А когда-то я пела в хоре… И не в одном, но все они не сравнятся с Хором.
Помню, как я – первокурсница - робко переступила порог репетиционного класса и встала у старенького пианино. Худенькая светленькая девушка пробежалась пальцами по клавишам, я повторила за ней мелодию дрожащим голосом.
- Вы где-то уже занимались? Приходите завтра на репетицию.
Вот оно – счастье.
Нас очень много. Больше половины - такие же новобранцы, как и я, остальные - матерые певцы и певицы, практически солисты большого театра. Мы их боимся и недолюбливаем многих, особенно самых «звезданутых», но есть и такие люди, которые относятся к нам, как к младшим братьям и сестрам. Не знаю кто как, а я им благодарна.
Месяц репетиций под руководством человека-волшебника Игоря Викторовича показал, кто есть кто, желторотиков стало вдвое меньше. Теперь нас человек сорок и мы здорово звучим. Жутко страшно сделать что-то не так и подвести этих людей, я уже не мыслю жизни без них, но все получается, пусть не сразу, но получается.
Первый большой концерт, да еще и корейским хором. Корейцы поют на таком русском, что и я его забываю. Игорь Викторович ругается, не на меня, все хороши. Это не страшно, только стыдно, что он с нами мучился-мучился, а мы корейцев испугались.
За время репетиций и сборов знакомлюсь с кучей людей, которых видела у себя в городе с концертами агитпоезда. Смешно, но они для меня звезды. Мы тогда, когда они выступали у нас, с подружкой сбежали с уроков и отсидели на всех концертах с девяти утра до десяти вечера…
Неделя рвется на части от репетиции к репетиции, безумно радуюсь «хоровым» лицам в коридорах университета. Беда пришла, откуда не ждали - наступила первая сессия, а за ней и зимние каникулы. После них я почему-то не сразу пришла в горячо любимый актовый зал, как будто чувствовала, что сказка закончилась… Те, с кем я пришла в хор, поняли, что надо еще и учиться и перестали ходить на репетиции, а существовать рядом с враждебно настроенными «старенькими» девочками было просто немыслимо. Двери актового зала закрылись для меня.
Потом я неоднократно стояла на сцене, зная каждый её сучок, но не испытывая прежнего восторга. КВН, какие-то сольные выступления, фестивали… Все это было не то.
Где-то на четвертом курсе я поняла, что так больше нельзя. Прочитала в коридоре объявление о наборе в хор и в назначенное время толкнула дверь в аудиторию… Та же светленькая девочка, не узнала меня, что-то спросила, прослушивать почему-то даже не стала. Глупо, но одна я придти побоялась, взяла с собой одногруппницу, которая сбежала на танцы через неделю. Мне было уже все равно, я была ДОМА. Не было уже Игоря Викторовича, не было стареньких, были только девчонки, такие же, как я несколько лет назад. И время понеслось…
Мне безумно повезло, что я попала туда, куда попала, именно тогда, когда попала. В Новосибирске готовили кантату-ораторию «Александр Невский». На одной сцене должны были встретиться два профессиональных хора, несколько любительских типа нашего и два оркестра. Безумно мечтаю посмотреть эту кантату, как зритель, но вряд ли когда-то удастся. Каюсь, на совместных репетициях я не столько пела и смотрела в ноты, сколько слушала камерный хор и наблюдала за музыкантами. Только так можно понять и услышать музыку, осознать, что она пронизывает тебя насквозь. Мне кажется, что в те дни я постоянно говорила об этом и то и дело улыбалась невпопад… Я тогда услышала, как звучат счастье и боль.
Несмотря на то, что произведение было очень серьезным, мы с девчонками от души веселились на репетициях, знакомились со шведами в страшных одеждах с крестами, которые должны были бесславно утонуть в конце кантаты, посмеивались над постановщиком наших передвижений, и внимали каждому слову Игоря Викторовича, который руководил певческим процессом в целом. Это было славное и очень насыщенное время. Не знаю, честно говоря, как Это было, мои друзья абсолютно бесславно уснули в зале (страшно далеки они от классики), но многие говорили, что было здорово. Каждому свое, для нас все было просто прекрасно…
Уже на моём пятом курсе Лена принесла нам «Осенний блюз». Я влюбилась в него с первой ноты, с первой буквы…
Это была единственная песня в нашем маленьком коллективе, в которой присутствовал солист. Я всей душой рвалась к этой песне, но она досталась другой девочке. Она пела ее просто чудесно, практически академически. Я завидовала ей, знала, что так не смогу и завидовала.
Солистка пропала, просто не пришла на одну репетицию, потом на другую… Песня отошла на второй план, тем более что материала хватало. И вдруг: Настя, останься, давай попробуем с тобой «Блюз»
Дрожат коленки, голос тоже дрожит, кажется, что не попадаю ни в одну ноту, а Лена одобрительно кивает и делает знак продолжать. Внутри так тепло, как будто я действительно слышу, как осень проходит по городу под шорохи тишины. Лена говорит, что буду петь я. Наверное, это сон, это я положила голову на сложенные ладони и размечталась…
Нет, это было наяву. Репетиция за репетицией, день за днем, пою даже на кухне, чему невероятно «рад» весь этаж общежития, а там такая чудесная акустика. Стараюсь не увлекаться, но порой забываюсь и выдаю весь блюз в голос. Скоро концерт. И тут… появляется наша солистка. Всё, сердце замирает, настроение резко портится. Я объективно знаю, что она лучше, что мне не светит…
И тут снова вступает Лена: Тебя не было, блюз теперь поет Настя.
Леночка, за что мне такой подарок? Защипало глаза, в горле комок. А той девочке не жаль, для нее это обычная песня, такая же, как миллион других. Лена, спасибо, огромное, необъятное, неподъемное, бесконечное!!! Это все не вслух, где-то внутри, потихоньку. Потом будет и вслух, но только через два года. Это не поздно, это как раз вовремя, как раз тогда, когда я смогла сформулировать, когда точно знала, что меня поймут…
Потом много чего еще было, концертов, песен, споров, даже мальчики в нашем хоре появились, но это уже было не моё. Нет, моё, конечно, но пиком был «Блюз». То бесконечное счастье, которое он принес мне, то разочарование, которое подарил.
Итак: когда-то я пела в хоре…