Иван Гирин, русский. Внешность славянская. Рост 177 см. Телосложение нормальное. Волосы светлые, прямые. Глаза – серые. Нос прямой. Губы тонкие. Лоб высокий. Особых примет не имеет. На учете в психо и наркологическом диспансерах не состоял. Родился и проживал в г. Москве. Образование высшее. Род деятельности – писатель, драматург. Холост. Детей нет.
Выход из СОСТОЯНИЯ в этот раз давался с трудом. Собственное «Я» Ивана Гирина, упорно не хотело возвращаться обратно. Откуда, спросите вы, и куда возвращаться? Иван не мог бы дать точного ответа на этот довольно простой и логичный вопрос. Он называл это просто – СОСТОЯНИЕ.
Все началось не так давно, пару месяцев назад. Иван отчетливо помнил свое первое погружение. Он сидел за компьютером, пытаясь придумать первую строчку своей новой книги. Замысел, идея родились уже давно. Много материала было записано в рабочем блокноте, на диктофоне были надиктованы целые куски будущего романа. Но вот первые строчки, начало, завязка – этого еще не было. И именно этот первый этап был для него самым сложным. Обычно бывало так – если он начинал писать, то писалось легко, так, словно колесо, катящееся под гору, нужно было только столкнуть его. Вот этого толчка сейчас, как раз, и не хватало. Пока же он бесцельно гулял по сети, заходил на форумы, какие-то сайты, и неожиданно наткнулся на страничку с коллекцией заставок. Одна из них ему понравилась, он скачал ее себе на компьютер и теперь сидел, откинувшись в кресле, и смотрел на движущуюся разноцветную тройную спираль на мониторе. Спираль переливалась всеми возможными цветами и просто притягивала к себе его взгляд. Казалось, что внутрь экрана непрерывно вливается какая-то тягучая жидкость, и эта жидкость своим потоком затягивает его, Ивана, с собой внутрь. Ощущение было занятным, он никогда прежде не испытывал подобного чувства. Наверное, это было сродни гипнозу, точно Иван не мог этого сказать, так как с гипнотизерами как таковыми и с воздействием гипноза на себя до сих пор не сталкивался. Он расслабился и почувствовал, что поток действительно подхватил его и увлекает за собой. Ощущение было такое, что его физически затягивает внутрь. На какое-то мгновение он испугался, но испуг так же быстро исчез, появилось уверенность, что все будет хорошо и бояться не стоит. Тогда он не знал, что с ним происходит и как вообще определить этот процесс, уже значительно позже, проанализировав свои ощущения и чувства, он назвал это СОСТОЯНИЕМ.
В тот, самый первый раз он почувствовал, осознал себя в теле младенца. Точнее он и был в тот момент младенцем, совершенно маленьким человеком, но при этом, сознание, опыт, чувства, всё его настоящее Я оставалось все тем же. Ощущение было совершенно непонятным, взрослый Иван Гирин шевелил своими (теперь своими!) крохотными ручками и ножками, пытался произнести что-то, но неповоротливый и толстый язык отказывался выполнять команды, подаваемые ему. Выходили совершенно обычные для ребенка звуки - бессвязные всхлипы и гудение. Он увидел склонившуюся над ним, то есть над ребенком, женщину и понял, что это его мама. Только очень молодая и красивая. Он захотел сказать ей что-нибудь хорошее, но тело все равно никак не желало слушаться и все что у него получилось – это широкая, на весь рот, улыбка и слово, отдаленно напоминающее «мама»
- Он говорит! Саша, иди сюда, он сказал «мама»! Вот послушай!
Подошел мужчина, в котором Иван узнал отца. Отец выглядел так же, как на старых семейных фотографиях, которые хранились в старом бархатном фотоальбоме.
- Ну что ты, милая, тебе просто показалось!
- Саша, ну правда, сказал! Вот смотри! Ну, Ваня, скажи еще раз – «ма-ма», ну давай!
Иван заулыбался еще шире, хотя, казалось бы, шире уже было некуда, и опять попытался что-то объяснить этим близким людям. Результат был тем же. Но это же он, Иван! Он ощущал себя, он помнил себя, чувствовал и знал себя, взрослого, нормального Ивана Гирина. Попытки совершить невозможные для ребенка действия, вероятно, были слишком трудны для него, он замахал ручками и заплакал. В тот же момент, Иван почувствовал, что он находится в своей квартире, сидит в кресле перед компьютером и смотрит на экран.
- Что же это такое было? – проговорил он, моргая и оглядываясь, чтобы удостовериться в том, что действительно, находится дома, в своей обычной обстановке, и что самое главное – в своем, привычном и знакомом теле.
Действительно, выходила какая-то нелепица. Иван был вполне здоровым, как в физическом, так и в психическом отношении, алкоголем не злоупотреблял, несмотря на профессию, бывало, конечно, расслаблялся, но довольно редко и без опасных последствий. Врачей знакомых у него не было, тем более психиатров. Но что-то случилось! Что-то произошло с психикой, ответ напрашивался сам собой! Он на какое-то время превратился в себя самого в младенческом возрасте! Он видел своих родителей, погибших шесть лет назад в автомобильной аварии, живыми и здоровыми! Больше того, не только здоровыми, но еще и совсем молодыми, такими, какими он видел их только на фотографиях! Происходящее было настолько нереальным, что Иван даже не мог найти подходящего определения случившемуся. В чудеса, сказки, необыкновенные фантастические истории он не верил, опять же, в силу своей профессии. Сказки и фантастические истории придумывают люди. У него был знакомый, Андрей, начинающий литератор, который как раз пробовал себя в жанре научной (или полунаучной) фантастики. Для заработка он писал чудовищные по своей нелепости статьи о призраках, пришельцах, снежных людях и других несуществующих персонажах в одном желтом издании. Именно такие люди, как Андрей, и сочиняют все эти чудеса и «совершенно реальные события», о которых потом долго судачат в очередях пенсионерки, и в ответ на которые редакцию заваливают письмами люди с нетвердой психикой. Но у него же до этого с головой было все в порядке! Более того, он никогда не увлекался ни фантастикой, ни фэнтези, поэтому тронуться умом на этой почве казалось Ивану совершенно невероятным.
Нужно было осмыслить все происходящее.
Судя по всему, он, совершенно случайно погрузился в какой-то глубокий транс и смог вызвать из самых глубин памяти воспоминания о своем раннем детстве. Но почему ощущения были такими яркими? И потом, он же четко понял, что в момент погружения, он отчетливо осознавал самого себя, у него сохранился весь опыт, все ощущения его настоящей, взрослой жизни!
Что-то в этой картинке не складывалось. Что именно – неясно. Непонятно было вообще, как вся эта история могла произойти с ним.
В этот день за компьютер он больше не садился, от греха подальше.
Иван решил лечь спать пораньше. Перед сном он вышел на улицу, немного развеяться, прогуляться, в надежде, что голова немного прояснится. Путешествие в собственное детство не отпускало, и, прогуливаясь по скверу, он с непонятным для самого себя интересом наблюдал за детьми, особенно за малышами, мирно лежавшими в колясках. Никогда раньше Иван не испытывал никакого интереса к детям. Он и дети находились в разных жизненных измерениях. Он никогда не задумывался о том, что все, ну или почти все его ровесники давно уже были родителями. А у самого Ивана и девушки-то постоянной не было.
-А ведь не зря я так пристально вглядываюсь в лица детей! – вдруг подумалось ему.- Я пытаюсь разглядеть в детских глазах разум взрослого человека!
-Так, с этим нужно что-то делать! – решил Иван и почти бегом направился к дому.
Больше недели он не мог себя заставить подойти к компьютеру. Иван почти сразу понял, что войти в СОСТОЯНИЕ ему удалось, благодаря картинке на экране.
Слово СОСТОЯНИЕ тоже появилось в голове неожиданно, словно пришло откуда-то извне, и как будто это слово могло что-то объяснить. Тем не менее, название непонятного процесса показалось удачным, и он решил оставить его.
Иван прекрасно помнил, как он подчинился разноцветному потоку и тот перенес его сознание, его Я в чужое тело. Точнее сказать не в чужое, а в свое собственное, но еще совсем неразвитое. Самым странным было то, что он помнил все очень отчетливо, вплоть до самых мельчайших деталей. Со снами так не бывает, сон, даже самый реалистичный, не вспоминается потом с такой отчетливостью. Работу над романом он забросил совсем, он казался совсем ненужным, надуманным и неинтересным, мысли, раз за разом, возвращались к погружению в СОСТОЯНИЕ. Через неделю Иван не выдержал, и снова сел за компьютер. Посидел немного, откинувшись на спинку кресла и не решаясь нажать кнопку «POWER», потом сходил в гостиную, открыл бар, плеснул в бокал на три пальца рома, залпом выпил, быстро прошел в кабинет и резко, словно бросаясь с трамплина в воду, включил компьютер. Экран замерцал, прошли строчки загрузки и вот перед глазами знакомые переливающиеся спирали, утекающие внутрь.
На этот раз долгое время не происходило совсем ничего. Иван был слишком напряжен, и, видимо, это было причиной того, что погружения не получалось. Заставка как заставка, ничего мистического, чересчур, пожалуй, яркая, но в целом – ничего особенного. То ли под действием рома, то ли оттого, что сразу ничего не произошло, Иван расслабился, успокоился и продолжал наблюдать, как радужные струи утекают в бесконечность. Ощущая покой и умиротворенность, он почувствовал, как спирали снова, как в прошлый раз подхватили его…
В этот раз он осознал себя, очутившись в теле бодрого старичка, шагавшего с тростью по дощатому тротуару в каком-то небольшом городке. Судя по тому, что Иван видел вокруг – он оказался в самом начале двадцатого века. Такое у него почему-то возникло ощущение. Мужчины в котелках и смешных костюмах, дамы в шляпках с вуалями и кружевными зонтиками, бородатые извозчики, аляповатые вывески над дверьми магазинов и лавочек, афишные тумбы. Почти сразу возникло ощущение, что он присутствует в павильоне «Мосфильма» на съемках фильма о революции. Впрочем, это чувство сразу отступило. Все вокруг было слишком натуральным, слишком настоящим для декораций. На этот раз Иван чувствовал себя гораздо увереннее, чем в первое свое погружение. К сожалению, он, как и большинство современных людей, почти совсем не знал истории своей семьи. Помнил лишь своих дедушку и двух бабушек и еще знал, что один его прадед погиб под Курском во время Великой Отечественной. Как-то не принято сейчас составлять генеалогические древа. Но в том, что в этот раз Иван перенесся в одного из своих пра-пра-прадедов, он был почему-то совершенно уверен. Ощущать себя физически стариком было не менее странно, чем маленьким ребенком. Конечно, гораздо более удобно и комфортно, но противное чувство слабости во всем теле, ноющая боль в левой коленке, одышка… В общем, старичок хоть и держался молодцом, но только Иван мог знать, чего это ему стоило.
- Батюшки, Иван Ильич, вы ли это?! Здравствуйте, дорогой друг, здравствуйте! Забыли нас совсем, как не совестно, Елизавета Федоровна обижается, что совсем у нас не бываете! – к Ивану подходил дородный офицер с огромными усами, сросшимися с бакенбардами. В званиях Иван не разбирался, но по внешнему виду офицер очень напоминал генерала, с иллюстрации к сказке Салтыкова-Щедрина. И только тут Гирин понял, что сейчас нужно будет что-то отвечать этому человеку, а что он мог ему ответить, было совершенно неясно. И…
Иван сидел в кресле и смотрел на экран монитора. Спирали, подмигивая всеми цветами кислотной радиоактивной радуги, все так же утекали вглубь экрана. Все было как прежде. То есть совсем не как прежде. Все было не так. Прежняя жизнь закончилась. Это Иван понял отчетливо, принял как данность, без испуга и волнения. Верить в собственное безумие не хотелось. Вообще ни во что верить больше не хотелось. Впервые за всю свою жизнь Иван столкнулся с чем-то, чего не мог объяснить. С другой стороны, если взглянуть на дело с точки зрения романтика и авантюриста, перед ним открывались невиданные перспективы. К сожалению, Иван не был ни романтиком, ни авантюристом. Всю свою жизнь он был спокойным, рассудительным человеком, себе на уме, говорят про таких, как он. Может быть, потому и романы его были рядовыми, ничем не выделяющимися из потока чтива, заполнившего в последнее время прилавки книжных магазинов. Да, он писал добротные, полновесные детективные повести и романы. Имелся даже клуб фанатов его творчества. Только вот писал он так, словно выполнял какую-то обыденную повседневную работу, без огонька, без изюминки. Просил издатель вставить в книгу немного эротики – да пожалуйста, отчего бы не вставить? Хотите побольше крови, - вот, пожалуйста, повесть о серийном маньяке-убийце. И вот теперь перед ним приоткрылась, да что там приоткрылась, широко распахнулась дверь в неизведанное! Как же можно отказаться от такого подарка судьбы, просто обратившись к психиатру? Даже самый ленивый и безынициативный человек такого шанса не упустил бы. Не стал его упускать и Иван.
День за днем, а иногда и по два-три раза в день он погружался в СОСТОЯНИЕ. Были дни, когда он вовсе не отходил от компьютера, раз за разом обретая большую уверенность в своих погружениях, задерживаясь в разных людях все дольше и дольше. Благодаря новому умению, Иван побывал в самых разных исторических эпохах, он видел Москву при Иване Грозном, во время правления Петра, находился на Урале, где только закладывались первые железные заводы.
Постепенно он научился немного управлять своим состоянием во время погружений, так, в места и людей особенно ему понравившихся он мог попадать по собственному желанию. Не всегда это срабатывало, но в четырех случаях из пяти он попадал туда, куда хотел. Не нравилось ему оказываться в женщинах, слишком неудобно он себя чувствовал в эти погружения. Он побывал и под Курском, в теле своего прадеда. Впечатление от этого посещения пришлось заливать ромом, настолько там было страшно. После возвращения из этого погружения, у Ивана еще полчаса крупной дрожью дрожали руки.
И вот однажды, находясь в СОСТОЯНИИ, он смог заговорить. Первый раз за два месяца он почувствовал себя настолько свободно в чужом теле, что смог абсолютно точно вложить себя, свое Я, в человека в котором находился. И с этого момента он погружался только в него.
Был то пожилой уже человек, звали его по-разному, кто - Иоанн, кто - Боян, а чаще всего просто – старик, старче. Жил он, как и все поэты во все времена – на белом свете. А в тот момент, когда нашел его Иван, проживал в небольшом сельце под Ярославлем. И происходило это все черт знает когда. То ли в одиннадцатом, то ли в двенадцатом веке. С календарями туго было в то время. Был тот старик сказочником, сочинителем. Умел и любил рассказывать истории да былины. Какие сам выдумывал, какие у других слушал. Вполне возможно, что и «Слово о полку Игореве» - его рук дело, кто ж теперь узнает. Запороли его на княжеском пиру, не понравилась князю одна из сказок…
«Скорую» вызвала тетка Ивана, Надежда Васильевна, обеспокоенная долгим его молчанием. Обычно, хотя бы раз в неделю он звонил, интересовался здоровьем, спрашивал, не нужно ли чего. Изредка заскакивал в гости, почаевничать, но в последнее время не заходил совсем, только звонил. Говорил, что все в порядке, работает, сюжет интересный раскопал, а тут вот такое дело…
Врач «Скорой» зафиксировал смерть, вызвал милицию, больше помочь ничем не мог. Иван умер не менее трех дней назад. Причем причина смерти осталась невыясненной. Просто остановилось сердце.
***