Бомжующий мистер Ватсон темными переулками, при бледном хладном свете зловещей Луны, привел меня к поселку коттеджей на окраине городка. Шикарный поселок был выстроен недавно, буквально за год-два, верхушкой нашего местного административно-финансового бомонда: мэром, его замами, начальником налоговой полиции, начальником милиции, тремя бизнесменами и еще несколькими авторитетами, имена которых остались покрыты мраком. Бомж уверенно отворил небольшую калитку в двухметровом монументальном заборе, протопал к дому и ключом отпер дверь.
«Однако!», - глубокомысленно подумал я о нем.
В темной прихожей он пропустил меня вперед, обдав еще разок своим неповторимым ароматом, и куда-то исчез. Я шагнул в полуосвещенную залу и остолбенел. Посередине, под хрустальной люстрой, в центре освещенного круга, буквально в пяти шагах, стоял лев. От изумления я не успел испугаться. Тряхнув огромной гривой, зверь сладко зевнул и неспешно прилёг. Я тихонько сделал шаг назад. Лев встал и заинтересованно посмотрел. С трудом подавив мочеиспускательный рефлекс испуга, я замер. Зверюга тоже застыл, по-видимому, раздумывая, что со мной сделать. Я задержал дыхание и сделал вид, что мне всё равно. Но при этом от страха не в силах был пошевелиться. Когда видишь льва в «Полосатом рейсе», то думаешь: «какое милое величественное создание». Когда приходишь в зоопарк, то даже через решетку ощущаешь львиную мощь; и при одной мысли, что вдруг решетка не заперта, холодеет спина, и тогда думаешь: «ну и громадина!». А вот когда сталкиваешься со львом нос к носу, то уже ни о чем не думаешь. Только напрягаешь всю волю, чтоб не стать спринтером.
«Эй! Викентий! Не бойтесь. Идите сюда», - вывел меня из замешательства знакомый женский голосок. Аэлита!
Она стояла на другом конце залы. Я нерешительно потоптался на месте. Аэлита махнула рукой: «Ну, смелее! Он Вас не тронет». Ага, спасибо за столь обнадеживающее обещание. Вот в одной Бакинской семье когда-то, как писали в газетах, тоже думали, что львы и тигры это такие большие кошки. И держали их в своей квартире. А зря. Хищники однажды оказались в плохом настроении...
Я с опаской сделал шаг вперед. Лев с любопытством смотрел, но не двигался. Еще шаг. Черт, ноги дрожат. Стыдно, ведь Аэлита всё видит. Изо всех сил стараясь держаться супермэном, я двинулся было прямо вперед, но ноги непроизвольно сделали загогулину по самой дальней траектории, вдоль стены. Когда всё же, с трудом не оборачиваясь, я достиг Аэлиты, она одобрительно воскликнула: «Молодец!». «П-п-охоже, он не оч-ч-ень г-г-голоден», - попытался я, заикаясь, острить.
Мы вошли в другую залу. По стенам, в массивных позолоченных рамах, висели полотна Рафаэля, Энгра, Веласкеса… Ничего себе, музейчик. Откуда здесь это? Аэлита подвела меня к изящно инкрустированному круглому столику, обильно уставленному фруктами и вином, налила себе мускат, мне - коньяк. «За встречу!», - подняла она бокал и обворожительно улыбнулась. «За встречу!», - гулким эхом отозвался я, еще не придя в себя от сильных ощущений, и махом заглотил коньяк, даже не ощутив вкуса.
Тут в глазах всё помутилось, закружилось и исчезло.
Очнулся я на полу. Башка трещала, как после изрядного похмелья. Борясь с вращающимся в мозгу туманом, я неуверенно сел и осмотрелся. Аэлиты не было. Но сильно ароматизировало бомжом. Оглянувшись, я узрел его в кресле, за моей спиной. Он дружелюбно улыбался, щурил близорукие глаза, курил сигарету и равномерно покачивал ногой, закинув её на колено.
«Вы кто?», - спросил я первое, что пришло в голову.
«Доктор Ватсон», - заговорщески ухмыльнулся он.
- Послушайте. Кончайте этот цирк. Что всё это значит?
- Это значит, что мы должны кое о чем договориться.
- О чем?
- О покупке Вашего изобретения.
- Какого еще изобретения?
- Полет шмеля.
- Ошибаетесь. Нет никакого изобретения. Я не знаю, как шмель летает.
- А вот обманывать меня не советую.
- Обманывать? Но я правда не знаю. Эта тема пока не раскрыта. Я провел только предварительные опыты и сделал лишь самые общие аэродинамические расчеты.
- Ну, не надо так прибедняться, - многозначительно изрек бомж и вытащил из-за пазухи ворох бумаг. Мои чертежи и формулы.
- Зачем Вам шмель? Ведь у Вас – Аэлита. Человек - летает! Изучайте. Исследуйте. На сколько я понимаю, Аэлита ведь у Вас в руках. Или она на Вас работает по своей воле?
- А вот это никого не касается. Хотя, ладно, удовлетворю. Ваш любознательный мозг. Я вытащил Аэлиту из одной неприятной истории. Она мне по гроб жизни обязана. Будет делать, что прикажу. И Вы тоже будете делать, что прикажу.
- А идите Вы знаете куда?!
- Будете хамить, позову Лёву.
- Какого еще Лёву? – равнодушным тоном спросил я, осознавая явственно, о ком речь.
- Так что – позвать?
- Н-нет, пожалуй, не надо. Я согласен продать изобретение.
- Так-то лучше. Вами сделано открытие, переворот. Но, по-видимому, Вы не успели записать все выкладки до конца. Уверен, что в Вашей голове уже имеются конечные формулы. Они мне нужны. Но, к сожалению, я не могу их извлечь механически, инструментами. А то бы снял с Вас скальп. Поэтому я их покупаю. За миллион.
Он вынул из кармана купюры. Мой миллион. Вот гад. За мои же деньги покупает моё изобретение. И еще ехидно скалится. Юмор изображает.
- Не согласен.
- Мало?
- Аэлиту.
- Что!?
- Вы мне - её, я Вам – формулы.
- Хорошо. Вот бумага. Вот ручка. Пишите!
- Нет. Сначала пусть придет она. Я хочу с ней поговорить.
- Да на здоровье.
Он позвонил по мобильнику. Пришла Аэлита, смущенно отводя глаза. Ей явно было не комфортно. Я в упор стал ее разглядывать. Мне нужно было кое-что понять.
- Аэлита! Вы служите у этого мерзавца?
- Э! Поосторожней в выражениях. Я ведь и рассердиться могу, - вскочил с кресла мнимый бомж.
Аэлита молчала. Она машинально водила ногой в красной туфельке по блестящему паркету. Плечи опустились. Голова немного склонилась и волосы рассыпались, закрывая лицо.
- Он Вас заставил? Или Вы сами?
Она не отвечала. «Бомж» погрузился обратно в кресло. Я ждал. Аэлита молчала.
- Ну, всё, вот и поговорили, - удовлетворенно хмыкнул он. И добавил, кивнув пленнице: «Умница, девочка». Она вдруг решительно вскинула голову, и я на миг увидел ее испуганные глаза, полные смеси отчаянья и надежды.
Я деловито взял хозяйскую ручку «паркер», записал на листке несколько формул, шагнул к креслу и левой рукой протянул эту бумагу «бомжу». Он, вальяжно развалившись, лениво принял листок и стал вникать в написанное. И тогда я с размаху правой рукой вонзил «паркер» ему в глаз.