Заякин Б. Н.
Рассказ.
“Соня и Марта”.
Соня появилась в нашей квартире четыре года назад. Как-то поздней осенью жена с дочерью возвращались вечером из бани. Возле местного дворца культуры под ноги дочери вдруг подкатился маленький комочек.
Он жалобно попискивал и, как бы говорил всем своим видом:
- Люди добрые, не дайте мне пропасть в эту стылую, морозную ночь. Я ее не переживу. Я маленький, слабый, беззащитный. Явите божескую милость. Что вам стоит? Обогрейте и накормите меня, возьмите к себе.
Надо знать мою дочь. Она с детства заботилась о бездомных и брошенных кутятах и котятах. Я уверен, что без любви к животным не может вырасти полноценный человек. Поэтому в нашем доме с самого рождения детей всегда были кошки, собаки, хомяки и попугаи. Это основа воспитания детей.
Дочь, не смотря на все возражения матери, подхватила котенка на руки и принесла домой. Котенок оказался девочкой. Назвали ее Соня, за то, что первое время она постоянно спала и отъедалась.
Соня быстро освоилась в нашем доме. Очень скоро разобралась, кто есть кто в нем. С готовностью усвоила все те нехитрые правила, которым отныне ей необходимо было подчиняться.
Ее обучение проходило легко и быстро, в молодости и у нас все проходит легко и быстро, иногда хватало даже одной строгой интонации, что бы она все поняла и выполняла. Впрочем, там, где маленькие кошачьи соблазны эту интонацию заглушали, приходилось прибегать и к иным, традиционным, наверное, в любой семье, средствам воспитания.
Так, однажды мое внимание привлек ее внезапно пробудившийся интерес к оконной портьере. Слегка колеблющаяся от потока воздуха ткань казалась ей живой.
А впрочем, если и не живой, то, во всяком случае, очень заманчивой и веселой игрушкой. Правда, пока кошка еще только осторожно присматривалась к этому волнующему ее инстинкт юного тела движению.
Она трогательно тянулась к занавеси своим раздувающимся от вожделения носиком, но я-то уже хорошо знал, что должно было последовать за этим.
Сначала она будет осторожно пробовать ее на ощупь мягкой лапой, а вскоре, если не сразу же, вслед за этим в ход пошли ее когти, уже успевшие отпечататься на состоянии наших дверей.
Однако портьеры - это всегда предмет самого строгого запрета, это некая семейная святыня, осквернение которой дерзкими кошачьими когтями способно возмутить любую хозяйку любого дома.
И вовсе не исключено, что здесь, в конечном счете, сильно не поздоровилось бы всем: и мне, и сыну и дочери, и, может быть, даже самой кошке.
И потом, нужно было считаться с тем, что сейчас прямо на моих глазах создавался прецедент, способный определить многое во всем ее будущем поведении в нашем доме.
Словом, необходимо было незамедлительно принимать самые решительные меры, и вот моя рука, так, чтобы кошка не могла ее видеть, осторожно просовывается за плотную ткань портьеры, и уже оттуда весьма чувствительно, но все же не настолько, чтобы причинить ей боль, я щелкаю пальцем прямо по ее недозволительно любопытному носику.
Несказанное изумление, словно взрывной волной, отбрасывает назад нашу питомицу. Она приземляется боком к портьере сразу на все четыре вытянутые в струну лапы, крутой дугой выгибает свою спинку и распускает хвост; этот маленький зверек становится в два раза короче, но зато и в два раза выше.
Такой боковой стойкой кошки обычно пытаются если и не запугать своих противников, то, по меньшей мере, произвести на них впечатление. Все дело здесь в угловых размерах вертикали: чем они больше, тем страшней их обладатель.
По секрету сказать, она ужасная трусиха, но вызывает уважение, что сейчас этот четвероногий пушистый комочек, никуда не убегает, а встает в задиристую стойку и лихо, как боевое знамя, вздымает над собою свой взъерошенный хвостик.
Впрочем, она вовсе не собирается драться, скорее кошка просто рассчитывает на то, что ее неожиданный противник не выдержит этой психической атаки и отступит сам.
В то же время вытаращенные глаза выдают напряженную работу головного мозга и стремительно развивающейся мысли, нет, не той спокойной размеренной мысли, какой она обычно предается лежа на диване, или на наших коленях.
Здесь ее мозговой штурм, здесь некое подобие того, что овладевает попавшим в самый жестокий цейтнот шахматным гроссмейстером, наша питомица лихорадочно пытается осмыслить то, что произошло.
Впервые в ее короткой жизни она столкнулась с чудом, которое противоречит всем инстинктам ее древнего кошачьего рода: казалось безобидная на вид ткань, вещь, на которой безнаказанно висли поколения ее прабабок, вдруг обнаружила способность к внезапному предательскому удару.
Она переводит свой ошарашенный взгляд вытаращенных глаз на меня, как бы призывая разделить с нею глубокое возмущение этой ничем не спровоцированной бессовестной агрессией; и я всем своим видом выражаю столь же глубокое сочувствие и глажу ее полосатую мордочку, спинку, давая тем самым понять, что лучше уж держаться поближе ко мне, надежному и верному ее защитнику, чем к этой противной вероломной занавеске.
По-видимому, она охотно соглашается со мной, да к тому же и ее нахальная обидчица, как кажется, вовсе не думает отступать, несмотря на все оказанные ей знаки внимания.
Словом, урок не проходит даром, и с тех пор все портьеры на наших окнах оказываются за пределами ее интереса. Впрочем, увы, все это совершенно не касается тюля, который вторым слоем висит на тех же самых карнизах: украдкой, как бы понимая, что совершает что-то запретное, она, запустив в него когти сразу всех четырех своих лап, с упоением раскачивается на нем; правда, завидев хозяйку, стремительно уносится куда-то под кровать.
Потом начались игры с нашими ногами. Жена по натуре “сова”, а я же напротив “жаворонок”. Соня всех нас превратила в жаворонков. Встает она рано и ей непривычно, что, кто-то еще может спать. Своей игривой лапкой она залезает под одеяло и играется с ногами до тех пор, пока хозяева не встают. Тут уж не до сна. Соню нужно кормить.
Я сказал, что кошка довольно быстро разобралась, кто есть кто в нашем доме, но это требует размышлений. Иногда казалось, будто она решила, что самой важной персоной здесь я, сразу же после жены, ибо ее верховенство, разумеется же, не подлежало никакому сомнению, ни, тем более, критике, первой была именно она и уже только потом - моя жена.
Сын в счет не шел, с ним у нее были какие-то свои особенные отношения: по большей части он не обращал на нее вообще никакого внимания, и ей оставалось лишь украдкой заискивать перед ним.
Подлизываясь к его суровому характеру, она, как школьница, часто задирала его своими колючими коготками, и казалось, обмирала от счастья, когда он в ответ начинал катать ее по кровати.
Кошка бдительно следила за тем порядком вещей, который ей хотелось бы установить, и старалась пресекать все попытки моей жены посягнуть на ее прерогативы, другими словами, на исключительные, принадлежащие только ей, кошке, права.
В случае чего, она вполне могла цапнуть любого нарушителя конвенции своими зубами и когтями, после этого, правда, она на всякий случай сразу же улепетывала все под ту же кровать.
Конечно, и в самом деле только ей одной разрешалось свиваться в клубок на коленях ее верховного божества этого дома. Но если у кошки время от времени и возникали какие-то сомнения в оценке действительного моего положения в доме, то тут меня быстро ставили на место.
При всей ее наблюдательности и сообразительности здесь, как кажется, обнаруживались принципиальные пределы кошачьего разумения; хозяйка же дома умела постоять за себя, и снятый с ее ноги тапок был аргумент, которому наша питомица не могла противопоставить решительно ничего.
Правда, я не был в претензии, ибо все эти решения каким-то таинственным для меня образом всегда оказывались лучшими из возможных, я ведь тоже не лишен наблюдательности, и видел, что они одобрялись ею, а это для меня, как и для всякого мужчины, - самый надежный критерий.
Секреты же фокусов жены, которые она проделывала со мной, в полной мере я так и не смог разгадать за все тридцать лет - лучших лет моей жизни. Но ведь я умней, а умней ли кошки?
Кстати, об уме. Одно из любимейших развлечений, которому кошка готова посвящать чуть ли не весь свой досуг, - охота; спрятавшись за изломом коридора, она караулит каждый шорох и неожиданно набрасывается на жену и дочь, как только они оказываюсь в пределах досягаемости ее атакующих когтей.
Моя питомица близкая родственница тигров - этих великолепных царственных кошек, она, конечно же, вправе иметь какие-то свои предпочтения. Особенное удовольствие для нее состоит в том, чтобы подловить жену и дочь в коридоре, или с высоты холодильника на кухне и причесать их прически.
Однажды, устав подтирать пол, жена решила проучить ее. Вот только как? - тонкий слух и молниеносная реакция дают этой озорнице явное преимущество перед человеком.
Впрочем, природа не зря дала нам, людям, что бы, в конечном счете, мы восторжествовали. Правда, признаюсь, мысль использовать элементарные законы оптики пришла в голову жены не сразу, все-таки химическое образование имеет и какие-то свои изъяны, но так, или иначе решение пришло: ее должна была выдать зеркальная дверца шкафа, стоящего прямо в коридоре.
На самом деле эта деталь меблировки постоянно была в поле зрения жены, но давно уже выйдя из того счастливого возраста, когда находят удовольствие видеть свои отражения, мы с зеркалами большей частью существуем, как бы в разных мирах.
Между тем, оставаясь невидимым, с помощью этого магического стекла жена легко могла бы обнаружить засаду. Но первое, что предстало жене в зеркале, как только она обратилась к нему, были горящие азартом глаза Сони: отвернув голову в сторону, чуть ли не противоположную той, откуда должна была появиться ее добыча, кошка сама внимательно следила за ее отражением.
Но поразило не столько это, сколько другое - их выражение. В этих глазах, внезапно встретившихся с моими глазами, вдруг вспыхнула смесь удивления и одновременно восторга, больше того, гордости за свою находчивую и сметливую хозяйку.
Вот это удивление и эта гордость явно свидетельствовали о том, что у кошки были какие-то свои представления о градации талантов всех тех, кто делил с нею кров.
Словом, она судила вовсе не по внешним признакам власти; решительный голос и широкая амплитуда сопровождающей жестикуляции, столь контрастирующие с мягкой женской вкрадчивостью и пленительной пластикой движений, ничуть не обманывали это маленькое наблюдательное и грациозное существо.
Как кажется, ничуть не хуже моей жены она знала им настоящую цену, и подобно своей хозяйке, исподтишка пользовалась этим знанием, впрочем, к ее чести нужно заметить, что подобно своей же хозяйке, кошка никогда не опускалась до явного злоупотребления им.
И все же дом стоит на плечах жены, поэтому маленькие хитрости жены и кошки, в сущности, были не чем иным, как обычной данью великодушию, которая - конечно же - нисколько не раздражает меня, скорее напротив, иногда льстит и уже тем пробуждает во мне признательность по отношению к обеим. Так что моя власть, в конечном счете, не оспаривалась ни одной из них.
Но все же создавалось впечатление, что за следующую позицию в нашей семейной иерархии шли какие-то постоянные споры. Может быть, все объясняется тем, что моя жена до безумия любит ее, и кошка почти не слезает с рук своей хозяйки.
Этому новому члену нашей семьи даже ничего не нужно было просить для себя - все, как по мановению какой-то волшебной палочки, появлялось перед ней еще до того, как ею осознавалась потребность.
Соне просто обязана была прийти в голову мысль о том, что она - это некое маленькое верховное домашнее божество, служить которому должны все, даже сама хозяйка дома.
Впрочем, если подобная мысль иногда и посещала ее, то все же верховным началом нашего тесного семейного мира, несомненно, оставалась жена, самый сильный, самый страшный и уже одним только этим - самый красивый человек из всех живущих здесь, рядом с нею.
В искреннем, иногда даже подчеркнутом уважении ко мне явственно различалось, что в глазах кошки я был даже не главным нашей маленькой семейной стаи, а чуть ли не ее харизматическим лидером, то есть наделенным откуда-то свыше дарованной благодатью - ее вождем.
Это не подлежало обсуждению, данное обстоятельство решительно выводило мой авторитет за пределы круга всех возможных ее притязаний. Но, как это маленькое существо, которому было всего несколько месяцев от роду, видя, что может вытворять с покладистым хозяином дома его умная жена, сумела разобраться в действительной иерархии его обитателей?
Тут есть, о чем задуматься. Самый простой ответ на этот сложный вопрос состоит в том, что кроме явных, или, как говорится, бросающихся в глаза признаков авторитета существуют еще и тонкие проявления нашей натуры.
Понятно, что, в конечном счете, все изменения эмоционально-волевого настроя, все движения нашей мысли обязаны сопровождаться не только доступным стороннему наблюдению движением исполнительных органов нашего тела.
То есть не только особым сверканием глаз, подчеркнутым изменением тональности и тембра голоса, амплитуды и траектории сопровождающих все наши слова и жесты, но и активностью каких-то глубинных, скрытых где-то далеко под поверхностным кожным покровом, тканей нашего организма.
Строго говоря, во всем этом принимает участие именно весь организм, а не только отдельные составляющие его органы и подсистемы.
Это значит каждая клетка организма, из всех составляющих его миллиардов и миллиардов; безучастной ни к самым тонким переживаниям нашей души, ни ко всем извивам нашей мысли не может остаться равнодушной.
В каждое данное мгновение состав всех излучений обязан определяться именно тем, что, собственно, и формирует сиюминутную ее заботу. И если каждая клетка нашего тела принимает деятельное участие в такой работе, это излучение в свою очередь должно исходить из каждого элемента, полная сумма которых и образует весь наш организм.
Отсюда и общее энергетическое поле, которое вследствие этого обязано окружать любое живое существо, в конечном счете, должно складываться из полной суммы всех этих разнохарактерных излучений.
На старых иконах было принято изображать святые лики в окружении некоего таинственного сияния - золотого нимба; впрочем, не только на иконах - сквозь кракелюры старинных полотен оно проступает над головой каждого, кто отмечен какой-то высшей благодатью.
Словом, за сиянием, исходящим от отмеченного святостью человека, стоит не только дань неким церковным канонам, но и явственно увиденная взором художника физическая реальность.
Сегодня мы называем это свечение аурой, а еще чаще - биополем. Как кажется, это и есть видимая часть полной суммы тех излучений, которые сопровождают все, включая и самые тонкие, отправления нашей жизни. Просто у обычных людей его интенсивность, как правило, недостаточна, чтобы стать заметной глазу.
Здесь сразу всплывает из памяти известный всем хирургам загадочный феномен так называемых фантомных болей, то есть болей, ощущаемых человеком в недавно ампутированных у него конечностях.
Словом, в ходе длительных исследований было окончательно установлено, что все живые организмы, в том числе и растения, всегда создают вокруг себя сложную картину физических полей. Общим названием этого эффекта и стало понятие биополя.
Есть основания предположить, что в тканях нашего тела существуют какие-то особые рецепторы-приемники, которые способны воспринимать и это излучение. Тот факт, что мы не видим его, мало, о чем говорит.
Во-первых, наш глаз - это еще не идеальный физический прибор. Во-вторых, почему, собственно, мы обязаны верить утверждению о том, что у нас всего лишь пять органов чувств? А каким из этих пяти, пожилые люди меня поймут, мы предвосхищаем изменение погоды?
Какими из этих пяти человек распознает интриги, коварство, измену, любовь там, где все это скрывается самым тщательным и, добавим, умелым образом?
Наконец, в-третьих, мы обязаны считаться с тем, что в этом мире, за все надо платить. Обретение сознания - это огромный шаг в общей эволюции жизни.
Но, замечу: эволюционное развитие - это ведь не только одни сплошные обретения, но и почти всегда какие-то утраты. Взойдя на более высокую, нежели растительная, ступеньку, живая материя утеряла способность непосредственно перерабатывать солнечную энергию.
Разумеется, все эти утраты - далеко не абсолютны. Ведь и солнечная энергия как-то по-своему перерабатывается клетками нашего тела. Вспомним о том же загаре, и кислород добывается многими из них в конечном счете совсем не из воздуха, ведь ткани нашего тела извлекают его из крови. Поэтому, что-то всегда остается.
Конечно же, остается и способность к так называемому экстрасенсорному восприятию, то есть к восприятию многого такого, что, казалось бы, лежит за среднестатистическими пределами разрешающей способности органов наших чувств.
Словом, пять органов наших чувств, каждый из которых работает в довольно узком диапазоне значений, - это отнюдь не полный ассортимент всех воспринимающих устройств.
Они составляют собой скорее лишь гипертрофированно развитые сегменты какого-то общего их массива, способного воспринимать и перерабатывать все без исключения, то есть любые из существующих в природе внешних воздействий.
Просто все то, что фиксируется именно этими сегментами, заглушает собой непрерывный поток возможно более слабых, или менее контрастных сигналов, которые поставляются другими рецепторами.
Рационально, то есть строго логически и последовательно организованное мышление склонно отрицать существование всего того, что не поддается регистрации физическим прибором.
Но вот парадокс: не существует вообще ни одного прибора, способного обнаружить такое начало, как любовь, но ведь она есть, и каким-то шестым чувством, мы ощущаем ее не только в самих себе, но и в других.
Но все то, что есть у человека, обязано существовать и у животных, ведь, в конечном счете, все мы созданы из одной и той же биологической ткани. Поскольку же способностью к сознательной деятельности они не обладают, необходимость в подавлении какой-то части общего информационного потока, поступающего к нам из внешней среды, у них значительно снижена.
А значит, очень многое из того, что остается за пределами нашего внимания, у них оказывается в самом его центре. И вот, завоевав свое место в нашем доме, они оказались в состоянии отчетливо видеть многое из того, что мы и сами-то о себе толком не знаем.
Мы рисуемся перед далекими и близкими, пытаемся, что-то скрыть от них, или, напротив, что-то внушить; по большей части это нам удается, но наши маленькие питомцы видят нас совершенно иными глазами, нежели глаза тех, на кого мы пытаемся произвести впечатление.
Здесь уже тает диктат сиюминутных обстоятельств, исчезают все условности воспитания, многое остается обнаженным перед ними самая наша суть, и ничто не заставит никакое животное подойти к человеку с черной душой.
Я многих обидел в своей жизни, и мне есть, в чем каяться, но, глядя, как это маленькое существо, пригревшееся в моем доме, тянется ко мне, хочется верить, что и мне, где-то там, в заоблачной дали, может быть прощено многое.
Я сказал, что кошка хотела утвердить, какое-то свое место в моем доме. Но это, конечно же, нельзя понимать в привычном для нас аспекте. Словом, и здесь все обстояло куда, как тоньше.
Повторю уже сказанное раньше: кошки - это ярко выраженные индивидуалистки, они не сбиваются в стаи, а значит все стайные инстинкты им в значительной мере, если не сказать полностью, чужды.
Между тем стремление занять определенное место в какой-то иерархической структуре - это прямая производная именно от стайной организации бытия.
И потом, просто смешно подозревать обычную кошку, во всем зависящую от хозяйки дома, в чувстве какого-то превосходства над нею. У домашней кошки, как, впрочем, и у любого домашнего животного вообще, что говорится, в крови - готовность без всякого ущерба для собственного самолюбия подчиняться любому из двуногих членов обретенной ею семьи, даже если это всего лишь ребенок.
Нет, как кажется, дело вовсе не в борьбе за место, за очередь подхода к семейной кормушке, просто кошка, как-то по-своему ранжировала всех домочадцев, и каждому в зависимости от этой оценки от нее досталось свое.
Мне - ее почтительность и уважение, сыну - робкая застенчивая девичья ревность, дочери - радость общения, моей жене - ее беззаветная любовь.
О, это не просто любовь, но любовь пламенная, с какими-то африканскими взрывами страстей. Нужно было видеть, как они встречались вечером в кровати после дневной разлуки.
Моя жена и дочь, не снимая шуб, первым делом хватают Соню на руки; они берут ее за животик и та безвольно обвисает у них на руках. Выражение какого-то счастливого ужаса появляется у этого замирающего от восторга пушистого комочка.
Соня жмурила глаза и смешно втягивала куда-то внутрь себя свою собственную мордочку; она хорошо знала, что сейчас, обалдевшая от долгой разлуки хозяйка будет целовать ее прямо в нос, и эти нецивилизованные формы выражения человеческих чувств она не приняла бы, наверное, ни от кого.
Впрочем, от своей обожаемой хозяйки она была готова перенести еще и не такое. Однажды наша питомица где-то подхватила клещей, а процедура смазывания внутренности ушных раковин лекарством весьма неприятна и болезненна для любой кошки, но у нее на коленях она стоически переносила это наказание, чуть ли не месяц.
Взаимные излияния чувств, продолжаются довольно долго, особенно в ночные часы. Общаются между собой они на каком-то сумбурном человеческо-кошачьем интеллекте, в отдельных лексических единицах которой не разобраться, наверное, никому.
Доктор, так Соню ласково называет жена только по вечерам в постели. Доктор активно массирует своими лапками живот хозяйки, что-то вынюхивает, проглатывает - одним словом лечит. Все дневные неприятности забыты и обе предаются неге. Только после вечерних процедур, обе спокойно засыпают.
Говоря по-русски, обе несут невесть что, но общий смысл произносимого ими, тем не менее, улавливается довольно легко и отчетливо.
В штормовом выплеске страсти они нетерпеливо перебивают друг друга и в то же время создают какую-то поразительно согласную идилию, так что уже через короткое время гармония достигнута.
Но при всей той трогательной любви, которую Соня дарит хозяйке дома, что-то в кошке было явно и от женщины. Так, например, стоило ей оказаться на моем плече, а в этой позиции она готова разъезжать по всей квартире хоть целый день, ее не сманит оттуда даже вызов - демонстративное наполнение ее мисочки разными гастрономическими соблазнами, как с ней начинало происходить что-то необыкновенное.
Когда никого нет вокруг, она обычно прижимается своей теплой головкой к моему уху и тихо трещит про себя, о чем-то приятном, но если рядом оказывалась моя жена, эта головка вдруг горделиво и дерзко откидывалась назад, и весь ее вид становился одновременно и торжествующим и надменным.
Первой обратила мое внимание на то, что в эту минуту творится с нашей кошкой, моя жена. Ее вид и вправду не мог обмануть никого, ее глаза были устремлены именно на мою жену. Эта надменность и этот вызов адресован в первую очередь ей, кошка как бы подчеркивала свою близость к хозяйке.
Но все же есть вещи, поддающиеся вполне надежному удостоверению опытом. Обычно, еще только почувствовав тепло приближающейся к ней ладони, она уже вытягивается навстречу и ответным порывом подставляет под нее все, что только можно подставить, - голову, шею, спинку; сейчас же моя жена может гладить ее сколько угодно - кошка надевает на себя маску какого-то показного равнодушия.
Самое смешное в том, что буквально через секунду, она кусает вашу руку, как бы предупреждая – не забывайся, я принадлежу не тебе, а жене. Впрочем, конечно же, моя кошка, отстаивая свое место в единой структуре сложившихся в доме отношений, билась вовсе не какое-то женское верховенство.
Домашняя кошка - это не дикая, это совершенно иной биологический вид, и хотя она еще не потеряла способность к спариванию со своими дикими соплеменниками, а способность к спариванию - это, может быть, самый надежный показатель того, как далеко расходятся биологические виды, за шесть тысячелетий тесного контакта с человеком. У нее за эти тысячелетия уже успели сложиться совершенно иные инстинкты.
Так, например, в природе кошка не любит быть на виду, там, что этот не отличающийся размерами зверек ведет очень скрытную жизнь: даже преодолевать открытое пространство она предпочитает по его обочине, кстати, за пределами своего дома, точно так же поступает и домашняя кошка.
Возможно, именно это обстоятельство во многом и способствовало формированию того мифологического шлейфа, который тысячелетиями тянулся за нею. Ведь благодаря своему крайне скрытому, к тому же еще и ночному, образу жизни она была практически незнакома человеку.
Поэтому внезапное появление около человеческого жилья большого количества этих таинственных, неведомых ранее существ не могло не задеть воображение наших простодушных впечатлительных предков; и нет, наверное, ничего удивительного в том, что ее появление было истолковано ими, как некий знак.
Словом, она вполне могла быть воспринята как посланница каких-то иных, потусторонних сфер. И уж тем более дикая кошка чуждается человека. Кстати, перед ним испытывают, что-то вроде суеверного ужаса многие представители животного царства; случайный контакт с человеком способен вызвать сильнейшее психическое потрясение у многих даже очень сильных животных.
Но в человеческом жилище все меняется, у кошки появляется сильнейшая эмоциональная зависимость от своих хозяев, а это значит, что у нее формируется потребность в постоянном общении с ними.
Кстати, отношения между человеком и кошкой куда более тесные, чем даже между двумя четвероногими особями; это, по-видимому, вызвано тем, что своих соплеменниц кошка воспринимает, прежде всего, как конкурентов, хотя, конечно, может испытывать и по отношению к ним дружеские чувства.
Общение с человеком становится едва ли не единственным залогом жизнеустойчивости в этой новой для нее среде обитания, основанием ее психического, да и физиологического здоровья. Иногда в печати упоминают, что после смерти хозяина, или хозяйки кошка сидит у гроба и вскоре после похорон тоже умирает, не в силах пережить эту потерю.
В первую очередь именно этой тесной эмоциональной связью, никакие врожденные инстинкты не способны пролить здесь свет, объясняются бесчисленные примеры самоотверженности домашних любимцев, которые с риском для собственной жизни будили своих спящих хозяев, уберегая их от пожара, отравления газом и землетрясений.
Не менее поразительны случаи, когда кошки отчаянно бросались в неравный бой с гораздо более сильным противником, защищая членов приютившей ее семьи.
Широко известны примеры, когда кошка вступала в схватку со змеей, заползшей в дом и угрожавшей жизни детей, нападала на грабителей, не говоря уже о бесчисленных примерах сражений с собаками.
Поэтому, точно так же, как организм любого животного требует не просто пищи, но строго определенного ее объема и качества, она требует не просто внимания к себе, но определенного объема внимания, к тому же еще и внимания, определенной эмоциональной тональности.
В сущности, то же самое происходит и с маленьким ребенком в первые месяцы его жизни: если в это время малыш не имеет возможности надежно укрыться от большого мира в мягком теплом облаке родительской любви, из него, в конечном счете, вырастает что-то такое, что не может найти ни эмоциональный, ни даже этический контакт со всем людским окружением.
А ведь до тех пор, пока ребенок не обретает способность к пониманию человеческой речи, он остается чем-то вроде маленького домашнего зверька.
Конечно же, кошка кошке - рознь, и одной нужно больше, другой меньше; здесь, как и во всем другом сказываются индивидуальные особенности психики каждого отдельного животного.
Поэтому на общем фоне одна может казаться нелюдимой, другая, напротив, неспособной к существовании на периферии человеческого внимания. Словом, если на время забыть об их принадлежности к другому биологическому виду, - все обстоит почти так же, как и у людей.
Вот и моя кошка, конечно же, бьется вовсе не за главенство в нашей маленькой семье, а за место в самом центре этого внимания, за свое право время от времени укутываться в уютном коконе хозяйской ласки, и настороженно относилась ко всему тому, что, по ее мнению, могло вторгнуться в пределы этого убежища.
Чтобы завершить краткий обзор сложившихся в нашем доме отношений упомяну еще и вот о чем. Жизнь домашней кошки, обитающей в большом современном мегаполисе, весьма специфична. Она резко отличается не только от жизни дикой, но и от той, которую ведет ее бездомная соплеменница.
В какой-то степени эти несчастные выброшенные на улицу порождения городской цивилизации похожи на наркоманов, они продолжают тянуться к человеку, хотят его заботы и ласки.
Словом, они живут в замкнутом мирке своего маленького микрорайона, но и на этом крошечном территориальном островке большого космоса их внимание, как, впрочем, и весь их интеллект, занимает только то, что вращается вокруг человека. Но это вовсе не значит, что их жизнь обеднена, просто она уходит в какое-то иное измерение, практически ничем не пересекающееся с нашим.
Бездомная кошка это весьма смышленое и развитое создание, во имя этого предмета своих вожделений она должна постоянно держать в своей смышленой голове огромный массив информации: помнить все детали топографии своих угодий, режимы прогулок всех обитающих здесь сердобольных старушек.
Она обязана знать норов всех дворовых собак, повадки местных мальчишек, и так далее, и так далее, но все это только, как условия, обставляющие поиск свободных остатков еды.
Однако не будем иронизировать над кажущейся узостью ее интересов: объему получаемой информации, калейдоскопическому потоку меняющихся впечатлений, достающейся ей эмоциональной нагрузке, выполняемой ею интеллектуальной работе домашнее животное иногда может только позавидовать.
Дело в том, что любое живое тело испытывает настоятельную потребность не в одной только пище: библейское “не хлебом единым” - справедливо не только там, где речь идет о человеке.
Между тем, когда все твое существование протекает в границах не слишком просторной городской квартиры, расположенной к тому же на высоте, исключающей свободный выход на улицу, информационный и эмоциональный голод становится неизбежными.
В связи с этим бытует мнение, что бездомные животные гораздо более развиты и смышлены, нежели те, всю заботу о которых берет на себя сам человек. Так что, на первый взгляд, тепличные условия уютного домашнего быта - не во всем на пользу кошке.
Но ведь действительность многомерна, и первым взглядом ее постижение вовсе не исчерпывается. Мы знаем, что дети, которые драмой жизненных обстоятельств выбрасываются на улицу, очень быстро разбираются в суровых законах ее жизни и научаются самостоятельно заботиться о себе.
Да, несомненно, они в чем-то умнее и предприимчивей тех, кто воспитывается в нормальной любящей семье. Но вправе ли мы утверждать, что психика, интеллект этих любимых домашних растений развивается в меньшей степени?
Да ничуть не бывало. В то время как одни строят стратегию выживания в жестоких условиях улицы, другие учатся решать какие-то конкурсные задачи и побеждать на олимпиадах.
Это просто разные дети, у них развиты разные способности. Единого же критерия, который позволил бы нам с уверенностью говорить о том, кто из них в действительности более развит и смышлен, не существует.
Вот так и здесь. Природа рано или поздно обязательно потребует свое, а значит, образующийся благодаря хозяйской заботе дефицит контрастных впечатлений не может долгое время оставаться не восполненным.
Поэтому кошачья психика вынуждена обращаться в совершенно иную сторону: круг ее эмоциональных и интеллектуальных запросов закономерно сдвигается в область тех неосязаемых нами стихий, которые управляют течением жизни человеческого жилья, в область таинственных метафизических материй, имя которым человеческие отношения.
Словом, здесь, как это всегда бывает в живой природе, вступают в действие компенсаторные механизмы, обязанные восстанавливать утрачиваемое равновесие с окружением, и благодаря их действию кошка сама начинает внимательно изучать нас.
В ритмике человеческой повседневности, в характерах своих хозяев, в распределении домашних прав и обязанностей между ними, в пластике наших движений, в музыке нашего голоса, в дифференциации отношения к ней самой всех домочадцев она постепенно открывает для себя целый мир.
Очень скоро именно он становится для нее всем тем, чем, может быть, для нас является наша большая Вселенная. Правда, постоянная потребность в известном эмоциональном и интеллектуальном напряжении ее психики не может не вступать в известное противоречие с пространственной ограниченностью этого мира, но встающее здесь противоречие, в конечном счете, успешно разрешается более глубоким погружением в таинственные законы той механики, что приводит в движение эту сложную сферу бытия.
Иными словами, кошка не хочет довольствоваться одной только видимостью явлений - предметом ее постижения становятся сокрытые мотивы наших действий, чувства, которыми руководствуемся мы, те отношения, которые нас связывают друг с другом.
В общем, и здесь все как у людей. Заметим, это ведь только сейчас на службе духовных запросов человека стоят музеи и библиотеки, кинематограф и телевидение.
А долгое время - целые тысячелетия - мы довольствовались очень малым, бабушкиными сказками, охотничьими рассказами, да устными сказаниями бродячих певцов, подобных памятному всей Европе Гомеру.
Однако это не мешало нашим прадедам ничуть не хуже, а зачастую и лучше нас разбираться и в своей собственной природе и в тайнах всех тех отношений, что объединяют их соплеменников и домочадцев, или, напротив, сеют в них рознь и вражду.
Просто они больше размышляли над тем немногим, что было в их распоряжении, и куда как глубже нас проникали в значение мелких деталей, поэтому едва различимые нами нюансы для них выглядели вполне отчетливыми и контрастными.
Вот так и кошка привыкает смотреть на повседневность человеческого жилища, как бы сквозь увеличительное стекло каких-то своих глубоких кошачьих раздумий, и очень скоро научается ориентироваться не только в самых контрастных перепадах его жизни, которые бросаются даже в сторонние чужие глаза, но проникает в первопричины самых неприметных ее изменений.
С течением дней все более и более тонкие перемены наших настроений, чувств, желаний раскрывают перед нею восходы и закаты, затмения и грозы, романтику и идиллию, комедию и драму той новой для ее древнего вида действительности, в самый центр которой ее помещает судьба.
Словом, кошачья психика вступает в какой-то таинственный резонанс с психикой самого человека, и со временем, это умное наблюдательное и умеющее делать весьма точные выводы животное учиться отлично ориентироваться не только в нашем доме, как в некоторой осязаемой физической реальности, но и во всей той скрытой метафизике отношений и законов, что управляют им. А иногда - и вмешиваться в их действие, как-то по-своему подправлять и даже направлять их.
Таким образом, развалившаяся на мягком диване кошка - это вовсе не заевшаяся лентяйка, за ее сладко прищуренными глазами на нас глядит некий сибаритствующий философ, который может рассказать нам о нас же самих многое такое, что даже никогда не приходит в нашу собственную голову.
Я и сам все в той же позе дивана часто люблю предаваться глубоким философским размышлениям о чем-то вечном, и рыбак рыбака, глядя на нее, нахожу, что пусть мы с нею и относимся к разным биологическим видам, принадлежим все же к одному и тому же цеху.
Который раз убеждаюсь, что мне сильно повезло с Сонечкой. Эта интеллигентка с хвостом была взята в 3-недельном возрасте и при виде лотка в туалете лишних вопросов задавать не стала, а деловито сделала свое дело и гордо удалилась.
Чего-чего, но с этим проблемы не было вообще никакой - если туалет закрыт, то она скребется и ругается до тех пор, пока его не откроют, но все равно больше никуда не гадит.
Зато любит драть диваны и двери. Усугубляется ситуация тем, что в доме одни женщины и она ничего не боится - максимум строгим тоном, кто-то скажет нельзя, а уже через несколько секунд ее гладят и приговаривают:
- Ну, так нельзя, красавица.
А у сына все просто - слышит характерный звук раздираемого дивана, через секунду кошка получает пинка и улетает думать о вечном. Так вот, через пару недель такой терапии был получен устойчивый результат - она подходила к дивану забывшись, потом натыкалась на взгляд сына и тут же бросала дурные мысли. Но если рядом никого нет, то обязательно дерет.
Табу для Сони только внук Никита. Она моментально поняла, что его нельзя царапать коготками и позволяет ему творить с собой все, что тому заблагорассудиться.
А через год в доме новорожденным месячным щенком появилась любимица Марта. Когда у нас представилась возможность взять собаку, то колебаний у нас не было. Сейчас Марте три года. А кажется, что ещё совсем недавно в доме появился малюсенький месячный щенок.
Такой забавный и симпатичный. Он нас часто пугал, то отсутствием аппетита, то тёплым носом, то болезнями. Но время шло, и вот неуклюжий бутуз превратился в симпатичную Чау-чау.
В старинных китайских легендах говорится, что Чау-чау происходит от совершенно иных предков, чем другие породы собак, а именно - от медведей.
Это предположение возникло, видимо, от сходства осанки, медведь обладает необычной уверенностью и твердостью в ногах. Чау-чау тоже. Однако эти предположения о происхождении Чау-чау относятся скорее к басням.
Чау-чау имеет синий язык и эта необычная окраска языка якобы, происходит от вымерших видов полярных волков. Но это опять лишь догадка, потому что причина синей окраски языка пока не имеет достоверного объяснения.
Появилось также мнение, что якобы Чау-чау являются праотцами самоедских и оленьих собак, сибирской хаски и немецких поморских шпицев.
Ну, кто же не знает вечной фразы: - “Собака - друг человека”! Действительно, собака самое верное, преданное и благородное животное, готовое служить человеку вечно. Она – друг человека, лучший друг, защитник.
Мы всегда можем положиться на собаку, она всегда нас поймет, пожалеет. Возможно, четвероногие друзья так нравятся людям потому, что всегда с ними солидарны. Но тут вспоминается другая вечная фраза: - “Мы в ответе за тех, кого приручили”.
Конечно, многое в характере собаки зависит от ее предков, от генов, но немало зависит и от хозяина. Так за что мы виним собаку? Как может вести себя с людьми животное, постоянно живущее в невнимании, жестокости, или в окружении грубого физического давления?
Где Вы видели собаку, воспитанную в любви и заботе, не изнеженную и распущенную, а именно воспитанную, проявляющую агрессию по отношению к человеку?
Но даже если хозяин собаки не проявляет к ней уважения, собака все равно никогда не оставит его в беде. И вряд ли можно сказать, что собака друг человека, нет, это - слуга человека, но слуга самый любимый, она должна это знать.
Собаки дают нам то, чего так часто не хватает в жизни: безграничную любовь, внимание и вечную верность. Конечно, не бывает идеальных хозяев, но идеальные собаки бывают всегда.
Поначалу Соня относилась к Марте настороженно, как к чему-то лишнему. Но, уже через день, Соня приняла Марту, она стала ее считать своей дочерью.
Она ее нисколько не боялась, а при случае, могла поддать лапой по ее косматой мордашке. Делить им было нечего. Вечерний моцион с хозяйкой безраздельно принадлежал Соне, а Марта на него и не претендовала.
Но зато в доме появился друг, с которым всегда можно организовать гонки с преследованиями. Невообразимым броском Соня вызывает Марту на гонки. Из одной комнаты в другую Марта гонится за Соней. На кровати разворот, и вот уже Соня гонится за Мартой.
Марта отдается игре безрассудно. Гонка настолько увлекает ее, что в порыве страсти она может сбить стул. Соня мгновенно замирает на месте, затем делает прыжок далеко в сторону и с невинным видом прогуливается по комнате.
Жена начинает словесно воспитывать виноватую Марту, а Соня с гордым видов удаляется на кухню по своим кошачьим делам. Когда Марту выводят на длительную прогулку, то Соня начинает беспокоится, мяукать и с нетерпением ждет свою загулявшую дочь.
По приходе Марты с улицы, Соня вылизывает ее лапы, мордашку и со спокойной совестью начинает заводить ее на шалости. Наверное, это самая добрая собака из представителей этой породы. С какой нежностью относится она к нашей кошке, да и к остальной живности. Зато за детей во дворе я спокоен - не обидит никого.
Любимое её занятие - прогулка. Гулять она готова в любую погоду. Покушать это тоже из её слабостей. Но кушать ей можно только специальный корм, потому что от обычного корма, которым кормят всех остальных собак, у нее аллергия, все тело расчесывает до мяса.
Вообще это хороший компаньон и общение с ней - одно удовольствие. Я уже и не представляю свою жизнь без неё. И как же жаль, что собачий век не долог. Но не хочется думать о грустном. Марта сейчас с нами, и нам хорошо вместе. А всё остальное - ерунда.
В разное время своей жизни, мы, не замечая того, выполняем различные социальные функции, или другими словами, играем социальные роли.
Например, роль ребенка, ученика, студента, мужа, отца, учителя, дедушки, или бабушки, руководителя, подчиненного, пассажира и так далее. Под ролью, помимо всего прочего, понимается род, характер и степень участия в чем-либо. А одним из значений понятия функция является обязанность и круг деятельности индивида.
Некоторая специализация функций - наличие социальных ролей - характерна не только человеку, но и всем коллективным, стадным, стайным, семейным животным.
Собака, например, в своей стае может быть лидером, вожаком, разведчиком, часовым, охотником, матерью, отцом, щенком, подростком, бойцом, тетушкой.
Возможность играть ту или иную роль, наверное, определяется составом и численностью стаи, наследственными физиологическими и психологическими особенностями, конкретными задачами, стоящими перед стаей.
Семья человека, о чем свидетельствуют многие признаки, воспринимается собакой, как аналог стаи. С одной стороны, это предполагает естественное наследственное желание, или стремление собаки занять определенное место в иерархической структуре семьи и играть какую-нибудь социальную роль.
С другой стороны, люди заводя собаку, предлагают, или навязывают ей определенные функции. Иногда делают это без учета особенностей собаки как вида, породы, не готовя собаку к выполнению своих функций путем воспитания и дрессировки.
Часто несоответствие представления собаки о себе, своем месте в семье и роли и представления членов семьи о собаке приводит к различного рода конфликтам и недоразумениям.
Вопрос для выяснения возможных социальных функций собаки был поставлен следующим образом: кем для Вас собака является: собакой, сторожем, охранником, телохранителем, игрушкой, приятелем, компаньоном, собеседником, мебелью, частью имиджа, оружием, источником доходов?
При этом специально не указывалась такая социальная роль собаки как друг, в связи со стереотипным, шаблонным восприятием этого понятия, и возможным сведением всего многообразия собаки как социального партнера к одной функции.
Довольно часто отмечали такие ролевые функции собаки, как член семьи, друг, ребенок, часть жизни и любимое существо. Как оказалось наиболее часто собаке приписывается роль компаньона.
Причем женщины-владельцы чаще, чем мужчины относятся к своим собакам как к компаньону. Собака-компаньон, скорее всего это собака, сопровождающая человека на прогулках, занятиях спортом, в походе за ягодами, грибной охоте, или просто присутствующая в квартире и скрашивающая одиночество.
Мужчины-владельцы чаще, чем женщины относятся к собаке как к приятелю, приятель - близкий и дружески расположенный знакомый. Приятельские отношения предполагают более тесные и эмоционально богатые взаимоотношения с собакой, но все же не такие близкие, как дружеские. И приятель, это тот к кому мы относимся слегка свысока, это менее серьезно, чем друг.
Удивляет высокая роль собаки как собеседника. Как известно собеседник это тот, кто участвует в беседе, обменивается информацией. Собеседник может быть активным, то есть активно полемизировать, не принимать нашу точку зрения и отстаивать свою, критиковать, а то и иронизировать.
И собеседник может быть пассивным, как наша собака - внимательно слушать, и, молча, безоговорочно принимать вес то, что мы говорим. Собака - очень удобный собеседник, особенно когда мы не умеем общаться с себе подобными.
Роль собаки как члена семьи, с одной стороны, подчеркивает серьезность отношения к ней со стороны человека. Но с другой стороны, предполагая равные права, ставит собаку на одну ступень со всеми остальными членами семьи, а это уже может быть причиной внутрисемейных недоразумений.
Собака, как друг, друг - тот, кто связан с кем-либо дружбой, то есть близкими отношениями, основанными на взаимном доверии, привязанности, общности интересов. Причем женщины чаще, чем мужчины считают свою собаку другом.
Женщины также чаще, чем мужчины-владельцы относятся к своим собакам как к ребенку, что предполагает наличие специфических родительско-детских взаимоотношений: беспомощность ребенка, опекунство родителя, зависимость ребенка от родителя, инфантильность и некоторая глупость ребенка, снисходительное отношение родителя к ребенку и его выходкам и, наконец, защита ребенка от неблагоприятных воздействий внешнего мира и желание, очень часто подсознательное, сохранение зависимости ребенка от родителя.
Часто собака на самом деле является идеальным ребенком, или внуком, обладая меньшей внутренней активностью и большей подчиняемостью, чем человеческий детеныш.
И на самом деле, отношение женщин-владельцев к своим собакам отличается большей эмоциональностью придирчивостью - они гораздо чаще, чем мужчины отдают собаке часть своей жизни и реже чем мужчины относятся к собаке, как к игрушке.
Значительное наделение собаки человеческими функциями может быть следствием трех основных причин:
1) неистребимом антропоморфизме - представление о наличии у животных психических свойств и способностей, присущих в действительности только человеку;
2) наличии неудовлетворенных социальных потребностей у человека и невозможность удовлетворения этих потребностей естественным путем (обращение к социальному суррогату;
3) богатством возможностей и свойств собаки как высокоорганизованного существа и партнера.
Собака как средство безопасности. Собака может увеличивать комфортность существования человека не только, как социальный суррогат, но и как средство безопасности. Этим пользуются и мужчины и женщины.
Собака, как собака. Мы на самом деле страдаем антропоморфизмом и в связи с этим часто разговариваем с собакой на непонятном ей языке. Не считая собаку собакой, мы, живя с ней, воспитывая и дрессируя ее, не учитываем присущих ей биологических и психологических особенностей.
Скорее всего, именно это и является причиной многих внутрисемейных и других проблем. Как оказалось, собака, одновременно может выступать в нескольких ролях. Чаще всего в семье человека ее наделяют 2-4 функциями. Причем женщины склонны видеть в собаке больше возможностей, чем мужчины.
Независимо от породы собаки, независимо от нашего пола и цели, с которой мы заводим собак, для нас собака, это, прежде всего, социальный партнер и только потом охранник, телохранитель и сторож.
Что нам нравится в собаках? Вопрос не имел бы большого значения, если бы он был нейтрален. Все дело в том, что мы хотим видеть в наших собаках то, что нам нравится. И вполне сознательно положительно подкрепляем, например, хвалим понравившиеся нам особенности поведения, развивая и закрепляя их в собаке.
Поэтому, то, что нам нравится, выражается в собаке все ярче и ярче и повторяется все чаще и чаще. А нравится нам, таким разным, в собаке очень и очень разное.
Подавляющему большинству владельцев нравятся свойства делающие собаку удобным и не конфликтным социальным партнером. Но среди нас есть и такие кому нравятся особенности собачьего характера, которые могут служить источником, как внутрисемейных проблем, так и проблем взаимоотношения их собак с посторонними собаками и людьми.
И оказывается, свойства собак имеют различную ценность для мужчин и для женщин. Таким образом, женщины вообще больше влюблены в собаку, чем мужчины и предпочитают видеть в своих собаках больше душевных и лирических качеств.
С чем мы миримся? Или другими словами, на что стыдливо закрываем глаза. Мириться, это и махнуть рукой, пустить на самотек, привыкнуть к чему-либо, не видя в этом чего-то необычного, или принципиального.
Это значит, по большому счету, позволять собаке делать то, что не вызывает с нашей стороны особой похвалы. В каждом из нас заложены свои положительные и отрицательные качества. Что поделаешь - природа это единство и борьба противоположностей.