Снег падал плотной пеленой. Крупные хлопья ложились на землю, образовывая пушистый ковер. Лошадь недовольно фыркала, время от времени потряхивая пышной, черной гривой, каждый раз заставляя просыпаться дремавшего в седле всадника, он мутным взглядом всматривался в ночную темноту и вновь погружался в дремоту. Вот уже несколько дней последователи Аргара были вынуждены сидеть зажатые в этом горном ущелье. Все это время, не переставая, падал снег. Раненые умирали, им нельзя было помочь. Пришлось принести в жертву нескольких крестьян, моля о прощении. Великая Четверка отвернулась от своих людей, оставалось рассчитывать только на себя… Время стремительно таяло, скоро воины не выдержат: жажда крови возьмет верх, и они вцепятся друг другу в глотки. Надо что-то делать. Вдалеке фыркнула другая лошадь, вскоре послышалась её усталая поступь. Сигрун встрепенулся, стряхивая снег, и пригляделся. К нему из темноты двигались четыре всадника: тени едва, различимые сквозь снежную стену. Он ударил в грудь кулаком и вскинул руку. Всадники вяло ответили на приветствие. Это были свои. От племени Мааруна осталось всего семь человек – опытные воины, отчаянные головы. Именно их Сигрун отправил в дозор.
- Ну? – Предводитель нахмурил усеянный шрамами лоб. Маарун, отвернулся. Он не мог смотреть в глаза.
- Они перекрыли единственный выход. В основном стрелки и немного копейщиков. Мы провели разведку боем, потеряли троих. – Он кивнул в сторону лошадей без всадников. – Наступать они не собираются, закрепились основательно. Нахрапом прорваться не получится - расстреляют. Похоже, измором хотят взять. Горами не уйти, скалы слишком отвесные, камни острые…. Плохо дело.
- Понятно. – Сигрун кивнул, поворачивая коня. - Идем в лагерь. - Остатки некогда грозной армии разместились возле небольшой пещеры. Внутри сидели крестьяне и раненые. Воины хаоса, как всегда держались особняком, отряд рыцарей, угрюмые и молчаливые, их вожак Храд - старый знакомый Сигруна, когда-то они вышли из одного племени, но каждый пошёл своим путем. Он взмахнул рукой, приветствуя вернувшийся дозор. У самого входа держалась шумная компания мародеров: кургане и хунги достали где-то вино и сейчас весело распивали горячительный напиток, пытаясь хоть как-то прогнать надоевший озноб, заливая алкоголем голод. Чуть в стороне со своими питомцами сидел Тирк. Странно, он был одним из немногих, кого принимали эти искаженные твари – псы Хаоса. Он сидел в окружении животных, чесал и гладил их, а те скулили и бегали вокруг совсем как имперские собаки, отвратительное зрелище, хотя, Сигрун знал: клыки этих тварей запросто могут вскрыть броню рыцаря, а ядовитая слюна свалит лошадь. Ему не раз приходилось отбивать нападение голодных псов, рыскающих возле стоянок людей, и он не понимал, как Тирк до сих пор жив.
В пещере возле самого выхода горел костер, в него свалили все, что хоть как-то могло гореть. На вертеле, сделанном из копья, шипело и капало жиром мясо. Маарун не позволил забить лошадь, а попробовать мясо псов не решился бы даже самый смелый северянин. Крестьяне жались в глубине пещеры, с отвращением и ужасом глядя как дикари, с аппетитом, поглощают то, что когда-то было человеком. Проведенный незадолго до этого совет принял решение идти в прорыв. Причем чем раньше, тем лучше. Вряд ли имперцы просто ждут, пока северяне умрут от голода. Скорее всего, к ним должно подойти подкрепление, и тогда шансов на спасение не останется. Решили прорываться на рассвете.
- Умирать лучше сытым.- Проговорил Сигнур, вытащив из толпы наиболее опрятного южанина...
Было еще достаточно темно, но снегопад заканчивался. Вперед вывели крестьян, предварительно нарядив их в одежду мертвых кочевников. За ними с оружием наготове шли воины. За час до этого к позициям врага выдвинулся Тирк со своими питомцами и группа Мааруна. Храд же должен был ждать за холмом и напасть в последний момент, вызывая огонь на себя.
На горизонте появились первые признаки рассвета. Наскоро сооруженные из щитов и копий позиции имперцев были освещены несколькими факелами. Сигрун с удивлением заметил, что большинство воинов спит, а стражники даже не замечают идущих к ним людей. Утренние лучи восходящего солнца окрасили хмурое небо багровыми отсветами. Снег походил на океан крови, раскинувшийся от края до края, покуда хватало глаз. Подул сильный порывистый ветер, заставляя огнь плотнее жаться к тлеющим головешкам. Новый порыв ветра принес глухой вой боевого рога. Только сейчас, заметив двигавшуюся толпу, солдаты бросились к мушкетам, готовясь к бою.
Обезумевшие крестьяне не понимали, что происходит, увидев знамена империи, они побежали, как им казалось к спасению, радостно крича и размахивая руками. Псы с легким рыком сбросили снег, успевший покрыть их шкуры, и рванулись в атаку на левом фланге. Первый же залп положил почти всех крестьян: беззащитные люди не могли противостоять убойной силе мушкета, выжившие рухнули ниц, молясь, что бы их не затоптали. Что ж, свою часть работы они выполнили, дав шанс добраться до позиции идущим позади воинам. Убийство кучки «мародеров» отошло на задний план, когда показались рыцари в доспехах чернее ночи, несущиеся на позиции людей. Под копытами их лошадей казалось, разверзнется сама бездна, выпустив наружу жутких чудовищ , ужасных, могучих, непобедимых. Первый залп выбил одного рыцаря из седла, остальные даже не заметив потери, стремительно приближались к врагу. Тем временем псы уже перепрыгивали через баррикады, пуская в ход смертоносные клыки, люди падали под натиском зверей, катались по земле, орошая утоптанный снег алой кровью. Несколько долгих мгновений и еще один залп мушкетов, прежде чем конь Сигруна преодолел преграду из копий. Скакун, тяжело приземлившись, сбил человека, тот успел подняться и выхватить меч, но удар предводителя разрубил шлем на голове воина, оставив кровавую отметину на лбу. Быстро сменив оружие, он метнул копье в стрелка, вскинувшего мушкет. Наконечник тяжелого дротика располосовал щёку врага, оставив напоминание о встрече с «дикарями севера». Тем временем резня продолжалась. Он повернул коня и направил его к новым врагам.
Копейщик был опытным бойцом: он выставил копье так, что несущаяся лошадь сама на него напоролась. Брызнула теплая кровь, заливая его чистый доспех. Воин выхватил меч, собираясь прикончить придавленного весом животного всадника…
Когда лошадь наскочила на копье, Сигрун успел сгруппироваться и выпрыгнуть из седла, перекатившись, он, встал прямо перед врагом, нанеся удар обухом топора, в сторону брызнуло кровавое крошево, мерзко хрустнул проломленный череп.
– Уходим! – проорал во все горло Сигрун, смахивая с оружия кровь. К нему подскочил всадник, и он ловко запрыгнул сзади. – Уходим!!! – Вождь повторил приказ, видя, что его не слушают. Он осмотрел поле брани: копейщики окружили воинов и планомерно их вырезали, в схватке погибли все псы вместе с хозяином. Он посмотрел на Храда, разворачивающего воинов в боевой порядок, и во взгляде почитал все. – Прощай старый друг!
Солнце показало алый бок, освещая залитые кровью позиции людей, его блики пробежали по доспехам дерущихся… заглянули в остекленевшие глаза мертвецов…
Сигрун сидел позади Мааруна, глядя на удаляющуюся битву. Он не чувствовал ничего, кроме усталости. Усталости перед долгими месяцами пути домой, чтобы снова собрать армию, чтобы вновь повести её на южные земли и заставить заплатить за тот позор, что ему пришлось испытать…