Рита

РИТА.

Часть 1. Странница.

1. Иван-царевич

Рита лежала на больничной койке и смотрела в потолок. В больнице недавно сделали ремонт, и потолок был на удивление ровный и белый. Рита представляла себе, что это огромный холст. Она мысленно смешивала краски, брала кисть и рисовала. Чаще всего это почему-то были цветы фантастической окраски, которых и в природе не существовало. А, может, Рита их просто никогда не видела.
Вчера у Риты случился гипертонический криз, и ее на скорой привезли в эту больницу. Больница только открылась после ремонта, и местная телекомпания каждый день пела дифирамбы главе города по этому поводу. Медперсонал в больнице был разный, но Ритиной палате, по словам ее однопалаточных соседей, несказанно повезло. У них была лучшая медсестра Олечка, лучшая санитарка тетя Нина, и, главное, у них был молодой, симпатичный, перспективный и уже довольно известный врач – Игорь Вячеславович.
Его любили больные, обожал медперсонал, а местные светила кардиологии  уважительно называли по имени-отчеству и приглашали на консилиумы. Всю эту информацию ей, сразу же по прибытии, сообщила ее соседка по кровати тетя Женя. Всего же в палате было четыре женщины примерно Ритиного возраста, то есть от пятидесяти до шестидесяти пяти.
Риту привезли в больницу в воскресенье, принимал ее дежурный врач, и своего лечащего врача она еще не видела.
 Под тихое шуршание чужих разговоров Рита продолжала мысленно рисовать картины на потолке. Постепенно среди фантастического цветочного хаоса Рита начала вдруг прорисовывать лицо своего лечащего врача, вспоминая, каким его описывала тете Женя.
Вот появились большие голубые глаза, улыбка, ямочки на щеках и светлые волосы. Фу ты, подумала Рита. Ну, просто Иван-царевич. Вот дура старая! Скоро уж Аленка замуж выйдет, а я все принца на белом коне рисую. (Аленка, Ритина внучка, училась в девятом классе.)
В это время за дверью послышались шаги, разговоры, дверь распахнулась, и в палату вошел лечащий врач Игорь Вячеславович и медсестра Олечка, поздоровались с больными и начали утренний обход. Рита лежала, вытаращив глаза и, практически, потеряв дар речи. Хорошо, что обход врач начал не с нее, и у нее было время придти в себя. Игорь Вячеславович и был  нарисованный ею на потолке Иван-царевич. Высокий, широкоплечий, спортивно подтянутый голубоглазый блондин. Только кудрей не было. Была короткая стрижка, ежиком.
Иван-царевич подошел к Ритиной кровати.
- Вы у нас вновь поступившая, да?
- …
- Ковалева Маргарита Николаевна, пятидесяти семи лет, поступила вчера в состоянии гипертонического криза. Давление сто восемьдесят на сто, пульс девяносто семь, кардиограмма…Олечка, кардиограмму еще раз, анализы по полной…
Маргарита Николаевна, как вы себя чувствуете?
- …
Иван-царевич взял Ритину руку и стал считать пульс.
- Раз, два, три… Маргарита Николаевна, вам плохо? Вы почему молчите? И пульс ненормальный…
Рита наконец-то разлепила  слипшиеся вдруг губы и прохрипела
- Мне хорошо, Иван…ой, Игорь Вячеславович! Сейчас все пройдет. Просто вы так неожиданно вошли…
Иван-царевич внимательно посмотрел ей в глаза, улыбнулся обеими ямочками и сказал
- Ничего. Все будет хорошо, Маргарита Николаевна. Как говорится, и вас вылечим… Олечка, Маргарите Николаевне прямо сейчас дадите «болтушку», чтобы она больше не пугалась так, когда в палату кто-нибудь входит.
Олечка кивнула головой, записывая назначение, жалостливо посмотрела на Риту, и вслед за врачом вышла из палаты.
Рита лежала, смотрела в разрисованный фантастическими цветами потолок и думала
- Господи, ну почему так? У меня хорошая семья, замечательный муж, прекрасные дети, умница – внучка… Я еще работаю, на работе ценят… Что мне еще надо?!
Почему я всю жизнь мысленно рисовала Ивана-царевича, а встретилась с ним только теперь?
Оказывается, для этого нужно было состариться и заболеть…  Где же справедливость, кричала Ритина душа, где же она? По щекам побежали слезы.
В это время вошла Олечка с  «болтушкой».
- Ну, ну, ну…Маргарита Николаевна, голубушка, сейчас примите лекарство и успокоитесь, все будет хорошо! Не расстраивайтесь, у вас ничего страшного! Вот немножечко вас подлечим и выпишем. Врач у нас замечательный…
Ворковала Олечка, поглаживая Риту по руке и вытирая ей кусочком бинтика слезы…
Да, конечно, думала Рита, врач у вас замечательный…Кто бы сомневался, что он замечательный и что он у вас… Эх, мне бы ваши годы…
Лекарство возымело свое действие. Рита постепенно успокоилась и уснула.
Снилось Рите, что она медленно парит над прекрасным сказочным городом, разглядывая минареты и храмы, дворцы и сады. Воздух был прозрачен и свеж. Огромные бабочки, чем-то похожие на цветы, которые Рита рисовала на потолке палаты, плавно взмахивали крыльями возле ее лица на манер опахала. Рядом с ней, держа ее за руку, парил в воздухе Иван-царевич в белом докторском халате. Звучала тихая знакомая песня, и Рита даже разобрала слова: «Под небом голубым есть город золотой…». Они и плыли над этим городом из песни, а в саду по изумрудной траве бродил «Вол, исполненный очей…».
Музыка звучала все громче и пронзительней, волшебный город пропал вместе с Иваном-царевичем, и Рита проснулась. На тумбочке возле кровати надрывался сотовый – судя по мелодии, звонил муж.

2. Муж.

Рита взяла телефон и нажала кнопку.
- Да.
- Ритуля, привет, ну, как ты?
- Нормально все, Дима. Сказали, что ничего страшного. Подлечат и выпишут домой.
- Что тебе принести? Как там кормят?
- Да нормально. Принеси мне мою косметичку, щетку для волос и халат голубой, помнишь, с цветами?
- А поесть что принести?
- Дима, ничего не надо! Сок купи апельсиновый, и больше ничего! Понял? И не забудь косметичку.
Рита отключила телефон. Она почему-то рассердилась на мужа за его заботу, и, в то же время, чувствовала себя виноватой, что говорила с ним  так неприветливо.
У Риты был хороший муж, многие женщины ей, наверное, завидовали. Он не пил, не курил, любил Риту и детей, отдавал жене всю зарплату, вобщем, воплощенная добродетель и образцово-показательный муж. Они поженились почти тридцать пять лет назад, все эти годы их жизнь была ровной и спокойной. Дети выросли, получили образование, завели свои семьи. Дочь жила в Калининграде, а сын – в Москве. Раза два в год дети приезжали к ним в гости, часто перезванивались. Рита не любила своего мужа, но за столько лет она к нему привыкла и была благодарна за его любовь к ней и детям, за заботу, за то, что он все мог сделать в доме своими руками.
Они познакомились с Димой в институте, когда она училась на первом курсе, а он – на втором. На последнем курсе он сделал ей предложение, и она стала его женой. Дима окончил институт с красным дипломом, и они смогли остаться в своем городе по распределению.  На нефтеперерабатывающем заводе, куда Дима пришел инженером, молодой специалист пришелся ко двору, через год им дали квартиру от завода, и молодые зажили своим домом. Рита работала на этом же заводе в плановом отделе экономистом. Потом родились Сашка с Машкой. Жизнь пролетела как-то незаметно. В стране творилось непонятно что, менялась власть, вместо коммунистов пришли демократы, политические дебаты  были самым интересным шоу на телевидении, но все это как будто прошло мимо их с Димой. Завод не простаивал, зарплату платили приличную, хотя иногда и с опозданием, но, по сравнению с тем, что творилось на других предприятиях, они жили просто как у Христа за пазухой. Видимо, нефтепереработка нужна любой власти и при любом режиме.
Надо сказать,  Рита политикой не интересовалась вообще. Ни внутренней, ни внешней.
Когда она училась в школе, ее буквально силком «приняли» в комсомол, чтобы не портила отчетность комитета. Она была почти отличница, а оставалась, как говорил секретарь школьной комсомольской организации Валерик, «не охваченной», а это был непорядок. Мальчишки всегда проявляли к ней интерес, но Рите не нравился ни один из них. У нее даже и первой детской любви не было. Но что-то было в ней такое, кроме ее очень милого личика с огромными серыми глазами, что притягивало к ней мальчишек, как магнит. На самом дне ее прозрачных глаз всегда таился какой-то вопрос и ожидание чего-то невероятного, невозможного. Даже самые отчаянные терялись от ее серого вопрошающего взгляда и чувствовали себя как двоечники у доски. Один такой отчаянный, после нескольких настойчивых попыток поцеловать ее, сказал своим дружкам в ответ на их насмешки: «Да ну ее! Странница какая-то» Так к ней и  прилепилось необычное прозвище – странница. Риту это нисколько не огорчало. Она много читала, очень любила фантастику, особенно Ефремова с его культом женщины, и постоянно о чем-то мечтала. Когда в космос полетел Гагарин, она мечтала стать космонавтом и полететь на Луну. Потом, потихоньку взрослея, она мечтала стать фигуристкой, пианисткой, художницей, композитором… Но жили они небогато, фигурных коньков у нее не было, и она брала их иногда у соседской девочки, Магды. Папа Магды был еврей, он работал зубным врачом, мама была полька и преподавала английский язык в институте.  У них дома стояло черное блестящее пианино, и даже была своя машина «Победа». Магда училась в музыкальной школе, но музыка ее, видимо, не интересовала, потому что она садилась за пианино со слезами, шипя потихоньку, чтобы мать не слышала: «Чтоб провалиться этому ящику!»  Однажды мать Магды, услышав, как Рита подбирает на пианино на слух мелодию известной песенки, сказала ей: «Рита, у тебя хороший слух, тебе надо учиться музыке! Скажи своей маме.».
  Рита сказала матери, что мечтает стать пианисткой. Но мать ответила, что пианистка – не профессия, что нечего заниматься баловством, учиться в школе надо, чтобы потом в институт поступить и работать в теплом кабинете за столом, а не гнуть спину всю жизнь, как она, да матери по дому помогать и за братом смотреть. Рита замолчала и больше матери о своих мечтах не говорила. И не только матери. О своих мечтах Рита не говорила никому. Именно тогда у нее появилась эта привычка – мысленно рисовать на потолке. Иногда она рисовала карандашом, иногда – углем, но больше всего ей нравилось рисовать кистью и красками. Лет в шестнадцать она впервые нарисовала своего Ивана-царевича. Потом это вошло в привычку, и Иван-царевич непременно присутствовал в каждой ее картине и каждой ее мечте. Мечты о нем были наивные и невинные, и заканчивались их неожиданной встречей.
Время шло, Иван-царевич все не встречался, а Дима всегда был рядом – добрый, любящий, робкий, готовый на все ради своей Ритули. Да и мать каждый день твердила: «Замуж тебе пора, смотри, останешься в девках!»  Рита вышла за Диму замуж и ни разу об этом не пожалела. До сегодняшнего дня.
А сегодняшний день как будто отодвинул мужа, детей, внучку, словом, всю прошлую жизнь  на второй план. Словно это была не ее жизнь, а какой-то  старый фильм на черно-белом экране, где играют до боли знакомые актеры, чьи фамилии уже стерлись из памяти, но дороги сердцу, как ностальгия по ушедшей юности. И она играла одну из героинь этого фильма, под названием «Прошлая жизнь».
С этого же дня Рита жила в одном мире с Иваном-царевичем, и в этом, реальном мире не было места героям старого фильма.
Положив телефон на тумбочку, она в тот же момент забыла о муже, и, уставившись в потолок, стала продумывать свой макияж. Несмотря на свои пятьдесят семь, выглядела Рита очень хорошо. В светло-русых волосах седина была почти незаметна. Серые бездонные глаза по-прежнему были прозрачны и загадочны. Морщинок было мало, небольшая сеточка вокруг глаз, когда улыбалась, делала ее глаза еще более лучистыми. Фигура до сих пор стройная, даже целлюлита почти не было. Ей редко кто давал больше сорока пяти. Мужчины всегда обращали на нее внимание, и, хотя она по-прежнему никого не любила, мужское внимание ей льстило, и она всегда тщательно следила за собой.
- Что ж, выходит, не зря! – усмехнулась она про себя, вспоминая Игоря Вячеславовича. - Интересно, сколько ему лет? Тридцать пять, наверное. Есть ли у него семья? А, впрочем, это не важно. Это все потом. И она вернулась к макияжу.
От этого важного дела ее отвлекла нянечка тетя Нина, по-хозяйски распахнув дверь палаты и зычно скомандовав:  «Обедать!» . Женщины послушно встали, одели халаты и пошли в столовую. Если бы у Риты после обеда спросили, что она ела, вряд ли она ответила бы что-нибудь вразумительное. Да, что-то ела, а что – какая разница! После обеда ее забрала к себе медсестра и стала выспрашивать во всех подробностях, чем Рита болела, когда, были ли у нее оперативные вмешательства и нет ли у нее аллергии на какие-нибудь лекарства. Потом она стала спрашивать о том, чем болели ее родители. Рита послушно отвечала на все вопросы, рассказала, от чего умерли ее отец и мать, и, под конец, подтвердила, что наследственных заболеваний и аллергии на лекарства у нее нет. Медсестра предупредила Риту, что завтра с утра ей нужно будет сдать анализы до завтрака, а после завтрака придти в процедурный кабинет на кардиограмму и отпустила. Не успела Рита войти  в палату, как тетя Нина позвала всех пить сок с булочкой. Наконец, после сока и булочки, Рита легла на кровать и, глядя на потолок, принялась рисовать свой макияж.
- Так… чуть-чуть оттенить верхние веки серыми тенями… капельку подкрасить ресницы, а то они светлые… карандашом подчеркнуть контур губ… и немного помады… почти натурального цвета… Должно быть неплохо. Господи, когда же Димка косметичку принесет? Сколько времени-то? Ага, полшестого уже. Значит, скоро придет – улыбнулась Рита себе, нарисованной на потолке.
Тут же зазвонил телефон. Дима.
- Ритуль, я внизу!
- Иду – ответила Рита, и, сунув телефон в карман халата, вышла из палаты.

Дима, в ожидании жены, медленно и важно вышагивал по вестибюлю, обходя малочисленных посетителей. Он всегда принимался ходить, когда нервничал, переживал или ждал кого-то. Риту сначала  раздражала эта его привычка, потом она свыклась, но сегодня она выглядела просто отвратительной, а муж, как ей казалось, был в это время похож на старого нахохлившегося ворона. Она торопливо спустилась с лестницы и подошла к Диме.
- Привет!
- Привет, Ритуля!
- Ты принес все, что я просила?
- Да, конечно, вот, в пакете косметичка, халат и полотенце, а вот здесь сок и фрукты.
- Ну, молодец, спасибо, давай сюда. Рита чмокнула мужа в щеку и сказала: - Ну, все, пока, мне пора, а то сейчас на ужин позовут.
Дима с удивлением посмотрел на нее, сказал:
- Пока! Я вечером позвоню еще!
Рита прижала к себе пакеты и, не оглядываясь, стала подниматься.
Дима задумчиво смотрел вслед жене, пока она не скрылась за поворотом лестницы, потом, ссутулившись и заложив обе руки за спину, зашагал к выходу.

Рита, конечно же, и не собиралась идти на ужин. Она поднялась на второй этаж и, минуя свою палату, прямиком направилась  в ванную комнату. Там она приняла душ, надела свой любимый голубой халат, красиво оттеняющий ее серые глаза, и подошла к зеркалу. Она распустила свои пышные длинные светло-русые волосы и тщательно расчесала их щеткой. Потом она скрутила их в тугой узел и закрепила шпильками на затылке. «Ну что ж, теперь макияж, » - улыбнулась Рита и принялась за дело.
Женщины в Ритиной палате рассматривали фотографии новорожденной внучки тети Жени и оживленно болтали. Когда вошла Рита, на минуту воцарилась полная тишина. Потом тетя Женя спросила, почему-то шепотом:
- Ты что, в салон красоты, что ли, ходила?
- Нет. Муж приходил, а потом я ванной переоделась – ответила Рита.
- А-а-а… А мы тут тебе ужин принесли из столовой!
- Спасибо, - ответила Рита, взяла тарелку и стала равнодушно пережевывать холодные макароны по-флотски.
Женщины медленно разошлись по своим кроватям. Тетя Женя складывала ставшие никому не интересными фотографии, и шуршание целлофанового пакета словно подчеркивало глубину воцарившегося в палате молчания.
И вот, словно дожидаясь этого момента тишины, открылась дверь, и в палату с вечерним обходом пожаловал Игорь Вячеславович. Один.

3. Капсула.

- Добрый вечер! Что-то вы сегодня такие притихшие… Как вы себя чувствуете? – проговорил он, внимательно разглядывая Риту. – Маргарита Николаевна, у вас все в порядке?
- Да, спасибо! – улыбнулась кокетливо Рита, - а где Олечка?
- У Оли сессия началась, ее месяц не будет. Вашу палату будут курировать дежурные медсестры. Больше нет вопросов?... Тогда сейчас померяйте температуру, если температура у всех нормальная, то с половины десятого прошу всех по очереди ко мне в кабинет на капсулу. Маргарита Николаевна, у вас эта процедура будет впервые, поэтому вы придете последней.
Игорь Вячеславович вышел, тихонько притворив за собой дверь.
- А что это за капсула? – спросила Рита.
- А это процедура такая – ответила Мария Петровна, еще одна соседка по палате, не старая еще женщина, но выглядевшая, из-за своей полноты и неухоженности, даже старше тети Жени, которой было шестьдесят пять, - ложишься в капсулу, тебя закрывают, и ты там лежишь полчаса, дышишь озонированным воздухом. Врачи говорят, очень для сердца хорошо.
- А не страшно в ней лежать-то?
- Да нет, она же прозрачная, из какой-то органики, что ли… Вобщем, все видно, как через стекло, и даже можно с Игорем Вячеславовичем разговаривать, все слышно.
- Говорят, эту капсулу из Израиля выписали, после ремонта установили, - сказала Наталья, четвертая обитательница палаты, худенькая женщина пятидесяти лет, похожая на японку.
- Нет, я слышала, капсулу эту сам Игорь Вячеславович придумал, и метод, чтобы сердце в этой капсуле лечить, тоже он придумал,- перебила ее тетя Женя, - а  делали ее в Японии. Из Израиля делегация приезжала, еще до ремонта. Я здесь как раз тогда лежала. Они предлагали Игорю Вячеславовичу к ним переехать и там проводить совместное изучение его метода лечения сердца. Но он отказался. Сказал, что у нас, в России, своих сердечников хватает, а в Израиль не каждый больной может поехать. Вот так.
- А он что же, научной работой занимается? – спросила Рита.
- Да, - ответила тетя Женя, - он хоть и молодой, а уже профессор, лекции читает в мединституте.
- В академии медицинской, - поправила ее Наталья.
- Ну, в академии, какая разница. Умница он и человек душевный, вот что главное, - подвела итог тетя Женя.
Тут вошла дежурная медсестра, раздала всем термометры и сказала, что зайдет через пятнадцать минут. Рита сунула термометр под мышку, улеглась на кровать, и опять мечтательно уставилась в потолок. Глаза Ивана-царевича на портрете излучали просто-таки ангельскую кротость и человеколюбие, белокурые локоны сменились короткой стрижкой, и казалось, что над его головой вот-вот воссияет нимб. Ну, это уж слишком, - фыркнула про себя Рита, - тоже мне, ангел во плоти. Может, и ангел, но на меня-то смотрел, еще как смотрел! Я такие взгляды сразу чувствую! Рита улыбнулась и прикрыла глаза.
Телефон в кармане халата зажужжал, зазвучала мелодия «Город золотой…». Димка звонит, - подумала Рита,- ну что ему надо? Нет, не хочу с ним разговаривать, лучше завтра.  И мелодию надо сменить, -  она отключила телефон и снова закрыла глаза. Так она и лежала, закрыв глаза и улыбаясь,  в ушах ее звучала нежная мелодия, дрожащий голос Гребенщикова пел про золотой город, над которым она летела с Иваном-царевичем в своем сне…и эта мелодия теперь ничуть не напоминала ей о муже.
Минут через десять она вспомнила о термометре, вынула его, посмотрела – температура нормальная – и положила на тумбочку. Потом, все так же улыбаясь, отвернулась к стене.  В душе ее  поселилось ожидание чего-то прекрасного и удивительного, что непременно должно с ней случиться, и уверенность в том, что жизнь ее скоро переменится. Рите казалось, что знала об этом еще с детства, с тех пор, когда отчаявшийся ухажер назвал ее странницей. И она, действительно, была странницей,  постоянно странствуя в своих странных мечтах по фантастическим странам и планетам, галактикам и параллельным мирам. Спокойная и размеренная семейная жизнь как будто приглушила ее мечтательность, она почти перестала быть странницей. А сейчас – будто и не было этих тридцати шести лет замужества – она опять была готова к бесконечным странствиям в поисках невозможного, беспредельного счастья.  Она встретила своего Ивана-царевича и не собиралась его терять. Правда, он еще не знал об этом, но какое это имело значение?
Видимо, Рита задремала, потому что она очнулась, когда тетя Женя постучала ее по плечу и сказала: «Вставай, Рита, твоя очередь на капсулу идти!»   
Она встала, поправила халат, пригладила руками волосы и пошла на процедуру.
Рита вошла в кабинет.  Игорь Вячеславович сидел за столом перед ноутбуком и что-то настукивал на клавиатуре. Он поднял голову, чуть заметно улыбнулся и сказал:
- Проходите, Маргарита Николаевна, я сейчас закончу запись, а вы пока на стульчик присядьте.
Рита села на стул и стала осматриваться по сторонам. Кабинет был очень просторный, огромное окно прикрывали  голубоватые жалюзи. В правом углу, возле окна, стояла большая белая кадка с живым фикусом.  Дальше, возле стены, стояла кушетка, за ней – ширмочка. На стене над кушеткой висела репродукция картины Пикассо «Девочка на шаре». За ширмочкой стоял огромный шкаф с раздвижными дверцами, такой же голубоватый, как и жалюзи. Возле двери была раковина причудливой цветочной формы и тоже светло-голубая. У другой стены, напротив шкафа, стоял стол, за которым и сидел молодой профессор, и у которого на стуле сидела Рита. Стол был большой, с голубоватой столешницей.
В левом углу  возле окна стояло нечто голубоватое, с прозрачным верхом, на толстых, в гармошку, как гофрированные шланги, ногах. Это нечто своим видом вдруг напомнило Рите космический челнок, которым пользовались герои фантастических романов для перемещения на небольшие расстояния. Фантастику она очень любила, перечитала огромное количество книг о космонавтах, астронавтах и путешественниках во времени, и сейчас она вдруг почувствовала себя героиней одного из этих романов. Она поняла, что вот это «нечто» и есть капсула. Но ей казалось, что она уже видела ее раньше, и лежала в ней, только это было очень давно, и капсула при этом двигалась с невероятной скоростью. Рита не могла отвести от нее взгляд, ей просто не терпелось лечь в нее, ощутить ее всем своим телом и закрыть  прозрачную крышку - люк.
Игорь Вячеславович закончил свои записи, закрыл ноутбук и обратился, наконец, к Рите.
- Маргарита Николаевна, вот это и есть капсула. В эту капсулу подается озонированный воздух, вы просто лежите там и дышите этим воздухом в течение тридцати минут. Это оказывает  положительное  воздействие на сердечную мышцу, и, кроме того, производит общий положительный терапевтический эффект. Для усиления лечебного воздействия, перед тем, как уложить вас в капсулу, я сделаю вам укол. Это витамин группы В.  А сейчас  разденьтесь за ширмой и ложитесь на кушетку на живот. Я пока приготовлю шприц.

Рита молча отправилась за ширму.  Она слышала, как Иван-царевич отодвинул дверцу шкафа, чем-то прошуршал, видимо, доставая лекарство и шприц, потом вымыл руки. Раздевшись, Рита легла на кушетку. Он подошел и сделал ей укол в ягодицу. Было немного больно. Приложив ватку к месту укола, профессор велел ей подойти к капсуле. Рита подошла.
- А теперь ложитесь, я закрою крышку.
- А можно, я сама ее закрою? – спросила  она.
- Да, пожалуйста,- ответил он.
Рита взялась рукой за  гладкую прозрачную ручку и чуть-чуть толкнула крышку вверх. Крышка медленно и плавно проплыла над ней и закрылась с тихим щелчком, отгораживая Риту от внешнего мира, и она вновь, как много-много лет назад, почувствовала себя странницей.
-  Ну что, начинаем? – услышала она голос Ивана-царевича.
- Да, я готова, - ответила Рита и закрыла глаза.
Что-то зашипело, капсула слегка качнулась, и запахло озоном, как в грозу. Странница лежала и ждала, что, вот, сейчас, что-то произойдет, случится, наконец…Она была готова ко всему, к самым невероятным событиям. Но… ничего не происходило. Она открыла глаза. Иван-царевич стоял возле капсулы и смотрел на нее, очень внимательно и серьезно.
Увидев, что Рита открыла глаза, он улыбнулся ей, на щеках заиграли глубокие ямочки.
- Маргарита Николаевна, вы ведь женщина романтичная, неправда ли? – спросил он.
- Да, пожалуй! – улыбнулась ему в ответ Рита.
- Я хочу вам сделать необычное предложение.
- Насколько необычное? – делано небрежно спросила она.
- Очень необычное. Только  одно условие. Если вы не примите мое предложение, то вы забудете о нем, как будто его и не было, и не расскажете о нем ни одной живой душе. Согласны вы на это условие?
- Да, согласна, - ответила Рита, сердце ее отчаянно заколотилось и по спине пробежал холодок.

4. Очень необычное предложение.

Игорь Вячеславович посмотрел на часы, присел на стул возле капсулы и облокотился на нее. Его глаза оказались так близко,  Рита тонула в них, и сердце ее сладко замирало. Он слегка кашлянул и начал говорить.
- Вам, наверное, уже рассказали женщины в вашей палате, что этот метод лечения и эту капсулу изобрел я. Вы не подумайте, это не хвастовство, это просто информация. Я разработал эту методику, она, действительно, укрепляет сердечную мышцу. На самом деле, происходит не укрепление, а омоложение мышечных волокон. В зависимости от того, какой при этом используется стимулятор, воздействовать можно на любую живую ткань. Теоретически, в этой капсуле можно проводить не лечение, а сеансы омоложения всего организма. Я провел очень много опытов, и в результате разработал универсальный стимулятор, который будет воздействовать на весь организм в целом.   Формула его сложна, да вам она ничего и не даст, скажу только, что препарат  подобен антибиотикам пенициллинового ряда, то есть основой его стала та самая таинственная плесень, которая, кажется, была на Земле всегда.
Рита была ошеломлена. Она даже забыла, что молодой профессор, склонившийся к ней, был ее долгожданным Иваном-царевичем. Ни на минуту она не усомнилась в правдивости его слов, ей и в голову не пришло, что это не реально, что он просто пошутил
- Это что же, средство Макропулоса? – спросила Рита
- Что? – не понял он, - какое средство?
- Макропулоса.  Не читали Карела Чапека?
- Нет, - улыбнулся профессор, - не читал.
- И спектакль, конечно, не видели. Есть чудесный спектакль по одноименной пьесе Чапека с Ниной Корниенко в роли Эмилии Марти, главной героини. 
- Я что-то слышал мельком когда-то…
Рита улыбнулась и  вкратце пересказала ему пьесу про эликсир долголетия.
Игорь Вячеславович выслушал и сказал:
- Ну, что-то в этом роде. Только никакой горячки и угрозы смерти мой метод не предполагает. Что ж, видимо, все уже было на нашей Земле, только давно и не с нами. Когда-нибудь те, кто останется на Земле после нас, тоже будут рассказывать легенды и сказки, а их скептики так же будут отрицать, что кто-то разумный мог быть до них на этой планете.
- Так вы хотите мне предложить участвовать в вашем эксперименте? – спросила Рита.
- Да. Я бы попробовал на себе, но некому будет вести наблюдение и фиксировать результаты. И, не в обиду вам будет сказано, я еще молод.  Вдруг впаду в детство, - и он опять едва заметно улыбнулся.
Рита вдруг поняла, что молодой профессор ужасно волнуется, как будто от ее решения зависела вся его жизнь. Она глубоко вздохнула и спросила:
- А у вас есть еще кто-то, кому вы готовы предложить участвовать в эксперименте?
- Нет. Только вы, - он встал со стула, взъерошил пятерней свой ежик, забегал по кабинету и заговорил со страстью и волнением,- понимаете, молодые люди для него не подходят. Физический эффект омоложения организма будет сглажен, его не удастся увязать с дозировкой стимулятора, нельзя будет составить график стимуляции в зависимости от возраста и физиологических особенностей стареющего организма. А пожилые люди обычно имеют такой букет болезней в анамнезе, что могут просто не дожить до конца эксперимента. Вы, несмотря на свой возраст, почти здоровы. Анализы, что вы сдали в день приема, я посмотрел, отклонений от нормы практически нет. Ваше сердце не изношено. Чуть менее эластичны стенки сосудов от возраста – вот и все! И, честно говоря, глядя на вас, ни за что не дашь вам пятьдесят семь лет. Да вы и сами это знаете, правда?
- Да, знаю! – ответила Рита весело.
- Важно еще то, что ваши дети уже выросли, и у вас нет перед ними обязательств, то есть, я хотел сказать, что они уже вполне самостоятельны, - профессор смутился, замолчал и снова принялся шагать из угла в угол.
- А вам сколько лет? – спросила Рита.
- Мне тридцать шесть.
- Значит, я угадала. А жена, дети есть? – продолжила Рита.
- Нет. Все как-то некогда было. Ну, женщины, время от времени, у меня бывают, это чтобы вы  не сомневались в моей адекватности и сексуальной ориентации,- засмеялся он, - просто семья требует самоотдачи и внимания, а у меня все это забирает наука. Зачем же тогда мучить и женщину, и, тем более, ребенка.
- Скажите,…Игорь,…- Рита несколько замялась, но все-таки назвала его просто по имени, - если бы я была моложе, а вы не столь заняты своей наукой, вы могли бы в меня…  влюбиться?   
Игорь остановился, как вкопанный, и уставился на Риту. Потом он скользнул взглядом по ее обнаженному телу, покраснел, как мальчишка, прикусил пухлую нижнюю губу и посмотрел ей прямо в глаза так, как будто видел их впервые. Покачивалась капсула, шипел озон, минуты медленно текли в бесконечность… А две пары глаз, прозрачно-серые и небесно-голубые, словно наконец-то нашли друг друга в этой, такой короткой, земной жизни…  Зажужжал зуммер, извещая об окончании процедуры. Игорь отключил капсулу, поднял люк и сказал, подавая Рите руку:
- Да. Я бы в тебя влюбился.
- Что ж, тогда у меня нет выбора. Я согласна на твой эксперимент,- сказала Рита, глядя ему в глаза и принимая его руку, как свою судьбу.

Игорь помог Рите выйти из капсулы и хотел ее обнять.
- Нет, нет, не сейчас! –  она выскользнула из его рук и ушла одеваться,- я не хочу твоей благодарности, я хочу только любви, - закончила она из-за ширмы.
Рита оделась и вышла. Игорь сидел за столом. Она подошла и присела на стул перед ним. Они сидели и молчали, глядя друг на друга, как два заговорщика. Игорь первым нарушил молчание.
- Ты, пожалуй, права. Время процедуры окончилось, и ты сейчас должна пойти в палату, чтобы у твоих соседок не возникло ненужных догадок и лишних вопросов. Дней через десять, после обычного курса лечения, я тебя выпишу, ты сходишь в районную поликлинику, там тебе продлят больничный еще на неделю. За эту неделю ты должна окончательно решить, готова ли ты на этот эксперимент, в результате которого ты станешь моложе на сорок лет.
Рита опустила глаза, молча крутила на пальце обручальное  кольцо и думала: «Как к этому отнесется Димка, дети? Каково им будет рядом со мной, когда я вдруг стану ровесницей собственной внучки? А, впрочем, что это я… Для них я просто исчезну, все равно что умру… Дети-то переживут,  а вот Димка будет переживать… А, может, и ничего? Тоже переживет? Но ведь Сашка с Машкой, получается, старше меня будут… если эксперимент пройдет удачно… А если нет?»
Она подняла глаза на Игоря. Он взял ее руки в свои, крепко сжал их и глубоко вздохнул и тихо продолжил:
- Рита, ты должна знать, будет очень трудно принять решение. Сейчас, сгоряча, под влиянием эмоций, ты сразу сказала «Да». Неделя, проведенная дома, может изменить твое решение. Я все пойму, я не обижусь. Ты можешь отказаться, только  никому ничего не говори. Полное омоложение организма – звучит очень заманчиво, и если люди обо всем узнают раньше времени, начнется шумиха в прессе и на телевидении, заинтересуются всякого рода организации, ну, ты понимаешь, о чем я… Это может повредить эксперименту. Тогда я буду все отрицать и просто объявлю тебя сумасшедшей,  - он склонился и поцеловал ее ладонь,- извини… И еще – начав эксперимент, нельзя из него выйти. Результатом будет ускоренное старение организма, и как следствие, смерть. 
А теперь иди, тебе пора. До завтра.
Рита встала и молча покинула кабинет молодого профессора.

Часть 2.  Перемены.

1. «Быть или не быть?...»

Женщины в палате не спали и сразу же забросали Риту вопросами. Рита присела на кровать, налила себе соку и односложно отвечала соседкам:
- Да… Ага… Понравилось… Конечно… Нет… Устала я, давайте спать, девочки!
Наталья встала, выключила свет, и в палате воцарилась тишина. В окно светила бледная луна, рядом с ней на безоблачном небе, как всегда, сияла маленькая звездочка.
- Интересно, - подумала Рита,- этой звездочки, может, уже и нет, а мы ее все еще видим. Где же она? В какой немыслимой дали? Уж, конечно, не около  Луны, а вот, поди ж ты – на небе они всегда рядом. Как же все-таки условно понятие «рядом». Рядом для кого? Или относительно чего? Или в какой системе мер и понятий? Я сейчас рядом с этими милыми женщинами? Для них – да. А для меня?
- Ты бесконечно далека от них, Странница, - отозвался внутренний голос, постоянный спутник ее прежних странствий.
Она улыбнулась ему, как старому доброму другу, закрыла глаза и провалилась в сон. Маленькая звездочка махала ей своим перламутровым лучиком и шептала:
- Я все еще здесь, я жду тебя… Жду… И буду ждать всегда…, - и улыбалась Рите…
- Разве звезды могут улыбаться? – спрашивала Рита.
- Да, конечно, - отвечала звезда, - не всем дано видеть, как мы улыбаемся,…  но ты – Странница… Тебе -  дано…
И Рита улыбалась в ответ и махала рукой вслед маленькой звездочке, которая постепенно таяла в лучах восходящего солнца…
Рита зажмурилась от его нестерпимо ярких лучей и … проснулась!
Было раннее утро, и солнечный луч, перемещаясь по палате, добрался до Риты, приятно щекоча лицо своим мягким теплом и вызывая невольную улыбку. Соседки по палате тоже проснулись, и началось обычное больничное суетное утро. У Риты взяли на анализ три пробирки крови,  забрали необходимые «баночки», сделали укол и оставили на столе в маленькой плошке три разноцветных капсулы, наказав выпить их по одной после завтрака, обеда и ужина.
Потом был скучный обход. Игорь пришел с дежурной медсестрой, быстренько провел осмотр, выписал Наталью домой, отменил тете Жене один укол и сказал, что к концу недели выпишет и тетю  Женю, и Марию Петровну. Тетя Женя спросила:
- Игорь Вячеславович, а на капсулу мы еще попадем?
- Да, - ответил он и заглянул в их истории болезни, - вам по пять процедур назначено, четыре вы уже получили, а у нас капсула в понедельник и четверг, так? – значит, я выпишу вас в пятницу.
-  А мне сколько процедур назначили? - спросила Рита.
- Вам пока трех достаточно, - ответил профессор и незаметно ей подмигнул.
- Да, - продолжил он, - вечерний обход сегодня проведет дежурный врач, а утром я, как обычно. У меня вечерняя лекция в академии, - сказал он, видимо, для Риты, и вышел.
Потом была каша на завтрак… потом ее позвали в процедурную на кардиограмму… потом усадили на велосипедный тренажер, облепили датчиками и гоняли до седьмого пота…  Рита сходила в душ,  вернулась в палату и прилегла на кровать. «Странно, что Димка ни разу не позвонил», - промелькнуло в голове, и Рита вспомнила, как вчера вечером отключила телефон. – «Бедный, он, наверное, уже с ума сходит, - подумала она с теплотой о муже, представив его растерянное и обеспокоенное лицо». Телефон уже разрядился. Рита достала зарядное устройство, подключила и позвонила мужу. Дима откликнулся сразу, как будто держал телефон в руке.
- Ритуля, что случилось, почему ты не стала со мной вчера разговаривать? – заговорил он нетерпеливо.
- Телефон разрядился. А я зарядку только сейчас в пакете увидела.
- Ритуля, я  ее специально на самый верх положил. Я  чуть с ума не сошел, все уже передумал.
- Дима, ну все, извини.
- Ладно, ладно, не сердись, - примирительно сказал он, почувствовав ее раздражение, - как ты себя чувствуешь?
- Да все нормально. На той неделе выпишут.
- А почему так быстро? Ты не торопись, Ритуль, лечись как следует, я здесь и один справлюсь.
- Конечно, ты справишься, - сказала Рита скорее для себя, чем для мужа, - я знаю. Просто у меня ничего особенного, десяти дней вполне достаточно, так сказал лечащий врач.
- Ну и хорошо, ну и ладно. Я вечером после работы приду. Сок тебе принесу, фрукты.
- Приходи - ответила Рита, - только фруктов не надо. Принеси сок.  И еще альбом наш семейный, ладно?   Дети не звонили?
- А я сам им позвонил, сказал, что ты в больнице.
- Дима, ну зачем?! Все же нормально! А они сорвутся, прилетят. Сейчас же позвони и скажи им, что все хорошо. Понял?
- Да, Ритуля, не волнуйся, я сейчас позвоню!
- Ну, все, пока! Да, и не надо альбом приносить, только сок - передумала вдруг Рита.
- Как скажешь, родная! До вечера, целую, - ответил Дима и отключился.
Рита, наконец, легла и привычно уставила глаза в потолок. Странно. Ей совсем не хотелось мысленно его разрисовывать. Ей хотелось действительно взять в руки настоящую кисть и хоть раз попробовать нарисовать что-то, не важно, что, на настоящем холсте. «Почему я не попробовала сделать это раньше?» – подумала она.  «Ах, да! Это же была моя тайна. И я ни с кем не хотела ею делиться», -  мысли ее переключились на эксперимент.  «Опять семнадцать лет. Как это будет? В семнадцать лет с опытом шестидесятилетней женщины – наивность, невинность, неискушенность – все в прошлом! Какая же я была в семнадцать лет?» Воображение словно отказало Рите, она не могла даже вспомнить себя на последней школьной фотографии, где они сфотографированы всем классом.  «Может все-таки сказать Димке, чтобы принес альбом?... Нет, не хочу. Я все равно уже никогда не стану такой, какой была».
В голове зашевелились, зашуршали мысли о детях, внучке, муже… Вспыхнуло чувство вины, потом оно сменилось раздражением на Димку, на глаза навернулись слезы…
«Нет, хватит! – сердито подумала она, - лучше я, как Скарлетт О’Хара, подумаю об этом завтра», -  и Рита резко встала с кровати.
Тут очень кстати вошла нянечка тетя Нина и позвала всех обедать.
 После обеда женщины проводили домой Наталью, дружно пожелав ей здоровья, поговорили немного о том, о сем и постепенно затихли в привычном послеобеденном сне. Рита думала, что не уснет, но, то ли от таблеток, то ли от нервной напряженности, она тоже уснула. Потом был полдник, ужин, вечерний обход дежурного врача... Между ними какие-то разговоры, вопросы, ответы... Между ужином и вечерним обходом пришел Дима. Они о чем-то поговорили, о чем – даже не вспомнить... Рита видела в глазах мужа невысказанный вопрос, он не понимал, что с ней... Но задать свой вопрос он так и не решился. Может быть, он боялся ее ответа, но Рита сама еще не представляла, какой это будет ответ, а потому успокаивать мужа не торопилась. И опять разговоры, вопросы, ответы...  А в голове, почему-то голосом Высоцкого, рефреном звучало вечное Гамлетовское: «Быть или не быть, вот в чем вопрос...». И было утро, и был вечер... Один день был похож на другой, было какое-то вязкое тягучее ожидание.

2.Вопросы и ответы.
 
Наконец, наступил вечер четверга, и Рита, после тети Жени и Марии Петровны, пришла в кабинет молодого профессора. Она села на стул перед ним, сложила руки на столе, как примерная школьница, и вопрошающе распахнула свои серые глаза навстречу его голубым.
- Ты хочешь что-то спросить? – задал он вопрос первым.
- Да. Я многое хочу спросить, но не знаю, с чего начать…  Ну, во-первых, оргвопросы, так сказать… Сколько времени будет длиться эксперимент? Где я буду все это время? И что будет после эксперимента?
- Я думаю, что это займет четыре недели. Две недели нужно будет вводить стимулятор, и еще две недели – срок его пролонгированного воздействия, чтобы метаморфоза завершилась. Потом, как я предполагаю, будет еще период адаптации организма. Он может занять от месяца до полугода. Точнее я пока сказать не могу, потому что и сам еще не знаю.
- Ну, хорошо… Допустим, на работе я могу сначала взять отпуск, потом уволиться. Мужу можно сказать, что мне нужно санаторно-курортное лечение, и месяц у нас есть. А дальше?  Повисла гнетущая тишина…
- Давай пока остановимся на санатории, - улыбнулся Игорь, - я ведь и  сам пока не знаю, что дальше. Ты не думай, это не потому, что я не хочу ничего заранее решать. Просто ты еще сама ничего не решила. И потом, все последующие шаги будут зависеть от того, какие именно изменения произойдут с тобой. Первые две недели, пока нужны инъекции, мы проведем с тобой здесь.
- Где это «здесь»? – напряглась Рита.
- А пойдем, я тебе покажу, - он улыбнулся, встал, обошел стол  и протянул ей руку. Вот так, за руку, как маленькую девочку, он подвел ее к шкафу и отодвинул одну створку, потом жестом фокусника отодвинул заднюю стенку шкафа – часть ее сдвигалась, как дверца – и они вошли в небольшую комнату без окон, но зато с еще одной дверью, теперь уже обычной.
- Ой, я сейчас, кабинет закрою на ключ, - сказал Игорь и оставил ее одну.
Рита огляделась. Комнатка была совсем небольшая, метров двенадцати, но уютная. На месте предполагаемого окна была сделана ниша, в ней – витраж в японском стиле с веткой сакуры. Слева от входа, в углу, стоял небольшой диванчик, весь округлый, с круглыми подушками и на вид очень уютный. Против него -  платяной шкаф с зеркальными раздвижными дверками, дальше – стол с компьютером, рабочее кресло, медицинский шкаф со стеклянными дверцами с какими-то пробирками, коробочками, скляночками, книгами и папками. На самой нижней полке стояло несколько тарелок стопочкой и три бокала. В один из бокалов были сложены ложки, вилки и нож. В левом углу стоял маленький холодильник, а на нем – микроволновка и электрический чайник. 
Она решила посмотреть, что же за той, второй, дверью. Там оказались ванна и туалет. «Ну что ж, - подумала Рита, - пару недель тут прожить вполне можно». Вернулся Игорь, и Рита вышла из ванной  комнаты к нему.
- Ну вот, - он развел руки, -  я эту комнату под лабораторию планировал, а заодно и как комнату отдыха.
- А также комнату свиданий? – съехидничала Рита.
- Нет, - Игорь сердито поджал губы, - комнатой свиданий она не была. Про нее, вообще-то, здесь никто и не знает. Один человек знал, бывший главврач, но он уехал  в Израиль. А для всего остального у меня квартира есть, пусть небольшая тоже, но зато собственная.
- Ну, ладно, - улыбнулась она, - я пошутила. Это твое личное дело, где свидания назначать.
- Я просто к тому, что сюда никто не может придти, кроме меня, - заулыбался Игорь, - так что ты сможешь чувствовать себя здесь абсолютно спокойно. Я еще сюда в свое дежурство телевизор и видик принесу, чтобы не скучала, когда меня не будет.
- Все нормально, пойдет, - Рита вздохнула и пошла из потайной комнаты в кабинет. За ней следом вышел и Игорь, задвинув обе дверцы.
- А процедуру будем делать? – спросила Рита.
- Да, конечно, - сказал Игорь, - но пока как всем, для поддержания твоего сердечка. Раздевайся, сделаю укол – и в капсулу!
Игорь закрыл над ней люк и включил аппарат. Чуть слышно зашелестел озон, капсулу слегка качнуло. Рита закрыла глаза и... ее не стало! Вместо нее в чуть покачивающемся фантастическом челноке, летящем в межзвездном пространстве, лежала странница.  Вокруг нее бесконечная немыслимая пустота космоса, только звезды переливаются, как бесценные самоцветы на черном бархате. А вот и знакомая звездочка, та, что с Земли видна рядом с Луной.  Она подмигивает страннице и тихонечко звенит, радуясь предстоящей встрече: «Я здесь... здесь... здесь...».
Рита слышала, как Игорь разговаривал с ней, понимала его вопросы и даже отвечала ему, и, в то же время, она была странницей, которая разговаривала со звездами и видела, как они улыбаются ей, как своей давней знакомой...
Щелкнула, открываясь, крышка капсулы, и странница осталась там, со звездами, а Рита пошла за ширму, одеваться.
Времени на разговоры не оставалось, пора было идти в палату.  Она только на минуту задержала взгляд своих серых загадочных глаз на Игоре, улыбнулась и вышла из кабинета.
Женщины в палате уже спали.  Рита, не зажигая света, прошла к своей кровати, сняла халат и легла.  Сон как будто дожидался ее: только коснувшись головой подушки, Рита моментально уснула, а странница всю ночь продолжала свое фантастическое путешествие среди звезд.
В пятницу, после утреннего обхода, Игорь Вячеславович выписал тетю Женю и Марию Петровну. Пообедав, женщины стали собираться домой, и, проводив их, Рита осталась в палате одна.
Вечером пришел с обходом Игорь Вячеславович. Он был с дежурной медсестрой, и поговорить с Ритой они не могли. Игорь задал несколько вопросов для проформы, послушал, измерил давление и сообщил, что он сегодня дежурит.
- Если какие-то вопросы – обращайтесь, Маргарита Николаевна, с половины десятого я буду у себя в кабинете, - он улыбнулся и вышел.
Рита едва дождалась половины десятого и отправилась в кабинет  профессора. Игорь, как обычно, сидел за столом и что-то быстро набирал на клавиатуре. Увидев Риту, он закрыл крышку ноутбука, встал и пошел ей навстречу.
- Хочешь еще комнату посмотреть? – спросил он.
- Нет. Что там смотреть – комната как комната, жить можно. Жаль только, что окна там нет.
- Ну, когда я ухожу, то кабинет закрываю на ключ, и без меня сюда никто не зайдет. Ты можешь отодвинуть дверцы и выйти сюда, - ответил Игорь.
- А ты не будешь оставаться здесь со мной? – испуганно спросила она.
- Я буду оставаться только когда дежурю. Я постараюсь чаще дежурить, не волнуйся!
Игорь попытался ее обнять, но Рита увернулась и села за стол. Ему ничего не оставалось, как усесться за стол напротив нее. 
- Игорь, как ты думаешь, насколько сильными будут внешние изменения? – спросила она.
- Думаю, что достаточно сильными. Ведь моложе становятся все ткани: кожный покров, волосы, слизистые оболочки, костная ткань. Кстати, о костной ткани. У тебя есть зубные протезы, коронки?
Рита подумала, что он шутит, но он был абсолютно серьезен. «Ах, да... зубы же тоже костная ткань...», – подумала она и улыбнулась.
- У меня только пломбы, – ответила она на вопрос Игоря, - а что будет с этими зубами?
- А вот этого я как раз и не знаю, поэтому и спросил о коронках и протезах. Надеюсь, что здоровая костная ткань постепенно вытеснит пломбы. Хотя не исключаю вариант, что зубы вырастут новые, – он вдруг звонко рассмеялся, как мальчишка, и тут же зажал рот рукой, - в этом случае, - продолжил он шепотом, -  придется, наверное, обезболивать, ведь это так больно, когда зубы режутся!
У Риты от испуга, видимо, глаза стали, как блюдца, потому что Игорь взял ее руку и стал гладить, приговаривая: «Ну, не бойся, я с тобой, все будет хорошо!».
Рита постепенно успокоилась, заулыбалась, и сказала, что пойдет в палату.
Он проводил ее до двери, обещал к ней заглянуть чуть позже, если она к тому времени не уснет.
Но когда Игорь заглянул в палату, Рита уже спала.
В субботу днем, после обеда, пришел Дима, и они просидели  с Ритой в фойе почти до ужина. Они поговорили о детях, о внучке. Дима позвонил Саше и Маше, успокоил их  и сказал, что маму  на следующей неделе выпишут, и они решили, что приедут  в гости летом, после Аленкиных экзаменов. Аленка была Машиной дочкой. Машка рано вышла замуж и в восемнадцать уже стала мамой. Замужество ее было удачным. Муж  ее, Сергей, был старше жены на десять лет, у него был свой бизнес, жили они дружно, в семье был достаток. Саше, Машкиному брату, было почти тридцать лет, но он все еще не женился. Говорил, что не встретил еще свою единственную. Работал Сашка финансовым директором в крупной компании с иностранным капиталом, купил себе недавно квартиру в Москве, был, что называется, завидным женихом, но пока что свою свободу ценил превыше всего.
Машка была похожа на отца. Она хоть и получила профессию переводчика, знала пять иностранных языков, но была домохозяйкой, и это доставляло ей истинное удовольствие. Если бы могла, она бы родила еще одного или двоих, но после первых родов были осложнения, и врачи сказали, что она не сможет больше иметь детей.  Из детского дома они ребенка взять не решились, да и Сережа сказал, что ему хватит двух своих девочек – жены и дочки. 
Сашка был в Риту и внешностью, и характером.  Рита сделала все для того, чтобы  ее сын не сожалел, что он чего-то не испытал или не попробовал. Он умел играть на фортепьяно и гитаре, неплохо пел, рисовал чудесные акварели, отлично плавал, прыгал с парашютом, но профессию, тем не менее, выбрал довольно прозаическую – финансист. Правда, Саше она совсем не казалась прозаической, он был увлечен своей работой, считал ее творческой и перспективной. Он, так же, как и Рита, обожал фантастику, но это ничуть не мешало  ему прекрасно разбираться в реалиях современной жизни.
Рита сказала мужу, что во вторник ее выпишут, что неделю она посидит на больничном, потом возьмет отпуск и поедет в санаторий, куда-нибудь в Евпаторию, потому что профессор рекомендовал ей санаторно-курортное лечение. «А потом, может, и уволюсь с работы», - сказала она.  Дима был только «за», он давно уговаривал  ее уйти на пенсию.
Рита почти совсем  успокоилась, она уже решила для себя, что от эксперимента не откажется ни за что. «А что будет потом -  посмотрим», - подумала она. Почему-то она была уверена, что эксперимент пройдет удачно, что у Игоря все получится. «В конце концов, все можно будет объяснить и детям, и мужу, - думала она, -  все как-нибудь устроится, и все устроится само собой, я знаю.  Я буду меняться, и будет меняться  мое отношение ко всему. Не знаю, как, но все же как-нибудь да будет. Ведь никогда ж так не было, чтоб не было никак».
Она проводила довольного мужа до двери, сказала, что завтра ждет его в то же время, чмокнула в щеку и пошла на ужин.


3. Точка невозврата.

В понедельник  Рита в последний раз перед выпиской пришла на процедуру в кабинет профессора. Капсула притягивала ее, как магнит. Она поглаживала ее плавные обводы, покачивала крышку, пока они с Игорем обсуждали последние детали начала эксперимента. Рита должна была позвонить ему в следующий понедельник вечером и сообщить свое окончательное решение.  В случае ее согласия, во вторник днем Рита сообщит мужу о горящей путевке и о том, что она уже собрала вещи и немедленно едет  аэропорт. Иначе бы Дима обязательно повез ее туда сам. Она придет к профессору за выпиской для санатория, что оправдало бы ее появление в кабинете Игоря. В этот день он будет дежурить, и они смогут вечером во вторник сделать первую инъекцию препарата.
- Рита, ты все запомнила? – спросил ее Игорь.
- Конечно. С памятью у меня пока все в порядке! – обиженно ответила она.
- Да не обижайся, пожалуйста, мне показалось, что ты не внимательно меня слушала,- Игорь взял ее за плечи и заглянул в глаза, - нет?
- Нет. Я все запомнила. Процедура-то будет?
- Конечно. Раздевайся, укол сделаю, - ответил он.
Рита быстренько разделась, получила укол витамина, забралась в капсулу и опустила крышку. 
Пришло время странницы – полчаса внеземного блаженства в космическом челноке, среди звезд и звенящей тишины безвоздушного пространства. Куда летела она, что искала?  Странница не знала. Но она почему-то была уверена, что там, куда она так стремится, и притаилась ее мечта, не достигнув которой она никогда не испытает полного, безмятежного счастья.
Во вторник утром профессор выписал Маргариту Николаевну. В палату к ней никого не положили, во избежание лишних вопросов, как сказал Игорь, так что прощаться ей было не с кем, а с ним они попрощались накануне вечером. Дима взял отгул на работе, забрал ее и привез домой.
Рита любила свою квартиру.  У нее дома всегда было чистенько и уютно.  Дима с удовольствием поддерживал чистоту, а к ее возвращению  сделал генеральную уборку и даже помыл окна. Дверь на лоджию была приоткрыта, и в квартире пахло весенней свежестью. На столе стояла ваза с ее любимыми черными бархатными розами. Рита сняла пальто, прошла в комнату и села на краешек дивана. Ей вдруг показалось, что она была здесь очень-очень давно, проездом, и сейчас, забежав буквально на минутку, просто хотела поблагодарить за оказанное ей когда-то гостеприимство.
Вошел Дима.
- Ритуля, ты устала? Давай, переодевайся,  есть будем. Я супчик куриный сварил с вермишелькой. Будешь? – Дима улыбался и потирал руки.
-  Да, да, Дим… Я вот только душ приму, ладно?
- Конечно, Ритуля, как скажешь,-  он смотрел на жену с изумлением, даже руки перестал потирать, так и замер со сжатыми перед собой руками. За все годы их семейной жизни он первый раз услышал в ее голосе робость и растерянность. Диме стало не по себе.  «Лучше бы она сердилась, ругала меня или покапризничала, чем так… она сама не своя… это не Рита! Боже мой, может… может, у нее что-то серьезное?! Да нет, врач бы сказал, они же всегда говорят родственникам….Нет, нет! Она просто устала, просто устала, просто устала…»,- повторял он про себя, как заклинание.
Рита, сделав над собой усилие, поднялась с дивана  и пошла в спальню. Взяв халат и полотенце, она отправилась в душ. Она тоже повторяла про себя заклинание, но это заклинание изумило бы ее мужа гораздо больше, чем робость в ее голосе: «Я здесь буду жить еще неделю, это  моя квартира, это  моя семья, это мой муж… еще неделю никакой капсулы, никаких странствий…  все потом… позже!».
Рита приняла душ, потом они пообедали на кухне, и пошли пить чай в комнату, как они делали всегда. Дима придвинул к дивану журнальный столик, поставил на него чашки с чаем, конфеты и печенье и сел на диван рядом с женой. Он обнял ее за плечи, прижал к себе и тихонько коснулся губами ее лба. Рита покорно прижалась к мужу и  и терпеливо молчала. Дима приподнял ее лицо, коснувшись подбородка, и стал покрывать поцелуями ее глаза, щеки, губы… Руки его торопливо развязали поясок халата, а губы жарко и нежно припали к Ритиной груди…  Вдруг Рита резко встала, запахнула халат и сказала абсолютно спокойным и ровным голосом:
- В другой раз, дорогой. У меня сердце заболело, надо таблетку принять, - и решительно завязала поясок халата.
- Хорошо, хорошо, Ритуля, - Дима вздохнул, выравнивая дыхание,- ты посиди, я принесу тебе таблетки.
- Принеси мою сумочку из прихожей, я сама таблетку возьму, - сказала Рита, опускаясь на диван.
Муж принес ей сумочку, она взяла витаминку и положила под язык, словно это была таблетка.
Рита совсем не хотела обижать своего мужа. Она не любила его, но он не был ей неприятен, и секс с ним всегда доставлял ей удовольствие. Он знал все ее чувствительные местечки и всегда в первую очередь заботился о том, чтобы ей было хорошо. Рита сама не понимала, почему его ласки больше не возбуждают ее.  Словно ее нервные окончания совсем потеряли чувствительность. Она не только не хотела мужа,  она не хотела секса вообще. И, самое интересное, это ее нисколько не беспокоило. «Все потом… позже», - повторяла она про себя свое заклинание.
Рита забралась с ногами в один угол дивана, Дима сидел в другом углу. Чтобы разрядить напряженность, Дима включил телевизор. Пощелкав по каналам, остановился на старом фильме с  Брюсом Уиллисом в главной роли. Они смотрели фильм, который видели уже, наверное, раз десять, перебрасывались ничего не значащими фразами и старались не встречаться глазами друг с другом. Вечером позвонили Аленка и Машка, следом позвонил сын. Они, как ни в чем не бывало, поболтали с детьми и внучкой, Рита заверила, что чувствует себя нормально, и сказала, что, наверное, поедет в санаторий, если получится – в Евпаторию, как посоветовал лечащий врач. Потом они с Димой еще раз попили чаю и отправились в спальню. Там тоже стоял телевизор, только маленький. Муж включил первый канал, шла программа «Время». Они лежали рядом, как два овоща на грядке, и молча смотрели новости. Рита уснула первая. Дима выключил телевизор и долго еще лежал, рассматривая Ритино лицо при слабеньком свете ночника и шепотом повторяя:  «Ты просто устала, девочка моя… просто устала, просто устала…». Незаметно уснул и он. 
Утром, когда Рита проснулась, Дима уже ушел на работу. Она встал, убрала постель, приняла душ и позавтракала. Потом она позвонила начальнику отдела, сказала, что еще неделю будет на больничном, а потом ей будет нужен отпуск. Ее начальник не возражал, сказал, что она может передать заявление на отпуск с Димой, и поинтересовался, поедет ли муж. Рита ответила, что она поедет в санаторий одна.  Он пожелал ей скорейшего выздоровления и попрощался. Рита бесцельно бродила по квартире, заглядывая в каждый уголок. Казалось, что она пытается на ощупь найти потайную дверцу и никак не может найти.  Днем пришел участковый врач из районной поликлиники.  Он послушал Риту, измерил давление, записал ее на прием в четверг и откланялся. Рита опять осталась одна.
Захотелось есть.  «Хоть чего-то захотелось», - подумала Рита и пошла на кухню. Она пожарила картошки, отварила пару сосисок и пообедала. Потом она подумала, что, наверное, надо подготовить какую-то одежду, белье, косметику, она же   уйдет отсюда… через шесть дней... Рита достала с антресолей большой коричневый чемодан, открыла его, подумала и запихала его обратно. Взяла с полки кожаную дорожную сумку, поставила ее возле шкафа и растворила дверцы.  Она минут пять постояла перед раскрытым шкафом, так и не положив в сумку ни одной вещички, и опять пошла бесцельно кружить по квартире. Наверное, впервые в жизни она пожалела   о том, что у нее нет задушевной подруги. «Хотя, с другой стороны, и хорошо, что ее нет, проболтаться никто не сможет!» - усмехнулась Рита своим мыслям. Внезапно ее осенило, что ей ни к чему так долго ждать и мучаться. Она позвонила Игорю. Он взял трубку не сразу, что заставило ее изрядно понервничать.
- Слушаю, - раздался в трубке его голос.
- Ты занят? – спросила она.
- Я на работе, но сейчас уже могу говорить, - ответил Игорь.
- Послушай, а ты сегодня дежуришь?
- Да.
- Тогда давай начнем сегодня, хорошо?
- Что случилось? Ты так взволнована, что я тоже начал нервничать.
- Да, ничего… Просто не хочу больше ждать.
- Ну, хорошо. Жду тебя вечером, в шесть часов, - ответил Игорь.
Если бы кто-нибудь наблюдал за ней в это время, то был бы поражен переменой, случившейся с Ритой. Глаза ее ожили, на щеках появился румянец, движения ее стали резки и порывисты. Куда делась спокойная, невозмутимая, умудренная годами и  житейским опытом женщина? Ее не было больше. По квартире металась неугомонная странница, в спешке собиравшаяся в свое самое увлекательное путешествие из всех, что довелось ей пережить. Первым делом она написала заявление на отпуск и оставила его на середине стола вместе с больничным листом. Потом, сложив в сумку все самое необходимое, она вызвала такси, позвонила Сашке и Машке, сказала, что уезжает по горящей путевке в санаторий, что обязательно позвонит по приезду, и, что ее не будет месяц. Потом она позвонила  Диме и сообщила ему, что нашла горящую путевку в Евпаторию и сейчас же уезжает. Дима занервничал, начал говорить, что он сейчас приедет, отвезет ее. На что она голосом, не терпящим возражений, заявила, что она  вызвала такси и уже выходит из дома, а ему велела сдать  в бухгалтерию больничный лист и ее заявление на отпуск.  Дима, услышав знакомые командные интонации в ее голосе, как-то сразу успокоился и со всем согласился. Рита взяла из шкатулки денег, проверила, не забыла ли она кредитную карту и паспорт, подхватила сумку и, не застегивая пальто, выскочила из квартиры. На улице ее уже ждало такси. Она доехала на нем до аэропорта, вошла в здание аэропорта, посмотрела по расписанию, во сколько рейс на Симферополь, вышла, перешла на автобусную остановку и, дождавшись автобуса, поехала в больницу.  У нее еще было время передумать, была возможность вернуться домой и продолжать  жить, как ни в чем не бывало, как будто и не было никакого необычного предложения от сумасшедшего молодого профессора с внешностью Ивана-царевича.
Но в душе своей Рита уже давно прошла точку невозврата. Странница, которая спала в ней все эти годы, проснулась и не могла позволить себе упустить возможность прикоснуться к чуду. А что это будет чудо – она не сомневалась.

4. Начало.

Из фойе больницы Рита позвонила Игорю по внутреннему телефону. Он спустился, и через пять минут они уже входили в комнату за шкафом.
- Ну, располагайся, - сказал он, - вон телевизор с видиком, в холодильнике – еда на первое время. Потом скажешь, что еще нужно будет, и я куплю, ладно?
- Да, конечно, - улыбнулась Рита, - иди, а то вдруг кто придет, а ты из шкафа выходишь.
Он стоял и смотрел на нее.
- Ну, иди же! Я пока переоденусь и полежу. Что-то я устала сегодня.
Игорь вышел и закрыл за собою дверь. Рита расстегнула сумку, достала свои вещи и разложила их на полке в шкафу.  Зубную щетку, пасту, шампунь и прочие ванные принадлежности она тоже разложила по местам. Потом она приняла душ, надела халатик и прилегла на диван.  Рита сказала Игорю правду: она действительно устала. Наверное, сказалось нервное напряжение. Теперь же она несколько успокоилась и расслабилась. Посмотрев на часы, она решила, что через пару часов надо будет позвонить мужу. Сотовый Рита предусмотрительно выключила, она же должна быть «в самолете». Уснула она моментально, крепко и спала без сновидений до тех пор, пока не зашуршала  открываемая Игорем дверь.
Было уже девять часов вечера.  Он принес ужин. Рита накрыла на стол, они поели вместе, и  Игорь ушел в кабинет. По вторникам и пятницам на капсулу приходили больные из другой, не Ритиной, палаты. Пока его не было, она позвонила  Диме, сказала ему, что прилетела в Симферополь и без проблем поселилась в гостинице, сезон-то еще не начался, и приезжих было не много.
- Ты же сказала, что путевка в Евпаторию, - сказал муж.
- В Евпаторию я поеду завтра, на автобусе. Понял? И завтра, как приеду в санаторий и устроюсь там, я тебе позвоню. Хорошо?
Хорошо, Ритуль, спокойной ночи, - ответил Дима.
Рита, с чувством выполненного долга, опять отключила телефон и засунула его под подушку. Потом передумала и переложила его в свою маленькую сумку. Тут она услышала, что кто-то зашел в кабинет профессора. Разговора в кабинете не было слышно, но все-таки она обрадовалась, что успела поговорить с мужем до того, как кто-то пришел к Игорю в кабинет. Рита не испытывала ни угрызений совести из-за мужа и детей, ни страха перед предстоящим экспериментом.  Она решила для себя, что обязательно примет в нем участие, а что  дальше – видно будет.   «Война план покажет»,- как любил говорить один ее сослуживец. Она включила телевизор без звука, легла на диван и невидящими глазами уставилась на экран. Рита ни о чем не думала, просто следила глазами за мелькающей картинкой видеоклипа в телевизоре и терпеливо ждала, когда Игорь закончит прием, и они смогут, наконец, приступить к эксперименту.
Уже ночью, в начале двенадцатого, они, наконец, остались одни.
- Ну, что обсудим еще раз план действий? – Игорь сидел за ноутбуком и вопросительно смотрел на Риту, присевшую на кушетку.
-  Давай, - ответила Рита.
- Значит, я буду говорить и записывать, а ты внимательно слушать и запоминать.
В ноль часов ноль-ноль минут четырнадцатого дня весеннего месяца ниссана…, - начал Игорь таинственным шепотом и рассмеялся, - ты знаешь, я так волнуюсь, у меня просто истерический смех какой-то. Сейчас, я соберусь… Итак. В ноль часов 14 апреля 2009 года сделана первая инъекция препарата Маргоцин. В честь тебя, между прочим, назвал, до сегодняшнего дня препарат названия не имел, - улыбнулся Игорь, и продолжил,-  Объект наблюдения – Ковалева Маргарита Николаевна, пятидесяти семи лет, фотография запечатлела внешний вид объекта до начала эксперимента. Цель эксперимента – выявить степень воздействия Маргоцина на организм человека, на предмет омоложения всех органов и тканей человеческого тела. Состояние здоровья объекта соответствует возрасту, патологических изменений органов и тканей не обнаружено, результаты предварительных анализов и обследований внутренних органов имеются. Эксперимент и наблюдения в ходе него проводит профессор Аксаков Игорь Вячеславович. Препарат Маргоцин разработан  и изготовлен лично профессором Аксаковым. Предварительные испытания препарата на живых организмах проводились в течение пяти лет и шести месяцев до начала эксперимента.
График проведения эксперимента:
С 14 по 28 апреля, ежедневно, ровно в ноль часов, внутривенно вводится препарат Маргоцин по схеме профессора Аксакова, после чего в аппарате капсула проводится озонирование объекта в течение двух часов. Всего инъекций пятнадцать,  начальная минимальная доза 1 кубический миллилитр, максимальная доза в восьмой инъекции объемом пять кубических миллилитров. Взвешивание, обмер, пальпация и фотографирование проводятся перед каждой инъекцией, - Игорь закрыл ноутбук,  вышел из-за стола и подсел к Рите на кушетку.
- Ну, что… приступим к взвешиванию, обмеру и фотографированию? – улыбаясь, спросил он ее.
- Приступим, - выдохнула Рита и стала раздеваться.
Игорь взвесил ее, измерил объем шеи, груди, талии, бедер, предплечий, икр и лодыжек, потом сфотографировал во весь рост анфас и в профиль и, отдельно, только лицо. Пока Рита укладывалась в капсулу, он вымыл руки,  затянул на Ритиной руке жгут, надел стерильные перчатки и медленно набрал в шприц голубоватую фосфоресцирующую жидкость. Потом также медленно он ввел ей Маргоцин в вену, прижал к месту укола проспиртованный ватный тампончик и велел согнуть руку в локте.  Затем он упаковал в маленький полиэтиленовый пакет использованный шприц, наклеил на него ярлычок с надписью «Инъекция №1 14 апреля 2009г. 00 часов.», пакет положил в коробочку, а коробочку в шкаф. Потом он подошел к Рите, осмотрел внимательно место укола, улыбнулся, заглянул ей в глаза и, сказав, «Ну, с Богом!», опустил крышку капсулы и включил аппарат. Зажужжал моторчик, вздрогнула и плавно качнулась капсула, запахло озоном. Игорь сидел на стуле возле капсулы и смотрел на Риту. Неизвестно, почему, ей вдруг захотелось помахать ему рукой и сказать: «До свидания!», как будто она куда-то улетала. Рита улыбнулась и закрыла глаза. Ей было тепло в то же время  свежо, как бывает утром на море, когда солнышко только встало, но уже ощущаешь тепло его лучей, а с моря веет утренней прохладой и солоноватой влажностью. Фантазиям странницы отныне не было никакого предела, и через пять минут она уже летела над морским побережьем неизвестной планеты, любовалась на ее голубоватое солнце, радугу немыслимых для Земли цветов, море нежных фиолетовых оттенков и изумрудный песок пляжа. Рита спала.
Проснулась она от того, что почувствовала на себе чей-то взгляд. Открыв глаза, она увидела, что крышка уже поднята, и рядом с капсулой стоит Игорь.
- Долго я спала? – спросила Рита.
- Ровно два часа, - сказал Игорь, - я только что отключил аппарат. Как ты себя чувствуешь?
- Прекрасно. Я так выспалась, как будто спала часов десять, по меньшей мере. Рита потянулась, грациозно выгнувшись, как кошка, и вдруг почувствовала такое сексуальное возбуждение, какого не испытывала очень давно. Она села в капсуле, закинула руки за голову, и, быстро вынув все шпильки, встряхнула головой. Золотистые волосы с чуть заметной сединой пушистым покрывалом рассыпались по ее плечам и спине. Игорь замер, не отводя взгляда от ее серых бездонных глаз. Что в них было? Была ли это бездна какого-то неизведанного мира, который странница недавно посетила, или  это была бездна Ритиной души, только теперь распахнувшейся навстречу любви, он не знал. Он просто почувствовал, что безвозвратно пропадает в этой сладкой бездне, и что нет от нее никакого спасения. Впрочем, он и не хотел спасаться. Ритины руки сомкнулись у него на шее, губы их слились в страстном и нежном поцелуе. Игорь бережно поднял ее на руки и понес в комнатку за шкафом. Никогда, за всю свою супружескую жизнь, занимаясь любовью с мужем, Рита не испытывала ничего подобного.  Кто может осудить влюбленную женщину? Только тот, кто не знает разницы между сексом с нелюбимым, хотя и любящим тебя, человеком, и тем  единственным, которого любишь независимо от того, любит он тебя или нет.  Это все равно, что сравнивать полет в салоне самолета, где комфортно, удобно и точно знаешь, когда и где должен приземлиться твой лайнер,   и свободное парение в воздухе, когда только ты и стихия... Когда воздух бьет тебе в грудь, в лицо, сбивая дыхание и лишая ориентации в пространстве... а потом ты ловишь воздушный поток и нежишься в нем, замирая от удовольствия... Ты проваливаешься в воздушные ямы, крича от напряжения...  Кажется, что сердце твое сейчас выскочит из открытого рта и умчится в прозрачную высь вслед за воспарившей душой,  а тело рухнет вниз, на грешную землю, и разобьется вдребезги... А потом снова ловишь поток, и сердце возвращается, душа ликует, а тело стонет от наслаждения... Знаете ли вы такую разницу? Если да, то вы никогда не осудите Риту. Впервые в жизни странница была по-настоящему счастлива.
Рита проснулась бодрой и отдохнувшей. Витраж в нише был с подсветкой, и комната освещалась слабым розоватым светом от ветки сакуры. Рядом с ней на разложенном диванчике безмятежно спал молодой профессор. Он спал, как ребенок, подложив  сложенные руки под щеку, слегка посапывая, пухлые губы  чуть заметно улыбались. Рита смотрела на него и думала, что он всего на шесть лет старше ее сына. Но Сашка всегда казался ей мальчишкой,  а рядом с ней спал мужчина, умный, сильный, уверенный в себе. Мужчина, которого она любила. Рита легонько провела ладонью по его щеке, по плечу, коснулась губами его губ. Игорь открыл глаза, улыбнулся и притянул ее к себе.
- Нет, нет, нет, милый, тебе пора вставать, уже почти семь часов.
- Какая ты, однако, страстная женщина, - прошептал он ей на ушко.
- Ой, я сама не поняла, что со мной было. Может, это Маргоцин подействовал? - прошептала в ответ Рита, отвечая на его поцелуи.
- Может быть, кстати, - Игорь сел на диванчике и почесал в затылке, - вот вечером и проверим, - а ты, пожалуйста, внимательно прислушивайся к своему организму. Если заметишь какие-то изменения без меня, то обязательно записывай в компьютере. Я там файл оставил на рабочем столе, называется Рита.
- Хорошо, а теперь вставай, умывайся и иди работать, - засмеялась Рита.
Игорь нежно поцеловал ее и ушел в ванную. Рита вдруг почувствовала такой голод, словно она не ела дня три. Она встала с дивана и пошла к холодильнику. Включив чайник, она открыла дверцу и выложила на стол сыр, ветчину, пару йогуртов, сливочное масло, связку бананов и два апельсина. Быстро наделав бутербродов, Рита засунула их в микроволновку. На ходу поедая банан, она сделала две чашки кофе, потом достала   подогретые бутерброды, и принялась за йогурт. Когда Игорь вышел из ванной, на столе осталось пара бутербродов, один банан, апельсин и чашка кофе.
- Я такая голодная последний раз была, когда студенткой в колхоз на картошку ездила, представляешь? - сказала она Игорю.
- Вот это точно действие препарата, - сказал Игорь, - организму требуется много энергии. Возможно, ты захочешь чего-то, чего здесь нет, обязательно скажи. Я все куплю и принесу. Вот когда женщина беременная, ей же ни в чем нельзя отказывать, и это правильно, потому что в ней развивается новая жизнь, и все, что ей требуется, она должна получить. Так и ты теперь, только получается, что ты  беременна собой, - он улыбнулся и встал из-за стола, - я пошел работать, если что-то срочное - звони мне немедленно. Хорошо?
- Хорошо, иди, - ответила Рита, улыбаясь.
Игорь ушел, закрыв за собой обе двери, и она осталась одна.
Рита почистила зубы, умылась и приняла душ. Выйдя из ванной, она подошла к шкафу, чтоб перед зеркалом причесать волосы. Рита тщательно расчесала их, скрутила в узел и стала закалывать шпильками. Вдруг она насторожилась, замерла на минуту и стала принюхиваться. С изумлением она поняла, что от нее по-другому пахнет. Не так, как вчера, как обычно, как она привыкла. Это не был запах шампуня, дезодоранта, это был запах чистого женского тела. У каждого человека есть свой, только ему свойственный запах, с возрастом он несколько меняется, но главная нота остается неизменной. Если человек здоров, то запах его чистого тела обычно воспринимается другими людьми как приятный и свежий. Если человек болен, то запах тела меняется. В зависимости от тяжести заболевания и принимаемых лекарств или пищевых добавок, запах тела меняется, становится менее свежим и даже неприятным. Рита всегда была очень чувствительна к запахам, не до аллергического восприятия, но гораздо более чувствительна, чем окружающие. Вот и сейчас ноздри ее раздувались, и она пыталась понять, чем вызвана эта перемена: то ли, действительно,  запах  стал другим, то ли изменилось ее восприятие запаха вообще.  Продолжая принюхиваться, она сбросила с себя халатик и стала внимательно, со всех сторон,  разглядывать себя в зеркале. Покрутившись перед зеркалом минут десять, она набросила халатик и подошла к столу. Присев на стул, открыла ноутбук, нашла на рабочем столе файл с названием Рита и щелкнула по нему мышкой. В нем была только одна строчка: «Личные наблюдения».
Рита проставила дату, потом, взглянув на часы, время, и записала: «Изменился запах тела – мне кажется, он стал более свежим и «вкусным», что ли… Постоянно хочется есть, а еще сильнее – пить. Что еще будет, интересно…».
Рита закрыла ноутбук и отправилась к холодильнику за соком. В голове ее крутилась фраза из детской скороговорки: «Хоть как-нибудь да будет… Ведь никогда ж так не было, чтоб не было никак!».

Часть 3. «Камо грядеши?...»

Рите казалось, что две недели пролетели как один длинный день и недостаточно длинная ночь. Каждую полночь  Игорь делал ей инъекцию Маргоцина, потом – два часа полета фантазии в капсуле. Странница успела посетить множество прекрасных миров, один причудливее другого, и все больше приближалась к своей подруге – звездочке, которая рассказала ей однажды, что звезды тоже умеют улыбаться, и которая ждала ее, напевно повторяя: «Я здесь… здесь… здесь!» А потом наступало  время любви…Они были ненасытны, каждая ночь была как последняя… Почему? Ни он, ни она не задавались этим вопросом. Они просто любили друг друга, а, между делом, проводили эксперимент с «эликсиром молодости».
Рита часто и помногу ела, ей требовалось очень много жидкости, и, тем не менее, она похудела за две недели на пятнадцать килограмм. Если бы не Маргоцин, от большого количества потребляемой жидкости она отекала бы каждый вечер и каждое утро, а от такого резкого похудания непременно повисли бы кожные складки. Но ничего этого не было. Рита чувствовала себя прекрасно. Она легче двигалась, не задыхалась, делая по утрам простенькую гимнастику, у нее было хорошее настроение. Кроме того, Рита заметила, что у нее разглаживаются мимические морщины и исчезли голубоватые круги под глазами, кожа на лице как-то посвежела, словно изнутри наполнялась светом. Игорь измерял ее, взвешивал, фиксировал все происходящие изменения, а когда его не было, Рита вела свой дневник наблюдений, который они потом вместе перечитывали и делали выводы: Игорь – свои, медицинские, а Рита – свои, дилетантские.
Дима звонил ей каждый день, искренне радовался, что у жены такое хорошее настроение и веселый голос, и ждал ее возвращения. Рита же, поговорив с ним, сразу же отключала телефон и забывала о нем до следующего утра, дисциплинированно включая его в десять часов, перед Диминым очередным звонком.
Сегодня, поговорив с мужем, Рита, впервые за две недели, оделась, чтобы выйти на улицу. Она должна была выйти из комнатки, когда ей скажет Игорь, в больничный коридор, смешаться с группой студентов медицинской академии и вместе с ними выйти из больницы. Минут через десять должен будет выйти Игорь, они встретятся у его машины, и он отвезет ее к себе домой. Рита слегка нервничала. Одежда ей была велика, сидела мешковато, брюки пришлось подвязать пояском от халата. Поверх одежды  Рита надела белый медицинский халатик, но перед выходом из больницы его предстояло снять.  Хорошо, что было еще прохладно, и она могла пойти в не застегнутом пальто.
Игорь отодвинул дверь, сказал: «Пора!», Рита вышла из комнатки, оглянулась на пороге, повесила сумку на плечо и  отважно шагнула в больничный коридор.
По коридору шла толпа студентов, все в белых халатиках. Они негромко болтали между собой, смеялись, на Риту никто внимания не обратил. Она благополучно спустилась в фойе, сняла халат, свернула и положила его в сумочку. Потом она надела пальто и вышла на улицу. Был конец апреля. Небо было безоблачным, солнышко пригревало, но ветер был сильный и достаточно прохладный, поэтому Рита не выделялась из толпы прохожих  на улице, многие еще не сняли пальто.  Она с удовольствием огляделась по сторонам, подняв голову вверх, улыбнулась голубому весеннему небу, и принялась прогуливаться вдоль больничного забора в ожидании Игоря. Рита пружинисто вышагивала, ставя ногу с пятки на носок настроение у нее было замечательное, как у ребенка, которого после долгой болезни выпустили, наконец, погулять. Краски казались необыкновенно яркими, пахло набухшими почками, воздух был вкусным и каким-то бодрящим. Рите хотелось чего-то хулиганистого – попрыгать на одной ножке или закричать, пугая прохожих: «Э-ге-гей! Посмотрите, как хорошо! Как прекрасна и удивительна жизнь!». Она озорно заулыбалась, представив удивление на их лицах.  Мужчина, шедший ей навстречу, заулыбался в ответ и  открыл, было, рот, чтобы заговорить с симпатичной женщиной, но Рита уже отвернулась и, увидев Игоря,  помахала ему рукой.  Тот выехал с больничного двора, Рита села  в машину, и они поехали к Игорю домой.
Он жил в недавно построенном микрорайоне на окраине города. За микрорайоном начинался нетронутый еще лес, деревья уже не были черными, они  отсвечивали бледной серо-зеленой дымкой, все было наполнено ожиданием момента, когда  появятся первые клейкие ароматные листики, лес оденется яркой свежей зеленью и зашумит раскидистыми кронами, зазывая в гости горожан – соседей.
Квартира была на девятом этаже шестнадцатиэтажного дома. Когда Рита и Игорь вышли из лифта, на площадке, возле Игоревой двери, они увидели серую пушистую кошку. Она не испугалась и не убежала, а сидела спокойно под дверью и смотрела на них огромными зелеными глазищами.
- Твоя, что ли? – спросила Рита.
- Нет, впервые вижу, - ответил Игорь.
Рита присела перед кошкой на корточки и сказала: «Привет! Погладить можно?» Кошка в ответ снисходительно прикрыла глаза и промолчала. Рита погладила ее по пушистой шерстке, кошка в ответ громко замурлыкала.
- Давай ее возьмем, - сказала она Игорю.
- А давай! – ответил тот, отпирая замок.
В распахнутую дверь сначала важно вошла кошка, а потом уже Рита и Игорь. Кошка лазила по квартире, обнюхивая все уголки и обживаясь. Игорь занес в комнату Ритину сумку и отправился в магазин за продуктами. Рита разделась и, вслед за кошкой, пошла осматривать квартиру. Квартира была однокомнатная, современной планировки, с большой лоджией, на которую можно было выйти и из комнаты, и из кухни. Комната большая, метров двадцать пять, огромное окно с низким подоконником и дверью на лоджию  закрывала ажурная тюлевая штора с красивым набивным цветочным рисунком салатного цвета.  Мебели было немного, отчего комната казалась просторной и какой-то легкой, воздушной.  Домов напротив не было, и с лоджии открывался вид на лес и на речку за лесом. Рита постояла намного на лоджии, полюбовалась на лес в серо-зеленой дымке, на белые барашки облаков в голубом небе и пошла на кухню. Та тоже была достаточно просторной и уютной: мягкий кухонный уголок, обеденный стол,  большой холодильник, ну и, конечно, кухонный сто, полочки по стенам, электрическая плита. Рита  провела рукой по столешнице, заглянула в духовку, проверила горячую и холодную воду и пошла обратно в комнату. По пути она заглянула в туалет и в ванную, убедилась, что там тоже все чистенько, и подумала: «Интересно, кто у него убирается? Не сам же он этим занимается. Спросить?... Не спросить?...  Нет, не буду… Сам скажет», - решила она и стала разбирать свою сумку.
Платяной шкаф у Игоря был полупустым, и Рита разложила по полочкам и развесила на плечики свой немногочисленный гардероб. Парфюмерию и косметику она положила на комод, над которым на стене было большое зеркало. Пустую сумку она убрала в шкаф в прихожей. Кошка все это время также молча путешествовала по квартире, но она не ходила вслед за Ритой, а как бы прокладывала свои маршруты. Они то пересекались с Ритой, то двигались навстречу друг другу, то направлялись в разные стороны, как две планеты, каждая по своей орбите, хотя и в пределах одной галактики. Когда пришел Игорь, Рита сидела на диване, а напротив нее, в кресле, сидела кошка. Они обе одновременно повернули головы и посмотрели на него так внимательно, что Игорю на минуту стало не по себе.
-  Рита, я что, прервал своим появлением вашу милую беседу? – спросил он.
-  Нет, мы еще даже не начинали, - улыбнулась Рита. Она все никак не могла привыкнуть, как у Игоря получалось мягко произнести ее имя – «р» было каким-то нежным и пушистым, а не раскатистым и трескучим, как в Димином «Ритуля». Разница была, как если уронить стеклянный шарик на паркетный пол или же на ворсистый ковер, - представляешь, она ни разу не мяукнула. Может у нее голоса нет?
В это время кошка спрыгнула с кресла, подошла к Игорю и, глядя ему в глаза, громко мяукнула, причем один раз
- Ну и как это понимать? – спросила Рита у кошки. Кошка оглянулась на нее, но ответом не удостоила. Игорь рассмеялся.
- Рита, ну здесь же только мной пахнет, поэтому я для нее хозяин. Ты что, расстроилась что ли?
- Ну, что ты, что за глупости ты говоришь. Лучше пойдем на кухню, посмотрим, что ты купил. Я только сейчас поняла, как я соскучилась по домашней пище! Да и кошка, наверное, есть хочет. Как мы ее назовем, кстати? Не кошкой же ее звать!
- Не знаю! У меня в детстве кошка дома была, ее звали Серафима, а по-простому – Симка.    Если не против – давай так назовем,- сказал Игорь.
- Ну, Симка, так Симка, - ответила Рита, - Симка, пойдем, сумки будем проверять!
Игорь поставил пакеты на стол и сказал: «Мне пора, хозяйничайте. До завтра!», поцеловал Риту и ушел. Рита вздохнула, посмотрела на Симку и стала вынимать продукты из пакетов.
У Игоря сегодня ночное дежурство, поэтому Рите предстояло ночевать одной в совершенно незнакомой квартире. Игорь, конечно, описывал ей свое жилище, и не один раз. Но одно дело слышать, а совсем другое – видеть, а, тем более, остаться одной, да еще и ночью… Поэтому она была очень рада своей нежданной подружке – кошке Симке. Игорь купил мяса, овощей, фруктов, молока, йогуртов, творога и несколько больших шоколадок – Рите всегда хотелось шоколада между приемами пищи. Достав все и разложив на столе, она решила сварить борщ. Полазив в полочках, она обнаружила неплохой рис, а также приличный ассортимент специй. Тогда она решила, что на второе сделает плов с говядиной – баранины Игорь не купил. Да она, в общем-то, и не любила баранину. Симка все это время тихо сидела на кухонном диванчике и наблюдала. Но когда Рита начала разделывать мясо, кошка все-таки не выдержала: она спрыгнула с диванчика, подошла, начала тереться о Ритины ноги и громко мурлыкать – до крика «мяу» она таки не опустилась. Рита засмеялась: «А-а-а! Поняла, с кем дружить надо!». Она порезала мяса, положила его в маленькую тарелочку и поставила возле мойки, приговаривая при этом: «Ешь, Симка, ешь, мы с тобой будем дружить, правда?» Симка отвечала громким урчанием.
Поставив варить мясо на борщ, Рита сделала себе несколько бутербродов, вскипятила воду в чайнике, и перекусила. Потом она готовила плов, нарезала салат, сварила борщ. Все это время Симка дремала  в кухне на диванчике и подглядывала за ней. Когда все было готово, Рита уже опять захотела есть, да и время обеда давно подошло. Она с удовольствием поела домашнего борща и плова. Симка борщ отвергла категорически, а плов съела. После обеда Рита пила чай с шоколадом, а кошка – молоко. Помыв посуду, Рита отправилась в комнату. Включив чуть слышно музыкальный канал по телевизору, она стала изучать содержимое книжных полок в стенке. Кроме научной медицинской литературы, она обнаружила там Пушкина, Льва Толстого, Достоевского, Гоголя, Булгакова, а также Шекспира, Тютчева и Бальмонта. Совершенно неожиданно ее глаза выхватили знакомый корешок – это был «Черный человек» Василия Головачева, фантастика, которую она очень любила, и которая у нее была точно в таком же оформлении. Она взяла первый том, бережно погладила по корешку  и пошла с ним к дивану, чтобы лечь и почитать. Симка устроилась с ней рядом.
Рита не заметила, как уснула. Проснулась она около восьми вечера, на улице было уже темно. Кошка тут же соскочила с дивана и, оглядываясь на Риту, отправилась на кухню, словно намекая, что неплохо бы ее и покормить. Рита встала, потянулась и решила, что ей тоже не мешает поесть. Покормив и кошку, и себя, Рита разложила диван, нашла постельное белье, одеяло и подушку, и постелила себе. Потом, взяв в шкафу полотенце, она пошла принять душ.  Стена над ванной была зеркальная, и Рита приступила к уже привычному ритуалу – стала внимательно рассматривать себя зеркале. Морщины на лице практически исчезли, овал лица заметно стал четче, кожа на шее и скулах стала упругая, натянулась, шея словно стала тоньше и длиннее,  заметно выделялись ключицы, а плечи как будто стали более худыми и хрупкими. Грудь стала более подтянутая и налитая, талия – тоньше. Кожа стала свежая и гладкая, мышцы – упругие.   Рита выглядела сейчас не старше тридцати пяти лет. Она приблизила к зеркалу лицо и провела пальцами по бровям – они стали густыми, блестящими и слегка потемнели.  Она заметила также, что ресницы стали длиннее и гуще, а в волосах исчезли седые пряди. Гуще и темнее стали также завитки на лобке. Рита приняла душ и, не одеваясь, вышла из ванной. Спасть совсем не хотелось. Она ощущала необыкновенную легкость во всем теле, будоражащее    возбуждение и потребность в движении. Прибавив звук телевизора, Рита начала тихонько пританцовывать. Показывали клип Шакиры, и Рита, постепенно наращивая темп, начала повторять за певицей ее танцевальные движения. Закончив танцевать, она с удивлением заметила, что не только не запыхалась, что непременно случилось бы до эксперимента, но и совершенно не устала и не вспотела. Рита с удовольствием провела ладонями по своему упругому телу, подпрыгнула, и, выкинув вверх руку со сжатым  кулаком, крикнула: «Йа-а-а-а!». Она сходила на кухню, выпила два стакана апельсинового сока, вернулась в комнату, надела коротенькую ночную рубашку и легла на постель, закинув руки за голову. Рита лежала, улыбалась и смотрела в потолок так, словно сквозь него видела всю вселенную. Она подумала: «Интересно, что сейчас делает Игорь?» …И вдруг она увидела на потолке какое-то окошко или экран, который постепенно вырос до размера экрана телевизора, и в нем проявился кабинет Игоря и он сам, сидящий за столом перед ноутбуком, Рита даже услышала, как под его пальцами пощелкивает клавиатура. Казалось, она смотрит на него из двери их комнатки  в больнице. Рита  с удивлением воскликнула: «Игорь?». Игорь вздрогнул, поднял на нее глаза, а потом с недоумением стал оглядываться по сторонам. Рита ущипнула себя за руку, поморщилась от боли и зашептала про себя: «Господи, помоги мне! Господи, помоги мне не сойти с ума! Господи, ты же не можешь так жестоко наказать меня за то, что я, наконец, счастлива!» Она перевела взгляд на руку – увидела красное пятно на месте щипка, посмотрела на Игоря – и закрыла глаза. «Все, хватит!» - крикнула она, и экран исчез. Рита с облегчением перевела дух.  Она вытащила из сумки телефон, включила его и позвонила Игорю.
- Рита, привет, как у тебя дела?
- Все в порядке, Игорек. Я  сготовила борщ и плов, очень вкусно! А  ты как?
- Ты знаешь, у меня сейчас был глюк – я услышал, будто ты позвала меня по имени, представляешь?
- Представляю…, - тихо ответила Рита, - ты просто переутомился, милый. Ну все, пока. Спокойного тебе дежурства, целую.
- Пока, Рита, я тебя тоже целую, спокойной ночи!
Рита выключила телефон и положила рядом с собой на диване. Симка подошла, обнюхала телефон и уставилась своими зелеными глазищами на Риту. Рита погладила кошку по спинке.
- Ты что, киса, испугалась? Не бойся. Я и сама сначала испугалась – думала, сошла с ума. Выходит, не сошла…  Кажется, я читала что-то подобное в какой-то фантастике… , - она гладила кошку по спине, по голове и разговаривала с ней, чтобы немного придти  в себя. Симка словно понимала ее, смотрела на нее не отрываясь и тихо мурлыкала… так странно… мурлыкала, не закрывая  глаз…  словно не хотела пропустить, что будет дальше с ее загадочной, недавно обретенной хозяйкой.  А, впрочем, что мы знаем про кошек? Может быть, у них и вправду девять жизней, и они все-все понимают?
- Интересно, что за люди эти фантасты, да, Симка? – продолжила свой монолог Рита, - что-то придумают, невесть что, а потом, лет этак через сто, все так в жизни и случается… Может, они пророки или предсказатели, только сами не знают об этом? А может, они посланники Высшего разума или Бога на Земле? Начитаются люди их фантазий и давай изобретать всякие чудеса… Так… Значит, могу видеть на расстоянии… Что ж, проверим…
Она легла на диван и, глядя в потолок, подумала о муже… и вздрогнула, так как увидела на таком же экране Диму, который мирно похрапывал  в их спальне. Ночник, как всегда, не выключен, рядом с кроватью, на тумбочке, лежит раскрытая книга. «Что он там читает?» - подумала Рита. Книга тотчас приблизилась, как будто неведомый оператор включил приближение, и она увидела, что это детектив Рекса Стаута про Ниро Вульфа. Это было любимое чтиво мужа, значит, у него все в порядке. Тогда она решила посмотреть на детей и внучку. Аленка сидела в наушниках перед компьютером, Машка с мужем смотрели телевизор. Сашка сидел, видимо, в пивбаре, в компании молодых парней и девушек, и пил пиво. Гремела музыка. Рита подумала: «Сашка, Сашка, когда же ты женишься, наконец?» Сашка с удивлением закрутил головой, потом заглянул в кружку с пивом, зачем-то ее понюхал и отставил в сторону, не допив пива. Пошептав что-то на ушко рядом сидевшей девушке, он встал, потянул ее за собой, и они ушли, помахав на прощание всем оставшимся. Рита рассмеялась и, сказав: «Хватит!», закрыла экран. Она окончательно поверила в то, что в результате эксперимента она не только становилась моложе с каждым днем, но еще и приобрела новую, необычную способность – видеть на расстоянии тех, о ком она подумает. Более того, странница была твердо уверена в том, что это не последняя метаморфоза, что чудеса будут продолжаться. И, странное дело, Рита чувствовала, что только теперь она становиться той, кем должна была стать. Она была спокойна, уверена в себе и готова была принять себя новой, меняющейся и непредсказуемой. Как воспримут окружающие ее метаморфозы?  А она не собиралась никому сообщать об этом, во всяком случае, не теперь. Только Игорю, и то – завтра. Рита села за ноутбук и записала, что сегодня она стала обладать телепатией. Разумеется, в своем дневнике наблюдений она записала все подробно, как она случайно включила свой «экран» с Игорем, как она дальше опробовала свой новый дар на муже и детях. Закончив запись, Рита встала, прошлась по комнате, потом открыла балконную дверь и, как была, в одной легкой коротенькой ночной рубашке, вышла на балкон. Она ощутила весеннюю прохладу, но ей совсем не было холодно. Почему-то она знала, что ей уже не может быть «холодно» или «жарко», Рита как бы создавала вокруг себя защитный купол, внутри которого ее телу ничего не угрожало: ни морозы, ни палящий зной, ни отсутствие кислорода в воздухе. Как? Она не знала, как. Она просто знала. Странница стояла на балконе босиком, в короткой рубашонке и доверчиво распахнутыми глазами смотрела на черное бархатное небо с сияющими звездами, на весь этот прекрасный мир, такой знакомый и такой неведомый. Сколько тайн в нем сокрыто? Лишь малая толика приоткрыта человеку, даже всех своих возможностей человек не знает еще. Узнает ли? И какой ценой достанется ему это знание? «Поживем – увидим!» - подумала Рита.  Странница  была готова заплатить любую цену, потому что именно для того она и родилась в  этом прекрасном мире.