Игорь Васильев
СКАЗКА О ОРЛЕ - БЛИЗНИЦЕ СИАМСКОМ
В далекой- далекой стране, что с одной стороны бескрайними морями омывается, а с другой могучими горами закрыта, высоко в небе орел парил.
Он властелином небес был не потому что других птиц покорял, а потому что никто не мог ему угрожать. Острое зрение подмечало ворон в лесах кричащих, среди ветвей сорок верещащих, чаек, над горизонтом парящих. Но не они властелина целью были.
Взмахнув крыльями орел пронесся над степью и камнем рухнул вниз. На мгновенье сверкнули клинки- когти и серая длинноухая жизнь покинула тело, добычей ставшее. Насытившись, тяжело охотник взлетел, полет свой направив к дубу могучему, в степи стоявшему, от густого леса на расстоянии. В ветвях огромного дерева гнездо его было. А в гнезде любимая орлица яйцо высиживала из которого вот- вот наследник должен был вылупится. Он могучим орлом вырастет. Сильным, красивым. Он границы страны сказочной раздвинет, в горах поселившись, когда мама с папой его всему научат, что сами знают. И так же как папа, одну полюбит единственную, на жизнь свою долгую. Несколько гнезд сделает, чтобы род орлов не прервался. Если никто не будет в небе царствовать, оно на землю рухнет. Когда не будет орлов, те кто небо держат, не смогут понять – есть ли жизнь ниже. И, наклонившись, чтобы разглядеть копошащихся в лесах и пустынях, морях и тундрах, свои светлые и темные крылья сложат. И вниз сорвется небо, кого Держателям Сферы не видно, уничтожая.
Издали он заметил, как орлица навстречу взлетела. Клекотом царица супруга встречала. И весь поднебесный мир вздрогнул, когда владыка возликовал, рождение первенца приветствуя. Осторожно добычу в гнездо бросил, хоть было оно большим и просторным. Но не одну скорлупку ушастая тушка не задела и, тем более пушистого птенца, крючковатый клювик разевающего. Осторожно мясо порвала царица и маленькими кусочками стала сына кормить. А он все ел и ел.
Долго новым орлом владыка любовался, строя планы грандиозные для первенца своего. И не сразу понял, что его насторожило. Острое зрение, способное подмечать многое с высоты полета, в этот раз не выручило. Два маленьких крыла, два глаза, клюв – все на месте было. Снова странное заметил и, правому глазу не веря, левым посмотрел. Открылся клювик прожорливый, закрылся, а за ним еще один виден стал. Неподвижный. А над тем, вторым, что в пушок нежный вжался, два глазика бусинками чернели. «Что это?» - у царицы он спросил. «Сын» – она ответила, очередной кусок отрывая. «Но у него две головы!..». «Ну и что? – супруга спокойна была. – Это НАШ сын. Он может столько голов иметь, сколько захочет». После чего кусочек мяса на правую голову бросила.
Та, робко вверх поднялась. Пища на ее клюве лежать осталась. Это левая увидела. Пытаясь отнять еду она сильно брата ударила. Мясо упало, а вслед за ним вниз и правая голова опустилась. Спокойно внизу было. Не били там.
- Они не очень дружат. – Философски папа заметил.
- Это пройдет. – Как и любая мама орлица в своем первенце только хорошее видела.
- Надо как- то различать их – отец на облака посмотрел. – Мы должны им имена дать.
- Думай, владыка. – Что ребенок больше не голоден, убедившись, царица крыльями взмахнула, - а я, пока, поем…
Долго орел размышлял. На ум все имена различные, друг другу противоположные. приходили. Правый и Левый, Злой да Добрый, Сильный со Слабым. Инь да Янь откуда-то выискался. Неверные это имена, не правильные. Не единые. Что Правый с Левым значит? Вот у орла два крыла есть. Если одно вперед будет махать, а другое в сторону заворачивать, куда он прилетит? С места не сдвинется. Едиными они должны быть. Вместе, поскольку одно тело. Непонимания здесь не надо.
- Быстрее бы он рос! –Вслух папа подумал, на что первая голова вздернулась и писком слабым ответила.
- Росом будет первый. – Папа изрек.
- А второй – Русом. – Тут же орлица сказала.
- Почему? – Владыка удивился.
- Потому. – Категорично мама ответила. И когда она таким тоном клекотала, орел знал: бесполезно возражать. Себе дороже будет.
Не по дням, по часам Рос да Рус мужал. Только вот беда – любви братской друг к дружке не было. Рос всю пищу выхватывал, что мама давала, брата отталкивая. Тот же молча терпел. Да пока брат спит, листики со свежих веточек кушал, что каждый день папа в гнездо стелил. А по ночам все на звезды смотрел. Да о чем- то тайном мечтал.
Рос рано клекотать стал. Требовательно, свысока на все посматривая. Маму журил, что куски слишком маленькие отрывала, да на папу ругаться пытался, что медленно летает, ждать приходится. Владыка его долго не слушая, нежненько клювом по темечку, долбанул. Этого хватило. Правда на брате своем Рос отыгрался, за что впервые крылом от мамы получил. Рус же только голову ниже наклонял, отчего шея вытянулась. Все неплохо, да крылья у орленка подросли. И заметил Владыка, что левое Росу, а правое Русу подчиняется. Как орленку летать, если мира внутри его нет. Как полет направлять? Что-то надо делать, а что, не знает. Такого на его памяти не было. Другие орлы рассказывали, что во времена стародавние чудо подобное и не единожды случалось. Только никто уж этого не помнит. Тяжело родителем быть, а отцом братьев сиамских втройне тягостнее.
- Помиритесь немедленно. – Он приказывал.
- Мы и не ссорились. – Рос заявлял и стукнув брата, спрашивал – Правда?
Ничего Рус не отвечал, а только глаза закрывал, да листик проглатывал. Мама же на сына не нарадовалась. «Все хорошо будет, - говорила, - вдвое умней, всем другим на зависть вырастет».
- Как будет он летать?! – Отец возмущался. – Как себя прокормит? Как небо беречь станет? Я какую- нибудь голову оторву.
- Что ты несешь? – Орлица злилась. – Крыло слева и голова слева. Крыло справа и голова справа. Одна останется – с одним крылом орел будет. А это и не орел вовсе, а для трупоедов еда. Глупый ты владыка. Свою дурную голову оторви. А лучше на охоту лети. Здесь мы и без тебя разберемся.
Уже перья сквозь пух пробились, крылья вытянулись, а никак братья промеж собой мира не имели. Рос днем командовал, на свое крыло опираясь, к мясу подбирался, одну лапку подволакивая, а Рус ночью кружился, звезды рассматривая. И друг с дружкой только через родителей своих разговаривали. А те вместе на охоту вылетали, надолго братьев одних оставляя, да в гнездо почти не садились. Мясо кусочками на край положат, да свежими веточками застелют. Один дичь, другой листики ест. Один правым крылом махнет, другой левое прижмет. Один ступить хочет, второй, лапу в сторону отведет. А споткнутся оба.
Надоело владыке на это смотреть. Другие дети орлов давно летают, его же сын как дитя глупое, сам на себя сердится. Грозно он заклокотал и голову свою промеж братьев просунул. На Роса одним глазом, на Руса другим смотрел.
- Слушай меня сын, слушай внимательно, не буду повторять. Не для того я тебя кормил, чтоб пищу для иных хищников вырастить, а сейчас ни на что другое ты не пригоден. И умрешь скоро, если мира внутри себя не найдешь. Две головы, а мозгов ни в одной нет, если думаешь, что можешь без брата, хоть день прожить.
- Я могу. – Рос заявил. – Мне он не нужен. Охотиться научусь, тело прокормлю.
- И я могу. – Рус впервые голос подал. – Мне и учиться не надо. Моя еда кругом растет. Только от него избавлюсь, ночью, когда вы нас покинете, все хорошо будет.
- Оба замолчите и слушайте. Вы не такие как птицы другие. Не хорошо это и не плохо. Просто есть так и все. И жить вам придется, с этим считаясь. Гордится глупо, стеснятся еще хуже. Но если летать вы не будете, то и нет вас в этом мире. Бесполезны и бессмысленны. У каждой букашки задача есть, у всякого комарика. Ваша – в небе парить, указывая, что жизнь есть ниже. А чтоб летать, надо друг друга слышать и слушаться. Не один из вас без помощи другого оба крыла не расправит. И вместе не просто будет. Но если жить хотите, научитесь. Нет, с сегодняшнего дня ни листиков свежих, ни мяса не получите. Я сказал!
Рус привычно голову вжал, а Рос тут же к маме повернулся, жалостливо глядя. Но орлица отвернулась, словно ее этот разговор не касался. Все они с мужем еще на охоте обсудили. Понимала мама, что не сможет вечно о сыне заботиться. И любовью своей не поможет а только навредит.
- Разве я сказал, что можно взгляд отводить ? – грозно орел спросил. – Глаз в глаз глядите. Что вы там видите?
Небо в очах владыки плескалось. Глубокое и бескрайнее. То, какое братья еще не видели. Манило к себе небо, притягивало.
- А теперь что видите? – Голову папа поднял. И впервые братья друг другу в глаза посмотрели.
- Я безвольного поедателя безвкусной зелени вижу. – Первым Рос откликнулся. – Бесполезная личность с взором тухлым.
- Обжору наглого и глупого зрю. – Рус ответил. – Эгоиста жадного, драчуна не поэтического, разговаривать с которым, лишь воздух зря сотрясать, да себя унижать. Как может таких небо держать, то где звезды плескаются мне никак не уразуметь.
- Ах ты… - клюв свой Рос поднял, но тут отец вмешался.
- Себя вы, глупые видите. Мысли ваши разные, но тело едино. Орел может листик пожевать, для разнообразия, но без мяса тело умрет. Это Рус пойми. Орел должен быть сильным и бесстрашным, но без мыслей высоких бесполезен. Это запомни, Рос. Вы не враги, а братья, друг друга дополняющие. Не страшно, что разные вы, плохо, что целью не объединенные. Скоро сами полетите. Для этого, должны вы друг другу в глаза смотреть и там Единое видеть. Тогда крылья расправить сможете и в небо подняться. А пока не будет этого и есть не будете. Так я сказал! Мы с мамой на охоту полетим. И, если не увидим, что вы по гнезду ходите правильно, еще и наказаны будете. Поняли вы меня или нет не спрашиваю. Я сказал, а вы слышали.
Развернулся владыка, к краю гнезда подошел, крылья расправил и в небо поднялся, больше на сына не взглянув. Мама же посмотрела сочувственно, но также за мужем поднялась, ничего не сказав. И вскоре лишь две точки видны были в небе синем. А потом и они исчезли. Один брат сиамский остался.
Рус от Роса, а Рос от Руса отвернулся. Словно и нет брата рядом. А есть то хочется. Листики все пожухлые в гнезде, мяса нет. Мама с папой на веточке, рядом с гнездом кушали, Роса кормя кусочками маленькими, что съедал он, о дне завтрашнем не задумываясь. Не привык орлик голодать и привыкать не собирался.
Вздохнул Рос, на Руса взглянул. Тот молчит. А кушать то хочется.
- Пошли что ли? – Грубо Рос брату сказал, и шаг сделал.
- Пошли. – Рус ответил и в сторону противоположную шагнул.
Рос рассердился, хотел брата стукнуть привычно, да Рус клюв поднял. Едва Рос остановится успел.
- Что ты делаешь? – Возмутился.
- Еще раз попробуешь меня ударить, глаз твой злой проткну. И мы никогда не сможем в небо подняться. – Спокоен Рус был. И серьезен.
- А зачем ты в другую сторону шагнул? – Рос растерялся. Никогда таким брат не был.
- А куда надо было?
- Куда я пошел. – Рос удивился. И глупостью раньше не отличался.
- Почему?
- Потому что… - Рос замолчал. В глаз брату посмотрел. И плескалась в его озере темном такая насмешка глубокая, что Рос рассвирепел. Клюв раскрыл и хотел Русу в шею вцепиться, чтоб голову оторвать. Пусть смерть, но такого не своему брату не простит. Только Рус тоже подготовился. Один другому в клюв вцепились, крыльями замахали, ногами задрыгали, да кверх лапками и кувыркнулись. А те дергаются, словно по воздуху бегут. Быстро бегут, не останавливаются. И Рос видит это и Рус наблюдает. Замерли братья, расцепили клювы, а как подняться – не знают. Один лапку вправо отвел, другой влево. Со стороны смешно смотреть, а им не весело.
Небо же над ними синие, бездонное и зовущее. Что делать?
Дернулся вверх Рос, крыло сложил, лапку в сторону Руса повернул. Так и поднялись.
- Глаз в глаз?.. - не приказал Рос, спросил.
- Да. – брат ответил. И первым шаг сделал…
Далеко в этот раз Владыка с царицей летал. С добычей за полдень вернулись. И видят, как по гнезду сын их марширует. Дойдет до правого края, повернет к левому, обе головы высоко, на одном уровне держа. «Я» – в одном глазу сверкнет и, лапка вперед. «Я» в другом прозвенит и, лапка вперед. Головой Владыка покачал. «Я», слово хорошее. Но для его сына – не единое. По гнезду можно ходить. Как летать? Но для начала, и то хорошо. Обед, сынок, заработал.
На утро следующее, перед охотой владыка к сыну обратился:
- Через два дня полетишь. Нет, на землю упадешь, по ней станешь ходить – мышей пугать. – Сказал и в небо поднялся. Мама за ним.
На охоту отправляясь, не загадывай, что потом случится. Примета плохая. Меж двух холмиков небольших, ягненка одинокого властелин узрел. Супруге своей крикнул и вниз на добычу желанную бросился. Легкой она оказалась. Насытятся с любимой, да Роса побалуют. Так орлу думалось. Рядом орлица приземлилась, кивнула. И в этот момент хлопок раздался, за ним следующий прозвучал. Толкнуло под крыло владыку и в супругу вонзилось что-то острое, сном тело наполняющее. Попытался орел взлететь – крылья не расправляются. А сверху уже сеть летит. И подходят от холмов хищники двуногие, железки страшные за плечо закидывая, да меж собой переговариваясь:
- Доволен хозяин будет. Есть чем перед гостями похвастаться.
- Да, легко мы с тобой денежку заработали. Два дня всего и ждали. Может волка еще попробуем поймать? Орлы, говорят, в неволе, долго не живут.
- Долго не надо. В клетках проснуться, гости на них поглядят, хозяина похвалят, да разъедутся. А там пусть помирают, или в зоопарк сдадим, если хозяин чучело сделать не захочет. А волков пусть другие ловят. Многие на охоту разъехались. Мы свое дело сделали, поедем денежку получать. «Джип» вызывай…
И закрылись очи властелина,, на приманку, другим хищником пойманного.
Осиротело небо, но не было до этого дела охотникам. Чужие они небу и лесу чужие.
Осиротело небо.
Не светлыми нитями наполнялся небосвод. Он рушился темными тучами, наползающими со всех сторон. Небо опускалось. Ветер рвал ветви и стих внезапно. Замер мир. Рос и Рус прижались друг к другу, наблюдая, как гибнет жизнь. Уже леса стало не видно, за серой стеной под обрушенным небом. Уже три огненные змеи сорвались сверху пронзив дуб с разных сторон. Уже лик Темного Держателя приблизился к самой земле и, не видя никого, решил, что нет больше живущих. Не надо отделять твердь от воды, а небо от земли. Вскрикнули Рос и Рус одновременно. Страх и решимость плескались во взгляде Роса. Решимость и страх наполняли взор Руса. Если умереть, то в небе. Пусть видят Держатели – есть жизнь. И бросился вниз близнец, расправив крыла. Глаз в глаз. И видел Рус, то же, что Рос и смотрели они взглядом единым. Подхватил их ветер, подсказал, как управлять полетом и взлетел близнец выше дуба, а вскоре к низкому небу приблизился, разрезая тучи крыльями. Есть жизнь в воздухе, есть она и ниже. Заметил его Держатель, поднял лик свой и крылья расправил.Сменился ветер, согнал тучи и брызнуло сквозь них солнце. Защебетали птицы, звери из нор вылезли, рыбы с глубин поднялись И видели они, как высоко в чистом небе орел парит -–близнец сиамский. Издалека его видно. И тем, кто на земле живет, и тем кто небо держит…
…Нахохлившись сидел близнец сиамский на ветке дубовой, брат от брата отвернувшись. Разметались крылья в разные стороны, сохли перья на ветру ласковом, а в умах Роса да Руса пасмурно было. В который раз посмотрит один в глаз другому и тут же в сторону голову повернут. Нет во взгляде Единого. Есть разное. Страх объединял. Прошел страх, а жить дальше надо. В чем цель? Росу мясо надо, а Рус листочками довольствуется. Не цель это. Небо высоко – не страшно. Станет страшно – взлетят, а пока… нет цели.
- Полетим на охоту? – Рос спрашивает.
- Зачем? – Рус удивляется и листочек, демонстративно срывает.
- Папа говорил – орлу мясо надо.
- Тому у кого одна голова – надо. Нам не обязательно.
- Дурак ты. – Рос сердился. – Летать нам надо. А один я не могу.
- От дурака слышу. – Рус отворачивался. – И вообще помолчи. Ты мне ветер мешаешь слушать.
Одно крыло поднимется, другое опустится. Могли братья друг друга понять, когда опасность была. Чтоб без опасности жить во взаимопонимание – взрослым надо стать. А до взрослости дожить неплохо бы. Не у всех это получается.
А пичуги малые щебечут, с ветки на ветку порхают, жуки жужжат, комары звенят. Всем кусочек неба достается, только орел его лишен. Кого в том винить? Некого.
Посмотрел Рос, как брат листик срывает, повернул шею свою, клюв расскрыл, да зелень с ветки ближайшей отщипнул. Положил на язык и проглотил. Рус хмыкнул.
- Вкусно? – Вроде как безразлично, спросил.
- Нет! – Рос зелень выплюнул. – Горько и вяжет. Но может это плохая зелень. Посмотри, сколько вокруг других деревьев. А на лугах цветы, да травы. Думаю, что и повкусней есть.
- Меня и эта устраивает! – Резко Рус ответил, но листик выплюнул.
Сидят они друг от друга отвернувшись, да нахохлившись. Не орел словно, а клуша мокрая.
- Прости, меня, брат… - Тихо Рос произнес, но Рус услышал.
- За что?
- За то, что не уважал тебя, зелень есть заставил, о своем рте только думая. За то что умрем оба, едва ветра всю зелень унесут. За все обиды прости. Искренне говорю.
Долго молчал Рус, облака рассматривая.
- Знаешь, - сказал, - мне самому эти листики не нравятся. Но теперь и мясо есть не смогу. А ты охотиться умеешь?
- Вместе учится будем. – Рос на своей лапке когти выпустил. – Поможешь мне, справимся.
- Давай, попробуем, брат.
- Давай, сделаем, брат. Глаз в глаз.
И взлетел орел в небо. Первый раз без страха воспарил. Неуклюже, неловко, но подняли крылья и клекот орлиный вся округа услышала. Властелин в небо поднялся. Есть на земле жизнь.
Не кому орла учить было, но есть цель, есть силы – все получится. Бывало, что пустым с охоты возвращался – вокруг дуба трава росла сочная, да вкусная. Каждое утро взлетал властелин, Держателей приветствуя. А время бежало. Ветра стали сильней, дожди чаще И листья цвет поменяли. Осень ступала по стране сказочной. Первая осень Властелина нового.
Парит он в небе, добычу высматривая, к лесу дремучему приближаясь. Попрятались зайцы, куропатки в траву зарылись, гуси в камышах укрылись. Только лось голову ветвистую вверх поднял, но он - не добыча. Сам – хозяин, когда нет рядом голодных серых хищников.
- Я! - Рус вскричал. Рос удивился, но после того, как крыло повернул, куда брат хочет. А что Руса привлекло после понял. Среди других деревьев одно стояло, раньше неприметное. А теперь плодами было увешано. Крупными, красными. Наливными. Яблоки Русу понравились. Что ж, пусть брат побалуется. Тяжело опустился орел на ветку дерева плодоносного. Упало с нее несколько яблок, ветка прогнулась, но выдержала. Попытался Рус клювом плод сорвать – не получается. Спелые яблоки, крупные. Не приспособлен клюв орла, чтоб клевать их. А хочется. Стукнет клювом, а плод на землю падает. Пришлось и брату вниз опуститься. Там и наелся Рус. Ничего вкуснее он раньше не пробовал.
Только слышит, как кто-то в лесу меж веток перекаркивается. Да все ближе к нему, все слышимей. «Я» – Рос крикнул и поднялся орел на вершину яблони. А кругом него птицы закружились, серые, все одинаковые. Крыльями машут, каркают, а приблизится боятся.
- Раз прилетели, садитесь рядышком. – Проклекотал Рус. Рос посмотрел неодобрительно, но согласился.
- А ты клеваться не будешь?
- Зачем? – удивился орел.
Вороны ближе придвинулись.
- Затем, что ты большой и странный. Нас много, но мы одни. Ты один, но тебя много. Ты должен клеваться.
- Я не хочу. – ответил Рус посмотрев на Роса. – У вас свое небо, у меня свое.
- Небо не может быть разным. – Вороны еще ближе приблизились. – Народ говорит, что небо одно.
- Но ведь и я – народ!
- Нет. – Закаркали вороны. – Мы – народ. У народа, на два крыла – одна голова. Народ летает, чтоб есть, а не в облака лезть. Народ себя уважает: пузо ублажает, слабых обижает, врагу угрожает, свой уклад возвышает, чужой унижает. На любой вопрос один ответ – «Нет»! Главный дар – два раза «Кар». Мы – народ. Мы народ, а ты – урод!!
- Кар, кар! – закричали вороны. Они сформулировали главное и всем понятное отличие себя от орла. Это стало декларацией, которая позволяла народу делать все, что они пожелают. Летать, где хотят, жрать все, что найдут, гадить в любом месте, за пределами гнезд стаи. Если другие не являются народом – их надо учить, наставлять, указывать. Разгоряченные вороны уселись на ветках и, перекрикивая друг друга приступили к решению самого важного вопроса: кто из них будет учить орла говорить «Кар». А также летать к чайкам воровать их яйца. Орел мог за один полет принести стае два яйца. Нет – три, если одно зажмет в лапе. Нет – четыре. Лапы ведь тоже две. Он глупый, он не умеет воровать яйца. «Научим, покажем, мы добрые…». «Добрые, кра-а-сивые, умные. – соглашались все вороны. - Мы не бурчим: «вар-вар», а кричим «кар-кар». Это намного пра-а-вильнее…».
Устав от гама, который производила стая, близнец крыльями взмахнул и в небо взмыл. Гневно закричали ему вслед вороны, а некоторые сорвались с веток, выкрикивая слова правильные и речи обвинительные. Не мог урод их покинуть, пока не разрешат. Стая ученика нашла, на фоне которого выглядела благородно. Без него остается только гадить на ветках, да меж собой ругаться. Это не так интересно. Погнались за неблагодарным самые ретивые, да быстро отстали. Менялась погода, ветра стали сильными. Что орлу под силу, воронам невмочь.
Собрались птицы перелетные в путь, за ними снега первые пришли, потом мороз подкрался. Тяжко Русу было без зелени, да научился орел охотиться, как Властелину и положенно. Тяжела была зима первая, но за ней весна пришла. Могучим орлом брат стал, смог пережить время лютое, набрался опыта, что не у каждого был. Каждый день взлетал он высь, страну осматривая. И на землю небо не опускалось. И жизнь своим путем шла. Русу на радость листья распускались. Птицы новых птенцов выращивали, да летать учили, звери новых зверенышей растили. Орел над ними, на своем небе парил. Все видел, все примечал.
Утром ранним летит он на охоту и видит, как вороны около опушки лесной в стаю собрались, большую, да шумную. Носятся над лесом, крыльями машут, кричат злобно. А сороки вокруг трещат без умолку. Что случилось?
Ниже близнец сиамский опустился, и как бьются две вороны против всей стаи увидел. Чем-то не угодили. Но их это дело, не след вмешиваться. Хотел орел дальше лететь, но из кучи серой внезапно пятно белое отделилось, да к небу рванулось. Погналась за ним стая, заклевав пару, что его защищала, вот- вот нагонит. А пятно такой же вороной, только белой, как снега на горных вершинах было. Выделялось из стаи, что, как орел знал, нельзя было по законам народа делать. Хорошо он знал, как плохо быть не таким как все, если себя защитить не можешь. Заклекотал орел в два голоса, и вниз, навстречу стае полет направил. Хотел грудью врезаться, да вороны в разные стороны разлетелись. А комочек белый из последних сил крылышками взмахнув, на яблоне белой спрятался, да с цветом душистым слился. Сделал круг орел над деревом красивым, да на верхушку опустился, отчего ветка прогнулась, но выдержала. Вороны вокруг носятся, галдят да серут, но к брату сиамскому приблизится не решаются. Кому хочется клювом острым по голове первому получить? Да и вторым быть, так же не нравится.
- Что вы сестру свою обижаете? – спокойно, стаю оглядывая, спросил.
- Белые перья, противная рожа, она на чайку похожа. Мы не дураки – чайки наши враги. Наглые, жадные, мы их не любим, похожих на них – губим.
- Но ведь она – ворона! Такая же как вы, только белая.
- Белых ворон не бывает, это каждый знает.
- Тьфу на вас. – Орел рассердился. – это друг мой. Пусть здесь, на яблоне живет. Не надо со мной сориться.
Обидились вороны, стали совет держать, как орла наказать. Сорока верещала, хвостом виляла, что есть за морями птица, которая орлов не боится. Надо ее звать, чтоб зазнайку наказать. На том и порешили, четырех гонцов снарядили.
Долго ли коротко вороны летели, а очутились в царстве заморском, где все иное.
И нашли там птицу странную, страшную, с шеей голой, клювом крепким, да взглядом страшным.
- Ты всем птицам царь, но есть у нас тот, кто тебя не уважает и нас обижает. Полетим с нами.
- А мне что с того? – удивился кондор. – Вы там, я здесь. И здесь есть, что есть.
- Там поля привольные, луга просторные. И нет тех, с кем надо делиться, все твое, что сгодится. Нам самим много надо ли? А там горы падали. Будешь нашим царем, мы всю соберем. Прогони урода по просьбе народа.
- Не с кем не надо делиться? Это годится. С вами я полечу, зазнайку проучу, свое получу.
И отправились они в путь.
Устал кондор, пока летел. И даже немного похудел. А когда увидел орла странного, большого двуглавого, не стал к нему подлетать, повернул вспять. Да еще ворон отругал:
- Вы меня обманули, не туда повернули. Здесь в горах снега, полечу на юга. Там дичь толще и падали больше. - Сказал и полетел назад. А зачем прилетал и сам не знал.
Жутко вороны оскорбились, заметались по небу:
- Мы за тобой летали, столько страдали. Чтоб тебе там перья пообщипали. – Вдогонку закаркали. Правда перед этим в ветках густых, да травах лесных попрятались.
Птица жуткая улетела, а вороны долго еще судили рядили, за клюв друг друга водили, что делать, да как быть, кого народным судом судить. И пока они каркали, объявились в лесу черные вОроны.
ВОрон не ворона. Ему что серая, что белая, до обеих нет дела. Деклараций не слушает, глядит и кушает. Один вОрон –напасть, а стая- можно пропасть. Тягаться с ними – себе дороже: можно остаться без перьев и кожи. Юристы-твисты, вороны министры в полной прострации – вОрону не интересны их декларации. Голову клювастую повернет и что захочет, то и возьмет. И чайки настоящие, а не придуманные – птицы наглые и умные, стали теснить ворон от помоек, где те питались, а еще и обзывались. Много забот у стаи стало на их небе, когда думаешь о насущном хлебе, не до высоких материй и небесных мистерий.
Видел брат сиамский это со своего неба, но не вмешивался. У каждого живущего – своя цель. На всей земле и на каждом небе. Его – высь подниматься, чтоб видели Хранители – есть жизнь в небе, значит есть она и ниже. И не рухнет небосвод на землю, не погибнут те, кто летает низко, в воде плавает, да по земле ходит. Каждое утро взлетал Властелин, вместе с восходом солнца, и плескались лучи в его перьях. «Я» – Рос крикнет, и повернет орел, добычу настигая. «Я» – Рус скажет и к плодоносному дереву брат сиамский полетит. А оттуда, с веткой для гнезда, да яблоком сочным в лапах, ввысь поднимется. А в гнездо приземлившись, поспорят, как братьям и полагается. Только кто видит? И не надобно. Зачем сказку портить тем, кто способен голову вверх поднять, да звезды узреть. А тем кто не может, как сказку не заканчивай – все худо будет. Низкое у них небо, не наше с вами. Кому в жизни не подняться, охота ругаться. Таких много. Любят ставить другим задачи, оправдывая свои неудачи, тем что время меняется, голова к небу не поднимается. Да и птиц таких нет, все выдумки и бред. Им бы только ворчать, да кушать. Научился орел их не слушать. И мы не будем.
А историю эту вам рассказал, Сказочник, который левшой родился и первые три года прожил у бабушки. И таким его бабушка любила. Но мама с папой знали, что советский школьник, правшой быть должон. Как умели, переучили. С тех пор ручку шариковую он в правой руке держит, а молоток в левой, не задумываясь, какая рука главнее. И хорошо это. Потому что, как только задумается, обязательно вместо гвоздя по пальцам попадет.
И больно это, я Вам скажу. Зачем о том мыслить? И правая люба и левая мила. Главное, чтоб дело делалось. Чтоб дом стоял, над ним крыша была, а над крышей небо чистое, да бездонное. Красивое и светом наполненное. Где облакам место есть и орлам не тесно.
Конец.
02. 08. 2008