Редакция папина
ГЛАВА 4
В ГОРАХ (продолжение)
По ложбинке дошли до подножья следующей горы. Склон, круто уходящий вверх, представлял собой осыпь. Вася остановился в растерянности: одного взгляда было достаточно, чтобы понять: здесь невозможно подняться.
-Сыпец,- выдохнула Василиса.
- Что?
- Это называется сыпец. Значит, верно идём. Давай передохнём и чуток перекусим.
Василиса достала из рюкзака пакет с провизией и выложила всё на расстелённую газету. Бутерброды с домашней колбасой, свежие огурчики и помидоры. Следом был извлечён из рюкзака яркий китайский термос.
-Держи,- Василиса протянула бутерброд и стаканчик с чаем. - Что приуныл? Сомневаешься, что поднимемся?
-Типа того. Как из песчаной ямы выбираться…
-Базарбаев с ребёнком на руках поднимался. И мы поднимемся, - уверенно заявила Василиса.
- Угу,- промычал неопределённо Вася с набитым ртом.
Ни первая, ни вторая попытки не увенчались успехом: едва ступали на сыпец, как он начинал сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее двигаться вниз, точно сыпучая река с шумом текла по склону. И возвращала ребят к исходной точке.
Ругаясь сквозь зубы, Василиса в третий раз ринулась вперёд.
Вася сбросил рюкзак.
- Сдаёшься?- спросила Василиса, тяжело дыша: "поток" её вновь вернул на исходную.
-Ещё нет. Вон смотри: большие камни не двигаются. За них нужно закрепить верёвку и по ней подниматься.
-Хороший план. Только кто закрепит?
-Пушкин,- неожиданно для себя резко ответил Вася.
Если честно, он не верил, что им удастся подняться. Здесь можно до посинения пытаться, а, зная характер Василисы, можно стопроцентно сказать: именно до посинения и будут пытаться. Собственно, это и раздражало.
-Ладно, попытка не пытка, - сказал Вася, доставая моток верёвки из рюкзака.
А про себя добавил: " Хотя здесь и есть пытка".
Лишь с пятой попытки удалось Васе добраться до валуна. Да ито благодаря открытию: "поток" двигался не целиком, местами была "твердь", которую он обтекал с обеих сторон. Если приноровиться, и вовремя прыгнуть на "кочку", а с неё на другую…
Очевидно, этот путь Базарбаев открыл ещё в первый свой приход, а иначе бы он не прошёл.
Оказавшись на первой "кочке", Вася переждал, пока сыпец успокоился, и метнулся к следующей "кочке". Чем ближе к валуну, тем "кочек" было больше, так что последние метры Вася преодолел почти играючи.
Закрепив верёвку, свободный конец бросил вниз:
-Давай сначала рюкзаки.
С падениями и ушибами, держась за верёвку, Василиса тоже перебралась к валуну. Вася отметил, что лицо её стало ещё бледнее, пот, смешанный с пылью, исчёркал лицо бурыми полосками. Оно не стало страшным, нет, но в сердце Васи увеличивалась жалость. И от того, что он ничем не может помочь, облегчить, было больно. До слёз. Но надо крепиться, ибо его слабость станет подтачивать силы Василисы. А их итак немного.
К счастью, чем выше в гору, тем меньше становилось осыпи, зато больше крупных камней. Местами можно было прыгать с камня на камень, а кое-где приходилось почти на четвереньках протискиваться в расщелины, между каменными глыбами. Они громоздились со всех сторон, и, казалось, им не будет конца. А подъём становился всё круче.
Василиса сдавала. Вася чувствовал это уже спиной, порывался обернуться, сказать что-нибудь вроде "Всё, хватит, делаем долгий перекур", но не решался, опасаясь, что она воспримет это как жалость к ней. И может психануть. Так что остаётся ждать, пока она сама вымолвит: "Всё, отдыхаем".
И она сказала, когда до гребня оставалось чуть более двухсот метров.
-Всё, я спалилась,- Василиса сбросила рюкзак на широкую и ровную, как столешница, спину валуна, и буквально рухнула рядом, уронив голову на рюкзак и закрыв глаза.- Если я не смогу встать…разрешаю поднимать пинками…
-Как скажете, госпожа. Я с превеликим удовольствием…
Василиса приоткрыла глаз:
- Побереги ножки,…выдернуть могу…
Вася облегчённо передохнул: если ещё шутит, значит, не всё так плохо.
Действительно, отдохнув минут десять, Василиса поднялась, глянув вверх, сказала:
-Чепуха осталось, на один рывок.
Вася с удовольствием отметил, что лицо её не такое уж и бледное, а обтёртое влажным платком, чистое, уже не вызывало прежней жалости. И выжидавшее случая выхода, раздражение, умерло в зародыше.
Солнце давно миновало зенит и направлялось к заходу. До этого тишина, нарушаемая лишь шорохом "потока", растворилась в различных звуках, долетавших с разных сторон. Это были голоса невидимых птиц, от банального воробьиного чириканья, до гуканья и цоканья. Зной отступил, воздух стал прохладнее, поэтому и птицы оживились. По небу плыли огромные пуки чистейшей белой "ваты".
-Красиво как,- оживилась и Василиса.- Смотри: вон на белого медведя похоже. А вон то облако…
- …на жирную таксу.
- Точно. А вон таксёнок догоняет.
Когда вышли на гребень, стемнело. Но это был ещё не вечер: как это бывает часто в горах, внезапно подул ветер, в небе неведомый дворник смёл "вату" в одну кучу, вываляв в пыли - образовалась чёрная туча. А следом, быстро и низко понеслись над головами ребят сплющенные серые облака.
-Будет дождь, возможно ливень, - сказала Василиса, вздохнув.- Ставим палатку.
Успели как раз вовремя: сначала ударили редкие крупные первые капли, затем хлынул ливень. Ощутимо похолодало.
-Не задубеем? - осторожно спросил Вася.
-Нет. Сейчас надышим, и будет тепло.
-Может, сразу и баиньки? Утром пораньше встанем и двинемся.
-Я первая так подумала. Не присваивай чужие мысли.
- А ты наклеивай этикетки,- включился в игру Вася, радуясь, что Василиса возвращается к обычному состоянию.- Смотрю, ничья валяется, дай думаю, возьму.
-Ладно, дарю.
-Может, и автограф черкнёте, сударыня?
- Перебьётесь, сударь.
-Премного благодарен. Мне не составит труда спеть вам колыбельную.
-Не стоит. Пусть лучше Зара споёт.
Под шум дождя и дивный голос Зары они заснули почти сразу, едва коснулись головами "подушек"- отощавших рюкзаков.