Сирены в сиреневом городе

Я приехала в Ашкелон летом. Квартира, которую мне предложили, впечатляла. В огромном салоне распахнутое на всю стену окно открывало вид на море. Описание прозвучит, конечно, банально: ну – голубое небо, ну – синее море, ну…что там еще? Но – восьмой этаж, но – открытое пространство и зелень под окном, и море, море… И небо, которое отражается в нем, и безумной красоты закаты, которые можно созерцать каждый вечер..
А что же сам Ашкелон? Я прошлась по его окрестностям, обратив внимание на забавную деталь: фонарные столбы были выкрашены здесь в сиреневый цвет, как и столбики вдоль дороги. На тахане мерказит* я увидела стол, на котором продавалась разная бижутерия, стол был накрыт сиреневой тканью.. В магазине сладостей, который мне сразу полюбился, висели сиреневые пакеты. О, этот город любил сиреневый цвет, как и я. Так, может, мы полюбим друг друга и я, наконец, остановлюсь в своих скитаниях?
А потом пришла зимняя прохлада, и окно с видом на море пришлось закрыть.
А потом началась война. Основная примета войны – сирены. Они были здесь, на Юге, рядом с Газой, и раньше, но не в таких количествах. Сирены имели обыкновение завывать в самое неподходящее время. Скажем, я возвращаюсь домой, начинаю переодеваться, а тут – сирена. Ну что прикажете делать? Не бежать же на лестничную площадку, в чем мама родила. После нескольких секунд раздумья я решаю, что если сирена, то бишь, ракета, вздумает меня навестить, то надо встретить ее в приличном виде. Ракеты, в основном, падали на пустырях ( слава Богу, в Ашкелоне их еще хватает). Поначалу это забавляло, но потом выяснилось, что иногда ракеты ошибаются и попадают в дома и даже задевают людей.
После недели завывания сирен и самолетного рева по ночам, я позвонила хозяйке, сказала, что устала и хочу пожить у невестки. «Может, вы предложите пожить кому-то вместо себя?» - Спросила хозяйка. Вопрос, конечно интересный. Моя невестка, услышав его, долго смеялась. И то сказать, можно составить текст для прелестного объявления: «Сдается квартира на восьмом этаже под крышей, с видом на Газу. Недорого.»
Я таки поехала к невестке в Ганей Авив. Здесь было спокойно и даже как-то сонно. Стоял вечер, и люди или сидели на скамейках, или тихо передвигались, как при замедленной съемке. Мой вид резко диссонировал с местным населением: волосы растрепаны, куртка распахнута, в одной руке –тележка, в другой – вещевая сумка. Люди пугливо на меня оглядывались , должно быть,  на моем лице было написано, что я «оттуда». Две женщины мирно беседовали на скамейке, когда я присела рядом отдохнуть. Они одновременно замолчали. Мой вид беженки с юга привел их в полушоковое состояние. Наконец, чтобы как-то приобщиться к ситуации, одна женщина сказала другой: «Ну, и что толку от этой хэдер-бетахон*?» Я встала и поплелась дальше.
Конечно, через несколько дней я вернулась в  Ашкелон. Сирена встретила меня на тахане-ракевет*, как только я сошла с поезда, другая радостно завыла около моего дома Здесь все было по-прежнему. Жильцы на лестничной площадке говорили о том, что накануне две ракеты упали около дома. Кто-то спрашивал: "Ну что, уже бахнуло?", - а кто-то отвечал: «Маспик*» и все расходились по квартирам. Никто не дожидался обязательных пяти минут после сирены.

*Тахана мерказит (иврит) –центральная автобусная станция
*Хэдер-бетахон – комнаты в новых домах, заменяющие бомбоубежище
*Тахана ракевет –железнодорожная станция
* Маспик – достаточно



Мне звонили подруги и звали пожить у них. Звонила подруга из Иерусалима и терпеливо объясняла: «Это война, чего ты там сидишь в своем Ашкелоне? Приезжай». Звонила подруга из Тель-Авива и уговаривала: «Мы живем с мужем в трехкомнатной квартире. Приезжай пожалуйста, я буду так рада. Мы совсем не будем тебе мешать». В общем, как выяснилось, были люди, которых трогала моя судьба, и это радовало.
Война закончилась через три недели. Во всяком случае, нам сообщили об одностороннем перемирии со стороны Израиля. В то утро пролился легкий дождик на фоне  темных облаков и неяркого солнца. Я открыла окно с видом на море и увидела радугу. Я побежала в другою комнату с видом на Газу: над Газой радуги не было. Сияли радужные ворота над морем и  над Ашкелоном.
Я одела любимый сиреневый наряд и вышла на улицу. Мне хотелось верить, что в сиреневом городе больше не будет слышно сирен.

Нина Рождественская