Забиваясь в свой волшебно-серый угол, вижу только бумажные мысли моих старых потрепанных кукол. Нежелание расставаться с ними, как и вмешиваться в жизни дико близких в прошлом людей. «Они далеко. Они Чужие.» В моем углу хорошо сочиняется.
«Ты счастлив малыш. Тяжелый период прошел. Теперь я больше не нужна тебе.» И тебе я скажу это, или подумаю. Вскоре. Так было со всеми. Я такая. Я не чувствую свою боль пока чувствую боль других. «Иди сюда я сделаю ее проще.» Я так много о ней знаю.
Мир трескается. Я чаще и чаще одна. Я – боль – бумажные мысли – множество плюшевых игрушек. У них нет боли и они не могли бы меня спасти даже если бы сильно постарались.
Когда люди счастливы, им не нужны друзья. Когда люди более или менее устроились, они редко вспоминают, что тебе все еще больно. Они не помнят. Им не нужно. И Тебе не нужно. Напрягаю бумагу. Вырезаю и клею в волшебно-серый угол. Мокросоленая бумага смешивается с бетоном и становится лишь красным пятном наших иллюзий. Нет, не наших – Моих. Блоками восстанавливаю стены вокруг себя. Не хочу дверей.
Играю с зеркалами. Тысячу лет и один час. Вот уже час и одну минуту и к завтра я наверное смогу достроить свой зеркальный замок. Замок битых разноцветных зеркал. Все там будут отражаться, а в мою спальню зайдешь только ты. Ты – так я называю свою полосатую меховую кошку. Она сидит на моем диване в городе, и ей я не могу дать имени. Потому что оно у нее уже было. Было, когда жизнь пересекла наши газетно-неинтересные истории, соединив в одну, на какой-то промежуток времени. Только Ты могла, может и всегда сможет зайти в замок, не отражаясь в зеркалах, сможет, пока Он будет существовать.
Я была маленькой девочкой, когда большая девочка подарила мне Ты. Это девочка много для меня значила. А потом перестала. Так бывает, знаете ли. Но она разбила первое большое зеркало. Так и началось строительство, все когда-то начинается из жалости. Ты тогда лежала в пыльном углу.. она много говорила со мной, много со мной молчала. Для людей она игрушка. Для людей и я игрушка. А я не играю в игрушки. Мне неприятна подобная игра. Я только говорила с ней, когда Ты хотела говорить, когда она не хотела я говорила сама с собой, может Ты слышала. Я только спала с ней, спала в те ночи, когда гроза вынуждала Ты приходить ко мне, и тогда когда она просто этого желала.
Все взрослые думают, что это хорошо, когда дети постоянно ходят со своей любимой игрушкой. Им кажется, что так должно быть. Вот из-за этого и получается после, что люди пользуются людьми, которых любят, заставляют и принуждают, а это не правильно. Они же любят. И если им нужно они останутся. Если им
Хочется. Просто так.
Мама любила папу и не хотела его отпускать. Или она не любила и боялась остаться одной. Все смешалось, и я не знаю, как правильно все назвать. Я маленькая девочка и все данные понятия спутались с истинными. Когда-нибудь первое исключит второе, и я тоже скажу любимому и дорогому «заткнись, замолчи, стой, брось, не делай!!!!!!»..
А с Ты все по-другому. Она научила говорить и думать не буквами.. без ошибок, не боясь запнуться перепутать слова или звуки. Я никогда не скажу - останься. Потому что если суждено уйти - пусть. Уходи, если хочешь. Я подумаю. Я прошепчу про себя. Она услышав, не услышит. Мы поймем, что что-то не так. Все прекратится. Потому, что ничего не начинается из-за просьбы. Не должно.
Ты знает мои желания, я знаю ее. Но мы не волшебники чтобы исполнять их.
- Доча, ты не взяла свою кошечку. Мы на долго уезжаем, ты соскучишься, ты будешь плакать. – я смотрю на маму. Она тоскует по папе. И ничего не исправить. Так должно быть. Мы все живые и мы должны просто ЗаХоТеТь.. просто.
- Да мама. Буду. Но она не хочет ехать. Мы вместе будем скучать и плакать. Но это потом. Пока мы не хотим. – мама удивляется. Думает что-то про себя и наверное понимает, что это правильно. Наверное.
- Доча так не хорошо. Нельзя знать и не предотвратить.
- Но ты же знаешь, что скоро ночь и что ты ее боишься. – она молчит. И я молчу.
Наверное нужно чтобы любимые хотели одного и того же в одно и то же время. Иначе никак. Иначе они уже не любят. И плачут от нелюбви. В своих зеркальных замках. А может не зеркальных, может, пластиковых, деревянных, целлофановых, или глиняных. Замках из осколков – обрывков - клочков всего, что можно сломать, разодрать, что может разбиться, перегнить, устать, рассыпаться в прах. И Я как и Ты соберем все это и поиграем в прошлое. Мы туда вернемся. Вернемся чтобы сгореть от нежелания и желания там быть и не прикладывая ни малейших усилий все восстановить. Сил нет. И в руках лишь осколки. Сидя, в уклеенном мыслями бумажных букв, углу плачу. Да, я не хочу плакать, но как-то оно само получается. И Ты нет рядом. Так должно быть. Раз ее нет.
Ночью, когда мама жмется то к стене, то ко мне, я смотрю в окно. Как-то у меня это хорошо получается. Луну большую и толстую не может закрыть маленькая никчемная тучка, отбившаяся от остальных. А она горит своим белым ярким ночным огнем и ее есть за что бояться. Ведь она такая близкая и такая молчаливая. Она никогда не говорит со мной. Только кивает. Она кивает, а глаза ее выдают, и все кивки иллюзия. А я говорю с Ты и Ты со мной. И Мы снова вместе, лишь на пару часов в ночи. Только во сне без сна. Пока мир молча спит, мы говорим. Мы просто так ярко хотим, что против этого никак. Да.. против Хотим никак. А у взрослых не бывает слова хочу, и поэтому они не бывают так близки, не бывают так счастливы. Проедаем свое детство у луны. Она молча передает слова Ты. Она молча передает мои слова. И наверное мы бы были вместе вечно если бы не новый человечек забившийся в сердце Ты. Если бы не маленькая девочка, которой нужно было внимание и ласка больше чем они нужны были мне. Так раскалываются детские сердца – пополам. На две равные половинки. Теперь эти половинки могут открываться и закрываться, теперь они служат главными вратами в мой замок. Большие круглые алые двери открыты для Ты. Всегда.
Забиваясь в свой волшебный зеркальный замок, вижу только плоские отражения моих старых потрепанных кукол. Нежелание расставаться с ними, как и вгрызаться в души дико близких в прошлом людей. Время тикает на часах в обратную сторону. Согнутая - изогнутая стрелка единственная отсчитывает секунды. А иных стрелок нет. И даже если ее захотеть вернуть назад ничего не изменить. Потому, что любящие люди должны вместе хотеть. Пусть не все их желания будут едиными в своем направлении, но самое главное Хочу должно гореть одновременно.
Взрослые делают из всего науку. Пытаясь придумать для любви определение, пытаясь ее доказать. Тем дети от них и отличаются. Мы просто любим и не знаем об этом.