1
Вообще, я всегда была немного не в себе. Я так думала, что очень хочу полететь. Но летучим людям снятся сны про полеты, а мне никогда не снились. И я дико завидовала этим людям, потому что сама не знала этого чувства и не умела его испытать. Именно не умела. Насчет «не могла» я сомневаюсь – в человеке возможности заложены неограниченные.
Так вот. Лететь я не хотела. Я это поняла, когда смотрела фильм, в одном из эпизодов которого женщина падала в пропасть. И я ей позавидовала. Такая вот я завистливая. Я не столько хотела полететь, сколько испытать на себе чувство свободного падения, g=9,8 м/с^2.
Бывало такое и раньше – глядела вниз с десятого этажа, и мне казалось, что расстояние очень маленькое. Спрыгнул, встал и пошел обратно. Это пока не подойдешь к перилам с решимостью прыгать. Только тогда и понимаешь, что расстояние не такое уж и маленькое, а прыгать не так уж и хочется.
В общем, что я хочу сказать: до фильма в мыслях был туман, бесформенная неопределенность какая-то. А после фильма я поняла, в чем собственно состоит моя мечта: я хочу упасть в пропасть.
Нет, естественно, это не значит, что я тут же побегу падать. Смешно. И глупо. В конце концов, жизнь – штука непредсказуемая, никогда не знаешь, каких сюрпризов от нее ждать. Главное, найти себя и свое место в жизни. А так просто умирать я не собираюсь
Идеальный толчок к пропасти (лирическое отступление): когда-нибудь я останусь одна. Забудут родные-любимые, уйдут друзья-знакомые. Тогда-то я и вытащу свои старые, пыльные записи, перечитаю их все, сидя на ковре у камина (хотя, скорее всего, у батареи на полу), потом запру квартиру, пройдусь еще раз по любимым памятным местам и улечу… на Гималаи.
Там я ее найду. Самую красивую, самую бездонную.
А теперь о главном: зачем. Нет, не ради того чтобы умереть. Смерть – это следствие, плата за то, что я успею почувствовать. Конечно, если сумею правильно упасть. А раз уж расплачиваться придется жизнью, то и отложила я пропасть как перспективу на далекое будущее.
Для чего мне падать? Ну, идея это! Навязчивая шизофреническая идея! Я хочу испытать это чувство. Падаешь с бешеной скоростью, пустота вокруг, вниз, вниз, забыв, что такое «вверх»… падаешь – это так здорово… это так жутко! Ой, ну, только не надо мне рассказывать про всякий там бэйс- банджи- и прочий джампинг! Это совершенно другое, это экстремально, здорово, но все же это спорт, да пока бы я привязывала все эти страховочные ремни и веревки – я бы уже потеряла все настроение, это не для меня. Для меня настоящее лишь то, что позволяешь себе почувствовать лишь однажды – заплатив за это свою цену. И за ощущение свободного и бесконечного падения жизнь я считаю вполне приемлемой ценой.
Так что если я смогу полностью отключиться от внешнего и сконцентрировать всю себя на падении, если я прочувствую его все от начала и до конца – до мельчайших деталей, тогда жизнь для меня будет прожита небесполезно. И это не будет самоубийством.
А если будет еще желание жить, то ничего не получится. Будет совсем другая мысль – мысль о предстоящей боли, внезапной, дикой, страшной боли и смерти. Не смерть главное, а боль: Мгновенная, но сильная, как вечность. Ужас самой мысли об этом не даст долететь до земли живой. Про боль нужно будет забыть, только про нее, иначе ничего не выйдет. Я полностью отключусь от мира, которому принадлежала столько лет. Во мне будет жить абсолютная отрешенность.
И я боюсь. Сейчас мир реален. Жизнь манит к жизни. Придет ли момент, когда я буду к этому готова? Да и вообще, главное, найти себя, разобраться, ради чего я вообще живу. Будет для чего жить – ни к чему будет и умирать. А если нет… то… не знаю… в какой момент я решусь поставить точку?
Когда пропадает желание жить? Вместе с надеждой. А надежда, как известно, умирает последней. И вот, когда она умрет, я брошусь в пропасть, и мне ни до чего не будет дела, и я сама предназначу всю свою жизнь для этого мига. И меня не в чем будет упрекнуть.
2
Знаете, раньше я была круглой дурой. Мне безумно хотелось упасть с огромной высоты. Я объясняла это тем, что чувство свободного падения – самое великолепное и необъяснимое чувство в мире. Я говорила: «Нет, вы только представьте: вокруг – пустота , сердце подкатывает к горлу… шикарно!» Но это были только слова.
На самом же деле была такая мечта, красивая: красивые горы Гималаи, красивая пропасть – травка там зеленая, небо синее, солнце желтое. И вот прихожу туда я, тоже такая вся красивая. Красиво гляжу вокруг последний раз, красиво молю бога о прощении и красиво делаю шаг в бездну, в ничто… И лечу все такая же красивая, развеваются волосы в потоке воздуха… здорово!
Мне никогда не хотелось думать, что будет потом. Ведь я знала: будет безумно, страшно больно, а потом от красоты ничего не останется. Так, какое-то кровавое месиво, которое потом растащат звери или там птицы-падальщики, которое будет гнить, по которому будут ползать мухи и копошиться черви. Тьфу, гадость. Самая неприятная часть такой красивой мечты. Я ее всегда старалась опустить, хотя, конечно, не забывала.
В общем, пропасть была моей навязчивой идеей. Я думала об этом постоянно. Я продумывала каждую мелочь: одежду, прическу, погоду. Меня интересовал вопрос, насколько реально оторваться от группы туристов с экскурсоводом, чтобы бродить по горам в одиночестве… Много чего я думала. Причем постоянно. Я совершенно разучилась общаться с людьми, потому что мыслями была далеко от своих собеседников. Даже спать стала хуже, и аппетит как-то пропал, как-то ни до чего было.
Правда, оставаться одной все равно не получалось. Мы постоянно собирались с друзьями, болтались по заброшенным чердакам и подвалам, устраивали какие-то тусовки. Оно, конечно, весело было, с одной стороны. Вот только – зачем? Я ведь знала, что это не навсегда, что все уйдет и забудется. Да, в те дни в них был смысл моей жизни, среди них была моя любовь. Я боялась их всех потерять, но с другой стороны – что нас связывало? Так, ерунда, бесконечные попойки, гулянки, сборища… Не этого я искала, не этого мне хотелось. Не знаю, почему вообще оказалась именно в этой компании. Любимый мой менял девушек, как перчатки, а меня считал ненормальной. Ну, не он один, конечно, но все же было не особо приятно.
В школе я появлялась все реже и реже. Учителя даже смотреть спокойно в мою сторону не могли. Вечно не хотелось идти домой: родители ничего мне не прощали. Скандал сменялся скандалом, атмосфера в доме была такой напряженной, что просто ощущалась физически. Кажется, я даже заболела потом. Пропастью я уже бредила.
Как-то мы опять собрались всей нашей честной компанией. Отмечали чей-то день варенья, по-моему, у кого-то на даче. Как обычно пиво-водка, водка-пиво… а еще была бражка, хоть что-то новенькое. Помню, понесло меня стакана с четвертого куда-то в невесомость…
И тут мой бред превратился в реальность. Пошли мы гулять. Местность там холмистая – горки да овраги. Отстала я от народа, убрела куда-то в никуда. И вдруг вижу – пропасть. Все почти так, как я представляла. Ветер. Внизу, далеко-далеко слышится журчание речки. Кругом так тихо, спокойно. Остановившееся время, застывшее пространство.
Я поправила волосы, повернулась к заходящему солнцу, в голове промелькнула легкая ностальгическая мысль, что жалко всего этого…. Мелькнула и пропала. Я сказала с горьким пафосом: «Ну, прощайте все! Господи, прими мою грешную душу!» - и шагнула вперед.
Я летела… Представляете? Я летела!!! Я была птицей, я была камнем! Развевались волосы в воздушном потоке. А вдалеке я видела море. Оно было такое ласковое, такое синее, и пляж из золотого песка. Я знала, что лечу именно туда. Я ждала этого «туда»… Боже мой, такой красоты я не могла представить даже в своих мечтах. Вода искрилась в последних лучах солнца золотым и бордовым, на фоне синего-синего неба летали белые-белые чайки. А там, на берегу, я бы собирала ракушки и гальку. Море выбрасывает такие красивые камни, а из ракушек можно сделать ожерелье… как я хотела туда!!! И море было все ближе, я падала прямо в него… и вот, наконец, я почувствовала на лице соленые брызги воды…
Нет, совсем даже пресные. И лежала я не на песке, а на диване. Как же грубо меня разбудили. Оказывается, я просто потеряла сознание, заснула с перепою.
Тяжело гудела голова. И медленно, навязчиво, крутилась мысль: «Ты боялась падать из-за боли? Боялась боли? Вот она, эта боль! Вот она, вокруг тебя и в тебе, все та же боль, бесконечная и привычная. Это вовсе не физическая боль, нет, это боль самой жизни. Страшно не то, что твои жалкие останки кто-то сожрет, страшно то, что тебя, такую живую, здоровую, сильную и красивую пожирает сама жизнь. И уж поверь – она-то не оставит и клочка мяса на твоей безвольной слабой душе…»
В общем, так вот бывает, мечты сбываются. А бражку я больше не пью. Принципиально.