В доме пахнет предательством. Полупустые шкафы удивленно хлопают дверцами. На полу образовалась дорожка из мелких предметов, в спешке брошенных на линолеум, который успешно притворялся паркетом.
Нагибаюсь и зачем-то поднимаю пушистое белое перышко.
Птица улетела из клетки? А было ли это клеткой?
Только книги по-прежнему стоят на тех же местах, подавляя меня своей мудростью. Словно говорят: мы предупреждали тебя, но ты нас не послушала. Вот на тридцать третьей странице блещущего золотом поэтического томика давно уже рассказана твоя судьба.
Я отворачиваюсь от этих настойчивых поучений. Мне сегодня нужны друзья, а не учителя. Мне нужно утешение, и я обращаюсь за ним к музыке. Но и она, всегда любимая мною, вызывает только предательские слезы. Из старенького магнитофона звучит мелодия, под которую ты меня целовал.
Вещи впитали в себя слова, эмоции, всю нашу радостную прежде жизнь.
Особенно картины на стене. Написанные тобою пейзажи. Светлые солнечные поляны - я бродила в их пестром разнотравье, прислушиваясь к птицам и улыбаясь цветам.
Кресло у окна еще, кажется, хранит тепло твоего тела. Но маятник напольных часов уже трагически неподвижен.
В доме вдруг стало слишком много места. Так много, что я прохаживаюсь по комнатам, как по музейным залам, и моим неуверенным шагам вторит слабое эхо.
Нас здесь осталось двое: я и эхо наших общих воспоминаний. Отныне и в каждый последующий день мне предстоит постоянно вспоминать и стареть, потому что ты унес с собой настоящее, а мне оставил прошлое, в котором я теперь обречена жить, не двигаясь вперед, не ища новой радости.
Мое лицо покроется сетью морщин, словно патиной, и постепенно я превращусь в музейный экспонат, ежедневно проводя экскурсии для самой себя.
Под ногой что-то хрустнуло. Это осколки разбитой кофейной чашки, из которой ты никогда больше не будешь пить.
Я вдруг понимаю, что это заговор, что дом в сговоре с тобой против меня. Беру большую сумку и собираю в нее только самое необходимое, звоню на вокзал и заказываю билет в будущее.
Когда из дома уходит любовь, он становится необитаем.