Никто не может точно сказать, почему одним достается все, а другим ничего. И никто не объяснит, почему человек способен быстро привыкать к роскоши и нищете, к любви и презрению, к семейной жизни и одиночеству. Тоня тоже быстро привыкла к самостоятельной жизни в однокомнатной квартире, которая осталась ей после смерти матери. Отец бросил их давно, когда она была еще маленькой девочкой, с двумя большими бантами на каштановых волосах. От него в памяти остался только полинявший вымпел на шкафу, врученный за какие-то успехи в соцсоревно¬вании, который никто не решался убрать подальше. Вымпел стал той связующей ниточкой, оживляющей в памяти мгновения далекого прошлого.
Поначалу Тоне было одиноко в этой квартире, но вскоре одиночество ушло, размеренный ритм жизни не дал ей замкнуться в себе. Она работала воспитательницей в детском саду, это зани¬мало почти весь день. Чужие дети вселяли в нее мечты о своих. Ее внешние данные хоть и не отталкивали, но и не очень располагали к знакомству. Она относилась к тому типу девушек, про которых говорят «неприметная».
Да, все восхищались ее хозяйскими способностями и наперебой нахваливали ее. Ах, какая хорошая жена достанется кому-то! И пиро¬ги получались у нее вкуснее, чем у других, и платья она переде¬лывала так, что из обычного фасона выходила модная умопомра¬чительная модель. В доме ей достаточно было прикоснуться рука¬ми к вещам, как появлялся настоящий домашний уют, который уме¬ют ценить истосковавшиеся по семейной жизни холостяки.
Один такой "тоскующий" экземпляр все же увязался за ней. После нескольких свиданий, кафе, кино и прогулок по парку Тоня пригласила его к себе в гости. Да, она отдавала себе от¬чет в том, что он ей не особенно нравится. Но надо было развеять скуку и разнообразить будни; его ласковые слова усыпили бдительность, от вина закружилась голова, и утро вышло грязным и омерзительным.
Такие эксперименты над своим телом и душой ей больше повторять не хотелось, и она жила одна, иногда посещая дальних родственников и подруг. Ее необычная история началась в субботу, когда она могла позволить себе поспать подольше обычного - часов до десяти.
Тоня провалялась в постели, потом, накинув халатик, отправилась на кухню, чтобы поставить чайник на плиту. Она зажгла спичку, но так и осталась стоять с нею в руке. Взгляд упал на подоконник, на котором в гордом одиночестве лежал букет шикарных чайных роз. На темно-бордовых лепестках покоились капельки росы, листья еще не потеряли девственный матовый налет, а косые срезы стеблей были влажны от выделяемого сока.
Спичка начала жечь пальцы, и Тоня невольно уронила ее на пол. После первой мысли: "Откуда?", появился испуг. Здравый смысл подсказывал, что просто так ничего нигде не появляется, а значит, кто-то был здесь ночью и положил цветы. Тоня забыла про чайник и пошла проверять дверь. Та оказалась закрыта.
Еще оставалась форточка, но это был 3-й этаж, и дом находился на окраине города, и потому многие жильцы имели рядом небольшие земельные участки. Тоня подошла к окну, оттуда открывался почти сельский пейзаж: сараюхи, сбитые из некондиционных досок, отдаленные подобия заборов между участками и хаотично разбросанные грядки и теплицы. Через форточку к аромату роз примешивался запах влажной земли. Испуг почему-то улетучился, осталась интригующая загадка. В конце концов, успокаивала себя Тоня, если кто-то дарит мне цветы, значит намерения у него не самые дурные.
Она поставила цветы в самую красивую вазу, какая только была в доме. Этот день Тоня решила провести необыч¬ным для себя образом. До обеда она загорала на пляже, где бывала довольно редко, а вечером, принарядившись, отправилась в молодежное кафе. Оказалось приятным, сидя за столиком и потя¬гивая коктейль из трубочки, ловить на себе взгляды парней, пришедших со своими подругами. Она умудрилась даже потанце¬вать с одним из них, но, пользуясь его "прикованностью» к своей компании, ловко сбежала оттуда. Весьма довольная приклю¬чением, Тоня не спеша, отправилась домой.
На ночь она тщательно закрыла форточку, проверила замок входной двери и окно в большой комнате. Все было надежно заперто. Некоторое время она прислушивалась к звукам, но полная тишина нарушалась лишь тиканьем часов и пьяными песнями на улице. Сон овладел ею, а воскресное утро ознаменовалось еще одним, более пышным букетом.
Тоня сидела за столом и внимательно рассматривала цветы. Длинные изысканные стебли лежали перед нею. Трогая шипы, попробовала уколоть палец и даже не почувствовала, как иголка проткнула кожу. Капилляр неохотно выдал капельку алой крови. Это становилось забавным. Ее мозг не очень-то и пытался найти происходящему логическое объяснение, а теперь и подавно этот поиск терял всякие смысл. Букет перекочевал в очередную вазу, но уже менее изящную.
Так продолжалось примерно две недели. Квартира напоми¬нала цветочный магазин, тонкий запах привлекал через окна разных бабочек, и они беззаботно порхали по комнате. Тоня и сама просто расцвела, кто-то делал ее самой счастливой женщиной в мире. Она просто любовалась своей новой обстанов¬кой и даже не знала, с кем можно поделиться своим счастьем. Но вот пришло время, когда первые букеты засохли и осыпались. Тоня вынула их из вазы, аккуратно переломала пополам и положила в мусорное ведро. На лестничной площадке ей встретилась Халимониха, яростно кричащая соседу дяде Коле.
-Вы представляете, всю теплицу вырезали под корень. Я уже и собаку привязала туда, чтоб ее леший задрал - все одно обокрали. Такие розы были! По 100 рублей с руками отрывают, а тут грабеж средь бела дня...
Тоня замедлила шаг, спина похолодела от страшной догадки. Но ее уже заметили, головы повернулись в ее сторону. Загоражи¬вая собой ведро, она попробовала потихоньку проскочить мимо. Острый глаз Халимонихи окончательно нарушил спокойствие Тони.
-Э, милая, подожди, что там у тебя из ведра торчит?
Тоня остановилась, парализованная от страха и ощущения неза¬служенного стыда.
-И где ты взяла эти веточки, может на рынке купила? - язвила Халимониха.
-Нет, - покорно ответила Тоня.
-Тогда, наверно, хахаль подарил?
-Это не ваше дело.
-Ага. Не мое, значит, дело. Милиция разберется, чье это дело. Что ж ты так побледнела, дорогуша?
-Оставьте вы ее в покое, мало ли откуда у девушки цветы, -попробовал вмешаться дядя Коля. - У вас одной они что ли растут?
-Да мои они, мои, - визгливо крикнула Халимониха, - я ж по стеблю вижу, такие ровные, как струнка, только у меня растут. Из Голландии черенки присылали, я их за километр отличу. Так, а остальные куда дела, сознавай¬ся.
-Они у меня дома.
Халимониха и дядя Коля застыли, полностью ошарашенные. Такого чистосердечного признания они никак не ожидали. По правде говоря, Халимониха наезжала на Тоню так, для порядка, чтобы вылить куда-то свою злость. В поломанных веточках тяже¬ло было узнать пропавшие цветы.
-Можете посмотреть.
Тоня развернулась и медленно пошла обратно. Все вместе они остановились на пороге - зрелище открылось потрясающее. Розы захватили весь дом: они стояли на тумбочках, в бутылках из-под молока, и на шкафу, в трехлитровых банках, и просто лежали в тазике с во¬дой, так как фантазия девушки по их размещению иссякла.
Девушка бессильно опустилась на стул и уже была безразлична к соседям, которые сбежались по этому поводу, к участковому, заполнявшему свои бумаги, к Халимонихе, тыкающей кривым мясис¬тым пальцем в ее сторону.
Когда все разошлись и на полу остались лишь осыпавшиеся лепестки, только тогда слезы нашли себе выход. Они стекали по ее щекам и никак не хотели задерживаться в маленьких ладонях.
Решив в этот день не убирать, Тоня, как есть, в одежде легла спать. Ее трясло от холода и пустоты, казалось, что из дома забрали что-то очень важное, незримое, и это было похоже на прощание с любимым человеком.
Утром ее разбудил звонок в дверь. Глянув в зеркало на свои опухшие веки, поправив волосы, Тоня пошла открывать. За порогом стояла счастливая Халимоииха.
-Ну ты даешь, девка! Не знаю, как ты это делаешь, но получается здорово. Могла сразу сказать, я бы и милицию не вызывала, так бы договорились, по-соседски.
-А в чем дело? - попыталась уяснить Тоня.
- Она еще спрашивает! Ананасы кто посадил мне ночью в теплицу? Да такие крупные, один к одному, я их по 150 рублей в ресторан Надьке отдам. Оно еще и лучше, а то с юга навезли цветов, весь рынок завален ими. А заявление я заберу, не бойся, но если что еще будешь вытворять, предупреди, вдруг на рынке оно не пойдет. Глядишь, и тебе копейку на кофточку дам. Молодая, поди наряжаться любишь.
Тоня закрыла дверь, спросонья ничего толком не поняв. Ноги машинально привели на кухню. Форточка была открыта, а на подоконнике лежал огромный, ощетинившиеся своими чешуйками ананас. Она зажгла огонь газовой плиты, поставила на нее чайник, и пока он грелся, отрезала сочный кусок и впилась в него зубами, подумав при этом, что все-таки это тоже неплохо - по утрам кушать свежие ананасы.