Восхождение

               
                Мучительная боль перегорит
                И изойдет горючими слезами -
                Так плачут свечи перед образами
                В потоке Всепрощающей Любви.
                Спаси тебя Господь,
                И сохрани!

Тройной горб горного склона, резко очерченный на фоне знойного белого неба внезапно обрушивался  вниз  скалистым порфиритовым зеркалом, у подножия которого бурлила и пенилась обжигающе холодная вода Ката-Сая. Розовые уступы отбрасывали удлинненные голубовато-серые тени, оставляя острые бледнеющие профили на неровных растрескавшихся каменных стенах.
С  соседней  вершины,  шумно  звеня, словно  смеясь,  весело  бежала Кыз-Дара, Река-Девушка, орошая искрящимися хрустальными брызгами голубовато-розовое ложе пологой долины. Игриво расплескивая упругие струи в прохладную влажную пыль, легко и резво сбегала она с заснеженных вершин, нетерпеливо вскипая седой пеной по берегам. Шаловливым горным козленком она врывалась в неторопливое могучее течение Ката-Сая, разбивала и кружила его потоки, растворяясь и нежась в них. Старый добродушно принимал озорную певунью, разглаживал ее косы, окутывал мощным свинцовым потоком и, слившись воедино, текли их воды дальше вместе, ласкаясь и бранясь, но никогда не теряя единого русла.
Жгло солнце, жгла вода. И на этом жестоком сплетении зноя и холода начинался многоуровневый подъем к воротам Внешнего мира.
По склону поднимались двое - женщина в длинном светло-сером одеянии и мужчина в черном плаще, наброшенном поверх стальных                доспехов. Переливчатое сияние, вырывающееся из груди женщины, приковывало ее к спутнику, который с досадой и отвращением отталкивал струящуюся волну и остервенело карабкался наверх. Доспехи трещали на нем и корежились, выцарапывая из иссохших камней тонкие струйки песка. Женщина едва поспевала за ним. Ссадины покрывали ее еще молодое нежное тело, розовеющее сквозь прорехи изорванной одежды. Она стонала и светилась слабым серебристым сиянием, в то время, как он мрачнел с каждым шагом. Взгляд его становился ненавидящим и жестким, мускулы каменели и он без оглядки взбирался все выше и выше, волоча за собой постылую ношу.
Солнце било обоим в глаза. Раскаленный железный обруч впивался в пересохшее горло при каждом глотке пыльного воздуха. Чуть выше, не соседнем уровне, за пещерой, поросшей высохшими  пучками скудной зелени, прохладным извилистым ручейком струился родник. Сделав последний отчаянный рывок, мужчина рухнул на горячие острые камни. Его сгорбленное тело напоминало  черную глыбу. Оно потянуло за собой уставшую женщину. Слабыми руками она тщетно пыталась приподнять безжизненно склоненную голову спутника, чтобы привести его в чувство, но черная глыба, неумолимо поглощала все тепло ее стараний, не оставляя никакой надежды. Странница в изнеможении припала к окаменевшему телу и затихла, словно забывшись тяжелым глухим сном.
Внезапно ее тело вспыхнуло ослепительным огнем, испепеляющим и возрождающим одновременно. Нежным перламутром разлилось серебристое сияние и женщина поднялась с обугленного пьедестала, чтобы пройти несколько шагов и ступить на долгожданную тропу нового уровня. Она поднималась наверх, увлекая спутника за собой. Тот с трудом разогнулся и послушно побрел вслед. Сияющая перемычка их душ вливала в него живительные силы. Он окреп, шаг его становился тверже, движения уверенней и размашистей и вот, от злобного толчка женщина падает, в кровь разбивая лицо.
Они мучили друг друга, но преодолевать подъем поодиночке были не в силах. Восхождение продолжалось, и все повторялось снова и снова.

Есть у души два начала - мужское и женское. Плохо тем, у кого они не в ладу.
И живут в нас Сила и Слабость. Слишком сильны два этих полюса, слишком противоположны; слишком сильно и мучительно притяжение; слишком сильно страдание: безжалостный, но чудотворный резец памяти нашей души, очищающий и украшающий ее.
И кто знает, какая Любовь более жертвенна: всепрощающий и всепретерпевающий поток или неистовый испепеляющий огонь, который поглощает обоих, но дает возможность перехода на более высокий уровень.
Только внизу, слившись единым потоком, широко и свободно плескались воды двух рек, легко обходя преграды, с грохотом перекатывая валуны по отшлифованной гальке. Они составляли единое целое: им нечего было делить.