Что читатели должны думать об администрации сайта, которая удаляет вот такие мои стихотворения.
Резолюция о борьбе с героизацией нацизма была одобрена на заседании 69-й сессии Генеральной ассамблеи ООН 21 ноября 2014 года. «За» проголосовали 115 стран из 193. Среди противников документа оказались США, Канада и Украина, а страны Евросоюза вошли в число 55 воздержавшихся от голосования. Отныне для меня США, Канада, Украина и и эти 55 воздержавшихся, среди которых почти все европейские страны — наследники нацизма. И неважно, что это сделали политики. Но они уполномочены совершить это преступление своими народами. В конце концов, и Гитлер был всенародно избранным рейхсканцлером.
Неонацизм: Политики и народы
Я перечислю поимённо
Членистоногих блох и вшей,
Так зародившихся законно
На демократии своей.
Вот впереди ползёт Обама,
Беспозвоночных кукловод.
Как он витийствует упрямо
И миру лжёт всё наперёд.
Ещё один, чьё имя стёрто,
Канадой клёново рулит
(Нет, вспомнил-таки: Харпер Стёпа),
Обаме в рот, скуля, глядит.
Об Украине умолкаю,
На каждом там стоит печать
«Бандера, хайль!» — и точно знаю,
Кому-то с ними воевать.
Для них, что лях, москаль иль Jude,
Что грек, что немец иль француз:
«Украйна выше всех пребудет!» —
У них лишь с Гитлером союз.
А из Британии педрастой
(Прости, Оскар Уайльд, поэт!)
Бежит и бойко и брыкасто
Без скотланд-шерсти — гол и гнед,
Их Кэмерон, болтун превратный:
За гонор, выданный в аванс,
Он исполняет аккуратно
Команды «пиль», «ату» и «фас».
В каком колене от нацизма
Проснулась в Меркель эта муть?
От бошей взятая харизма
Играет злую шутку... Жуть!
С остекленевшими мозгами
Шуршит бульварами Олланд,
Играет, как мячом, словами,
А нос — по ветру... Коммерсант!
А скандинавы... вас так много,
И королев и королей:
Когда забыли вы про Бога,
Воруя педикам детей?
Где времена, как все датчане
Вшивали в сердце жёлтых звёзд,
А ныне же: в каком дурмане
Вы замолчали Холокост?
А вот с забытыми грехами
Антисемиты чередой
Своими тощими задами
К нам повернулися, как в стой-
ле: Польша, чехи и прибалты,
(Орущие в парадах «Хайль!»)
Румыны, венгры и болгары...
И ох как павших наших жаль!
Не немцы — ваши батальоны
Евреев били наповал,
Не немцы, а вполне «законно»
Ваш обыватель их сдавал.
Кто жил под властью оккупантов,
Тот помнит: злее нет румын,
В мундирах чёрных, в белых кантах,
Убийц людей на свой аршин.
Я не забыл, как под сурдину
Бомбили «братья» т о т Белград,
Теперь — Донбасс: наполовину
И х бомбы на детей летят.
Нацизм шагает по Европе,
Под ним распластанный Брюссель,
И превращаясь в мизантропа,
Мозгами движет еле-ель.
За океаном же — народом
Создали рейх на тыщи лет,
Сбылась мечта былых уродов:
О н и — цари, для н и х — весь свет.
11-12.01.2015
Закат Европы
Под улюлюканье чертей
И аплодирующих бесов
Европа мчится всё быстрей
Дорогой дел и интересов,
Мостя последние км
Пред преисподними вратами,
Блюдя свой шик и реномэ
Под человечьими правами.
Закон от Бога позабыт.
Над всеми — лишь закон брюссельский.
Христос? Избит, распят, убит,
Как неудачник иудейский.
Вот нынешние — о-го-го!
Язык усопший возродили,
На нём в своей Синаго-го
Христову жертву отменили.
Европа им кричит «Ура!»
И каяться Европе не в чем:
Пришла прекрасная пора,
Жить стало веселей и легче.
И можно всё: грабёж, обман,
Убийства именем Брюсселя,
И содомит от счастья пьян,
И сатанисты осмелели.
Как двух гарантов след простыл:
Ну, вероломство, но — законно!
И чернозём в «немецкий тыл»
Везут лихие эшелоны...
Бомбить Белград, Донбасс — распять,
Вживую Косово оттяпать...
И убивать, и убивать
В себе же совесть, честь и память.
25-26.02.2018
Англосаксы
«Умом» бодрея и гордясь,
От радости в зобу немея,
Живут заботой, не стыдясь,
Как сделать мир вокруг подлее.
Канадец, англичанин — в раж,
Американосы — туда же:
Забыта совесть, как багаж,
И с каждым днём все люди гаже.
Все. Кроме них. Они — причём?
Их подлость списана в архивы.
Узнают? — Это всё потом.
Пока же — англосаксы живы,
Чтоб каждый день наполнить злом
По наглому или втихую:
Клянутся «богом» как козлом,
Столбя дорогу в ад лихую.
А в арьергарде — Евро-сад,
И клоуны, и кукловоды, —
Христа распяли на парад,
Грехом содомским хороводя.
25.02.2018
Народная история (Кому на Руси жить хорошо)
I
Разбудите меня послезавтра,
Разбудите, вперёд забежав,
Когда будете знать, кто же автор,
Что готовил нам новый устав.
Разбудите меня, разбудите,
Чтобы снова не спать по ночам,
Когда вспять неизвестный кондитер
Сладкой пудрою бьёт по мозгам.
Сколько было их! Лысый, с прищуром,
Всё отняв, поделил на своих,
Кто страну покорёжили сдуру,
Чтоб народ наконец-то притих.
Чтоб шагали, вождям в глаза глядя,
Прикрываясь от них кумачом,
А усатый грузин на параде
На трибуне стоял с палачом.
Поделили на чистых-нечистых
Слишком умный советский народ:
Коммунисты казнят коммунистов,
Ну, и прочих, как щепок — в расход.
А другие — те, что уцелели,
Положили себя за страну,
Чтобы дальше идти мимо цели,
Но с Победой, одной на кону.
Но не понял Победы усатый,
И народ ему — пыль и песок,
Сам не жил, и других виноватил,
Власть тащил, как их лагерный срок.
Чтоб её подхватил оттепельный
С бородавкою лысый дурак,
Всех наук корифей беспредельный,
Кукурузно-ракетный мастак.
Обещал языком, как метлою
(Что у всех болтунов — без костей):
Мы за партией — как за спиною,
Будем жить веселей и бодрей.
Не успел. Только всё перепортил
И заставил народ голодать —
Бровеносец уже телепортил:
Сам живу, и другим дам пожрать.
Нефтяные доходы затычкой
Прикрывают партийных хапуг,
И летит под откос электричка
В коммунизм, как железный утюг.
Перестройкой отмеченный бредит,
Где бы вожжи ещё отпустить,
Вот беда: с ним никто же не едет,
И времён обрывается нить.
Впереди уже Ельцин маячит,
Горизонты собой заслоня...
Братцы, братцы, да что ж это значит:
Всех провёл, и тебя и меня.
Продал всё. И народ без работы
На обочинах жизни лежит,
Чтобы кучка воров без заботы
Упражнялась с трибуны во лжи.
А ведь клялся Аника, как воин:
Потерпите, мол, годик иль два,
И о завтрашнем дне, будь спокоен,
Да не будет болеть голова.
Обещают, кругом обещают,
А чиновник, как был, так он — есть,
Власти делают вид, что не знают:
Он — один, а народу — не счесть.
Ну, не выпасть никак из обоймы,
А колонна его — номер пять,
И ему, наконец-то, на кой мы:
Не мешайте работать, как спать.
Вот опять: обновили кабмины
Наверху, в голове, на местах,
А чиновник расставит в них мины:
Только сунься, народ — тарарах!
Разбудите меня послезавтра,
Разбудите, вперёд забежав,
Когда будете знать, кто же автор,
Что готовил нам новый устав.
Разбудите меня, разбудите,
Чтобы снова не спать по ночам,
Когда вспять неизвестный кондитер
Сладкой пудрой забьёт по мозгам.
II
И настал наконец день позора
И чиновничьего торжества,
Президенту задуматься впору,
Кто в команде его голова.
Президент наш хорош... Ну так что же,
Когда рядом маячит другой,
Сытый, наглый, с лоснящейся рожей,
По всем пунктам — и вор и герой.
Он любую идею подпортит
Нужной ссылкой на тот же закон,
Схлопотать без боязни по морде:
Сам себе — генерал без погон.
Н у, н е в ы п а с т ь н и к а к и з о б о й м ы,
А к о л о н н а е г о — н о м е р п я т ь,
И е м у, н а к о н е ц - т о, н а к о й м ы:
Н е м е ш а й т е р а б о т а т ь, к а к с п а т ь.
Он живёт без боязни быть сбитым,
Как наш новый ракетный Сармат:
Что хочу, то творю, у корыта
Своей власти — и чёрт ему брат.
И вопросы, что за год копились —
Наш народ терпелив до поры —
В ожиданьи ответа прокисли,
Как в рожках молоко от жары.
Наша Дума никак не созреет
До признанья: в стране — саботаж,
И что нужен закон, чтоб умерить
Через меру чиновничий раж.
По другому назвать, что творится,
Не могу: ведь который уж год,
Невзирая на ранги и лица,
Все они презирают народ.
Не освоят никак миллиарды:
Это сколько же лишних забот! —
И живут старики как бастарды
В аварийных халупах в расход.
Половине страны не добраться
До обещанных свыше доплат,
Ну, а кто вдруг захочет ругаться...
Нахамят и уволят под зад.
Мне плевать, что везде ещё хуже,
Пусть грызутся, и Бог им судья,
Но валяться в чиновничьей луже:
Это — жизнь и твоя и моя.
И прошёл он, раз в год день позора
И чиновничьего торжества,
Президенту задуматься впору,
Кто в команде его голова.
Прозвучали вопросы, похоже,
Но не те, что волнуют народ:
Он и здесь постарался, тот, с рожей,
Отобрал. И так каждый «раз в год».
23.01.2020, 17.12.2020
Плач по Украине
Я молился ночами, и Бог мне судья
И всем людям последний заступник на свете,
И светлела на небо мольбами стезя,
И что я ещё здесь — в ожиданьи Ответа.
Я молитвой страдал, не хватало мне слов,
О любимой земле, где родился и вырос,
О солдатах живых и за будущих вдов,
И в душе возводил свой амвон и свой клирос.
Как случилось, что рядом взошёл сатана
В ореоле, как факел, языческих свастик:
Разделилась когда-то единая наша страна
Под хапок либерало-нацистов во власти.
И росли поколенья вроссЫпь и поврозь,
Только тех, кто пожиже, приманивал Запад,
Да и нам донесло его приторный запах
(Для украинцев русский стал в горле как кость).
Как забыли Христа? Да и был ли он там,
В провонявшей вовсю католической луже?
И кресты на их флагах — НЕ от Христа.
Протестанты? По мне, так они ещё хуже.
Да — увы! — там давно сатана правит бал,
Его шёпот народам так сладостно манок,
Вслед за ними украинец тоже пропал
Под нацистские гимны с утра спозаранок.
И пошла Украина детей убивать
По указке по западной, подлой и низкой,
Бабий Яр позабыв, и где Родина-мать,
Душу высмердив за поцелуй сатанинский.
И балдеют хохлы от бесовской игры,
Направляя орудия в нашу Россию,
И без Бога живут у заветной дыры
Прямо в ад, где их ждут — ох, как ждут! — черти злые.
Боже, Боже! — молился я вновь, —
Окропи Украину святою водою,
Ведь в их жилах и наших течёт одна кровь,
И сильны мы лишь вместе, и всюду — с Тобою.
12.11-25.12.2022
Вероятность того, что нацистская и пятоколонная администрация сайта удалит мои материалы, велика, поэтому заранее приглашаю читателей на мою страницу на фабула точка ру, где размещены все мои произведения и материалы проекта «Москва и москвичи Александра Тимофеичева (Александрова)».
О клубной фотокритике
Когда-то эта статья была написана по материалам наблюдений в некоторых московских фотоклубах. Не скажу, что во всех существовавших тогда клубах существовали в полном объёме перечисленные ниже негативные тенденции, но какие-то черты определённо были свойственны всем клубам. Более того, около двух месяцев назад у меня появился хоть и слабенький, но всё-таки компьютер с Интернетом, и, просматривая обсуждения снимков на фотосайтах как в комментариях к ним, так и на форумах, я невольно обратил внимание на то, что замеченные когда-то черты свойственны и сетевым обсуждениям. В некоторых случаях Интернет даёт даже более острые примеры негативного, приведённые в давней статье. Поэтому я рискнул представить её в почти неизменённом виде. Может быть, она будет интересна и нынешнему поколению цифровиков.
Клубы, кружки, объединения, союзы существовали в искусстве с незапамятных времён. Всё-таки легче пробиваться в жизни не одному, а вместе со своими единомышленниками. Действительно, собрались, например, фотографы вокруг какого-нибудь мастера, творчество и взгляды которого они разделяют и уважают – вот вам и фотоклуб. И ничего удивительного: чудеса-то начинаются потом.
Они начинаются, когда после ухода лидеров не остаётся фотографов, мнение которых уважается безусловно. Какими бы не были хорошими фотографами оставшиеся старожилы, но разброд во мнениях неизбежен. Собственно говоря, с этого и начинается умирание клуба, каким бы демократическим процессом это умирание не называли.
Откровенно говоря, критика в фотоклубе, особенно если она проводится её членами, почти всегда выглядит несправедливой. Но пока это зиждется на авторитете лидера, все с этой несправедливостью мирятся: в конце концов, в любой критике, даже несправедливой, всегда есть доля истины, и можно даже в таких обстоятельствах чему-то научиться.
Но когда номинальным руководителем становится фотограф (возможно, и хороший), не умеющий без бумажки связать даже двух слов, тогда несправедливость критики становится очевидной.
Мои выводы основаны на наблюдениях не только в фотоклубах, но и в объединениях по другим видам увлечения. Но я продолжу речь относительно только фотографии.
Для устранения впечатления несправедливой критики можно было бы предложить соблюдать некий кодекс, вопрос будет при этом упираться только в уровень интеллигентности членов клуба. К сожалению, именно в фотографии этот уровень очень низок. Это происходит оттого, что технически научиться фотографировать (а в настоящее время и пользоваться Фотошопом) достаточно просто: современные камеры очень многое могут. Это создаёт впечатление собственной исключительности: вот, я взял камеру, и через год, а то и раньше, у меня получаются классные снимки. Ну, а уж старожилам вообще пальца в рот не клади: откусят. И это при очень низком, честно говоря, уровне художественного образования. Вот и видишь постоянно оттопыренные нижние губы, брезгливо разглядывающие работы новичков.
Критика начинает приобретать довольно-таки неприглядные черты, к сожалению, имеющие аналоги в истории художественной критики в России, связанной с "партийными" взглядами: академисты против передвижников, передвижники против мирискусников, мирискусники против авангардистов. Эти полемики оставили неизгладимый след в русской культуре, и их перегибы исправлялись долго и мучительно (В.В.Стасов и А.Н.Бенуа против Михаила Врубеля, все скопом против Виктора Борисова-Мусатова, А.Н.Бенуа против Николая Дубовского и тд). Так что отличительные черты фотокритики в это сложное для фотоклуба время носят общий характер.
1. Главная черта, которая говорит о кризисе, это комплиментарность критики. Работы старожилов оцениваются иначе, чем работы новичков и не-членов клуба. Критика работ старожилов настолько безобразна, что человеку новому обстановка начинает напоминать диалоги сумасшедших или скотский хутор Джорджа Оруэлла ("все звери равны между собой, но некоторые равнее прочих"). Я не раз становился свидетелем таких вечеров, причём я не говорю, что это плохо, но если бы такая же критика была в отношении гостей и новичков, что происходит очень редко, и критика их работ приобретает следующие неприглядные черты.
2. Первая из таких черт – это торопливость критики, причём ею обычно штатные критики даже козыряют: с уже упомянутой выпяченной нижней губой небрежно перекидывают в течение минут сотню принесённых новичком фотографий – как часто они с этим сталкиваются и неприятно поражаются.
3. Вторая черта – это агрессивность критики. Слова, используемые критиками, могут у некоторых чувствительных фотографов запросто отбить охоту не только снимать, но и вообще брать в руки даже фотоальбомы мастеров. Больнее задеть новичка – для неинтеллигентного критика это запросто.
4. Ещё одна черта – грубая форма критики. Я сам попадал под такую критику, когда мне кричали "да кто ты такой, чтобы с нами, избранными, вообще разговаривать и что-то показывать", напоминая шумные "филиппики" Шуры Балаганова и Паниковского (беру в кавычки, ибо и они не демосфены, да и я не отец Александра Македонского). Противопоставить что-то хамству невозможно, ибо сразу вынужден стать на одну доску с грубияном, но ведь не все это могут, и начинается перепалка в духе упомянутых "героев".
5. Я заметил ещё одну черту критики в период кризиса клуба – это пристрастие "наводить критику" в том виде съёмки, которой сам критик либо не занимается вовсе, либо не имеет никаких успешных работ в этом виде. Это особенно заметно для тех, кто этого горе-фотографа знает, но откуда знает об этом новичок, тем более что своё мнение такой критик произносит безаппеляционно.
О кризисе в клубе свидетельствует и споры о том, что считать фотографией. Вопрос довольно-таки непростой, но я заметил, что самая болезненная реакция на замечание, что чьи-то работы следует рассматривать с позиций эстетики графики, рисунка, гравюры, живописи – у фотографов без достаточного художественного образования и людей просто неинтеллигентных. Подсознательно чувствовать такую свою беду и не ответить "обидчику" – это выше их сил.
Неинтеллигентность некоторых фотографов сказывается в любых ситуациях: не все сразу и перечислишь. Назову хотя бы такую: к одному из фотографов обращаются новички с просьбой совета, он, естественно, для доказательства некоторых положений пользуется своими работами. Так вот, для хама подойти и сказать что-то плохое об этих работах в присутствии новичков – самое простое дело.
Прикрывать все эти некрасивые черты словами о якобы демократичности клуба, где можно всё – некрасиво и недостойно художника в широком смысле, к которым я отношу и фотографов.
Конечно, не всегда эти черты мешают доверительным отношениям между фотографами: они часто вместе ходят на фотосессии, выставки, общаются по разным вопросам, дружат в конце концов. Тем более обидно наблюдать неинтеллигентную обстановку на некоторых заседаниях фотоклубов, и это не зависит от того, участвуют ли в обсуждении люди с мягко говоря неадекватной психикой (опыт подсказывает, что в творческих клубах такие психоидные личности есть всегда).
Вернусь к кодексу фотокритики (я не говорю, конечно, о теоретиках фотоискусства: их мало, ещё меньше людей их знают). Сюда входят и постулаты (принимаемые по умолчанию как само собой разумеющееся) и правила.
1. Каждый фотографирует как может.
У всех людей разные способности. Один потенциально может быть гением, другой с трудом дотягивает до хорошего снимка из семейного альбома. Если хотите общаться только с первыми, создавайте элитный клуб. Если же объявляете свой клуб открытым для всех, миритесь с наличием людей, из которых толка никогда не выйдет.
2. Кто хочет стать хорошим фотографом, учится всегда и у всех. Не зная профессионально хотя бы части накопленного в мировой культуре (искусство, литература, музыка, кино, театр), не делайте вид, что в фотографии всё постигли.
Если у фотографа бедный ассоциативный ряд, связанный с мировой культурой, ему следует избегать критиковать работы других: они могут оказаться ему не по уму.
3. Не следует ругать попытки подражать работам мастеров или уже освоенных сюжетов.
Не забывайте, что когда-то все чему-то вначале учились.
4. Техническую сторону снимка следует критиковать, если об этом попросил автор.
Часто такая критика говорит больше о недалёкости критика, чем об ошибках автора. Понимаю, что при этом многим будет сказать нечего, но это подвигнет штатных критиков к освоению правила 2.
5. Если представлена для критики работа, которую автор считает законченной, постарайтесь постигнуть его замысел, или попросите рассказать о нём автора.
Отсутствие замысла у автора говорит об ученическом качестве его работы.
6. При отборе работ для публичной критики следует отделять ученические работы, требующие критики технической стороны снимка, от законченных работ, где технические "недостатки" должны трактоваться как средства для воплощения замысла автора.
Как это разделение сделать – вопрос художественных советов клубов. На первом этапе это можно было бы доверить самим авторам.
7. Никакого протекционизма – из-за него для обсуждения в клуб поступают работы низкого уровня.
Единственное средство против этого – показ нескольких работ абитуриента клуба на блиц-обсуждениях.
8. Старый член клуба не может быть свободен от объявления его работ ученическими – если он ничего не может сказать в доказательство их незаурядности.
Старожил не должен стремиться показать свои работы любой ценой, если он не готов. Лучше заранее отказаться от своего отчёта.
9. Не надо торопиться с оценкой работ.
Если работа законченная, она часто требует времени для своей оценки. Поэтому готовые для отчёта работы лучше передать заранее фотографам, мнение которых уважаемо. Может быть, это предостережёт автора от демонстрации своих ученических работ (если, конечно, у него не найдётся убедительных аргументов в свою защиту).
10. Лучше отказаться от блиц-конкурсов, перейдя к подготовленным обсуждениям.
Многим авторам ничего не стоит заранее представить свои работы тем членам клуба, чьё мнение они уважают. Тогда обсуждение с участием автора может многому научить и опытных фотографов: слишком многие из них давно уверовали в свою непогрешимость.
11. Работы, сделанные в эстетике других видов искусства (графика, рисунок, живопись и т.п.) требуют для критики людей, в этих искусствах разбирающихся.
Если таких нет, лучше эти работы обойти молчанием, а не стараться раскрыть их достоинства и недостатки в эстетике фотоискусства.
12. Если законченная работа непонятна, а автор ничего не может сказать, лучше обойти её молчанием.
13. Что считать работой в пределах эстетики фотоискусства, а что нет – сложный вопрос. Но договориться об этом следует обязательно.
Можно в качестве эксперимента не считать фотографиями те работы, которые получены в Фотошопе с помощью его фильтров или компиляцией разных снимков, а также вручную изменённые негативы и отпечатки. Такие работы должны оцениваться с точки зрения того вида искусства, приёмы и технику которого они имитируют. При этом никаких обид не должно быть: всё-таки фотоклуб – не художественная мастерская.
Если принять такое разделение, то возможна работа как бы в двух секциях и без вечных споров, можно ли объединять в одно искусство плёночную и цифровую фотографии: если нет фильтров Фотошопа и нет ручных привнесений в негативы и отпечатки, такие фотографии можно рассматривать вместе, получены они "цифрой", оцифровкой или ручной печатью. Остальные же – в другую секцию.
14. Не хамите. Грубость и хамство – предпоследний, а чаще и единственный, аргумент слабейшего или аутсайдера по жизни (последний аргумент у хама – набить оппоненту морду).
P.S.
Подозреваю, что найдётся немало людей, которые смогут прочитать из этой работы лишь первые строки. Это будет лишним доказательством наличия тяжёлого кризиса в клубной фотокритике.
Другие, может быть, и прочитают до конца, и с негодованием возопиют "а кто он такой", что будет ещё одним доказательством наличия тяжёлого кризиса в клубной фотокритике.
Третьи прочтут и отмахнутся: людям свойственно избегать перемен, – а это тоже будет доказательством наличия тяжёлого кризиса в клубной фотокритике.
Если же эта заметка послужит началом серьёзного разговора о делах в фотоклубах – тогда не всё ещё потеряно в клубах для фотографии, которую мы все одинаково любим.