Слово - не воробей; впрочем, челюсть - существительное столь же неуловимо вылетающее.
Можно много говорить и мало что самому понять, это не важно, это не имеет смысла. Это хуже катехизиса, это сродни апокалипсису. Девушка 90*30*120 может слушать сие, развесив уши, а впоследствии она будет развешивать пелёнки и своё же пелёнкообразное нижнее бельё. Ну и жопа, будут восхищаться пьяные мужики. Я знаком с одной немного целлюлитной особой, однако формы её меня привлекают - приятно постебаться, что трусики такие обтягивающие, почти эротическая проза, лищённая всякого стремления к оргазму. Ничего-ничего, мы этого как-нибудь избежим, это нас не коснётся, это нас не затронет, а после нас хоть взахлёб. Господи Боже Мой с большой буквы каждое новое восклицательное предложение, как его перекосило! Девушка 90*30*120 с мутным взглядом, с развешенными ушами сидит улыбается над своими пелёнками, сидит вышивает от нечего делать крестиком, сидит вяжет носки, лежит стонет тяжело дышит ковыряет в носу: Господи Боже Мой, на что мне всё это , всё это счастье, всё это несчастье, ГОСТподи Боже Мой! И тает, медленно тает, как пломбир на роже сколотка, которого завтра в школу, завтра в жопу, завтра по инстанциям, и по кухне не провернуться, ну и жопа, ну и жопень, я бы сказал, я сама так и знала, а и никто не скажет спокойной ночи, и даже к стене не отвернётся, не покурить ничего ничего ничего, прочто ничегошеньки... И спать, стать спать... И она стала спать.
Девушка 90*30*120, коса до пояса, жидкая такая верёвка на фоне стадвадцати, русая, какой ей быть ещё, какой ей быть ещё бедной этой девушке, слышащей только ну и жопа и полагающей что Пушкину такое и не приснилось бы чтоб хоть попытаться написать. Ничего ничего ничего, просто спасибо, ГосподиБожеМой, просто спасибо тебе по человечески на птичкином языке без кости, каждую ночь спасибо, каждым мужиком спасибо, каждым упоминанием жопени спасибо, каждым каждым каждым каждым спасибо, даю тебе слово что спасибо, даю тебе слово, ибо могла бы дать, да где ты, в каких эмпиреях, о Великий Лох, в каких гаремах твоё неземное нечеловеческое нерусское щастье... Да что там ОтчеНаш, Аминь.