Листки из блокнота
Круглая его дата (19 июня) уже на пороге. Но я начну свои заметки как бы издалека – не об Ю.Г., не об этой дате. Впрочем, так или иначе, это всё о нём. Очень надеюсь: предстоящий юбилей положит предел чересчур затянувшемуся - вокруг этой знаковой фигуры - более чем странному «обету умолчания».
Несколько дней назад Андрей Битов, припомнив один из вопросов-ответов обыкновенного газетного кроссворда, вывел не слишком оригинальный, но ёмкий, универсальный по смыслу афоризм: «Поршень, толкающий Время, – наше Прошлое». К чему это я?
1.
Верховные нынешние правители России, взметнувшись вдруг – резво, горделиво, экзальтированно – с «наболевших», «намоленных» (может, и намозоленных) своих колен, умудрились, посредством виртуального того поршня, толкать время не вперёд, и не вправо или влево, а вспять. Зигзагами, загогулинами, обиняками – лишь бы вспять. За примером и доводом далеко ходить не нужно. Буквально в течение одной майской недели Власть (двуликий наш Янус) осчастливила страну и народ как минимум двумя «историческими» квазиновеллами.
Во-первых, учреждена (успевшая навязнуть у комментаторов в зубах, у читателей-радиослушателей в глазах и ушах) президентская Комиссия «по противодействию попыткам фальсификации Истории в ущерб интересам Российской Федерации». Тут, согласитесь, что ни слово («противодействие», «попытка», «фальсификация», «ущерб»…), то абсолютно аморфное, неопределённое нечто, заведомо допускающее несметное количество произвольных истолкований и применений. Как будто новоиспечённому кремлёвскому детищу умышленно, целевым посылом предложено наработать сугубо анекдотичный «Закон что дышло – куда повернёшь, туда и вышло». Кухмейстеры данного блюда на голубом глазу норовят обнулить в памяти россиян весь опыт прежних казённо-кампанейских «противодействий» - варварских репрессий, чудовищной общегражданской травли, при полном торжестве бесправия и беззакония. Короче, президентская эта затея, уже сама по себе, – акт фальсификации отечественной истории. Матушку Россию, в ущерб ей и на её беду, в очередной раз ставят в позу пресловутой унтер-офицерской вдовы, которая сама себя высекла.
Вторая знаковая свежайшая новость (пройти мимо неё было бы неискупимым грехом) - извлечение из нафталина некоего ретрогенерала («кодовая» кличка Шаман) на должность командующего ВДВ. Вроде бы у самовластного такого жеста Верховного нашего Главкома ничего общего нет с только что упомянутым его же (в качестве Президента) вторжением в дела Истории; однако ж, если вглядеться и малость пораскинуть серым веществом, оба эти телодвижения Власти как бы вовлечены в одну лихую упряжь и, что самое главное, ознаменованы вопиющим антиисторизмом.
А если вдобавок рассмотреть ещё один свежезадействованный «патрон» из той же царской обоймы – скоропалительно вброшенную Президентом новацию с назначением Председателя Конституционного Суда, – впору будет задать высокопарный вопрос: «Куда ты скачешь, гордый конь, и где опустишь ты копыта?»
И в самом деле: что это? С каким ярлыком сообразуется? «Авторитаризм»? «Суверенная демократия»? «Неоимперство»? «Ретросоциализм»? А может, если позволите, «Кремлёвский шаманизм»?!
Здесь самое время спросить себя и вот о чём. Общественные, гражданские наши круги и сферы – способны ли как-то влиять на «поршень», хотя бы притормозить попятный его ход? А если конкретней: сколь вероятно – в ближайшем или обозримом будущем – «разъятие хмельных объятий» (скажем так), будто бы сплотивших воедино российские низы и верхи? Осуществима ли, пусть на йоту и на гран, «дефлорация» политического самосознания россиян (в их массовой совокупности)?
2.
Обнадёживающее совпадение: на той же майской неделе, когда кроваволампасный Шаман был высочайше востребован в анналы новейшей охранительной Истории Российской, лидеры и энтузиасты либеро-демо-правозащиты вкупе со сторонниками внесистемной оппозиции (их общие ряды, по некоторым благоприятным - или неблагоприятным - признакам, растут ныне как на дрожжах, прежде всего в обеих наших столицах) отметили ряд памятных дат и событий – на фоне показного безразличия к этим историческим вехам со стороны Власти и ее присных (массированная рать как федеральных, так и всех прочих карманных СМИ, словно набрала в рот воды). Вот, выборочно, хронология майских отметин:
- 40 лет назад была создана Инициативная группа по защите прав человека в СССР. Общество «Мемориал» приурочило к этой дате выпуск объёмного сборника материалов о деятельности группы и, что не менее важно, провело представительный круглый стол: состоялись серьёзные дебаты и развернулась полемика вокруг животрепещущих правозащитно-политических проблем – в актуальной их увязке с предыдущим, под жесточайшим прессом «диктатуры пролетариата», этапом борьбы за гражданские права и свободы;
- 20 лет назад открылся сенсационный во всех отношениях, чрезвычайно бурный, транслировавшийся на всю страну, Первый Съезд народных депутатов СССР, овеянный здравым «ветром перемен» и заложивший крутой вираж от всевластия КПСС к демократическому переустройству державы. Миллионы сограждан, затаив дыхание, каждодневно приникали на многие часы к телеэкранам, ловя каждое слово сменявших друг друга ораторов, запоминая лучших, самых обаятельных, убедительных, толковых. На съезде впервые, через жгучие тернии, удалось сформировать - как зачаток серьёзной и влиятельной политической оппозиции - Межрегиональную депутатскую группу (МДГ); она сходу, пылко и самоотверженно, вступила в конфронтацию с «агрессивно-послушным большинством» (депутат-историк Юрий Афанасьев сказал как припечатал; и вообще – его речь на съезде прозвучала пушечным залпом). А самый авторитетный «межрегионал», академик А.Д.Сахаров, мощный движитель и вдохновитель МДГ, вновь и вновь прорывался к трибуне, невзирая ни на какие препоны, на негодующие выкрики с мест, засвистывания, захлопывания и прочие обструкции, в том числе и со стороны Президиума съезда во главе с Михаилом Горбачёвым: прорывался с существенными своими инициативами, проектами, сообщениями, полемическими репликами. На заключительном заседании съезда он, чуть ли не сгоняемый с трибуны, всё-таки заставил враждебное «большинство» выслушать его призыв, даже и при выключенном (по команде из Президиума) микрофоне: принять «Декрет о власти», первым пунктом которого стала бы отмена пресловутой 6-й статьи Советской Конституции. Кстати говоря, 21 мая, по заведённой с тех пор традиции, день рождения Андрея Дмитриевича не был обойдён вниманием единомышленников и в нынешнем 2009 году;
– 15 лет назад триумфально возвратился на Родину из многолетней принудительной эмиграции А.И.Солженицын, «телёнок, который бодался с дубом» (и таки сокрушил его). Носитель грандиозной исторической миссии, вызвавший на смертный поединок величайшую, якобы несокрушимую Тиранию, Александр Исаевич – на закате жизни и особенно при кончине – был, по благоволению Власти, удостоен высоких наград, особых почестей; однако та же самая Власть, дабы не бередить собственные свои, чудовищные (не только стародавние) «прегрешения», не сочла нужным как-либо откликнуться на знаменательную дату… Ну, не «шаманизм» ли (нечистой воды)?!
Не могу не отметить здесь вот что. Правозащитные наши волонтёры, проводя по всей стране кропотливую, сопряжённую подчас с немалыми рисками, каждодневную свою работу, в последние годы решительно переходят (опять же, конечно, преимущественно в Москве и Питере) – от сугубо правовых, слаборезонансных, не всегда эффективных действий – к более масштабным, публичным, демонстративным акциям, не скрывая при этом усиление политической составляющей; то есть фактически они, пусть и с некоторой задержкой, стали адекватно реагировать на лихорадящее всех нас «вавилонское столпотворение» – дальнейшее верхушечное надстраивание нелепой, уродливой, обречённой на крушение «вертикали власти». Самым, пожалуй, колоритным и значимым, практически очень и очень перспективным действом этих дней (на той же майской неделе) оказался благотворительный концерт в ДК имени Горбунова – в поддержку узников совести и безвинно осуждённых. Не митинг, не шествие, не пикет – именно концерт. Причём концерт далеко не рядовой. Ким, Городницкий, Филиппенко, Шендерович – это, не побоюсь пафоса, высокие, испытанные временем, самоговорящие имена, престижное достояние нашей культуры, сводного нашего интеллекта.
На концерте прозвучали очень разные песни, представлены были разножанровые тексты, микросценки, и всё же лейтмотив сквозил вполне определённый, исторически выверенный и в то же время достаточно злободневный: «По весне расстреливали зэков, / Чтоб летом новых завезти» (Городницкий); «Зачем былое ворошить? / Кому так легче будет жить?» – весело иронизировал Ким; а Шендерович, тоже не без смешинки, изобразил «Рай», для верности увитый колючей проволокой…
3.
Ни один из выступивших 25 мая «ветеранов старой гвардии» никогда не был (как не стал и теперь) политически ангажирован, не числил себя по разряду диссидентов и, тем паче, «борцов с режимом»; но вместе с тем Юлий Ким, к примеру, отнюдь не по прихоти своей авторской вынужден был долгие годы фигурировать в титрах кинолент и на театральных афишах под полумаской «Ю.Михайлов». Теперь это уж не новость: в январе 1968 года Ким, в содружестве с Петром Якиром и Ильёй Габаем, обратился с невероятно смелым и откровенным, чётко аргументированным письмом «К деятелям науки, культуры и искусства» - в связи с только что завершённым тогда в Мосгорсуде постыдным «процессом четырех» (вынесенный в итоге садистский приговор Юрию Галанскову и Александру Гинзбургу отозвался многоголосым эхом по всей Европе и заокеанским Штатам). Считаю сейчас своим долгом привести из того страстно-бесстрашного Письма, ставшего по-настоящему историческим, ряд фрагментов, звучащих ныне так свежо и впечатляюще, как если б Юлий со товарищи подписали сей документ не сорок с лишним лет назад, а всего-то давеча вечерком, за рюмкой чая…
«Мы, подписавшие это письмо, обращаемся к вам со словами глубокой тревоги за судьбу и честь нашей страны. В течение нескольких лет в нашей общественной жизни намечаются зловещие симптомы реставрации сталинизма. Наиболее ярко проявляется это в повторении самых страшных деяний той эпохи – в организации жестоких процессов над людьми, которые посмели отстаивать своё достоинство и внутреннюю свободу, дерзнули думать и протестовать. Конечно, репрессии не достигли размаха тех лет, но у нас достаточно оснований опасаться, что среди государственных и партийных чиновников немало людей, которые хотели бы повернуть наше общественное развитие вспять. У нас нет никаких гарантий, что с нашего молчаливого попустительства исподволь не наступит снова 37 год. <…> Последний процесс над Галансковым, Гинзбургом, Добровольским и Лашковой вышел за всякие рамки в попрании человеческих прав. Организации этого процесса мог бы позавидовать и А.Вышинский <…>.
Наивным надеждам на полное оздоровление нашей жизни, вселённым в нас решениями XX и XXII съездов, не удалось сбыться. Медленно, но неуклонно идёт процесс реставрации сталинизма. Главный расчёт при этом делается на нашу общественную инертность, короткую память, горькую нашу привычку к несвободе. <…>
В этих условиях мы обращаемся к вам, людям творческого труда, людям, которым наш народ бесконечно верит: поднимите свой голос против надвигающейся опасности новых сталиных и ежовых. На вашей совести – судьба будущих Вавиловых и Мандельштамов. Вы – наследники великих гуманистических традиций русской интеллигенции. <…> Мы понимаем: вы поставлены в такие условия, что выполнение гражданского долга – каждый раз акт мужества. Но ведь и выбора тоже нет: или мужество – или трусливое соучастие в грязных делах; <…> или поступиться какими-то благами – или встать в ряд с желтыми борзописцами из «Известий» и «Комсомольской правды», посчитавшими для себя нравственно возможным публичный оговор людей, над которыми учинили расправу. <…>
Помните: в тяжёлых условиях лагерей строгого режима томятся люди, посмевшие думать. Каждый раз, когда вы молчите, возникает ступенька к новому судебному процессу. <…>»
Политзэку Юрию Галанскову, одному из трагических фигурантов этого давнего Письма, через несколько дней, как уже сказано, исполнится 70. Состоявшийся 25 мая в «Горбушке» необычайный, особо вдохновенный Концерт (с большой буквы!) был, я полагаю, посвящён и ему, давным-давно приговорённому к семи годам «строгача», но по сей день так и не вышедшему на свободу. Помимо того что Юрий не вернулся в родное своё Замоскворечье, я имею в виду ещё и...
4.
Если поспрашивать сегодня первых встречных на московских улицах, знакомо ли им такое имя - Юрий Галансков, вряд ли кто кивнёт утвердительно. Увы, мало что знают о нём, о его гражданском подвиге, его эпохе не только современники тех событий и процессов, но и профессионалы-историки, в том числе те, кто локально кормится «шестидесятничеством». Галанскову в этом смысле поразительно не повезло. До обидного скудны у нас накопления достоверных и, тем более, углублённых, исследовательских сведений о его стремительной, подвижнической, так рано оборвавшейся жизни (1939-1972), о феноменальной его личности, необыкновенном характере, редкостном обаянии, об оригинальных его идейных и нравственных исканиях (с неизбежными притом «перекосами», «завихрениями»), о прямых политических его предпочтениях и рефлексах (в частности, о контактах и связях с НТС - эмигрантским Народно-Трудовым Союзом), о его самобытной, на взлёте прерванной, до сих пор не собранной и толком не прочитанной поэзии, блестящей публицистике, масштабной самиздатской работе, правозащитных стихийных выступлениях (вне каких-либо организационных форм и рамок), а также о всерьёз наработанных им программах: по созданию Всемирного союза сторонников всеобщего разоружения (ВССВР), по преобразованию ООН – с возведением её «в надгосударственный орган», способный «заставить любое государство (т.е. и Советский Союз. – Г.К.) уважать нормы международного права».
В современных публикациях с упоминаниями о нём, не исключая и солидной, трёхтомной (в четырёх книгах) Антологии Самиздата, не говоря уж о необозримых раздольях Интернета, сплошь да рядом встречаешь фактические неточности, передержки, домыслы, поверхностные трактовки, чисто вкусовые оценки и голословные ярлыки, бесконтрольно кочующие по замкнутому кругу – из одних статей и материалов в другие, оседая в разного рода справочниках, энциклопедиях, каталогах.
Даже и у Соловецкого камня (на бывшей Лубянской площади), где каждую осень 30 октября многолюдно отмечается День памяти жертв политических репрессий, мало кто представляет себе, как и когда зародилась эта традиция, и совсем уж маловероятно, чтобы кто-то здесь помнил (или от кого-то узнал): одним из решающих побудительных мотивов к ознаменованию этого Дня стала прокатившаяся с конца 1972 года – по многим «островам архипелага», по городам и весям Большой Зоны (советского пространства вне ГУЛАГа) и, разумеется, по множеству мировых радиостанций, телеграфных агентств – весть о мученической гибели в Мордовском концлагере 33-летнего Юрия Галанскова, беззаветного поборника свободы, вольномыслия, независимой словесности, рискнувшего бросить открытый вызов Михаилу Шолохову, всей господствующей в стране братоубийственной идеологии классовой ненависти, а также обслуживающей эту идеологию широкоразветвлённой карательной системе, и, сверх того, осмелившегося назвать «военно-полицейской» всю в целом командно-административную структуру власти и управления СССР.
Что же касается родного его Замоскворечья… По счастью, ему не довелось узнать, что на месте старенькой многосемейной двухэтажки, где он почти до самого ареста обитал с сестрёнкой и родителями, с дедушкой-бабушкой, - теперь привольно зеленеют барские зады элитарного Президент-отеля, под возведение которого был снесён (и отселён по дальним окраинам) целый квартал местного народонаселения. Слава Богу, не узнал Юрий и о том, что здесь же, со стороны Москвы-реки, в недосягаемо помпезную высоту вознёсся Пётр Великий, уже не Всадник Империи, а её исполинский Флагман, несущий бессонную вахту над змеисто поблескивающей внизу перед ним водной стихией, твёрдо стоя посреди рокового, я бы сказал, треугольника: с одной стороны - возрождённый из пепла колосс, Храм Христа Спасителя; с другой - уничижительно прикрывая с тыла покои вышеупомянутого Президент-отеля, Железный Феликс, сосланный сюда с Лубянки, коротает дни и ночи на новом боевом посту; ну а с третьей - сумеречная ширь и даль Москвы-реки с поперечно простёртым над ней, наподобье гигантского кузнечика, «коленками назад», Крымским висячим мостом.
(С верхотуры этого моста, между прочим, 57 лет тому назад, под занавес Сталинской эры, сиганул мой 17-летний двоюродный брат; за неимением в его одежде каких-либо документов он погребён был, после кремации, на Донском кладбище – в одной из "братских" безымянных могил "невостребованных прахов", по соседству с такими же, чуть более ранними, захоронениями: это были десятки, если не сотни некогда высокопоставленных, влиятельных, в том числе иностранных, «интернациональных» персон, вдруг затем обезличенных «великой чисткой», изувеченных и сгинувших под секирой плотоядного «пролетарского» террора, во имя «счастья и процветания всего человечества»)…
5.
Я воздержусь здесь (пора и честь знать) от дальнейших словоизлияний. Просто отошлю заинтересованного читателя к более подробным моим выступлениям и сообщениям «в тему». Но об этом – ниже. Сперва должен ещё поделиться немаловажным соображением. Мне не раз доводилось слышать из уст некоторых «оппонентов» Юрия (как правило, кулуарных, «застенчивых», не выходящих на открытый, публичный диспут), будто он принадлежит «стану» ультранационалистов, ура-патриотов, шовинистов и вообще он чуть ли не антисемит. Ссылаются при этом на некие его «настроения» и «убеждения», якобы отразившиеся в ряде его писем из-за колючей проволоки (писем, как раз мною впервые полностью опубликованных). С подобного рода зашоренными, плоскостно и урывочно мыслящими «экспертами» считаю излишним вступать в полемику; сделаю лишь акцент на том, что вся жизнь Галанскова, его деяния, весь душевный его настрой оказались так неделимо сопряжены и сплетены с Живой Сиюминутной Историей, что он оказался как бы в средоточии глобальной «розы ветров», на перепутье всех современных ему, невероятно сумбурных и противоречивых веяний, гроз и штормов; без осознания этой особенности невозможно, я убеждён, ни мало-мальски распознать его личностное «мироустройство», ни воспринять неизвращённо всё написанное и вообще сотворённое им.
Мне кажется, очень точно уловил (в 1999 году, к предыдущему юбилею Ю.Г.) и вполне корректно выразил эту сложнейшую, сугубо специфическую симптоматику Александр Даниэль, один из немногих доподлинных, проницательных, добросовестных наших аналитиков «шестидесятничества»:
«19 июня этого года Юрию Галанскову исполнилось бы шестьдесят лет. Эта фраза звучит почти нелепо. Галанскову не исполнилось шестьдесят лет. Точно так же, как не исполнилось ему пятьдесят, сорок, тридцать пять. Он умер в возрасте тридцати трех лет в лагерной больнице. <…>
Галансков, по мнению одних, был убежденным анархистом. Другие считают, что им двигали чисто пацифистские идеи. Третьи утверждают, что он проявлял интерес к социал-демократической теории. <…> на процессе, где его судили, его обвиняли в связи с НТС, зарубежной организацией русских солидаристов. Но идейное и политическое размежевание еще не имело того значения, какое оно приобрело впоследствии. <…>
<…> энтээсовцы объявят Галанскова своим героем, национал-патриоты сделают из него свою икону, диссиденты демократического направления – свою. Что ж, все претенденты по-своему правы. Юрий Галансков был плоть от плоти той эпохи, когда вопрос "како веруеши?" не разводил людей и не делал их врагами, а являлся предметом для длинных, интересных и содержательных дискуссий.
По всем отзывам, Юрий был очень хорошим, необыкновенно добрым и терпимым человеком. И когда эта эпоха кончилась, он ушел. Впрочем, может быть, дело обстоит как раз наоборот – эпоха кончилась, когда ушел Юрий Галансков».
Полностью текст А.Даниэля см.: http://www.bulletin.memo.ru/b19/16.htm
Позволю себе крохотную оговорку. Как показали сюрпризы и зигзаги последнего десятилетия, «эпоха» отнюдь не завершена, и, соответственно, Юрий Галансков вовсе не «ушёл». Он ещё не произнёс последнего своего слова. Подобно особому, литерному посылу «до востребования» - он ждёт своего часа. Россиянам и России – быть может, как никогда раньше – его остро недостаёт. Именно сегодня, именно такой самородок и подвижник, многогранно одарённый, несгибаемый, бескорыстный, Человек Слова и Дела – он призван быть всецело с нами (если только мы очнёмся от спячки, взглянем в его сторону и сделаем шажок навстречу, а не будем преспокойно и подслеповато перешагивать изо дня в день через жертвенную его судьбу, как это было до сей поры).
И, «на посошок», приведу небольшое стихотворение, написанное 36 (с половинкой) лет назад - спустя несколько дней после кончины Ю.Г.
ПАМЯТИ ЮРИЯ ГАЛАНСКОВА
Разве я корчусь от боли? Нация – больна,
а я только мгновенное её выражение.
(Из письма Ю.Галанскова, 1971)
В глухой Мордовии
есть малый бугорок.
Его ещё трава украсить не успела.
Нет имени на нём,
и нет к нему дорог.
В нём спрятано
измученное тело.
Берёзовый
топорный светлый крест,
луной облитый,
мягко стелет тени.
На комья глины
сеется с небес
слепое, безысходное смятенье.
Был человек –
и сын, и муж, и брат.
Он в Колокол Любви
сзывал весь мир на Вече…
Вдруг смолкло всё.
Руинами скорбят
родные переулки Москворечья.
Он из дому ушёл
не волею своей.
Не волею своей
в земле чужой остался.
Уже в ночи
не щёлкнет соловей –
в стальные рифмы,
как в силки, попался.
Был человек –
и сын, и муж, и брат.
А ныне – крест,
как изваянье птицы…
Вчера на том кресте
ты был распят,
а завтра –
будут на тебя молиться.
Геннадий Кагановский,
19-20 ноября 1972.
Стихотворение было опубликовано в Германии: журнал «Грани»
№ 86 (1972 г.) и журнал “Посев” (январь 1973 г.).
См. также по теме
СЛОВО О ГАЛАНСКОВЕ:
ЕЩЁ ОДНО ИМЯ РОССИИ: http://www.proza.ru/2008/12/25/333
КРАТКАЯ БИОГРАФИЯ И ПОДБОРКА СТИХОТВОРЕНИЙ ЮРИЯ ГАЛАНСКОВА в Антологии «Поэзия Московского университета от Ломоносова до…»:
http://www.poesis.ru/poeti-poezia/galanskov/biograph.htm
Москва,
06 июня 2009.