Был солнечный день.
Мужчина в черных одеждах стоял на людной непроезжей улице в тени старого дома. Ещё чуть-чуть и он выдался бы за границу между тенью и солнцем. Он поправил свои длинные волнистые волосы и тонкими пальцами зачесал их на правое плечо. Из футляра покрытого жесткой кожей с крыла алого дракона он достал черную с золотым узором скрипку. Мужчина держал инструмент привычно и крепко, вместе с тем нежно и легко. Он пристроил скрипку на плече и… заиграл… Он играл, закрыв свои серые холодные глаза, полностью погружаясь в звуки музыки. Окунаясь в них словно в морскую пенную воду. Ощущая их даже кожей. Он играл, затаив дыхание, которое у него перехватило от звуков музыки. Он играл будто в первый и последний раз. Он играл в унисон с песней своей души. Он играл то, что одни бы назвали Райской песней, а другие Адским соблазном… Но это одни… но это другие… А он… а он просто играл… не для себя… не для себя, а для… А для кого он и сам не знал. Он просто играл для кого-то. И в музыке он полностью отдавался этому кому-то. Играл он долго… пока не почувствовал чей – то печальный и восхищенный взгляд, но открыть глаза не мог… Песнь ещё не окончена! Её не надо…нельзя… невозможно!!! Так взять и прервать! И он играл, хотя порочное любопытство пытало его и соблазняло прерваться, разбить мелодию. Но он играл. Играл и чувствовал всё больше восхищенный взгляд. Печаль отступала, забывалась, погружалась в Лету…
И вот окончена песня…
Мужчина открыл глаза…
Его голова была опущена и первое, что он мог увидеть, это была бордовая с густым черным оттенком роза у его ног…
Его вдруг стало вырывать из цепких объятий сна. Он просыпался.
Мужчина в ужасе поднял глаза и лишь успел заметить её взгляд не то карих, не то золотистых, не то грязно-серых глаз.
Он проснулся в холодном поту.
Он сел и легкое красное одеяло из шелка соскользнуло по обнаженному телу в застарелых шрамах и уголком легло на каменный пол, покрыв его алым пятном.
Он накрыл лицо ледяными ладонями и резко до колючей боли в пояснице наклонился вперед. Его позвоночник стал выделяться как острый горный хребет. Чуть мокрые локоны черных волос разметались по спине и плечам, упали на лицо, неприятно липли к телу. Крупные капли пота быстро стекали по вискам и ладоням, струились по спине.
Немного успокоившись от неожиданного сна, он с трудом отнял руки от лица и неосознанно ища, провел ладонями по одеялу возле ног, и замер. Розы всё-таки не было.
Второе подтверждение, что это был сон.
Он чуть вдохнул, ребра выделились под бледной кожей, и неглубоко выдохнул.
Мужчина осторожно спустил ноги с кровати и стал надевать черные брюки. Нежная приятная на ощупь ткань резким холодом обожгла бледную кожу. Он вздрогнул и встал, застегивая ремень резким привычным движением. Холодный каменный пол неприятно морозил босые ступни. Мужчина с удовольствием ступил на небольшой коврик из шерсти перед трюмо. Он медленно, не спеша, опустился на колени пред ним и настороженно открыл нижний ящик. Всё так же медленно, как будто лениво, он легким движением извлек из ящика футляр и, задвинув нижний отдел, положил его перед собой. Он ласково провел дрожащей рукой по сухой и всегда теплой коже. Его тонкие пальцы ухоженных рук как в первый раз ощупывали каждую отливающую всеми оттенками алого чешуйку. Он смотрел на футляр, сонно опустив веки. Внезапно резким движением он дернул замок и распахнул футляр. Едва приметный слой пыли лежал на старинном инструменте.
Мужчина грустно покачал головой. Надо бы лучше следить за своим инструментом. Друг, с которым он пережил все невзгоды, вот точно так же играя на улицах… Этот друг был в последнее время забыт и заброшен…
Мужчина положил скрипку на плечо и нежно пару раз провел смычком. Ещё звучит…
Играй скрипка, играй!
Пой скрипка, пой!
Мани скрипач за собой!
Мани скрипач игрой!
Высокий мужчина стоял, прислонившись к старому дубу правым плечом. Он невидяще смотрел поверх съехавших очков холодным взглядом желтовато серых глаз. Его острый подбородок был горделиво приподнят, а тонкие губы слегка сжаты в напряженную струну, а их уголки разведены в привычной ухмылке. Черные очки покоились на прямом с легкой горбинкой носу. Черные волнистые волосы плавно ниспадали на плечи, обрамляя чуть бледное лицо. В правой руке он держал густо – красную с насыщенным черным оттенком розу, изящный бутон которой покоился на его левом плече.
Заходящее солнце окрасило небо и облака в яркие алые, желтые цвета и малозаметные сиреневые тона. Его теплые лучи слегка зарумянили бледное лицо мужчины. И чем сильнее блекли лучи плавно заходящего солнца, и сильнее сгущались сумерки уходящего дня, тем сильнее желтели его глаза. Мужчина нехотя пошевелился и поправил съехавшие очки.
Мимо по разбитой асфальтовой дорожке, уткнувшись в мобильный телефон, шла девушка. Взгляд её был даже больше печальным. Она остановилась напротив мужчины, так и не отведя, глаз от экранчика.
Взгляд её стал ещё печальнее…
Неожиданно с хладнокровием, до бела сжав чуть пухлые губы, она что есть силы кинула телефон об асфальт. Мобильный подпрыгнул и, обиженно пискнув, отключился. Глаза девушки покраснели и припухли, но слёз так и не было. Это её резкое движение заставило вздрогнуть даже привычного ко всему мужчину. Уж больно злым оно было.
Девушка села на корточки, обхватив руками коленки, как маленькая девочка, и с грустью и томной тоской посмотрела на погасший экранчик. Губы её шевельнулись почти беззвучно произнося что-то похожее на «прости». Она осторожным движением протянула правую руку к телефону и нажала на красную затертую кнопочку. Всё ещё обиженно пища телефончик едва-едва пришел в себя.
Мужчина всё это время следил за девушкой. Она была вся из себя не красавица, но и не уродка. Выглядела она просто и как все, но он был уверен, что узнает её всюду. Лицо её по началу казалось детским и даже пару раз на нем проскальзывало капризное выражение, но глаза…
Девушка подняла телефон и, вставая, отряхнула с него пыль и грязь. Быстро нажав на две кнопочки, она сунула его в карман потертых серых джинс. Телефон некрасиво оттопыривал ткань.
- Эх… - с горечью выдохнула девушка, будто всхлипывая. – И на что я надеялась? – она сама себе пожала плечами. – Наииивная. Жду ответа… а ответа нету. На что я надеюсь? Надеялась? – вдруг исправилась она, со вкусом пробуя, словно новое для неё слово на слух. И продолжила. - Кто я для него? Да то же самое что и вон то дерево… Надеялась?..
Какое именно дерево она имела в виду, осталось неясным. В парке их было сотни…
Девушка постояла ещё немного, покачнулась, собираясь сделать шаги, со всхлипом вдохнула, но не заплакала… не достоин тот неизвестный молчун её девичьих слёз. Решив, что это действительно так она тряхнула головой и её волосы разметались. Мужчина же всё стоял и думал, она не она… вроде как не в его вкусе. Какая – то не яркая, серенькая, пустая. Но сон с кем-то он тогда разделил же – это точно! И явно это была не та шикарная красавица – девица, прошедшая резкой походкой мимо так, как будто все пересечения мира сошлись на ней. У неё в голове лишь одни дискотеки да модные побрякушки.
Мужчина брезгливо поморщился, вспомнив вдруг снова свой невольный сон, задевший его за живое… за прошлое…
Во сне он стоял в тени двухэтажного дома, почти на границе с солнцепеком и играл… он прилюдно играл на скрипке и… и никто его не слышал и не видел.… И долго же ему пришлось играть… Потом он помнил лишь восхищенный взгляд не то темно – карих, не то золотистых, не то грязно – зеленых печальных глаз… И черная роза у его ног, не с таким как у всех продажных цветов прилизанным видом, как сейчас у него в руках, а нежно и трепетно, как драгоценность, выращенная в саду. И пусть с небольшими изъянами, но своя собственная, полная нежности растивших её рук. Самая прекрасная что ни на есть.
И тогда он проснулся в поту. Ведь он уже давно не видел сны. И даже не вспомнит, когда это было и, что он тогда видел. Так давно это было. Не по человечески давно. Мужчина, едва очнувшись ото сна, сначала искал розу в ногах, потом осмотрел скрипку… и с горечью убедился… Это действительно был сон! Сон!! Сон!!! Сон, разделенный с ним кем-то из людей…
Неужели с этой девушкой?
Мужчина чуть содрогнулся, но всё-таки сделал шаг вперед, протянув свою черную розу ей… той девушке, что стояла с печальным взглядом… Солнце уже почти село… Лучи больше не румянили его высокие скулы… Мужчина выглядел бледно как никогда…
Девушка от такой неожиданности сделала шаг назад и, готовясь в случае чего обороняться, приподняла перед собой руки, скрючив пальцы в виде кошачьих коготков. Она робко посмотрела на мужчину и расслабилась. В нем не было ничего враждебного. И ничего дружеского. В нем не было ровным счетом никаких эмоций. Он просто был здесь.
Он настойчиво поднес розу к её ещё не опустившейся руке, и она послушно приняла цветок, робко опустив глаза. Легкая малозаметная улыбка тронула её губы.
- Удивительно, - сказала она, поднося бутон к носу, чтобы насладиться её ароматом. – Удивительно, но я люблю черные розы и даже выращиваю их в саду.
- Так это, Вы, во сне положили розу к моим ногам? – всё же удивился мужчина и от его невольного движения бровями очки чуть сползли вниз, открывая его золотисто желтые волчьи глаза. Он досадливо заскрипел зубами, чуть приподняв верхнюю губу. Стали отчетливо видны крупные клыки.
Девушка, которая показалось ему в начале серой и пустой, всё больше манила его к себе. Не хватало еще, чтобы она испугалась холода его необычных глаз. А она вроде такая же, как все, вдруг оказалась совсем другой. Вся такая двойственная, словно разбитая на куски… и в то же время целая и неразделимая… манящааая.
- Значит, я не ошиблась, признав, в Вас, при этой встрече адского скрипача, - спокойно и просто без суеверного испуга сказала она больше утверждая, чем спрашивая. Будто для нее желтоглазые мужчины с клыками это самое обычное явление. Девушка прижала к себе розу, и шелковистый бутон скользнул по её чуть порозовевшей щеке.
Он слабо улыбнулся этому её движению, и задорная ямочка образовалась на его щеке. Она была права. Он был из Ада. Но стоило ли ей это говорить? Он взглянул в её улыбающиеся глаза полные печали и усталости.
Она же просто смотрела на него без первобытного страха, без испуганного удивления, без враждебной ко всему неясному злобы и ненависти. Для неё он был такой же частью мира, как и небо над головой, и земля под ногами, как и она сама. Если он существует, значит так было угодно природе. Люди же тоже существуют по её милости. Просто они этого ещё не осознали и ведут себя, словно природа зависит от их милости.
Он спокойно улыбнулся её. Таким как она упоминание Ада прощалось, бесспорно, и их не уносят вниз в наказанье. Девушка понимала это и улыбалась ему.
А глаза у неё были светло - карие, золотистые с тонкими почти не заметными серо – зелеными прожилками…
И улыбка её сияющая…