Ох, как давно я подбирался к этой сцене! Наконец-то "Чайка" перестанет быть бесполой, ведь Палыч так близко подходил к интимным сценам и никогда не завершал их - отсюда раздражительность мужчин и неудовлетворённость женщин в его пьесах! Отсюда череда самоубийств у мужских персонажей и злобное шипение, истеричность женских. "Если женщина не кричит ночами, она шипит днём" - сам же сказал! Так вот и дал бы им покричать! Ладно, попробуем привнести элементы чувственности в девственные хрестоматийные тексты А.П.Ч.
"Нина. Еще одну минуту...
Тригорин. /вполголоса/ Вы так прекрасны... О, какое счастье думать, что мы скоро увидимся! /Она склоняется ему на грудь/. Я опять увижу эти чудные глаза, невыразимо прекрасную, нежную улыбку... эти кроткие черты, выражение ангельской чистоты... Дорогая моя...
Продолжительный поцелуй.
Нина /в сильном волнении/. Борис Алексеевич, я вас не отпущу! Вот так вот просто... /Её руки обнимают и ласкают Тригорина. Тому всё трудней удаётся справляться с нахлынувшим чувством/. Я... люблю вас, я не отпущу вас никуда!..
Тригорин /теряя контроль над собой/. И я люблю, люблю вас, но... что же нам делать? Милая вы моя!
Нина /расстёгивает на себе блузку и позволяет целовать склонившемуся Тригорину свои тяжело вздымающиеся груди/. Борис А-алек-ксеевич... /она закрывает глаза и постоянно облизывает губы/. Мне... я... ваша! Вся ваша! Возьмите меня всю... без о-ооа-статка! Ка-ак ве-щь, вещь!
Тригорин увлекает её к стоящему столу, пытается уложить, но она проворно поворачивается к нему спиной и задирает юбки. Тяжело дыша, Тригорин становится перед Ниной на колени и прижимается щекой к ее широким бёдрам.
Тригорин /целуя и лаская бёдра и ягодицы/. Господи, мы сошли с ума! Сейчас войдут, обязательно вой...
Нина /хватает его за руку и укладывает на себя/. Всего один раз, один разочек! Ведь так славно, так хорошо!
Тригорин задирает юбки выше и расстёгивает брюки. На секунду остановившись и, оглянувшись на дверь, он буквально врывается в Нину.
Нина /закрывая свой рот рукой, другой держит Тригорина за пояс/. Ау-уа! Оа-ао-уа! Ой, мамочки! Мамочка! Ой, как больно, господи!
Тригорин. Сейчас, сейчас, милая! Сейчас, сейчас, хорошая! Славная моя девочка! Моя!..
Нина /мечет головой из стороны в сторону/. Господи, господи... больн-н-но... хоро-шш-шо! Любим-мы-мый мой! Люби... люби меня, как-кх хорош-ш-шо. Ау-оа-ао-о-ох-ах!
Тригорин /сдирая с неё блузку/. Да, да, Нина, Ниночка, девочка моя-я! А-а-а-зда-жа-аш!
В комнату через боковую дверь входит Дорн. Увидев Тригорина и Нину, он сначала порывается уйти, но происходящее захватывает его и, аккуратно, закрыв дверь на щеколду, он расстёгивает брюки и начинает мастурбировать.
Нина /не открывая глаз, по-змеиному изворачивается, оказавшись лицом к Тригорину. Она увлекает его за собой на стол, укладывает на спину и, задрав повыше юбки, садится сверху./ Так вот, миленький, так. Чу-чучу-чщ! Оа-ах, ау-уа-чш!
Дорн подкрадывается сзади и, приспустив брюки, после некоторых усилий, входит в Нину но чуть повыше Тригорина. Нина по-звериному изгибается и пронзительно кричит. Оба - Тригорин и Дорн - закрывают ей рот.
Дорн /распаляясь всё сильнее/. Тише, моя дорогая, тише! Сюда могут войти. Не дай Бог, Ирина Николаевна услышит! Тише, сладкая, тщ-щ-щ. Вот так, вот так, умничка. Да, да!
Тригорин. Доктор, вы? Но... как?
Дорн.Тш-щ.
Нина. Пусть, пусть! Так, ещё, ещё, ну же!
Тригорин. Доктор!..
/Теперь уже Нина и доктор закрывают ему рот руками. Нина в исступлении мечется между двумя мужчинами, волосы её распустились и закрывают лицо Тригорина. Дорн обеими ладонями хватает её за груди. Нина мечется из стороны в сторону, при этом неловким движением она смахивает со стола несколько чайных приборов. На шум из другой двери вбегает Яков. Некоторое время он, остолбенев, стоит в дверях, потом, запирает эту дверь на внутренний замочек, на цыпочках подкрадывается к троице сзади, решительно срывает с себя штаны и, раздвинув ладонями ягодицы Дорна, содомирует его/.
Дорн /не прекращая движения/. Кто... здесь?
Яков / в сильном волнении/. Я..?! ... я... ков.
Дорн и Тригорин /хором/. Яков?!
Нина /не своим голосом/. Я?.. Яков?! Яков!!! Да, ну же, ну же! Вот, сейчас, всё сейчас, да!
В комнате появляется Треплев с ружьём в руках и перевязанной головой. Занавес.
Между третьим и четвёртым действием уже нисколько не проходит.
Из-за занавеса звучит финальная реплика Дорна.
Дорн. Тут два месяца назад была напечатана одна статья...
/Звучит выстрел. Дрогнувшим голосом продолжает/...письмо из Америки, и я хотел вас спросить, между прочим... /Звучит второй выстрел. Слышно, как перезаряжается "ремингтон"/.
Дорн. /Пронзительно, будто умоляет кого-то/. Так как я очень интересуюсь этим вопросом...
Звучит третий выстрел.
Дорн. /Тоном выше, истерично/. Уведите отсюда всех куда-нибудь!!!
Звучит четвёртый выстрел.
Дорн. /С облегчением, словно опасность миновала/. Дело в том, что Константин Гаврилович застрелился... Мудак! Надо было психовать?! И из-за чего, главное?