Татьяна Шмидт
На берегу Катуни.
Этой весной Серёжке пошёл восемнадцатый год. Это был высокий, худой, веснушчатый парень. Совсем недавно он окончил школу и подал документы в педагогический на физмат, собираясь стать, как и отец, учителем физики. Юноша серьёзно готовился к экзаменам, а сегодня в чудесный летний день, захватив учебник физики и томик стихов Блока, (Серёжка тоже был немного поэтом и тайком ото всех писал стихи) пошёл на Катунь покупаться, отдохнуть, поразвеяться, а заодно и повторить несколько вопросов к экзамену.
Придя на реку, Серёжка вдоволь накупался, а потом лёг на живот и попробовал учить физику, но наука сегодня в голову не шла, тогда он взял в руки синий томик Блока, полистал, нашел любимые строки:
Ты рванулась движеньем испуганной птицы,
Ты прошла, словно сон мой, легка…
И вздохнули духи, задремали ресницы,
Зашептались тревожно шелка…
Почитал ещё немного и отложил книгу в сторону – читать тоже не хотелось. Потом перевернулся на спину, закинул руки за голову и стал смотреть в бездонное синее небо, по которому проплывали лёгкие белоснежные облака. Его охватила истома, то особое спокойное и немного сонное состояние.
Дул лёгкий ветерок, освежая распалённое Серёжкино тело, в далёкой синей выси летели облака то, напоминая коня с длинной гривой, то, распадаясь на мелкие кусочки, то, собираясь в сказочного дракона с раскрытой пастью и длинным хвостом.
От реки тянуло свежестью и прохладой. Катунь ослепительно искрилась на солнце, катя свои чистые прозрачные воды, за рекой темнели стройные ели, неподалеку раздавались весёлые детские голоса. День был выходной, и на берегу то там, то сям виднелись кучки отдыхающих, в основном ребятишек, которые резвились вводе, блестя на солнце шоколадными спинками.
Серёжка любил это место, любил свою Катунь, на которой вырос. Она качала его, как колыбель, когда он был ещё маленьким и только учился плавать. Со временем река стала казаться ему живым существом. Он любил её зелёную загадочную воду и чистый теплый песок, и зелёный остров, в зарослях которого часто бродил с мальчишками, лакомясь спелой кислицей, черёмухой и ежевикой. Казалось, над рекой витает какой-то древний дух, покровительствуя всему живому вокруг. Катунь манила его всегда. Сколько раз он приходил сюда с удочкой, устраивался на заветном месте в кустах и нетерпеливо ждал, поглядывая на поплавок, и река обязательно одаривала его хоть и небольшим уловом. Здесь же, на поваленном грозой дереве, состоялось его первое свидание с девушкой. Здесь он любил помечтать. Надо сказать, что в душе Сергей был романтиком, он даже стихи сочинял и записывал их в толстую клеёнчатую тетрадь, никому её не показывая. И вот сейчас, следя за бесконечной игрой облаков, у Сергея в душе рождались новые строчки…
Вдруг он услышал шум мотора, оглянулся и увидел, как к берегу подъезжают грязные голубые «Жигули». Машина остановилась у самой воды, из неё сначала выпорхнула молодая стройная женщина в розовом купальнике, затем неторопливо по-хозяйски вышел высокий, темноволосый мужчина атлетического сложения в голубых плавках. Он сладко потянулся, зашёл по колено в воду и блаженно растер волосатую грудь, потом незнакомец достал тряпки, ведро и принялся деловито мыть машину. Женщина вытащила из машины грязные резиновые коврики и тоже пошла с ними в воде. Грязь с остатками смазочных масел черным ручьём полилась в светлую прозрачную воду.
Сергей задохнулся от возмущения. Как! Ведь здесь мыть машины нельзя, вон даже и знак поставили неподалеку. Водо-охранная зона. Они что, не знают этого?
Сергей встал с песка, подошёл к машине и, заикаясь, вежливо произнёс:
- Извините, но здесь машину мыть нельзя.
Женщина выпрямилась с удивлением, слегка прищурясь, взглянула на юношу, мужчина, как ни в чём не бывало, продолжал мыть стекло своего «Жигулёнка».-
- Вы что не слышите? Здесь водо-охранная зона, машину мыть нельзя, - не отступался Сергей.
- Что? Что ты сказал, щенок? – обернулся, наконец, мужчина. – Ты посмотри, Надя, на этого нахала.
В горячем воздухе запахло винным перегаром. Незнакомец в упор, не мигая, посмотрел на парня жёстким оловянным взглядом и, широко расставив волосатые ноги, отирая ладонью, пот со лба, со злостью сказал:
- Вот я тебя сейчас проучу, будешь знать, как приставать к людям.
- Он вдруг скривил лицо, размахнулся и наотмашь ударил Сергея кулаком в переносицу. У юноши брызнула кровь и потекла тёплой струйкой от носа к подбородку. Сергей развернулся и попытался дать сдачи, но противник, гораздо более сильный и тренированный, сделал ловкий выпад и больно ударил его «под ложечку». У Сергея помутилось в глазах. Он отошёл, шатаясь, от машины и скрылся в кустах. Умываясь, давясь кровью и слезами, он слышал за спиной женский и мужской голоса.
- - Зачем ты его так, Андрей? – возмущалась женщина. – Ведь он совсем ещё мальчишка.
- Так ему и надо, - громко сплёвывая в воду, говорил её муж. – Пусть нос не суёт не в своё дело, сопляк. И ты не суйся, проучил и всё, - отрезал он.
Помыв машину, они засобирались домой, но колёса «Жигулей» увязли в мокром песке. Мотор долго ещё натужно чихал и кашлял, распространяя вокруг синий удушливый дым. Наконец, за руль села жена, а муж стал толкать машину сзади, и они вскоре уехали.
Сергей долго ещё сидел в кустах тальника и с горечью думал: «Поразвелось вас, гадов, на нашей земле. Всё готовы себе прикарманить. Нет, с такими в одиночку не справиться. Да и я оказался слабак. Тоже защитник природы выискался».
Ему было мучительно стыдно и больно, и жаль поруганную красоту Катуни, обидно за своё бессилие. И хотя по-прежнему светило солнце, по-прежнему величаво струилась Катунь, по-прежнему шумели деревья, но не было спокойствия на душе у парня. «Каратэ что ли заняться?» – вяло подумал он и пошёл одеваться. А на месте происшествия остались только вмятины от колёс, да тёмные маслянистые пятна, которые вскоре были смыты водой, река с покорностью приняла ещё одну каплю яда от человека.
Вот и пролетел первый студенческий год в жизни Сергея Кузнецова. Прошёл он хлопотно и трудно с первыми лекциями и зачётами, экзаменами, и поездками домой в переполненном автобусе. За это время он возмужал и окреп, расширился в плечах, голос из ломаного юношеского баска превратился в настоящий густой бас. К тому же стал замечать на себе взгляды девчат с факультета, ведь девчонкам во все времена нравились высокие, сильные парни, но Сергей ни с кем не встречался, его увлекла наука.
Сегодня, в этот чудесный майский день да притом выходной, он решил первый раз за всю весну сходить порыбачить с удочкой на блесну. Сборы были недолгими, и вскоре он уже шагал по направлению к мосту. Погода была прекрасная: ласково припекало майское солнце; тополя, густой толпой выстроившиеся вдоль реки, сбрасывали душистые вишнёвые серёжки; пролетали пчёлы, собирая первую сладкую дань; шумела река.
Сергей постоял на мосту, вглядываясь в мутную, быструю воду, и тут только заметил, что новый, ещё недостроенный мост весь изуродован: деревянные перила сняты, местами порублены топором, железные прутья погнуты. С горечью подумал: «Кому это понадобилось?» – и пошёл дальше.
Лес ещё недавно пустой и молчаливый, вдруг ожил, наполнился хором весёлых птичьих голосов; нежно, стыдливо зеленела молодая листва черёмухи с тугими кисточками завязи. Всюду пестрели первые весенние цветы: подснежники, мать-и-мачеха, первоцвет, медуница и другие, то тут, то там с пораненных кем-то берёз, струился сок. Сергей шёл и с наслаждением вдыхал лесной воздух, радуясь солнцу, теплу и весне, и незаметно приблизился к небольшому молодому сосняку, что на берегу Катуни, и что всегда так радовал его взгляд. Но что это?
Повсюду торчали свежие сосновые пни, отдельными большими кучами лежали сучья и ветки с зелёной хвоёй. Возле одной порубки он увидал несколько пустых винных бутылок и свежие следы от колёс. Сергей подошёл к реке, выбрал место и примостился с удочкой, всматриваясь в быструю воду, в синие необъятные Катунские дали, в зубчатую вершину Бабургана и деревню, вольно раскинувшуюся на том крутом берегу. А в голове пролетали невесёлые мысли: «И сюда добрались, весь лес готовы растащить, спилить, увезти по брёвнышку. Да тут и сосен-то немного и нигде больше в окрестности не растут». Рыба не клевала. Внезапно погода испортилась, небо покрылось густой плёнкой облаков, с реки подул резкий холодный ветер. Сергей продрог в своём пиджачке и пошёл домой по следу колёс, которые привели его к реке, притоку Катуни, которая в этом месте была совсем мелкой.
«Постой, а если подкараулить!? – мелькнула в голове озорная мысль. – Они, скорее всего, ночью сюда приедут – следы-то совсем свежие». И он заторопился обратно.
Дома он поужинал и стал опять собираться: взял термос с горячим крепким чаем, несколько бутербродов, фонарик, спички, оделся потеплее и потихоньку вынес старое отцовское ружьё. Мать удивлённо смотрела на эти приготовления, потом спросила:
- Ты куда это собрался, сынок?
- На протоку, мам, вечером видел, утки там садились, может, подстрелю одну. Отцу не говори, что взял ружьё, пусть спит, к утру вернусь.
Мать ничего не сказала, только головой покачала. Вот и этот вырос, её младшенький, не заметишь, как вылетит из гнезда.
А Сергей вскоре был на месте. Ясная ночь уже окутала землю. Недалеко шумела река. В лесу раздавались неясные шорохи. Юноша устроился в кустах, на куче свежих сосновых веток, закутавшись поверх куртки в отцовский дождевик, с которым тот всегда ходил на рыбалку, и теперь порывы ветра были ему не страшны. Ночью ветер стих и начал накрапывать мелкий холодный дождь. Сергей долго смотрел в темноту, чутко вслушивался, но ничего подозрительного не было, и он начал дремать, как вдруг ночную тишину нарушил шум мотора.
Сергей привстал, прислушался, взял в руки ружьё, зарядил холостым патроном и огляделся по сторонам. В лесу ничего не было видно, кроме неясных силуэтов деревьев, но вот свет фар заскользил по верхушкам сосен, освещая полянку и кусты, за которыми притаился Сергей. Внезапно ему стало жарко, сердце забилось гулкими сильными толчками и пересохло во рту. «Вот они, едут» – промелькнуло в голове. «Ну, Серёга, держись!» - подбодрил самого себя Сергей.
А машина подъехала уже совсем близко. Тяжёлый «КАМАЗ» остановился всего метров в тридцати от юноши. Из машины легко выпрыгнул низенький плотный мужчина, за ним другой – на голову выше. Они достали из кузова бензопилу, покурили и пошли выбирать деревья, негромко разговаривая. Сергей тенью скользнул за ними. Вот они подошли к высокой, стройной сосне и приготовились пилить, как чащу, леса прорезал крик:
- Стойте! Погодите! – это не своим голосом, на весь лес закричал Сергей.
Двое оторопело оглянулись. Уж не сам ли это дьявол шастает по лесу? Но тут они увидели парня, который стоял в двух шагах, прицелившись из ружья.
- Ах, падла, тебе чего тут надо? – хрипловато заматерился один.
И в этом голосе Сергей узнал того самого хмыря, что бил его летом на пляже.
- Стойте, стрелять буду. Не дам лес гробить. Убирайтесь отсюда, пока целы, - кричал Сергей, видя, что высокий двинулся, было к нему, сжав кулаки, но товарищ видимо испугавшись, потянул его за руку:
- Пошли, пошли, но мы ещё встретимся с тобой, гадёныш.
- Не пугай – не из пугливых. Я кстати тебя тоже запомнил. Хватит на халяву лес вывозить. Я теперь тут лесником на время устроился – так что смотрите – не попадайтесь, - говорил решительно Сергей, даже сам, удивляясь тому, что может так врать, но ему было так жаль сосен, где так хорошо отдыхать и где на этих берегах провёл он столько счастливых минут на рыбалке.
Мужики собрались быстро, и вскоре «КАМАЗ» уехал, оставляя на влажной земле глубокие вмятины от колёс. А Серёга думал, что в одном месте он их спугнул, а они ведь дальше поедут, эти браконьеры. Что для них лес и вся эта красота – деньги.