Начало 90-х годов прошлого столетия. По прибытию теплохода в Мурманск, экипаж сдавал дела подменной команде. В Роттердаме, как было принято в те годы, моряки закупили партию подержанных автомобилей. Однако перегонять их зимой на юг – опасное "предприятие"! Даже опытные автолюбители не рисковали выходить в это время года на трассу Мурманск-Ленинград. Это ведь не автобан наших северных соседей, норвежцев. Да и говорить об опыте вождения у моряков не приходилось.
Но вот начальник радиостанции Володя Михайловенко решил не ждать "милостей у природы". Потомку донских казаков предстояло добираться к берегам моря Азовского, в славный город Таганрог. Поскольку, мол, Киев по пути, он предложил мне составить компанию. Причём клятвенно обещал доставить к жене и дочке в лучшем виде. Ну как тут не согласиться? Тем более, что представилась возможность совместить полезное c приятным.
Итак, на рассвете, мы поднялась по окружной мурманской дороге в сопки. Многолетнее строительство трассы на Мурманск, сквозь карельские леса и болота, закончили ещё в семидесятых годах. А до того времени, машины неугомонных автолюбителей Заполярья перевозили на железнодорожных платформах… до Петрозаводска. Сегодня – это единственная трасса, связывающая Кольский полуостров с Большой Землёй. Однако зимой, да ещё в полярную ночь, карельский участок дороги очень опасен, он покрыт снегом и льдом.
Такое состояние трассы как раз и наблюдалось во время нашего путешествия: днём солнышко подтапливало снег (в конце февраля светило уже вернулось на Север), а к утру, дорога походила на каток. После Кандалакши она превратилась в обледенелый, прикрытый снегом тракт, окруженный чахлым, на Севере Карелии, лесом. Но трассу всё же расчищали, об этом «говорили» огромные снежные бордюры по краям дороги. Эти снежные завалы могли явиться хорошим амортизатором в случае ухода с трассы. Ночью мы были свидетелями, как тяжёлые грузовики безуспешно пытались взять один из затяжных подъёмов. Опытные водители-дальнобойщики при свете зажжённого в ведре топлива, посыпали уклон дороги песком, предусмотрительно взятым в рейс.
У поворота на станцию Лоухи мы устроили в машине ночёвку. Дремали сидя в креслах, спинки не откинуть – мешал сложенный в салоне «колониальный» товар. Ночью разыгрался ураган. Свирепый ветер, завывавший за окнами салона, был бы опасен для машины, не окружай нас стволы могучих деревьев. К утру ветер подутих и мы рискнули продолжить движение.
На вторые сутки пути попадались совершенно обледенелые участки шоссе. Непривычная к такой дороге японская машина, да ещё с нашими лысыми покрышками, теряла управление и катила юзом, словно на ледяном катке. Слава Богу, что в тот момент не было встречного транспорта! А на трассе ведь случались трагедии… Через несколько лет в подобной ситуации, погиб мой коллега, судовой электромеханик. Перегоняя машину в Ленинград, он попал в аварию со встречным трейлером…
Ударившись о снежный завал на краю шоссе, «Тойота», словно на автородео, выполняя несколько стремительных кругов вокруг оси, по крышу зарылась в снег. От непривычных ощущений мы визжали с Михайловенко.
- Володька, рёбра целы?! – кричал я приятелю, - о баранку ведь ударился?
- Не волнуйся, всё в порядке, выбираемся наружу, будем вызволять машину.
Как пригодились лопаты, что посоветовали нам взять в Мурманске!
Дорожные происшествия, как правило, случались ночью. Вот и у нас, после Кеми на ледяном ухабе «накрылось» правое заднее колесо. Выскочив в морозную, под 25 градусов, ночь на безлюдную дорогу, окружённую бесконечным карельским лесом, мы поёжились. Однако настоящий страх пришёл, когда возникли проблемы с демонтажём колеса. Одно запасное, правда, было, но инструмента… почти никакого! Вот это приключение!
- Володя, у тебя есть хоть торцовый ключ?
- Да, но нет к нему воротка…
Засунув в отверстие ключа отвёртку, удалось отвернуть две гайки. Но оставшиеся две… не поддавались, хоть плачь, три отвёртки согнулись дугой…
- Что будем делать? – поинтересовался я у владельца «Тойоты».
- Не дрейфь, прорвёмся, - Володька, надо отдать ему должное, никогда не терял хладнокровия, - топорик-то, зачем взяли? Дров вокруг… до весны хватит, - обнадёжил меня флотский товарищ.
- Выгружай салон! – командовал Михайловенко.
И мы стали дружно освобождать «Тойоту» от заграничного товара, что везли семьям. Кстати, он придал нам силы и уверенность, а меня охватил спортивный азарт! Болтаться на волнах месяцами, чтобы замёрзнуть на… суше, по пути домой?! Чёрта с два, не согласны мы! И действительно, освободив салон, обнаружили монтировку, которая и выручила нас…
В Сегеже, впервые на протяжении всей трассы, встретили первое пристанище для автолюбителей. Минимум комфорта: кафе, комнаты отдыха и АЗС, а как приятно почувствовать себя человеком! Много ли надо для полного счастья после суровых испытаний на зимнике?! Приняв горячей пищи и заправив топливный бак, мы без отдыха помчались к Петрозаводску. Больно уж обрадовала дорога, свободная ото льда!
Отдохнув на площадке у дороги перед Петрозаводском вместе с «дальнобойщиками», остальную часть Карелии проскочили за несколько часов. Ориентируясь по атласу, мы помчались на юг: Кириши и Новгород. О чём впоследствии пожалели: лучше лишняя сотня километров по асфальту, чем мучения на просёлочных дорогах…
Испытание «Тойоты» грунтовыми и просёлочными дорогами проходило по территории Новгородской и Псковской областей. Володя, как заправский штурман, прокладывал кратчайший курс по карте, чтобы выйти на трассу Ленинград-Одесса, обозначенной как М-20.
Дороги в Новгородской области, да и сам областной центр оставили не худшее впечатление. А вот о Псковщине этого не скажешь, местность напомнила Радищева и его «Путешествие из Петербурга в Москву». Просёлочные дороги с ухабами, словно стиральная доска – суровая проверка для «Тойоты». Честь и слава японским автомобилестроителям, их детище десятилетнего возраста с честью выдержало экзамен!
Как удивительно органична наша жизнь. Названия деревень соответствовали мрачной местности с её непролазной грязищей и невзрачными избушками. А вот и табличка на покосившемся столбике – деревня «Гиблово»! Мы невольно рассмеялись этому прозрачному намёку для незваного гостя. Пейзаж дополнял шагавший навстречу небритый, чумазый и кривоногий мужичок в телогрейке, шапке-ушанке, сдвинутой на ухо и в кирзовых, заляпанных грязью сапогах. Несмотря на раннее утро, он был заметно навеселе, а с кармана торчало горлышко бутылки.
- Наверняка топает от деревенской самогонщицы, бабы Матрёны, - уверял друг мой Михайловенко.
- А ведь как удачно вписался в унылую окружающую среду. Не правда ли, Володя, что нам повезло? Российскую глубинку увидели во всей красе. Знаешь, я нисколько не жалею, что поехал с тобой!
Переночевав в машине, ранним утром мы снова в пути. И вот свершилось! Ура-а-а! Поднявшись на мост у города Остров, выбрались, наконец, на киевскую трассу. Какое прекрасное широкое шоссе и никакого тебе снега и льда! Знай, накручивай мили на кардан! После Невеля началась чистенькая и опрятная Белоруссия. Витебскую, Могилёвскую и Гомельскую области проскочили на скорости 100-120 километров в час. Трасса – просто мечта: прямая, ровная и широкая! Наш «конь непривередливый», друг четырёхколёсный «Тойота», словно почуяв близкий финиш, радостно мчался по кольцевым дорогам, объезжая большие города.
И вот мы в Украине! Делаем последнюю заправку дизельным топливом в Чернигове. К столице Украины подъезжаем глубокой ночью, со стороны райцентра Бровары. Володька выжимает из машины всю её японскую мощь, а мне страшновато:
- Володя, сбавь газ, будет несправедливо, если разобьёмся у самого дома.
Михайловенко молчит, сосредоточенно вглядываясь вперёд. Я удивляюсь его выдержке, что он видит в такой кромешной, ночной мгле? И нутром чувствую, как устал мой флотский друг!
Проехав метромост через Днепр, сворачиваем налево, на Набережное шоссе и катим… по встречной полосе к мосту Патона. Движение здесь одностороннее, но в 4 утра на дороге пустынно. И вдруг - резкая трель милицейского свистка! К машине спешит толстый гаишник в шинели, перепоясанной ремнями. Потрясённый до глубины души грубейшим нарушением Правил дорожного движения, он задыхается от возмущения. И как мне кажется, хочет треснуть по Вовкиной голове палкой регулировщика. Мой бородатый друг в телогрейке, выбравшись из машины, о чём-то «мило» беседовал с гаишником. А у меня возникло желание обнять человека в форме. Ведь это земляк, первый украинский милиционер после трёх с половиной суток пути по дорогам России, Белоруссии и Украины. Гаишник, повертев в руках водительское удостоверение, отпускает нарушителя:
- Чтобы сегодня же исчез из Киева, не дай Бог, попадёшься мне ещё раз!..
К моему дому на улице Борщаговской подъезжаем в пять утра. Выбравшись с машины, я ласково погладил, словно живое существо, капот «Тойоты», Спасибо тебе, автомобильчик, что доставил нас живыми. И японцам, создавшим чудную машину, выдержавшую суровый экзамен в столь разных климатических условиях: от моря Баренца до берегов Днепра! Какая, однако, большая страна, что проехали с Севера на Юг! Пусть неухоженная, однако наша, родная и другой нам не надо!
Бегу домой по этажам, словно и не спал почти трое суток. Звоню и одновременно барабаню в дверь. Жена и дочь с радостными криками бросаются на шею. Смотрю в зеркало и вижу потемневшую, обросшую физиономию бомжа. Спешим под душ, бреемся и садимся завтракать, принимая по стакану водки. Потом - спать, ужасно хочется вытянуть ноги, затёкшие за трое суток сидения в машине.
Через день Володя, теперь уже один, мчался в Таганрог – его ведь тоже заждалась семья…