Натурщика взяли из рабочих. Раздели, смазали вазелином всё тело и, положив на верстак, стали обмазывать гипсом.
- Левую руку подними… Дайте ему деревяшку в правую, пусть держит, - потребовал седой старик в потёртом бархатном пиджаке цвета бордо. Его послушались.
- Правую опусти… хорошо… мажьте.
Рабочего замазали полностью, осталась лишь голова.
- Закрой рот и зажмурься. Не открывай, пока не снимем гипс. Ты понял? – спросил старик.
Рабочий моргнул. Ему было всё равно. Обещали хорошо заплатить. Часть денег он уже получил и отдал жене. Хватит на лечение дочери.
В ноздри вставили две трубочки, обмазали вазелином, потом гипсом.
Когда всё было закончено, принесли обед: хлеб и похлёбку. Старик отломил себе ломоть хлеба, сунул в карман.
- Без меня гипс не снимайте, - сказал и ушел.
Вскоре он стучался в морг городской больницы для бедных Санта Крус, невысокого роста, крупноголовый, седобородый с пронзительно голубыми глазами. Ему открыла сама преподобная мать Тереза:
- Сколько вы ещё будете тревожить дух несчастных малюток, сеньор Антонио?
- Сколько надо, столько и буду, - пробурчал старик, - веди, давай…
Они прошли к тому месту морга, где вповалку были сложены выкидыши. Монашка зажала нос пальцами и даже не глядела, как старик отбирал искорёженные тела мертворожденных. Отбирал и складывал окостенелые тельца.
- А годовалые есть?
- Это в другом месте.
- Пошли…
- Прости нас, Господи… Присвятая Дева заступись, ибо не по своей воле сие… - причитала монашка. – Зачем вам столько, сеньор Антонио?
- Избиение младенцев в Вефлееме помнишь?
- Господи, так это ж когда было…
- Всегда одно и то же: было, есть и будет. Разве не скидывают ныне, разве не травят семя зародившееся…
- Грехи наши тяжкие… - прошептала монашка и повела его к усопшим младенцам, которые и года не протянули в этом лучшем из миров.
Отобранные фигуры старик сложил в одно место и сказал:
- За ними утром приедут, сделают копии, и можете предавать земле.
- Если бы не высочайшее соизволение папы, ни за что бы я с вами тут …
- Ладно, держи, замолишь грехи наши, - он сунул монашке Терезе кошелёк.
- Бог вам судия, сеньор.
Все эти гипсовые слепки мёртвых младенцев закрепили под потолком мастерской рядом со стройкой, в которой последнее время жил старик. Теперь он работал и жил здесь, это был его дом. Сюда же притащили фигуру война царя Ирода, которую отлили из слепка, сделанного с рабочего несколько дней назад. Бедняга чуть не подох. Он лишился чувств и, когда сняли гипс, уже едва дышал. После этого случая старик решил делать слепки с покойных: дешевле и безопаснее. Но для Святой Девы Марии никак не мог подобрать модель.
Старик тяжело передвигался по булыжной мостовой Диагональной улицы. Он задыхался. Чья-то злая сильная рука сдавливала грудь, колотилось сердце, хотело выпрыгнуть на свободу, наверное. Старик остановился, глубоко вздохнул. Ему бы присесть, отдохнуть, но надо идти. Ждёт стройка. Он должен завершить начатое…
Строительные леса уходили в небо. Четыре стометровые башни уже стояли, строилась пятая – главная. Антонио начал эту стройку, когда ему исполнилось тридцать два года. И тогда и сейчас он был одинок. Юная Каталина из Матаро отказала ему в сватовстве и вышла за лесоторговца. А он всего лишь выпускник высшей архитектурной школы и работает чертёжником у маэстро Франсиско де Вильяре. Кто бы мог подумать, что ему, Антонио, повезёт, и сам Дон Эусебио Гуэль будет к нему благосклонен, что появятся приличные заказы. Но главный заказ он делает сейчас. Он знает, что его силы на исходе, поэтому и отбросил всё ради…
Старик успокоил колотящееся сердце и продолжил путь. Он подходил к площади Глориас Каталанос, когда увидел юношу с плакатом. Среди хаоса букв на нём проступали самые крупные - DADA, а внизу читалось изречение «после нас хоть потоп». Юноша протянул старику листок с приглашением на выставку .
Старик проследовал было дальше, потом вернулся к юноше:
- Если у вас это, - он показал на плакат, - в головах, то потопа не избежать.
- Чего ты бормочешь, старый козёл? Иди, лечи простату, а то до понедельника не доживёшь, - самонадеянно ответил юноша.
Старик печально окинул его взглядом и пошёл дальше, слушая вслед:
- Сегодня пятое июня, суббота, кстати, гы-гы…
Улица выходила на площадь, посредине её были проложены трамвайные рельсы. Старик шел вдоль, всматриваясь в прохожих. Помятые жизнью лица, никакого внутреннего огня, работы духа, никакой музыки в абрисах.
На углу девушка продавала цветы. Простые серые одежды, длинные волосы собраны большим узлом. Она протянула букетик:
- Купите, сеньор, всего двадцать сантимов.
Старик взглянул и не смог приблизится к ней. Не смог сделать и шага. Наоборот, отошел на пару шагов назад на мостовую. Перед ним стояла… Дева Мария. Сколько месяцев искал этот образ, выношенный в душе, и вот он возник перед ним. Снизошел в облике простой девушки из народа.
Старик достал небольшой альбомчик и быстрыми уверенными штрихами набросал лицо девушки, фигуру. Он увлёкся, его посетила вдохновенная минута. Он не замечал, что девушка предостерегающе крикнула и даже замахала рукой, он творил…
Трамвай, полный праздной толпы, вынырнул из-за угла с площади и сшиб старика. Тот упал, прижимая к груди свой альбом.
Трамвай остановился. Выскочили люди, обступили лежащего.
- Да это какой-то нищий, - послышались крики и предположения.
- Смотрите, пиджак заношен до дыр, потёртая шляпа, а башмаки…
- Куда его девать?
- Да, он истекает кровью…
- Он хоть дышит?
- Дышит. Перелом бедра, по-моему, - констатировал некий господин, вероятно имеющий отношение к медицине, - не считая травмы черепа, разумеется. Пожалуй надо везти в Санта Крус… это по пути.
- Давайте грузить!
- А кто заплатит? – поинтересовался кондуктор.
- Я заплачу, - сказала девушка-цветочница, - это он меня рисовал… засмотрелся и…
Господин взял из рук несчастного альбомчик:
- Это ты?- недоверчиво взглянул. – Похожа… Забирай себе… ему он вряд ли понадобиться.
Девушка взяла альбом и смотрела на набросок, как зачарованная.
Двое мужчин схватили старика и запихнули в трамвай.
В приёмной горбольницы Санта Крус толпились хромые, убогие, немощные. Старика положили в коридоре на топчан. Сновали монашки в белых чепцах и длинных черных сутанах до щиколоток. Кто с судном, кто с тряпкой, кто с пузырьком. Одна подошла к лежащему старику с кровоточащей раной на голове. Он смотрел на неё голубым глазом и что-то забормотал. Сестра милосердия наклонилась.
- Осанна, - только и смогла расслышать.
- Хорошо, сеньор, не беспокойтесь… да поможет нам Господь в прегрешениях наших и да избавит нас от лукавого… - приговаривала, перевязывая рану.
Осмотрела карманы. Ничего кроме корки хлеба. Она размочила корку, дала несчастному. Тот есть не стал, только попросил воды.
В понедельник старик покинул этот мир. Его отнесли в морг. Кого-то забирали хоронить родственники. Тех, кого не забирали, использовали для последней земной участи – в качестве экспонатов анатомического театра. Студенты медицинского факультета университета проходили здесь анатомический практикум. Желтые тела безвестных покойных хладнокровно потрошили.
Старика постигла та же участь. При вскрытии у него нашли паховую грыжу, воспаление простаты, камни в желчном пузыре и язву желудка. Это не считая нескольких заросших рубцов на сердечной мышце.
Через неделю какая-то девушка постучалась в двери приёмного покоя Санта Крус и справилась о здоровье некоего старца, имя которого она не знала. Её отправили к матери Терезы.
- Кто он вам?
- Я не знаю его имени, но он рисовал мой портрет.
- Какой портрет?
Девушка вытащила из сумки альбом, раскрыла и отдала в руки монашки. Та внимательно осмотрела рисунок, покачала головой и стала листать альбом. То, что она увидела на одной из страниц, оказалось ей очень знакомо. Она увидела рисунок внутреннего помещения морга. Дальше следовали наброски мёртвых младенцев.
- Боже! Присвятая Дева… Это же Гауди, кажется, это его рука…
Она поискала хотя бы одну надпись на рисунках. Но их не было. Лишь где-то в начале альбома монашка узрела нечто такое, что рассеяло все сомнения. Потёртый силуэт архитектурной постройки. Даже контуры здания, изображенного на нём, говорили сами за себя – собор Саграда Фамилиа. Его нельзя было не узнать.
- Где он? – спросила девушка.
- Умер, наверное. Упокой Господи его грешную душу… Поможете мне его отыскать?
Девушка кивнула, и они спустились в морг. Прошли в отделение анатомического театра. Монашка поднимала покрывала. Нет, нет…
В двадцать первом покойнике девушка узнала старца. Лицо его было не тронуто эскулапами.
- Да, это он, сеньор Антонио… - произнесла, крестясь, мать Тереза.
На следующий день к больнице Санта Крус подъехал черный катафалк с золотыми ангелами на бамперах. Вынесли тело старика и повезли к храму.
Католический храм Святого семейства (Саграда Фамилиа), город Барселона в Каталонии (Испания), до сих пор не достроен. На языке архитекторов конструкция храма звучит примерно так: пятинефная базилика с широким трёхнефным трансептом. Сухие, не очень выразительные слова. Но тот, кто хотя бы однажды, увидел этот храм, не забудет его никогда.
Если спуститься в крипту под апсидой, можно увидеть усыпальницу, где покоится прах основателя стиля «модерн», архитектурного гения.
«Антонио Гауди-и-Корнет. 25 июня 1851 – 7июня 1926».
Единственный и неповторимый в своём незавершенном величии храм провозглашает: всем суждено войти во Врата Рождества и выйти Вратами Смерти, но есть ещё главный портал - Врата Воскресенья.
Архитектура, как музыка, не требует перевода, её воздействие непосредственно для любого.
В чем был виноват этот человек? Во имя искупления каких грехов он воздвиг этот храм?
Безумная идея книготорговца Бокабелья, создавшего общество почитателей св. Иосифа, сработала. Он вознамерился соорудить храм и начал собирать средства на строительство. Храм начал строить Франсиско де Вильяре, крипта построена им. Когда главным архитектором стал Гауди, он изменил конструкцию храма. Не хватало средств, и он ходил собирать их. Сам папа Леон ХIII приезжал на стройплощадку храма и благословил строительство. Вокруг храма до сегодняшнего дня не утихают страсти человеческие.
Колокольные башни гудят многочисленными сонарами, и на каждой из них выбиты по три одинаковых слова: Sanctus, Sanctus, Sanctus… Свят, Свят, Свят…
Кажется, что башни, ввинчиваясь в пронзительную голубизну Каталонского неба, звучат многоголосным хором. Фигуры на стенах фасадов из обтёсанного вручную камня переговариваются друг с другом. Растения оживают, цветут, ящерицы ползают, собаки лают, коты мурлычут, коровы мычат. А Святая Дева Мария преклонила голову перед Христом Спасителем.
Кому-то посчастливится увидеть звёздную ночь на портале Любви… Кому-то посчастливится услышать в этом многоголосии зов: Осанна… Спаси…
Кого? За что?
Всех и каждого. За всё содеянное.