразу! Ты сказал: главное, чтобы после переливаний в каждом стакане оказалась столько же жидкости, сколько было вначале. И тут мне все стало ясно!
     Мурат широко улыбнулся. Задумчивый Тихон вежливо попросил:
     - Объясни.
     - Я на бутылках. С ними проще. После перестановки в каждой куче число бутылок равно первоначальному. Допустим, среди больших бутылок оказалось …
     - Погоди! – Тихон вдруг похолодел от ужасной догадки. – Бензин под сценой?!
     - Да. – На лице Мурата отразилось легкое недовольство из-за того, что его перебили на самом интересном месте. - Сам не пойму, откуда взялся. Наверное, кто-то стибрил из машины и временно припрятал. Но мне страшно неприятно стало, что мою берлогу раскрыли.
     - Помчались туда. Покажешь, как залезть внутрь. - Заколов выбежал из кустов.  Сзади гремел сеткой Мурат. – Да брось ты эти бутылки! Сейчас не до них.
     Ребята подбежали к танцплощадке со стороны закрытой части сцены. Там трое парней распивали из горлышка бутылку вина. Тихон на ходу задел одного плечом, но не обратил внимания. Он торопливо рассматривал деревянную стенку, ища лаз под сцену. Но кроме маленького уже закрытого окошка кассы в стене не было ни дверцы, ни щели.
     - Где? – нетерпеливо спросил Заколов Мурата, звенящего бутылками.
     - Где? – взревел рядом с Тихоном незнакомый пьяный голос. – Щас узнаешь, где! Ты чё, чувак, офонарел, не видишь куда прешь?
     - Отстань! – отмахнулся Тихон от назойливого парня, которого случайно задел плечом. – Где? – переспросил он Мурата.
     - Там, за углом, - запыхавшийся Мурат показал рукой в сторону.
     - Ах, ты, чмо, на нас плюешь? За быдло считаешь, извиниться не хочешь?
     Обиженный парень медленно отвел правую руку назад и с широким замахом, разворачивая весь корпус, понес  сжатый кулак в лицо Тихона. Делал он это так медленно, что Тихон, отметив его банальный дворовый замах и продолжая общаться с Муратом, легко отклонился вправо и автоматически по боксерской привычке встретил соперника резким левым прямым. Дальше полагалось пустить в ход ударный правый кулак, но соперник ойкнул и обеими руками схватился за разбитый нос. Рванувшихся было на подмогу приятелей, Тихон встретил грозным видом и боксерской стойкой. Те оказались не столь агрессивными, обошли его стороной и стали изучающее рассматривать разбитую физиономию собутыльника.
     Заколов на мгновение взглянул под ноги. То, что он увидел, его живо заинтересовало. По земле перемещалась большая колония черных муравьев. Многие тащили на себе личинки. Великое переселение, удивился Тихон. Что же их так напугало и гонит прочь из родного гнезда, ведь ночью, когда прохладно, муравьи должны спать! Вряд ли им мешает музыка. Это может быть только …
     Заколов, не теряя времени, метнулся за угол сценической пристройки. Первое, что он увидел, была небольшая дыра в стене, образованная несколькими сдвинутыми досками на уровне земли. Дыра вела прямо под сцену, на которой играли музыканты. Из дыры пахло бензином, и виднелись всполохи разгорающегося пламени.
     Мгновенно разглядев все это, и с ужасом осознав, что сейчас будет, Тихон перевел расширяющиеся от удивления глаза на женские туфли, ноги и фигуру, обтянутую в красную ткань.
    Она стояла рядом с отверстием и отряхивала руки. Их взгляды встретились. Заколов не узнавал прежние глаза.
    «Так вот ты какая, Питоконда! Вот твое настоящее лицо! Значит, Борис сказал правду», - холодно подумал Тихон.
     Разочарование и растерянность  мгновенно улетучилась. Он уже знал, что будет делать в ближайшие секунды.   

Глава 46
Мнимый успех лейтенанта

     Из-за угла, с тыльной стороны сцены, раздался звон бьющихся бутылок, звуки ожесточенной борьбы и истошный крик  Мурата:
     - Тихон, помоги!
     Заколов был уверен, что те трое парней, с которыми он случайно сцепился, решили отыграться на Мурате. Когда он выскочил на крик помощи, Мурат отчаянно отмахивался сеткой с бутылками от последнего из нападавших. Первым двоим, наверняка, досталось капитально. Они сидели на земле и с кряхтением поглаживали ушибленные бока. В сетке  оставалось немного целых бутылок, и она представляла грозное оружие с торчащими во все стороны кривыми осколками. И нападавший парень, и обороняющийся Мурат это хорошо осознавали: первый отступал, стремясь сохранить достоинство; второй – угрожающе размахивал сеткой, отгоняя врага прочь, но, не пытаясь его зацепить.
     Тихон остановился, видя, что его помощь больше не требуется. Он зажимал ладонью рваную рану на щеке и мучительно думал, правильно или нет, только что поступил? Удастся ли этим способом предотвратить надвигающуюся беду? А если нет, то, что надо предпринять, пока под сценой не разгорелось пламя?
     Заколов отнял руку от лица. Пальцы и ладонь были в крови. Он ощупал щеку другой рукой – кровавый ручеек стекал по подбородку.
     В этот момент из темноты кто-то как вихрь налетел на Мурата. Неизвестный в бейсболке с развернутым назад козырьком подскочил к Мурату со спины, резким ударом ладони по запястью выбил сетку с осколками и грубо заломил руку. Казах со стоном рухнул на землю, а напавший, расставив колени, плюхнулся на него сверху, как наездник в седло.
     Заколов, забыв о собственной ране, побежал на помощь. По пути он согнул и отвел правую руку, чтобы резким ударом кулака в висок опрокинуть сидящего противника. Кулак уже начал стремительное движение, как человек в бейсболке повернулся. Тихон узнал лицо лейтенанта Мартынова.
     Рука Заколова дрогнула, он не хотел бить милиционера. Кулак пронес разящую мощь удара мимо головы в бейсболке.

      
     Лейтенант Мартынов следил за Тихоном Заколовым от самого общежития. Перед этим он несколько часов парился в УАЗике, наблюдая за входом. Автомобиль надо было поставить так, чтобы он не бросался в глаза, с точки наблюдения хорошо просматривалось крыльцо, и чтобы при этом он находился в тени. Соблюсти все три желания одновременно было практически невозможно: УАЗик имел желтую окраску, а солнце перемещалось, и то, что полчаса назад было глухой тенью, превращалось в идеальное место для испытания солнечных батарей.
     Мартынов несколько раз посылал водителя Федорчука за водой. Тот послушно выполнял приказы, но каждый раз, передавая лейтенанту армейскую фляжку, криво косился на американскую кепку с сеточкой на затылке, темные очки и яркую молодежную футболку начальника. Можно было не сомневаться, что как только майор Петелин  вернется из отпуска, ему будет доложено о странном времяпровождении лейтенанта, причем в самой живописной форме. Федорчук умел рассказывать анекдоты, и лейтенант легко представил, как сержант вдохновенно изобразит его перед начальством.
     Когда по ступенькам общежития быстро спустился Заколов, измученный ожиданием лейтенант был рад абитуриенту, как родному. Можно отпустить въедливого Федорчука и заняться, наконец, серьезным мужским делом – слежкой за опасным преступником.
     Заколов, как и вчера, увязался за москвичом Борисом Махоровым. Но, если накануне такой двойной хвост добавлял лейтенанту энтузиазма, то сегодня он с самого начала забеспокоился. Как бы опять все не закончилось впустую! Опасения еще больше усилились, когда Борис воссоединился с подружкой. Неужели опять ревность из-за девчонки с мордобоем в итоге?
     Заколов все время следовал за влюбленной парочкой, совсем не оглядываясь назад. Лейтенант порой шел в десяти метрах сзади и посмеивался над беспечностью наглого преступника. Когда Заколов надолго затих на ночном пляже, лейтенант всерьез заволновался: не заснул ли там этот подозрительный типчик. С него станет! Продрыхнет до утра, а лейтенанту сиди тут на скамейке, изображая вдрызг пьяного. Мартынов специально бросил пустую бутылку по железному мусорному баку, чтобы проверить свое предположение.
     Эффект был отличный. Заколов поспешно встал и удалился с сонного пляжа.
     И вот тут лейтенанта ждала удача! Первая за время наружного наблюдения за объектом.
     На контакт с Заколовым вышел тот самый подозрительный неуловимый казах, из-за которого Мартынов получил неприятное ранение в живот. Встреча субъектов, как и положено, была глубоко законспирирована и состоялась вдали от посторонних глаз в темных кустах. Лейтенант  не слышал, о чем они говорили, но, получив от казаха информацию, Заколов быстро проследовал к танцплощадке.  Там состоялась небольшая потасовка подозреваемого с неизвестными. Лейтенант не успел толком понять по какой причине это произошло, как Заколов, не получивший серьезного сопротивления,  мгновенно скрылся за углом сцены.
     Но Мартынову он был уже неинтересен. В случае чего он его обязательно найдет, Заколов совсем не прячется. Лейтенанта гораздо больше заинтриговал таинственный казах, неизвестно, откуда появляющийся и, куда исчезающий. Из двух подозрительных субъектов Мартынов однозначно выбрал его, и решил арестовать и препроводить в отделение милиции.
     Подходящий случай представился сразу. Казах подрался с той же пьяной компанией, и лейтенант решил задержать его как хулигана. Когда дело было практически сделано: казах лежал лицом вниз с вывернутой рукой - вновь, откуда ни возьмись, появился злобный Заколов.
     Лейтенант в последний момент увидел перед носом надвигающийся кулачище и ловко успел отдернуть голову.
     Кулак пролетел в пустоту. Заколов не удержал равновесия и завалился на лейтенанта. Мартынову только этого было и надо! В боксе он был не силен, а вот борьбе самбо в школе милиции их обучали.
     Когда Заколов рухнул на него, лейтенант в одно мгновение оказался на спине противника. Перед Мартыновым были ноги Заколова, и он, не долго думая, решил провести болевой прием на колене. Таким образом, он бы нейтрализовал Заколова, а тот своим телом как раз придавливал казаха.
     Мартынов вцепился в ногу Тихона, ухватил обеими руками и, как гребец весло, всем корпусом потянул на себя. Еще немного и противник взвоет от боли.
     Тихон быстро очухался после неожиданного падения и догадался, что лейтенант воспринял его отведенный в сторону удар всерьез. Вот-вот милиционер скрутит его окончательно, а сейчас каждая секунда была дорога. Заколов изловчился и наотмашь, не глядя, ударил рукой назад. Кулак на этот раз угодил лейтенанту в голову, и Тихон почувствовал, как хватка на ноге ослабла, и тяжелое тело, громоздившееся сверху, свалилось вбок. Склонившись к лейтенанту, Заколов нашел, что тот пребывает в легком нокдауне. Шлепками ладоней Тихон попытался привести его в чувство.
     Мурат, уже вскочивший на ноги, уставился на Тихона как на чумного.
     - Ты что делаешь? Это же мент! Делаем ноги! – крикнул он и повернулся, чтобы бежать.
     - Стой! – одернул его Тихон. – Милиционер нам как раз сейчас и понадобится.
     Мурат в недоумении остановился около кустов, за которыми простирался спасительный ночной парк.
     Тихон тревожно взглянул на заднюю стенку сцены. Справа внизу между досками он различил мерцающие полоски, будто кто-то с мощным фонариком рыскал под сценой. Эти щели все ярче и ярче выступали на фоне темной стены. «Ей не удалось остановить то, что она породила», - с сожалением удостоверился он. Будет пожар! Сколько времени он уже потерял на борьбу с лейтенантом? Но в ближайшие минуты офицер милиции здесь совсем не помешает.
     Наконец, блуждающие глаза лейтенанта осмысленно взглянули на Заколова.
     - Ну, же! Вставай! – с нетерпением подгонял Тихон.
     На лоб лейтенанта упала капля крови, потом еще одна. Тихон прижал руку к щеке – рана глубокая, кровь никак не хочет сворачиваться.
     Лейтенант уже полностью пришел в себя, хотя и продолжал лежать.
     - Опять ты? – безразлично поинтересовался он.
     - Я! Я! – подтвердил Заколов. – Вставай, лейтенант! Ты сейчас очень нужен!
     Тихон заметил, что в общении с лейтенантом перешел на «ты». Еще совсем недавно, все, кто закончил школу воспринимались им, как дяди и тети. Для него даже безусые солдаты казались взрослыми, и он обращался к ним только на «вы». Сейчас в общежитии он познакомился с Боней, Кареном, Гамлетом, которым уже давно было за двадцать, и они отслужили в армии. Все они обращались к Тихону и другим абитуриентам, хоть иногда и снисходительно, но как к равным. В общежитии все друг с другом были на «ты». Наверное, когда покидаешь родительский дом, взрослеешь быстрее, подумал Тихон.
     Он посмотрел на растерянное лицо молодого лейтенанта и неожиданно спросил:
     - Тебя как зовут?
     - Андреем, - лейтенант уже сидел, с опаской размазывал по лицу чужую кровь и озирался по сторонам. – А где этот…?
     Милиционер не договорил, но Тихон догадался, о ком он спрашивает:
     - Мурат, вон там. – Тихон показал на казаха, напряженно ожидающего около кустов. – Но он не тот, кто тебе нужен. Вставай, Андрюха, и смотри сюда.
     - А где моя бейсболка? – продолжал озираться сидящий лейтенант.
     - Вот твоя кепка! – раздраженно крикнул Заколов, поднимая отлетевшую в сторону бейсболку. -  Ты лучше сюда смотри! Видишь?!
     Лейтенант на этот раз покорно встал и посмотрел по направлению вытянутой руки Тихона. По всему периметру нижней части стены сцены яркими всполохами светились щели между досками. Если раньше это походило на свет фонарика, то теперь казалось, что под сценой зажгли яркий прожектор.
     На танцплощадке гремели басы тяжелого рока из репертуара “Deep Purple”, солист бормотал нечленораздельные английские фразы время от времени неистово выкрикивая: “Into the fire!” Когда лейтенант Андрей Мартынов уперся взглядом в мерцающую стену, солист в очередной раз выкрикнул эту фразу про огонь. Одновременно лейтенанту показалось, что из-под сцены прозвучал резкий нечеловеческий крик. Но все потонуло в грохоте музыки и визге вокалиста.
     - Что там? – спросил лейтенант.
     У Заколова при последнем не заметном для многих крике из глубин сцены, больно защемило в груди. Что это: сердце или другой внутренний орган, он не знал. Раньше он никогда не ощущал, что внутри тела есть какие-то составные части, которые могут болеть сами по себе. Все ушибы и порезы он получал только снаружи и всегда недоуменно пропускал в книгах те места, где говорилось, как у героя заболела печень, почки или сердце. Свое тело он ощущал как единый цельный организм, в котором нет деления на внутренние органы. Нынешняя боль была окончательным крушением надежды на то, что пожара не будет.  И отголоском собственной вины за случившееся.
     - Это пожар, - хмуро ответил Тихон.
     У лейтенанта отвисла челюсть. Вид у него стал глуповатый. Почему так, совсем некстати подумал Тихон, когда у девушек приоткрыты губы – их вид считают сексуальным, а когда у мужика то же самое выражение лица, он выглядит придурком? Девушка даже может показать язычок, от этого ее сексуальность только усилится. А если мужик вывалит язык, то все – полная клиническая картина дебилизма.
     - Это пожар! – твердо повторил Тихон, толкая опешившего лейтенанта: - Да очнись ты!
     Заколов, отринув из памяти ужасный крик из-под сцены, заставил себя думать не о том, что уже неотвратимо произошло, а о том кошмаре, что может вот-вот случиться. Он стряхнул  оцепенение и стал действовать по плану, который еще несколько минут назад сложился  в голове. Он до последнего момента надеялся, что все обойдется, и этот план не понадобится. Но скрытое пламя уже набрало неуправляемую силу.
     Тихон приказал:
     - Мурат, беги к телефону-автомату около Дома офицеров и звони 01. Вызывай пожарных. А ты, Андрей, - повернулся он к лейтенанту, - беги на танцплощадку и организуй выход людей. Не допускай паники! А я поищу запасной выход.
     Мурат отбросил сетку и, не задавая лишних вопросов, побежал по аллее к выходу из парка. До лейтенанта теперь дошла вся опасность возникшей ситуации, и он, словно только и ждал четкой команды, мгновенно принялся ее исполнять.
     Но все оказалось не так просто. До окончания танцев оставалось совсем немного времени. Касса за ненадобностью была закрыта, а турникет на входе перемотан толстой железной цепью. Верзила контролер перегораживал грузной фигурой узкий выход.
     - Куда прешь? – оттолкнул контролер Мартынова, измазанного кровью.
     - Милиция! – объявил лейтенант. – Немедленно освободить проход и прекратить танцы!
     - Чего? – Контролер, привыкший иметь дело с подвыпившими наглыми парнями, грубо развернул Андрея и толкнул тяжелой ладонью по затылку. – Пшел вон!
     Лейтенант Мартынов только тут сообразил, как он выглядит со стороны: парень в гражданской одежде, извалянной в пыли, с размазанной по лицу кровью и лихорадочным взглядом. Но объясняться сейчас не было никакой возможности. Лучше быстро скрутить этого типа и освободить проход.
     Андрей, наклонив голову, со злостью бросился на ненавистную фигуру. Он всем телом ударил контролера в живот и влетел вместе с ним на танцплощадку. Оба свалились. На бетонном полу завязалась отчаянная борьба двух сцепившихся катающихся тел.
     Тихон в это время обходил танцплощадку с другой стороны, внимательно рассматривая ограждение.
     Должен же быть запасной выход!
     За сеткой толпа молодежи тряслась в быстром танце. Все понимали, что танцы скоро закончатся, и стремились оторваться напоследок. Скучающих и выжидающих не осталось. Все активно двигались в маленьких тесных кружках, не глядя по сторонам. Их как плетью подстегивали ритмичные децибелы музыки. Музыканты, распалившись от принятого алкоголя и собственной значимости, азартно били по струнам гитар и в неистовом крике разинутыми глотками стремились заглотить микрофоны. Раздетый по пояс ударник неистово колотил палочками по тарелкам и барабанам.
     С парадной стороны сцены в грохоте музыки и вспышках иллюминации не просматривались никакие признаки надвигающейся беды.
     Тихон с сожалением посмотрел на возню лейтенанта с контролером у входа. Музыканты не обращали на них внимания и продолжали играть. Они знали, что их охранник и не в таких передрягах бывал. Он скоро образумит пьяного безбилетника, а из танцующих эту борьбу могли видеть только те, кто находился в непосредственной близости.
     Времени оставалось все меньше. Тихон обнаружил запасной выход в ограде прямо напротив сцены. Две широкие створки были закрыты на большой висячий замок. Может, ключ есть у охранника, с которым борется Андрей? Тихон на мгновение задумался, броситься ли на помощь лейтенанту и заодно отыскать ключ, или попытаться открыть замок подручными средствами.
     В этот момент пламя, бушевавшее под сценой, изъело толстые половые доски и прорвалось наружу сзади музыкантов. Вдохнув кислорода, огненная масса, истомленная тяжелой борьбой в подполье, взметнулась хищными алыми языками вдоль занавеса и жадно облизала деревянный козырек, нависший над гитаристами.
     Певец продолжал горланить “Into the fire”, и первый прорыв огня, который быстро иссяк, совпал по времени с его неистовым криком. Многие могли принять эту вспышку за новый спецэффект. Но вслед за первым рывком огня, из-под сцены вырвалась стена пламени и охватила весь периметр конструкции.
     Тут же погас свет, и замолкли мощные динамики. Музыканты еще некоторое время азартно ударяли по струнам, но, сообразив, что не слышат обратного эха своих голосов, вышли из транса, увидели огонь и в страхе попрыгали со сцены. Натянутые провода от гитар переворачивали усилители, черные коробки грохались об пол.
     Последним очнулся от музыки оглохший ударник. За грохотом барабанов и медных тарелок он слышал только себя и встрепенулся, когда спиной почувствовал жар. Перевернув установку, он кубарем скатился со сцены и со слезами наблюдал, как на натянутую кожу его любимого большого барабана упала горящая палка. Кожа беззвучно лопнула, огонь, не спеша, сжевал порванные края, а затем жадно накинулся на покрытую лаком деку.
     Период немого шока у танцующих миновал, и из толпы, сгрудившейся в центре раздался многоголосый истошный девичий визг.
     Заколов понял, что события развиваются по наихудшему сценарию. 

Глава 47
Пожар
      
     Сашка Евтушенко, потеряв из вида Наташу, решил пройти на танцплощадку, чтобы попытаться разыскать ее там. Казалось бы, на таком небольшом пространстве легко найти знакомого человека, но, оказавшись внутри металлического ограждения, где плечи и головы танцующих закрывали всякий обзор, Сашка убедился, что снаружи он бы разглядел все лучше.
     Народу на танцах было много, к этому времени подошли все, кто хотел. Вдобавок, как назло, играли быстрые танцы, которые никого не оставляли в покое, и разошедшаяся в азарте танцплощадка  бурлила. Евтушенко остановился недалеко от входа, ожидая медленный танец. В этом случае половина людей схлынула бы к ограждению, и Наташу в ее яркой юбке, если она еще оставалась здесь, он наверняка бы заметил.
     К конецу вечера музыканты перешли на англоязычный репертуар. Судя по всему, они уважали группу “Deep Purple”. Сначала они сбацали суперхит “Smoke on the water”, дав возможность выпендриться басисту, многократно исполнившему знаменитый проигрыш,  а затем перешли на более сложную и визгливую композицию “Into the fire”.
     Танцевать Евтушенко не любил, но современную рок-музыку уважал. Особенно ему нравились западные группы. Он и английский в школе учил усерднее, чтобы лучше понимать песни полюбившихся ансамблей. Сейчас он подумал, что эти песни удались английским музыкантам потому, что были сочиненны после реального пожара на студии. Пожар – это стресс, стресс – это чувство,  чувство – это страсть, а страсть – это вдохновение! Выведя эту нехитрую формулу, Сашка припомнил, что в его жизни пожаров еще не было.
     Он не видел момента, когда вспыхнул занавес. Он стоял спиной к музыкантам и продолжал разглядывать толпу, выискивая Наташу. Лишь когда погасло освещение, и гитаристы попрыгали со сцены, он обернулся на яркие всполохи пламени, охватившие крашенную деревянную постройку.
     Темнее стало только в первые секунды после погасшей иллюминации. Потом огонь быстро набрал силу и ярко озарял сгрудившуюся толпу. 
     В следующий момент толпа завопила и ринулась к выходу. Там только приподнимались уставшие от борьбы контролер и лейтенант. Оба хотели выяснить, что произошло на танцплощадке? Они стояли как раз на проходе. Толпа ударила в их пошатывающиеся фигуры и сбила с ног. Мгновенно образовалась свалка. Узкий проход был загроможден телами, сзади с криком напирали новые люди, выталкивая первых наверх. Крики усилились.
     Кричали уже и те, кто находился за танцплощадкой. Матери звали безумными голосами дочерей.
     Сашка стоял прижатый к ограждению непосредственно рядом с выходом. Ему всегда становилось досадно при виде любой плачущей женщины, а сейчас, многоголосые истеричные панические крики его просто бесили. Люди, которые так кричат, не могут себя контролировать. Он видел, что в бессмысленной давке почти никто не может вырваться наружу.
     Одна из девушек, лежавшая в самом низу, выпучив от натуги глаза, смотрела прямо на него. Ее рот был широко открыт, она беззвучно двигала губами, как рыба, выброшенная на берег, и было видно, что она не может сделать ни одного вдоха –  грудная клетка была сильно сжата, навалившимися сверху телами.
     - Стоять!!! – вдруг громко и зло крикнул Евтушенко.
     Толпа на мгновение повиновалась.
     - Стоять! Всем назад!
     Властные слова возымели действие, толпа остановилась и отпрянула. Упавшие, воспользовавшись моментом, смогли подняться. Задыхавшаяся девушка, наконец, вздохнула. Стоявшие в толпе первыми смотрели на Сашку, словно ожидая дальнейших команд. Он понял, что еще мгновение, нервы людей не выдержат, и все вновь рванут вперед, и завал повторится, ведь многие еще толком не встали, им надо помочь.
     - Всем назад! К ограде! Здесь не выбраться. Здесь огонь! Там, огонь не достанет! – кричал Сашка, мгновенно оценив ситуацию, и указывая рукой на дальнюю часть ограждения.
     Он видел, что узкий коридор входа на танцплощадку, перегороженный цепью, пролегал вплотную вдоль горевшей стены. Наиболее юркие могли бы прошмыгнуть под цепочкой, но не в ситуации всеобщей паники. Такой же узкий выход располагался рядом с входом, но безумная толпа около него неминуемо давила бы друг друга.
     Послушались Сашкиных команд, и отошли назад далеко не все. Многие готовы были вновь штурмовать выход. Пылающая сцена уже обдавала жаром.
     Сашка посмотрел на горевшую стенку из совершенно сухих досок, которые оказывались легкой добычей жадного пламени. Стенка накренилась, затрещала и стала падать как раз в сторону выхода. Люди в панике метнулись назад. Сашка подхватил под мышки ту самую придавленную девушку, которая с трудом приходила в себя, сидя на бетонном полу, и выдернул ее в сторону.
     Девушка вскрикнула от резкого рывка, но в следующее мгновение стена со скрипом и грохотом рухнула на проходы в ограждении, где только что была давка. Этот путь был отрезан.
     Пылающий козырек, нависший над сценой, потеряв одну из опор, плавно поехал в сторону танцплощадки и с грохотом завалился перед сценой, обдав всех жаром и искрами. Теперь уже никого не надо было уговаривать отступить назад. Толпа вновь закричала и прижалась к ограде, образовав плотный полукруг напротив горевшей сцены.
     Некоторые попытались перелезть через высокое ограждение. Но мелкая сетка позволяла взобраться самым цепким. Кто-то упал, так и не перевалив на другую сторону, а из тех, кто перелез, один парень, зацепившись брюками, сорвался вниз головой с самой высоты. Его жуткий крик приостановил поток желающих.
     Тем временем затрещала и рухнула в центр оставшаяся стенка, подпиравшая козырек над местом выступления музыкантов. Вся конструкция сцены была довольно высокой, и упавшие доски веером завалили половину танцплощадки. Разбушевавшийся огонь при падении изрыгнул сноп крупных искр, которые дождем обдали людей.
     Сашка заметил, как на Боне вспыхнула знаменитая шевелюра. Тот с визгом бросился бежать, сломя голову. Не растерявшийся Карен зацепил его и погасил пламя своей рубашкой.
     Жар от пылающих досок становился все невыносимей. Народ вот-вот мог запаниковать, и тогда последствия было бы трудно представить. Вдобавок вспыхнули деревянные щиты на ограждении. Пламя как щупальцами стремилось охватить с двух сторон прижавшихся людей.
     - Сашка! – услышал Евтушенко яростный крик Заколова. – Иди сюда!
     Сашка, не раздумывая, вклинился в толпу на зов друга.
     Тихон все это время находился за оградой. Он толстой веткой от тополя в крайнем волнении и спешке стремился сбить замок на запасном выходе. Под неистовыми ударами палка крошилась в мелкие щепки и превращалась в размочаленную плетку. Непокорный замок только вздрагивал и брякал об ограждение. Ничего другого Тихон не нашел и в безнадежном отчаянии понимал, что все труды напрасны.
     В один из моментов его взгляд упал на нижнюю кромку ворот. Изнутри танцплощадки дверь фиксировал большой штырь, сделанный из толстой арматуры. Но сквозь сетку его не вытащишь. Жавшиеся к ограде девчонки безумно визжали. Пробиться разумным словом к их сознанию было невозможно. Тогда-то, подпрыгнув над головами, Тихон и увидел блеснувшие невдалеке Сашкины очки.
     Тот каким-то чудом протиснулся сквозь толпу и уже стоял рядом. Их разделяла только сетка ограждения. Сашка заметил глубокую рану на лице друга. Он попытался спросить, но Тихон его опередил:
     - Дай мне этот штырь!
     Сашка все понял и выдернул из земли арматурину, согнутую в виде буквы «Г» с очень длинной ножкой. С огромным усилием он, отжав спиной всех от ограды, просунул кусок железа сквозь сетку.
     Тихон схватил штырь, вставил его кончик в петлю замка и стал давить на образовавшийся рычаг. Сильные руки дрожали от неимоверного напряжения, на шее вздулись вены, из раны на щеке вновь потекла кровь.
     Сталь замка не поддавалась, но приваренное ушко петли дрогнуло. Скоба петли отгибалась, обнажая блестящую зернистую поверхность металла в месте разрыва. Когда оставались считанные миллиметры, Тихон вынул погнувшийся штырь и со всей оставшейся силы ударил крюком по отогнутой петле.
     Замок с грохотом сорвался. Тихон распахнул две широкие створки ворот запасного выхода.
     Когда все люди выбрались с горящей танцплощадки, под звуки пронзительной сирены примчалась пожарная машина.

Глава 48
Кто убийца?

     В госпитале, куда быстро доставили пострадавших из парка, Заколову на рваную рану слева над губой наложили швы. Тихону пришлось туда поехать, потому что кровотечение не прекращалось. Рана оказалась глубокой.
     Зашивал щеку зубной врач. Наверное, все хирурги были заняты более сложными случаями, или зубные врачи сами обязаны делать такие операции, думал Тихон, лежа в нелюбимом с детства зубоврачебном кресле.
     Когда он вышел из кабинета, то, спустившись вниз, увидел у стойки регистратуры лейтенанта Мартынова, пытавшегося звонить по телефону. Одежда на лейтенанте была порвана, любимая бейсболка потеряна, а левая рука согнута и крепко привязана к животу.
     Тихон хотел улыбнуться и спросить Андрея, что с рукой, но прикрепленная к щеке повязка и только что наложенные швы, не допускали никакой активной мимики. Он с удивлением обнаружил, что ему больно дается любое движение губой. Вот те раз, а он думал, что терпеть неприятную боль придется только во время операции.
     - Что? – тихо выдохнул он, показывая пальцем на забинтованную руку Андрея.
     - А, ерунда, вывих. Правда, сильный, а может быть, еще палец сломан. Вон как распух, но с ним потом. Все врачи заняты тяжелыми больными. А у тебя как?
     Тихон показал на повязку и промычал что-то похожее на: «Больно говорить».
     - Ясно! – догадался лейтенант. – Кровищи у тебя много было. Еще и меня изляпал. Помнишь? – лейтенант улыбнулся, словно припомнил что-то веселое. - Постой, а ведь это еще до пожара было. Откуда рана?
     Тихон пропустил последний вопрос. Ему не терпелось узнать, как обстоят дела у других пострадавших.
     - Как? – вымолвил он и показал руками вверх по направлению операционных, расположенных на втором этаже госпиталя.
     - Доставили сорок восемь человек, - бодро отрапортовала молодая медсестра за стойкой регистратуры. – Переломы ребер, рук, пальцев, ушибы, порезы, ожоги.
     - А…?
     - Погибших нет, - поняв вопрос, добродушно ответила медсестра и скромно улыбнулась. Тонкие пальцы поправили белоснежный колпачок, пришпиленный к уложенным волосам.
     Чудовищное напряжение сегодняшнего вечера разом отпустило Заколова. Тревожный холодок в груди оттаял, и ему показалось, что в просторном казенном помещении стало тепло и уютно.
     Лейтенант, наконец, куда-то дозвонился, покивал невидимому собеседнику и осторожно положил трубку.
     - Под завалами сцены пожарные нашли обгоревший труп. Предположительно женщина, - сообщил он. – Тело не поддается идентификации. Кто это? Кассирша? – ни к кому конкретно не обращаясь, размышлял Мартынов.
     У Тихона опять все заныло внутри и сжалось. Он вновь вспомнил крик из-под сцены, прозвучавший перед тем, как огонь вырвался наружу, и отрицательно покачал головой.
     - Ты знаешь, кто это? – вопросительно уткнулся в него лейтенант.
     Тихон кивнул.
     - Кто?
     Тихон взял у медсестры какой-то бланк, авторучку и на обороте написал: «Убийца четырех девушек».
     Лейтенант некоторое время тупо смотрел на листок, потом перевел взгляд на Заколова.
     - Но кто это? – лейтенант был крайне удивлен.
     Тихон решительно написал на листке имя и пошел к выходу. Он не хотел, чтобы в уголках его глаз заметили выступившие слезинки.
     Лейтенант ошарашено смотрел на выведенное рукой Заколова женское имя. 
     - Постой! Но почему она? – крикнул Мартынов, но Заколов уже вышел из помещения.
     Стояла глубокая ночь. Во дворе госпиталя было прохладно, но отнюдь не темно. Многие окна главного корпуса ярко светились. У проходной за забором Тихон увидел большую взволнованную толпу людей. Это были родственники, пытавшиеся выяснить судьбу своих близких. Охрана, усиленная патрулем из двух солдат и офицера, решительно преграждала вход.
     Как только Тихон вышел за ворота, его со всех сторон обступили взволнованные женщины. Все наперебой задавали вопросы:
     - Как там? Что с ребятами?
     - А Лену Егорову ты, сынок, не видел?
     - А Мишу ты знаешь?
     - Танечку, Танечку не видел, она в новых джинсах и белой футболке была.
     Тихон успокаивающе поднял руки, дождался тишины и, несмотря на резкую боль под повязкой, громко выговорил:
     - Все живы! Тяжелых нет!
     Он прижал руку к щеке, где нестерпимо жег потревоженный шов, и прошел сквозь расступившуюся толпу. Тут к нему подбежал Сашка.
     - Ну, как ты?
     «Нормально», показал жестами Тихон, скрывая от друга расстроенный взгляд.
     - Это оказалось все-таки она? – задал Сашка, мучавший его вопрос.
     Тихон кивнул.
     - Питоконда! Ее поймали?
     «Нет», покачал головой Тихон.
     У Сашки округлились глаза:
     - Ей удалось уйти?
     Тихон еще раз покачал головой, грустно смотря в темноту.
     - Она … она сгорела? – догадался Сашка.
     Тихон кивнул и отвернул лицо в сторону. В ее гибели была его прямая вина. Можно сказать, он вынес ей приговор и отправил на костер. Эта мысль уже в который раз бередила растревоженную душу и тяжким грузом давила на уставшую психику. Правильно ли он поступил? Можно ли было сделать что-то иначе?
     - Но как? – удивился Сашка. – Как это произошло? Она же могла спокойно уйти!
     Тихон молчал. Нет, она не собиралась уходить. Он ясно представил, как она стоит неподалеку от бушующего пламени и презрительно наблюдает, как гибнут ненавистные  конкуренты. Красная одежда на фоне темных кустов словно вспыхивает ярким пятном, отражая порожденное ею пламя. Она специально оделась сегодня в алое. Она все рассчитала правильно, и план бы полностью осуществился, если бы в последний момент она не встретила Тихона.
     Из непроглядной темноты около забора к Заколову и Евтушенко вышел Мурат.
     - Вас ищу, - сказал он. – Моя последняя берлога сгорела, и я сваливаю из этого города. Неспокойно тут стало. Пришел попрощаться.
     - И куда ты теперь? К родителям? – поинтересовался Сашка. – Придется им признаться, что ты давно не учишься в институте?
     - Нет, я сначала к деду рвану. Он тут недалеко один в степи живет. Дед у меня настоящий аксакал. Живет в юрте и все делает по старым обычаям. Говорят, он даже с духами общается.
     - Пойдем с нами в общагу. Пристроим тебя куда-нибудь на ночь, - пообещал Сашка.
     - Нет. Я ночью уйду из города, пока темно. Документов у меня нет, через КПП нельзя, буду стороной пробираться. А то еще на меня свалят этот поджог. – Мурат с надеждой взглянул в лица Тихона и Сашки. – Вы ведь знаете, что это не так?
     - Знаем, - подтвердили Сашка и Тихон.
     - Перед милицией замолвите словечко, чтобы плохо обо мне не думали. Я ни в чем не виноват. Ни в этом пожаре, ни в смерти тех задушенных девушках.
     - Знаем, - еще раз заверил Сашка, с досадой вспоминая о былых подозрениях.
     Мурат мялся, не решаясь уйти. Он отвел глаза и спросил:
     - Сейчас не время, но … Тихон, я хочу, чтобы ты проверил мое решение задачи о перестановки бутылок.
     Тихон ободряюще кивнул. Мурат живо заговорил:
     - Я рассуждал так. После перестановки в каждой куче оказалось прежнее количество бутылок. Допустим, среди больших появилось 5 маленьких бутылок. Значит, их место в другой куче должны были занять 5 больших бутылок. То же рассуждение применимо для любого количества бутылок.
     - Это логично, - похвалил Тихон, хотя каждое слово доставляло ему боль.
     - Для пива с водой логика та же самая! Недостаток пива может быть дополнен только тем же количеством воды, а недостаток воды – равным количеством пива. И не важно, перемешивали жидкости или нет, и сколько раз переливали! Я прав?
     Заколов кивнул. Мурат искренне улыбнулся, с широким замахом пожал ребятам руки и попрощался:
     - Ну, я пошел. Пока!
     Заколов посмотрел, как худой силуэт растворился в темноте, и был благодарен Мурату, что тот быстро вызвал пожарных. Почти одновременно с пожарными приехала скорая помощь, и это, возможно, спасло кому-то жизнь.
     В общежитии, к которому вскоре подошли ребята, на первом и втором этажах светились почти все окна. Сегодня многие местные обитатели были на танцах и сейчас всех распирал отходняк после стресса во время пожара.
     Окно в комнате ребят тоже было освещено. Значит, Борис уже там. Рядом зияло черным холодом окно Наташиной комнаты.
     Этот темный прямоугольник напомнил Тихону другой: маленький черный проем под сценой, из которого тянуло ледяным ужасом, хотя там уже разгорался горячий огонь.
     И он снова припомнил все в мельчайших деталях.

Глава 49
Жестокая ложь.
 
     Он застал ее  врасплох, когда она только что выбралась из-под сцены. Она была одета во все красное, словно принарядилась по торжественному случаю. В первое мгновение Тихон оцепенел. Рушились его представления о добре и зле. Он до конца не верил словам Бориса, что про цепь на шее задушенной девушки первой около института сказала именно она! Ведь Борис мог сознательно обмануть, чтобы отвести подозрения от себя.
     Вся буря эмоций пронеслась в несколько секунд в душе Тихона. От глубокого болезненного разочарования через волну холодного прояснения в пучину надвигающейся беды. В ее глазах, еще совсем недавно добрых и участливых, Тихон увидел стальной блеск холодного расчета, сквозь который разгорался уголек безумного энтузиазма.
     Она выглядела так, будто только что с трудом добилась заветной цели и сейчас готова была предаться безудержному веселью. Тихон смотрел на нее и не узнавал.
     Они стояли друг против друга, взаимно впившись взглядами, и каждый полностью понимал противника. Завеса тайны спала! Проблеск пламени осветил на ее лице торжествующую улыбку – я победила! Каждая секунда приближала коварный замысел к нужной ей развязке. Лишь маленькая преграда в лице настырного парня вносила некоторое осложнение. Но это мелочь по сравнению с тем, что она сделала раньше.
     Минутная растерянность Заколова была уже позади, и изворотливый ум мгновенно подсказал возможный план действий. «Она хладнокровна, расчетлива и жестока, и я буду с ней таким же!» - заставил себя собраться Тихон.
     - Здравствуйте, Валентина Герасимовна, - как можно невозмутимее сказал он.
    Она молчала и снисходительно улыбалась, отдавая инициативу. Время работало на нее. Ее большому плану этот пацан уже никак не мог помешать. Нужно будет только от него избавиться. Сейчас, когда вот-вот начнется паника, она это сделает. Она уверена в своих силах. Потом все спишут на огонь.
      Но Тихон хладнокровно вычислил ее единственное слабое место. С ледяной жестокостью он произнес:
     - Ваша дочь Лиза сейчас на танцплощадке.
     Женское лицо побледнело, улыбка испарилась. Но она стойко перенесла удар:
     - Врешь! Она дома.
     - Вы ошибаетесь. Ей помогла соседка. Лиза перелезла на ее балкон и сейчас дергается там вместе с Борисом, - Тихон указал на танцплощадку. – Она у вас медлительная и вряд ли сможет выбраться при пожаре.
     - Нет, нет, - уже не отрицая, а уговаривая себя, испуганно произнесла она.
     - Соседку зовут Света, как ту первую девочку, которую вы задушили, - спокойно доконал ее Тихон.
     Он был внешне невозмутим, но внутри все клокотало от сознания чудовищной жестокости, которую замыслила эта женщина.
     - Нет! – истерично взвизгнула Валентина Герасимовна. Глаза ее расширились до безумия, и она со всего маху как дикий зверь, сделав невидимый прыжок, вцепилась ногтями в лицо Тихона.
     Она уже не отдавала отчета своим действиям и не контролировала себя. Все рушилось! Земля уходила из-под ног, она теряла тот стержень, который делал ее могучей и непобедимой в прошедшие дни. Она теряла цель, ради которой все это проделала. Пружина безумия сорвалась в ней и толкала к диким поступкам.
     Тихон, не ожидавший такой бурной реакции, почувствовал острую режущую боль. Женский отточенный ноготь как нож впился в его щеку. Он с трудом оторвал цепкие кошачьи пальцы от лица и оттолкнул Валентину Герасимовну.  Она упала на землю около дырки под сценой.
     - Лиза на танцплощадке! – еще раз крикнул Тихон. – Ей оттуда не выбраться. Но вы еще можете успеть потушить огонь.
     Из рваной раны на щеке по губе заструился густой ручеек. Тихон слизнул соленую кровь.
     Валентина Герасимовна, привстав на четвереньки, ошалело взглянула в проем под сценой. Все эти дни она старалась только ради дочери, а сейчас может потерять любимую и единственную Лизоньку. Она это не переживет. И не допустит! В дырке под сценой становилось все светлее. Она вздрогнула всем телом и на корточках забежала туда.
     Заколов с болью наблюдал как человек, словно таракан, заползает в норку. Его жестокая ложь стала для нее приговором. Он понимал, что она безрассудно попытается все исправить. Он на это и рассчитывал. Но понимал он также и то, что она оттуда, скорее всего, уже не выберется.
     Раньше он не хотел верить в ее виновность. Ведь именно Валентина Герасимовна подвезла его от злополучных гаражей к институту, и благодаря ей он успел на второй экзамен. Он еще не до конца осознал тот ее поступок. Ведь если бы она хотела избавиться от еще одного конкурента, достаточно было просто не помогать ему.
     Но сегодняшние всполохи пламени, разгорающегося под сценой, все расставили по местам. Он вспомнил, что бросил свою футболку в ее машине. И сегодня она ей воспользовалась. Обернутая в футболку канистра не бросается в глаза, ее легко пронести в парк.
     Как бы то ни было, но хоть несколько минут в борьбе с огнем должны быть отыграны. Он должен спешить. Тихон хотел приступить ко второй части плана по спасению людей на танцплощадке, но крик Мурата о помощи, заставил его вернуться вновь за сцену.

Глава 50
Она
    
     А как все хорошо начиналось! Филиал солидного столичного института, но в закрытом городе. Уж сюда-то ее дочь обязательно поступит, тут не может быть большого конкурса. Родной брат, служивший здесь, устроил им разрешение на въезд в город, а сам укатил в отпуск, предоставив квартиру.
     Но чем ближе была пора экзаменов, тем больше дрянных сосунков невесть откуда накатывали в закрытый городок, и подавали документы в институт. А тут еще Валентина Герасимовна узнала, что существует и Подготовительное отделение со своими великовозрастными балбесами, для которых, видишь ли, отдельный конкурс полагается!
     Неужели ее Лизоньке не удастся поступить, и доченька, как и ее мама в свое время, останется без высшего образования. А ведь из-за того, что она сейчас простая медсестра, а не дипломированный врач, ее жизнь так и не сложилась. Нет! У Лизоньки все должно быть по-другому!
     Она, ее мать, этого добьется!
     Первую девку она придушила спонтанно. Четкого плана тогда еще не было. Была только дикая злость на всех этих вертихвосток, мельтешащих по институту, которые Лизочке могут перейти дорогу. Вон их сколько, больше сотни, на консультацию приперлось. Они могут поступить, а Лизонька – нет. В парнях она видела потенциальных женихов для любимой дочери и относилась к ним терпимо. А эти-то, эти, с прыщами вместо сисек и учебниками под мышкой! Ну, куда их столько в инженеры полезло?
     Когда она случайно увидела такую умную фифочку одну в туалете, – а может, специально выискивала такой момент, только сама себе боялась признаться, - то, не раздумывая, долбанула ей шваброй по голове. Благо, девка, спустив трусы, на унитазе сидела. Девчонка так и свалилась, удивленно выпучив глазенки, даже руками не прикрылась.
     Швабра сломалась. И так удачно! Обломком как раз дверь входную под ручку приперла. А потом спокойненько шейку девке веревочкой перетянула. Теперь не оклемается.
     И веревочка подходящая в кармане оказалась. Неужели, и впрямь, заранее готовилась? Нет, это так, на всякий случай взяла.
     А девка сама виновата! Нечего одной по толчкам сраным шастать. Что, до дома не могла потерпеть?
     Но как взглянула Валентина Герасимовна на посиневшее лицо девчонки с вывалившимся языком – страшно стало. Да не от ее вида, – и не таких жмуриков в больнице видела, – а оттого, что сейчас она откроет дверь, чтобы выйти в коридор, а тут кто-нибудь да ввалится, да заприметит это дохлое тельце в кабинке, да ее, выходящую отсюда, запомнит. И так вдруг захотелось от мертвой сопливки избавиться, что, не долго думая, выволокла тело под ручки, и в окошко вывалила.
     Собралась уже уходить, да от чего-то выглянуть захотелось, как там девчонка прилегла? Высунулась, дура! А там солдатик над девкой стоит, да на оголившиеся ноги пялится. Платьице ситцевое при падении задралось, а трусы с девки еще раньше свалились. Так и лежит бесстыжая, толстые белые ляжки раскатив.
     А солдатик, кавказец плюгавый, сразу мордочку свою поднял с горбатым шнобелем, да в окно на нее уставился. Слюна из открытого рта у него свисает, и взгляд тупо-восторженный. Навидалась за годы работы медсестрой этаких морд в психушке. Такие всегда безвольные и легко внушаемые. Ими командовать надо.
     - Что же ты невесту свою не сберег, задушил? – грозным тоном спросила Валентина Герасимовна.
     - Не-вес-ту? – тупо по слогам повторил солдатик, прислушиваясь к звучанию понравившегося слова.
     - Она тебе любовь подарить хотела, а ты убил ее!
     - Лю-бовь? – блаженная улыбка растянула губы широко открытого рта.
     - Спрячь ее сейчас же! Закопай, чтобы никто не видел. А то убьют тебя ее родители. Зарежут кинжалом. Знаешь что такое кровная месть? А я никому не расскажу, я добрая, я твой друг.
     И поволок глупенький перепуганный солдатик девчонку. Как миленький поволок!
     Так лучше получится, подумала она. Таинственное исчезновение девушки прямо в институте неизбежно расплодит самые жуткие слухи. А где такие слухи, там и страх. А где страх, там и паника. Всеобщая паника расчистит для Лизоньки дорогу в институт.
     Но что-то паники никакой не последовало. Ни в этот день, ни на следующий. Никто, похоже, и не интересовался судьбой пропавшей девчонки, не искал ее. Иногородняя замухрышка, как назло, попалась, да еще одна без родителей в этом городе.
     А нужна была паника, чтобы настоящий мандраж, до дрожи в теле, девок охватил. Чтобы не спали по ночам, пугались любого звука, шарахались от любой тени, и чтобы бежали они без памяти от института, позабыв об экзаменах.
     Следующую жертву она специально подобрала из местных заметных девок. К тому времени из свойских разговоров с другими родителями около института многое узнала.
     Со второй получилось даже проще. Вошла сразу вслед за красоткой в туалет, и удавочкой шейку обняла. Дело не хитрое оказалось. Главное – неожиданно и резко вздернуть. На мельтешащие ручки не стоит обращать внимание, надо подержать немного до верного, пока не обмякнет, и сразу через подоконник вывалить.
     Солдатик блаженный сам вторую «невесту» и подобрал. Опасно, конечно, иметь ненужного свидетеля. Только если он, что и вздумает болтать, на него же и спишут. За версту видно, что придурок. Любой психиатр у такого весь букет скрытых дурных наклонностей и маниакальных страстей откопает.
     Эти ненормальные психиатры каждого второго за чокнутого держат. Сколько раз Валентина Герасимовна замечала, как их врач беседует с ней по пустякам, а сам в зрачки пялится, изучает реакцию, словно вглубь пролезть хочет.
     Вот после второй девочки в городе и запаниковали!
     Тогда и про первую вспомнили. К институту на экзамен уже боязливо профурсетки малолетние подходили, в сопровождении мамочек и папочек. А как уж трупик нашли, да так удачно, что все полюбовались, такой страх на малолеток накатил! Многие, наверное, трусики обмочили.
     Жалко только, что два экзамена из четырех уже позади были. Если бы раньше на несколько дней начала действовать, перепуганные дуры больше бы двоек нахватали.
     Свою-то милую Лизоньку Валентина Герасимовна успокоила. Мол, с тобой ничего не случится, солнышко мое, везде сопровождать буду, мамка в обиду никому не даст. А то, можешь и с Борькой погулять. Он жених завидный – москвич. Только блюди себя, дура неопытная, не позволяй ему руки распускать. Пусть хорохорится и кругами ходит, а ты только глазками интерес подогревай, шуточками подзуживай, ну, поцелуйчик иногда, как без этого в наше время, а дальше, ни-ни, пусть истоскуется, спечется от желания, а там посмотрим, что за фраер. Окажется подходящей партией, я вас в миг обженю, найду способ. А пока, главное, экзамены хорошо сдавай, не волнуйся, остальное мамочка за тебя как надо сделает.
     И с солдатиком горбоносиком неплохо получилось. На него, дурака, все и подумали. А чтобы до суда дело не доводить, все равно, как больного в психушку определят, менты его сами, видать, и грохнули. Говорят, зверским способом разделались! Но по закону не придерешься.   
     Только вот Лизка экзамены плохо сдавала, все тройки да тройки. И паника сразу после смерти солдатика пошла на убыль. Все уверились, что маньяка больше нет, и страхи канули в прошлое.
     Ну что тут поделаешь? Опять надо за дело браться.
     В институте уже не с руки работать стало. Там порядки сменили, кого попало, внутрь не пускают, городское начальство охрану на вход деткам приставило. Хорошо, автомобиль в свое время освоила, как чувствовала, что пригодится.
     У братика ключики от гаража и от машины нашла, села за руль. Слава тебе господи, водить не разучилась. Покаталась чуть-чуть, дорожки изучила, местечко нужное у реки нашла, тогда и предложила подвезти девушку до дома вместе с Лизонькой. Девчонка, конечно, согласилась. В машине-то безопаснее, чем по улицам пешком шастать.
     Лизоньку у дома первой высадила, а с девчонкой легко управилась. Прямо в машине. И в реку.
     В тот раз что-то на цепь потянуло. Хотелось, чтобы нежную кожицу на шее у наглых девок как напильником соскребало. А то, слишком ласково, засранки, дорожку доченьке уступают. Раньше надо было кумекать тупой башкой, что к чему, и ноги из этого института делать! Сами виноваты!
     Вот только Лизонька, когда на следующий день про исчезновение подружки узнала, вопросы дурацкие задавала. Молчи, говорю, мать плохого родной дочери не сделает. Мать – это вся твоя надежда. А та – в слезы, и опять на тройку сдала.
     Но городок снова заволновался, не зря старалась. У всех оценки - хуже не куда, и многие экзамен завалили. 
     Валентина Герасимовна хотела и четвертую тем же макаром на машине прокатить, но все спутал этот шустрый паренек из общежития. Заколов. Она уже знала его фвмилию.
     Она колесила около института после консультации пока одинокую дуру заприметила. И тут – он! Вскочил в машину в самый ответственный момент, как к себе домой.  Она даже отказать не решилась. Подозрительно получалось. Чувствовала, что парень с мозгами, такой и дошурупить до чего-нибудь может. Он и про утопленницу с больно задумчивым видом накануне рассказывал. Что-то в голове держал, высчитывал, не иначе.
     Ну ладно. Не вышло на этот раз, получится в другой. На следующий день она уборщицей переоделась, и прямо во время экзамена все осуществила! Эффекта хотелось. Плохо, что местная поломойка, старая карга, долго на первом этаже ошивалась. Лучше бы это дело в начале экзамена провернуть. Впечатлений нужных у оставшихся девчонок больше бы было.
     А своей доченьке она велела во время экзамена из аудитории ни в коем случае не выходить и в туалет не заглядывать.
     И вот что гадко - все зря!
     Всех дур тупых приняли, а Лизоньку за бортом оставили. Полупроходной балл у нее получился.
     Это был удар, так удар! Валентина Герасимовна рвала и метала, а потом успокоилась и злобно решила. «Я этот полупроходной, сделаю проходным. Оторву ненужное «полу». Оторву с мясом, с огоньком! Я им такой проходной балл сделаю, что моя Лизонька еще лучшей в институте будет! Они у меня попляшут! Вот именно, пусть пляшут, пусть танцуют, пусть радуются в последний денек своей паршивой жизни. Завтра, когда пересчитают оставшихся, и у меня будет праздник. А почему завтра? Я и сегодня оденусь торжественно. В алое. Цвет крови, цвет огня, цвет торжества. Все это у меня будет сегодня!»
     С этими мыслями она пришла в парк к танцплощадке. Заранее принесла и припрятала канистру с бензином, дождалась, когда соберется максимальное число молодых людей. Она видела, как цепью перемотали главный проход на танцплощадку.
     Она все сделала очень расчетливо, удачно разбрызгала бензин и незаметно вылезла из-под сцены. Сегодня ей везло как никогда.
     Оставалось только стоять в стороне и радостно наблюдать за осуществлением главного замысла. Сейчас огонек взметнется – вот тогда плясуны запляшут иначе! Лизонька может быть спокойна, после сегодняшнего вечера конкурс будет другим. Совсем другим.
     И тут появился тот вездесущий парень. Опять он! Откуда его нелегкая принесла? Он всегда в ее жизни появлялся неожиданно.
     На этот раз он все понял. Это было видно по его глазам – удивленным и умным. С ним тоже надо было разбираться. Он должен исчезнуть в огне!
     Но он сказал какие-то неправильные слова. Очень неправильные слова! Он все перевернул с ног на голову. Лизонька, ради счастья которой она так старалась, единственная доченька сама оказалась в смертельной опасности.
     Спасти, спасти, спасти, любимую доченьку!
     И она бросилась в пекло тушить зажженный ею огонь.       

Глава 51
Схватка

     Заколов и Евтушенко добрались из госпиталя к общежитию. Оба взглянули на фасад здания.
     - Никто не спит. Все окна светятся, - сказал Сашка и поднялся по ступенькам.
     Этими словами он прервал тревожные раздумья Тихона, остановившегося перед входом.
     - Почти, - вымолвил Тихон, глядя на окно Наташиной комнаты, которое безжизненным видом навеяло тяжелое воспоминание.
      Неожиданно слева из непроглядного мрака оттуда, где вдоль стены росли деревья и кусты, на него бросилась темная фигура. Тихон краем глаза заметил, как над головой взметнулось что-то длинное и узкое. Он успел чуть-чуть податься вперед, эти несколько сантиметров спасли ему жизнь.
     Толстый железный прут, со свистом рассекая воздух, опустился сверху, но попал не в голову, а косым обжигающим ударом, сдирая кожу, чиркнул по спине. Заколов рухнул на каменные ступеньки, больно ударившись локтями. Сзади гулко стукнулась об асфальт тяжелая железка, отлетела высоко вверх, натужно вибрируя, и еще несколько раз со звоном подскакивала.
     Потеряв грозное оружие, нападавший с криком кинулся Заколову на спину и с нечеловеческим остервенением вцепился в шею.
     Тихон не успел ничего предпринять и беспомощно распластался на ступенях. Сверху брызгали ошметки слюны, горела поврежденная спина, дыхание разом перехватило, острые ногти с огромной силой впивались в кожу. Он попытался приподняться и стряхнуть нападавшего, но в глазах стремительно мутнело. Силы оставляли его.
     Евтушенко, уже заходивший в общежитие, в первые мгновения ничего не понял. Он обернулся только на странный звериный рык, увидел жуткую картину и обомлел.
     Сверху на лежащем Тихоне сидело нечто растрепанное всклокоченное и непонятное. Сашка видел лишь макушку этого человека, торчащие пакли обожженных волос и голые испачканные руки, звериной хваткой вцепившиеся в шею друга. С напавшего существа свисали клочья обгоревшей порванной одежды, по которым невозможно было понять, что это, - брюки или юбка, рубашка или платье. Одно было ясно, что этот монстр сильно пострадал от пожара, видимо, обезумел, и сейчас пытается убить Тихона.
     Сашка рванулся на помощь другу, схватил за плечи нападавшего и попытался столкнуть его. Но не тут-то было! Обгоревший человек исступленно душил Тихона и держался как скала.
     Евтушенко подналег, незнакомец рывком приподнял голову, и на Сашку из-под полностью выгоревших бровей взглянуло оскаленное лицо с безумными глазами.
     В измазанном сажей оскале, Сашка с трудом узнал мать Лизы и отшатнулся от страха и неожиданности. Не может быть! Она же погибла! Под сценой найдено обгоревшее тело!   
     Валентина Герасимовна ощерилась исступленной улыбкой и с новой силой, как коршун в добычу, вцепилась в обмякшего Заколова. Сгорбленная фигура терзала лежащего человека. Сашке показалось, что женщина зубами вгрызается в шею друга. Он осознал всю серьезность ситуации и, пересиливая себя с каким-то болезненным рычанием, зажмурив глаза, ударил наотмашь по голове нападавшей.
    Он раньше никогда не бил женщину, но сейчас перед ним был монстр. В удар он вложил все силы.
     Валентина Герасимовна свалилась на бок. Тихон с трудом перевернулся на спину и тяжело с натужным хрипом задышал. 
     Сашка Евтушенко склонился над Заколовым. Тот постепенно восстанавливал дыхание, на дрожащих губах подсыхала густая слюна, из-под повязки на щеке сочилась кровь.
     - Это она, - сообщил Сашка, помогая другу сесть. – Питоконда жива!
     Заколов ощупывал израненное ногтями горло и уже понимал, кто на него напал.  Он обернулся. Валентина Герасимовна, придя в себя, с искаженным злобой лицом метнулась к пруту, отлетевшему на верхнюю ступеньку. Тихон успел его оттолкнуть и поднялся. Обезумевшая женщина высилась над ребятами. Друзья плечом к плечу перекрыли ей дорогу к бегству. Дикий блеск ненависти сверкнул в глазах Валентины Герасимовны, она развернулась и бросилась внутрь общежития.
     Заколов и Евтушекно устремились за ней. Подпружиненная дверь звучно хлопнула о косяк. Вахтерша Таисия Ивановна, вздрогнув, открыла слипшиеся глаза.
     - Вернулись. Живые, - обрадовалась старушка, увидев ребят.
     - Где она? – спросил Тихон.
     - Я так переживаю за всех. Дверь не закрыла, жду, - продолжала твердить сонная вахтерша.
     - Беги туда! – указал Тихон Саше в коридор. – Я позвоню в милицию. Какой номер госпиталя?
     - Госпиталя? У тебя рана, - всплеснула руками Таисия Ивановна. – Не бойся, до свадьбы заживет. В войну и не такое было.
     - Телефон приемной в госпитале? – взмолился Тихон.
     - Вот, милок, вот, - вахтерша указала на листок под стеклом на столе. – Тут все телефоны. 
     - Девушка, девушка, - закричал Заколов в трубку. – Лейтенант Мартынов из милиции еще у вас? Ну, этот с подвязанной рукой. Срочно дайте его! – Когда Тихон услышал в трубке голос милиционера, он заговорил тихо, отвернувшись от вахтерши: – Это Заколов. Мы поймали ее. Срочно приезжай. К общежитию. Да, да, именно ту самую. Я не ошибся, когда писал. Она оказалась жива.
     Тихон схватился  за повязку на щеке, под которой нестерпимо болела растревоженная рана. Марля увлажнилась от выступившей крови, в нос шибал противный медицинский запах. Что там от швов осталось? Теперь на лице будет шрам. И шея в кровавых царапинах.
     Но не это тревожило Заколова. Обжигал ужасный вопрос.
     Кто же погиб под сценой?

Глава 52
Падение с крыши

     Тихон бежит вверх по лестнице, с тревогой вспоминая темное окно в комнате Наташи. Может, она спит, надеялся он.
     Евтушенко и Питоконды нигде нет, коридоры пусты. Он взбегает на самый верх. Над ним – черный квадрат в звездное небо и ночная крыша. Холод железных перекладин в ладонях, металлический скрип лесенки под ногами, ночная прохлада в потную грудь. В темноте ничего не разобрать. Только со стороны улицы высовываются мрачные макушки высоких тополей.
     Потом появляется Сашка. Он уже здесь, а у края крыши шевелится зловещий призрак-убийца. Питоконда! Теперь ей некуда деться, остается дождаться милиции.
     Тихон смотрит на безобразную Валентину Герасимовну и ему вдруг становится легче, что-то расслабляется и отпускает внутри. И он понимает, почему. До сих пор его тяготило сознание вины в гибели человека. Он обманом направил ее под горящую сцену и был уверен, что она погибла.
     Он хочет поговорить с ней и делает шаги навстречу. Но в ответ взметается рука с кирпичом, Тихон чудом уворачивается, фигура проскакивает мимо, трещит сломанная решетка и пальцы с отточенными ногтями цепляются за край крыши. Тихон бросается на ее спасение искренне и безрассудно. Пусть она – жестокий убийца, но он – человек!
     Их руки скованы мертвой хваткой, ее глаза обжигают гневом и мольбой. Тихон тащит убийцу из пропасти, мышцы работают на пределе, и когда она уже на крыше – он опустошен и счастлив.
     А потом – подлый толчок в спину, падение с крыши и беспомощный крик друга.
     - Нееееет! - отчаянно кричит Сашка.
     Его голос стремительно удаляется вверх.

    
     Очумевший от новой вести, полученной от непредсказуемого Заколова, лейтенант Мартынов бросился к автомобилю. УАЗик стоял на территории госпиталя, но Федорчука в машине не было. Или спать завалился, или за медсестрами волочится, с досадой подумал лейтенант.
     Ждать было некогда. Он сел за руль и завел двигатель ключами, оставленными в замке зажигания. Права Мартынов получил еще во время учебы, но с тех пор водить машину ему не доводилось. Дернувшись при старте, а потом и при выезде из ворот госпиталя, лейтенант с трудом восстанавливал прежние навыки, но, несмотря на это, сильно давил педаль газа и быстро мчался по пустым ночным улицам. Он спешил оказаться первым около неуловимой преступницы, нагнавшей страху на целый город.
     Немного мешала вывихнутая рука. Лишь на середине пути, он заметил, что забыл включить фары и едет по неосвещенной дороге. На ходу осмотрев незнакомые рубильники на панели приборов и не найдя нужный, милиционер плюнул. Недолго осталось, доедет как-нибудь.
     Вот и общежитие. Лейтенант разогнался на длинной прямой и решил лихо затормозить около входа, как показывают в зарубежных фильмах о полиции. Машина неуклюже с большим опозданием среагировала на нажатие тормоза. Лейтенант припомнил, что  Федорчук ругался, что надо два-три раза качнуть педаль, прежде чем тормоза схватят. Но от растерянности уже ничего не мог поделать. Вцепившись в руль, он испуганно смотрел, как несет неуправляемую машину.
     В этот момент с треском грохнула дверь общежития. Темная тень скатилась по ступенькам и метнулась к дороге. Железный бампер УАЗика с хрустом отбросил ее на обочину.


     Перед падением с крыши, получив коварный удар в спину, Заколов теряет равновесие и понимает, что не устоит. Внизу пятнадцать метров и полоска бетона. Тело заваливается в пустоту. В последний момент Тихон отталкивается ногами, словно ныряет в бассейн.
     Его взгляд выхватывает тополь в трех метрах от здания, руки вытягиваются в предсмертной надежде. Короткий полет. Пальцы цепко ловят оттопыренную прохладную ветку. Тело обрушивается в листву.
     Резкое жжение в ладонях. Жуткий хруст ветки. Она ломается. Тихон качнулся вниз. Вновь падение, треск, но ободранные пальцы ловят новую ветвь. Тело пружинит, зубы клацают друг о друга, ноги находят точку опоры.
     Тихон висит на дереве, прижавшись к стволу, еще не веря в спасение.
     - Тишка, ты цел? – насмерть перепуганный Сашка смотрит с крыши, еле переводя дух.
     - Вроде цел, кожу на ладонях сорвал, - жалуется Тихон. – Где она?
     - Убежала.
     Внизу раздается резкий скрип тормозов, глухой удар, вскрик и грузный шлепок, похожий на падение огромной мокрой тряпки. 
     - Давай вниз! – говорит Тихон, сползая по дереву. – Быстрее!               


     Перепуганный бледный лейтенант Мартынов с трудом выбрался из машины. На земле лежала женщина в грязной порванной одежде. Удар бампера пришелся ей в бедра, ноги были сломаны. Высокий капот зримо размозжил внутренности, лишь голова на удивление была цела.
     - Это Питоконда, - сообщил подбежавший Заколов.
     Мартынов вращал выпученными глазами.
     - Убийца, - пояснил Тихон.
     Лейтенант как сдувшийся шар опустился на колени. Валентина Герасимовна лежала лицом вверх с отстраненной благостной улыбкой.
     Тихона интересовал только один вопрос:
     - Кто погиб под сценой? Кто?
     Валентина Герасимовна удивленно отшатнулась и прохрипела:
     - Ты? Черт, везучий!
     - Кто? – не унимался Тихон.
     - Девка в красном... Я ее туда запихнула.
     Евтушенко вздрогнул. Тихон настойчиво требовал:
     - Имя?
     Женщина равнодушно прохрипела:    
     - Наташка
     Тихон вновь припомнил темное окно в Наташиной комнате, но все еще боялся поверить в сказанное.
     - Не может быть! Вы лжете!
     Евтушенко посмотрел на него и грустно вымолвил:
     - Наташа сегодня была одета в красное. Рядом с танцплощадкой я ее потерял. Прости.
     Валентина Герасимовна поняла, что причинила боль заклятому врагу, и на удивление громко, хотя и очень злобно, рассмеялась. После смеха, которому она отдала много сил, ее лицо стало затухать.
     - А кто убил предыдущих девушек? – задал вопрос, пришедший в себя, лейтенант.
     - Я, - выдохнула Валентина Герасимовна. Глаза распахнулись яркой самодовольной вспышкой. – Четырех сучек придушила.
     - За что? – не терпелось узнать лейтенанту.
    Лежащая женщина посмотрела на него как на великовозрастного недоумка. Рука дотронулась до живота, разбитого ударом машины, губы болезненно скривились и с трудом прошептали:
     - Жаль, что сегодня … только одну … прикончила.   
     Ошарашенный Мартынов оглянулся на ребят и попросил:
     - Вызовите скорую помощь и … подкрепление.

Глава 53
Развязка на танцплощадке

     Когда Валентина Герасимовна заползла под горящую сцену, ею владела одна прямая как столб несгибаемая идея - погасить разгорающийся огонь и спасти дочку. Она не думала ни о чем другом, ее сознание сжалось в маленькую горошину: спасти, спасти, спасти!
     Она затравлено металась в тесном подполье, сбивая тут и там, поднимающиеся языки пламени. Но бензин сделал свое дело. Огонь уже охватил широкую полосу старых иссохших досок и не собирался сдаваться.  Обжегши руку, женщина больно стукнулась головой о верхнюю балку и на мгновение потеряла сознание, а когда пришла в себя, с ужасом увидела пылающую одежду, и уже не помня ничего, стремглав вырвалась наружу.
     Сбив остатки огня, посмотрев, во что превратилось ее нарядное алое платье, она с удивлением услышала громкую музыку танцплощадки, очнулась, как от сна, и вспомнила, ради чего здесь оказалась. С нарастающей злобой она припомнила все, что произошло здесь совсем недавно.
     Гениальный план, который успешно начала осуществлять. И того ненавистного парня, который спутал все карты. Ее обуяла дикая ярость, требовавшая немедленного выхода!
     Она увидела, как какая-то девушка, одетая во все красное, стоявшая неподалеку снаружи танцплощадки, обернулась, посмотрела на нее, удивилась, видимо узнав, и направилась к ней с глупым недоумением на лице. Валентина Герасимовна ее тоже узнала и порадовалась этому подарку судьбы. 
     Это была Наташа.
     Потоптавшись внутри танцплощадки среди веселых и возбужденных компаний, и с горечью убедившись, что все ее сторонятся, и никто не хочет с ней ни танцевать, ни разговаривать, Наташа тихо удалилась и неприметно прошла мимо задумавшегося Сашки Евтушенко. Тоже хорош джентльмен, вроде как пригласил на танцы, а сам – в сторону, как и все.
     Ей не хотелось, чтобы парень заметил едва сдерживаемые слезы горькой обиды на непонятную и незаслуженную несправедливость. Она хотела побыть одной, чтобы никто не видел ее состояния и не вздумал смеяться над ней. Она ушла на темную сторону танцплощадки, туда, где не было дорожек, и росли густые кусты. Здесь она могла дать волю чувствам и от души, как в детстве, не стесняясь, выплакаться.
     Когда слезы закончились, а платок вымок насквозь, она с удивлением узнала в возникшей рядом невесть откуда обгоревшей и растрепанной женщине маму Лизы. Наташа невольно направилась к ней, чтобы предложить свою помощь.
     Валентина Герасимовна смотрела, как приближается одна из ненавистных девок,  что-то лопочет и спрашивает. Клокочущая злость взметнулась в ней с огромной силой, наполнив мышцы неуправляемой энергией. Она в ярости схватила девчонку за волосы, пригнула к земле и потащила к дыре под сценой. Девчонка, как и все предыдущие доверчивые дурочки, не ожидала нападения и сопротивлялась слабо. Но перед самой огненной топкой хрупкая фигурка вдруг напряглась, уперлась и завизжала.
     Зря, когда кричишь, только силы теряешь, с наслаждением подумала Валентина Герасимовна. Резко дернув за светлую прядь, она направила девку носом в дырку и пихнула коленом в адское пекло, из которого только что выбралась. Раздался дикий вскрик, но гром музыки и визг певцов с танцплощадки его благополучно заглушил.
     От крика жертвы Валентине Герасимовне сразу стало легче. Она приставила доски на место,  прислушалась, как затих внутри последний стон, и с кривой улыбкой отошла в сторону.  Еще одной соперницей для Лизоньки стало меньше.
     Притупив ярость, словно утолив неуемный голод, Валентина Герасимовна вновь вспомнила о дочери. Ее надо спасать!
     Она бросилась к ограде, за которой мельтешили в непонятном танце десятки тел, и хаотично заметалась вокруг танцплощадки, высматривая  Лизоньку. Толпа самодовольно тряслась, мешая увидеть ту единственную, достойную учебы в институте девочку, среди сборища быдла.
     Вскоре огонь из-под сцены прорвался на волю, и на танцплощадке началась паника. Валентина Герасимовна тщетно продолжала искать среди мечущейся толпы дочь, и  ее  охватывало безвольное бабское отчаяние.
     Вдруг она увидела, как со стороны пляжа к горящей танцплощадке спешит любопытный Борис, обнимающий за плечи ее родную Лизоньку. Ее единственной дочери пожар не угрожал! Лизы не было на танцах!
     Но не радость и спокойствие снизошли на Валентину Герасимовну при виде живой и невредимой дочери. В ней как бомба взорвалась дикая злость на того парня, который так жестоко обманул ее. Клокочущая ярость мгновенно заполнила до краев и требовала немедленного выхода. Она готова была растерзать подлого врага, который все понял, раскрыл ее планы, и своим коварством чуть не погубил. Он единственный свидетель, способный помешать ее окончательному триумфу. Ведь, не смотря ни на что, все идет по плану. Лиза в безопасности, а десятки абитуриентов зажаты в огне!   
     Валентина Герасимовна кинулась искать его, чтобы извести и уничтожить. Она нашла Заколова в тот момент, когда он открыл запасной выход танцплощадки. Запертые огнем люди благополучно выбрались.
     Он все-таки сломал ее финальную заготовку и разрушил гениальный замысел! Злость, и без того безграничная, превысила всякие пределы.
     Заколов должен быть уничтожен!
     Валентина Герасимовна ринулась к нему, но выбежавшая из ворот толпа разделила их.
     Потом при свете фар пожарных машин, вое сирен скорой помощи, и всеобщем хаосе, где каждый в суматохе искал знакомых, она потеряла его. Но она хорошо знала, где он вскоре обязательно появится. Подобрав тот железный штырь, которым парень сбил замок на ограде, она пришла к общежитию и затаилась.
     Ждать пришлось долго. Злоба смешивалась с отчаянием, отчаяние со страхом, а страх порождал новую еще более сильную волну ярости.  Она была уверенна лишь в одном, если его не уничтожит, то он своими показаниями уничтожит ее.

Глава 54
Последняя надежда

     Когда друзья зашли в комнату, их встретил возбужденный Борис:
     - Во, дела! Я только что от Бони. От него пахнет, как от жженой пакли. Ну и фейерверк сегодня был! Такой маленький городишко, а каждый день приключения.
     - Лиза где? - стараясь не шевелить порванной губой, прошипел Заколов.
     - Домой проводил. Я с ней только до серьезного дела на пляже дошел, только она обмякла, и тут - такое зарево! Мы прибежали, а там - последний день Помпеи! Да вы тоже все видели. Я ее потом до подъезда довел. Ну, ей мамахен, наверное, врежет сегодня. Я же ее выкрал. Прямо как в кино про любовь.
     «Не врежет», грустно подумал Тихон и посмотрел на Сашку:
     - Надо ей сообщить о матери.
- Лизке? Что сообщить? – всполошился Борис.
     Тихон не стал ничего объяснять. Он отказывался верить, что милой обаятельной Наташи больше нет. Может, это чудовищная ошибка? Она должна быть жива!
      Тихон выбежал в коридор и постучал в соседнюю дверь. Никто не отвечал. На вахте ключа от Наташиной комнаты не оказалось. Он вспомнил, как воспользовался ее ключом, чтобы проникнуть в комнату армян и в нетерпении поспешил к ним.
     Армяне, как и все в общежитии, еще не спали.
     - Карен, дай ключ от вашей комнаты, - попросил Тихон.
     - Зачэм? - удивился Карен.
     - Надо, - твердо сказал Тихон и, отводя глаза в сторону, тихо добавил: - Возможно, Наташа погибла.
     Карен не понял, какая тут связь, но просьбу выполнил.
     Ключ к Наташиной комнате подошел.
     Тихон открыл дверь и вошел в темную помещение. Ему казалось, что сейчас произойдет чудо. Он включит свет и увидит, красивую, спящую безмятежным сном Наташу с разметанными по подушке прядями волос. В точности, как в ту незабываемую ночь, когда они были вместе.
     Он так живо представил желанную картину и так верил в это, что побоялся включить свет, чтобы не разбудить девушку. В темноте он осторожно прошел к кровати.
     Кровать была пуста.
     Заколов огорченно зажег свет. Маленький коридорчик остался темным. Тихон вспомнил, как впервые увидел Наташу. Сначала стройные ноги, появляющиеся из мрака, затем впалый живот, острую грудь, оголенные плечи, и мягкие локоны волос.
     Как много дней они были рядом, а его руки так и не коснулись пленительной обнаженной девичьей кожи.
     Заколов еще раз обернулся.    
     Наташи в комнате не было.
     Ее вещи были тщательно уложены в раскрытый чемодан, словно она собралась уезжать. На спинке стула Тихон увидел свою выстиранную футболку. Пальцы расправили ткань. На груди, там, где раньше зияла рваная дырка, была аккуратно пришита голубая эмблема института с профилем самолета.
     Где Наташа умудрилась ее достать, приятно удивился Тихон? В груди защемило, пальцы надавили в уголки глаз, чтобы заглушить слезы.
     Рядом молча стоял все понимающий Сашка.
     - Она погибла из-за меня, - горько произнес Тихон. – Ее многие подозревали, а я не смог вовремя найти убийцу! Она была одна, всегда одна! А я где-то далеко и не смог ее защитить. В ее смерти виноват я.
     - Это не так, - попытался успокоить Сашка. – Мы …
     - Не надо меня утешать. Она хотела дружить со мной! И если бы я был рядом…
     Тихон плюхнулся за стол и уронил голову на руки. Широкие плечи мелко вздрагивали. Сашка молча ждал. 
     - Я никак не могу разобраться: любил я ее или нет? – еле слышно произнес Тихон. Лицо он отвернул, вытирая непослушные слезы.
     - Для настоящей любви нужны свободные душевные силы, - подумав, ответил друг. – А у тебя, их просто не было. Любовь - это эмоциональная работа души, а все резервы твоих эмоций и душевных сил были задействованы на поиски убийцы и сдачу экзаменов. Теперь, когда это позади, все было бы по-другому.
     Сашка не мог поэтично говорить о возвышенном. Тихон понимал правоту казенных слов, но не согласился.
     - Я любил ее. И … люблю, - прошептал он. Потупился и махнул рукой: - Ты иди.
     В дверях Евтушенко обернулся:
     - Наверное, ты прав. Истинная ценность всего познается при утере.
     Умные слова друга не облегчили боль. Ныла щека. Но эта боль не шла ни в какое сравнение с огромной душевной раной.

 
     Через полчаса Тихон вернулся в комнату. Он сел рядом с Борисом. Сцепленные ободранные руки висели между коленями.
     - Прости, Борь. Я очень долго тебя подозревал.
     Борис искоса посмотрел на понурившегося Тихона, потом дружески толкнул его в плечо и тут же обнял.
     - Да ладно, чего уж там… Ты лучше руки помой. 
     До утра Заколов так и не смог заснуть.
     Он вспоминал полночный разговор с Наташей, когда они остались вдвоем в ее комнате. Чтобы она сделала сегодня, если бы знала накануне, что этот день будет последним? А вдруг, она захотела бы провести его только с ним? Тогда бы он ни за что не допустил ее гибели.

Эпилог

     Утром Заколов вновь встречался с совершенно не спавшим изнуренным лейтенантом Мартыновым и придирчивыми сотрудниками военной прокуратуры. Подробные показания Тихон прилежно изложил на бумаге. Упомянул он и о том, что преступница сама бросилась под машину. Услышав эти слова, смущенный Мартынов одарил его благодарным взглядом.
     Валентина Герасимовна скончалась, но в ее виновности уже не было никаких сомнений. Перед смертью она пришла в себя и вновь в присутствии врача самодовольно все подтвердила.
     На теле обгоревшего трупа, обнаруженного под рухнувшей сценой был найден ключ. Это был ключ от Наташиной комнаты.
     К концу дня в институте вывесили списки зачисленных абитуриентов. Там была и фамилия Наташи.
     Лиза по конкурсу не прошла. После пожара она нигде не появлялась. Узнав всю правду о маме, она сутки проплакала и, бросив все, тайно уехала из города. Борис пытался с ней поговорить по телефону, но сразу терял все мысли, лишь заслышав бесконечные всхлипывания.
     Если его спрашивали о Валентине Герасимовне, он впадал в ступор и говорил:
     - Да, я знал, что она стерва. Но что такая!
    Когда Лиза исчезла из города, он с облегчением стал посматривать на других девчонок.


     В общежитии все лавры геройски пострадавшего уверенно снискал Боня. Из-за выгоревшей на макушке шевелюры, он постригся налысо. Совершив такое насилие над собой, он с каменным лицом ходил по комнатам, демонстрировал клочок оплавленных волос, прихваченных из парикмахерской, и скупо рассказывал, как мужественно он перенес неожиданную вспышку на голове, с каким самообладанием справился с ней, и как самоотверженно поддерживал девчонок в той жуткой обстановке. 
     Перед зеркалом он щупал  «ёжик» на голове и вздыхал:
     - Ну, прям, как салага.
     - А ты и есть теперь салага, - шутили армяне. – Дембеля, они на пятом курсе учатся.
     Карен и Гамлет все-таки достали в ресторане бутылку армянского коньяка. Они гордо угощали ребят, звучно вдыхали большими носами аромат из граненых стаканов и неустанно приговаривали:
     - Это хороший коньяк. Но самый лучший армянский коньяк можно купить только в Ереване. Мы вам его обязательно привезем. Тогда поймете, что такое – лучший в мире коньяк.
     Семнадцатилетние парни пробовали, морщились и не понимали, в чем прелесть этой крепкой, терпкой, коричневой жидкости. Но, боясь разочаровать сияющих доброжелательных армян, каждый причмокивал, подтверждая справедливость их слов.
    Когда у Заколова сняли швы, над губой с левой стороны остался короткий грубый шрам. Рубец был заметен. Медсестра посоветовала почаще улыбаться, тогда шрам растягивался и скрывался в складке широкой улыбки.
     Но улыбки на лице Тихона Заколова еще долго никто не видел.


     Городские власти, разобравшись в причинах пожара на танцплощадке, решили, что все закончилось сравнительно благополучно. Единственная девушка, погибшая в огне, стала жертвой умышленного убийства. Паника во время пожара была четко пресечена, и все необходимые меры для спасения людей были приняты своевременно.
     Заслугу в этом приписали лейтенанту Мартынову, который, как единственный представитель милиции, находившийся на танцплощадке непосредственно во время событий, был вынужден держать отчет во всех инстанциях. По результатам проверки Мартынову вручили медаль «За отвагу на пожаре». Хотели его отметить и за поимку преступницы, но потом решили, что за выполнение обычных служебных обязанностей награда не полагается. Да и ворошить это неприятное дело никому не хотелось. 
     Пожар словно порвал нарыв нервного напряжения в городе, и после него жизнь быстро пошла на поправку. Когда началась учеба, уже никто и не вспоминал о недавних печальных событиях. Плохое забывается быстро.