На болотистой пустоши среди леса, почти в самом ее центре, стоит небольшой домик. Скромненький – всего-то пара этажэй над землей и комнат на пять внутри (не считая хорошо оборудованного подвала). Крепкие бетонные стены, маленькие, забранные решеткой узкие окошки с веселыми резными ставнями из тяжелого, проморенного временем дуба, высоковольтка с колючками по периметру двора… В домике живет маленькая девочка с семейством волков.
К домику бежит узкая извилистая тропинка, вдоль которой скрываются хитро устроенные западни и ловушки. Вон, слева – чу! – скромно поблескивает железом тяжелый арбалетный болт, а немного подальше ветви и трава таят глубокую добротно сделанную яму. И еще много других хитрых приспособлений и диковинных устройств подстерегают нежданных гостей по дороге к гостеприимно распахнутой двери. Радостно зеленеет травка, шуршит в камышах и осоке мелкая лесная живность, над синими бездонными окошками чистой, не отравленной цивилизацией воды среди ряски вьется в веселом танце мошка.
На самом деле девочка любит людей. Очень любит. Иногда она подолгу, мило улыбаясь, смотрит с крыши домика на села и деревни в оптический прицел.
А изредка девочка все же собирается навестить родню в ближайшее поселение, столь радующее её взгляд своим пасторальным, мирным и трогательным видом. Путь недолгий – по болоту, потом через лесоповал, дальше – мимо тренировочной базы охотников, по тропинке, весело бегущей по гороховому полю, дальше через погост, затем – огородами, и – вот они, узенькие улочки, маленькие деревянные домики за покосившимися плетнями, которые украшены где – расписной крынкой или ночным горшком, где – линялым ковриком со смутно знакомым узором, где – пожелтевшим от времени козлиным черепом… Вьется дымок из труб, пахнет кашей, сеном, навозом, коноплей, свежим самогоном; раздается веселая, перемежающаяся счастливым безостановочным смехом песня с покоса; из-за плетней, как из-за баррикад, выныривают и скрываются обратно головы жителей; особо древние и заслуженные старушки застыли в зоркой медитации на завалинках; в придорожной пыли счастливо роются свиньи, куры, дети…
Но в гости надо идти с подарками. И девочка печет пирожки. С мясом. Раздувает огонь в большом тигле, ставит на него тяжелую чугунную сковороду с облупившейся от времени окалиной. Замешивает тесто. Добавляет различные специи. Всякие. Что-то на болоте нашла, что-то от бабушки осталось – та, в свои годы неплохой алхимик, благодаря коему пустошь и появилась, уже лет десять как почила навеки, после чего была торжественно кремирована в своем любимом тигле девочкой и скорбными волками. Часть бабушки в виде пепла была развеяна ветром при случайно произошедшем взрыве, а остальное девочка приберегла на всякий случай – в хозяйстве пригодится – ссыпав в любимую бабушкину табакерку, к тому времени уже на две трети опустевшую.
Пирожки у девочки всегда получаются разные по вкусу, форме, цвету… Забавные такие пирожки. В прошлый раз, вроде бы, вместо гашеной соды была положена известь с аммиаком. Но ведь, если верить медицине, организму для нормальной деятельности нужны не только белки, жиры и углеводы, но и соли, витамины, минералы и прочая пакость из таблицы Менделеева. Кидай все, организм разберется. А вдруг именно этого элемента и недоставало для превращения среднестатического индивида в гения? А какой прекрасный цвет придают пирожкам квасцы и фосфор!
Девочка любила философию. А к теологии и мистике относилась со здравым подозрением. А все после того, как однажды, после особо удачно приготовленного блюда, у нее на кухне долго спорили, а потом и подрались Дарвин, Кант и Менделеев, а вмешавшийся после в спор Гавриил разрубил надвое стол и расплавил фаянсовую супницу. Девочка перешла на чтение более простой и мирной литературы. Правда, наглухо окопавшийся вследствие этого чтения в подвале дома призрак Пикачу почти довел до инфаркта пожилого и нервного домового. Коварный враг после страшной, но недолгой битвы был уничтожен Человеком-Пауком, вызванным путем долгого чтения заклинаний и рисования пентаграмм в стиле манга по-американски, которого, в свою очередь, настиг Человек-Тапок, а того в последствие поглотила болотная трясина.
Так вот, девочка замешивает тесто. Сыпет горстями крупные, крепкие, бледно светящиеся в темноте шампиньоны, мелко порубленные с луком и чесноком большим тяжелым мечете. Вертит ручку огромной мясорубки (мясо? – так болото-то большое, главное места знать надо), рядом сочувственно подвывают волки. Их домика распространяется над болотом вкусный, но весьма специфический аромат. Нервно принюхиваются лесорубы и охотники, падают в увядающую траву бабочки и стрекозы…
И вот – пирожки готовы. Девочка складывает их в корзинку, прикрывает сверху темно-зелеными, с изумрудным отливом, тяжелыми и плотными, как старый бархат, листьями лопуха, надевает свою нарядную шапочку – черную, с длинным острым колпачком, с малиновой пелеринкой, обшитой по краю потертым кружевом и с кокетливым розовеньким бантиком, завязанным на тройной узел под подбородком.
И идет к людям…