Символы

               
"Валя! Валентина"! Напрягая хрипловатый голос, звал женщину, склонённую над клумбой с цветами, пожилой сутуловатый мужчина. Стоя перед запертой на засов калиткой, он  старался привлечь внимание хозяйки, удалённой от него всей протяжённостью восьми сотковой делянки. Женщина подняла голову, увидела гостя, и на ходу вытирая руки подолом передника, заспешила к воротам. "С приездом, Николай Андреевич!" обрадовано приветствовала Валентина приятеля отчима. Как добрались? Она распахнула калитку, забрала из рук приезжего пузатенькую сумку и повела его не к дому, а к кухне, приземистому неказистому сооружению, с которого началась их садоводческая жизнь.
Григорьевич! Обратилась  женщина через дверь, встречай долгожданного! И, насладившись сценой встречи пенсионеров, передала поклажу,  пообещала побыстрей закончить работу, и засеменила туда,  где оставила дело и инструмент. Можешь не торопиться, прогудел отчим  "Мы тут сами разберёмся".  "И то дело", подумала Валентина, "пусть посудачат".
Минут через сорок пройдя с верандочки в комнатку,  она увидела на столе уже ополовиненную бутылку "Столичной", тарелки с остатками снеди и возбуждённых приятелей. Николай Андреевич, указывая  глазами на отрезок тесьмы с оранжево- чёрными полосками, извлечённую им из сумки, негромко, но проникновенно говорил: "Ты помнишь в сорок пятом, как мы "ремесленники" с восторгом и преклонением смотрели на военных моряков,  бескозырки которых трепетали Гвардейскими Георгиевскими лентами. Тогда лента цвета огня и пороха определяла Героя.
Верно, поддакнул Григорьевич, мудро в Отечественную вернулись к ленте Георгиевских наград. К Символу отваги первой величины. Я, продолжил ветеран, был поражён, когда узнал, что за все годы существования "Георгиевских Крестов" в России крестом 1-ой степени было отмечено только двадцать пять человек. Во всех войнах, во всех битвах. Теперь, говоришь, на улицах раздают ленточки?
Раздают, огорчённо подтвердил Андреевич. На антенны легковушек вешают. На хозяйственные авоськи. Что тут поделаешь. Кто-то расчетливо и коварно внедрил затею с целью измельчить, обесценить Символ. Изъять его из сонма Святынь.
Приятели задумчиво замолчали. Потом Григорьевич пододвинул к себе стопки, наполнил их, поднял одну и произнёс: Давай, друг выпьем  за  Героев Российских, за ранее живших, ныне живущих, и тех, кому достанется стать ими впредь! Друзья выпили, перевели дух и потянулись к перьям зелёного лука и листьям салата, к свежим майским дарам скромной, но благодатной окраины России.
                * * *