Ксюша появилась в школе в середине учебного года. Наш класс к тому времени представлял собой бодрое веселое братство. Мы успели приглядеться друг к другу и сдружиться. Понятным было желание новенькой всем понравиться. Она привела нас в трепет рассказом о своем дедушке, первом пионере, неоднократно рисковавшем жизнью за право носить пионерский галстук. Ксюша также намекнула, что именно этот овеянный славою галстук сейчас повязан у нее на шее.
Мы с волнением вгляделись, расталкивая друг друга, низко наклоняясь к куску красной материи, заляпанной чернильными пятнами и словно бы обкусанной по краям. Точно такие галстуки продавались в «Детском мире», только новенькие, такие же красовались на груди и у нас. Сомнительно как-то - читалось в глазах общее невысказанное мнение. Хотя в целом все готовы были почитать дедушку-героя. Наша классная руководитель Галина Петровна предложила пригласить его на пионерский сбор. Ксюша добилась своего: она сразу оказалась в центре внимания.
Галина Петровна раздала нам стихи о красной коннице, красной звезде, красном галстуке. Там было еще много всего красного. Мы каждый день репетировали, добиваясь громкого и отчетливого произнесения слов. Осипнув от крика, мы с удовлетворением говорили друг другу: «Дедушке понравится».
Наши лучшие художники подготовили целую галерею рисунков с изображением красных звезд и красных галстуков. Они тоже, предвкушая успех, довольно перемигивались между собой: «Дедушке понравится».
Втайне от Ксюши, чтобы внучка случайно не проговорилась и не обрадовала первого пионера заранее, мы купили ему подарок. Очень громкий барабан и шоколадку. Шоколад подарить посоветовала Ленка Звягина. Она весьма авторитетно заявила, что все старики любят сладкое. Дедушке понравится. Сначала он немного побарабанит, развеселится, а потом сядет, вспомнит свои пионерские подвиги и полакомится шоколадом.
Стали мы ждать Ксюшиного дедушку, но на него сразу навалился целый воз всяких проблем и неприятностей. Ленка Звягина сказала, что у взрослых так бывает. Ладно, ждем. У дедушки то срочный ремонт в квартире образовался, то он в гости к другу, тоже первому пионеру, уехал. Однако стали мы замечать, что Ксюша все неохотнее о дедушке вспоминает. Галина Петровна тоже это заметила и навестила Ксюшину маму.
Так мы узнали, что ее дедушка вовсе не первый пионер, а даже наоборот. Ленка Звягина все говорила: «Ужас! Ужас!» и делала большие круглые глаза. Стали мы думать, что нам теперь с барабаном делать. Решили оставить в отряде, а Ленку барабанщицей назначить. Кстати и шоколадку развернули, а она белым налетом покрылась. Ее дворовому псу Тузику отдали.
Ксюша только неделю ходила тихая и молчаливая, а потом снова стала веселой и разговорчивой. Вот однажды она говорит девчонкам в гардеробе: «У нас дома везде меха. Скоро мама мне воротник из норки на пальто пришьет, потому что я уже большая».
Девчонки задумались, посмотрели на свои круглые цигейковые воротнички. Переглянулись. Норку в то время не всякая мама носила. Стали ждать, когда свершится это чудо, и на Ксюшином пальто заблестит ворсинками дорогая меховая шкурка. Ждать пришлось на удивление недолго. Однако девчонкам довелось испытать глубокое разочарование. Хваленый норковый воротник оказался невзрачной обтрепанной полоской меха неизвестного происхождения, крупными стежками наскоро пришитым к Ксюшиному пальто.
«Это же кошка драная!» - выразила общее мнение Ленка Звягина. Но поскольку норку никто из нас вблизи не видел, то Ксюша с нами не согласилась. Правда, уже на следующий день она пришла в школу без этой кошки, которая притворялась норкой. На наши расспросы она ответила, что мама забрала воротник себе, потому что Ксюша еще не умеет как следует носить такие дорогие меха. «Зато у нас дома повсюду ковры!» - добавила она нам в утешение.
Этого мы уже не смогли перенести.
После уроков все девчонки дружно отправились к Ксюше домой. Смотреть персидские ковры, если они, конечно, существуют, в чем мы очень сомневались. Получилось так, словно мы Ксюшу конвоировали, и вид у нее был очень невеселый. По-моему, она еле переставляла ноги, поэтому шли мы очень долго.
Зрелище длинного обшарпанного барака впервые заставило нас задуматься, правильно ли мы поступаем. Этот дом выглядел как смертельно больной человек, утративший всякую надежду на лучшее.
Ленка Звягина сразу сникла и даже не хотела входить в темную западню подъезда. Оттуда пахло плесенью и пищевыми отходами.
Зато Ксюша, оказавшись в родной стихии, повела себя гораздо уверенней. Она широко распахнула сбитую из разноцветных досок дверь и буквально втолкнула нас в свою квартиру. Снимать обувь и проходить внутрь не было смысла. Все просматривалось с порога. Щелястый пол, убогая мебель. Откровенная, давящая сердце бедность.
На беленой стене рядом с чахлым цветком висело махровое полотенце. Его потемневшие от пыли ворсинки отображали оленя, пьющего воду из озера. «Вот мой ковер!»- вызывающе крикнула Ксюша. – А теперь убирайтесь отсюда!»
Мы торопливо кинулись в двери, спеша поскорее выбраться из негостеприимного дома. Я уходила последней, и до моих ушей донесся тихий плач. Такой тихий, словно мне это послышалось.
Воспитательная акция по разоблачению закоренелой лгуньи с треском провалилась.
Мы торопились домой, избегая разговаривать и смотреть друг другу в глаза. Вдобавок ко всему, расхандрившееся небо выплеснуло на нас ушат воды.
Много лет спустя я увидела Ксюшу на автобусной остановке. Она не слишком изменилась. Такое же круглое лицо, напрашивающееся на сравнение с яблоком, и губы, всегда готовые к улыбке. Только под глазом темнел позорный для женщины синяк. Может быть, ее муж тоже оказался пламенным правдолюбцем.
Теоретически лжецов почему-то не любят все. Или хотя бы не одобряют. Забывая причислить к ним себя.