Заякин Б. Н.
Рассказ.
“Месть тайги”.
1
- Егорка, тебе уже в школу пора.
Анна нежно погладила сына по головенке. В её глазах было бездонное море материнской любви. Маленький, с оттопыренными ушками и курносым носом, мальчик посмотрел на мать.
- Да, мама, уже собираюсь.
Егор отложил кисть и закрыл краски. Последний раз посмотрел на рисунок, на котором за чёрной легковушкой с тонированными стёклами гнались милиционеры с включенными синими мигалками.
Удовлетворённый рисунком мальчик кивнул. Сложив книги и тетради в потрёпанный ранец, Егор снял с вешалки старенькое пальтишко.
- Уже иду, мама.
- Господи, - подумала Анна, - надо бы Егорке обновки справить. Пальтишко уже третьи руки переживает, да и ботинки каши просят. Да где денег-то взять. На нищенскую зарплату всего не укупишь. Да и не платят её уже несколько месяцев. Когда муж и старший сын были живы, было все хорошо.
- Да всё оборвалось в один день. Да, вот уже второй год без них живут, бедуют. Тяжело-то как, еле справляемся. Летом легче, дорога кормит. По трассе машин много проезжает, всё кто-то остановится, яблок или огурчиков купят. Эх, горе.
Анна вытерла набежавшую слезу. После того, как пришло письмо от командования из Чечни, что ее старший сын Иван был убит в бою и пропал без вести, вечером от инсульта скончался отец, здоровье у Анны начало сдавать. Заболели ноги, часто начало подниматься давление.
Да и сердце не выдерживало всего пережитого. Потеряв за два года двоих своих мужиков, она постарела на двадцать лет. Светом в окошке остался лишь маленький Егор.
Всю свою любовь и нежность она отдавала младшему сыну. В этом году Егор пошел в первый класс. До школы, правда, приходилось добираться четыре километра.
Да хорошо хоть, что по дороге, по федеральной трассе. Иногда кто-нибудь и подвезёт. Весь смысл жизни Анны стал вырастить, воспитать и поднять на ноги Егора.
Егорка, одевшись, обернулся в дверях.
- Ну, я пошел, мам.
Анна ещё раз нежно обняла сына. Положила в ранец свёрток с едой.
- Иди, сынок, иди, солнышко моё.
Сердце в очередной раз предательски кольнуло. В этот раз сильнее обычного. Анна сжала побелевшие губы.
- Мама, тебе плохо?
- Ничего, Егорушка, ничего. Иди, не беспокойся. Что тебе к ужину приготовить?
- Картошечки пожарь, хорошо мам?
- Хорошо сынок, иди.
Егор вылетел из дома, оглянулся. Мать смотрела в окошко. Махнув ей рукой и поправив ранец, Егорка уверенно зашагал по дороге. Мимо него пролетали тяжёлые фуры и быстрые японские легковушки.
Ему нравилось смотреть на них. Когда брат был ещё жив, Егор мечтал вырасти и стать военным, как брат. Контрактником. Сейчас, не без вмешательства мамы, он захотел стать водителем большого грузовика.
Ездить по разным странам и зарабатывать много денег, чтобы маме не приходилось занимать у соседей и стоять целый день на трассе, пытаясь продать рыбу.
2
- Ну, вот и родной город. Родной Уссурийск. Как же я по тебе соскучился. Два года не был дома. Всё тут родное и красивое. И снег настоящий, пушистый и густой, а не редкий и серый, как там в Чечне. И люди, добрые и улыбающиеся. Конечно, не так, как раньше. Но всё равно. И воздух, и небо.
Всё здесь родное и близкое сердцу. На стоянке такси машин было больше, чем раньше. И выбор этих машин был разнообразнее, чем тогда. Тогда тут стояли старые “Волги” и “Жигули”, а теперь почти сплошь япошки. Парень подошёл к первой машине, девятка с усатым и толстым мужиком за рулём. Он опустил стекло.
- До Загорского РОВД сколько будет?
Мужик поднял на него глаза, скользнул по старой военной форме холодным взглядом. Опустил глаза и выдавил сквозь зубы:
- Рублей семьдесят.
- Годится. Поехали?
- Садись.
Город изменился очень сильно. На улицах стало больше машин, магазинов, китайских гостиниц и рекламных плакатов. Стало меньше людей и общественного транспорта. Но он всё равно остался любимым и родным.
- Приехали.
Расплатившись, парень поблагодарил мужика и вошел в здание РОВД. В дежурной части сидел матёрый ментяра, с мутными, пропойными и наглыми глазами.
- Тебе чего?
Парень сжал зубы.
- Мне нужно к заместителю начальника милиции за паспортом. Он у себя?
- Не знаю.
- А ты узнай, тебя тут и посадили для этого.
Мент посмотрел в его глаза вопросительным взглядом. Как будто наткнувшись на стену, он опустил взгляд и поднял телефонную трубку. После десятисекундного разговора он кивнул парню.
- Проходи в 5-й кабинет.
Парень кивнул головой, нашел кабинет, постучал и вошел.
- Здорово, Павел.
Они обнялись. Долго смотрели друг на друга. Потом долго разговаривали. Немного выпили, остальное решили выпить вечером.
- Да, долго мы с тобой не виделись, брат. Я тебя только по учебке и помню. А потом тот бой, где ты пропал. Освободили, или сам из плена сбежал?
Иван рассказал, что свой 20-й день рождения в мае он отметил на рваном влажном матрасе в сыром скальном подвале, где чеченские боевики хранили овощи. Самое удивительное, что очередной чеченский заложник встретил свой праздник вместе с другом, также захваченным террористами.
- После близкого разрыва гранаты, - вспоминает Иван, - я получил контузию и на время потерял память. Когда пришел в себя, то увидел, что на меня был направлен автомат. Нас вместе с тяжело раненым солдатом связали и повели в горы.
- Бегом переходили через поля. Вооруженные люди с нами практически не разговаривали, только кричали: “бежать”, “идти”, “лежать”. На протяжении всего пути они все время обещали, что через некоторое время нас выкупят русские. И что вообще рассчитывали на одного русского, а тут такая удача, сразу двое.
До горного лагеря чехов они доползли едва полуживые. Иван всячески поддерживал Сашу, так звали второго солдата. Потом у Саши открылись раны, он истекал кровью. Тогда чехи просто зарезали его, а тело сбросили со скалы.
Родственники ребят узнали о случившемся на третий день из газет. В августе месяце похитители вышли на контакт. Просили по 100 тысяч долларов за каждого солдата, хотя Саша к этому времени был уже мертв.
Через месяц снизили планку до 50 тысяч, но и этих денег его мать никогда и в глаза не видела. В лагере были и другие пленные русские солдаты и офицеры. Всех ребят сначала держали в горах, потом перевезли в какое-то село под Бамутом.
- Били нас часто, - вспоминает Иван. - Меня работать заставляли больше других, думали, что я плохо развит, и убежать не смогу. Били все больше по голове прикладами автоматов, кололи ножами, тренировались на мне в нанесении ударов по человеку. Выполнял всю грязную работу. Среди боевиков много наркоманов, хотя по мусульманским законам употребление наркотических веществ запрещено.
- Под действием героина они постоянно прицеливались в нас, пугали, что выстрелят, махали перед лицами ножами. Рядовые солдаты пытались нас завербовать, но кто старше по званию понимали, что, дай нам в руки оружие, мы бы стали стрелять в их сторону.
- Среди чеченцев были и русские уголовники, которые бежали сюда от наказания, приняли мусульманство и перешли на сторону чеченских боевиков. Они тоже вначале предлагали, потом стали заставлять принять мусульманство.
Через год Иван бежал во время хозяйственных работ. В него стреляли и попали, но пуля попала в руку навылет, и он сумел добраться до своих. С тех пор у него к чеченцам осталась только ненависть и ничего больше. Он выгорел изнутри.
- Да ты уже заместитель начальника РОВД. Быстро в гору идёшь.
- Да и тут тоже ненадолго. Ещё дальше приглашают, наверное, пойду.
- Молодец. У тебя машина есть?
- Есть старенькая. А что?
- Давай завтра к матери съездим?
- Давай. Как проснёмся, придём в себя, так и отправимся.
Простившись с другом до вечера, парень долго гулял по городу, заходил к знакомым, в магазины. Открывал для себя город по-новому. В чём-то она стала хуже, но, в общем, конечно, лучше. Современнее и динамичнее.
- Только менее душевный. Жаль, конечно.
Вечером у друга они выпили весь его запас спиртного и разговаривали до поздней ночи. Тем было много. Разногласий и противоречий во взглядах - ещё больше.
Далеко за полночь, придя к выводу, что ближе они не стали, да и, наверное, не станут, парень уснул. Утром, найдя ещё один небольшой запасец водки, они вернули себе нормальное состояние.
Собравшись, спустились к подъезду, забрались в японскую праворукую япошку и поехали к матери. По дороге попался цветочный рынок.
- Друг, останови, я цветов куплю.
Усатый кавказец весело и бодро рекламировал свои розы.
- Красывый цвэты, нэдорогой, покупай дорогой.
- Сколько?
- Трыста рублэй, толко для тэбя, дорогой.
- Круто.
- А каму сийчас легко. Замэсто заплаты, бандитам дай, мэнтам дай. Себе ничего не остаётся.
- Да ладно. Беру.
Дальше они ехали молча. Каждый думал о своём.
- Не знаю, о чём думал Павел, мне приходили мысли о том, что там, на юге, мне многие вещи казались простыми и понятными. А тут, вернувшись домой, я почувствовал себя не в своей тарелке. Хотя конечно, это понятно. Та война стала мне в чём-то гораздо роднее, чем мой родной город. Видимо, это просто адаптация. Хотелось бы в это верить. Хотелось бы.
3
Лейтенант ГИБДД Сомов и сержант-водитель Хлюпин весело ржали над анекдотом.
- Ну, ты загнул. Ну, ваще.
Сомов хохотал, держась за живот.
- Ну, это надо же такое запомнить.
- Ладно, хорош ржать, вон фура идёт не наша.
- Лады, пошёл.
Хлюпин вышел из машины, не спеша, шагнул навстречу фуре и уверенно поднял жезл, приказывая остановиться.
- Сержант Хлюпин, документы, пожалуйста.
Усталый водитель протянул пачку бумаг.
- Так. А накладные-то не в порядке, и доверенность неправильно оформлена, пройдёмте в автомобиль.
Через десять минут водитель забрался в свой “Камаз”, плюнул на дорогу, чертыхнулся и поехал дальше.
- Так, ну вот и ещё триста рэ. Через часок можно будет ехать домой.
- Ага. Холодно только.
- У меня водка есть, будешь?
- А ты? Я буду.
Выпив по полстакана, друзья согрелись, закурили.
- Сом, а ты на что копишь?
- Да тачку нужно менять, приятель “Бэху” предлагает. Вот на неё и коплю. А ты?
- А я на хату новую собираю. Медленно, но уверенно.
Друзья снова заржали. Из-за поворота показался очередной “Камаз”.
- Иди, Сом, твоя очередь лоха шелушить.
4
Последний урок, а потом продлёнка. Хотя учителя отпускали Егора пораньше, он всё равно приходил домой уже по темноте. Сегодня на продлёнке нужно выполнить всего одно задание, так что, если поторопиться - можно прийти ещё засветло.
А то мать опять волноваться будет. Пить разные лекарства и долго лежать в кровати, закрыв глаза. В такие минуты Егор старался не шуметь. Он брал краски, бумагу и рисовал. Рисовал то, о чём мечтал.
Море, горы. Те далёкие страны, где он хотел бы побывать. Потом показывал матери, и они вместе мечтали. Жуя холодные бутерброды, Егор думал и мечтал.
Голубая японка остановилась.
- Ну вот, приехали. Пойдём Ваня.
Они выбрались из машины и вошли в ворота.
- Да, как выросло кладбище.
- Да, Ваня, людей умирать стало больше. Гораздо больше.
Могила его отца была запорошена снегом. Пришлось возвращаться к машине за лопаткой. Постояли, вспомнили войну. Выпили, помолчали.
- Ну, поехали.
- Поехали.
Голубая япошка выехала на дорогу.
- Слушай, Ваня, а помнишь Кишку?
- Помню, конечно. А что?
- Да мы тут недавно встречались с ним, он про тебя вспоминал. Увидеть хотел. Он сейчас на даче живёт, тут недалеко, километров десять. Может, съездим?
- Поехали, конечно. Только давай много пить не будем, а то будет перебор, как я тогда к матери заявлюсь?
Парень радостно засмеялся.
- А то опять весь день в тумане пройдёт. А я завтра хотел к девушке своей бывшей забежать. Да.
Он замолчал, вспоминая не самые плохие минуты и часы своей прошлой жизни.
- Да конечно, часок посидим и домой.
5
Добычливый экипаж, как их называло командование батальона ГИБДД, был уже изрядно на рогах. Очередная фура, перевозившая дагестанский коньяк, расплатилась с ними натурой.
То есть именно неплохим коньяком. Да ещё и закуски дали. Бутылка была приговорена тут же.
- Ну, чё, Сом, поехали домой, что ли?
- Ну, поехали. А то скоро стемнеет.
Милицейские машина, резко стартанув, помчалась в сторону города.
Продлёнка закончилась, и Егор выбежал на улицу. Поправив на голове потрёпанную ушанку, он потопал в сторону дома, застёгивая на ходу пальтишко.
Ну вот, часа через полтора он точно будет дома. Голубая японка уверенно наматывала на колёса асфальт.
- Сейчас, минут через десять будем у Кишки. Самогон его помнишь?
- А то, забористая штука, вся рота отмечала.
Анна подошла к окну. Небо посерело, приближался вечер. Ну вот, нужно Егорке ужин приготовить. Ох, что же так сердце-то сегодня стонет. Она подошла к комоду, достала таблетку “валидола” и проглотила её, запив остатками воды.
Затем собралась, накинула старенькую телогрейку и, взяв два ведра, отправилась на колонку за водой. Милицейская машина мчалась по трассе.
- Смотри, Сом. “Мерин” явно с превышением мчится. Остановим?
- Давай.
Включив маяки, менты начали набирать скорость, и без того уже далеко превышенную.
Егор остановился на обочине. Нужно было перейти дорогу. Он посмотрел налево, машин не было. Дойдя до середины дороги, посмотрел направо.
Приближался большой чёрный “Мерседес”. Красивый и дорогой. Егор смотрел на него во все глаза. Он даже разглядел, что за рулём сидит пожилой мужчина.
Одной рукой он рулил, а другой держал сотовый телефон, с улыбкой что-то в него говоря. Егор проводил взглядом дорогую иномарку и шагнул на дорогу.
На него с воем летела милицейская машина с синей мигалкой на крыше. Как раз такая, какие Егор любил рисовать. Он успел только повернуть голову на право. Успел заметить блеснувший синий огонь.
Удар. Темень и боль. Потом тишина и мрак. В глазах у Анны потемнело, она выронила вёдра. Тяжело вздохнула и упала на придорожный снег.
Милицейская машина, отбросив пацана метров на тридцать, остановилась.
- Чё делать будем, Сом?
- Во попали.
Сомов опустил голову на руль и закрыл глаза. Хлюпин оглянулся вокруг.
- Машин нет. Сом, нас никто не видел.
Сомов посмотрел в пьяные глаза товарища и согласно кивнул на все готовый заранее.
6
Голубая японка проехала маленькую деревеньку и поднялась на пригорок.
- Смотри, Паша, твои менты сломались, кажется. Давай поможем гаишникам.
- Давай.
Машина притормозила и, развернувшись, остановилась позади милицейской машины, прямо перед тёмным пятном на снегу. Из автомобиля вышли двое людей.
Один в новенькой форме старшего лейтенанта милиции, второй в старом военном полушубке. Из патрульной милицейской машины вылез сержант, второй, ковырявшийся возле капота, тоже привстал.
- Что случилось?
- Ничего, товарищ старший лейтенант.
Иван, наступив на что-то тёмное, опустил глаза. Кровь. Посмотрел на патрульные машину. Обошёл ее спереди. Капот помят, решётка радиатора вдребезги. На лобовом стекле кровь. Это же самое увидел Павел.
- Так, что тут случилось?
Иван ещё раз обошел патрульную машину. Увидел на заднем номере кровь.
- Ребята, откройте багажник.
- А он не открывается.
Менты нервничали, их глаза бегали, губы дрожали. Иван подошёл к багажнику и сильно, коленом, ударил по номеру, одновременно дёргая вверх крышку багажника.
В растекающейся по багажнику крови лежал мальчик, его младший брат Егор. Его лицо было белее снега. Иван нащупал на тоненькой шейке сонную артерию. Редкий и непостоянный пульс. Брат умирал.
Вытащив худенькое тельце из багажника, он положил его на снег. С головы мальчика на белый снег стекла алая, дымящаяся струйка крови. Павел достал табельный “Макаров” и направил на ментов.
- Cдать табельное оружие.
Менты переглянулись, их взгляд стал недобрым. Иван шагнул к одному из них, тот потянулся к кобуре.
- Не стоит. Отдай ствол. Не усугубляй своё будущее.
Мент резко выхватил пистолет. Но немного запоздал. Ударом ноги Иван сшиб его, отобрал оружие и, передёрнув затвор, направил ствол ему в лоб.
- Гнида. Что же ты сделал, гад!
- Иван, не стоит.
Павел и лейтенант смотрели на Ивана. Он поднялся, держа на мушке лежащего мента. Палец начал давить на спусковой крючок. Медленно. Мент затаил дыхание, обмочился. Закрыл глаза. Ствол “Макарова”, до этого чётко направленный в голову мента, начал подрагивать.
Палец медленно начал отпускать гашетку. Все вокруг молчали. Иван выстрелил. Выстрелил в снег. Комочки снега брызнули менту в лицо. Он вздрогнул. Открыл глаза.
- Поднялся быстро.
Рядом остановились несколько машин. Из них вылезли люди. Увидев и поняв, что произошло, они разоружили второго мента и посадили его в подъехавшую милицейскую машину. Потом там же оказался и второй.
Павел забрал их оружие. Подняв брата на руки, Иван шагнул к машинам. Несколько человек открыли дверцы своих автомобилей. Он сел в старенькую “Волгу”.
Выкурив за полчаса десяток сигарет, он в очередной раз обратился к дежурному врачу. Ругнувшись, он, наконец, сдался.
- Ладно, на халат, парень, иди. Второй этаж. Только отстань от меня.
Иван направился к лестнице. Ему навстречу спускался пожилой уставший врач, в окровавленном халате. Иван посмотрел ему в лицо. Он остановился, тяжело вздохнул, опустил глаза и покачал головой. Иван все понял.
- Вот так значит, все.
Той же ночью, в этой же больнице умерла и их мать. Она даже не узнала, что Егорки больше нет. Видимо, бог смилостивился над ней, не дав ей пережить смерть последнего родного человека, смерть сына.
Патрульные отделались увольнением из органов и слиняли из города в дальнюю таежную деревню к родственникам, надеясь, годок-другой пересидеть весь этот скандал. Обвинение развалилось, в том числе и из-за показаний Павла. Они были оправдательные. Как говорится, ворон ворону. Бог ему судья.
Но об этом Иван узнал уже потом. Через день после похорон матери и младшего брата он уехал из дома. Вернулся на службу. На войну. Туда, где все ясно и понятно, где смерть - дело обычное. Где к ней начинаешь привыкать. Туда, где за смерть близких тебе людей можно хоть отомстить, хотя от этого и не становится легче.
Иван с этой войны так и не вернулся. Он намеренно лез под пули, как будто поскорее хотел оборвать эту мерзкую жизнь. Он и погиб в Аргунском ущелье вместе с отделением разведчиков третьего парашютно-десантного батальона.
7
Перевоплощаются ли люди? С философской точки зрения, идея о том, что личность человека может существовать после смерти тела, кажется фантастической.
Эта идея наводит на предположение, что для личности человека его тело не является главным, что после смерти тела личность, душа человека может избрать для себя новое тело и ставить перед собой новые цели.
Несмотря на всю фантастичность подобной идеи, многие серьезные философы, по статусу не ниже Платона, находили аргументы в пользу реинкарнации, причем не на религиозной почве.
Конечно, многие из тех, кто верил в реинкарнацию, основывались на религиозных доводах, это видно уже на примере пифагорейцев, для которых вера в реинкарнацию, то есть в переселение душ, была просто верой, воспринимаемой как религиозная вера.
Однако на серьезных философских дискуссиях тема реинкарнации обычно обсуждалась, оставаясь лишь в сфере религиозных наитий. Это происходило потому, что большинство философов постоянно было погружено в осмысление самых острых, с их точки зрения, проблем, таких как, например, решение вопроса о том, можно ли приравнивать человеческую личность к его грешному телу.
И если бы оказалось возможным идентифицировать личность человека не с чем-то физическим, а с каким-либо безгрешным началом, например, с душой, тогда вера в реинкарнацию не выглядела бы столь абсурдной.
Но истина о вере в реинкарнацию логически связана не только с одним этим фактом. В конце концов, даже если чья-либо личность и может так или иначе выжить после его биологической смерти, из этого еще не следует, что эта личность перевоплотится.
В настоящее время споры о природе человеческой личности значительно осложнились. Во всяком случае, в реинкарнация с самого начала основываемся на допущении, которое будет доказано в конце, а именно, что вера в выживание личности человека после его смерти, по меньшей мере, не абсурд и не невозможное явление.
Исходя из этого допущения, позвольте мне привести ряд очевидных доказательств в обоснованности веры в реинкарнацию. По причинам, которые будут разъяснены ниже, многие философы стараются игнорировать эти очевидные доказательства при поиске ответа на вопрос, является ли человеческое существо чем-то большим, чем просто умудренное тело.
8
Душа Ивана очнулась от дремы. Первое, что удивило его, так это то, что он был не в своем теле. Его прежнее тело, разорванное пулями чехов, осталось в Аргунском ущелье.
Душа с удивлением поняла, что она теперь в другом теле - могучего и жестокого таежного хищника уссурийского тигра. Он долго привыкал к новому образу жизни. Тигр долго блуждал по таежным просторам, впитывал новые запахи, но при этом понимал и человеческую речь.
Во время своих бесконечных блужданий он оказался вблизи таежной деревни, где понял, что нашел своих мучителей, благодаря которым погибла вся его семья. Изощренный мозг зверя-человека нашел свою жертву.
В одном из домов открылась дверь, и из нее вышел человек с ружьем в руках. Это был бывший гаишник Сомов. Услышав шум открываемой двери, ворон соскользнул с конька крыши избы и, закрытый от человека домом, улетел в ночной лес.
Вот он, его шанс. Пока человек будет занят птицей, тигр сможет незаметно прокрасться в тени деревьев, подойдя к нему поближе, на расстояние атаки, а потом бросится на него. Эта добыча не уйдет от него.
Мужчина вышел во двор, ружье он держал в руках так, чтобы быть готовым стрелять, но стрелять было уже не в кого. Он осмотрелся по сторонам и по верхушкам деревьев, взял оружие в левую руку, нагнулся за чем-то и скрылся от взора тигра за плетнем, потом выпрямился, снова взяв ружье наизготовку, и пошел, осматриваясь, вокруг дома.
Село успокаивалось, собаки уже почти не лаяли. Тигр крался бесшумно, но быстро, ему надо было успеть занять позицию напротив двери к тому времени, когда человек закончит обход, хоть он и спешил, но все же, ни на мгновение не забывал об осторожности.
Тигр успел встать под тень выбранной ели перед самым появлением человека, там, где он, затаившись, стоял, снег был глубокий, доходя ему почти до брюха. Сразу атаковать тигр не мог, сначала ему нужно будет выбраться на полосу хорошо утоптанного снега перед забором.
Вскоре мужчина вышел из-за угла своего дома и пошел к крыльцу, охотничье ружье он закинул за спину. Да, вот теперь время тигра пришло. Забор скрывал его от собак, но плечи и голова человека возвышались над заснеженным плетнем.
Тигр пошел вслед за человеком, ему нужно было пройти не так уж и много, чтобы выбраться из глубокого снега, но все равно он спешил выйти на продутую ветром малоснежную тропу перед плетнем, прекрасно понимая, что шелест его лап сольется с шумом валенок человека, и собаки раньше времени не услышат его.
Он подошел к забору, когда и рассчитывал, как раз тогда, когда человек подошел к крыльцу. Как все меняется в жизни: мгновением раньше, это был уверенный в себе мужчина, но сейчас он станет его жертвой.
Тигр специально ждал того момента, когда человек откроет дверь, и лишь потом напал, ибо сам он открыть ее не мог, поэтому, не теряя ни секунды, он молча бросился вперед. Быстрыми шестиметровыми прыжками тигр подскочил к забору, перепрыгнул его и метнулся к цели.
8
На собак тигр не смотрел, древний жуткий страх перед ним остановил их. Со всех сторон раздался лай, и ужас был в голосах псов, но эффект неожиданности не купишь. Они опоздали, опоздали на всю свою жизнь.
Тигр бросился на человека сзади, грозно рыкнул и сбил его с ног. Ружье мешало ему, он упал на порог и запутался в ремне. Тигр словно сознательно помедлил, дав ему возможность повернуться к тигру лицом.
В его глазах застыл ужас и отчаяние, он все еще не верил, что это произошло с ним, именно с ним, он попытался закрыть лицо руками, но тигр вонзил свои клыки ему в шею.
Кровь на его губах привела тигра в восторг и ярость - человек хрипел разорванным горлом и грудью, он умирал. Тигр метнулся в избу через открытую им дверь.
В доме было тепло и сильно пахло людьми. Тигр чуял запах Хлюпина. Он толкнул лапами вторую дверь, она со скрипом отворилась, перед ним была большая теплая комната с каменной печью в углу и столом посередине.
Обитатели избы встать еще не успели, но они уже не спали, разбуженные шумом борьбы у входа. Было темно - лишь рассеянный серо-желтый свет тайги, падая в мутное оконце, освещал избу, и в этом бледном свете тигр завертел свою кровавую карусель.
За его спиной собаки лаяли так сильно, что хрипов умирающего Сомова тигр уже не слышал. Не теряя драгоценного времени, он набрал полные легкие воздуха и заревел.
Он вложил в этот рев всю свою силу, ярость и боль. В тесной комнате его рычание было подобно грому, оно забирало храбрость, оставляя лишь ужас, парализуя волю и примиряя с неизбежностью смерти.
Тигр кинулся на Хлюпина, рвал его клыками и бил его своими кривыми когтями-кинжалами - это была кровавая резня. Стон умирающего Хлюпина и лай собак сплелись воедино¬ в головах людей, полуоглохших от его рева, - с такими противниками справиться было легко, но он их не трогал.
Паники среди людей не было, это был просто дикий безумный ужас. Теплый тошнотворный запах крови смешался с застоявшимися прокисшими запахами щей и портянок избы. Тигр прыгнул на стол и снова заревел.
Он спешил. Село наверняка проснулось, и ему нужно было срочно уходить. За его спиной молились те, кого он не успел найти и ранить вместе с теми, кого он ранил, но не добил. Да будет так, кому судьба жить дальше, тот выживет, а ему пора уходить.
Тигр выскочил из дома и, не теряя ни секунды, рванулся к забору. Собаки расступились, пропуская его, но затем кинулись за ним всей стаей. Тигр понимал, что ему нужен был глубокий снег, на нем он точно уйдет от коротконогих собак, поэтому, перепрыгнув через забор, он метнулся к ближайшим глубоким сугробам.
Псы следовали за ним по пятам, уже примериваясь хватать за хвост и задние лапы, а вот и спасительный снег, доходящий ему до брюха. В таких сугробах ему было очень трудно двигаться, но собаки безнадежно завязнут в них.
Тигр остановился и обернулся назад. Взрытый им снег был весь в кровавых пятнах, это была кровь людей с его лап и брюха. Собаки визжали и лаяли, захлебываясь снегом, а тигр тронулся дальше, чтобы не попасть под выстрел, ему нужно было быстро уходить,
Он шел стремительно насколько, как это было возможно для его массивного тела, увязающего в снегу, теперь он хотел выйти на малоснежную тропу, а когда нашел ее, то двинулся по ней. Лай стал удаляться.
Черно-белый лес из вековых деревьев безмолвно окружал его, а он быстрым шагом все дальше и дальше уходил вглубь тайги. Время от времени ему приходилось пробираться под согнувшимися от тяжести снега ветвями, взрывая своей грудью снег. Он постоянно прислушивался к шуму погони.
Страшно, ох как страшно идти собакам по следу тигра. Что ждет их впереди? Кто знает, быть может, они бегут за своею гибелью. Лай вдруг стал звонким и заливистым - собаки явно выбрались на тропу и теперь догоняли его.
Тигру стало жарко - он схватил пастью снег раз, другой, оставив на снегу следы крови с губ и подбородка; погоня за ним стала опасной. Собаки могут окружить его и дождаться прихода людей, ведь село-то еще близко, а это конец жизни.
С этим риском пора кончать. Тигр быстро запутал следы, надеясь выиграть время, и поспешил дальше. Сзади послышался вой и визг - собаки увидели кровь своих хозяев на отпечатках его пасти в снегу, и ее запах проник в их сердца.
Тигр отпрыгнул в сторону и пошел назад, скрываясь за деревьями и держась параллельно своему следу, он искал удобное место для засады и, наконец, нашел его.
Собаки оказались храбры, они не испугались следов его окровавленных клыков и не повернули назад, а двинулись дальше, и сейчас, судя по их суматошному лаю, стая спешно распутывает его маленькую загадку.
9
Тигр находился все еще слишком близко от села - он слышал голоса людей и их возбужденные крики, люди не побоялись пойти за ним в ночную тайгу, и это ему совсем не нравилось.
Наверное, предположил он, они не будут слишком далеко удаляться в мрачный лес, сейчас люди ориентируются на собачий лай, но, ни те, ни другие далеко вглубь тайги ночью не пойдут.
Ему надо было побыстрее разделаться с собаками, и поэтому он с радостью услышал, что их лай стал быстро приближался. Они распутали его следы, и догоняли.
В стае самый сильный и уверенный в себе идет первым - он вожак, а самый слабый идет последним. С последним ему будет справиться гораздо легче, чем с первым, поэтому по древнему звериному инстинкту тигр ждал последнего.
Собаки пробегали мимо него одна за другой, они бежали быстро и с азартом, видимо, они раньше не встречались так близко с тигром и в пылу погони они его не заметили.
А вот и последний пес. Испустив грозный рык, тигр бросился на собаку, сбил с ног и разорвал ей горло. Тигр не уходил с места схватки, а собаки стояли перед ним всей стаей, надрываясь от лая.
И тогда он заревел, заревел, глядя прямо им в глаза, чтобы они увидели его могучие челюсти и громадные окровавленные клыки. Люди далеко и он стоит грозным ужасом тайги перед их жалкими сявками, страшный, весь в крови их хозяев, рядом с трупом одного из псов.
Он ревел снова и снова, пока храбрость не покинула псов, и в их душах не поселился страх. Они надрывались от лая, но ужас перед тигром и тайгой уже дал ростки в их сердцах, и вскоре от их мужества не осталось и следа.
Тигр пошел в сторону, в глубокий снег, пробираясь между занесенных снегом кустов, а собаки остались на месте. Они заскулили и завыли, а потом, уже молча, пристыженные, побежали обратно в село.
Он успокоился. Теперь он шел вглубь тайги, ему нужна была небольшая полянка в лесу, и он нашел ее. На ней он тщательно запутал свои следы. Шел снег крупными хлопьями, к утру он надежно скроет отпечатки его лап.
Он уходил прочь от села, погружаясь в дебри первозданной тайги. Здесь зверь чувствовал себя в безопасности. Но надолго ли? Он знал, что другие люди рано или поздно устроят на него охоту.
Но ему уже было все равно. Фактом было то, что при нападении тигра на людей в маленькой таежной деревушке погибли именно Сомов и Хлюпин.