Лидия вернулась с работы поздно. Особых причин задерживаться на колхозном поле - не было, посевная шла в срок, хотя время сейчас неспокойное – военное. Лидии просто не хотелось идти домой. Она знала что, продуктов дома совсем не осталось. Она их растягивала, сколько могла, но сегодня всё - она сварит похлёбку в последний раз. А завтра… Ей не хотелось даже думать про завтра. Сама она не ела уже несколько дней, чтобы детям побольше досталось, и так ребятишки не доедают.
Собрала всё до последнего зёрнышка в кастрюлю. Трое голодных ребятишек с нетерпением ждали ужина, что-то рассказывали, но мать их не слушала. Они всё время думала, что же будет завтра. Дети всегда уверены, что мать сможет решить любую проблему, она же взрослая. Но война не дала повзрослеть Лидии, она её просто состарила. А ведь совсем недавно она был очень счастлива! Вышла замуж по любви, муж достался хороший хозяйственный, трое деток, дом построили. Но война забрала у неё все: и счастье, и мужа, и корову, и даже зерно. Она понимала, что всем сейчас нелегко, но что она должна сказать детям завтра, когда они попросят кушать, как объяснить?
Дети ели торопливо, обжигаясь. Лидия смотрела на них и думала: «Встану ночью, затоплю печь, вьюшку прикрою, к утру все задохнемся от угарного газа. Лёгкая смерть, всё лучше, чем от голода». Посмотрела на исхудавшие лица детей, и до того ей сделалось невыносимо! Хотелось выть, кричать от несправедливости и безысходности. Но она всеми силами держала эту боль внутри, не хотела пугать детей. Вышла на крыльцо вдохнула свежего весеннего воздуха – полегчало. Она снова и снова думала о предстоящей ночи, искала другой выход и не находила. Мысленно просила прощение у своих давно умерших родителей, у покойного мужа, у детей, у которых не будет завтрашнего дня. Слёзы текли по щекам, голова сделалась туманной. От голода и тягостных размышлений, она совсем обессилила. С трудом вычистила печь, принесла дров, приготовилась к задуманному.
Легли спать рано. Лидия решила подождать до двух часов ночи, когда дети крепко уснут. Лежала и вспоминала довоенную жизнь: как гуляли свадьбу, всей деревней; как купили корову – кормилицу; как родился первенец; как избу новую ставили. Вдруг, совершенно без скрипа открылась дверь и вошла женщина, средних лет, одета по-простому: длинная юбка, кафтан да тёплый платок на голове. Лидия приподнялась, всматриваясь в силуэт женщины. На минуту ей показалось, что это её мать-покойница, пригляделась, нет, совершенно незнакомая женщина, хотя было в ней что-то очень родное и близкое. Гостья бесшумно подошла к кровати и говорит: «Что же ты, голубушка, удумала, невинные души губить, грех великий на себя брать. Только Господь ведает - когда человеку рождаться, когда умирать. Разве ж можно супротив Бога, простому-то смертному?» Лидия залилась слезами, захотелось рассказать гостье обо всех своих бедах, вытаскивая наружу всё, что давно уже копилось в укромных уголках души. Она рыдала, по-детски уткнулась в подол гостьи, а женщина, молча, слушала Лидию, гладила её по голове, словно давая выплакать всю боль. Потом гостья сказала: «Скоро всё измениться, положись на Господа нашего. Обо всём ведает Господь и даёт всем по вере его. Завтра, все пойдут в поле по ближней дороге, а ты иди по дальней, и получишь милость Господню». Лидия продолжала плакать, что-то объяснять и вдруг проснулась. Лицо было мокрым от слёз, дети мирно спали, в избе никого не было, дверь по-прежнему заперта изнутри. Лидия посмотрела на часы – было ровно два часа ночи. Она сидела на кровати, размышляя, что ей делать: послушаться женщины, только что увиденной во сне, или затопить печь и совершить задуманное. Сон был настолько удивительным и реальным, что в душе родилась маленькая надежда в большое чудо. Но все же это был только сон. Может быть, это просто её сознание, подыскивая уловки, цепляется за жизнь. Лидия решила испытать судьбу, в конце концов, одним днём раньше, одним позже, какая разница.
На рассвете пошла, как обычно, к месту общего сбора. О своём сне и тем более о задуманном решила никому не говорить. А когда все двинулись в поле по короткой дороге, через лог, она пошла по длинной, в обход, ссылаясь, на головную боль и желание проветриться. Она прошла примерно половину пути, как вдруг увидела, прямо на дороге небольшую ровную кучу зерна. Лидия опустилась на колени, не веря своим глазам. Как зерно могло оказаться на дороге - было загадкой. Может, просыпалось из мешка, когда его везли? Но почему оно лежало единой ровной кучей? Гадать было некогда. Стала аккуратно собирать зерно в подол, чтобы не оставить ни одного зёрнышка.
Идти в деревню открыто, с полным подолом зерна, было опасно. Люди всякие бывают, увидит кто-нибудь, как объяснить где зерно взяла? Объявят врагом народа, на кого тогда дети останутся?
До деревни пробиралась кустами, но зайти незаметно в дом было невозможно, а зерно оставить - рука не поднялась. Решила переждать до темноты в лесочке. Пока ждала заката, всё передумала, вспомнила удивительный сон, пыталась восстановить каждую деталь. Весенний холодок пробирал её тело, но на душе было тепло и радостно.
Как стемнело пришла домой. Заплаканные ребятишки бросились к матери. Лидия накормила детей, а потом, этой же ночью, позвала соседей и они поделила зерно между собой. Ей ни разу не пришла мысль, оставить всё зерно себе, и спокойно ждать, когда в деревню привезут продукты. Она знала, что у соседей продукты тоже на исходе, а в каждой семье дети.
А уже через несколько дней в деревню прибыл долгожданный обоз с продовольствием. Война продолжалась, но самые тяжёлые голодные дни были уже позади.
Лидия всю жизнь вспоминала тот сон, который спас жизнь не только её семье, но и соседям.
Однажды в церкви, в облике святой Ксении Блаженной она узнала черты лица ночной гостьи. Теперь Лидия знала, кого благодарить.
Говорят, и сегодня ходит святая Ксения по России, помогая людям: кому даст добрый совет; злого, беспутного – посрамит; а кому подарит маленькую надежду в большое чудо.